Текст книги "«Приют задумчивых дриад». Пушкинские усадьбы и парки"

Библиография

1 Благой Д.Д. Творческий путь Пушкина (1826–1830). – М.: Советский писатель, 1967.

2 Гречаная Е.П. Пушкин и французская аристократическая литература XVII–XVIII веков // Университетский пушкинский сборник. – М.: Издательство Московского университета, 1999. С. 389–395.

3 Дневник Анны Алексеевны Олениной (1828–1829). // Предисловие и редакция Ольги Николаевны Оом. – Париж, 1936.

4 Доброхотов В.И. «На холмах Грузии лежит ночная мгла…». Об одной черновой редакции // Московский пушкинист. Ежегодный сборник. – М.: Наследие, 2001. Выпуск IX. С. 158–169.

5 Ермоленко Г.Н. Пушкин и поэты французского ренессанса // Университетский пушкинский сборник. – М.: Издательство Московского университета, 1999. С. 367–373.

6 Есипов В.М. «Печаль моя полна тобою…» (Обзор комментариев) // Московский пушкинист. Ежегодный сборник. – М.: Наследие, 2002. Выпуск X. С. 9–110.

7 Есипов В.М. Царственное слово. – М.: САМПО, 1998.

8 Измайлов Н.В. Очерки творчества Пушкина. – Л.: Наука, 1975.

9 Краваль Л.А. Рисунки Пушкина как графический дневник. – М.: Наследие, 1997.

10 Крамер В.В. С.Д. Полторацкий в борьбе за наследие Пушкина // Временник Пушкинской комиссии. 1967–1968. – Л.: Наука, 1970. С. 58–75.

11 Керн (Маркова – Виноградская) А.П. Воспоминания. Дневники. Переписка. – М.: Правда, 1989.

12 Непомнящий В.С. Да ведают потомки православных. Пушкин. Россия. Мы. – М.: Сестричество во имя преподобномученицы Великой Княгини Елизаветы, 2001.

13 Ободовская И.М., Дементьев М.А. Вокруг Пушкина: Неизвестные письма Н.Н. Пушкиной и её сестер Е.Н. и А.Н. Гончаровых / Вступ. ст. Д. Благого. – М.: ТЕРРА, 1999.

14 Оленина А.А. Дневник. Воспоминания. – СПб.: Академический проект, 1999.

15 Павлищев Л.Н. Из семейной хроники. Воспоминания об А.С. Пушкине // Мир Пушкина: Семейные предания Пушкиных. – СПб.: Пушкинский фонд, 2003. Т. 3. С. 29–293.

16 Пини О.А. Пушкиниана в периодике и сборниках статей (1962–1963 гг.) // Временник Пушкинской комиссии. 1963. – М.—Л.: Наука, 1965.

17 Пушкин. Сочинения. / Под ред. С.А. Венгерова. – М.: Брокгауз и Ефрон, 1911. Т. 5. С. XXV.

18 Пушкин А.С. Полное собрание сочинений: в 10 т. – М.—Л.: Издательство АН СССР, 1949. Т. 3–4.

19 Рукою Пушкина. Несобранные и неопубликованные тексты. – М.—Л.: Academia, 1935.

20 Старк В.П. Автореминисценции в «оленинском» цикле Пушкина // Приютинский сборник. – СПб.: Музей – усадьба «Приютино», 2002. Выпуск III. С. 101–114.

21 Тимофеев Л.В. В кругу друзей и муз. Дом А.Н. Оленина. – Л.: Лениздат, 1983.

22 Устимович П.М. Анна Алексеевна Андро, рождённая Оленина // Русская старина, 1890. N№ 8. С. 387–412.

23 Цявловская Т.Г. Дневник А.А. Олениной // Пушкин. Исследования и материалы. – М.—Л.: Издательство АН СССР, 1958. Т. 2. С. 247–292.

24. Цявловский М.А. Статьи о Пушкине. – М., 1962.

25. Черейский Л.А. К датировке одного стихотворения Пушкина // Временник Пушкинской комиссии. 1973. – Л.: Наука, 1975. С. 78–80.

26 Черейский Л.А. Пушкин и его окружение. – Л.: Наука, 1975.

27 Якобсон Р.О. Работы по поэтике. – М.: Прогресс, 1987.

Сватался ли Пушкин к Анне Олениной?

По поводу сватовства А.С. Пушкина к А.А. Олениной, дочери известного государственного деятеля А.Н. Оленина, существуют разноречивые свидетельства и мнения пушкиноведов.

• Поэт сватался и был отвергнут родителями девушки (художник Ф.Г. Солнцев¹, композитор А.А. Оленин²).

• Поэт сватался и не был отвергнут, но потом брак расстроился (художник М.И. Железнов со слов Н.Д. Быкова³).? Поэт не сватался (В.М. Файбисович⁴, Л.В. Тимофеев⁵).

• Неудачное сватовство поэта не носило официального характера (В.П. Старк⁶).

Наиболее распространена первая версия, основанная на воспоминаниях одного из ближайших сотрудников президента Академии художеств А.Н. Оленина Ф.Г. Солнцева: «У А.Н. Оленина нередко бывал А.С. Пушкин… Он даже сватался за Анну Алексеевну. Однако же брак этот не состоялся, так как против него была Елизавета Марковна (жена А<лексея> Н<иколаеви>—ча)». Эта версия соответствовала ходившим в московском и петербургском свете слухам, которые, впрочем, были весьма разноречивыми, и семейным преданиям Олениных. Её придерживались многие исследователи и мемуаристы: П.И. Бартенев, П.М. Устимович, Т.Г. Цявловская и другие.

А.А. Оленина.

Рис. О.А. Кипренского. 1828 г.

Повод для светских пересудов дали сами участники событий, находившиеся в центре внимания высшего общества. В зимний сезон 1827–1828 годов Пушкин после длительного перерыва встретил на балу у Е.М. Хитрово 19–летнюю Анну Оленину, которую знал ещё до ссылки маленькой девочкой, посещая салон её родителей в 1817–1820 годах. Польщённая вниманием поэта, девушка позвала его на белый танец. Пушкин в долгу не остался и через некоторое время тоже пригласил приглянувшуюся ему красавицу. Об этой встрече известно из автобиографического романа «Непоследовательность, или Любовь достойна снисхождения»⁷, который Анна Алексеевна начала писать в своём «Дневнике», но не довела до конца.

А.Я. Лобанов – Ростовский.

Гравюра Ф. Йенцена с оригинала Ф. Крюгера. 1828–1829 гг.

Весной поэт зачастил в дом Олениных, тайно от родителей девушки встречался с нею в Летнем саду в присутствии её гувернантки – англичанки и П.А. Вяземского, который оставил об этом воспоминания⁸. В старости Анна Алексеевна рассказала об этих встречах своему внучатому племяннику композитору А.А. Оленину. Для неё эти свидания, скорее всего, были занимательным флиртом, отвлекающим от печальных мыслей в связи с неразделённым чувством к князю А.Я. Лобанову – Ростовскому. Общение с Пушкиным не только льстило её самолюбию, но, прежде всего, было для неё очень интересно: она сильно увлекалась его творчеством, её «Дневник» того периода изобилует записанными по памяти и оттого не всегда точными цитатами из пушкинских произведений. Серьёзного чувства к поэту у Анны не было: судя по записи в «Дневнике», ей не нравился его «арапский профиль», «ужасные бакенбарды, растрёпанные волосы, ногти как когти, маленький рост, жеманство в манерах», смущали «дерзкий взор на женщин, которых он отличал своей любовью», «странность нрава природного и принуждённого»⁹.

Ориентируясь на это, Анна прозвала Пушкина «Red Rower» по имени главного героя вышедшего тогда романа Фенимора Купера «Красный корсар», где выведен образ свободолюбивого благородного разбойника с сильными страстями. Нельзя не признать, что прозвище это меткое: персонаж Купера похож на Пушкина даже внешне – тот же маленький рост, вьющиеся волосы, умные голубые глаза. Начитанная, острая на язычок Оленина умела придумывать точные прозвища.

Встречаясь с Пушкиным в Летнем саду, танцуя с ним на балах и званых вечерах, девушка невольно давала ему надежду на взаимность. Поэт страстно увлёкся ею, мечтал о браке. В подаренном Анне стихотворении «Её глаза» он назвал её «Олениной моей», что не понравилось матери девушки Елизавете Марковне¹⁰.

Рассказывая о вечере у Мещёрских 5 мая 1828 года, П.А. Вяземский писал жене: «Пушкин думает и хочет дать думать ей и другим, что он в неё влюблен…»¹¹. Поняв намерения поэта, Анна стала вести себя с ним более сдержанно и насторожённо, боясь, как бы его настойчивость не повредила её репутации, не отвратила других женихов.

9 мая 1828 года Пушкин вместе с Олениными совершает круиз на пироскафе в Кронштадт, видимо, связанный с проводами художника Дж. Доу, возвращавшегося на родину после выполнения портретов героев войны 1812 года для Военной галереи Зимнего дворца. Во время прогулки рождаются два стихотворения: «To Dawe, Esqr.» и «Увы, язык любви болтливой…». Поэта пока не огорчает сдержанность девушки, прекрасные черты которой в первом стихотворении он советовал рисовать Доу. Пушкин склонен приписывать всё девичьей скромности или, может быть, тонкому кокетству:

 
Тебя страшит любви признанье,
Письмо любви ты разорвёшь,
Но стихотворное посланье
С улыбкой нежною прочтёшь¹².
 

Это «стихотворное посланье» осталось неоконченным и к Анне не попало. 20 мая Пушкин в компании друзей гостил в Приютине, загородном имении Олениных. В тот день Анна невольно обратилась к нему на «ты», что оживило надежды поэта на брак с нею. Даже тучи докучливых приютинских комаров не раздражали его, и, по словам П.А. Вяземского, он восклицал: «Сладко! Сладко!» По возвращении из Приютина, 23 мая, воодушевлённый Пушкин написал стихотворение «Ты и Вы».

А.А. Оленина.

Рисунок А.С. Пушкина в альбоме Ел. Н. Ушаковой

25 мая поэт вместе с Вяземским, Мицкевичем, Сергеем Голицыным («Фирсом») и Олениными вновь едет в Кронштадт для осмотра готовящейся к отплытию в море флотилии. На этот раз сдержанное поведение Анны огорчает Пушкина. На обратном пути пироскаф попадает в шторм, и ненастье перекликается с мрачноватым настроением поэта. «Пушкин дуется, хмурится, как погода, как любовь»¹³, – пишет П.А. Вяземский жене. Настроение этого вечера отразилось в датированном следующим днём печальном философском стихотворении «Дар напрасный, дар случайный…».

Надежды на успешное сватовство не покидают поэта. В черновиках начатой в то время поэмы «Полтава» он пишет имя девушки рядом со своим, рисует её портреты. Одно время он даже думает дать имя Анна главной героине, но потом меняет намерение. 27 мая Пушкин вновь отправляется в Приютино, где вручает Анне Алексеевне стихотворение «Ты и Вы», заканчивающееся стихом: «И мыслю: как Тебя люблю!» Однако к такому поэтическому признанию в любви девушка предпочла отнестись как к обычному мадригалу.

В начале июня Пушкин по – прежнему часто бывает в Приютине, вдохновляясь своими чувствами к Анне, пишет стихотворения «Кобылица молодая…», «Не пой, красавица, при мне…». Встречается он с девушкой и в светском кругу, стараясь вести себя корректно и ненавязчиво.

20 июня 1828 года Анна записывает в дневнике после беседы с Пушкиным в петербургском доме своей тётушки Варвары Дмитриевны Полторацкой, урождённой Киселёвой, что поэт был «довольно скромен», что она даже с ним говорила и перестала бояться, чтоб не соврал чего в сантиментальном роде»¹⁴.

В кругу близких друзей поэт неосторожно роняет фразу вроде: «Мне бы только с родителями сладить, а с девчонкой уж я слажу», не ожидая, конечно, что это может дойти до Олениных. Слова Пушкина передала им В.Д. Полторацкая, которая прочила Анну за своего брата Николая Дмитриевича Киселёва, обаятельного молодого дипломата, который умел нравиться женщинам. Этим «тётушка» рассчитывала «расчистить путь» к цели своему брату, вызвав возмущение Анны и её родителей, которые и так были не в восторге от ухаживаний Пушкина. Отношение Олениных к возможному сватовству Пушкина очевидно из записи в дневнике Анны от 17 июля 1828 года: «…Разговорилась я после обеда с Ив. Андр. Крыловым об наших делах. Он вообразил себе, что двор вскружил мне голову и что я пренебрегла бы хорошими партиями, думая выйти за какого – нибудь генерала. В доказательство, что я не простираю так далеко своих видов, назвала я ему двух людей, за которых бы вышла, хотя и не влюблена в них: Меендорфа и Киселёва. При имени последнего он изумился. «Да, – повторила я, – и думаю, что они не такие большие партии, и уверена, что Вы не пожелаете, чтоб я вышла замуж за Краевского или за Пушкина». – «Боже избави, – сказал он, – но я желал бы, чтоб вы вышли за Киселёва и, ежели хотите знать, то он сам того желал, но он и сестра говорили, что нечего ему соваться, когда Пушкин того ж желает»¹⁵.

Знаменитый баснописец И.А. Крылов с 1808 года был практически домочадцем Олениных и наверняка выражал общее мнение семьи. Для Анны желательными женихами были барон А.К. Меендорф, тогда отставной военный, и особенно симпатичный Н.Д. Киселёв, а нежелательными – А.С. Пушкин и А.П. Краевский, в то время мелкий чиновник Военного министерства, тщетно пытавшийся привлечь внимание девушки.

Н.Д. Киселёв.

Акварель неизв. художника

У Анны Олениной и её семьи было двоякое отношение к Пушкину: им восхищались как гениальным поэтом, любили его произведения, радушно принимали в своём кругу, но не хотели видеть супругом и зятем. Общаться с Пушкиным умной и задорной Олениной было, конечно, интересно, приятен был и лёгкий флирт, но не серьезные ухаживания с видами на брак. Прислушиваясь к светским толкам и мнению родных, она считала его «вертопрахом», не способным обеспечить благополучную жизнь в семье.

У родителей Анны были также другие веские причины не выдавать дочь за поэта. Весной и в начале лета 1828 года в отношении Пушкина велось дело об элегии «Андрей Шенье», запрещённый отрывок которой распространялся в списках с пометкой «На 14 декабря». Пушкину грозили неприятности. Он на допросах отвечал, что элегия написана за полгода до восстания декабристов, поэтому не может иметь к нему отношения. Дело закрыли 28 июня 1828 года распоряжением установить за Пушкиным тайный надзор полиции. Пресс – секретарь Госсовета А.Н. Оленин, подписавший протокол, разумеется, был в курсе дела.

Чувствуя холодность Олениной, поэт ищет утешения в карточной игре. Светские слухи об этом сообщает в письме П.А. Вяземскому от 28 июня 1828 года всезнающая С.Н. Карамзина: «Говорят, что Пушкин, чтобы утешиться в превратностях любви, играет и проигрывает все свои деньги»¹⁶. На этом фоне поэт заводит роман со «светской львицей» А.Ф. Закревской, которой посвящает несколько стихотворений. Однако связь с этой экстравагантной замужней женщиной, которую он в стихах назвал «беззаконной кометой», не может затмить в его сердце любовь к «ангелу безмятежному» Олениной, с самого начала связанную со стремлением вступить в брак.

Накануне дня рождения Анны он пишет ей мадригал «Вы избалованы природой…». Как видно, Пушкин опасался в очередной раз спугнуть девушку пылкими выражениями, и стихотворение получилось сдержанное, суховатое в сравнении с подаренными ей ранее стихами, проникнутыми искренними чувствами. В альбомах избалованной вниманием поэтов Олениной подобного рода мадригалов было много. Видимо, оттого Пушкин и не вручил стихи Анне, когда приехал 11 августа на праздник в Приютино. Общение с поэтом в этот день девушка описала так: «Он влюблён в Закревскую, всё об ней толкует, чтоб заставить меня ревновать, но при том тихим голосом прибавляет мне нежности»¹⁷. Такое поведение лишь укрепляло у Олениной мнение о поэте как о «вертопрахе».

В начале августа в отношении Пушкина начинается ещё одно дело: об авторстве кощунственной поэмы «Гавриилиада», написанной в 1821 году в Кишинёве. Религиозные воззрения Пушкина в корне изменились, он пытается откреститься от авторства, но дело приобретает серьёзный оборот. «Ты зовёшь меня в Пензу, – пишет он Вяземскому, – а того и гляди, что я поеду далее, Прямо, прямо на восток»¹⁸.

«В этих обстоятельствах¹⁹ попытка сватовства обернулась бы фарсом», – пишет В.М. Файбисович в предисловии к изданию «Дневника» А.А. Олениной. Это мнение разделяет и первый директор музея – усадьбы «Приютино» Л.В. Тимофеев²⁰. Если смотреть на события со стороны, то ясно, что сватовство Пушкина было обречено на провал. Однако, на наш взгляд, это не является безусловным аргументом в пользу точки зрения, что Пушкин к Олениной вовсе не сватался. Поэт не знал о записях Анны в дневнике на свой счёт, ему неведомы были разговоры в её семье о возможном браке с Киселёвым, который впоследствии так и не состоялся. Наряду с тоской поэта по поводу предстоящей разлуки с Анной, если он вновь окажется в ссылке, в обращённом к ней стихотворении «Предчувствие», написанном в тот период, звучит надежда:

Может быть, ещё спасённый, Снова пристань я найду…²¹.

Вряд ли Пушкин «похоронил» бы свою мечту о браке с Анной Алексеевной, хотя бы не «прощупав почву» в разговоре с отцом девушки. Косвенно в пользу этого говорит свидетельство академического гувернёра Н.Д. Быкова, квартировавшего в здании Академии художеств и помнившего слухи о семье её президента А.Н. Оленина, ходившие в среде художественной интеллигенции: «Пушкин посватался к Олениной и не был отвергнут. Старик Оленин созвал к себе на обед своих родных и приятелей, чтобы за шампанским объявить им о помолвке своей дочери за Пушкина. Гости явились на зов, но жених не явился. Оленин долго ждал Пушкина и, наконец, предложил гостям сесть за стол без него. Александр Сергеевич приехал после обеда, довольно поздно. Оленин взял его под руку и отправился с ним в кабинет для объяснений, закончившихся тем, что Анна Алексеевна осталась без жениха»²².

Исследователь Б.П. Козьмин²³ трактует это свидетельство так: поэт сам передумал жениться на Олениной и оттого опоздал на собственную помолвку. Дневниковые записи Анны, приведённые выше, показывают невозможность согласия А.Н. Оленина на брак дочери с Пушкиным. Набожная Елизавета Марковна Оленина, мать девушки, как гласит семейное предание, тоже была против этого брака, особенно после того, как стало известно о богохульной поэме «Гавриилиада». Своего отношения к поэту, как следует из дневниковых записей её дочери, она не скрывала. По этому поводу П.И. Бартенев писал: «А.А. Оленина, на которой Пушкин думал жениться, отказала ему по приказанию своих родителей»²⁴. Анна Алексеевна сама не хотела этого брака, поэтому в подобном приказании не было нужды.

Свидетельство Н.Д. Быкова об удачном сватовстве Пушкина к Олениной, записанное Железновым, не внушает доверия также из – за отсутствия данных о том, что академический гувернёр посещал дом Олениных и был в курсе их семейных дел. Однако вряд ли это свидетельство основано лишь на пустых слухах. Объяснение А.С. Пушкина и А.Н. Оленина по поводу Анны Алексеевны после опоздания поэта на какой – нибудь званый обед вполне могло состояться. Это не противоречит этикету пушкинской эпохи. Пример объяснений такого рода в случае неуверенности жениха в успехе сватовства есть в воспоминаниях Елизаветы Петровны Яньковой, один из двоюродных братьев которой, граф Пётр Степанович Толстой, прежде чем делать формальное предложение её дочери Аграфене Дмитриевне, решил благоразумно выяснить мнение семьи: «Однажды он говорит мне: «Ma cousine, что бы вы мне сказали, если бы я посватался за одну из ваших дочерей, за Agrippine?». Я спрашиваю его: «Да что ты это в шутку мне говоришь?»

– Нет, ma cousine, очень серьёзно, – отвечал он.

– Ну, и я скажу тебе серьёзно, что мы слишком близкие родные, чтобы я согласилась отдать за тебя которую – нибудь из моих дочерей. Твоя мать мне родная тётка, и вдруг Грушенька будет ей снохой: да этого брака и архиерей не разрешит…»²⁵.

Разговор состоялся в конце 1810–х или начале 1820–х годов. Е.П. Янькова относилась к этому разговору как к неформальному сватовству и говорила, что её дочь могла быть замужем за П.С. Толстым.

Другим косвенным аргументом в пользу неформального сватовства к Олениной можно считать рисунки Пушкина в рукописи неоконченной поэмы «Тазит»²⁶. Опоэтизированный портрет Анны Алексеевны и профиль её отца начертаны на листе с описанием сцены неудачного сватовства главного героя:

 
…И он, не властный превозмочь
Волнений сердца, раз приходит
К её отцу, его отводит
И говорит: «Твоя мне дочь
Давно мила. По ней тоскуя,
Один и сир, давно живу я.
Благослови любовь мою…»
<…>
Но с неприязненною думой
Ему внимал старик угрюмый,
Главою белой покачал,
Махнул рукой и отвечал:
<…>
«…Какой безумец, сам ты знаешь,
Отдаст любимое дитя!
Ты мой рассудок искушаешь,
Иль празднословя, иль шутя.
Ступай, оставь меня в покое»²⁷.
 

В письме Вяземскому, начатом 19–20 августа и законченном 1 сентября 1828 года, Пушкин пишет: «Я пустился в свет, потому что бесприютен. Если б не твоя Медная Венера²⁸, то я бы с тоски умер»²⁹. Объяснение поэта с Олениным, полностью развеявшее его иллюзии в отношении брака с Анной, могло состояться именно в те дни. Вяземский ответил другу вопросом – каламбуром: «Разве тебя более в Приютино не пускают…?»

А.Н. и А.А. Оленины.

Рисунок Пушкина в рукописи поэмы «Тазит»

В Приютино Пушкина, конечно, приглашали. 5 сентября он приехал на праздник в честь именин Елизаветы Марковны Олениной и, наверное, с грустью смотрел, как очаровательная Анна блистает во всех трёх действиях театрализованной шарады «Меломания». «Прощаясь, Пушкин сказал мне, что должен ехать в свои имения, если только ему достанет решимости – добавил он с чувством»³⁰, – записала Анна. Это был последний визит поэта в имение Олениных. Двери их дома по – прежнему оставались для него открытыми, но бывать там, где он пережил глубокое разочарование и обиду, видимо, поэт уже не хотел.

После его отъезда состоялся важный разговор Анны Олениной с Сергеем Григорьевичем Голицыным («Фирсом»), который был её другом и своего рода сердечным поверенным. Анна записала в дневнике: «…Я напомнила Сержу Гол<ицыну> его обещание рассказать мне о некоторых вещах. Поломавшись, он сказал мне, что это касается поэта. Он умолял меня не менять своего поведения, укорял маменьку за суровость, с которой она обращалась с ним, сказав, что таким средством его не образумить. Когда я рассказала ему о дерзости, с которой Штерич разговаривал со мной у графини Кутайсовой о любви Пушкина, он объявил, что тоже отчитал его, сказав, что это не его дело, и что я очень хорошо ему ответила. А когда я выразила ему своё возмущение высказываниями Пушкина на мой счёт, он мне возразил: «По – вашему, он говорил: «Мне бы только с родными сладить, а с девчонкой уж я слажу», – не так ли. Но ведь это при мне было, и не так сказано, но ведь я знаю, кто вам сказал и зачем. Вам сказала Вар<вара> Д<митриевна>. И тут я подумала, что у него такие же веские доводы, как и у меня, и умолкла»³¹.

Из разговора следует, что, хотя Елизавета Марковна Оленина выказывала «суровость» в отношении поэта, Анна вела себя с ним более мягко и тактично. Она старалась «образумить» поэта, не задев его самолюбия. Для неё нежелательны были светские толки об их отношениях, поэтому она резко осадила молодого камер – юнкера Е.П. Штерича, бестактно вмешавшегося не в своё дело. Однако и Оленины, и Пушкин были слишком на виду у всех, и слухов о неудачном сватовстве поэта избежать не удалось.

Сергей Голицын сыграл роль примирителя сторон, убеждая Анну не менять поведения по отношению к Пушкину, и сумел успокоить её в отношении неловкого высказывания поэта, намеренно искажённого В.Д. Полторацкой. Судя по всему, Оленина смогла и в дальнейшем выдержать нужный тон по отношению к Пушкину: крушение надежд на брак с нею тогда отозвалось в сочинениях и зарисовках поэта ностальгическими мечтами и печалью, а не раздражением. В черновиках «Полтавы», к работе над которой Пушкин вернулся в октябре 1828 года, остались портреты Анны, её инициалы, анаграммы и даже густо зачёркнутая надпись по – французски «Annette Poushkine». Перед отъездом поэт написал стихотворение «Город пышный, город бедный…», в котором высказывал сожаление о разлуке с мрачноватым Петербургом, где остаётся очаровавшая его девушка:

 
Всё же мне вас жаль немножко,
Потому что здесь порой
Ходит маленькая ножка,
Вьётся локон золотой³².
 

Может быть, собираясь в дорогу, поэт вспоминал, как ещё недавно рисовал гирлянды из маленьких женских ножек³³ вокруг стихотворений, вписанных им в альбомы миниатюрной светловолосой красавицы Олениной…

Пушкин едет в Малинники, имение П.А. Осиповой в Старицком уезде, где дорабатывает «Полтаву», пишет к ней Посвящение, сочиняет лирические стихи, работает над 7–й главой «Евгения Онегина». В начале декабря поэт приезжает в Москву, где получает письмо А.А. Дельвига, который пишет: «Город Петербург полагает отсутствие твоё не бесцельным. Первый голос сомневается, точно ли ты без нужды уехал, не проигрыш ли какой был причиною; 2–й уверяет, что ты для материалов 7–й песни «Евгения Онегина» отправился; 3–й уверяет, что ты остепенился и в Торжке думаешь жениться; 4–й же догадывается, что ты составляешь авангард Олениных, которые собираются в Москву…»³⁴.

Однако это не все слухи об отношениях Пушкина и Олениных. Когда по прибытии в Москву он посетил дом Ушаковых, тем уже были известны толки об увлечении поэта Олениной и отказе её родителей. Екатерина Николаевна Ушакова, за которой ухаживал поэт после возвращения из ссылки, была тогда просватана за Долгорукова. На вопрос Пушкина: «С чем же я – то остался?» обиженная изменой Ушакова ответила язвительным каламбуром: «С оленьими рогами». В альбоме её сестры Елизаветы Николаевны Ушаковой, в замужестве Киселёвой, сохранились автографы поэта, несколько начертанных им портретов А.А. Олениной и сатирические рисунки сестёр на тему неудавшегося сватовства.

На одной карикатуре³⁵ изображена кокетливая молодая особа в тёмной широкополой шляпе. Рядом рукой П.С. Киселёва, сына Елизаветы Николаевны, сделана карандашом надпись: «Оленина». Дама стоит с удочкой на берегу пруда и ловит на приманку в виде большого жука мужчин, плавающих на поверхности. Подпись гласит:

 
Как поймаю рыбочку
Я себе на удочку,
То – то буду рада,
То – то позабавлюсь,
То – то разгуляюсь!
 

На другом берегу нарисован мужчина в цилиндре и с тростью, по словам Киселёва, А.С. Пушкин, и написано: «Madame, il est temps de finir!» («Мадам, пора заканчивать»). Обращение к Олениной как к замуж ней женщине наводит на такую мысль: карикатура содержит намёк на участь Пушкина в случае женитьбы на ней. Здесь чувствуется перекличка с фразой Екатерины Ушаковой об «оленьих рогах».

Шарж на А.А. Оленину в альбоме Ел. Н. Ушаковой. Л. 94

Особенно интересен рисунок³⁶, где изображён мужчина с бакенбардами, похожий на Пушкина, целующий ручку у модно одетой дамы. Рукой Екатерины Ушаковой выведена подпись:

 
Прочь, прочь отойди,
Какой беспокойный!
Прочь, прочь, отвяжись,
Руки недостойный!
 

Изображённая в шаржированном виде дама с высокой причёской и маленькими ножками очень напоминает Оленину, как её рисовал поэт в том же альбоме. Характерно, что её ручка сложена в кукиш.

Однако судьбоносные для Пушкина события накануне нового 1829 года происходят не в доме Ушаковых, а на балу у танцмейстера Йогеля, где он впервые встречает юную красавицу Наталью Гончарову, свою будущую жену. «Когда я увидел её в первый раз, красоту её едва начали замечать в свете, я полюбил её, голова у меня закружилась…»³⁷ – писал он позднее матери невесты Н.И. Гончаровой. Рассеянность Пушкина в те дни замечает и Вяземский, который пишет жене: «Он что – то во всё время был не совсем по себе. Не умею ни объяснить, ни угадать, что с ним было или чего не было…»³⁸.

Прежнее чувство к А.А. Олениной было вытеснено вспыхнувшей любовью к Н.Н. Гончаровой. Стихи, написанные в августе 1828 года ко дню рождения Анны, но так ей и не вручённые, поэт переделал и, как известно, вписал в альбом Елизаветы Николаевны Ушаковой. В первые месяцы 1829 года он пишет элегию «Я вас любил, любовь ещё, быть может…», наиболее вероятно, обращённую к А.А. Олениной³⁹.

Шарж на А.А. Оленину и А.С. Пушкина в альбоме

Ел. Н. Ушаковой. Л. 50 об.

В тот год поэт время от времени вспоминает об Олениных, в конце мая рисует в черновиках их портреты. Вернувшись в Петербург, скорее всего, при подготовке своих произведений к публикации в «Северных цветах» Пушкин меняет в 6–м стихе элегии «Я вас любил…» слово «страсть» на слово «робость»: по прошествии времени это более точно передавало особенности его прежнего чувства к Олениной.

В конце 1829 года, работая над 8–й главой «Евгения Онегина», поэт пишет обидные, несправедливые строки об Олениных, которые часто цитируются и обсуждаются⁴⁰, и вычёркивает их фамилию из списка для рассылки визиток к новому году. Достоверно неизвестно, что вызвало такую вспышку досады и раздражения Пушкина: обидные воспоминания, подогретые чьей – нибудь бестактностью вроде вмешательства Штерича, или какое – то новое недоразумение. Маловероятно, чтобы поводом послужили высказывания кого – либо из Олениных, которые опасались светских слухов, способных бросить тень на репутацию их незамужней дочери.

Вряд ли это был серьёзный инцидент. Излив раздражение на бумаге, поэт успокоился. Обидные строки об Олениных в беловик не попали. В тот же период Пушкин нарисовал упомянутые выше чудесные портреты А.Н. и А.А. Олениных в черновиках «Тазита». 12 января 1830 года поэт появляется в их доме в маске и домино в весёлой компании ряженых вместе с Е.М. Хитрово и её дочерью Д.Ф. Фикельмон. Последняя писала, что Пушкин и её мать были тотчас узнаны под масками⁴¹. Тогда, скорее всего, и появилось в альбоме Анны Алексеевны знаменитое стихотворение «Я вас любил…». Это переводило их отношения в иную плоскость: любовь и ухаживания Пушкина становились достоянием прошлого. Как считает Л.В. Тимофеев, визит подтверждает его мнение о том, что Пушкин не сватался к Олениной, поскольку жених по обычаям того времени не должен был посещать дом, где ему отказали. Однако строгого «табу» на этот счёт не было. Например, из воспоминаний Е.П. Яньковой известно, что её будущий супруг Д.А. Яньков всё же иногда заходил к её отцу после отказа, и лишь четвёртая попытка сватовства оказалась успешной.

Анна Алексеевна в 1840 году вышла замуж за Ф.А. Андро де Ланжерона, много лет прожила в Варшаве, воспитала трёх дочерей и сына. Воспоминания юности, среди которых самые яркие связаны с именем Пушкина, она хранила в душе до последних дней жизни. В Варшаве Анна Алексеевна подружилась с сестрой поэта Ольгой Сергеевной Павлищевой. Её сын Л.Н. Павлищев так передаёт разговор двух женщин о гибели Пушкина: «Говоря Ольге Сергеевне о покойном поэте, госпожа Андро заявила ей однажды полушутя, полусерьёзно: «Очень жаль, что покойный твой брат не на мне женился! Сама бы за него или подставила грудь под пистолет Дантеса проклятого, или укокошила бы его, как собаку»⁴².

А.А. Андро, урождённая Оленина.

Фотография. 1866 г.

Желание Анны Алексеевны защитить Пушкина или «укокошить» его убийцу трогательно, однако о сожалении по поводу несостоявшегося брака с поэтом в беседе с его сестрой она говорила наверняка из деликатности. В старости она рассказывала внучатому племяннику Александру Алексеевичу Оленину, что Пушкин делал ей предложение, но большой партией она его не считала, потому что он был «вертопрах», не имел состояния и положения в обществе. Сама она не настолько симпатизировала ему, чтобы идти наперекор семье⁴³. Это важное свидетельство в пользу того, что обсуждаемое нами сватовство в той или иной форме имело место.

Итак, на основе прямых документальных свидетельств участников и очевидцев событий с полной уверенностью можно заключить, что в 1828 году А.С. Пушкин намеревался свататься к Олениной, но сама девушка и её родители не хотели этого брака. Свидетельство об удачном сватовстве и последующем отказе поэта от брака не соответствует действительности. На наш взгляд, наиболее близко к истине мнение В.П. Старка⁴⁴, что неудачное сватовство Пушкина к Анне Алексеевне не носило формального, официального характера.