Текст книги "Услуга за услугу"

Глава 11. В тесноте, да не в обиде

Бишоп

Не знаю, чего я взъелся на этого «уберёныша», наседавшего на сестру Боумена со своим приглашением. Я хотел поставить ему в приложении одну звезду, но ведь и таксист может подпортить мне рейтинг.

Может, он и попытается, но мне плевать. Выбраться из такси Стиви мне не помогла, а выходить оказалось куда труднее, чем садиться. «Хонда» газанула с места, едва я захлопнул дверь.

– Смешно получилось, – скучным голосом сказала Стиви, скрестив руки на груди. Это привлекло внимание к ее стоячим грудям, соски которых навечно выжжены в моей памяти.

– Ты не из его лиги, а он даже отдаленно не твой тип.

– Ты понятия не имеешь, какой у меня тип, – возразила она.

– Ну уж точно не курящий таксист, который небось еще и яйца коксом посыпает, – огрызнулся я в ответ, копаясь в кармане в поисках ключей. Внедорожник приветственно мигнул огнями, и я подал ключи Стиви. Она оглядела мою тачку: не заоблачно дорогая игрушка, а практичная машина, жрет мало бензина и вмещает всю мою хоккейную снарягу. Мне больше нравится хранить деньги на банковском счете, чем вкладываться в спорткары. Нет, я, конечно, не отказался бы от спорткара, но выбросить четверть миллиона на тачку означает сорить деньгами, а я не знаю, сколько еще продлится моя карьера. Поневоле станешь практичным в отсутствие пятилетнего контракта на 11 лямов в год, как у Стивиного братца. У меня за плечами всего-то два сезона по пять лимонов, и в случае чего заработанного должно хватить на весь остаток жизни – моей и Нолана. Я бросил костыли назад, пока Стиви регулировала водительское кресло, чтобы ей доставать до педалей.

Я уже хотел сесть рядом с ней, когда заметил бегущего к нам Кингстона: мокрые волосы расчесаны на боковой пробор, вид как у Капитана Америки и костюмчик как у профессионального гольфиста (в полном соответствии с кинговской персоналией).

– Привет! Уже на ногах? Я думал, ты не сможешь выйти из дому еще минимум дня два.

Я прислонился к боку внедорожника.

– Да вот, за машиной приехал.

– Я бы тебе ее подогнал! – стоявший рядом паркетник Кингстона пискнул. «Капитан Америка» бросил хоккейную сумку на заднее сиденье и, вытянув шею, попытался заглянуть в мою тачку. – А ты с кем?

– С другом, – я передвинулся, заслонив переднее окно. – Ты-то что здесь делаешь в такое время?

– Отрабатывал с парнями броски перед завтрашней игрой, – рассеянно отозвался Кингстон, не оставляя попыток что-нибудь разглядеть. – Как, у тебя там девушка?!

– Ну и что? – Пусть мы с Кингом и приятели, но я не собираюсь говорить, что меня возит сестра капитана команды.

– Когда ты успел обзавестись подружкой?

– У меня нет подружки. Эта девушка мне просто друг.

Да и это сильно сказано, если разобраться.

– Что-то ты слишком скрытен. Друзей обычно не прячут, – отозвался Кинг, садясь за руль своего «Вольво». – Без тебя на льду не то, приятель. Позвони, если что понадобится, а так я тебя навещу на неделе, о’кей?

– Проверю, не кончается ли у меня двухпроцентное молоко.

– Молоко полезно для здоровья, – напомнил Кинг. Он не прикалывается, а искренне всех агитирует за молоко. Я подождал, пока он захлопнет дверь, и повернулся к своей машине. Дверцу пришлось распахнуть до отказа, но, надеюсь, спиной и плечами я заслонил Кингу весь обзор.

– Тоже за Сиэтл играет? – Стиви подалась вперед, будто силясь что-то рассмотреть через меня.

– Да, это Райан Кингстон, он на воротах. А что?

– Да ничего, – она пожала плечами, провожая взглядом «Вольво». Кинг помахал, и Стиви махнула в ответ.

– С ним тебе ловить нечего, он у нас самый порядочный.

Стиви обожгла меня взглядом, брезгливо усмехнувшись:

– Еще какую гадость скажешь?

Я приподнял руку:

– Я не так выразился. Ты младшая сестра капитана нашей сборной, а для Кинга правила – святое, он за тобой в жизни не приударит. К тому же у него есть девушка, они уже несколько лет вместе.

– Угу. Не забудем, что я еще и чучундра.

Я вздохнул. Пора мне научиться иногда придерживать язык.

– Я так сказал только потому, что думал – ты трахаешься со своим бра… В смысле, принял тебя за его любовницу.

– Ну-ну.

Не может же она не знать, что красива! У нее есть зеркало, она себя каждый день видит. На такую сложно не заглядеться – и лицо, и фигура…

– Ну а с чего бы этому «уберёнышу» к тебе подкатывать, притом что я сидел рядом? Вот и прикинь, насколько ты манкая для мужского пола.

– Таксист похож на Джастина Бибера, подавшегося в эмо, – отмахнулась Стиви, вводя адрес в навигатор. Я ерзал на сиденье, усаживаясь поудобнее, но болело зверски, как ни повернись.

Я уже шесть часов не принимал обезболивающего и не старался уменьшить отек – хотел поглядеть, насколько усилится боль. Лекарства, прописанные врачом, эффективно снимали ощущения, но я не мог понять, насколько серьезна моя травма. Судя по черным пятнам, плававшим перед глазами при любом неосторожном движении, чертовски серьезна. Я застонал, распрямляя ногу.

– Ты лед сегодня прикладывал? – спросила Стиви, перебирая мои настройки, пока не нашла радиостанцию себе по вкусу.

– Да.

– А прогревание и растяжку делал? – она переключила передачу и тронула машину с места.

– Нет.

– Когда у тебя начинается реабилитация?

– Через пару дней, наверное.

– Надо растягивать мышцы – ну, без фанатизма, конечно, и массировать вокруг гематом, где терпимо, иначе потом будут частые судороги.

– Ну вот будет рядом врач, и я все это буду делать, – я не понимал, с чего вдруг Стиви включила мамашу-квочку, и злился, что не могу уйти от этого разговора, потому что сижу в машине рядом с ней.

– Ты быстрее вернешься на лед, если начнешь лечение прямо сейчас.

Стиви говорила, что она специалист, но я не уточнял, в какой области.

– А ты кто по профессии?

– Физиотерапевт, спортивная реабилитация.

– Ну прикольно, раз Боумен твой брат…

– Мой брат тут ни при чем. Я люблю спорт – и поболеть, и самой форму поддерживать, вот и стала врачом, чтобы помогать спортсменам восстанавливаться после травм.

После этих слов я ее невольно зауважал. И непроизвольно оглядел ее тело, замечая, какие у нее подтянутые, четко очерченные плечи и руки. А еще от Стиви приятно пахло – тортом или ягодами. Я немного опустил стекло, чтобы не начать ее обнюхивать.

– А каким ты спортом занимаешься?

– Всем подряд. В детстве играла в хоккей, в старшей школе была во всех спортивных командах. В колледже играла в соккер. Мне дали полную стипендию, но на третьем курсе я порвала паховую связку. Ну грыжа, потом операция. Я бы и так вряд ли решилась пойти в профессиональный спорт, а травма окончательно поставила точку. Реабилитация была болезненной, но у меня был отличный врач, и мне захотелось помогать другим спортсменам.

– То есть ты теперь лечишь спортсменов?

– Как сказать… Весной я получила диплом и теперь работаю в университетской клинике. Пациенты в основном из студенческих спортивных команд либо преподаватели с членами семей. Кто-то приходит ради поддержания формы и гибкости, кто-то на реабилитацию. Я молодой специалист, мне пока не поручают сложные случаи, но я надеюсь, все еще впереди.

– Сложные – это какие?

– Как твой, например. – Мы остановились на красный свет. Стиви сжала руль и поглядела на меня. Изо рта у нее показался язычок и обвел нижнюю губу. Она совсем без макияжа, и губы пухлые, розовые… Мягкие на вид… – Я могу тебе помочь, – сказала она.

Я с трудом оторвал взгляд от ее губ.

– Чего?

Мы вздрогнули от резкого сигнала сзади – уже горел зеленый. Стиви вновь сосредоточилась на дороге, однако, видимо, ехала недостаточно быстро, потому что сзади снова нетерпеливо засигналили. Я опустил стекло, и мы со Стиви, не сговариваясь, показали нахалу средние пальцы.

– Я говорю, могу помочь с реабилитацией. Я на собственном опыте знаю, что такое паховые травмы и сколько с ними маяты, – Стиви включила правый поворотник и въехала в подземный гараж.

– С чего вдруг такая любезность?

Я вел себя с ней отвратительно и только сегодня неуклюже попытался извиниться (да и то не от чистого сердца, а пришел одалживаться).

– Я наконец смогу поработать с профессиональным спортсменом. Пока что мне достаются одни капризные чирлидерши и дамы за пятьдесят с остеохондрозом от долгого сидения за клавиатурой.

– А почему твой брат не хочет поднять свои связи и перевести тебя в клинику к профессиональным спортсменам?

– Эр Джей уже предлагал, но я не хочу въезжать в рай на его спине. Мне интересно самой, своими заслугами, как большинству людей… – Стиви задом въехала на полагающееся моему внедорожнику место (что меня впечатлило) и переставила передачу на паркинг. – Ну что, договорились? Ты позволишь помочь тебе с реабилитацией и быстрее начнешь играть, а я приобрету опыт работы с профессиональным спортсменом без всякой протекции!

Чтобы я – и разрешил младшей сестре капитана сборной мять мои ляжки?.. Однако предложение и впрямь таило обоюдную выгоду. Чем быстрее я вернусь на лед, тем лучше: время торопит, надо в темпе вливаться в коллектив. Коммуникабельностью я не отличаюсь, значит, надо блестяще проявить себя в игре и доказать свою полезность.

– Но это останется между нами?

– Еще бы! А если я тебе существенно помогу, ты напишешь мне рекомендательное письмо. По рукам?

Эта авантюра может выйти боком, но я впервые увидел свет в конце тоннеля – забрезжила возможность сократить треклятые шесть недель. Обрадуется ли тренер Уотерс, если я буду проходить двойной курс реабилитации? Вряд ли, но какая у меня альтернатива? Если мною займется сестра Рука Боумена, я в случае чего запарюсь объясняться, но Стиви сама вызвалась, к тому же она моя соседка напротив. Чем дольше я валяюсь дома, тем меньше у меня возможностей доказать команде, что я ценный игрок… Последнее соображение перевесило все прочие.

Стиви подала руку, и я принял рукопожатие, невольно отметив, какая мягкая и теплая у нее кожа.

– Договорились.

Глава 12. Руки на меня!

Бишоп

Стиви пресерьезно настроилась сию минуту начать реабилитацию. Не успели мы войти в лифт, как она на меня насела:

– Сейчас, как поднимемся, первым делом проверим амплитуду движения, затем полежишь в горячей ванне, а потом в зависимости от твоего самочувствия можно еще раз проверить амплитуду или сразу приложить холодный компресс. Представляешь, как будет здорово?

– Угу.

– Отлично, – Стиви постукивала пальцами по нижней губе. – Что тебе выписали против боли и отека?

– Какое-то там обезболивающее с противовоспалительным эффектом.

– Ага, я так и думала. Наверняка нестероидный препарат. Когда ты в последний раз принимал таблетку?

– В обед.

Стиви нахмурилась:

– Семь часов назад?! Тебе сейчас больно?

– Зверски.

– По шкале от одного до десяти на сколько?

– На одиннадцать.

Она скроила неодобрительную мину:

– Тебе необходимо принимать назначенные лекарства!

– Если я ничего не чувствую, я не понимаю, насколько серьезна травма.

– Но без лекарств ты не контролируешь отек и не ускоряешь восстановление! Значит, так, новый план лечения: небольшое прогревание травмированного места перед любыми процедурами. – Лифт остановился, и Стиви махнула мне выходить первым. – К тебе или ко мне?

Сегодня ручку моей двери носок не украшал.

– Ко мне, наверное.

– Тогда веди.

Сама деловитость, Стиви придержала для меня дверь, окончательно переключившись в профессиональный режим. По планировке и дизайну наши пентхаусы зеркально одинаковые, как и современные кухни темного дерева с черными гранитными столешницами, но на этом сходство заканчивается. В моей квартире сразу понятно – здесь обитают два мужика. В гостиной черный кожаный диван, сдвоенные кожаные кресла и плоскоэкранный телик с диагональю семьдесят дюймов. Большой стол, которым мы практически не пользовались, передвинут ближе к кухне, где предполагалось что-то вроде смежной столовой. Финтифлюшек я не покупал, понимая, что я тут всего на год, а затем нам с братом, скорее всего, придется искать новое жилье, если мы не перезаключим договор об аренде или не выкупим этот пентхаус (что, кстати, вариант).

С кошачьего «дерева» у дальней стены что-то звучно шлепнулось, и Дикен с громким мявом подкатил тереться о мою ногу.

– Ой, какой красавец, какой упитанный котик! – Стиви немедленно присела на корточки. – А погладить можно или он будет возмущаться?

– Нет, он даже чересчур дружелюбный.

Позабыв меня, Дикен принялся ходить кругами вокруг Стиви и замурчал, когда она почесала ему шейку.

– У нас в амбаре всегда жили кошки! А как его зовут?

– Дикен.

– Как Диккенса?

– Ну можно и так интерпретировать… Вообще, он у нас Дикен Боллс.

Стиви сморщила нос:

– Не самая ласковая кличка для кота. – Приглядевшись, она вытаращила глаза, указав на кошачью морду с белой переносицей и щеками: – Господи, у него же…

– Да, член с яйцами прямо на морде. Дик-энд-боллс, Дикен Боллс.

Стиви закусила губу, не зная, смеяться или нет, и почесала коту лоб, где приходился кончик нарисованного проказницей природой символического члена.

– Неприлично, но подходяще, маленький Дикен, – она снова пощекотала коту шею и встала. – Так, а теперь твой хозяин примет таблетки и ляжет в ванну!

Она пошла за мной по коридору к моей спальне. Дикен увязался за нами, призывно мяукая. После травмы я бросил убирать кровать – все равно я и днем на ней валяюсь. На одеяле как попало разбросаны три размороженных гелевых пакета, посреди комнаты груда вчерашней одежды, но вообще срач в глаза не бросается.

Странно было видеть в моей спальне женщину не для развлечения. Черт знает сколько времени я уже без женщин. А с учетом состояния моего паха, природной неприветливости и неумения кадрить девиц пройдет еще черт знает сколько времени, прежде чем мне что-нибудь перепадет. Хорошо еще, что с внешностью относительно повезло, иначе быть бы мне в полной заднице (и не видать ни ползадницы).

– О, планировка совсем как у меня! Ванная? – Стиви указала на чуть приоткрытую дверь.

– Сейчас, только гляну, как там дела… – я обогнал ее, стуча костылями, и сунул голову в ванную. Полотенца на вешалке висели криво, на полу кое-где валялась всякая дрянь, но, как и в спальне, свинарник еще можно было терпеть. – О’кей, можно.

– Прекрасно, – Стиви хлопнула в ладоши и потерла руки: – Пора купаться! Залезай в ванну.

Она вдвинула меня в дверь и ловко обошла на ходу – ванная просторная, больше той, где Стиви застала меня утром. Я первым делом опустил крышку унитаза и уселся. Лекарство нашлось у раковины, поэтому я наполнил стакан, стоявший на мраморной столешнице, и открутил с флакона крышку. Мне прописали принимать по две таблетки каждые четыре часа. Я махнул сразу три, чтобы компенсировать пропущенный прием.

– У тебя есть эпсомская соль? – спрашивала Стиви, открывая шкафчики и оглядывая полки. Я ткнул пальцем на бельевой шкаф:

– Должна быть там.

Стиви пустила воду и заткнула ванну пробкой. Эпсомская соль нашлась на верхней полке. Сестрица у Боумена не очень высокая – максимум пять футов четыре дюйма, поэтому ей пришлось приподняться на цыпочки.

Ей удалось дотянуться до банки, и она высыпала в воду чуть не пригоршню эпсомской соли, размешав рукой.

– Так, давай разоблачайся, – велела Стиви, когда ванна наполовину наполнилась. Я ожидал, что она выйдет, но Стиви осталась стоять, приподняв брови и подбоченившись.

– Мне что, перед тобой раздеваться?

– Ты передо мной несколько недель труселями тряс!

Возразить на это было нечего. Я стянул через голову рубашку и бросил на пол. Пришлось навалиться на столешницу, чтобы подняться и приспустить спортивные брюки – больно было до черта. Со стоном опустившись на сиденье, я стащил штаны до колен. Наклоняться мне было еще больнее, поэтому Стиви присела и помогла мне с брючатами.

Без костылей я не мог дойти даже от унитаза до ванны. Присев на край, я глубоко подышал, пока не отступила самая неистовая острая боль. Стиви тут же оказалась передо мной и взяла меня за плечи:

– Все норм?

Я поднял лицо, что было не самой удачной идеей, потому что перед самым носом оказались ее груди, пусть и прикрытые футболкой и лифчиком. Они безмолвно манили приклонить голову, но я удержался и опустил взгляд. Теперь я смотрел на ее пах – тоже прикрытый спортивными черными лосинами, но Стиви женственная, с прекрасным крепким телом, а в моих жилах бурлит тестостерон… Вернее, кровь у меня кипит от накопившегося тестостерона, подавленного гнева и еле сдерживаемого отчаяния, оттого что мне полтора месяца сидеть на скамье запасных. Впервые за целую вечность нашлась девушка, которая мне нравится не только внешне. Я гадал, надеты ли у Стиви под лосинами те шортики, из которых она не вылезает по утрам. Вот бы она их надевала на наши сеансы физиотерапии!

– Бишоп, ты заснул? – Стиви щелкнула пальцами у меня перед носом.

– А? – Я очнулся, чуть выпрямившись и глядя ей в лицо.

Бровь у нее была приподнята.

– Ты будто отключился, заблудившись в мире грез.

– Извини, – грезил я, стало быть, о ее пампушечке, прикрытой шортиками для йоги. – Ты выйдешь? Я хочу лечь в ванну.

– Сперва я помогу тебе в нее лечь.

– Сам справлюсь.

Стиви уперлась кулаком в бок.

– Вчера ты ноги на диван поднять не мог!

– То вчера.

– О’кей, валяй, забирайся, – отступив, она сделала энергичный жест.

– В трусах?

– Да, Бишоп, в трусах! Ты сюда пришел не при свечах расслабляться, полистывая любимую книжонку и потягивая винцо. Ты будешь сидеть в теплой воде пятнадцать минут, а затем мы оценим серьезность твоей травмы и степень ригидности мышц!

– Прекрасно, блин, – ухватившись за край ванны, я развернулся, думая, что сначала надо перемахнуть через бортик здоровой ногой, а затем подтянуть поврежденную. Гладко было на бумаге: мне удалось опустить в воду здоровую ногу, но через несколько секунд боль усилилась настолько, что я заорал и схватился за Стиви, потому что она была самой близкой и надежной из всего, за что я мог подержаться. Горячая вода в ванне ни черта не делала с полыхавшим огнем пахом.

– Блин горелый, у меня сейчас яйца оторвутся! – простонал я.

– Теперь позволишь тебе помочь в ванну сесть?

В ее тоне угадывалось: «А я говорила!»

– Дай отдышаться, – я судорожно часто дышал, пока боль в паху и тошнота не начали отступать.

Немного придя в себя, я сообразил, что буквально вишу на Стиви, облапив ее, как ствол спасительного деревца, так что она и рукой не может двинуть. Щекой я прижимался к ее груди (догадка подтвердилась – грудь оказалась удивительно мягкая, идеальное место приклонить голову).

– Извини, – я сразу убрал руки.

– В следующий раз не станешь включать альфа-самца – обойдешься без лишней боли.

Поднырнув мне под мышку, Стиви (какая она все-таки миниатюрная по сравнению со мной!) подхватила меня под колено, а другой рукой осторожно, но твердо взялась за икру.

– На счет «три», – скомандовала она.

Я напрягся, услышав «три». Стиви приподняла больную ногу дюймов на шесть над полом, когда я заорал как резаный и снова повис на своей мучительнице, как на пальме.

– Так, ясно, это не пойдет. Угол подъема неудобный. – Она побарабанила пальцами по губе и подняла указательный: – О, идея!

Вынырнув из-под моей руки, она запустила большие пальцы под пояс своих лосин.

– Ты что?!

– Успокойся, купальники откровеннее, чем мое нижнее белье! К тому же ты все уже видел.

Она стянула лосины, оставшись в футболке и простых хлопковых трусах, однако моему организму было по барабану, что это не атласные стринги с кружевами: тело ожидаемо реагировало на близость едва прикрытой промежности.

Сестра Рука Боумена стоит в моей ванной в одном белье… Будь у меня такая сестра, как Стиви, и знай я, что она стоит почти нагишом в ванной у игрока моей команды, отметелил бы этого козла до красных соплей… Хорошо, что у меня не сестра, а брат…

Я отвел глаза, пытаясь смотреть куда-нибудь в сторону, но нечаянно поймал ее отражение в зеркале.

У нее фантастические ноги – спортивные, сильные, а задница! Черт, небось Стиви делает по сто приседаний, такой у нее круглый и твердый на вид зад. Боль в паху становилась невыносимой, потому что у меня наступала эрекция. Чтобы уравновесить эффект от увиденного, я стал думать о своей бабушке в купальнике.

Стиви шагнула в ванну, и я уставился себе под ноги, вспоминая смазливую бабенку из «Сияния», которая превращается в разлагающуюся старуху. Это меня малость отвлекло, пока Стиви снова не нарушила мое личное пространство. Я витиевато выругался, когда ее грудь на мгновенье расплющилась о мое плечо, но у меня не было выбора: я вцепился в Стиви как клещ, пока мы переносили мою ногу через край ванны. Я потел, злился – и ненавидел свой член.

– Мне нужно, чтобы ты прекратила меня трогать! – крикнул я, не отпуская Стиви.

– Чего ты на меня орешь? – крикнула она в ответ.

– Потому что ты раздетая, а я вообще-то парень, а мой член, зараза, оказывается, латентный садист! Яйца как на раскаленной плите, стояк в жизни не был таким болезненным!

– Ну, так закрой глаза и думай, блин, о всякой дохлятине!

– Не помогает, – пожаловался я. – Твой образ в трусах выжжен на сетчатке и останется там до конца моей пропащей жизни.

– Можно подумать, голых ног никогда не видел, – Стиви помогла мне опуститься в ванну и вылезла из воды.

– Вблизи уже давно не видел, – буркнул я.

– Какая неожиданность при таком белом и пушистом характере!

Я старался не смотреть, как она энергично сдернула полотенце с вешалки и вытерла свои подтянутые ноги. Кожа у нее гладкая и мягкая на вид… Я вчера пользовался этим полотенцем, так что Стиви, можно сказать, вытерла мой член о свои ноги. От этой мысли яйца мгновенно будто наполнились кислотой, а не семенем, которое я бы очень хотел излить на ее голые бедра.

Подхватив спортивные лосины, Стиви направилась к двери.

– Эй, куда пошла?

– Готовить холодный компресс и дать тебе время успокоиться!

Ее не было довольно долго. Я даже начал волноваться, не оставила ли она меня в ванне до утра. Выбраться-то я, наверное, смогу, но это будет нелегко и адски больно.

Я, должно быть, задремал, потому что когда Стиви вернулась с Ноланом, я еле ворочал языком. Вот что всякая химия с организмом делает! Сладкая парочка в четыре руки вытащила из ванны мою полусонную задницу. Я сдернул мокрые трусы и оставил их на полу, не заботясь, что там видит или не видит Стиви.

– Ох и шкаф же ты, Шиппи, – посетовал Нолан.

– Шиппи?

– Это его любимое прозвище, – заржал Нолан.

– Скотская кличка, – речь у меня плыла, как у пьяного.

– Бишоп, ты сколько таблеток принял? – спросила Стиви, когда они меня повернули и усадили.

– Три. Прописанную дозу и половину от пропус… ч… щенной.

Шипящие звуки мне отчего-то плохо удавались.

– А, ну это все объясняет. Укладываем на спину, – обратилась Стиви, видимо, к моему брату. Веки у меня стали неподъемно тяжелыми и открывались лишь на щелочку.

– Яйца уже не горят как в огне, – доверительно сообщил я.

– Ну и отлично, Бишоп!

Резкий холод на ляжке ненадолго привел меня в чувство, и я спросил о тестах, которые мы планировали выполнять.

– Что еще такое за «жженый секс»? – не понял Нолан.

Стиви засмеялась.

– По-моему, он хотел сказать «движения» и «тест» – надо проверить, насколько он может двинуть ногой. Тесты проведем завтра!

– А-а, логично. В обозримом будущем о сексе он, по-моему, может только мечтать.

– Да уж, если возбуждение заставляет его кричать от боли, – Стиви потрепала меня по плечу. Я узнал ее руку, потому что она была мягкой, теплой и имела метафизическую связь с моим членом (он зашевелился). – До завтра, Шиппи!

– Гадская кличка, – буркнул я, проваливаясь в темноту.