Текст книги "Легат"

– Я ведь был прав, – возразил парень, когда гороподобный Гэритсен поднял его за шкирку и поставил на ноги, – еще в тот раз. Она ведьма, но Вы не стали меня слушать.

– Ты не первый, кто поведал мне о ведьме в городе. Зная, что в городе чума, ты вновь собрал толпу. Ты ослушался меня, поэтому посидишь и подумаешь в темнице. В другой раз разделишь судьбу ведьмы. Не испытывай мое терпение.

Гэритсен уволок почти бестелесного парня в мешковатом плаще с площади, прикрикивая, чтобы не вис на нем, а шагал ногами сам.

До сумерек я бродил по городу, стараясь запомнить улицы, повороты и дома, а к ночи мы с Мартином оказались на площади. Он ворчал, что ловить ведьму таким образом худшая моя идея за все время. Кутаясь в десяток одеял, которые он забрал из своей комнаты, Марти через какое-то время притих, понимая, что жалобы не спасут его от холодной ночи. Я же притаился и стал ждать.

Она появилась среди ночи, когда Мартин уже сопел, открыв рот, а я все пытался согреться под прохудившейся мешковиной, служившей нам и укрытием и одеялом. Дождь почти прошел, но успел здорово нас намочить. Перед тем как уснуть, Мартин напророчествовал нам обоим умереть раньше ведьмы от лихорадки, в жару и бреду.

Я такого исхода не исключал, но понимал, что чем раньше поймаем ведьму, тем раньше уйдем отсюда.

Ждать пришлось дольше, чем я ожидал. Темный силуэт промелькнул позади примитивных прилавков, где продавали обычно овощи и фрукты. Она задела что-то ногой, и оно с дилиньканьем покатилось по камням. Девушка остановилась и огляделась. Я пытался рассмотреть, во что такое необычное она одета, но это было платье сродни тому, в которых ходят все местные женщины. Только местные не ходят по ночам по улицам, так делают только ведьмы.

Я тихонько потрепал Мартина за плечо. Он, хвала богу, просто открыл глаза и выдохнул через нос, выражая свое недовольство.

– Она пришла.

Мартин встрепенулся, потер глаза, и силился разглядеть в темноте ту, ради которой мы тут торчали полночи.

– Она не очень похожа на ведьму.

– Если она не старуха с бородавками, кричащая проклятия на латыни, это еще не значит, что она не ведьма. Что она тут делает ночью? – прошептал я.

– Может идет куда-то, с гостей.

– Ты совсем дурак, если так думаешь.

– Та ведьма, которую видел я, выглядела именно старухой, страшной и довольно мерзкой. Зачем милой девушке становиться пособницей дьявола?

– Рассуждаешь, как ребенок. Не все в мире такое, каким видится нам.

Я приготовил веревку и железные кандалы. Они предательски брякнули, но казалось девушка не заметила. Она медленно шла в каких-то пяти-семи метрах от того места где мы прятались и глазела по сторонам. Мне стало интересно, что она высматривает, ищет потерю или просто бродит, ища встречи с самим дьяволом? Об этом стоило спросить ее позже, а пока…

Мартин обошел ее с тыла, я медленно двинулся сбоку. Надеясь что меня она не заметит в темноте и при дожде.

Глава 22.

Яра открыла глаза. Было сыро и холодно. Кожа моментально покрылась мурашками. Неужели она ворочалась во сне и скинула все свои пледы вниз, между сиденьями? Она пошарила руками, и тут же отдернула их. Пальцы коснулись мокрых камней мостовой, где она лежала на ящике, укрытая каким-то вонючим куском ткани. Яра стряхнула его с себя и почти сразу же пожалела. Холод ночи, вместе с дождем окутали ее со всех сторон и ее затрясло от холода. Пусть и воняет, зато тепло. С этими мыслями девушка натянула на плечи тряпку и прижалась к стене. Сначала надо было выяснить, где она оказалась. То, что это было снова путешествие во сне, она не сомневалсь. Но тот ли это город, где на нее накинулась толпа, или уже другое место?

Оказалось, что она все еще там с той лишь разницей, что была ночь и рядом не было ни души. Это ее немного порадовало, еще одной толпы, тычащей в нее пальцами и кричащей, что она ведьма, она бы не выдержала.

Яра вглянула на беззвездное небо, отсутствие луны и поняла что и то и другое с легкостью могли бы закрывать стаи ворон, но было тихо, значит тучи. По ночам и вороны предпочитали спать, в отличие от нее. Тучи заволокли небо, капал небольшой дождь, по-осеннему холодный и неприятный. Ноги в леггинсах успели промокнуть, но мешковатые одежды надежно укрывали, даже не намокнув. Она накинула капюшон на голову, не подумав о том, что отрезает себе боковую видимость, в то время как едва привыкла к темноте вокруг себя.

Яра двинулась вперед, место ей показалось знакомым. Та же площадь, те же прилавки, тот же запах, вроде аммиака смешанного с навозом и привкусом озона из-за дождя. Запахи на любителя, но Яре казалось, что это запах свободы, запах чистой странички, которую она открыла в своей жизни. Именно так она пахнет, далеко от тех, кто пытается ее поймать, заткнуть рот, уничтожить, стереть с лица земли. Под ноги попалась склянка и Яра двинула ее ногой, потом только поняв свою ошибку: в тишине звук был просто раскатом грома. Она чуть съежилась и замерла. Склянка откатилась к краю деревянного ограждения, оскочила от него и оказалась на мягкой земле. Наступившая тишина, нарушаемая каплями, срывающимися с неба, стала почти звенящей. Яра выдохнула и двинулась дальше.

Теперь она уже не была столько уверен, как в том первом необычном путешествии, что может выйти отсюда, когда захочет и что это всего лишь сон. Это было нечто иное. Нечто серьезнее. Нечто страшнее. И пусть все вокруг ей пахло новой жизнью, в душе закралось сомнение, что все хорошее быстро заканчивается и не всегда именно так, как того желаешь. И причинять себе боль каждый раз, когда ей грозила опасность тут, словно мазохист, она не смогла бы.

Занятая своими мыслями, напустив на глаза широкий почти не пропускающий звуков капюшон, Яра не сразу заметила темную фигуру, отделившуюся от стены и быстрым шагом направившуюся к ней.

– Гуляешь?

Яра вздрогнула, но отскочить не супела, руки сцепили за спиной и затянули чем-то туго, видимо веревкой.

– Держишь ее? – Голос послышался сзади, Яра попыталась вырваться.

– Я ничего не сделала, отпустите!

С облегчением она поняла, что видит потолок машины, обтянутый дермантином бежевого цвета в мелкую дырочку. Но тут на ноги скользнуло что-то холодное и тяжелое. Видение машины растаяло, сменившись ночным небом и болью в плечах, за которые ее держали двое неизвестных.

Глава 23.

Я старался не пугать девушку. Ведьма она или нет, это еще надо будет доказать. Вопреки моим ожиданиям, она не исчезла. Просто ошарашенно глядела на нас с Мартином и упиралась, когда мы вели ее в подземелье. Но на ее месте, любой бы упирался и колотил руками, в надежде вырваться.

Мартина это сильно раздражало, и он пару раз толкнул ее в спину. Сказывалась ночь под дождем, холод и неизвестность, что ожидала нас каждый день в этом городе. Я мог его понять, но трогать или бить пленницу я никогда бы не позволил ни ему, ни себе. Об этом стоило поговорить позже, без свидетелей, а сейчас я просто отправил Мартина вперед, чтобы он предупредил стражника и немного остыл по пути. Девушку, тем более закованную, я мог проводить и сам.

– И оставить тебя с ней? – Удивился он.

– Она в кандалах и связана, – ответил я, – справлюсь сам.

Мартин почти с облегчением ринулся через площадь и исчез за углом. Девушка шла медленно, спотыкаясь, едва не падая, пришлось придерживать ее. В очередной раз, когда ноги девушки подогнулись, я подхватил ее под руки и поставил на ноги. Но она снова начала соскальзывать вниз, затем прошептала еле слышно:

– Подождите. Я устала, мне тяжело идти.

Я остановился. Можно было дать ей пару минут отдохнуть, но на большее ей не стоило рассчитывать, о чем я сразу предупредил ее.

– Две минуты, – согласилась она и присела на корточки, спрятав лицо в руках. Плечи содрогались в еле слышном плаче.

С таким я не сталкивался. Либо девушка притворялась, рисуя в мыслях план побега, либо действительно была слишком расстроена и не понимала, почему ее схватили. Мне не хотелось после поимки девушки объяснять епископу, что она умудрилась сбежать от меня, поэтому я выждал еще полминуты и поднял ее на ноги. Она не сопротивлялась и зашагала в сторону, куда несколькими минутами ранее убежал Мартин.

– Куда вы меня ведете?

– В подземелье под монастырем. Для допроса. Многие в городе полагают, что ты ведьма, которая наслала чуму.

– Это неправда.

– Это мы и узнаем.

Я мягко подтолкнул ее вперед. Слуги дьявола хитры и лживы, и у меня не было уверенности, что девушка говорит правду. Сначала надо было допросить ее, и чем быстрее она окажется за железными прутьями клетки, тем мне будет спокойнее.

Гэритсен встречал нас у входа, он поморщился при виде девушки, перекрестился и сплюнул.

– Тварь! Поймали все же!

– Пока неизвестно, – ответил я.

– Да по лицу видно, что ведьма!

Я предпочел пропустить его слова мимо ушей. Виновна или нет, решать мне, Мартину, епископу, но точно не стражнику, едва ли высовывающему нос пару раз в месяц из своей норы под землей.

Мартин ждал меня у закрытой клетки, держа в руках тяжелую связку ключей. Стоило мне подойти, как он передал их мне, не сводя глаз с пленницы.

– Я послал тебя вперед, чтобы ты подготовил все, чтобы мы не возились дольше необходимого, – в моем голосе не было злости, всего лишь негодование, но Мартин смутился и, заикаясь, ответил, что не успел. Стало ясно, что не успел он из-за того, что чесал языком со стражником, но я не стал тратить время на пререкания с ним. Оставив девушку на него, я двинулся к клетке, чтобы отпереть тяжелый замок и засов. Позади послышались тяжелые шаги. Я оглянулся. Стражник спустился следом за нами, решив лично присутствовать на допросе.

– Нужно позвать папского служку, епископ просил, чтоб тот присутствовал, – протянул стражник, вытирая нос тыльной стороной ладони.

– Если бы ему это было так необходимо, то ему стоило сидеть в засаде на площади вместе с нами.

– Епископ просил, – повторил Гэритсен.

Я вздохнул. Наконец, справившись с заржавевшим замком, я обернулся к Мартину и приказал ему сходить за нашим недавним пленником.

Мартин вручил девушку, как преходящий флаг, стражнику и спешно начал подниматься по лестнице.

Гэритсен, держа ее одной рукой, второй скинул с ее головы капюшон.

– Говорил же. Точно ведьма. Разве девушки ходят с распущенными волосами, да еще без убора. Навязалась на наш тихий городок.

Я бросил мимолетный взгляд на лицо девушки. Вздрогнул и тут же отвернулся. Во-первых, она была точной копией Элис, той самой, с которой расправились недовольные жители города несколько месяцев назад. Во-вторых, ее лицо выражало такой ужас, что внутри все сжалось от боли. Меня словно вернули на ту самую площадь, позади меня продирался трактирщик, крича мне вслед, что поздно, а впереди возвышался горящий костер, и Элис, привязанная к столбу и уже охваченная языками пламени, молча осматривалась вокруг, пока не наткнулась взглядом на меня.

Вот и сейчас, девушка озиралась по сторонам, глаза ее метались в молчаливом ужасе, и вместо того, чтобы вырываться, она жалась к стражнику, ища у него защиты. Я не знал что могло напугать ее. Лорейн, девушка, которую мы оставили в темнице накануне, мирно спала на сене поодаль, в своей клетке, защищенная от гнева местных и всякой ночной нечисти. Оставшиеся клетки были пусты, но девушка переводила взгляд с одной на другую и ужас в ее глазах только возрастал.

С этим я решил разобраться позже, и принялся за тяжелый навес на двери клетушки два на два. Он был слишком тяжел и я уже хотел попросить стражника помочь мне, когда услышал позади лязг металла. Волосы зашевелились на голове и я успел только открыть рот и обернуться.

Перед моими глазами предстала картина: стражник на корточках позади девушки с железными кандалами в руках, язык высунут, словно он не снимал железки с ее ног, а рисовал на мольберте.

Сама же девушка на наших глазах просто растворилась.

Крик Торни, скорее всего был слышен на весь город, разлетевшись по улочкам и отскакивая эхом от домишек.

– Ты что, идиот?!

После исчезновения девчонки, нам пришлось всем троим идти к епископу, требовавшему разъяснений. Я стоял, глядя епископу в глаза, благодаря бога тихо про себя, что гнев епископа на этот раз направлен не в мою сторону.

Стражник заикаясь, объяснял, что не думал, что девушка пропадет, ведь такого быть не могло, чтобы ведьмы пропадали просто так, они же живые, как и все люди, они так делать не умеют…

Мартин остался за дверью, но я был уверен, что он слышал весь разговор, как и половина дома, где обитал епископ и его слуги. Скоро взор злого, как сам дьявол, епископа мог обратиться и на меня, но тогда уже весь гнев и негодование будут исчерпаны и до меня долетят лишь частички догорающего пепла.

– Ты думаешь, что железные кандалы, железные решетки и орудия пыток делают из металла потому что это такая блажь Церкви?!

– Я не думал…

– Конечно, нет! У тебя же головы нет! Чем бы ты думал! А ты?! – Епископ приблизился ко мне и едва не прижал свой нос к моему, обдав меня горячим дыханием человека в лихорадке. – Доверил стражнику подозреваемую в ведьмовстве, у тебя тоже нет головы?!

На самом деле виноваты были все. Но оправдываться я не собирался ни перед кем в этой комнате, поэтому ответил как обстояли дела:

– Поймали в этот раз, значит поймаем снова. Это было ошибкой, как с моей стороны, так и со стороны Гэритсена. Мне говорили, что она пропадала уже на глазах у людей, но я не поверил. Исчезающие ведьмы – что-то новое для меня, не видел таких, как и ваша стража.

– А горящих на костре инквизиторов ты видел?!

– Боюсь, нет, епископ.

– Так увидишь скоро, если эта девчонка не будет поймана. Я обещаю тебе, Габриэль! Ты у мня будешь гореть как спичка, а я буду стоять и греть руки о твой персональный костер.

– Я поймаю ее.

Епископ открыл рот, но кроме шипения оттуда ничего не вырвалось. Он что называется откипел и остался только пар, который даже не ошпарит. Епископ успокоился. Он знал, что ее я все равно поймаю. Он знал, что ручки о мой костер все равно не погреет, при любом исходе.

В дверь постучали.

Слуги вошли без приглашения с полотенцами, горячей водой в кувшине и каким-то пузырьком,от котого пахло травяным настоем.

– Вам нездоровится, епископ? – поинтересовался я.

– Тебя переживу, мой мальчик. У тебя есть дело, иди делай его, пока я добрый. Пошли вон оба! Идиоты! Прости мою душу грешную, – добавил он полушепотом и перекрестился.

Глава 24.

Яра проснулась в холодном поту в машине. Она оказалась на полу между сиденьями, с завязанными за спиной руками, мокрая от слез, напуганная и промокшая от дождя. Сердце колотилось в груди словно птичка, дышать стало больно и она поняла, что запросто может заработать инфаркт, прямо здесь и сейчас. Поэтому заставила себя дышать ровнее. Взяла себя в руки. Уняла слезы, душившие до этого. Сейчас главное было выжить, отдышаться, освободить затекшие руки и прийти в себя, ощутить реальность, ее реальность за окном машины. А уж потом вернуться к воспоминаниям о пережитом.

Сложнее всего оказалось развязать веревку. Яра медленно терла запястьями, расслабляя ее, пока не смогла высвободить правую кисть.

Веревка спала на сиденье, она выпрямила руки и едва не вскрикнула от боли. Запястья были разодраны до крови, руки ломило от локтей и ниже от боли и судорог. Она достала дрожащей едва слушающеся рукой из-под сиденья початую бутылку водки, ее спасительницу. Несколько минут боролась с пробкой. Затем вылила часть жидкости в трясущуюся ладошку и аккуратно протерла левую руку. Запяться пронзило болью. Яра справилась с ней и проделала те же манипуляции с правой. Теперь никакая зараза была не страшна и можно было спокойно полежать в тишине, позволяя спирту действовать. Она стянула с себя промокшее платье, пахнущее мокрой псиной и кинула на коврик за первым сиденьем. Просушить его можно было завтра или вообще никогда, сейчас важно было согреться.

Она зарылась в пледы с головой, даже ноги поставила на сиденье, чтобы быстрее прогнать внутреннюю дрожь. Ей словно засунули внутрь снеговика, натолками снежками или залили холодную воду. Дрожь пробивалась откуда-то изнутри, время от времени понзая судорогами все тело. Как в лихорадке или приступе эпилепсии. Яра не могла справится с ней, словно тело ей больше не принадлежало. Она знала, что все это следствие вовсе не холода и не дождя – сказывался пережитый стресс. Все, что она чувствовала последние полчаса можно было описать только одним словом – ужас.

Яра больше не сомневалась, что сны, которые приходили ей по ночам, когда она оказывалась в том странном мире, вовсе не сны. Как можно объяснить, что она не могла из них вырваться, проснуться, хотя жуть, которую она испытала, оказавшись в руках незнакомцев была сродни тому, когда ее впервые избил Саша, вытащив ремень из собственных брюк. В первое мгновение на решила, что он просто хочет попугать ее, но когда ремень со всего размаху опустился ей на бедро, Яра поняла, что шутки закончены. На Яре он вымещал все: злость, обиду, негодование, бессилие с ней же и просто плохое настроение.

В одном из городов, Яра устроилась санитаркой в больницу, там сдружилась с женщиной уже пожилого возраста, с ней она часто разговаривала, когда мыла ее кабинет. За все это время, что она неслась сквозь страну, стараясь не оглядываться, Яра впервые рассказала посторонней душе о своих проблемах. Клавдия Михайловна, психиатр со стажем в тридцать лет, услышав первые слова ее непростой истории, забрала у нее из рук швабру и усадила на кресло перед собой. Затем заварила им чай и выслушала молча все от начала и до конца. После этого, уже переехав в другой город и позже, Яра часто вспоминала эту свою минуту слабости, даже пару часов, когда она сидела перед человеком, в котором увидела если не мать, то старшую подругу, плакала и говорила, не смолкая. О маме, отце, Саше. И дедуле. Первый вопрос, который тетя Клава задала ей после того как Яра закончила, немного сбил ее с толку.

– Почему ты не ушла от него после первого избиения.

Вопрос поставил ее в тупик. Яру как будто хлестанули по лицу.

Действительно, почему?

Потому что в ее семье не было разводов? Потому что она сама выбрала этот крест? Потому что любила его? Боялась, в конце концов?

Яра покачала головой.

– Я не знаю. Мне казалось, что это последний раз, всегда поседний, Саша просил прощения, ползал в ногах. Я жалела его, пыталась понять.

– С синяками на теле и разбитыми губами? – спросила Клава, в очередной раз разливая чай по кружкам.

– Он редко бил по лицу, – призналась она. – По телу, ногам, рукам. Я прощала его, синяки проходили, и все это было не так уж и часто.

– А тебе было хоть раз страшно, что этот раз последний? Что после этого тебя не станет, ты умрешь? Что он не сможет остановитья до тех пор, пока ты просто не перестанешь дышать? Вывезет труп ночью, похоронит в ближайшем лесу и ты будешь лежать в метре над поверхностью, возможно через пару лет тебя откопают собаки и растянут кости по округе?

У Яры все похолодело от предположения Клавы, ее чересчур живописной картины ее судьбы, которую она сама не раз себе представляла, и от воспоминаний. Такой случай на самом деле был.

И теперь, сидя в холодной машине под тремя пледами, Яра вспомнила его. Тот страх, что она испытала, и который надеялась стереть из памяти. Но именно сегодня такой страх проник в ее сознание, под кожу, пробежал по крови, превратив ее в лед. Яре казалось, что она застыла, что сердце еще раз бухнет и замолчит. Да, именно такой страх она испытала, когда тот парень затолкал ее в подземелье. Когда взгляд ее упал на клетки, с толстыми прутьями и мертвецами, ухватившимися за них. Все они, как один уставились на нее, а она – на них. Мертвые лица, немигающие глаза. Их кожа, бледная, висящая лоскутами то тут, то там. Изможденные лица со впавшими глазами. Такими черными, что казалось там и глаз нет. Но они были. Они сверлили ее взглядом, сжимали костяшками пальцев прутья и просили выпустить их.

Но Яра не могла, даже если бы захотела, будучи таким же пленником как они. Пару мгновений ей казалось, что она упадет в обморок.

Парень, что привел ее, отпирал одну из клеток. В которой сидел мертвяк. Яра не знала, что с ней произошло бы, окажись она с ним в одном общем пространстве. Она смотрела на клетки, потом на парня, возившегося с замком, снова на клетки и изможденные тела за ними.

Был момент, когда тот обернулся, разговаривая со своими товарищами, тогда он вроде бы увидел смятение, написанное у нее на лице. Она пыталась сказать хоть слово, объяснить, что туда ее нельзя сажать, только не в клетку с мертвым, но в глазах парня отразилось лишь недоумение, и что-то еще, едва уловимое, быть может страх, который испытывали глядя на нее все жители этого города, но точно не понимание того, что именно беспокоило ее. Он проследил за ее взглядом и, как ей показалось, ничего не увидел.

Но теперь Яра была почти уверена, что он и не видел. Их видела лишь она. Почему? Как такое возможно?

Яру снова начало колотить. Дрожь рождалась где-то внутри нее, нарастая и судорожно сотрясая все тело.

Она перегнулась через сиденье, завела двигатель, с первого раза, чему была несказанно рада и включила печку. Она понимала, что дело вовсе не в холоде, от него ее защищали одеяла. Но чем теплее будет в машине, тем быстрее она придет в себя. Машину тоже сотрясала непогода. Пока Яра спала, пребывая в странном мире, на улице поднялся ветер. Он выл и нес сухие листья, кружа их в танце. Где-то поскрипывал фонарь или что-то подобное, металлический лязг был монотонным, как и гудение двигателя. Яра начала проваливаться в сон. Потеплевший салон машины разморил ее. Уже чувствуя, что сердечный ритм приходит в норму, Яра решила, что ей сильно повезло, раз она смогда проснуться. Но не могла вспомнить, почему. Ведь проснуться она пыталась и раньше, до жутких видений в клетках, но отчего-то воспоминание ускользало. В последний момент бодрствования Яра улыбнулась и уверила себя, что ей все приснилось. Вот рассветет и все забудется, стоит лишь как в детстве, произнести слова: «куда ночь – туда и сон».

Куда ночь – туда и сон

Яра снова провалилась в него. Теплый и светлый.

На этот раз без ужасов. Во сне ей было четыре года, это был ее день рождения и она первый раз пошла в зоопарк с родителями. Она была в новом голубом платье, огромный бант стягивал на макушке вьющиеся темные волосы. И единственной неприятностью за день был стекший с палочки пломбир, запачкавший подол ее новенького розового платья.

Глава 25.

В гневе епископа видел мало кто из смертных, кроме нескольких людей из его окружения. Теперь в этот славный список попал и я. Решив, что Торни весь свой гнев вылил на беднягу-стражника, я расслабился, но едва уснув, меня разбудил один из его слуг. Епископ хотел видеть меня одного, без Мартина и Гэритсена. Либо у него есть новости для меня, решил я, либо у него назрели еще вопросы.

Я стоил на пороге его покоев, епископ лежал под одеялами, покрытый шишковатыми образованиями бледно-красного цвета. Подходить ближе я опасался, мне казалось, что и его крика, срывающегося на визг, может хватить, чтобы заразить меня. Вокруг него с сосудами воды и всяких травяных примочек сновали слуги. Даже если скандал был интересен, рассказать о нем они не смогли бы под страхом смерти, поэтому просто создавали видимость занятости, хотя я был уверен, что ловят каждое слово с жадностью голодных псов.

– Ты мне объясни, как она могла вообще пропасть невесть куда?!…Куда пошел, я не отпускал тебя, – это было направлено в сторону одного из людей с огромным кувшином с водой, но внутренне я все равно вздрогнул. Не от страха, нет. Мне на секунду почудилось, что у епископа начинает ехать крыша и он видит галлюцинации. В этот момент я испытал чувство, словно что-то ускользнуло от меня, какое-то воспоминание. Нечто важное, что надо вспомнить и держать в голове, с чем надо непременно разобраться. Но миг, воспоминание ускользнуло, и из транса меня вывел визг епископа, на этот раз обращенный ко мне:

– Ты уснул там, инквизитор?! Я к тебе обращаюсь.

– Я пока не могу ответить на этот вопрос. Мне кажется, это мы обсудили пару часов назад. Виноваты все, учтем ошибки и больше не совершим их. А девчонку поймаем.

– Габриэль, ты итак живешь лишь потому, что мы ждем письма из Ватикана, это может быть один день или до сегодняшнего вечера, а ты спишь и теряешь время.

– Я Вас услышал. Могу идти?

Мне по сути было все равно что он там говорил, все что сейчас требовалось от меня – поймать эту мерзавку, выскользнувшую из рук так неожиданно. На сегодня в планах было засесть с книгами. Я думал, что кто-то из старых инквизиторов должен был описать подобный случай. Ведьмы всегда ведьмы, они прикидывались агнцами, но я не мог припомнить, чтобы кто-то говорил о таком быстром побеге. Да и вообще о побеге. Пожалуй, я и Мартин могли бы войти в историю как самые неудачдивые инквизиторы из всех живущих, несмотря на то, что одному из нас жить возможно осталось не намного больше ведьмы, которую мы ловили.

Я почти не сомневался, что девушка – ведьма. Все говорило за это. Но ее удивление, когда мы с Марти схватили ее, было неподдельным.

Плетясь по улице в сторону подземелья, я услышал торопливые шаги позади и обернулся. Меня догонал Мартин. Не знаю, как долго он бежал, но лицо его было красным и он не меньше минуты пытался отдышаться, все время что-то пробуя сказать, но голос срывался.

– Не торопись. Ты же будущий инквизитор, веди себя спокойней, не тревожь лишний раз простой люд.

Мартин нервно засмеялся. Закашлялся. Я набрался терпения и двинулся куда шел. Мартин в любом случае догонит, а стоять на улице под недоумевающими взглядами горожан меня немного раздражало.

Мартин снова нагнал меня уже на перед входом в темницу.

– Что произошло? – Поинтересовался я.

– Был на площади, там компания собалась, я постоял, послушал их. Говорят, что чума отступает.

Я скривил губы. Судя по крику птиц, облако которых только росло над городом, я сомневался в верности данного утверждения. Чума только начинается. Если ее шаги чуть замедлились, значит она просто набирает силу, о чем я и поведал своему помощнику.

Настроение его немного упало, но оптимизм все еще светился на лице. Это было хорошо, опускать руки и унывать не стоило. Впереди еще пара казней и кучи трупов, в том числе, как я подозревал, и смерть епископа. Уж больно хворым он выглядел. Если его вылечат, это будет сродни чуду.

– Я все же верю, что народ прав. Все считают, что хоть ведьма и сбежала на этот раз, возможно она испугалась и отступилась.

– Надеюсь, нет.

Мартин приостановился. Я понял, что ему требуются разъяснения. Мартин был расторопным, но ему еще многое надо было узнать и уяснить для себя.

– Лучше, если она все еще здесь. Мы поймаем ее. В том случае, если она бросит город и сбежит, нам снова придется искать ее. Как думаешь, какой город будет следующим?

Мартин покачал головой.

– Вот и я не знаю. А я предпочитаю знать.

– Я всю оставшуюся ночь не спал, думал о том, как она могла так сбежать. Надо было мне остаться, я бы не совершил ошибки стражника, – с этими словами он уставился на Гэритсена, стоявшего в карауле у решетки подземелья и жующего табак.

Стражник взглянул на него исподлобья и сплюнул под ноги.

– Не факт. Мы знаем, что железо удерживает всякую нечисть, потому делаем из железа оковы и решетки. Но тут вокруг везде железо, и все же она сбежала. Возможно, стражник не при чем.

Старая библиотека была расположена позади церкви, туда я собирался направиться после, но до этого хотел проведать Лори и второго задержаного накануне, за которого я совершенно забыл с этой беготней за ведьмой.

– Постараюсь сегодня найти что-то о странных способностях нашей гостьи, должен быть способ поймать ее и не упустить снова.

– Будешь читать? – Удивился Мартин. – Нам нужно устроить засаду, очистить площадь, сразу перетащить туда хотя бы «гроб», чего он пылиться в телеге?

– Сейчас мне надо почитать в тишине, а тебе хорошо выспаться. Эту ночь спать не получится, а может и следующую. Ты мне нужен бодрым.

– Но «гроб» мы перетащим?

Я покачал головой. Мысль была неудачной.

– Хочешь сразу посадить ее туда? Без следствия? Ее посто растерзают горожане, а если она невиновна, то епископ растерзает нас.

– Неужели у тебя есть сомнения на ее счет? – В голосе Мартина послышался упрек. – Она точно ведьма, ты же сам видел!

– Я видел нечто странное, но уверен ли что она виновна в том, в чем мы ее подозреваем? Нет. Поспи, ты же всю ночь не спал. На этот раз она не сбежит, мы будем готовы к ее сюрпризам. Я найду, чем объяснить ее странные возможности.

Мартин нехотя кивнул.

Мне не хотелось ему говорить, что все мои сомнения продиктованы лишь тем, что девушка как две капли похожа на Элис, которую я пытался спасти от костра полгода назад. Видя в той, кого мы поймали именно ту шестнадцатилетнюю девчушку, мне было сложно вновь вести расследование против нее, словно все уже заранее известно, поменялся лишь город, но остались те, в том числе и Мартин, кто жаждет ее крови. Могла ли она выжить и выучить новые фокусы? Я допускал, что да. Но если в тот раз я ошибся, защищая ведьму, неким чудесным образом избежавшую наказания, то письмо, привезенное мною в Удел, можно считать справедливым – я виновен в том, что не разглядел ведьму, которая впоследствии сожгла город. Голова шла кругом, все было похоже на сон, кошмар, один из тех, что часто снились мне.

Держа факел перед собой, я осмотрел клетки перед собой. Мартин позади дышал мне в спину, хотя я был уверен, что он послушается меня и пойдет спать. Лори сидела на сене, ее глаза блестели в свете огня. Она чуть склонила голову набок и спросила:

– Вы выпускаете меня?

– Пока нет. Ты не видела вчера, куда Гэритсен запер худого парня с рваных одеждах, больше похожего на бездомного?

Лори указала на клетку рядом с собой.

– Только его уже выпустили.

– Как это выпустили, кто?! – Мартин вышел из-за моей спины и уставился на Лорейн. – Кто позволил?

Она пожала плечами.

– Я тут пленник, кто мне будет докладывать.

– Ты не пленница, – в который раз повторил я, понимая, что для нее разницы нет, ведь все равно она взаперти.

Мы поднялись наверх, я оставил факел на стене и вышел на свет, ища глазами стражника, но Мартин увидел его первым и накинулся на него.

– Так легат распорядился. Сказал нечего занимать место бездомными. Я выпроводил его за ворота города и велел страже больше не впускать его.

Мартин бессильно опустил руки.

– Теперь я понимаю, почему все наши старания проходят даром, – сказал он, обернувшись ко мне, – потому что то епископ Торни, то этот дурак из Ватикана ставят нам палки в колеса.