Автор книги: Елена Иваницкая
Жанр: Прочая образовательная литература, Наука и Образование
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)
Борис Грушин допускает, что у взрослых мысль о связи выполнения плана с укреплением мира все же существовала. Самый первый, в мае 1960 года, опрос общественного мнения в Советском Союзе был как раз об этом: «удастся ли человечеству предотвратить войну?», «что нужно сделать для укрепления мира?». Тогда опросили тысячу человек. На первый вопрос ответ «не знаю» дали 11, «нет» – 21. Все остальные восклицали: «да, удастся!» и обосновывали свою уверенность мудрой внешней политикой КПСС, силой Советского Союза, слабостью капитализма и выражали готовность упорным трудом крепить мощь страны, а тем самым и мир во всем мире.
В предисловии к исследованию Борис Грушин приводит ядовитую эпиграмму о себе самом: «он занимался серьезно вполне общественным мненьем в безгласной стране» (Четыре жизни России, т. 1., с. 16). Однако результатам опроса социолог верил и видел в них «свидетельство едва ли не безграничного оптимизма советских людей, их более чем уверенного взгляда на собственное и всего человечества будущее» (с. 96). Я этому поверить не могу. Советские люди дураками не были. Они были очень умны – жестоким и страшным умом лукавых рабов. Ум независимых законопослушных граждан свободного мира им казался – и сегодня кажется – глупостью, тупостью. Меня тоже растили в этой ментальности, я ее понимаю и в полученных результатах вижу иное. Ситуация официального опроса на политическую тему – это хронотоп, в котором следует высказывать правильные мысли. Тем более что опрос не был анонимным. Какие мысли правильные, а какие нет – об этом долдонили с утра до вечера. Если партия борется за мир, то правильная мысль – что партия победит. На мой взгляд, именно поэтому меньше всего оказалось самых неправильных (единственно разумных) ответов – «не знаю». Вы что же, не знаете, победит ли партия? В этом смысле ответ «нет» менее опасный – его можно правильно обосновать звериной сущностью погибающего капитализма. Именно так и делали считанные «пессимисты». «Капиталистов хотя и мало, но это кучка живодеров, которые перед смертью хотят попить чужой крови» (с. 76). «Дряхлеющий капитализм, теряя свои позиции, становится более озверелым и может пойти на отчаянный шаг» (с. 77). «При крахе капитала могут найтись молодчики и пустить в ход атомное оружие: утопающий за соломинку хватается» (с. 81). В распределении мнений, по моему убеждению, есть и особый оттенок. Советские люди были очень суеверны (как суеверны все, от кого ничего не зависит), и при ответах на столь больной вопрос реализовывали две архаические тактики: «не накаркать» и «не сглазить». А что касается оптимизма и уверенности в завтрашнем дне, то они были предписаны советским людям как обязанность.
«У советского человека нет страха перед завтрашним днем. Наша Родина воспитала веселых здоровых людей с оптимистическими взглядами на жизнь». Вот такой неприличный вздор выговаривал Николай Тихонов на Всесоюзной конференции сторонников мира (Всесоюзная конференция сторонников мира. Москва. 25—27 августа 1949 года. – М.: Госполитиздат, 1950, с. 18). Замученные жизнью, запуганные, умные, хитрые, осторожные, советские люди знали, каких слов от них ждут, и не высовывались, на рожон не лезли.
Чего хотела добиться власть с помощью запугивания войной и пропаганды «борьбы за мир», вроде бы понятно: лояльности и мотивации к труду. Пропагандистская картина была четкая: вокруг озверелые враги, которые хотят уничтожить мирных трудолюбивых людей, но советское государство «всей мощью своей сдерживает черные силы, рвущиеся к ядерному пожару» (как сказано в статье нашего старого знакомого Николая Мейсака). При этом возникало явное противоречие с реальностью – с агрессивной политикой режима. Как решали это противоречие взрослые и дети, видели его или нет – вопрос малоисследованный.
Георгий Мирский полагает, что положение было парадоксальным. «Пропаганде о достижениях социализма не верил почти никто – ведь все видели, что делается в стране», но когда дело касалось международных проблем, пропаганде верили даже те, кто относился к режиму критически, – «и в этом, конечно, сказывались психологические последствия шока, испытанного народом 22 июня 1941 года» (Г. И. Мирский. Жизнь в трех эпохах. – М.. СПб,: Летний сад. 2001, с. 222).
Такое доверие пропаганде подтверждает мой собеседник М.С., мальчик из еврейской семьи: «Про Израиль, как ни странно, дома почти никогда ничего не говорили. Источником „правды“ была газета „Правда“. По крайней мере до института я был глубоко удручен „зверствами израильской военщины“, этот „факт“ разрушал стройную картину моего мироздания, где евреи должны были быть хорошими и даже лучшими. Да, был же совсем интересный эпизод. Какими-то непонятными путями добрые люди (сионисты) прислали нам по почте (вероятно, в конце 70-х) приглашение от израильтянина (что-то такое было формально необходимо для ОВИРа). Родители были в ужасе: откуда узнали наш адрес? и что теперь делать? писать явку с повинной в КГБ или еще рано? или уже поздно? Я же был возмущен до глубины души: мне, советскому школьнику, комсомольцу, предлагают бежать в сионистское логово?» (М. С. Интервью 9. Личный архив автора).
Агрессивную политику социализма пропаганда подавала как благо для народов и ту же «борьбу за мир»: счастье наступит и войны прекратятся только тогда, когда социализм утвердится во всем мире. «Советские люди знают, что созидание коммунистического общества служит делу мира и счастья народов как в нашей стране, так и повсюду за ее пределами» (Мы боремся за мир, с. 44). В идее, в желании режима распространить коммунистическое строительство по всей планете, собрать в Советский Союз все страны мира историк и прозаик Владимир Шаров видит столь же архаические корни, как во всегдашнем утаивании властью бед и катастроф. Доктрины 16 века, выработанные в «Послании старца Филофея» и «Сказании о князьях Владимирских», поставили русскую историю в центр мира. «Это был взгляд, с одной стороны, совершенно очевидно обращенный к концу, а с другой стороны, неслыханно, к самому престолу Господню возносивший и русскую землю – новую Святую землю, и русский народ единственный независимый народ, сохранивший истинную веру, новый народ Божий, а также русских князей – Его наместников на земле. Власть и те, кто за ней пошел, а таких безусловно было большинство, легко добавили к этой доктрине комментарий, сводящийся к мысли, что, по-видимому, Христос не придет на землю и не спасет погрязший в грехах человеческий род раньше, чем весь мир не сделается Святой землей, то есть не подпадет под высокую руку Московских князей (позже—царей, еще позже – императоров). <…> Убеждение, что, коли русская держава прирастает новыми и новыми землями, верховная власть истинна и благословенна, стояло выше всего. <…> Из-за этого советские властители от Ленина до Брежнева, но особенно, конечно, Сталин, начавшие еще во время Гражданской войны возвращать утраченные территории и дальше, при поддержке Коминтерна сделавшие Советский Союз старшим братом для десятков народов и стран Европы, Азии, Африки и Латинской Америки, воспринимались народом как правильные, законные цари. <…> Понимание себя как святого народа и своей земли тоже как святой придало русской истории уникальное чувство правоты и, соответственно, неправоты тех, кто становился у нее на пути. Когда бы и на кого бы мы ни нападали, это всегда было правильно и во имя всешнего, в том числе и нашей жертвы, блага. Ведь мы и ее готовы были сделать частью Святого народа» (Знамя, 2005, №9. Владимир Шаров. Меж двух революций. https://goo.gl/me1zpt).
Как относились советские люди к идее всемирной коммунистической экспансии? Логично предположить, что ее восприятие изменялось со временем. По моим воспоминаниям семидесятых годов, ее не разделял никто, потому что никто не хотел «строить коммунизм» ни в нашей стране, ни – тем более – за ее пределами. Предполагаю, что в шестидесятые тоже. На советскую поддержку Острова Свободы народ отозвался частушкой: Ладушки, ладушки. Куба ест оладушки. А мы пляшем и пердим, Суп гороховый едим. Я сама слышала (весной 1998-го), как пьяненькая старушка на автобусной остановке вдруг стала вспоминать про те времена, а потом спела эту частушку и сплясала. Впрочем, сегодня мы наблюдаем, что прирастание территории страны вызывает у заметной части населения рационально необъяснимый архаический энтузиазм.
Мальчишки, воспитанные в пятидесятые, готовы были жертвовать (чужими жизнями), чтоб окончательно разобраться с капитализмом. Потрясающие воспоминания об этом принадлежат составителю сборника «Советское общество: будни холодной войны» (М.. Арзамас: ИРИРАН – АГПК, 2000) профессору Г. Ш. Сагателяну. «Октябрьские дни 1962 года ученик одной из бакинских школ запомнил на всю жизнь. Прекрасная бакинская осень наполнилась какой-то тревогой, улицы, казалось, стали иными, что-то зловещее незримо присутствовал в атмосфере. Мы, учащиеся, с легкостью говорили о ядерной войне, о том, что у нас очень много атомных бомб, в том числе стомегатонная, о которой нас известил Н. С. Хрущев. Мы с легкостью „применяли“ эту супербомбу, уничтожая ФРГ, Францию, страны Бенилюкса, сожалея при этом, что будет задета территория ГДР и Чехословакии, но делать нечего, придется идти на жертвы! При этом мы не задумывались, что в результате могут погибнуть десятки и сотни миллионов людей, в том числе у нас в СССР. Считалось, что мы должны победить Запад: СССР слишком велик, а у США и его союзников не хватит сил, чтобы всех нас уничтожить. Признаюсь, я и сейчас поражаюсь эффективности работы пропаганды, идеологического воспитания подрастающего поколения в те годы» (с. 224).
Такая легкость мыслей о стомегатонной кузькиной матери непонятна. Неужели дети до такой степени верили в пропагандистскую силу Советского Союза и слабость Соединенных Штатов? Из рассказанного явно следует, что мальчишки не обсуждали этот вопрос с родителями, а старшие не вмешивались в идеологическую обработку детей. Родительское внушение прочистило бы юным воякам мозги, как это случилось с моим собеседником Л. С. Поддавшись пропаганде, он тоже размахивал ядерной дубинкой, хотя был мыслящим независимым мальчиком. «Помню, что в нас развивали антикитайские настроения. Я даже нарисовал в тетрадке ядерный гриб и подписал „Привет китайским ребятишкам“, все смеялись. А мама меня за это отчитала, объясняла, что погибнут такие же дети, как я. Отрезвила» (Л. С. Интервью 10. Личный архив автора).
§2. Борьба за мир
В послехрущевские времена мысль о слабости Соединенных Штатов тоже существовала, но ее внушали не на тех уроках, где запугивали войной и боролись за мир. Сознание советского человека с детских лет формировали разорванным. Слабость, загнивание, умирание капитализма провозглашалось на уроках истории и обществоведения. А про гонку вооружений и горы оружия рассказывали на уроках НВП, на уроках мира, на антивоенных классных часах и «вечерах».
Уроки мира, которые существовали уже в семидесятые, а с 1983 года стали обязательными во всех классах с первого до последнего, были, собственно, уроками о том, что Соединенные Штаты готовят войну. Агитпроп исполнял команду Андропова усилить пропаганду американского милитаризма. 9 июля 1983 года в «Учительской газете» появилось распоряжение «1 сентября – урок мира», подписанное так: Министерство просвещения СССР, ЦК ВЛКСМ, Советский комитет защиты мира. В тексте указано, что «проведение этого урока призвано помочь учащимся осознать характер и размеры военной угрозы, ясно представлять, откуда она исходит <…> Урок должен укрепить убежденность школьников в возрастании ответственности каждого человека за сохранение мира. Учащиеся должны осознавать, что их главный долг – хорошая учеба, активное участие в общественно-полезном и производительном труде, подготовка к службе в рядах Советской Армии» (Учительская газета, 1983, 9 июля, №82, с. 1). В газете ввели рубрику «К уроку мира» и принялись пичкать учителей материалами. «Над человечеством нависла угроза ядерной войны. Империалисты, прежде всего американские, одержимые бредовой идеей крестового похода против коммунизма, упрямо толкают человечество в пропасть самоуничтожения» (Учительская газета, 27 августа, №103, с. 3). Эти жуткости повторялись без конца, дополняясь фантастическим враньем, как в статье «Голос детской совести» (Учительская газета, 16 августа, №98, с. 3). Там двенадцатилетняя Таня по собственному почину написала письмо агрессору Рейгану, объясняя, что хочет мира, как и вся наша советская страна. Но «лицемерное почтовое ведомство США» вернуло письмо обратно, указав, что не нашло адресата. Возмущенная пионерка показала письмо учительнице, та отослала его в Комитет мира, почин Тани подхватили и т. д. А Таня решила все лето трудиться, чтобы перечислить заработанные деньги в Фонд мира. Эту историю следовало использовать на уроке, чтобы дети писали Рейгану письма протеста. Конечно, ученики вопросов не задавали, но что думали учителя, когда излагали этот вздор? Ведь какой-нибудь наивный ребенок мог и спросить – не из вредности, а из честного интереса и желания брать пример: где Таня зарабатывала деньги для Фонда мира? У советских детей была возможность (=обязанность) трудиться – я сама с одиннадцати лет работала летом то на ремонте школы, то на соседнем заводе, но зарабатывать деньги —нет, такой возможности не было.
Зачем детей заставляли писать письма президенту Соединенных Штатов – вопрос непонятный. Психолог Галина Орлова, исследовавшая «борьбу за мир» как одну из дискурсивных доминант советской эпохи, полагает, что в этом проявилось определенное смягчение риторики режима. «Если в начале 1960-х школьники обсуждали перспективы мира в категориях ядерной войны, то в 1970-е конфликт между агрессивным дискурсом и миролюбивой интенцией уже не выглядел столь неразрешимым. Даже в фазе „второй холодной войны“ риторика протеста и тревоги преобладала над прямым выражением угрозы, а враг номер один все же оставался гипотетическим партнером по коммуникации. Открытые обращения к Рейгану в 1982—1984 годы не только не были редкостью, но и принимали формы организованных кампаний» (Неприкосновенный запас, 2007, №54. https://goo.gl/zMByiI). Можно предположить, что агитпроп рассчитывал повысить ответственность и личную вовлеченность школьников, но от детей не укрылась дальнейшая судьба посланий президенту. Об этом рассказывали респонденты Галины Орловой: «В воспоминаниях моих собеседников доминировал ци (ки) нический модус: „Было страшным откровением и разочарованием, когда поняли, что письма никуда не отправлялись, мы их нашли на ближайшей к школе помойке“» (https://goo.gl/WV6kyu).
Помня то время, я сомневаюсь, что режим смягчил риторику. Градус запугивания и угроз был очень высоким. Вот разработки урока мира для самых маленьких: «Задачи урока мира. Подвести учащихся младших классов к пониманию того, что Советский Союз является оплотом мира, показать, что угроза миру на земле исходит от империалистических стран и прежде всего от Соединенных Штатов Америки. Содействовать воспитанию учащихся в духе патриотизма, готовности к защите Родины. <…> Кто же хочет начать новую войну? Соединенные Штаты и их союзники стремятся разжечь новую, третью мировую войну. Прочитать с доски цифры и факты. Накопленных в США запасов химического оружия достаточно, чтобы несколько раз уничтожить человечество. <…> Ученики делают вывод о том, что к войне готовятся США, угроза миру исходит от Америки» (Методические рекомендации по проведению с учащимися I – III классов уроков мира. – М.: МИУУ, 1985, с. 3, 7, 10, 11). Так запугивать семилетних – это очередное запредельное безумие агитпропа.
А вот сценарий антивоенного вечера для детей чуть постарше: «Методические рекомендации по проведению антивоенных вечеров (Л.: Управление культуры Леноблисполкома, 1982). Зал затемнен, на экране Земля – вид из космоса, включен магнитофон, звучит «Утро» Грига, потом голоса и смех детей. Мальчик говорит: «Хорошо прижаться к маме», девочка говорит: «Хорошо играть с друзьями», они долго переговариваются в рифму под музыку. Но вступает суровый голос ведущего: «На нашей планете не все благополучно». Раздаются взрывы, голос рассказывает о Хиросиме, на экране развалины города. Свет зажигается, ведущий выходит на сцену и говорит: «Замышляемая империализмом новая мировая война грозит человечеству небывалыми жертвами и разрушениями. Сегодня гонка вооружений достигла невиданных масштабов. Правители США планируют в ближайшем будущем довести сумму расходов на военные цели до 1 миллиарда долларов в день» (с. 19) На сцену выбегают дети с газетами в руках и долго, по очереди, но уже не в рифму, говорят об ужасах и военных приготовлениях империализма. «В капиталистических странах каждый пятый ребенок страдает от голода» (с. 20). «500 тысяч итальянских детей вынуждены тяжким трудом зарабатывать себе на кусок хлеба» (с. 20). «Министерство обороны Великобритании собирается строить четыре новые подводные лодки с ракетами. А в это время 130 миллионов детей не имеют возможности учиться» (с. 20). В конце вечера рекомендуется принять обращение в Комитет защиты мира. Все ставят под ним свою подпись и хором поют «Солнечный круг». Советский посвятительный ритуал завершен. Вопросы никто не задает. Обращение выкидывают на помойку. А вскоре все повторяется. «Судя по перспективным планам (обязательным с начала 1970-х годов), – пишет Галина Орлова, – бороться за мир следовало не реже одного раза в месяц-полтора» (https://goo.gl/Kvq4vR).
В других методичках (их было много) программы вечеров те же самые, но у кошмаров империализма другие цифры. «В Италии около одного миллиона работающих детей. В несоциалистической части мира 300 миллионов детей школьного возраста не учатся» (Два мира – два детства. – М.: Московский институт усовершенствования учителей, 1979, с. 24).
Уроки мира, вслед за главным уроком 1 сентября, повторялись ежемесячно. Для октябрьского урока мира «Учительская газета» давала в 1983 году такую тему: «Безумные действия империалистических сил, возглавляемых США, сделали ядерную войну вполне реальной опасностью» (1983, 20 сентября, №113, с. 1).
Активная жизненная позиция обязательно включала борьбу за мир. Советские социологи-пропагандисты Светлана Иконникова и Виктор Лисовский написали книгу, в которой обещали откровенно поговорить с молодежью о ее проблемах, – «На пороге гражданской зрелости: Об активной жизненной позиции современного молодого человека» (Л.: Лениздат, 1982). Конечно, важнейшей проблемой была борьба за мир против чудовищных планов вашингтонских поджигателей. Соавторы запугивают: еще в сороковые годы Пентагон планировал сбросить на Советский Союз сразу «300 атомных бомб и 250 тысяч тонн обычных» (с. 45). Вероятно, из этого следовало сделать вывод, что сейчас планируют еще более страшную атаку. Но, по-моему, вместо вывода возникал вопрос: почему ж не сбросили? При абсолютном-то военном превосходстве в сороковые годы? Но пропагандисты неправильных вопросов не ждут, поэтому сами не понимают, что пишут. На следующей странице они пугают разговорником, который Пентагон выпустил в 1980 году. «Вопрос „Где дорога на Москву?“ повторяется трижды. Пентагоновским воякам очень хочется отправиться в поход на Москву» (с. 46). Пешком, значит, пошлепают, да еще и заблудятся.
Кроме регулярных мероприятий борьбы за мир власть проводила шумные кампании. ХIХ съезд ВЛКСМ, состоявшийся, как я сейчас выяснила, в мае 1982 года, объявил о «Марше мира советской молодежи». Методическое пособие для пропагандистов сети политучебы дает установки: «Главным вкладом молодого поколения в борьбе за мир является ударный труд. По всей стране проходят субботники и воскресники, заработанные средства перечисляются в Фонд мира» (Молодежь в борьбе за мир. – Киев: б.и., 1982, с. 9). «Практическое участие нашей молодежи в Марше мира – это не только выражение ее полной поддержки внешнеполитического курса Коммунистической партии, но и средство политического воздействия на молодежь стран капитала» (с. 8). В брошюре сказано, что «с 24 мая по 1 июня в стране состоялось свыше 14 тысяч акций молодежи за мир. <…> В Ростове-на-Дону в молодежной манифестации приняли участие 80 тысяч человек» (с. 8—9). Эта последняя подробность <наводит меня на мысль, что кампания была целиком дутая. Тогда я сама была «ростовской молодежью». Такая огромная манифестация не прошла бы без университета. Я бы постаралась открутиться от участия, но знала бы о марше и видела его, потому что жила в центре. Может, кого-то где-то и собрали, но делить надо на тысячу.
Моя собеседница А. К. на вопрос о борьбе за мир ответила очень эмоционально: «За мир мы не боролись и вообще с большим скепсисом относились ко всей советской пропаганде. Взрослых, которые с серьезными мордами все это впаривали, презирали. Это был маркер подлости – часть взрослых обходила эти вопросы и смущенно опускала глаза, когда кто-то нес что-то официозное. Дети очень хорошо такие вещи чувствуют и знают, кому доверять, кому нет» (А. К. Интервью 11. Личный архив автора).
Среди редчайших упоминаний о послевоенной юности моей мамы была и борьба за мир. Маму, студентку, командировали в Москву на Всесоюзную конференцию сторонников мира. На какую именно, не знаю, не спросила. На ту, которая прошла осенью: на вторую или третью. Делегатов, поселили в гостинице «Москва», если не ошибаюсь. Почему выбрали маму, неизвестно. Можно предположить: дочь погибшего героя, студентка-отличница, активная комсомолка. А может, за внешность: мама была очень красива яркой смуглой красотой настоящей донской казачки. А может, пожалели за нищету. Мама на конференции выступала – то есть зачитывала полученный текст. Подруги дали ей пальто, платье и ботинки, а то ехать было не в чем и выйти на трибуну не в чем. Мама первый раз в жизни ехала в Москву. Первый раз в мягком вагоне. И вообще первый раз на поезде в другой город. Ребенком в эвакуацию от Ростова до Адлера она шла пешком или присаживалась на подводу. Мама привезла из Москвы потрясающие впечатления. Не просто радость от столицы, театров, музеев, красоты и комфорта (= от пребывания в «витрине социализма»). Нет, гораздо больше: во всем этом был высочайший смысл – отстоять жизнь, спасти планету. Мама искренне верила в агрессию американских поджигателей войны и советскую борьбу за мир. Проблема для властей состояла в том, что мама на самом деле, всем сердцем хотела мира и ненавидела войну. Как и все советские люди… Эту проблему режим решить не сумел. Она его и подорвала.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.