Текст книги "Легат"

Она прихватила с собой Оруэлла и побрела домой, выбрала аллею, хоть это и было в стороне от привычного уже пути домой. Абрикосовые деревья начали распускаться накануне, из тех, что ранние. Запах стоял просто восхитительный. На улице было мало людей, рабочий день давно закончился, детвора тоже делали уроки или бегали во дворе с мячом, центр города почти затих. Такси стояли у края дороги. Впереди была открыта аптека, прямо на автобусной остановке. Яра вспомнила, что собиралась купить аспирин.

Выйдя из аптеки, она заметила что уже сгущаются сумерки, поэтому развернулась и более поспешно направилось домой, то есть в свое временное жилье. Прошлое накатило по-новой, она вспомнила как Саша избивал ее, если она поздно возвращалась от подруги, словно это была не Оля, которую он знал давно, а тайный любовник Олег. Через год семейной жизни подруг у нее не осталось вовсе, даже Ольга, относящаяся с презрением к Саше, попросила Яру больше не приезжать к ней.

– Твой муж настоящий псих, дорогая, – сказала она ей, стоя на пороге своей квартирки.

Ярослава приехала к ней с тортом и бутылкой вина. Вино было для Ольги, которая любила выпить время от времени, но Яру так и не впустили в квартиру, простояв у порога и взывая к разуму, Яра только раздражала Олю и той пришлось уйти. Когда за бывшей подругой закрылась дверь, Яра поставила на пороге торт и вино и удалилась. Она понятия не имела, что сделал Саша, чтобы лишить ее единственной подруги, но Оля отказалась говорить, а спросить у Саши она не осмелилась.

К дому она подошла в полной темноте, когда на небе загорелись первые звезды. Быстро поднялась на третий этаж, выудила из сумки ключи и вошла в квартиру. Первым делом она замкнулась на все замки, затем замерла в коридоре, не включая свет, и стала прислушиваться. Страшная мысль, что Саша мог поджидать в ее пустой квартире часто приходила ей в голову, особенно если на улице была ночь и в квартире царил мрак. Стук сердца первые пару минут заглушал все. Казалось даже в ушах отбивает ритм, но потом она успокоилась, напрягла слух и зрение. В комнате, где она спала тикали часы. За стеной ругались семейная пара, совсем молодые, едва закончили институт, но уже с ребенком. Малыш молчал, в отличие от большинства таких вечеров, наверное спал. Но Яра бы не удивилась, зареви он в то же мгновение от истерических криков матери и баса папаши.

Яра потянулась к выключателю, в очереднйо раз помав себя на мысли, что вот сейчас, когда вспыхнет свет, перед ней окажется ухмыляющийся Сашка. Сердце на секунду подпрыгнуло. Свет загорелся, на мгновение ослепив ее. Квартира была пуста. Яра отругала себя, ведь так и до инфаркта недалеко. Если каждый раз думать о том, что в темноте прячется ее муженек, то проще сразу поселиться в дурке или вернуться к нему, хотя бы по частям, но ее похоронят. От мысли, что через неделю или две ее найдут распухшей и зловонной массой гниющего мяса прямо тут, на пороге квартиры, умершей от разрыва сердца, в душе у нее все переворачивалось.

Яра разделась, включила свет везде, где было возможно, поставила чайник на плиту и, не расстилая диван, закуталась в плед, чтобы немного согреться и почитать, пока чайник не закипит.

Антиутопия Оруэлла захватила ее полностью и она вспомнила о чайнике только тогда, когда свисток из тихого кряхтения перешел на ультразвук. Она быстренько налила кофе, выудила из шкафа зефир и устроилась на диване, поужинать и продолжить чтение.

Яра думала, что кофе немного замедлит приход сна, и она успеет прочитать больше, чем прочла бы будь у нее в кружке чай. Но ошиблась. Напряженный день, страхи и размеренное повествование Оруэлла уже на тридцать седьмой странице погрузило ее в дрему. Она отложила книгу, выключила свет в спальне, оставив его на кухне и в коридорчике, укуталась в плед и задремала.

Окно ее квартиры не было занавешено, видимо хозяева считали, что на третьем этаже такая мелочь будет лишней, поэтому Яра видела звезды, одни мигали, другие светились неподвижным мертвым светом, на боковую стену падал свет полной луны.

Луна превратилась в ослепительно-яркое солнце, поднимающееся над каменными стенами домов.

Яра посмотрела вниз: она стояла на булыжной дороге, кто-то, проходя мимо, задел ее, прикрикнул. В нос ударил странный, непривычный запах. Чего-то кислого, пряного, аммиака и застарелого пота. Все смешалось, превратив воздух вокруг в ядреную смесь. Яра поморщилась. Осмотрелась. Мимо нее прокатилась повозка, которую тянула лошадь, полная сена, впереди, наполовину засыпанный сеном, восседал мужичок в засаленных лохмотьях. У стены сидела бабулька, расчесывала волосы девочке лет шести и пялилась на нее, Яру, словно увидела призрака.

Ярослава покрутилась, где-то тут совершенно точно будет оператор с огромной камерой на плече, режиссер, который, увидев ее, начнет орать, что она лезет в кадр, и мальчик-на-побегушках с лицом, говорящим, что он готов на все, лишь бы попасть в этот мир, мир кино, даже пристрелить мешающую в кадре девушку.

Но ничего и никого подобного она не заметила. Люди шли, обтекая ее, словно заразу, некоторые откровенно пялились, другие крестились и ускоряли шаг.

Яра, чтобы не акцентировать на себе внимание, заставила ноги двигаться, хотя мгновение назад ей казалось, что она приросла к камням на дороге. Она двинулась вперед, туда куда шла основная масса людей, в арку, за которой открывалась огромная площадь, покрытая таким же булыжником, как и вся земля под ногами. Едва она миновала каменную арку, перед ней предстала большая каменная крепость, уходящая влево и вправо насколько видел глаз.

Она с улыбкой поняла, что это сон, надо просто ущипнуть себя и он закончится, а она будет лежать и пялится в потолок. Но не стала этого делать, в конце концов, что плохого с ней могло тут произойти.

Глава 12.

Я не был уверен, что в городе нас ждали. Хаос, творившийся на улицах, чем ближе мы продвигались к собору, тем становился явнее. Люди обтекали нас, завидев серые одеяния служителей Церкви. Все они двигались в одном направлении – к воротам, через которые мы прошли. Горожане торопились покинуть Удел, кто на повозках, везя маленьких детей и скарб, второпях собранный дома, кто-то пытался пролезть через высокие стены, откуда их скидывали стражники крепости, получившие приказ никого из города не выпускать.

Нас пропустили опять же благодаря нашим одеяниям и заверенному письму от Папы, которое мы везли местному епископу. Войдя в ворота города, нам пришлось спешиться, иначе люди возмущались, что их пытаются задавить. Повозку пришлось оставить на присмотр стражников, но оставить коней я не мог, спешащие люди могли запросто увести их. Мы протискивались через толпу горожан, зато потом идти стало проще, почти весь город опустел, собравшись у запертых стражниками ворот.

Нэд, завидев переполох на подъезде, хотел повернуть назад, и мне пришлось уговаривать его остаться с нами. Узнав, что в городе чума, мало кто решился бы рисковать жизнью. Но наше дело не могло ждать.

– А если в городе и правда мор? – предположил Нэд.

– Но ты ведь прибыл в город как рекруг городской стражи. Тебе все равно пришлось бы остаться здесь, – возразил я. – Если ты сейчас испугаешься мора, то какой же из тебя стражник получится в дальнейшем? Надо верить в лучшее, возможно, дело вовсе не в чуме, а в чем-то ином.

Сам я так не думал, но мне надоело уговаривать Нэда и я решил давить на его чувство ответственности, если таковое у него имелось. Шум разгневанной толпы потихоньку сменился другим: я задрал голову, и как и ожидал, увидел стаи ворон, кружащих над городом. Пока их было немного, из чего я решил, что чума началась всего один-два дня назад, но эти паскудные падальщики почти сразу чуяли добычу и слетались на пир.

Обычно улицы в подобных городках были полны телегами с мертвецами, которых готовили на сжигание в общей яме где-то недалеко от города. Здесь же признаками чумы оставались пока перепуганные люди и вороны.

– Кажется, мы все-таки выбрали не лучшее время для прибытия сюда, – подал голос Мартин. – Если это действительно чума, то мы можем застрять здесь надолго.

– Мы не по своей воле приехали, – напомнил я ему, недружелюбно смерив его взглядом. Все мои труды по уговорам и запугиванию Нэда могли пойти прахом из-за страха Марти за собственную шкуру. – Нет понятий вовремя или невовремя. Если мы оказались тут во время чумы, то так надо.

– Напомнили мне мою бабушку, долгих ей лет, – мрачно сказал Нэд. – Не из-за чумы же мы тут оказались? Нас ведь послали по другому поводу. Меня-то уж точно.

– Как раз ты тут в нужное время, если такое вообще возможно, – устало проговорил я.

– Если вам плевать на ваши жизни, то могли бы ради приличия спросить моего мнения о моей жизни. Я бы очень хотел ее сохранить, – вклинился в разговор наш пленник. – Вы могли бы отпустить меня за городом.

Я уже почти забыл о нем в свете новых неприятных событий. Мы предоставили его на попечение Нэду и тот почти волоком тащил его за собой.

– Твоего мнения никто не спросил, потому что твоя жизнь более не находится ни в твоих, ни в наших руках. С тех пор как ты стал следить за нами, она в руках Господа, еретик.

– Я кто угодно, только не еретик. Тащился бы я за вами, знай, что тут чума.

– Знай я о твоих планах до того как мы вошли в город, этого могло бы и не случится. Ты сам выбрал свою судьбу, так что закрой рот, если не хочешь чтобы тебе и его завязали.

Пленник закатил глаза к небу, но решил, что для него выгодней молчать.

Епископ Торни был не просто удивлен, а крайне взбешен, когда узнал, что наш пленник оказался в подземелье. Туда его определил я сам, взгляды стражников нисколько не смутили меня, поскольку на них мне обычно было наплевать, но теперь вопрос одного из них всплыл в памяти.

Я отправил Нэда за нашей повозкой к воротам города, где мы оставили ее. Толпа уже должна быра разбежаться, либо ее разогнала стража. Уйти из города теперь не представлялось возможным никому, мы были заперты в высоких стенах города до особого распоряжения епископа и главы города. Мартина я оставил на улице с лошадьми, а сам спустился в подземелье церкви, чтобы оставить там нашего пленника, им можно было заняться позже.

Один из стражников снял шлем, почесал всклокоченную шевелюру и тыкнул пальцем на пленника:

– Этого закрыть? Торни приказал?

– Не твоего ума дело, просто отведи нас к пустующей камере.

Стражник проводил нас. Пленник не сопротивлялся, я пихнул его внутрь камеры, он сел на сено, наваленное в углу и уставился на меня.

– Долго я здесь не пробуду.

Я щелкнул ключом в замке и молча покинул подземелье, вернув ключи стражнику.

Мартин маялся на мостовой, пытался выяснить у местных что происходит в городе.

– Говорят, чума к нам пришла вместе с ведьмой, – уверял его мужик в замызганной одежде, похожий на бездомного, понизив голос до шепота на последнем слове.

– Ведьмой?

Бездомный шикнул на него и быстро огляделся по сторонам, словно боялся, что если упомянутая ведьма его услышит, он непременно рухнет громом пораженный.

– Ходила вчера днем по площади, многие видели ее, так и знай.

Он почесал колтуны на голове, Мартин чуть отодвинулся от него. Вид бездомного не вызывал симпатии, но он единственный согласился поговорить с ним, причем оказался весьма словоохотлив.

– Сначала не поняли кто она, но вечером у нас заболели несколько семей в Нижнем квартале, сегодня с утра несколько человек из квартала ремесленников слегли и уже врядли встанут с постели. Епископ приказал закрыть ворота, никого не впускать и не выпускать, так вот. Но я-то смогу уйти, знаю ходы, и если прижмет, не останусь в чумном городе, так и знай. Пусть мне посулят хоть горы золотые, так и знай! – бездомный крякнул и улыбнулся беззубым ртом.

Мартин по пути к епископу поведал мне все, что смог узнать. Он постоянно задирал голову кверху и морщился, будто вороны были причиной его головной боли или причиной чумы, если она действительно имела место. Наша цель была почти достигнула, оставалось надеяться, что нас выпустят из города, пока чума не разбушевалась окончательно.

– Думаешь, все не просто так? – Спросил Мартин. – Я хочу сказать, что не зря все так сложилось, мы приехали в город, охваченный болезнью.

– Еще не все ясно, возможно все не так как кажется и никакой болезни нет. Паника может быть вызвана чем угодно. Я пока не видел ни одного больного или трупа, а ты?

Мартин покачал головой.

Епископ даже не открыл письма, которое я протянул ему. Как только за стражниками закрылась дверь, а принимал он нас в своих покоях, сидя у окна, он напустился на нас с криками.

– Вы хоть понимаете, кого под стражу посадили?

Мы с Марти переглянулись.

– Пока не знаем, но выясним, – ответил я.

– Нечего выяснять, я уже приказал выпустить его.

– Как так? – Не удержался от восклицания Мартин. – Он преступник!

– И что же он совершил, позвольте узнать? – Едва сдерживая крик, спросил епископ.

– Преследовал нас, – ответил снова я. – Сначала мы приняли его за другого, но выяснилось, что он следил за нами на протяжении последних недель. Мне показалось это странным. На мои вопросы он не отвечал, что еще возможно было сделать, тем более посреди дороги. Лучшее, что оставалось, связать его и привезти сюда, чтобы допросить… другими способами. Мы везли послание для Вас из Ватикана, и не могли рисковать, оставляя его на свободе, тем более он уже предпринимал попытку обыскать вещи. Причем с успехом.

– Украл что-то? – Удивился епископ.

– Мелочи, – подтвердил я.

Он кивнул, недовольно поморщившись. Гнев сошел на нет, я почувствовал как Мартин рядом со мной тоже немного расслабился и выдохнул.

– В любом случае, вы не имели права задерживать его и тем более… хмм, запирать его.

Я опустил голову и поджал губы.

– При сильном желании он может вас обоих сгноить в подземелье без объяснения причин. Но его глупое поведение, и еще кража, надо же!

Наступила тишина. Епископ молчал, Мартин искоса посмотрел на меня и слегка улыбнулся. Раз тот не кричит, значит и буря миновала. Но он ошибся.

– Ты знаешь что в этом письме, брат Габриэль?

Я поднял голову на епископа, но он не смотрел на меня, его взгляд все еще был устремлен на улицу, где люди понемногу заполняли пустоту, возвращаясь от запертых ворот города к себе домой. Еще немного и город снова замрет в ожидании. Все будут сидеть дома, боясь открыть двери даже своему соседу.

Епископ опустил глаза в распечатанное письмо. Бог знает когда он успел открыть и прочесть его, но на лице его снова промелькнула злость и негодование.

– Нет. Вы прекрасно знаете, что я не имею права открывать подобные письма. И что же в нем?

– Твой приговор. Ты принес мне свой приговор. Человек, который сидел по твоей указке в темнице, был послан Папой вслед за вами. Хочешь знать зачем?

– Да.

– Чтобы вы не прочли письмо и не сбежали. И надо отдать вам должное, вы не подвели его. Хотя бы в этом.

– Это он Вам рассказал?

– А у меня есть причины не верить ему?

Я пожал плечами. Он преследовал нас, обокрал, и еще его запах не давал мне покоя. Я пожалел, что не осмотрел его в темнице, а поспешил к епископу с докладом и письмом. Если он не имел ничего общего с мельником и его помощником из Предлесья, то почему его одежда пропахла пряностями?

– Могу я его хотя бы допросить? – Поинтересовался я.

– Кажется ты не понимаешь ситуации, в которой оказался, и мне следует тебе ее прояснить, инквизитор.

– В чем же я виновен?

– Ты уничтожил город. Целый город.

Даже Мартин вскинул голову и приоткрыл рот.

– Чушь! – Возразил я.

Епископ молча протянул мне письмо.

– Прочти.

– Не стоит, я верю Вам. Но почему он написал об этом Вам? – Спросил я.

– О чем ты?

– Зачем бы Папе посылать нас с письмом к Вам? Я отвечаю либо перед ним, либо перед своим орденом, но почему именно к Вам он послал нас с собственным приговором? Как вы это объясните?

– Вся прелесть ситуации в том, что я не должен ничего тебе объяснять, Габриэль. Распоряжение из Ватикана, мое ли дело спорить с ним!

– И это не показалось Вам странным?

Епископ промолчал. Даже если и было странно, нам он ничего не сказал, только вызвал стражу.

Глава 13.

Мы провели с Мартином ночь в камере, он спокойно спал на сене в углу, я немного завидовал ему, потому что ходил из угла в угол, вспоминая случившееся полгода назад, и которое до сих пор снилось мне в кошмарах.

Я даже боялся прилечь, чтобы снова не увидеть ее лицо перед собой, объятое огнем. Утром епископ вновь пригласил нас к себе. По пути мы узнали от стражника, что чума набирает силу.

Епископ вновь сидел у окна, перед ним на столе был завтрак. У Мартина громко заурчало в животе. Мы не ели уже сутки, но поесть он нам не предложил. Мы стояли ждали, когда он закончит трапезу, в полной тишине, только далекий шум с улицы иногда заглушал чавканье епископа.

Когда он закончил, в покои вошел слуга, забрал подносы и исчез почти так же тихо.

– Гадаете, наверное, зачем пригласил вас?

– Нет. Но я понадеялся, что у меня есть еще одна возможность попросить за Мартина. Он не виноват в том, в чем обвиняют меня. Он всего лишь послушник и не должен отвечать за мои ошибки. Он даже не присутсвовал на тот момент.

Епископ усмехнулся. Кряхтенье, которое у него заменяло смех, длилось довольно долго. Он все так же не смотрел ни на кого из нас, а только пялился в окно.

– Он ответит в той же мере, что и ты. Но пока вы мне нужны, вы будете жить. От вас не укрылось, конечно же, что в городе не все ладно. У нас объявилась ведьма, все говорит за то, что это ее происки. И поскольку ты признан виновным и отдан на суд именно мне, я полагаю имею право требовать от тебя что угодно. Ты найдешь ведьму.

– Я ни в чем невиновен и Вы считаете, что имеете право приказывать мне только лишь по той причине, что Папу некто ввел в заблуждение по поводу меня. Кто бы ни сжег город, это был не я. Меня уже не было там к тому моменту, как он заполыхал.

– Он сгорел по твоей вине! – Возразил он. – Ты ошибся. Ты поверил слухам. Ты не проверил. Сам господь спустился с небес, чтобы покарать тех, кто наговором загубил юную девушку.

– Тогда почему Он покарал город, а меня оставил в живых? Ее соседи виновны, а я значит достоин милосердия? По-Вашему, Он ошибся?

– Не добавляй себе греха на душу. Он не ошибается.

– Вы только что доказали мою невиновность своими словами.

– Повторюсь – то, что ты здесь – воля Ватикана.

– И Вас не смущает, что Вы всего лишь епископ, и по сути права не имеете судить меня. Позвольте мне вернуться в Ватикан, пусть даже в сопровождении. Но мне необходимо поговорить с Папой. Кто-то должен был указать на меня, как на виновного в поджоге города и смерти девушки. Я пытался спасти ее, уговаривал спрятаться или бежать, но она не послушалась и местные устроили самосуд до того как я успел найти того, кто наслал мор на скот в городе.

– У тебя нет свидетелей, чем ты докажешь это? Слова всего лишь слова, кто им поверит.

– Да. Но кто-то же указал на меня, значит он свидетель, и я должен разобраться во всем сам. Не хочу оказаться на костре по чьему-то наговору.

– Скорее всего тебя повесят, а не сожгут, – задумался епископ, словно уже давно все распланировал. – Инквизиторов редко отправляют на костер.

– Начнем с того, что инквизиторов вообще редко судили, если я не ошибаюсь. Хотите прославиться?

Епископ промолчал.

Мартин стоял рядом, затаив дыхание. Весь наш спор с епископом он молчал и только жадно впитывал, словно находился на уроке.

– Все как-то неправильно, как по-мне, – наконец сдался епископ. – Несомненно, ты прав во многом, но как я могу отпустить тебя? Ослушаться Ватикан.

Я расслабился и позволил себе спокойно вздохнуть. Диалог начал налаживаться. Судя по всему, личных претензий ко мне епископ не имел, всего лишь боялся гнева понтифика, а с этим я уже как-то мог справиться и разобраться. Ночь для меня не прошла даром и у меня созрел почти идеальный план. Оставалось только убедить епископа.

– Я понимаю, как это сложно, пойти против воли Папы. Но мы можем друг другу помочь.

Епископ встал и прошел к столу, чтобы налить себе воды из кувшина. Лицо его горело пламенем от противоречий внутри. Слишком много навалилось в последние дни и мне было понятно его раздражение и нервозность в отношении меня.

– Продолжай.

– Хорошо. У нас с Вами есть проблемы: у Вас ведьма в городе, у меня чьи-то лживые показания. Я и Мартин найдем того, кто наслал проклятие болезни на Удел.

– А я отпущу вас? – Хмыкнул епископ.

– Нет. Этого не потребуется, если Вы самолично отправите письмо Папе с просьбой уточнить… нашу с братом Мартином судьбу.

– Это возможно, хотя и выставит меня идиотом, тебе так не кажется?

– Лучше выставить себя не в лучшем свет, чем казнить невиновного. На Вашем месте я бы выбрал первое, чем оказался на моем месте в будущем.

Моя уверенность, что меня кто-то оболгал росла с каждой минутой. Мой орден был в курсе того, что произошло полгода назад, в мелких подробностях, как и Ватикан. Именно поэтому я оказался нынче в компании с Мартином, а не одиноким пилигримом, как прочие инквизиторы. Мне поверили, но предпочли на время не оставлять одного, чтобы был свидетель, в том случае если ситуация вновь окажется спорной и не окажется никого рядом, чтобы подтвердить мои слова. Кто мог знать, что вместо новых проблем, мне подложат старые.

– Ты уверен, что не знаешь человека, который мог бы оговорить тебя?

– Хотел бы знать, но увы.

– Хорошо. Если таков твоей план, я согласен. Я сегодня же попрошу писаря написать в Ватикан…

– Нет. Третьих лиц достаточно в этой истории. Я прошу Вас написать лично и отправить тоже лично, не доверяя никому.

– Я пишу в Ватикан, ты находишь мне ведьму. И если в очередном письме подтвердится вердикт Папы Бенедикта, ты примешь его безоговорочно.

Я нахмурился. Я был почти уверен, что это ошибка.

– С одним условием.

– Не смей ставить условий Церкви, – начал вновь злиться епископ.

– Мартин не имеет отношения к событиям полугодовалой давности и он не должен отвечать за них. Пусть это коснется лишь меня.

– Бог с тобой, пусть будет так. Можете идти.

Я обернулся к Мартину, на лице которого читалось облегчение, которое быстро сменилось на виноватый вид. Дойдя до порога комнаты, я повернулся к епископу и спросил:

– Так кто же он такой? Наш пленник.

– Я думал, ты догадался сам, – приподнял кустистые брови тот.

Я кивнул и мы с Марти покинули покои епископа.

По крайне мере, мы теперь на свободе, пусть и свобода эта ограничена стенами города.

– Что будем делать? – Мартин потянулся на улице и вдохнул смрадный воздух улицы, тем не менее приятный, по сравнению с запахом темницы и несвободы.

– Я бы поел что-нибудь, а ты?

Глава 14.

Ярослава оказалась подхваченной волной людей. Запах ударил в нос и словно растворил ее в городе. Она перестала его замечать, как и шум, окруживший ее так неожиданно, что казалось ее кинули с размаху в воду. Люди пялились на нее, кто-то толкал или кричал, чтобы пошевеливалась.

Яра поняла, что стоит идти по течению, чтобы не привлекать излишнего внимания. Странные одежды девушек и мужчин отчего-то казались ей родными, словно она в них сама ходила, хотя на ней в данный момент была пижама с длинными рукавали. Темно-синий цвет не выделял ее из толпы, но она бы не отказалась стать еще мене заметной и окунуться в местный колорит. Сон перенес ее в какой-то городок пятнадцатого века, с телегами, бревенчатыми избами и каменными стенами. Грязные ребятишки на мгновение окружили ее, что-то просили, ощупывали ее одежду, затем растворились в толпе и она пошла дальше, осматриваясь и боясь что сейчас проснется и все это исчезнет. Но пробуждения не произошло даже тогда, когда девчушка лет пятнадцати схватила ее за рукав, торопливо шагая рядом.

– Какая красивая одежда. Вы иноземка? Откуда вы?

Ярослава опешила на секунду, глаза забегали и она попыталась придумать хоть что-то, но в голове было абсолютно пусто.

Девочка заулыбалась.

Она показала на себя ладошкой, постучала себя по груди и сказала:

– Энни. Я Энни, – затем палец уткнулся в грудь Яры, и она спросила:

– А как твое имя?

– Яра, – выпалила она. – Что это за город?

Энни радостно заулыбалась и потянула ее в переулок, где было не так шумно.

– Ты гуляешь по городу как будто потерялась. Ты правда потерялась, Яра?

Ярослава кивнула.

– Ты в Западном Уделе. У нас большой город, очень много людей и много торговцев проходят через него. Ты пришла вместе с торговцами и заблудилась?

Яра задумалась на секунду, но решив, что ее ответ мало что изменит, согласно кивнула.

– Все торговцы останавливаются в одной таверне, – сказала девочка, – я могу показать, но за это попрошу у тебя твою одежду. Ты очень красивая.

– Хорошо, но давай меняться, – ответила Яра, – я тебе свою, а ты мне свою, идет?

– Идет?

Девушка смутилась и заозиралась по сторонам. Яра поняла что сплоховала и девушка неправильно ее поняла, поэтому сразу исправилась:

– Ты согласна на обмен?

Энни закивала.

– Я отведу тебя к себе домой. Там безопасно, ты не бойся.

Спустя полчаса Яра, одетая как все в этом мире, в простое льняное платье, сверху Энни дала ей тунику матери, сказав, что свою получила на день рождения и не готова расстаться с ней. Когда Яра предположила, что может и так пойти, в одном платье, девчонка рассмеялась до слез на глазах.

– Кто же ходит в нижней рубашке на улице? Разве что городские сумасшедшие старухи да ведьмы.

Яра послушно надела поверх платья более короткую тунику, едва прикрывающую колени. Затем в сопровождении Энни отправилась в таверну, где, по словам девчонки, останавливались все приезжие и она могла найти там своих друзей. В новых одеждах на Яру никто не обращал внимания, она полностью слилась с толпой и начала чувствовать себя более комфортно. Несмотря на холод, ей было тепло, к тому же Энни еще подарила ей шерстяной коричневый плащ с капюшоном, вызвав восторг у Яры. Она побоялась, что девочка проводит ей в саму таверну, и лихорадочно начала придумывать как избежать новых объяснений, но все оказалось зря. Энни слишком сильно хотелось примерить обновки, поэтому она, доведя ее до угла улицы, махнула рукой вперед и сказала:

– Таверна впереди по улице, думаю ты сама найдешь ее теперь. Увидимся, Яра!

Ярослава кивнула, в душе обрадовавшись. Однако, посмотреть что собой преставляет старинная гостиница жуть как захотелось, поэтому она продолжила путь в сторону, куда указала Энни. Пару раз, зазевавшись она сталкивалась с местными жителями, мерявшими ее недобрым взглядом и торопливо продолжавшими свой путь. Улочка было дико узкая, дома нависали прямо над ее головой, крики со всех сторон могли дезориентировать, но Яра упорно шла вперед, пока не набрела на приземистое здание с вывеской. Решив, что это и есть таверна, она вошла в открытую дверь и замерла.

Внутри было жарко, как в аду, молотки, которые она не слышала ранее, едва не оглушили ее, но завидев посетителя к ней вышел молодой парень, поклонившись с улыбкой.

Яра поняла, что тут два типа людей те, кто смотрел на нее как на помеху на пути и тех, кто при виде ее сразу улыбался, как дорогому гостю. Середины, как таковой не было.

Парень вытер руки о передник и снял шапку, открыв взору свелые курчавые волосы, немного длинные, и мокрые от пота.

– Я могу Вам помочь, леди?

Яра замотала головой.

– Хотя… Я ищу таверну. Я иностранка, – неуклюже оправдывалась она, чувствуя что краснеет под взглядом кузнеца, – вышла посмотреть город и кажется заблудилась.

– Вам нужна таверна «Петля висельника»? – спросил он, вытирая лоб шапкой.

– Думаю, да. Мне сказали, что он на этой улице.

– Все верно, но он дальше по улице. Позвольте Вас проводить.

– Отдыхаешь снова? – к ним вышел мужчина постарше и смерил Яру недружелюбным взглядом. – За работу, Итан!

– Я только провожу леди…

Мужик хмыкнул.

– Какая она леди, к черту! Обычня голодранка. Давай отсюда, пока стражу не позвал.

Яра попятилась, метнув последний взгляд на приятного парня, на лице которого читалось сожаление с ноткой раздражения, скорее всего к своему мастеру.

– Всего доброго, леди, – сказал он, и под крики мужика скрылся внутри здания, оказавшегося кузницей.

Таверну она нашла дальше, как и сказал Итан. Яра задрала голову, чтобы прочитать название, оно немного покоробило, если бы в ее городе кафе или гостиницу назвали «Петля висельника», она бы разорилась даже не открывшись. Заходить внутрь Яре не было никакого смысла, поэтому она прошла мимо и позволила течению метных провести ее на местный рынок. Чего там только не было. Овощи, фрукты, рыба и даже дичь: зайцы как поняла она, хотя это запросто могли оказаться домашние кролики. Недалеко от того места, где она остановилась, кто-то кричал, завлекая людей, что у него «только свежее мясо». Дальше продавали изделия из обожженной глины: тарелки неровной формы и кувшины. Ярослава взяла в руки одну и убедилась, что это действительно глина, грубой формы чаша, обожженная в печи, поскольку была прочной как камень.

– Эй, ты покупать будешь? А чего хватаешь тогда?! Пошла вон, оборванка!

Яра улыбнула и пошла дальше. Город пугал ее, но и увлекал. Что это за место, как она попала сюда и, когда этот сон закончится, вспомнит ли она его в подробностях, таких как запах, шум, из которого можно вытянуть отдельные голоса зазывал и недовольных торговок? Мягкие одежды, которые отчего-то делали ее для всех именно оборванкой, вспомнит ли она их, когда проснется?

На один ее вопрос ответ поступил почти незамедлительно: зазевавшись, она не успела отскочить от телеги, которая летела прям на нее. Яру отбросило в сторону на мешки с картофелем, в глазах потемнело и поплыли красные круги.

Она привстала, пытаясь избавиться от головокружения, но в глазах так и было темно. То, что она вновь оказалась в своей квартирке на третьем этаже, она поняла, когда глаза, привыкшие к полумраку разглядели свет от луны, светящей в окно.

Она сидела на полу. В носу все еще стоял запах рыбы и тухлого мяса.

Яра провела руками по лицу, ощупала одежду и замерла.

Она рывком встала на ноги, подскочила к выключателю и с силой стукнула по нему. Хлынувший свет на пару секунд ослепил ее. Когда глаза начали видеть вновь, она осмотрела то, во что была одета.

Теперь она испугалась. Где бы она не побывала, это точно был не сон. Она ощупала мягкую ткань плаща, доходившего почти до пят, мятую льняную рубаху, выглядывающую из-под верхней рубашки, которую Энни назвала «туникой». Все это было на ней, как и поношенные кожаные босоножки, два ремешка которых оторвались уже очень давно и при ходьбе шлепали по щиколотке.

Глава 15.

– Мне жаль, Гейб.

Я метнул удивленный взгляд на Мартина. Мы шли по улице ремесленников. Нижний и центральный кварталы города пустовали. Это было даже более необычно, чем снег летом.