Текст книги "Последний звонок. Следствие ведёт Рязанцева"

– Понятно. Тань, а ты не знаешь, зачем Якубов поменял фамилию и за что, по его словам ему Нобелевку могли дать?

– Ой! Девчонки говорили, что он фамилию сменил, в надежде, что счастье привалит. По поводу Нобелевки – ничего сказать не могу. Думаю, это он так, для красного словца… ну все хвастаются, вот и ему захотелось. Он же «Кулибин», ещё в школе вечно что-то изобретал, сама знаешь. На прошлой встрече он нам тоже заливал про свои гениальные изобретения, только никто их и в глаза не видел, да и Нобелевка как-то мимо него прошла.

– Хорошо. Спасибо, Танюш.

– Да не за что.

– Надо было всё-таки её к нам вызвать и под роспись показания потребовать. – В кабинете было душно, Махоркин расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и провёл широкой ладонью по шее. Безобидный жест вызвал у Лены прилив крови к лицу. Что-то в этом жесте было интимное и такое… притягательное. От глупых мыслей она покраснела.

– Вам нужен кондиционер или хотя бы вентилятор.

– Нужен. И про убийство вы зря ей сказали, теперь разлетится по сарафанному радио.

– Сама не знаю, как так получилось, – промямлила Лена, не находя причин для оправдания. Она и так себя корила этим весь день, просто поедом ела. «Надо же так проколоться? Это же чистой воды непрофессионализм», – мысленно ругала себя.

– Ладно. Какие из полученной вами информации мы можем сделать выводы? Есть соображения?

– Новой информации почти никакой, так что и выводы делать рано.

– Можно? – В дверях показалась голова Олега Ревина.

– Нужно.

Вслед за Ревиным в кабинет вошёл Котов.

– Какие новости? Что удалось узнать?

– Немного, да и из того – ничего особо интересного, – начал доклад Котов. – Фамилию с Якубова на Гаврилов сменил в 2005 году, причина неизвестна. С женой развёлся, детей нет. Работал на заводе «Энергия» конструктором. Год назад уволился, чем занимался последнее время – установить пока не удалось. Соцсетями почти не пользовался. Соседи отзываются о нём положительно.

– А почему уволился?

– Пока не знаем. Завод режимный, нужно разрешение.

– Сделаем разрешение. Ещё что?

– Да всё, вроде.

– Так… Не густо. Кому же он мог дорогу перейти? А по поводу изобретения что-нибудь известно?

– Нет, – подключился к разговору Олег. – Никто из соседей и родственников ничего толком о его изобретениях не знает. Говорят, он вечно что-то изобретал, но ничего серьёзного никогда не демонстрировал.

– Ну что ж, надо работать с тем, что имеем. А что мы имеем? – Махоркин развёл руками. – Ничего кроме трупа. Ни орудия преступления, ни серьёзных улик. Одни разговоры ни о чём.

– Надо установить мотив, тогда будет ясно, кого подозревать. – Лена подошла к доске, и вывела чёрным маркером – «Мотивы».

– Тогда пишите. Итак, первое, зависть – это если он действительно изобрёл что-то стоящее и продемонстрировал кому-то. И это вы, Елена Аркадьевна, должны выяснить в первую очередь.

– Вообще, странно как-то, ну изобрёл человек что-то… разве это повод для зависти? – засомневался Олег.

– А ты думал! Стоящее изобретение может принести большие деньги. А деньги – это всегда повод для зависти, – заметил Виктор.

– Но денег-то не было? Или были? Он ведь жил на что-то целый год, не работая.

– Если были, то чего он на халяву позарился?

– А какой дурак от халявы откажется?

– Да ладно вам, – оборвал спор Махоркин. – Что мы гадаем? Надо идти к нему домой и всё осмотреть, там и станет ясно – были деньги или нет. Заодно и это «никому не известное изобретение» поищем. Какие ещё мотивы могут быть?

– Месть, – предположила Лена.

– За что? Вроде как его обижали, а не он?

– Ну, мало ли? Может мы чего не знаем.

– Толком мы ничего не знаем. Но выяснять надо, – Махоркин снова взглянул на Рязанцеву.

– Надо. – Лена махнула рукой. – Но только… они говорят одно и тоже… и их много… вон, какой список. Так мы долго ещё будем топтаться на одном месте.

– А что вы предлагаете?

– В том-то и дело, что я не знаю, как нам продвинуться в расследовании. Ладно. Буду беседовать дальше.

– Кто у вас следующий по списку?

– Я думаю, надо с Дыньковым поговорить.

– Отлично. Вот и отправляйтесь. Олег с Виктором на квартиру Гаврилова, а вы к Дынькову. – Махоркин достал носовой платок и провёл по взмокшему лбу. Духота стремительно нарастала. Дышать становилось всё труднее, несмотря на открытую форточку. – Меня, если честно, очень заинтересовала фраза, которую произнёс Дыньков в адрес Межинова. Надо бы картотеку проверить – уж не сиделец ли ваш одноклассник? Какой-то он подозрительный…

Дверь отворилась, и на пороге показался Волков.

– Привет честной компании! – Долговязый судмедэксперт, выбрасывая вперёд костлявые коленки в потёртых джинсах, развязно вошёл в кабинет и уставился на надпись на доске. – Эт чо у вас здесь? Караоке, что ли? Чего поём?

– Удивительная способность глупо шутить, – ухмыльнулся Котов.

– Мотивы ищем, – примирительно улыбнулась Рязанцева, – … и не находим.

– И не найдёте, – загоготал Волков. – Уж лучше бы вы пели.

– Ты чего пришёл? Если по делу, то говори, а если просто воздух сотрясать – то у нас тут, итак, дышать нечем.

– Да не кипятись ты, Махоркин, сейчас я вас обрадую. – Волков издевательски медленно прошёл к тумбочке, плеснул себе в стакан минеральной воды из бутылки, так же медленно приблизил его к губам и подмигнул Рязанцевой.

– Я его сейчас убью, – не выдержал первым Котов. – Говори уже.

– Дай водицы испить, ирод. В горле всё пересохло. – Волков театрально поднял стакан, разглядывая прозрачность воды. – Она у вас точно минеральная?

– Я тебе её сейчас силой волью, если не выпьешь, – Виктор всерьёз начал закипать. – Он ещё издевается, гад. Что ты её разглядываешь, что хочешь в ней увидеть? Соли, что ли?

– Соли – что ли… Котов, неужто ты тоже стихи начал писать. Всё-таки я на тебя хорошо влияю.

– Волков, хватит издеваться, мне ещё тёщу на дачу сегодня отвезти надо, а до этого розыскные мероприятия провести.

– Тёща, Котов, это твоя личная проблема, – Волков наконец-то смилостивился и сделал небольшой глоток. – Я же не виноват, что она у тебя, как в песне про любовь – «Нечаянно нагрянет, когда её совсем не ждёшь». – В коем веке шутка Волкова получилась удачной – все знали о странной привычке тёщи Виктора Котова наезжать в гости без предупреждения, к тому же и звали тёщу – Любовь Никоноровна, но почему-то никто из присутствующих не оценил каламбур судмедэксперта.

– Игорь Ильдарович, ну, правда, не томите, – умоляющим голосом произнесла Рязанцева, изогнув брови в форму «Пьеро».

– А куда вы все так торопитесь? Розыскные мероприятия… – Волков залпом допил остатки воды, утёр рукой губы и грохнул стаканом о поверхность тумбочки. – Не нужны никакие мероприятия – вашего Гаврилова никто не убивал.

– Как так? – Лена даже привстала со стула.

– А так. Потому что убили его… собственные зубы.

– Что за чушь ты мелешь? – ещё сильней рассердился Котов. – Какие зубы?

– Какие, какие… Металлические.

– Ничего не понимаю. – Махоркин насупил брови, и на лбу в складках морщин выступили капельки пота. «Словно нотный стан», – с нежностью подумала Лена.

– А чего тут понимать. Физику надо было лучше учить в школе. Разряд тока ударил по зубам… – Волков загоготал и ехидно посмотрел на Махоркина. – Металл является проводником – для тех, кто не знает.

– Откуда разряд-то шёл?

– А вот это самое главное. Скорей всего он сам себе чем-то выстрелил, или хотел выстрелить куда-то, а зубы сработали, как проводник, притянули разряд к себе. Поэтому у него и обожжены только лицо и руки. Что-то он держал в руках.

– Ничего себе, – присвистнул Олег. – Что же это могло быть?

– А может, это и было его изобретение? Может, он его решил проверить в действии, испытать, так сказать? Место специально выбрал подальше от города, чтобы ничего не случилось, про зубы не подумал или забыл, что они у него металлические.

– Хорошее у тебя воображение, Махоркин. Скорей всего так и было. Кстати, зубы вставлены совсем недавно, – добавил Волков, икнул, потёр нос и громко чихнул, обдав Котова фонтаном минеральных брызг. – Во, значит, правда.

– Надо же, всё-таки ваша версия про самоубийство оказалось верной, а мы её почти не рассматривали. – Покачал белобрысой головой Олег.

– Ну что ж, если так, то дело надо закрывать. Несчастный случай. Гибель по неосторожности.

– Значит, мы можем быть свободны? – обрадовался Котов.

– Да, все свободны. Лена, вы можете писать заявление и ехать на море.

– И никто даже спасибо не сказал, – состроил обиженную гримасу Волков и направился к двери.

– Я тебя отблагодарю… потом… если захочешь. – Котов подтолкнул судмедэксперта в спину.

– Постойте, – вскрикнула Лена, и в ту же секунду за окном раздался оглушительный гром. – А куда же делось орудие преступления?

Волков, Котов и Ревин на секунду застыли и, как в замедленной съёмке, стали разворачиваться. За окном опять громыхнуло, и тут же забарабанило сначала редкими дождевыми горошинами, количество которых увеличивалось с каждой секундой. Увеличивалась и скорость их падения, горошины сливались в струи, образуя сплошное полотно дождя.

Первым паузу нарушил Волков.

– А может, и не было никакого орудия, это, вообще, могла быть шаровая молния. Так что пакуй чемоданы, Рязанцева, а то лето кончится.

Вся тройка быстро скрылась за дверью.

Лена сидела, нахмурившись, не глядя на Махоркина, который готов был высунуть голову в форточку.

– Наконец-то, – выдохнул Махоркин в поток освежённого влагой воздуха и повернулся к Рязанцевой. – Ну что вы губы надули? Неужели не рады, что всё так закончилось? Или вам нравилось думать, что кто-то из ваших одноклассников – убийца?

– Нет. Не нравилось, но…

– А что? В чём дело?

– Не знаю… просто… у меня остались вопросы, на которые я так и не нашла ответа.

– Ну хорошо, озвучьте ваши вопросы, и мы постараемся на них сейчас ответить.

– Первый вопрос я только что задала? Мы не нашли то, что убило Якубова.

– Значит, в версию с шаровой молнией вы не верите?

– Нет, не верю.

– Ладно, предположим, что он погиб во время испытаний нового оружия, которое сам и изобрёл. Значит, оно должно было быть где-то рядом с телом. Куда оно могло деться?

– Кто-то мог обнаружить тело и прибор… или что там у него было… и забрать.

– Правильно. А что это значит?

– Что? Что надо найти того, кто этот прибор утащил.

– Правильно. А кто этим должен заниматься? – В глазах Махоркина сквозила насмешка.

Лена хлопала глазами, не понимая, к чему он клонит.

– Что вы хотите сказать?

– А то, что мы не занимаемся кражами. Мы занимаемся убийствами. А убийства не было. Значит, дело надо передать тем, кто расследует кражи, правильно?

– Правильно, – согласилась Лена и тяжело вздохнула. – Но почему на Медвежьих озёрах?

– Скорей всего погибший накануне подумал, что место это вполне подходит для испытаний, вот и вернулся с прибором. В городе же не постреляешь.

– А если он был не один?

– Если бы кабы… не кабы. Пусть над этим другие голову ломают. Давайте о море думать. Я бы сейчас с удовольствием окунулся в пучину вод морских.

Телефон Рязанцевой, который всё это время, молча, лежал на столе, заиграл незнакомую мелодию, на дисплее высветилось «Мишка». Махоркин бросил косой взгляд на надпись и повернул к двери.

– Ну ладно, я пойду, не буду вам мешать.

– Вы мне не мешаете, постойте, у меня ещё остались вопросы.

Лена провела по зелёному кружочку и приложила трубку к уху.

– Ленка, Юрка погиб! – Испуганный крик Мишки мог бы разбудить мёртвого. Махоркин остановился и оглянулся. Лена растеряно посмотрела на него, положила телефон на стол и включила громкую связь.

– Не кричи так, что случилось?

– Как не кричать, когда я пришёл, а он мёртвый. – Даже через крик было слышно, как дрожит голос в трубке. Мишка был изрядно напуган.

– Как мёртвый? Миша, успокойся и расскажи всё подробно и не ори, у меня на «громкой». Давай по порядку – куда ты пришёл?

– К Юрке Николенко. – Голос звучал уже не так громко, но всё ещё срывался в окончаниях на крик. – Мы там, на встрече договорились… он попросил ему программу одну загрузить… я пообещал. Договорились на сегодня, я с утра позвонил, он мне сказал – «приезжай»… ну я и поехал… стал в дверь звонить, никто не открывает, я телефон набрал – не отвечает… хотел уже уйти… ну разозлился очень, я же на работе специально отпросился, а он взял и ушёл…

– Куда ушёл?

– Никуда. Не ушёл он. Просто, я подумал, что ушёл… разозлился и со злости дверь ногой пнул… а она возьми да и откройся. Я вошёл… крикнул – «Юрка, ты где?»… тишина… я в комнату прошёл, а он на полу лежит, весь чёрный… – Лене показалось, что Мишка всхлипнул. – …Обугленный весь.

– Что?! – Лена и Махоркин одновременно уставились на телефон, как будто там они могли увидеть лицо Мишки.

– Что, что… током его долбануло.

– Откуда ты знаешь, что током?

– Так эксперты сказали. Я милицию сразу вызвал. Он там с пылесосом рядом лежал, а провод без вилки. Эксперты говорят, что он провода в розетку всунул, вот его и долбануло.

Лена посмотрела на Махоркина, и тот кивнул в ответ.

– Миша, оставайся на месте, мы сейчас подъедем.

– Ленка, а меня не посадят?

– За что?

– Мало ли…

– Не глупи, мы выезжаем, через 10 минут будем. Передай трубку старшему…

Через 15 минут следственная группа во главе с Махоркиным прибыла на место происшествия.

– Зря вы, товарищ майор, всполошились, – скучающим голосом докладывал капитан Сыромятко, – обычное дело, неосторожность.

– Что скажешь? – пропустив мимо ушей объяснения капитана, Махоркин заглянул через плечо Волкова, склонившегося над телом.

– Та же картинка. Один в один.

– Что, опять зубы? – насмешливо спросил Котов.

– Да нет. Зубы свои, настоящие, живые – если так можно говорить о покойнике, – хихикнул Волков.

– А может быть шаровая молния, а, ребята? – не удержалась от язвительной насмешки и Рязанцева, посмотрев с укором на растерянных оперативников.

– Да ладно, Елена Аркадьевна, мы уже всё поняли. Выходит серия? Какой-то маньяк у вас в классе завёлся.

Тело Юры Николенко, его скрюченные руки и ноги напоминали огромного гигантского цыплёнка табака. Юрка всегда был смуглым, но от этого ожог на лице казался ещё более жутким.

– Вы что, думаете, его убили? – От ужаса глаза Мишки почти вылезли из орбит. – И Якубова? – Мишка дёрнул Лену за рукав. – Нас что, всех, кто там был, убьют?

– Не всех, – Волков выпрямился, – убийца останется.

– Какой убийца? – снова сорвался на крик Мишка, отчего Лене стало стыдно. Не думала она, что Мишка окажется таким паникёром. Хотя он же – обычный человек, трупов-то в своей жизни никогда не видел, его понять можно. Это она уже стала бесчувственной и хладнокровной, а требовать того же от людей, не имеющих отношения к особенностям милицейской жизни, не имеет морального права, тем более их судить.

– Волков, прекратите. Не всем ваши шуточки понятны, – оборвала судмедэксперта.

Глава шестая

Всё-таки лето принято любить. Кем и когда принято – неизвестно, но отовсюду только и слышишь – ах, лето! Зимой все заламывают руки – когда же придёт весна? Весной все ждут не дождутся наступления лета. И только осень никто никогда не ждёт, потому что все любят лето.

Махоркин лето не любил, но боялся в этом признаться, как будто стыдился – что все любят лето, а он нет. На самом деле ему больше нравилась зима с её морозами, снегом, лыжами, метелями, заносами, короткими днями и длинными вечерами. Зимой ему лучше думалось, легче дышалось, мысли в голове выстраивались в определённой правильной последовательности, что помогало найти верное решение и почти не допускать ошибок. Летом всё было по-другому. Жара изводила, духота мешала думать, мысли вязли в сумбурности, лениво ворочаясь в тяжёлой голове.

Махоркин старался найти причину своей промашки. Отмахиваться от расследования было ему не свойственно, но вчера он именно отмахнулся, ведь где-то внутри грыз червячок сомнения, грыз, но он поддался общему настроению, обрадовался, что можно закрыть побыстрей дело. А Ленка нет. Ленка упёртая, и ему это нравилось. От моря отказалась, хотя все уши прожужжала о том, как она любит море. Умница.

После дождя, который шёл всю ночь, июньская жара не характерная для столичного климата, наконец спала, ветер усилился, стало прохладно, и на этот раз Махоркин собрал группу в своём кабинете.

– Ну что, друзья-товарищи, не удалось нам увильнуть от расследования, поэтому продолжим, – начал бодрым голосом Махоркин, пытаясь сгладить внутреннее недовольство самим собой. – Несмотря на заключение экспертизы по первому трупу, теперь уже с уверенностью можно сказать, что есть некто, кто убивает своих одноклассников неизвестным нам орудием. Можно предположить, что этот некто был с Гавриловым на опушке в Медвежьих озёрах и после его гибели унёс прибор с собой, чтоб потом убить Николенко.

– Убийца пытался замаскировать всё под несчастный случай, и это могло так выглядеть, если бы мы не знали, как погиб Гаврилов. Тот, кто это делает, либо рискует, либо плохо разбирается в физике, – продолжил рассуждения Котов, который был сконфужен своим вчерашним поступком не меньше Махоркина. Чёртова тёща, из-за неё он смалодушничал, и вот результат – ещё один труп.

– Ну да, мог хотя бы провода оголить. – Казалось, только Волков не мучился угрызениями совести. – Кстати, пожар в первом случае – тоже скорей всего попытка подвести убийство или самоубийство под несчастный случай. Типа – уснул возле костра и сгорел. Работает какой-то дилетант.

– Не скажи. Если бы ветер не сменил направление, всё бы выглядело именно так, как он рассчитал, – вставил и свою лепту в разговор Ревин.

Молчала одна Рязанцева. Лицо её ничего не выражало и почему-то от этого всем, кроме Волкова, становилось неловко. Как будто это молчание было укором им всем.

– Что скажите, Елена Аркадьевна? – не выдержал Махоркин.

– Думаю, как объединить смерти Якубова и Николенко. Почему именно они стали жертвами? Что их могло связывать? Они никогда не дружили, по характеру и интересам абсолютно разные. Ничего общего.

– Так может убийце всё равно кого и в какой последовательности убивать. Может он решил всех за что-то наказать, например, за свою неудавшуюся жизнь. А эти просто первыми под руку попались. – Волков весело подмигнул Рязанцевой. Лена хотела осадить противного судмедэксперта и уже открыла рот, чтобы произнести негодующие слова, но Махоркин её опередил:

– А что, вполне возможно. А кто у вас там недовольный жизнью своей? У кого она не удалась? Кто драку затеял? – Махоркин смотрел на Рязанцеву, но не в ожидании ответа, который и так был очевиден, он как будто искал одобрения с её стороны, как будто хотел увидеть подтверждение правильности хода своих мыслей, а заодно и прощения за вчерашнее.

– Думаете, это Межинов?

– Скорей всего. Иначе зачем он сбежал из больницы? На вечеринку не вернулся… или вернулся, но на следующий день… и не на саму базу отдыха, а туда, на опушку, где и встретился с Гавриловым, который решил похвастаться своим изобретением и показать его в действии. Дальше события могли развиваться по двум схемам. Первое – Гаврилов сам произвёл выстрел и, как утверждает наш эксперт, пострадал из-за металлической коронки. Второй возможный вариант – прибор каким-то образом оказался в руках Межинова, и он произвёл выстрел. Зубы в этом случае усилили эффект.

– Складно у тебя получается, следак, – похвалил Волков. – Прямо вижу эту картину, словно кино смотрю. О! Я даже название придумал – «По зубам или убийство электрошокером!».

– Да, но не рано ли мы обвиняем Межинова? Какие против него улики? – не обращая внимания на Волкова, спросила Лена.

– Прямых улик может и нет, но мы проверили, Межинов освободился из мест заключения полгода назад.

– Когда это вы успели? – удивилась Рязанцева.

– Вчера ещё отправил запрос, сегодня утром пришла информация. Сидел, между прочим, за убийство, три года.

– Три года? Эт кого он убил? Кошку, что ли? – хохотнул Волков.

– Ни кошку. Человека. Статья по непредумышленному.

– Ну вот, – тут же отреагировала Рязанцева. – Непредумышленное.

– Это ничего не значит, может, улик было недостаточно, и адвокаты постарались, вот и квалифицировали, как непредумышленное, а как на самом деле было – никто не знает. Такое сплошь и рядом, – поддержал начальника Ревин.

– Прежде чем обвинять, надо бы разобраться. Хотя Ветрова говорит, что Якубов держал Межинова во время драки. Может это его разозлило? Хотя глупо как-то.

– Глупо, конечно, но для того, кому нужен повод, этого вполне хватит. Конечно, будем выяснять и разбираться, Елена Аркадьевна, – желание реабилитироваться перед следователем вызвало немного заискивающие нотки в голосе Котова, от чего ему самому стало противно. – Изучим дело и доложим.

– В любом случае Межинов вызывает наибольшие подозрения – сиделец, дебошир, и в школе был хулиганом, вы же сами говорили, я обратил внимание в нём сквозит озлобленность.

– Когда это вы успели озлобленность в нём разглядеть?

– Так когда в больницу вёз. Я в зеркало заднего вида поглядывал, он руку Ветровой всё время нервно отталкивал и, когда из машины выходил, даже спасибо не сказал. Подозрительный тип.

– Мы часто судим о людях по внешним признакам, а ещё чаще по их словам. Что неправильно. Я ещё в школе это поняла. Была у нас в классе девочка Инна Сапу, правильная такая, встречалась с мальчиком на год старше её. Однажды на уроке литературы мы обсуждали поступок Наташи Ростовой, которая хотела сбежать с Курагиным, будучи помолвлена с Болконским. Ну Инна, как порядочная девушка, конечно, принялась Ростову осуждать, все с уважением и поддержкой на неё поглядывали, только что не хлопали, а я стала Наташу Ростову защищать, оправдывать её поступок, и на меня все, естественно, смотрели с осуждением.

– Тебе надо было в адвокаты идти, Рязанцева, – вставил Волков.

– Так вот. Закончили мы школу и поступили на курсы абитуриентов, нас четверо в юридический поступало, занятие проводились в корпусе, который находился далеко от центра, и поселили нас в общаге в одну комнату. Парень, с которым Инна Сапу встречалась, на тот момент ушёл в армию, так вот на следующий же день после нашего заселения Инна уже побежала на свидание с мальчиком из другой группы. Вот тогда я и поняла, что судить о человеке надо не по словам, а по поступкам.

– История, конечно, поучительная, но Межинов, как раз и был осуждён за серьёзный поступок, точнее сказать – проступок. – Махоркин посмотрел на оперативников. – Если он начал убивать, да ещё с такой скоростью, то неизвестно, чего от него ждать. Глядишь, не сегодня – завтра вновь выйдет на охоту. Олег, Виктор, езжайте-ка к нему и привезите сюда. Когда в квартиру зайдёте – осмотритесь, вероятность маленькая, конечно, что он прибор на видном месте держит, но чем чёрт не шутит.

– Хотелось бы знать, как он выглядит.

– Сейчас. – Лена полезла в сумочку. – Вот. – Протянула телефон Котову. – Мишка успел пару кадров сделать, до того, как все напились.

На снимке в телефоне группа улыбающихся людей, тесно прижимаясь друг к другу, «делала лицо» на долгую память.

– Тот, что с краю… с правой стороны, самый худой. – Лена ткнула пальчиком в снимок.

– Я, вообще-то, про прибор говорил. Чтобы что-то найти, надо знать, как это что-то выглядит. Хотя и фигуранта знать в лицо тоже не помешает.

– Дай-ка мне. – Олег растянул кадр, чтобы лучше разглядеть лицо Межинова. – Неприятный тип. Вообще, не люблю скуластых брюнетов.

– А что тебе не нравится, – немедленно отреагировал скуластый брюнет Волков. – Скуластым был Д, Артаньян между прочим. Красавчик!

– Это ты по Боярскому судишь?

– А Боярский разве не красавчик? – не унимался Волков.

– Ну так… на любителя, – продолжал дразнить судмедэксперта круглощёкий блондин Ревин.

– Какого ещё любителя?

– Ну всё, завелись. Займитесь-ка лучше делом, мушкетёры, – вмешался в дежурную перепалку Махоркин. – Вот адрес, отправляйтесь.

– «Скуластое лицо, особенная стать, вот вам гасконский образ без изъя-а-а-на» – фальшиво заголосил Волков.

– Иди уже, гасконец, тебя в морге ждут гвардейцы кардинала.