Текст книги "Сто осколков счастья"

Глава 8
Подозреваются все!

Варя вошла в ванную, стянула с волос резинки, воткнула в слежавшиеся кудри расческу и отпрянула: из зеркала смотрело чужое грубое лицо – жирная перламутровая помада, густые тени на веках. Из-за сумрачного освещения – лампа висела над шкафчиком и светила в спину – театральный грим казался особенно пошлым и безвкусным. Такая деваха – вульгарная, вызывающая, приезжая искательница счастья – вполне могла украсть медальон!

Варя дернула расческой спутавшиеся, залитые лаком волосы и заскулила: боль смешалась с обидой, обожгла душу. Тихонько подвывая, девушка открыла кран, подставила саднящий висок под прохладную воду.

Холодный ручей ворвался в горло, в нос, с болью обрушился на лоб.

«Она думает, это я украла медальон! Я – украла! Прямо так и сказала: лежит где-то рядом, спрятан в моих вещах…»

Варя дернула ворот платья – верхняя пуговица отлетела и ударилась о стиральную машину. Неловко стянула дешевые трусики, свернула жалким комочком, залезла под душ и зарыдала.

Когда от слез опухли глаза, девушка выключила воду, завернулась в полотенце, всхлипывая, села на край ванной.

«Папа, я так и знала: что-то случится, уж очень все хорошо сложилось. И квартира нашлась в центре города, и работа в сериале. Вот теперь – расплачиваюсь! Вот тебе и сто осколков счастья! Папа, я не брала этот медальон!»

«Я знаю, дочка, ты ведь у меня честная! Помнишь, как в третьем классе стерла двойку в дневнике, всего полчасика постояла в углу и призналась?»

«Тебе все шуточки, тебе наплевать, что меня воровкой считают! Я утром уйду отсюда, уйду!»

«Успокойся, рева-корова, не пори горячку! Если ты сбежишь, все будут считать: смылась, значит, украла. А медальон наверняка завалился в какую-нибудь щель. Ложись спать, утром еще раз хорошенько поищи. А уж если не найдешь, сядь и спокойно, за чаем, обдумай: кто мог его взять? Кстати, может, и нечаянно унесли, такое тоже бывает. Кто в тот день был в квартире? Всех до одного вспомни, составь список, подумай: какие причины для того, чтобы взять медальон, могли быть у каждого?»

«Себя я тоже должна внести в список подозреваемых?!»

«Почему – нет? Могла случайно сунуть медальон в карман, под салфетку? Вполне могла. Зубы почистить не забудь, кулема! Все! Спят усталые игрушки, мишки спят!»

«Одеяла и подушки ждут ребят», – уныло продолжила Варя, последний раз судорожно всхлипнула и кое-как поводила щеткой по зубам. Из последних сил, почти с закрытыми глазами, постирала трусики, замочила в тазу полотенце и, наконец, пошатываясь, пошла в свою комнату: «Спать!.. Спать!..»

Но едва задремала, Джульетта заворочалась, закряхтела, громко заплакала.

Варя протянула руку и, не открывая глаз, принялась трясти колыбельку, потом ощупью дала девочке бутылочку с водичкой, сунула соску. Малышка выплевывала пустышку, надрывалась и сучила ножками.

Ребенок появился у Вари слишком неожиданно: так дети подбирают и приносят домой трогательных, беззащитных щенят. Гладят, тискают, прижимают к себе, подставляют ладошки под шершавый язык, кормят, берут в свою постель. Но если ночной истошный скулеж начинает чересчур донимать, малышу сонно бормочут: «Отстань, замолчи: тепло, сухо, что тебе еще надо?» Варя любила Джульетту, но пока сердце не разрывала ежесекундная щемящая тревога о крошечном человечке, тревога, которая заставляет сидеть всю ночь, склонившись над детской колыбелькой, изводиться от мысли: почему она плачет? Где у нее болит?!

Варя воспринимала ребенка легко и беззаботно, пока не ощутила то, что полагается чувствовать женщине, – почти животный материнский инстинкт.

Она натянула на ухо одеяло и пробормотала:

– Джулька, замолчи, ты маме спать мешаешь.

Дочка сосала кулачок и пищала.

– Господи, ну должна же она когда-то перестать! – пробормотала Варя.

Ей хотелось грезить сквозь сон о съемках, вспоминать мельчайшие подробности работы, похвалу режиссера!

– Да спи же ты, плакса! – прикрикнула Варя.

В прихожей вспыхнул свет, в комнату вошла Маргарита Святославовна с бутылочкой смеси.

Подошла к колыбельке, не взглянув на Варю, поднесла малышке еду. Джульетта схватила соску и взахлеб зачмокала.

Варя вскочила, спустила ноги на пол, опустила плечи: ну да, спала, не обращала внимания на плач, виновата… Во всех неприятностях этого дома виновата только я! Что еще?!

– Ребенка иногда нужно кормить, – сказала дама. – Много ли малышке надо: вот уже и сыта. Подержи, пожалуйста, бутылочку еще чуточку. Смотри, чтоб воздух в соску не попадал, а то наглотается и все срыгнет.

– Извините, что никакого вам покоя! – пробормотала Варя.

Маргарита Святославовна молча – Варе показалось, что молчание было зловещим, – вышла из комнаты.

Варя, покачиваясь, взглянула на малышку: Джульетта спала, трогательно приоткрыв ротик.

Варя со стоном повалилась на подушку, закрыла глаза, хотелось снова и снова, в мельчайших приятных подробностях пережить необыкновенный вечер своего кинематографического успеха, но крепкий сон навалился на тело, как ватное одеяло.

Она вновь оказалась на съемочной площадке, прошлась среди декораций, после работала на камеру. Сперва режиссер хвалил ее, но потом все пошло не по сценарию: софиты один за другим гасли, меркнущий свет из белого становился лихорадочно кровавым, и самое ужасное, что собаки-артистки внезапно кинулись к Варе, сбили с ног, вцепились в модное кримпленовое платье.

Варя попыталась закричать, скатилась с подушки и проснулась.

Джульетта с блаженным видом насасывала уголок пеленки и приветствовала сонную Варю безмятежной улыбкой.

Варя переложила малышку на свою подушку, прилегла рядом, уткнувшись лицом в теплый бочок.

Полежала с закрытыми глазами, в надежде на то, что дочка уснет. Не тут-то было: малышка гукала, пыталась засунуть в рот большой палец ноги и, наконец, жалобно захныкала, как забытый на лестнице котенок.

Варя села и прислушалась: полная тишина!

Они с Джулькой явно были в квартире одни.

Варя сбегала в ванную: скорее на разведку, чем для умывания, окончательно убедилась – в квартире никого, взяла малышку, прошлепала на кухню.

На столе лежала записка: «Поехала на кафедру. В четырнадцать часов заедет детский врач, осмотрит Джульетту. Обязательно погуляй с ребенком! М.С.».

– Детский врач! – загукала Варя малышке. – Интересно, зачем он нам, да, Джуля? Мы ведь здоровенькие, красивенькие!

Джульетта всплеснула ручками.

– Но врач – это серьезно, нам нужно принять ванну! Сейчас покушаем ням-ням – ага, чайник еще горячий, погуляем, потом накупаемся, потом…

Варя осеклась и уронила на стол коробку с растворимой смесью «Гречка и морковь».

Медальон! Как она могла забыть? А вдруг, пока они спали, рубин нашелся? Нет, вряд ли, тогда Маргарита Святославовна наверняка написала бы об этом в записке. А может, забыла написать? Торопилась в институт, не сочла событие значительным, а драгоценность уже лежит, вернее, висит, на своем месте?

Варя торопливо насыпала в бутылочку две мерные ложечки каши, залила кипяченой водой, потрясла смесь и поставила на стол – остывать.

Положила головушку дочки себе на плечо, поцеловала нежный затылок и, поглаживая теплую спинку, пошла в комнату хозяйки.

– Она говорила: медальон всегда висел на рамке с фотографией родителей. Хоть бы он там был, ну, пожалуйста!

(Варя не знала, кого просила о помощи, когда произнесла: «Пожалуйста!»)

Она медленно подошла к столику с зеркалом, зажмурилась: «Он там, там!» Открыла глаза и заглянула за рамку: рубина не было. Только строго поджимали губы мужчина и женщина на старой фотографии.

Варя обмела глазами столик, кровать, подоконник, зачем-то провела рукой по верху шкафа, даже осторожно встала на стул и оглядела весь шкаф сверху.

На шкафу лежала старая газета, почему-то на немецком языке.

Варя понуро прошлепала в ванную, помыла Джульетте попку, надела чистый подгузник, накормила смесью «Гречка и морковь», сунула в ручки мягкий кубик-клубнику и строго сказала:

– Джулечка – хорошая девочка, маме не будет мешать. Мама должна найти похитителя!

* * *

Варя отложила ручку и посмотрела на список.

Первым номером вероломно шел Николай.

«Первый, последний – какая разница? Надо же с кого-то начинать, – мысленно «успокоила» она Колю. – В каком порядке ни пиши – подозреваются все, и я в том числе. Понимаешь, если бы моя вещь пропала, я бы постаралась забыть, плюнуть и не думать: ведь подозревать кого-то – значит разочароваться в этом человеке, в порядочности людей, в дружбе. Но медальон, к сожалению, не мой. Представляешь, каково мне? Стоило Варваре появиться в доме, начали пропадать вещи. Коля, мне самой противно думать о ком-то плохо, но другого выхода нет».

Варя потерла щеки и вновь поглядела на колонку имен.

Итак, у водителя был мотив обворовать Маргариту Святославовну?

Девушка прищурилась: был, и очень понятный. Наверняка Николай решил отомстить ей, Варваре, за то, что не захотела принять подарок, фен. Мол, раз ты такая гордая, пусть хозяйка подумает на тебя, приезжую незнакомую девчонку, и выгонит из дома.

«А может, дорогой Николай, ты рассчитывал, что, оказавшись на улице, я на коленях приползу к тебе?» – нахмурилась Варя.

В общем, ясно: мотивов у шофера – полный багажник!

Тогда возникает второй вопрос: была ли в то утро у Николая возможность взять медальон?

Варя принялась вспоминать: кажется, Николай сказал Маргарите Святославовне, что будет ждать ее в машине, вышел из кухни, вскоре хлопнула дверь. Вскоре – это через сколько секунд? Или – минут? Никто ведь время не засекал… Николай, судя по всему, давно дружен с хозяйкой, он наверняка знал, что медальон сто лет висит на одном и том же месте, мог легко заскочить по пути в комнату и…

Варя наморщила лоб: а почему – «заскочить в комнату»? Украшение она в последний раз видела на кухне, им играла Джульетта. Потом его взяла Маргарита Святославовна. Или не Маргарита Святославовна, а она, Варя, разжала кулачок малышки и вытащила рубин? Или не вытащила, а только взглянула? Совсем памяти нет, а еще актриса! И куда потом она – да и кто она: Варя, Джульетта, хозяйка? – дела украшение? В комнату, кажется, не относили. Значит, медальон лежал на кухне. Например, на холодильнике или на угловом столике. И Николаю ничего не стоило смахнуть его в карман!

Варя вздохнула: все-таки подозревать людей – мерзкое занятие! Поставила возле имени Николай маленький плюсик.

Следующей в списке подозреваемых значилась Лера: абитуриентка приходила к хозяйке дома на консультацию.

У Леры был мотив для кражи?

Варя вспомнила потуги девушки казаться гламурной и опять тяжело вздохнула: запросто могла украсть, чтобы продать и потратить деньги на модные тряпки.

В списке появился еще один крестик.

Листок все больше походил на кладбище надежд.

Следующий, вернее, следующая подозреваемая…

Варя прислушалась: из глубины квартиры доносилась смутно знакомая мелодия.

«Господи, мой мобильник!» – подскочила Варя. В потоке событий она забыла о телефоне и о том, что обещала каждый день посылать маме эсэмэски.

Девушка ринулась в прихожую, с трудом отыскала мобильник в рюкзаке, поглядела на номер – московский, наверное, звонят из съемочной группы! – солидно сказала:

– Кручинина слушает!

– Варя? Это Оксана! Ты куда пропала? Ни слуху ни духу! Могла бы и позвонить, я, как дура, переживаю!

– Ой, Оксаночка, прости, закрутилась…

– Прости! Мать твоя вчера звонила, я не знала, что и говорить? К нам не заехала, исчезла. Хоть бы эсэмэску кинула: где, что? Ты тогда, на вокзале, нашла гостиницу?

– Да, все в порядке: нашла.

– Я же говорила: в Москве с этим не проблема. Значит, я правильно твоей матери сказала: жива-здорова ваша Варвара, с жильем все устроилось, не звонит, потому что очень занята. Ты, кстати, чем занимаешься, устроилась куда-нибудь?

– Да, снимаюсь в телесериале, – скромно сообщила Варя.

– Снимаешься?! Круто! – воскликнула Оксана. – А в каком?

– Прокатного названия пока нет, на Первом канале осенью начнут показывать.

– Ну о чем хоть?

– Семейная сага.

– Слушай, ты теперь среди звезд вращаешься?

– Да, есть знакомые лица.

– А кто, например? Чадов? Макарский?

– Нет, Чадова нет, – вздохнула Варя и припомнила рассказ Вики. – На «Няне» работали люди, на «Кадетах».

– Ты себе кого-нибудь уже подцепила? – ревниво спросила Оксана.

– Ой, мне сейчас не до этого: надо пахать, нарабатывать опыт, имя.

– Говори, говори… Знаем мы, как молодые приезжие таланты пашут, у продюсера в постели. Признавайся, тихоня ты наша кирилловская: на режиссера уже глаз положила?

– Оксана, прекрати, какая постель?

– Только имей в виду: все ваши актрисы ненавидят тебя за твою молодость и за то, что в Москву понаехала! Ты где, кстати, живешь? Спонсор в своей квартирке поселил?

– Живу на Плющихе, рядом со «Смоленской».

– Да знаю я, где Плющиха! Там же цены офигенные! Тебе за сколько сдали?

– Ни за сколько, просто хороший человек встретился.

– «Хороший человек встретился»? Слушай, Варюха, не гони! Что-то мне за всю жизнь такие хорошие люди не встретились. Ты эти сказки в своем Кириллове расскажешь. Говори честно: чья квартира?

– Оксана, правда: зашла в театральный институт, случайно познакомилась с заведующей кафедрой, Маргаритой Святославовной, рассказала, что негде жить…

– Хочешь сказать, она взяла и привела тебя в свою квартиру на Плющиху? – перебила Оксана.

– Ага… – виновато ответила Варя.

– И ни рубля с тебя не берет?!

– Нет.

– Слушай, так не бывает. Тебе, может, неудобно признаться, что работаешь у нее прислугой? По хозяйству помогаешь?

– Нет, – смутилась Варя. – Честное слово, я просто так здесь живу. А что в этом особенного? Я же не на всю жизнь, временно. К нам в Кириллов каждый год гости приезжали – знакомые знакомых, мы их даже не знали, жили все лето, нам и в голову не приходило деньги брать.

– Сравнила! За что в вашей дыре платить-то? Там, кроме комаров, ничего нет, разве что экология получше. А Москва – это перспективы, возможности, музеи, театры! Звезды шоу-бизнеса, олигархи.

– Много ты в эти музеи ходила? – обиделась Варя на слово «дыра». – Прямо не вылезаешь из театров, первая поклонница Мельпомены!

– Не важно! Зато в любой момент могу пойти, когда захочу. А ты быстро нужными связями обзавелась, молодец! Приезжие, они такие, цепкие, у них выживаемость сильная. Ты уж о подруге не забудь, если что!

– Конечно, – согласилась Варя. – А в каком смысле «если что»?

– Ты же у нас теперь звезда сериалов, того и гляди, интервью начнешь раздавать!

– Оксана, я не рисуюсь, но, честное слово, до этого еще далеко.

– Кончай прибедняться! В общем, так: наметится вечеринка в ночном клубе или презентация с фуршетом, не забудь для подруги пригласительный. Обещаешь?

– Само собой. Но пока, честно говоря, больше проблем, чем презентаций, – вздохнула Варя. – Вчера в квартире пропал дорогой старинный медальон.

– Колись, ты? – захохотала Оксана.

– Да ты что говоришь? – вспыхнула Варя.

– Шуток не понимаешь? Наверняка прислуга сперла.

– Нет здесь никакой прислуги.

– Так я и поверила, что завкафедрой театрального института сама плиту чистит! У преподавателей таких вузов денег куры не клюют: взятки за поступление, консультации для абитуриентов.

– Какие взятки, Оксана? Ты эту женщину даже не видела, а обвиняешь.

– А мне и видеть не надо! Я и так все про нее расскажу: дом престижный, холл, консьержка, кухня дизайнерская. Если ошиблась, готова неделю питаться дошираком. Чего молчишь? Все ясно: угадала. В общем, тряхни прислугу! Особенно если из Хохляндии тетка. Они, заразы, самые хитрые. Кстати, маленькие дети часто тырят серьги-кольца, просто из интереса, они ж ценности вещей не понимают. Дети в квартире есть?

Варя представила Джульетту, пускающую пузыри, и помотала головой:

– Детей нет.

– Точно, прислуга! Ну ладно, рада за тебя, звони, не пропадай, заезжай! К тебе-то в гости можно, хозяйка не гнобит?

– О чем ты! Маргарита Святославовна очень интеллигентная женщина. Записывай адрес… Нет, корпуса никакого нет. Второй подъезд, этаж четвертый. Записала? Ой, Оксанка, погоди, не отключайся: а как у тебя с тем парнем из Сочи?

– Ты знаешь, как москвичам трудно устроить личную жизнь? – воскликнула Оксана. – Все норовят прописаться на твоих метрах! А этот козел из Вятки, сама понимаешь, что ему нужно!

– Оксана, но если всех подозревать… Так и замуж не выйдешь…

– Лучше я умру старой бизнесвумен, чем у меня какая-то приезжая морда оттяпает метры! Все, пока, целую!

Варя улыбнулась – Оксанка была в своем репертуаре!

На последние деньги отправила маме лживо-оптимистичную эсэмэску, поставила телефон на зарядку, снова села за кухонный стол и поглядела на список подозреваемых.

«Оксана сказала: «Дети». А вдруг в самом деле медальон запутался у Джульки в ползунках, а потом завалился куда-нибудь? Пожалуй, она права: детский след требует проверки».

Варя приписала в конце списка еще одно имя: Джульетта.

Третьей в перечне гостей, побывавших в квартире в тот злополучный день, значилась Анна Кондратьевна.

Варя вздохнула: такая милая старушка, даже подозревать неудобно. Но ничего не поделаешь, придется задавать неприятные вопросы.

Зачем консьержке медальон? Понятно, продать: не зря жаловалась Варе на крошечную пенсию. Если пенсионерка одинокая, работает не от хорошей жизни – денег не хватает, рубин стал бы солидным подспорьем к пенсии. Но вполне возможно, старушке просто тоскливо сидеть дома, а в этой своей стеклянной будке она всегда в курсе событий, знает все обо всех жильцах. Впрочем, работа по причине «чтоб дома не скучать» не перечеркивает первой версии: нищая пенсионерка стащила и сдала медальон в ломбард.

Варя поскребла кончик ручки зубами и нарисовала на листочке третий крестик.

Глава 9
Сколько стоит грудное вскармливание?

Варя сидела, бессмысленно уставившись в листок: раздумья, смешанные с чувством вины перед каждым, кто оказался под подозрением, накатили усталостью.

«Если сейчас придется умножить два на два, не смогу: мозги закипят!» – подумала она и уронила голову на стол. Потом легла на прохладное стекло щекой, глянула на электронные часы, встроенные в плиту, изумрудные циферки показывали 12:14.

Варя подскочила: того и гляди, придет врач, а ребенок не выгулян, не вымыт. Ну и мать!

Она суетливо пробежала по квартире, не зная, за что схватиться: быстрее, быстрее! Принять душ, попить кофе со сгущенкой, приготовить еду Джульетте, застелить постель, прибраться в комнате.

После слова «прибраться» Варя остановилась посреди прихожей: «Что там Оксана говорила про прислугу? Стыд какой, живу в чужом доме, на всем готовом, ни разу не спросила: Маргарита Святославовна, чем вам помочь?»

Она огляделась: «Решено! Каждый день буду делать генеральную уборку в одном из помещений, а начну с прихожей».

Варя свернула ковер: наверняка Маргарита Святославовна чистила его только пылесосом, а это пустое дело! В Кириллове ковры всегда выколачивали на улице: зимой – на снегу, летом – на перекладине или заборе.

Она аккуратно расставила безделушки на медном столике, мазнула на зеркало зубной пасты, до блеска растерла комком туалетной бумаги, вымыла пол, протерла плинтус и обувь на подставке. Потом подхватила ковер, пошла во двор.

В лифте Варя заволновалась: как посмотреть в глаза Анне Кондратьевне? Консьержка приглядывала за Джульеттой, пока Варя бегала по магазинам, принесла и вымыла ванночку и вообще – явно питала к гостье теплые чувства. А она внесла старушку в список грабителей…

Лифт сыграл короткую мелодию, на табло зажглась цифра «1», Варя зажмурилась, склонила голову, торопливо побежала по холлу в надежде проскочить незамеченной или хотя бы не вступать с Анной Кондратьевной в беседу. Конечно, она кивнет старушке, надо как-то общаться, в конце концов, невозможно же теперь вечно скрываться в квартире!

Девушка искоса глянула на дежурную. Анна Кондратьевна улыбнулась из будочки. Шея Вари пошла пунцовыми пятнами, зачесался висок – с той стороны, с которой за стеклом сидела консьержка. Слава богу, еще пара шагов, и – тамбур, а за ним – спасительный двор.

В дверях Варя попыталась протиснуться между двумя мужчинами, но один из них схватил угол ковра.

– И куда это мы несем ценные вещи? – спросил строгий голос.

Варя подняла голову и чуть не выронила поклажу: перед ней стоял Николай. Он улыбался, но Варю огнем обожгла догадка: водитель неспроста задал такой вопрос, намекает… Наверняка Маргарита Святославовна рассказала про медальон, и они решили, что украсть его могла только она, Варя.

– Вытрясти хочу, – хмуро сказала девушка.

– Давай помогу, – предложил Николай.

– Спасибо, не надо.

– Неудобно доктора задерживать! – заметил Николай и вытянул ковер из Вариных ослабевших рук.

Только сейчас Варя обратила внимание на второго мужчину: он терпеливо улыбался и поджидал, пока окончится разговор.

– Ой, здравствуйте, вы детский врач, из поликлиники? – спросила Варя.

– Из медицинского центра, – поправил доктор.

В комнате врач раскрыл дорогой кожаный портфель, извлек сверток в голубой одноразовой салфетке, разложил его на тахте, надел тонкие резиновые перчатки, почему-то фиолетового цвета, поглядел на спящую малышку и сказал:

– Это и есть наш чудесный ребенок с замечательным именем Джульетта?

И Варя сразу поняла: доктор действительно не из районной поликлиники, а значит, платный, дорогой…

Она кинулась было расправлять покрывало на тахте и вытаскивать Джульетту из колыбельки, но доктор остановил:

– Ни о чем не беспокойтесь, я все сделаю сам, это моя работа.

И осторожно, но уверенно переложил малышку на одноразовую пеленку.

В прихожей послышался шум: пришел Николай, свалил на пол ковер.

Затем водитель вошел в комнату, поднял ладони, показывая, как тихо он будет себя вести, и присел на краешек стула.

– Все сделал, – шепнул он Варе.

– Ага, спасибо, быстро! – шепотом ответила девушка.

– Тряхнул два раза… Маргарита Святославовна на дом фирму вызывает, они ей моющим пылесосом все чистят. В Москве никто на улице ковры не выколачивает, белье во дворах тоже не сушат, его там и повесить негде. А жаль, с морозца-то белье снегом пахнет, это тебе не «Ленор».

Варя порозовела, ей казалось, Николай насмехается над ее провинциальными привычками.

Она нахмурилась и проворчала:

– Не знаю, по-моему, вычистить ковер на снегу – это не то что химией грязь разводить.

– Понятное дело, – согласился Николай. – А ты молодец, хозяйственная.

Варя сердито покосилась на водителя и отвернулась к малышке.

Пока врач обмерял Джульетту сантиметровой лентой и взвешивал на миниатюрных электронных весах, девочка крепко спала. Но когда снял распашонку и приложил фонендоскоп, кроха открыла глазки, обиженно изогнула ротик и запищала.

– Варвара Владимировна, чем вы кормите ребенка? – спросил доктор.

– Смесью разной с гречневой мукой, – сообщила Варя. – Вчера первый раз пюре из банана дали.

– Грудью кормили?

– Нет… – испуганно ответила Варя. И зачем-то соврала: – Вернее, кормили, но мало очень.

Доктор ловко заглянул Джульетте в горлышко и сказал:

– Предлагаю вам встретиться с консультантом по грудному вскармливанию, квалифицированный специалист, обучалась в Великобритании, она проведет с вами целый день…

– Но у меня молока вообще нет!.. – пробормотала Варя.

– Пока ребенку не исполнилось шесть-семь месяцев, молоко можно вернуть, – настаивал доктор. – Однодневная консультация стоит всего двести долларов, согласитесь, это не дорого, когда речь идет о здоровье вашего ребенка.

– У Джульетты проблемы со здоровьем? – испугалась Варя.

– Пока ничего страшного, в кишечнике небольшое урчание, это может быть признаком неправильно подобранного питания. Я вам выпишу смесь, выкупите ее в аптеке в нашем центре, адрес на рецепте, принимайте в течение месяца. И все-таки очень рекомендую вернуться к естественному вскармливанию. Специалист у нас такой, что не только у вас, у меня и у Николая молоко появится. Шучу, конечно. Ребенок в целом здоров, нужно будет, когда сможете, конечно, подъехать и сделать анализ крови.

– Обязательно подъедем, – заверила Варя. – Только у нас полиса нет.

Доктор обворожительно улыбнулся:

– Полис ОМС в нашем медцентре не требуется, а договор дополнительного страхования на год ребенку уже оформляется, через пару дней можете заехать и получить.

– А сколько этот договор стоит? Просто чтобы знать, сколько денег с собой брать? – спросила Варя.

– Не дорого, учитывая количество обследований, которые входят в пакет услуг: двенадцать тысяч рублей.

Варя вздрогнула.

– Но вам денег брать не нужно, Маргарита Святославовна уже все проплатила, – сообщил врач. – Это рецепт на смесь, это визитная карточка с телефонами, звоните в любое время. А насчет консультанта по грудному вскармливанию подумайте!

– Да, я подумаю, – промямлила Варя и вдруг встрепенулась: – Скажите, какой у Джульетты рост и вес?

– Замечательный рост, 63 сантиметра, вес 4350, красавица, вся в маму.

Доктор обворожительно улыбнулся, прикрыл Джульетту пеленкой, которую она немедленно стянула, сложил инструменты в портфель и взглянул на Николая.

Водитель поднялся со стула:

– Варвара, давай рецепт на смесь, выкуплю.

– Спасибо большое, – сказала Варя. – Подожди, я деньги дам. Ты можешь завтра в институте Маргарите Святославовне все передать, чтобы взад-вперед не ездить.

– Разберусь, – отрезал Николай и снова нахмурился.

* * *

Варя обхватила виски ладонями, с силой вцепилась в волосы и так яростно втянула ртом воздух, что заныли зубы.

Все очень странно. Николай явно знал о пропаже, вон с какой издевкой спросил про ковер. Если бы это он украл медальон, разве стал бы намекать на воровство? Он же не дурак, себя выдавать? Рассказать водителю о краже могла только Маргарита Святославовна. Но если она поделилась с Николаем, значит, все-таки подозревает ее, Варю? И, несмотря на это, не вызвала милицию, пригласила к Джульке врача да еще заплатила двенадцать тысяч за обслуживание в медцентре! Двенадцать тысяч! В Москве такие цены!

Варя наморщила лоб, припоминая слова врача… Он сказал: договор страхования заключен на год. С чего вдруг такие траты, на год вперед, на чужого ребенка?

Сердце девушки екнуло, замерло – и через мгновение заколотилось от ужасной догадки: Маргарита Святославовна хочет отобрать Джульетту!

Все дети, когда им страшно, зовут маму.

Варя всегда кричала «папа».

«Папа, она заберет у меня Джульку, она нарочно все подстроила, чтоб меня выгнать!»

Варя невидяще глядела в дверной проем, пальцы бессмысленно теребили шов на халате.

«Что у вас с матерью за манера панику наводить? Курицы заполошные! – сердито сказал отец. – Разберись во всем, ты еще со списком до конца дело не довела, пропажу не нашла, а уже страсти-мордасти разводишь».

В квартире стояла тишина, затем в кухне с оглушительным грохотом хлопнула от сквозняка дверь, в полумраке прихожей блеснуло зеркало.

Варя вздрогнула, нашарила в кармане халатика листок с колонкой имен, прочитала четвертое – М.С. – и нарисовала рядышком жирный плюс.

Под номером пять шла Варвара Кручинина.

Варя решительно прочертила возле своего имени длинный минус: «Не брала я ваш рубин!»

Последним, шестым подозреваемым была ничего не подозревающая Джульетта.

Варя без раздумий нарисовала жирный минус и возле цифры шесть, поцеловала теплый, слюнявый кулачок малышки, потрясла погремушкой и жалобно сказала:

– Что, моя зайка, и тебя в грабители записали? Моя сладкая, мама никому тебя не отдаст. Сегодня же расплачусь за квартиру, а побольше заработаю – и за рубин деньги верну. Узнаю, сколько такой стоит, и все до копеечки выплачу. И за книжку, и за смесь Николаю деньги отдам, мы с тобой не нищие. Ну-ка, где наши финансы?

Девушка приподняла матрасик и вытащила смятые в комок трусики с пристегнутыми деньгами. На булавке висел медальон.

* * *

Варя, не слушая себя, декламировала Джульетте стихи, та дрыгала ножками, пыталась толкнуть маму пятками.

Голова разламывалась, мысли вспыхивали и разлетались, как искры из костра, и так же мгновенно исчезали впотьмах. Варя никак не могла ухватить хотя бы одну из них.

Она уже несколько раз примерялась, просовывала руку под матрасик и каждый раз убеждалась: даже если медальон был в руке у Джульетты, зацепился за ползунки, завалился в колыбельку, он не мог оказаться в этом месте, ровно посередине, слишком большое расстояние от края.

Вещицу кто-то подложил.

Рубин украли не ради наживы, украли для того, чтобы подставить ее, Варю.

Девушка глядела на список: получалось, Лера и Анна Кондратьевна ни при чем, Джулька и она сама тоже не засовывали украшение в колыбельку. Оставались Николай и Маргарита Святославовна. Но кто из них двоих? А может, пара сговорилась? Тогда одинокой как перст Маргарите Святославовне достается ребенок, а Николаю она, изгнанная из дома Варвара?

Варя пыталась припомнить разговоры, взгляды водителя и дамы и то убеждалась в их многозначительности, то растерянно пожимала плечами: ничего особенного, так, обычные фразы.

«Но неужели такое возможно? – в отчаянии думала девушка. – Ласково улыбались, чуть ли по голове, как родную, не гладили: «Варюша, Варенька». А сами такую подлость задумали…»

Запел телефон, Варя поплелась в прихожую, едва не выронила светящуюся трубку, устало сказала:

– Слушаю вас.

– Варвара? – спросил женский голос.

– Да, это я.

– Имей в виду, мошенница, эта квартира тебе не достанется, даже не рассчитывай, – процедила женщина.

Варя растерянно молчала.

– Не ожидала, что мне все известно? Думала, весь дом разжалобила своим младенцем?

– А вы кто? – наконец выдавила девушка.

– Я – дочь Маргариты Святославовны.

– Дочь? – переспросила Варя. – Маргарита Святославовна ничего не говорила…

– Да-да, я – дочь, – подтвердила женщина. – А ты – кто? Из какой дыры такая умная приехала? Решила воспользоваться тем, что мама по старой советской привычке и в память об отце рвется помогать каждому заезжему юному дарованию? Да, актриса ты талантливая, играешь хорошо: чемодан у нее украли, ни расчески, ни трусов, пожалейте бедную.

– Нет, все не так… Я не жаловалась, Маргарита Святославовна сама… Я не знала, что у нее вы, в смысле дочь…

– Ну вот что, Варвара Владимировна Кручинина, – перебила женщина. – Имей в виду: если я узнаю, что ты пытаешься провернуть аферу с маминой квартирой, тебя посадят не за медальон под матрасом, а за покушение на убийство.

– Какое убийство?.. Подождите, откуда вы знаете про медальон?.. – опешила Варя. В голове взлетела стая черных птиц, от их крыльев в глазах потемнело. Девушка покачнулась: – Это вы… Вы его туда положили?

– Медальон – это тебе предупреждение, чтобы помнила: мне известен каждый твой шаг.

* * *

Когда кровь перестала стучать в виски, как молоток в стену, и к Варе вернулась способность связно мыслить, она сразу твердо решила: Маргарита Святославовна никогда не узнает, что на самом деле приключилось в ее квартире с медальоном.