Текст книги "Обострение памяти. Рассказы"

«В моей душе нет больше места для тебя!»

Весна брызнула в глаза яркой синевой неба, солнечными искорками в летящих из-под колес каплях воды, зазвучала птичьим щебетом, шумом автомобильных шин, проносящихся по лужам, смехом девчонок на автобусной остановке. Верочка остановилась на крыльце офиса, наслаждаясь ощущением свободы после скучно-суетливого рабочего дня. На несколько минут забылись семейные неприятности, конфликт с коллегой на работе. Уставшая душа наполнилась радостью – ура, пятница!

Стайка воробьев, звонко чирикая, купалась в лужице. Рядом озабоченный голубь, распустив хвост веером, выписывал круги вокруг нескольких голубок сразу. Верочка расправила плечи, вдохнула весенний воздух и легко, как в детстве, сбежала со ступенек, забыв про свои двадцать семь лет. Она миновала остановку, решила не втискиваться в автобус, а пройтись пешком. До детского садика не так далеко, а время в запасе есть – пятница – короткий день! От остановки ей наперерез шагнул высокий парень в бежевой куртке. «Знакомое лицо. Ах, да, приятель мужа. Борис, кажется» – подумала она.

– Привет! Приятная встреча. Сильно торопишься?

– Привет. В детский садик иду за Славиком. А ты какими судьбами здесь оказался?

– Тетушку навестить решил, она вон в том доме живет. Ты не против, если я немного тебя провожу?

– А как же тетушка?

– Да, подождет, не к спеху. Какие у тебя планы на сегодняшний вечер?

– Мало ли дел у замужней женщины дома?

– Брось, я ведь знаю, что сегодня, как, впрочем, всю последнюю неделю, Никита дома тебя не ждет. Может, сходим в кино?

– А если я расскажу Никите о твоем приглашении? Не боишься?

– Какой смысл что-то ему рассказывать? Ты что, всерьез думаешь, что он сейчас скучает? Сидит дома у мамы и переживает из-за вашей ссоры? А хочешь, я тебе дам адрес той женщины, у которой он живет? Сможешь проверить. Или загляни в выходные вечером в «Огни», они там часто бывают вместе.

Борис еще что-то говорил, но для Верочки его голос и все звуки весенней улицы слились в один высокий нестерпимо навязчивый звон, краски вокруг поблекли, словно размытая акварель, все куда-то тихо поплыло. Она обошла стоящего на пути Бориса и пошла вперед нетвердой походкой. Он еще какое-то время шел рядом, что-то говорил, потом отстал.

Очнулась Вера от резкого визга тормозов. Из остановившейся в нескольких сантиметрах от нее машины, матерясь, выскочил пожилой мужчина.

– Ты куда прешь на красный? Жить надоело?

И заглянув в её отрешенные глаза:

– Наркушка, что ли? Достали эти нарки! Обкурятся и лезут под колеса, а ты отвечай потом за них.

Вера на ватных ногах свернула в ближайший двор, села на лавочку у чужого подъезда. От пережитого испуга колотилось сердце, зато прояснилось в голове. Так вот, значит, в чем причина частой смены настроения мужа в последние месяцы, вспышек раздражения, ссор «на пустом месте». Он специально провоцировал конфликты, чтобы иметь повод уйти, хлопнув дверью и не являться ночевать по несколько дней. А она себя винила в том, что не умеет поддерживать хрупкий мир в их семье. Как там ей с детства внушали? Женщина – хранительница домашнего очага, она ответственна за отношения в семье, должна всегда хорошо выглядеть, должна быть примерной хозяйкой и матерью, на работе должна отдавать все силы производству наравне с мужчинами, в постели должна быть…, должна…, должна…, должна. Она и старалась!

После двух-трех дней отлучки муж возвращался, снисходительно-ласково целовал её:

– Прости, дорогая, я виноват, сорвался. Нервы ни к чёрту. Ты же знаешь, какая у меня работа!

– Где ты был все эти дни?

– У мамы, где же еще?

Или у сестры, у друга…

– Давай забудем все плохое, простим друг друга, и начнем все заново. Я так по тебе соскучился, заинька моя!

И она верила, прощала, начитавшись в женских журналах, что в семье всякое бывает, надо уметь понять и простить своего мужчину. Допонималась…

Верочка вытерла слезы, огляделась. Оказалось, ноги сами принесли ее почти к самому дому, только улицу перейти, до садика квартал, но как там появиться с зареванным лицом? Посмотрела на часы – полшестого, в запасе максимум час. Позвонила подруге.

– Юлька, ты дома? Я могу зайти?

– Конечно. Кеша в командировке, никто не помешает поболтать.

Юлька, подружка еще со школы, жила в соседнем доме, и через пять минут Верочка уже звонила в её дверь.

– Заходи, мать, раздевайся, проходи на кухню, я сейчас, – скороговоркой выдала Юля и скрылась в комнате, из которой доносились детский визг, рев и отчаянное мяуканье. Дочки Юли и Кеши, погодки пяти и шести лет, видимо, не поделили кота. Вскоре в комнате воцарился мир, Юля вернулась на кухню, выпустила на диванчик флегматичного Котофея, пригладила короткие темные кудри, и только теперь увидела зареванное лицо подруги.

– О господи, что стряслось? Опять поссорились с Никитой?

– Хуже, Юля. У него есть любовница. Кажется, он давно меня обманывает…

Слезы опять сами полились из глаз.

– Погоди, мать, погоди, я сейчас, – Юлька быстро накапала в рюмку валерьянки – На, выпей и рассказывай по порядку, откуда узнала?

Верочка, сбиваясь и всхлипывая, рассказала подруге об очередном уходе мужа, о разговоре с Борисом.

– И ты ему поверила? Конечно, это может быть правдой, а может и не быть. Возможно, он просто надеялся таким образом заполучить тебя. Вдруг ты в гневе захочешь отомстить Нике, а тут он.

– Но это же глупо и подло!

– А кто сказал, что он умный и порядочный? Хотя.., возможно, что не такой уж дурак. Если бы все вышло по его… (ну, допустим!), то не в твоих интересах было бы рассказывать об этом мужу. А не вышло, так он от своих слов отопрется, свидетелей-то вашего разговора нет!

– Да бог с ним, с этим Борисом! Мне что теперь делать?!

– Позвонить в садик воспитательнице, что ты заболела и за Славиком приду я, а потом умыться, поесть и ждать нас. И присмотри за моими принцессами, чтобы не подрались. Я мигом, одна нога здесь, другая там.

Вера глянула на часы и ахнула —четверть седьмого! Она со своими страданиями чуть не забыла о сыне!

Весь вечер, пока дети вместе играли, ссорились и тут же мирились, подруги пили коньяк и жалели друг друга. Домой Вера не пошла, не хотелось возвращаться в пустую квартиру, где все напоминало о её беде. Так и заночевали со Славиком на Юлькином диване.

На следующий день, ближе к вечеру, Юля зашла к Верочке, проведать подругу, оставив дочек с вернувшимся из командировки мужем. Вера сгорбившись, с потухшими глазами сидела в кресле. Славику было позволено весь день смотреть телевизор и даже играть на ноутбуке.

– Э-э, нет, мать! Так не пойдет! Сколько можно убиваться? Твой Никита того не стоит. Хватит ныть, пора действовать. Щас, организуем, – Юля решительно взялась за телефон.

– В каком клубе, говоришь, твой со своей телкой зажигают? В «Огнях»?

И в мобильный:

– Лара? Привет! Как дела?… Какие планы на сегодня?… А ты не могла бы отложить вязание и помочь одному хорошему человечку? Заодно и повеселишься…. В «Огнях» давно была?… Подругу мою своди туда, она там ни разу не бывала, а очень надо. Одной ей идти в клуб неловко и опасно, мало ли что, а я не могу, Кеша не пустит, ты же его знаешь…. Нет, это не то, что ты подумала, задача прямо противоположная…, да она сама тебе объяснит, если захочет…. Ну все, пока! Спасибо! Значит, в десять в клубе. Я дам ей твой номер телефона, созвонитесь. Зовут Верой.

– Я никуда не поеду! – подала голос Верочка, – еще не хватало, чтобы я Никиту выслеживала!

– Хорошо. Сиди, кисни и гадай, правда, то, что сказал Борис, или нет. Потом заявится Никита, как нагулявшийся кот, опять навешает тебе лапшу на уши, и ты еще сама у него прощения просить будешь!

– Я решила подать на развод.

– Ага, и всю оставшуюся жизнь будешь сомневаться, правильно ты поступила, или нет. И будешь винить себя, что, может быть, зря развалила семью.

– А если их там нет?

– Это, конечно, еще ничего не доказывает, они могут прийти не сегодня, а, допустим, завтра, или через неделю. Но если ты их там встретишь, у тебя будет факт. Тогда ты сможешь принимать решение. Какое – это твое дело, важно, что ему уже не отвертеться. Ну, чем ты рискуешь? Встряхнешься, отдохнешь, потанцуешь. Сто лет нигде не бывала. Никита развлекается, а ты дома ему рубашки стираешь, да борщи варишь. Только, если ты там эту парочку накроешь, истерику не устраивай, не развлекай народ.

– А Славик? – начала колебаться Верочка.

Юлька подошла к скучающему у телевизора ребенку.

– Славик, пойдешь к нам в гости с ночевкой? Поиграешь с девчонками, а на ночь я вам сказку почитаю.

– Ура! Пойду. Мама, можно? А нового робота можно взять?

– Мне идти не в чем, – привела последний довод Вера.

– Это точно, на такой случай у тебя надеть нечего, – вздохнула Юля, открыв шкаф.

Без пяти девять Вера вышла из такси, одетая в модные Юлькины джинсы. Подруга оказалась классным стилистом – волосы были уложены легкими ниспадающими локонами, а макияж умело подчеркивал яркие карие глаза и скрывал бледность.

Лара оказалась пухленькой решительной блондинкой с нагловатыми манерами. Клуб «Огни» был одним из самых больших и популярных в их городе. Столики располагались на подиумах амфитеатром, с двух сторон окружая небольшую сцену и танцпол. В клубе гремела музыка, темноту прорезали неоновые лучи от прожекторов, столики освещались уютными светильниками. На сцене томно пела длинноволосая девушка, покачивая бедрами в такт электронной музыке и саксу. Официант предложил девушкам столик поближе к танцполу, но Верочка выбрала место повыше, откуда зал просматривался лучше. Не успели сесть, как Лару окликнули из шумной компании. Она отошла «на минутку», и вскоре Верочка потеряла ее из виду.

Оставшись совсем одна среди толпы незнакомых людей, Вера почувствовала себя неуютно. Огляделась. Никиты нигде не было видно. Решилась пройти по залу, выйти в холл. Навстречу ей шла стильная шатенка, разрумянившаяся, слегка растрепанная, с блестящими глазами. Верочка не сразу поняла, что это её собственное отражение в огромном, во всю стену, зеркале, до того непривычен был ей этот образ. Рассмотрев отражение в зеркале, она почувствовала себя гораздо уверенней. К тому же Никиты нигде не было, и она начала думать, что все, рассказанное Борисом, просто враньё, настроение улучшилось.

Она села к барной стойке, заказала себе мохито и уже с интересом стала разглядывать публику. Вдруг рядом с Верочкой возник толстый нетрезвый мужчина, загородив собой весь зал. На английском вперемешку с ломанным русским он начал ее куда-то приглашать, хватая за руки. С перепугу Верочка забыла весь небогатый запас английских слов, почти ничего не понимая из его бормотания, пыталась высвободиться из его цепких рук. Незваный кавалер начал злиться, брызгать слюной. Почему то ей врезалась в память расстегнувшаяся на его животе пуговица рубашки и торчащие оттуда курчавые волосы. Позднее она не раз с содроганием вспоминала этот момент.

– Что Вам нужно от моей жены? – раздался рядом спокойный уверенный голос.

Мужчина лет под сорок, с хорошей мускулатурой под светлой футболкой-поло и ежиком коротких волос, одной рукой приобнял Верочку за плечи, другой рукой отодвинул от нее нахала. Тот стушевался, пробормотал что-то типа извинения и исчез в толпе.

– Разрешите? – спаситель сел на соседний стул и представился: – Кирилл.

– Вы здесь одна?

– Я с мужем. Он встретил знакомого, отошел с ним куда-то, – соврала Верочка на всякий случай.

– Тогда разрешите пригласить Вас за наш столик? Здесь вам оставаться небезопасно, чудище может вернуться.

Кирилл дружелюбно улыбнулся и предложил ей руку. Секунду поколебавшись, Вера кивнула ему, улыбнулась в ответ и они вместе вернулись в зал, сели за его столик. От вина Вера отказалась. Разговор не очень клеился, Вера больше смотрела по сторонам, чем на собеседника, а тот говорил мало, внимательно за ней наблюдая. Она чувствовала себя неловко, хотела спрятаться, как улитка, в свой домик. Наконец решилась:

– Уже поздно, мне пора. Спасибо за спасение. Всего доброго.

– А не боитесь добираться одна в такой час? Разрешите Вас довезти?

– Нет, нет, не надо, я сама…

Но он уже встал и направился к выходу. Вера пошла рядом и, обогнув колонну, увидела прямо перед собой Никиту.

Муж сидел за столиком, нежно держа за руку рыжеволосую девицу, и ворковал, как голубь. На секунду Вере показалось, что сзади у него хвост веером. Верочка схватила Кирилла под руку, буквально повиснув на нем, заглянула в его глаза, нежно улыбнулась. Тот удивился, но улыбнулся в ответ, накрыл её ручку своей ладонью, что-то сказал, она не расслышала, но кивнула, и в таком виде парочка поравнялась со столиком Никиты. В какой-то миг взгляды мужа и жены встретились, эффект был – что надо, Вера потом не раз вспоминала этот момент. Никита, не веря своим глазам, привстал, опрокинул бокал с вином, уронил сигарету в тарелку. Она равнодушно скользнула по нему взглядом и… прошла мимо.

– Что это было? Это Ваш знакомый? Такая реакция… – спросил Кирилл, когда они вышли в ночь.

– Это мой муж. Теперь уже можно сказать – бывший.

Веру била нервная дрожь.

– А-а, вот теперь все ясно! – усмехнулся ее спутник, – а я-то думал, что здесь делает эта девушка, да еще одна? Вы, явно, не частый гость таких заведений. А я, значит, сыграл роль подсадной утки? Или ширмы?

– Извините, я Вам никакую роль не навязывала.

– Точно! Сам влип, – рассмеялся Кирилл.

– И на чашку чая Вы меня, конечно, не пригласите… или пригласите?

– Не приглашу. Мне надо побыть одной. Вон, кажется, свободное такси. Прощайте. Еще раз спасибо.

Кирилл посадил Верочку в машину, пожал протянутую ладошку, вложил в нее визитку:

– Держитесь! А понадобится моя помощь – звоните.

Всю ночь Вера просидела в кресле около окна. Ей не хотелось ни есть, ни спать. Она была уверена, что Никита объявится с минуты на минуту, ожидала скандала, объяснений, извинений, упреков – чего угодно, но не происходило ровно ничего. Двор был пуст, телефон молчал.

Небо на востоке начало сереть. Зашоркал метлой дворник. К заднему крыльцу магазина подъехал фургон. Из соседнего подъезда вышел, поеживаясь, мужчина с собакой. Вера не заметила, как, наконец, задремала.

Разбудил её звонок мобильного. На часах было десять. Звонила Юлька.

– Ну, что? Ты одна? Рассказывай!

– Как там Славик?

– Да нормально твой Славик. Вон, подушками дерутся с девчонками. Сейчас кормить их буду.

– Я через полчаса за ним прибегу и все тебе расскажу.

Слушая рассказ подруги, Юля параллельно делала кучу дел, снуя по своему маленькому царству. Потом присела на краешек табуретки.

– А ты, мать, изменилась… ни слез, ни стенаний, спокойная, как мамонт. Вроде, повзрослела лет на пять за одну ночь.

– Я сама удивляюсь. Пустота в душе. Все по барабану…

Никита появился только после обеда. Прямо с порога пошел в атаку.

– Так вот, значит, как ты развлекаешься без меня! По ночным клубам шляешься, бросив ребенка?! Предупреждала меня мама, что в тихом омуте черти водятся. И это моя жена! На глазах у моих коллег!

– Подожди, у каких коллег?

– У нас там корпоратив проходил. Я разговариваю с коллегой, и тут моя жена на глазах у всех виснет на каком-то мужике!

Верочка смотрела на мужа и видела убегающий в сторону взгляд, суетливые движения, слышала визгливые нотки в голосе. Почему я раньше не замечала этого? – думала она – не замечала, что он размахивает руками, когда говорит…, толстеть начал…, как странно…. Чужой, давно чужой…, а я не замечала. Сколько бессонных ночей, сколько пролито слез… из-за него?

Она прошла в кухню, присела к столу. Никита последовал за ней. Он ждал оправданий, слез, упреков, вопросов. Жена молчала.

– Я думаю, нам необходимо развестись – наконец сказала она.

– Развестись? Ты что? Зачем? Мы столько лет вместе…. А Славик? У нас же сын. А у мальчика должен быть отец.

– У нашего мальчика есть отец. Или ты отказываешься быть отцом, если я перестану стирать твои рубашки?

– Нет, конечно, но я не готов быть приходящим отцом. Мне кажется, ты слишком драматизируешь ситуацию…

– Никита, скажи, когда ты последний раз гулял со Славиком? Не помнишь? А какую книжку ты ему читал? Вообще, читал хоть раз? С какой игрушкой он любит засыпать? Не знаешь?

– Но ты же знаешь, я работаю допоздна…

– Знаю, видела. Думаю, для Славика будет гораздо лучше, если ты будешь проводить с ним хотя бы два часа в неделю, пусть в качестве приходящего папы. Сейчас у него и этого нет.

– Ну ладно, хватит на меня наезжать. Будем считать, что я тебя услышал. Учту. Не злись, заяц. Давай сходим с сыном в детское кафе, а вечером устроим семейный ужин?

– Я разлюбила тебя.

– Что-о-о?

– Я тебя разлюбила, мы больше не можем быть семьей.

Когда Никита, наконец, ушел, Вера вернулась в кухню. Она словно видела привычные вещи новым взглядом. Вытряхнула пепельницу, тщательно вымыла её и убрала на самую дальнюю полку. Тихонько мурлыкало радио. Она прислушалась, прибавила громкость. Открыла окно, подставила лицо солнечным лучам. В кухню вместе со свежим весенним ветром ворвался голос певца:

– «Я свободен, словно птица в небесах.

Я свободен, я забыл, что значит страх.

Я свободен с диким ветром наравне.

Я свободен наяву, а не во сне.

В моей душе нет больше места для тебя!» *

Верочка раскинула руки, как крылья, подпевая во весь голос. На пороге кухни возник Славик.

– Мама?

– Сынок, а не пойти ли нам сегодня в цирк?

– Ура! В цирк! – закричал сын.

– Ура! – подхватила мама.

*Автор песни «Я свободен» В. Кипелов.

Кошкин дом

Она брела по обочине тротуара, не обращая внимания на брызги жидкой грязи, летящие из под колес проезжающих машин, и из под мелькающих рядом ботинок, сапожек. С темного неба сыпался не то снег, не то дождь. От голода кружилась голова, урчало в желудке. Уже двое суток ей не удавалось найти хоть что-нибудь съедобное. Сунулась было в ярко освещенную дверь, из которой доносились одуряющее вкусные ароматы, но тут-же получила пинок. Она свернула во двор к мусорным бакам, но вокруг них было убрано, а запрыгнуть внутрь мешал отяжелевший, раздувшийся живот и дрожащие от слабости лапы. На канализационном люке нашла остатки хлебных крошек, рассыпанных для птиц, подобрала их. Люк был теплым, она присела на него отдохнуть, но вскоре голод погнал ее дальше.

Мимо прошли темные сапожки на высоких острых каблуках. Рядом с ними плыл пакет, из которого пахло сосисками, хлебом и чем-то еще. Кошка, как под гипнозом, пошла за этим пакетом. Но сапожки с пакетом скрылись за ярко освещенной дверью. Сквозь стекло кошка видела двигающихся туда – сюда, словно рыбки в аквариуме, людей. Но вот дверь вновь распахнулась, и кошка юркнула внутрь.

В помещении было тепло, светло и чисто, пахло знакомыми запахами. Так пахло из тумбочки, стоявшей рядом с кроватью Хозяйки. Вокруг возвышались витрины, за стеклами которых стояло и лежало множество разноцветных коробочек. Такие же коробочки были у Хозяйки.

Кошка шмыгнула под стоящий у окна диванчик, забилась в угол, поближе к теплой батарее. Сморенная усталостью и теплом, она задремала. И пригрезилась ей чистенькая, уютная квартирка, в которой жила она почти всю свою недолгую жизнь вместе с Хозяйкой. Хозяйка каждый день давала ей вкусный корм, баловала вареной рыбкой, молочком, часто чесала за ушком и гладила по голове. И называла ласково – как же? – ах, да, Марусей.

Маруся любила лежать в кухне на подоконнике, оттуда она видела, что делает Хозяйка, что ставит на стол, а так же видела все, что делается внизу, во дворе. Наблюдала за играющими детьми, за прохожими, машинами. Мимо окна нахально летали птицы, некоторые садились на подоконник, но обнаружив за стеклом притаившуюся кошку, испуганно шарахались прочь. Любила она разглядывать себя в зеркало – лоснящаяся полосатая шубка, белая манишка и белые носочки, грациозное тело – хороша!

Однажды утром Хозяйка не встала, как обычно, с постели. Она тихонько гладила лежащую рядом Марусю и говорила какие-то незнакомые слова. Потом пришли чужие люди, потоптались около кровати, положили Хозяйку на носилки и унесли. Кошка осталась одна. Всю ночь просидела она в темном коридоре у двери в ожидании Хозяйки, но та не вернулась. Не вернулась она и на следующий день. На третий день снова пришли чужие люди. Они бесцеремонно ходили по всей квартире, громко разговаривали. Соседка, заходившая раньше в гости к Хозяйке, догадалась найти пакет с кормом и покормить голодную кошку. Потом взяла Марусю на руки и вынесла во двор.

– Теперь тебе придется самой о себе заботиться. Ничего, бог даст, выживешь как-нибудь, – сказала она.

Так Маруся из холеной домашней любимицы превратилась в бездомную бродячую кошку. Поначалу она пыталась вернуться домой, но дверь всегда была заперта. Попыталась найти новую хозяйку и новый дом, но отовсюду ее прогоняли, то криком «брысь!», а то и пинком. Иногда сердобольные старушки или дети кормили ее, но потом уходили в свои теплые уютные дома, и она оставалась в темном дворе одна. Маруся научилась ловить зазевавшихся воробьев. В подвале обнаружила мышей и научилась охотиться на них. Ночевала она теперь тоже в подвале на брошенной кем-то телогрейке около теплой трубы. Из грациозной красотки Маруся превратилась в тощую кошку с тусклой грязной шерстью. Да вот еще с животом творилось что-то непонятное – сама Маруся худела, а живот рос, что-то там ворочалось и толкалось. Живот мешал охотиться, ну и птиц с наступлением холодов стало гораздо меньше.

– Мама, смотри какая киса! Давай дадим ей колбаску, – под банкетку заглянула маленькая девочка в смешной вязаной шапочке с тремя помпонами.

– Алиса, не лезь к бродячей кошке! Поцарапает! Ну что за ребенок! Пойдём отсюда, я сказала! Тоже мне, аптека, развели тут помойных кошек! Безобразие…

Девочка исчезла, зато заглянула девушка, и через пару минут около Маруси появился листок бумаги с пригоршней кошачьего корма. Кошка с жадностью набросилась на еду. Сытая, вспрыгнула на диванчик, оттуда на подоконник и улеглась за большим горшком с развесистым цветком. Тихонько мурлыча, разглядывала оттуда людей в зале, женщин в белых халатах, снующих за витриной, мелькающие на улице машины, огни, загоревшиеся за стеклом, и думала, что вот, наконец, нашла она себе новый дом. Очень даже ничего: тепло, сухо, чисто и кормят.

– Батюшки! Это что ещё такое! Опять кошка! Только от одной избавились, новая пришла!

Рядом стояла женщина в синем халате со шваброй в руках. Маруся сжалась в комочек, надеясь спрятаться за цветок.

– Кира Сергеевна, что будем делать?

Рядом с первой возникла вторая женщина, постарше, в белом халате.

– Что с ней сделаешь, выгонять бесполезно, только выкинешь, она снова зайдет, не запрёшь же дверь. Увезёшь эту подальше от аптеки, другая придёт. Зима, кошки ищут, где согреться, а тут ещё и покормят, глядишь.

– Да она ещё, никак, беременная? Этого не хватало!

– Да ладно, пусть греется. Жалко же животинку, тоже ведь, дама и будущая мама, – сказала третья женщина, пухленькая, рыженькая, с чертенятами в глазах.

– Ну, пусть пока остаётся. Перед закрытием аптеки только не забудьте выставить кошку на улицу, а то устроит она нам с охраной весёлую ночку. И следите, чтобы за витрину не забежала.

Так и повелось. Маруся быстро усвоила правила проживания: в глубь аптеки, за витрины лезть нельзя; по своим делам надо выбегать на улицу, даже в мороз, иначе можно получить шваброй; когда народу в аптеке много, лучше сидеть под диванчиком, в уголке, а когда мало, можно растянуться на мягком диване у батареи, или улечься на подоконнике, за цветком. От тётки со шваброй лучше вообще держаться подальше, лишний раз на глаза не попадаться. Она научилась безошибочно определять, о чьи ноги можно потереться, выпрашивая еду, кому можно позволить погладить шерстку, а от кого лучше спрятаться. Ночевать приходилось в подвале соседнего дома, поздно вечером из аптеки её выгоняли, а рано утром кошка уже сидела на крыльце, поджидая своих новых Хозяек. Целыми днями Маруся наблюдала за ними, приглядываясь к их повадкам.

Больше всех ей нравилась Рыженькая. На первый взгляд она казалась вечно чем-нибудь недовольной, тихо, как бы сама с собой, ворчала по любому поводу, но у неё было самое доброе сердце. Почти каждый день она украдкой угощала Марусю чем-нибудь вкусненьким, а по вечерам, если в аптеке не было посетителей, разговаривала с ней ласково, как Хозяйка, чесала ей за ушком. Она даже дала кошке новое имя, назвав её Мусей. Закрывая аптеку, Рыженькая осторожно брала Марусю под мышки и выносила на улицу: «Отправляйся в свое убежище, до завтра».

Вторая Хозяйка походила на черную кошку с белой манишкой, которую Маруся видела на соседском балконе ещё в той, прежней жизни. Высокая, черноволосая, гибкая, она двигалась неторопливо, с кошачьей грацией. И держалась независимо – доброжелательно. Взгляд её чёрных глаз оставался печальным, даже когда она улыбалась. Она тоже часто подкармливала Марусю тем, что оставалось от обеда, но за ушком не чесала и на руки не брала.

Третья Хозяйка была шустрой, юркой хохотушкой. Худенькая, невысокая, с короткими светлыми кудряшками, она быстрее всех сновала по аптеке и её смешки слышались то из одного, то из другого конца зала. Несмотря на веселый нрав, добродушием она не отличалась. Марусю Светлоголовая словно не замечала, никогда её не подкармливала, и уж тем более не гладила. Когда была её очередь закрывать аптеку, она брезгливо подгоняла кошку к выходу носком сапожка.

Еще среди Хозяек была Кира Сергеевна, так все её называли. Она была похожа на соседского пуделя, такая же деловитая и озабоченная, вечно спешащая. Утром она торопливо проходила через зал и исчезала где-то в глубине аптеки, вечером так же спешила к выходу, на ходу отдавая последние распоряжения. Марусю она почти не замечала, да и кошка старалась лишний раз ей на глаза не попадаться, поняв, что та здесь главная, – как бы не выгнала!

Женщину со шваброй звали Людой. Маруся поначалу панически её боялась, но быстро поняла, что грозная она только с виду. Люда сердито ругалась на кошку, выгребая из-под диванчика клочки бумаги с остатками угощений и полиэтиленовые крышки с недопитым молоком, но сама потихоньку подсовывала ей то банку с остатками рыбных консервов, то кусочек сосиски. И шваброй Марусе от неё досталось лишь однажды, когда она набедокурила в тамбуре, не захотев выходить на мороз. Но Маруся и сама понимала, что виновата, поэтому не обиделась.

От сытой, спокойной жизни Маруся округлилась, старательно вылизанная шерстка вновь заблестела, хвост распушился, и она всё чаще слышала восхищенное: «Посмотри, какая киса!» в свой адрес. Однако, вскоре случилось событие, нарушившее спокойное течение новой жизни. Как-то к вечеру кошка почувствовала себя плохо. Непонятная боль опоясала её тело. Не в силах больше терпеть кошка начала мяукать. Первой заметила неладное Люда.

– Батюшки, да ты никак рожаешь?! Что же делать с тобой, бедолага? Ведь скоро аптеку закрывать надо.

Около плачущей кошки собрались Кира Сергеевна и Рыженькая.

– Что же с ней делать? В аптеке оставлять нельзя, сигнализация срабатывать будет, и на мороз рожающую кошку не выставишь…, ну, не дежурить же около неё ночь!

Выход придумала Кира Сергеевна.

– Люда, подбери удобную коробку, постели в неё ветошь, освободи место в чуланчике с уборочным инвентарём, закроем кошку там.

Утром Хозяйки первым делом заглянули в чулан. В коробке в позе Клеопатры возлежала Муся-Маруся, гордо демонстрируя миру три тёплых комочка, копошащихся у её живота.

Некоторое время Кошка с котятами так и жили в чулане, Маруся была довольна, что не надо больше ночевать в сыром подвале. Но дети подрастали, с каждым днём становились всё самостоятельней. Коробку перенесли в зал, спрятав под диванчиком, а Марусю на ночь вновь выгоняли на улицу.

Беда грянула, как всегда, нежданно.

– Это что за безобразие?! Кошка, да ещё с котятами в аптеке? Кто разрешил? Немедленно убрать! – раздался крик над головой задремавшей Муси-Маруси.

Рядом стояла, уперев руки в бока, полная женщина в белом, не очень свежем халате, со съехавшим набок, небрежным пучком волос на макушке.

– Вы что, не знаете, что наличие в аптеке животных недопустимо?! Мух и комаров тоже – добавила она, пришлёпнув комара на руке.

– Откуда у вас комары среди зимы?

– Дом построен на болотистом месте, в подвале всегда стоит вода, вот и летят оттуда комары круглый год. Как от них избавишься? – объяснила расстроенная Кира Сергеевна.

– И от кошки как избавишься, её только выгонишь, она тут же со следующим посетителем заходит. И котят как выкинуть на холод, они же погибнут.

– Вы тут демагогию не разводите! Есть нормативы санитарного состояния. Увезите их в лес, оттуда не придут.

– Эту увезем, другая придет, что нам, замуроваться тут, что ли, – тихо проворчала в сторонке Рыженькая.

– Интересно, у этой проверяющей дома тоже не бывает ни мух, ни комаров? – поддержала её Черненькая.

– Они дохнут от одного её присутствия, – шёпотом подхватила Люда.

Тем временем Кира Сергеевна провожала к выходу сердитую даму – проверяющую СЭС.

– Я пока вам в акте ничего писать не стала, вернусь через неделю с повторной проверкой, и чтобы никаких кошек и комаров!

Строгая дама заглянула в коробку:

– Котят срочно раздайте…. А одного я, пожалуй, возьму себе. Вот этого, с белым пузиком.

Глаза дамы вдруг потеплели, губы расплылись в улыбке, вся она преобразилась и превратилась в обыкновенную симпатичную тетку.

Маруся обеспокоенно следила, как незнакомка взяла из коробки её ребенка и спрятала его за пазухой. Она бежала за ней до дверей, жалобно мяукая, но бесполезно, женщина унесла котенка. На следующий день, пока Маруся отлучилась прогуляться, пропал еще один ребёнок. Кошка долго ходила по залу, искала и звала его, но безрезультатно. Теперь у неё остался только один котёнок. Маруся перестала доверять Хозяйкам, боялась отлучиться хоть на минуту, но и это не помогло. У неё на глазах, девочка с мамой забрали последнего, самого любимого, сыночка. Затем испуганную, плачущую кошку закрыли в той самой коробке, в которой совсем недавно беззаботно играли её дети, и куда-то понесли, потом повезли.

Когда коробку, наконец, открыли, перепуганная кошка пулей вылетела из неё и помчалась, куда глаза глядят. Опомнилась она в незнакомом дворе, около помойки. Всё вокруг было чужим. Из мусорного бака выпрыгнула серая кошка, злобно зашипела на Марусю, грозно выгнув спину. Маруся попятилась и бросилась вон со двора.

Она присела на обочине на грязный, подтаявший снег, глядя на проезжающие мимо машины, мелькающие ноги, беспокойно чирикающих на дереве воробьев. Лёгкий порыв ветра донёс знакомый запах. Маруся встрепенулась, принюхалась, определяя, откуда доносится запах лекарств, и уверенно побежала по утоптанному снегу. Теперь она точно знала, где искать себе новый дом.