Текст книги "Экономическое мышление: философские предпосылки. Учебное пособие"

Глава 4. Новое время. Философия рационализма и формирование модели «экономического человека»

B XVI–XVII вв. в Европе сформировался принципиально новый взгляд на мир, место в нем человека, возможности человеческого разума в познании истины и возможности преобразования природы и общества. В философии утвердился классический рационализм, яркими представителями которого были Б. Спиноза, Ф. Бэкон, Р. Декарт, Этих философов объединяла вера в возможности человеческого разума.

Однако в конце XVII в. Дж. Локк, а в XVIII в. Дж, Беркли и Д. Юм указали на границы человеческого разума, определили пределы постижения истины человеком рациональными методами.

Целостные системы, демонстрирующие комплексное знание мира и человека, которые сформулировали Спиноза, Декарт, оказались не до конца подтвержденными, не получили полного обоснования в системе рационального знания. Взгляды на возможности человека, его основные качества, стали постепенно меняться.

Рассмотрим модель человека, предложенную философами XVI–XVII вв., а затем ее критику и дополнения в работах Дж. Локка и Д. Юма.

В работах философов, определивших воззрения на человека «нового времени», проявляется, в отличие от эпохи Ренессанса, тенденция создать схематичное, обобщенное представление о рациональном, «среднем» человеке. Эти философы исследуют свойства обычного, хотя и образованного, но обыкновенного человека не обладающего особыми признаками гениальности, творческим потенциалом. С одной стороны, такой подход возвышал обыкновенного человека, позволяя находить во всех людях признаки, свойственные рационально мыслящему индивиду, ищущему истину, т. е. средний человек выступает как личность в предпосылках этих философов. Стечением времени рационалистическое направление все более продвигалось в сторону создания моделей каждодневного, обыденного поведения человека в самых обычных жизненных ситуациях, установления универсальных законов логики, принятия обоснованных решений, доказательства истины, чего бы эти решения ни касались. В сферу экономики эти законы поведения человека проникли уже в XVII в. Изучение поведения человека в сфере экономики строилось на обоснованных в философии предположениях об общих законах человеческой деятельности.

В этой связи интересно проследить формирование таких основополагающих постулатов:

• рациональность в принятии решений;

• эгоизм как господствующий жизненный принцип;

• стремление к удовлетворению потребностей как главная цель человека.

Исследование сущности богатства общества и путей его преумножения было основано именно на этих предположениях о поведении отдельного индивида. Чем дальше продвигалось исследование богатства общества, тем важнее становились предпосылки естественного поведения человека в области экономики. Рассмотренные постулаты стали основой естественного поведения человека.

Первый постулат (рациональность в принятии решений) покоится на доктрине разума и его роли в деятельности человека. Разум любого человека (не только гения или художника) может познать единые законы движения природы и общества, а также самого себя. Это возможно, так как между земным и небесным никаких различий нет, все управляется естественными законами, они доступны пониманию, и их можно описать математическими формулами. Естественные законы, или законы природы, нейтральны в этическом смысле, но могут быть познаны человеком с помощью разума, так как едины с разумом по своей природе. Вместо этических или религиозных идеалов на место главной ценности в деятельности человека ставится разум, способность познавать истину, а истина, лишившись религиозной, мистической окраски, стала просто означать проверяемый опытом, логикой образ мира.

Вследствие этого перехода к рациональным, разумным законам познания мира изменилась и самооценка человека. Он перестал быть венцом творения и центром вселенной. Средневековая иерархия ценностей, которая отчасти сохранялась для человека Возрождения, стала разрушаться. Это привело к возрастанию активности человека, более агрессивному поведению по отношению к окружающему миру. С одной стороны, человек получил стимул активных действий в принципиальной доктрине о познаваемости мира, с другой – он был должен доказывать себе и миру свое исключительное положение, так как это уже не имело вид религиозных догматов. Наконец, место идеалов истины как спасения, блаженства, счастья заняли идеалы познания, преобразования, достижения большего удовлетворения от деятельности. Человек не может совершенно отказаться от ценностного восприятия мира, поэтому на смену одним идеалам обязательно приходят другие, более соответствующие современным доктринам и целям деятельности.

Эгоизм (второй основополагающий постулат) как главный принцип деятельности человека Нового времени сформировался под влиянием доктрины разума, Он покоится на рациональном представлении об этике, моральной природе человека. С XVII в. развилось и укрепилось употребление специального термина «мораль», «моральный» как названия сферы научной и практической деятельности, которая не связана с религией, правом или эстетикой[43]43
  См.: Макинтайр А. После добродетели. M.: Деловая книга, 2000. С. 56–58.


[Закрыть].

Исследователи этой сферы, чаще всего философы, пытались обосновать нравственные правила поведения человека, исходя из доктрины разума, общим рациональным подходом к природе и обществу. Это привело к появлению новой модели человека, который следует правилам нравственности, исходя из собственной выгоды, полагая, что эти правила создадут ему условия для благополучного существования. Следовательно, нравственность была включена в общую систему удовлетворения потребностей, достижения благосостояния. Этот аспект особенно ярко проявился у философов, которые соприкасались с экономическими проблемами (Д. Локк, Б. Мандевиль, Б. Франклин, Д. Юм). Такое толкование этики представляется более гуманным, чем чисто религиозное. Оно не навязывает человеку норм морали, которые находятся вне его собственных потребностей, интересов. Такая мораль ориентирована на достижение счастья отдельным индивидом за счет его собственных усилий. В отличие от эпохи Возрождения толкование природы человека становится более демократичным. Если для философов и общественных деятелей XIV–XV вв. толкование природы человека включало явно завышенные требования к его творческому потенциалу, то теперь все больше имеется в виду самый обычный средний человек с его потребностями, желаниями и страстями. Толкования природы человека ориентируются на реально существующего обывателя, а не на образец творца, гения и т. д.

Между тем современные исследователи (обзор в книге A. Maкинтайра), сравнивая этические постулаты Декарта, Локка, Юма, Дидро, замечают, что данные постулаты, связывающие этические принципы с основными эмоциями и желаниями человека, не могут стать полноценной заменой религиозной этики. В любой религиозной этике (Аристотеля, Платона, Фомы Аквинского, других христианских деятелей) главным звеном всех рассуждений была внеличностная абсолютная цель, определявшая истинную сущность человека. Эта цель являлась объективным и последним критерием всех нравственных норм, определяющих путь совершенствования конкретного человека. Особенно ярко и отчетливо эти нормы и их объективный характер представлены в учении Фомы Аквинского.

Отказ от религиозного обоснования этики и введение принципа разума уничтожили эту цель. Человек следует своей природе инстинктивно, ему не нужно совершенствоваться. Если последовательно развить данный постулат, то становится ясно, что наиболее моральными должны считаться «естественные люди», не испорченные ложными, надуманными общественными нормами и предрассудками. Их поведение в наибольшей степени соответствовало бы как природе, так и разуму. В крайнем своем выражении эти взгляды проявились у Дидро, Руссо, Вольтера. Однако в первоначальной стадии развития философии Нового времени мораль еще опиралась на религиозные нормы – как католические (Декарт), так и протестантские или близкие к ним (Локк, Паскаль). Эти нормы являются для философов традиционными, усвоенными с детства, не подлежащими обсуждению. Им только находят новое, более рациональное обоснование, показывают, что их исполнение не противоречит природе и разуму, но их не опровергают и не подвергают сомнению. Такой подход согласуется и с традиционным поведением человека этой эпохи. Однако многие энергичные люди (Генрих VII, его сын Генрих VIII, Ф. Бэкон, Елизавета Тюдор, ее приближенные, У. Рейли, Ф. Дрейк, Кромвель и его соратники), поняли, что новая этика вполне освобождает их от внутренних ограничений в действиях. Они никогда не каялись в своих поступках (в отличие от Ивана Грозного), достигая вполне рациональных успехов и благополучия. Не было у них и особых, выдающихся талантов, они не были гениальными (как многие деятели эпохи Возрождения или Ф. Сидни и его окружение). Основные «подвиги» многие деятели наступающей эпохи совершали на ниве казнокрадства, присвоения добычи от пиратства (вернее, каперства), межевания земель. Возникает «встречное движение»: правители, дают образцы свободного следования своим интересам, не обладая сверхъестественными способностями, а обыватели освобождаются от сакрального, мифологического восприятия власти, короля, церкви и воспринимают рациональный взгляд на общество, экономику и мораль[44]44
  См.: Шартье Р. Культурные истоки Французской революции. M.: Искусство, 2001. С 137–141.


[Закрыть].

В этих условиях естественной целью деятельности человека все более становится стремление к удовлетворению своих потребностей, что понимается как достижение счастья. Благосостояние в конечном счете выступает критерием счастья, успешной жизни, а в протестантизме освящается как покровительство Бога. Протестантизм закрепляет и дает объективное недостающее основание вполне рациональным целям деятельности человека.

Характерный пример взглядов на общество и человека, соответствующий рационализму XVII в., изложен в классической работе Т. Гоббса «Левиафан» (1651).

Гоббс анализирует естественные чувства человека, выделяя его желание блага, которое ощущается как удовольствие, и отвращение от зла, которое ощущается как страдание, неудовольствие[45]45
  См.: Гоббс Т. Левиафан. М.:ОГИЗ, 1936. С. 66–67.


[Закрыть]. Таким образом, он сразу сфокусировал исследование на внутренней, физической природе человека, связав благо с удовольствием, а зло со страданием, приписав человеку естественное стремление к первому и отвращение от второго.

Одними из естественных желаний человека Гоббс называет корыстолюбие и честолюбие, считая их постыдными или допустимыми – в зависимости от «тех средств, при помощи которых эти богатства добываются»[46]46
  Там же. С. 68.


[Закрыть]. Все средства Гоббс разделяет на благоразумие и хитрость: первое, по его мнению, обусловлено быстрым и тренированным умом, второе – малодушием. В целом малодушие часто избавляет человека от малых бед, но вовлекает в большие (например, грабитель, который хочет заплатить незначительный долг и поэтому грабит путника, навлекает на себя опасность заключения в тюрьму). Поэтому оно невыгодно.

Однако различные достоинства людей не могут полностью проявиться в одиночестве. Человек направляет свои способности и желания на других людей и получает от них оценку, ценность, даже цену. Проявлением этой оценки Гоббс считает уважение или неуважение, которые важны для каждого человека. Публичная цена человека – его достоинство, которое каждый человек в той или иной степени стремится повысить.

Каковы же цели человека? Это стремление к счастью, но не к тому блаженству и покою души, о котором говорили средневековые философы, – такого счастья, по мнению Гоббса, не существует: «…человек, у которого нет больше никаких желаний, был бы не более способен жить, чем человек, у которого прекратилась бы способность ощущения и представления. Счастье состоит в непрерывном переходе желаний от одного объекта к другому, так что достижение предыдущего объекта является лишь путем к достижению последующего. Причиной этому служит то обстоятельство, что человек стремится не к тому, чтобы наслаждаться один раз и на один момент, а к тому, чтобы обеспечить навсегда удовлетворение своих будущих желаний. Вот почему произвольные действия и склонности всех людей имеют целью не только добывание, но и обеспечение благополучной жизни и различаются между собой лишь в отношении путей, причем это различие обусловливается отчасти различием страстей в разных людях, а отчасти различием знаний и мнений, которые разные люди имеют о причинах, производящих желаемый эффект»[47]47
  Гоббс Т. Указ. соч. С 97.


[Закрыть].

В этом определении общих склонностей людей Т. Гоббс выделяет стремление к власти. Только власть помогает удерживать приобретенное благосостояние и увеличивать его. Гоббс подчеркивает, что власть нужна именно для достижения благосостояния, ибо дает человеку больше возможностей и шансов, чем произвол. Стремясь к благосостоянию, люди одновременно хотят достичь мира, но поддерживать его собственными индивидуальными усилиями не могут.

Таким образом, в своем естественном состоянии люди оказываются равными в отношении своих сил и надежд на достижение целей. «От природы, – пишет Гоббс, – люди имеют право на все»[48]48
  Там же. С. 118.


[Закрыть]. Если цели в их конкретном воплощении различаются, то люди могут существовать более или менее мирно, но, пожелав одного и того же, они обязательно вступят в конфликт, разрешить который сможет только война. Для мирного разрешения конфликта необходимо прибегать к помощи третьего лица, государства. Гоббс замечает, что прямое соперничество иногда заменяется недоверием: люди думают, что другие могут пожелать их имущество и предпринимают предупредительные меры[49]49
  Там же. С. 113–114.


[Закрыть]. По Гоббсу, государство совершенно необходимо, так как первым естественным законом является свобода, а вследствие ненасыщаемости потребностей людей, постоянного соперничества и недоверия война никогда не может кончиться. У любого человека найдутся причины продолжать войну. Поэтому рациональный разум (это особенно подчеркивается Гоббсом) приходит к необходимости добиваться мира. Только мир может обеспечить гарантии существования человека и удержания своего имущества. Стремление к миру обусловливает рационально обоснованный отказ от права на жизнь и имущество другого человека, т. е. на свободу.

В целом, обобщая изменение в подходе к человеку и его деятельности, которое совершилось (вернее, начало совершаться) в XVI–XVII вв., можно сказать, что рационализм, эгоизм и утилитаризм сопровождали процесс отделения экономической сферы деятельности от политической и религиозной сфер. Этот процесс привел в XVIII в. к возникновению особой науки (как системы специальных знаний) – политической экономии. Данная наука восприняла определенную сложившуюся модель человека как некоторый готовый результат философской мысли. Можно вспомнить, что А. Смит в «Теории нравственных чувств» и в «Богатстве народов» не повторяет своих мыслей. Переходя к исследованию собственно экономики, А. Смит сразу же исходит из постулата об эгоизме человеческой натуры, тогда как в «Теории нравственных чувств» он старался подробно рассмотреть симпатии, объединяющие людей в обществе. Видимо, экономика сама по себе способна объединить людей только на основе эгоизма. А. Смит одним из первых выделил специфические черты, которые характеризуют поведение людей именно в экономике.

Предшественники А. Смита – Д. Локк и Б. Мандевиль – рассмотрели роль и место эгоизма во всех сферах жизни, но именно экономическая область деятельности, по их мнению, наиболее полно демонстрирует благотворное влияние эгоизма на развитие и благосостояние всей страны.

Дж. Локк (1632–1704) развил свои взгляды на общество, человека и экономику в работе «Два трактата об управлении государством», которой предшествовал «Опыт о законе природы». Эти произведения написаны в 60—90-е гг. XVII в. В первой работе Дж. Локк ясно и логично обосновал, что основанием морали является закон природы, данный высшими силами, но познаваемый при помощи разума. Дж. Локк не считал эгоизм (личную выгоду) основанием этого закона, но признал, что соблюдение закона (на основе разума) приведет каждого и всех к величайшей выгоде и благу. Аргументация Локка очень проста: без подчинения закону нельзя сохранить собственность, т. е. закрепить и пользоваться результатами собственных усилий; без этого условия нет и экономики, невозможно трудиться и наращивать свое благосостояние. В дальнейшем Локк рассуждает и о таких добродетелях, как милосердие, сострадание. Но в экономике главное – сохранить и увеличить собственность. Поэтому подчинение нравственному закону может быть вполне рациональным, осознанным и вознаграждаться ростом благосостояния индивидов и общества в целом.

В более ранней работе «Опыт о человеческом разуме» Дж. Локк продолжил и развил идеи Ф. Бэкона об опыте как источнике знаний человека. Главным в опыте является непосредственное ощущение или наблюдение. Поэтому этот подход к познанию называется сенсуализмом. Ощущение – это источник первичных знаний о мире и окончательный критерий истины. Итак, в сфере познания Локк также отдавал предпочтение отдельному человеку, его личному опыту и наблюдению, здравому смыслу, а не догматам и априорным положениям, даже освященным обществом или государством.

В «Двух трактатах», над которыми Локк работал более 10 лет, он уточняет и развивает свое понимание человека и его места в обществе. Индивид предстает в трактовке Локка как гражданин, который абсолют но равен другим гражданам в экономической и юридической сфере, а в политике подчиняется только добровольно выбранным начальникам. Подчинение продиктовано все тем же разумным основанием: без него невозможно наращивать благосостояние.

По отношению к Богу человек расположен посредине между ним как Высшим существом и низшими тварями, животными. По отношению к животным человек может осуществлять права собственности, так как наделен разумом. Бог же, дав людям разум и нравственный закон, ведет себя как Высший Арбитр. Казалось бы, воспроизводится иерархическая картина мира средних веков, но на самом деле Локка интересует только мир людей.

Этот мир складывается из независимых собственников, существует ради них и под их контролем.

Как же Локк характеризует собственника-гражданина и систему взаимоотношений между отдельными индивидами?

Собственность является главной характеристикой человека, по Дж. Локку. Ее основа – закон природы, объективный фундамент нравственности. «Хотя земля и все низшие существа принадлежат сообща всем людям, все же каждый человек обладает некоторой собственностью, заключающейся в его собственной личности, на которую никто, кроме него самого, не имеет никаких прав. Мы можем сказать, что труд его тела и работа его рук по самому строгому счету принадлежат ему. Что бы тогда человек ни извлекал из того состояния, в котором природа этот предмет создала и сохранила, он сочетает его со своим трудом и присоединяет к нему нечто, принадлежащее лично ему и тем самым делает его своей собственностью»[50]50
  Локк Дж. Избранное. Т. 3. M.: Мысль, 1988. С. 277.


[Закрыть].

Таким образом, личный труд, усилия человека, имеют неоспоримые преимущества перед природой и историческим наследием. Отобрать у человека результат его труда также нельзя без эквивалентной компенсации, так как «… благодаря своему труду он присоединяет к нему что-то такое, что исключает общее право других людей»[51]51
  Там же. С. 277.


[Закрыть]. Также Локк рассуждает и о собственности на землю: она принадлежит тем, кто получает от земли плоды труда.

Другая сторона человеческой личности – возможность использовать плоды труда – также учитывается в теории Локка. Отдельная собственность сохраняется постольку, поскольку человек может удовлетворять свои потребности за счет вещей и услуг. То, что выходит за пределы возможностей потребительского присвоения отдельного человека, должно быть отдано другим, так как будет только портиться и уничтожаться. В своей аргументации Локк постоянно ссылается на естественный порядок вещей, установленный Богом. Его внимание труду как основе собственности и самой личности человека обусловлено заповедью Бога: трудиться. Он четко устанавливает и меру собственности: возможности труда и потребления человека.

В отличие от Гоббса Локк устанавливал естественные границы права каждого человека. Если по Гоббсу каждый человек имеет от природы право на все, так как никаких естественных ограничений его желаниям нет, то по Локку такое ограничение существует. Это возможности отдельного человека присоединять к природным богатствам новую ценность за счет своего труда и пользоваться созданным богатством для своего удовольствия. И тот, и другой процесс ограничен возможностями отдельного человека. Причем это ограничение и сами возможности предусмотрены и установлены Богом. Таким образом, труд, стоимость (ценность) и собственность определены рамками личности человека. Это дает ему естественное право сохранять и преумножать свое достояние, не покушаясь на чужое, как и на чужую личность.

Различные сообщества возникают и развиваются по мере естественного объединения людей для ведения общих дел; семья, хозяйство, наконец, государство – все это объединения индивидов для более полного удовлетворения своих потребностей. Прежде всего имеются в виду такие потребности, удовлетворить которые один человек не может. В подтверждение своих идей Локк опять цитирует Библию (в основном – Старый завет), утверждая, что весь этот естественный порядок вещей создан Богом и заповедан людям через разум. Обмен же рассматривается как естественный путь общения различных хозяйств, и не приводится никаких дополнительных обоснований его существования.

Таким образом, Дж. Локк соединил природный эгоизм человека и необходимость общественного существования. Политические институты не определяют личность или формы существования отдельного индивида – наоборот, индивид определяет совместно с другими индивидами наиболее выгодную для себя систему объединения в обществе.

Можно ли считать, что Локк рассматривал человека как существо моральное? На этот вопрос все исследователи отвечают положительно, но где основание и источник морали? Несомненно, Локк считает источником нравственности Бога. Человек морален в своем отношении к Богу, но придерживается правил нравственности потому, что обладает разумом и понимает свою выгоду. Двойственный подход к морали индивида вызвал многочисленные критические замечания в адрес теории Локка.

Как упоминалось, Гоббс не считал моральные чувства врожденными. Моральные качества приобретаются в обществе как результат оценки окружающих. Эти качества нужны для того, чтобы избежать позора и получить одобрение окружающих. В конечном итоге Гоббс сводит мораль, нравственность к определенным средствам достижения власти через достоинство, повышение ценности своей личности.

С позиции, близкой к подходу Гоббса, разработал свою концепцию мотивов человеческой деятельности Б. Мандевиль (1670–1733). Он изложил свою теорию в произведении «Басня о пчелах, или пороки частных лиц – блага для общества» и комментариях к ней.

Изначально басня носила название «Взроптавший улей, или Мошенники, ставшие честными». Брошюра была построена как лубок, народная присказка. Она рассказывала о богатом улье, где пчелы, используя обмен, вражду, корысть, тем не менее успешно обогащались и процветали, приумножая собственность, власть, могущество – как собственные, так и всего улья в целом. Однако моральные нормы, угрызения совести и религиозные чувства оказались сильнее, и пчелы попросили богов избавить их от пороков. Когда они стали добродетельными, то улей погиб: промышленность и торговля зачахли, государство ослабело, армия не смогла защитить улей от завоевателей.

Б. Мандевиль на протяжении всей оставшейся жизни писал комментарии и обоснования к этой парадоксальной басне. Он последовательно рассматривал все перечисленные пороки и утверждал, что именно они являются стимулом развития экономики. Мандевиль попытался показать, что экономическое процветание не зависит от точного соблюдения моральных принципов, что «человек моральный» и «человек экономический» могут рассматриваться в совершенно различных системах научных координат.

Какие же пороки Мандевиль считал «полезными» для развития экономики? Это мошенничество, мотовство, зависть, тщеславие, алчность, гордость, лень. Следует заметить, что этот набор пороков неслучаен – он повторяет заповеди Библии, а также заповеди протестантской морали. Избавление от этих пороков точно следует моральным нормам, установленным в обществе. «Человек экономический» стремится превратиться в «человека морального». Но это плохо для экономики.

Б. Мандевиль сделал основой своего рассуждения и разделения моральной и экономической стороны человеческой личности следующее положение: «Все находящиеся в естественном состоянии живые существа заботятся лишь о том, чтобы доставить себе удовольствие, и непосредственно следуют влечению своих наклонностей, не обращая внимания на то, принесет ли полученное ими удовольствие добро или зло другим. В этом кроется причина того, что в естественном состоянии более всего приспособлены к мирной совместной жизни те создания, которые обнаруживают наименьший разум и имеют менее всего желаний, которые должны быть ими удовлетворены». Отсюда делается вывод, близкий к философии не Дж. Локка, а Т. Гоббса: «… ни один вид животных не является менее способным к тому, чтобы жить в согласии в течение длительного времени, находясь в большом скоплении, чем человек, если отсутствуют ограничения, налагаемые на него системой правления»[52]52
  Мандевиль Б. Исследование о происхождении моральной добродетели // Басня о пчелах, или пороки частных лиц – блага для общества. M.: Мысль, 1974. С. 65.


[Закрыть].

Характер этих ограничений Б. Мандевиль трактует двояко: с одной стороны, это принуждение, насилие, исходящее от государства; с другой стороны, это мораль, философия, религия. Все эти идеологические путы, которыми, как полагал Б. Мандевиль, опутывали людей с древности различные мудрецы, проповедники и моралисты, призваны убедить людей не поддаваться в полной мере своим естественным склонностям, а для своего же блага считаться с мнением окружающих. Это общественное мнение закрепляется в обычаях, привычках, проявляется как слава, похвала, лесть, порицание, позор. Мало того, моралисты создали конкуренцию среди людей, создав «модели» похвального и позорного поведения. Похвальное поведение – преодоление естественных страстей и склонностей и замена их гордостью, благородством, расчетом на всеобщее уважение и одобрение; позорное поведение – следование естественным страстям, «чувственным велениям своей природы», сопровождающееся стыдом, скрытностью, ханжеством, так как открыто признаться всем в своих пороках сумели бы немногие. Ханжество, по мнению Мандевиля, является самым сильным рычагом удержания людей в рамках модели похвального поведения. Ханжа будет с неумолимой силой выискивать пороки других и порицать их, а также восхвалять обязательные добродетели, чтобы никто не заподозрил его самого. Кроме того, стремясь к собственному благополучию, такие люди стремятся убрать с дороги предприимчивых соперников, взывая к добродетелям и отречению от страстей.

Таким образом, искусная политика властей, заинтересованных в общественном спокойствии, гордость одних и ханжество других граждан привели к возникновению моральных добродетелей, ставших привычными, не подвергавшихся осмыслению и сомнению. Мандевиль делает заключение: «… чем глубже мы исследуем человеческую природу, тем больше убеждаемся в том, что моральные добродетели суть плоды политики, которые лесть породила из гордости»[53]53
  Мандевиль Б. Указ. соч. С. 71


[Закрыть]. В отличие от Гоббса Мандевиль выделяет в общественной жизни не принуждение человека к отказу от свободы, а добровольное изменение типа поведения. Причем, добродетельное поведение не является главным и типичным. Типичным является ханжеское поведение, которое позволяет совместить порочное поведение (по сути) с добродетельным (по видимости). Таким образом, сохраняется общественное спокойствие и одновременно люди продолжают втайне следовать своим страстям.

В итоге возникают три типа поведения человека: естественный, добродетельный и порочный. Порочный тип является тем же естественным, но он не может проявляться открыто, так как политика, религия и общественное мнение насаждают добродетельный тип поведения. Поэтому, так как естественный тип неискореним, порочный тип маскируется под добродетельный. Этим он вызывает общественное одобрение, тешит гордость индивида и устраняет соперников из числа тех глупцов, которые поверили его искренней приверженности добродетелям.

В области экономики порочный тип господствует, так как здесь требуются предприимчивость и действительное знание человеческих страстей. Мало того, спрос, который и определяет, по Мандевилю, возможность экономического развития, стимулируется главным образом естественными страстями людей, выраженными в их общественных формах, – гордости, тщеславии, зависти. Следует обратить особое внимание на то, что экономика рыночного типа, (а другой тип экономики Мандевиль не рассматривает), прекрасно функционирует в этих естественных условиях. Главная опасность состоит в том, что люди могут воспринять проповеди добродетели всерьез, отречься от удобного ханжества и перейти к истинному типу добродетельного поведения. Вот этого экономика не перенесет.

Суть добродетельного поведения – аскетизм и уменьшение желаний, а порочного – ненасытность. Экономический рост поддерживается именно ненасытностью человеческих желаний. По мнению Б. Мандевиля, люди настолько хитры, упрямы и склонны к наслаждению, что они способны удовлетворить любые желания, найти способ облегчить любой процесс труда, лишь бы получить за это соответствующее вознаграждение и наслаждаться самим. Следовательно, вся тайна экономического развития состоит не в трудолюбии, развитии производства и творческих сил человека, а в стимулировании его желаний, корысти и лени.

Книга Мандевиля породила множество откликов – как восторженных, так и возмущенных. Одни философы, например Шефтсбери, возмущались цинизмом этой книги, другие, например А. Смит, считали необходимым полемизировать с Мандевилем. Позднее К. Маркс замечал, что Мандевиль вскрыл противоречия капиталистического общества, а Дж.М. Кейнс восхищался парадоксами Мандевиля, считая, что тот единственный из всех современников правильно оценил роль совокупного спроса как фактора экономического роста.

К. Поланьи также был возмущен точкой зрения Мандевиля, но, рассматривая рыночную экономику с точки зрения уничтожения традиционного, естественного и гармоничного уклада жизни, он считал, что Мандевиль не должен был смеяться над превращением людей в эгоистов, их труда – в товар, любых отношений между людьми – в конкуренцию, а добродетели – в ханжество. По мнению Поланьи, Мандевиль не увидел сути происходящих процессов, его парадоксы «дешевые»[54]54
  См.: Поланьи К. Великая трансформация. СПб.: Алетейя, 2002. С. 125.


[Закрыть].