Текст книги "Легат"

Они ушли, раздосадованные, оставив карточку с номером своего телефона на случай, если Яра передумает.

Но она не передумала, потому что относительно спокойно прошли следующие полгода, а после к ним на ужин пришел заместитель начальника полиции со своей пассией.

С тех пор Саша почти перестал ее бить, его бизнес пошел в гору, они купили себе дом за городом, огромный трехэтажный особняк, зам полиции стал частым гостем, а Яра поняла, что теперь все ее попытки спастись от Саши и его тирании, даже при большом желании затеряются где-то в столе этого борова, который так любил шашлыки по субботам у них на заднем дворе. А его обещание убить ее и закопать где-нибудь в лесу теперь могли исполнить любой из его охранников, а покрыл бы все это его новый друг.

Решение сбежать от Саши пришло к Яре нескоро, после смерти деда, а вернее после того, как она узнала, что его убили.

Словно в комнате была разбита лампочка и тут кто-то вкрутил новую и включил свет. Ее голова прояснилась. Она наконец осознала, куда загнала себя, подставила под удар свою семью и поплатился за все ее любимый дед, которого она боготворила. Как могла она попасть под влияние такого человека как Саша, проживя половину жизни в семье, где даже голос друг на друга никто не повышал? Как мог дед, ее дорогой дед, служивший полковником в полиции, не увидеть в Саше ничего гнилого?

Хотя, решила Яра, скорее всего когда глаза деда открылись, он и стал помехой для ее мужа. Возможно он хотел все рассказать ей, но Саша опередил его.

Тогда она и начала готовится к побегу. По-другому избавится от Саши она врядли смогла бы. Полиция? Ярослава не верила теперь, что полиция сможет ее защитить, поэтому она неделю подготавливалась, закупила еды, вещи спрятала в старой машине деда, которую отогнала на стоянку к аэропорту. В назначенный ею день, когда Саша приходил позже обычного, поскольку после офиса ехал в сауну с девками и своим новым другом из полиции, где они задерживались порой до самого утра, она сняла с карты все деньги, что там накопились, вызвала такси и отправилась в аэропорт, где села в машину и уже через несколько часов выбралась за МКАД. Остановившись у платного туалета, она разобрала свой телефон на запчасти и выкинула их в мусорку позади приземистого здания. Накануне она купила новый телефон, сразу с симкой, и как заверил ее торговец не очень опрятного вида, симка незарегистрирована, так что она может спать спокойно. К торгашу в метро она приглядывалась несколько месяцев. Наверное, тогда у нее и начал созревать план побега. Машина была, документы можно было купить у того же типа в метро, а с телефоном пришлось расстаться, что она и сделал полгода спустя, просто оставив его в мусорке. Было бы даже здорово, если кто-то позарится на него и увезет куда-то подальше, сбив со следа псов Саши. Когда она покидала трассу с широкими полосами, был уже вечер, шум Москвы остался далеко позади, и она неожиданно осознала, что все, путь назад отрезан, что она свободна. Пусть эта свобода пока представляет собой сплошное белое пятно в ее жизни, но рано или поздно все наладится и она сможет спокойно вставать по утрам. Эта мысль привела Яру, привыкшую к распорядку в жизни и размеренности, ужаснуться. Сколько времени она мечтала, чтобы все закончилось, и как страшно было изменить все, к чему она привыкла. Привыкла как собачонка, которую сначала били хворостиной, а потом кормили и чесали за ухом. К горлу подступила тошнота и ей пришлось резко свернуть на обочину. Несколько минут она прорыдала, уткнувшись в пассажирское сиденье лицом. Но когда проезжающая машина посигналила ей, она поняла, что времени рассиживаться нет, и раз она решила уехать навсегда, то надо сделать это.

– Ну что?

Из прошлого ее вырвал голос мальчишки.

– Вы вспомнили? – казалось для него это было крайне важным вопросом, но Яра покачала головой:

– Ты с кем-то меня путаешь. Я приехала из села недавно и никого тут не знаю, и я никогда не была в Москве.

Ложь давалась ей с каждым разом все проще. Ей не хотелось, чтобы придя домой, он рассказал о старой знакомой, которую встретил, эта ниточка должна была оборваться окончательно. Яра не могла стереть прошлое и начать жизнь с чистого листа, семь лет жизни не сотрешь в один миг, но она не могла позволить прошлому преследовать ее. Новая жизнь, пусть и не совсем пока уютная и спокойная, началась с того момента как она выехала на трассу М4 и, не оглядываясь, поехала прочь от причинившего ей столько боли города.

– Очень странно, – отозвался мальчишка. – Мне показалось, что это Вы, хотя и прошло с тех пор года два, не меньше. Вы уверены, что вы – не она? – Он улыбнулся, поняв какую глупость сморозил.

– Я не она. А она – не я, – слегка улыбнулась в ответ Яра. – Приятного чтения.

Яра отвернулась от парня, надеясь, что ему станет понятно, что на этом разговор окончен, а когда обернулась через пару минут, его уже не было в магазине. Яра с облегчением выдохнула. Городок, начавший было ей нравится, снова разочаровал. Кто мог знать, что именно тут живет тот самый владелец автомастерской и его пацан так любит читать книги не из школьной программы.

Мир тесен.

Глава 7.

Я вновь заметил слежку, будто кто-то тычет пальцем в затылок, когда небо начало темнеть. Я не ожидал, что он все же пойдет следом за нами, когда вокруг из укрытий лишь невысокие кустарники и пара-тройка деревьев по краям, которые врядли могли скрыть его присутсвие от нас. Поэтому я полагал, что он дождался когда мы уйдем настолько далеко, чтобы не увидели его, но и отставать не собирался. А значит, он знал куда мы направляемся. Мне было интересно знать, что ему надо было, и когда он решится встретиться лицом к лицу. Охотился он явно не за письмом, иначе забрал бы его в первый раз. Еду также мог забрать всю, если бы нуждался в ней. Поэтому, какие бы ни были мотивы у него, для меня они оставались загадкой.

Я наблюдал за своим помощником, пытаясь по его поведению понять, знает ли он о том, что за нами от леса прицепился хвост. Но он вел себя как обычно, и если чувствовал слежку и глаза позади нас, то терпеливо молчал, давая возможность мне самому решать что следует предпринять.

Было ли это как-то связано с содержимым письма или он преследовал иные цели? Если принять во внимание, что границы своего городка он покинул вместе с нами уже давно, то был ли это сбежавший мельник? Я стал сомневаться в своих выводах, сказанных Мартину ранее. Конечно же, содержимое письма было мне также неизвестно как и моему помощнику, но мог ли я быть уверен, что письмо от понтифика было настолько важным, что его захотели бы перехватить? Что за дела у Папы с епископом Торни, и почему его доверили мне, инквизитору? Я надеялся, что как только письмо попадет в руки получателя, наша миссия будет окончена и мы сможем вздохнуть с облегчением.

– Хотелось бы остановится на ночлег под крышей, – нарушил мои размышления Мартин. – Не хочу чтобы нас снова ограбили. Он ведь идет следом, я чувствую.

Я улыбнулся. Значит хвост он все же заметил.

– Дальше по тракту есть одна деревенька, мы можем остановится там.

– Далеко до нее? Уже темнеет, не хочу ехать по этой дороге в темноте.

– Боишься разбойников? Разве мы не страшнее всей этой шайки придорожной?

Мартин усмехнулся.

– А то ты не слышал, кто тут орудует.

Я кивнул. Про него много чего говорили, но поймать до сих пор не могли. Его считали этаким неуловимым лисом, и именно благодаря этому типу дорога стала опасной. Сколько людей, купцов и прочих бродячих путешественников пострадало от него никто не считал, но за два года этот тракт перестал быть основным, большинство предпочитало объездную дорогу, пусть и через реку, занимавшую на два дня дольше. Однако оставались те, кто-то не ценил безопасность, кто-то, уже не знаю, существовали ли такие, просто не знали о существовании банды Рендала, кто-то, как они с Мартином, торопились, и тратить еще два дня на объезд они не могли. И все они в итоге выбирали эту порядком заросшую за это время дорогу, быструю, прямую и небезопасную. Наши с Мартином одежды сами по себе должны были обезопасить проезд, но гарантии не было. Поэтому я согласился с ним, что в этот раз заночевать лучше в доме, и с засовом на двери.

Опустились сумерки, когда мы с ним добрели до деревни. Таверны не было, поэтому нам пришлось проситься на ночлег к местному старейшине.

Я вызвался сам отвести коней в хлев и расседлать, отказавшись от слуг старика, отправив Мартина в дом, вслед за главой деревни. Сначала занялся своим конем, снял с него седло и поводья, затем отцепил от коня Марти повозку, оставив ее во дворе. Ценного в ней не было ничего, кроме железок, на которые только сумасшедший позарится. Вернулся в хлев, насыпал овса коням и погладил по загривку обоих. В этой дороге они уставали не меньше нас с Мартином. Им тоже требовался отдых. Еще раз проверил палантин на телеге, натянул его плотнее, чтобы ветром не сдуло. Где-то недалеко, вниз по улочке, залаяли собаки. Я затушил свечу, которую мне дал старейшина, и притаился за телегой. На всякий случай вынул из сапога кинжал. Глаза привыкли к темноте, но я никого не увидел. Спустя несколько минут собаки затихли, словно чужой запах, разволновавший их, подхватил и унес в один миг ветер. Я все же посидел в своем укрытии еще несколько минут, пока не услышала скрип двери и приглушенный голос обеспокоенного Мартина.

У старейшины оказалась огромная семья из четырнадцати человек, и я уже решил, что нам с Мартином придется спать вместе с лошадьми в хлеву. Его миловидная молодая жена и две служанки бегали с тарелками, пока глава дома, детвора от мала до велика и мы, ужинали, слушая как обстоят дела на тракте, на котором стояла их деревня.

– Нас не трогают. Полагаю, не видят смысла, ведь если деревня погибнет, то тракт вовсе опустеет, потому мы живем спокойно, хотя многие и перебрались в Удел.

– Почему его не ловят?

– А кто его знает, вам бы стоило это знать, мы люди простые, занимаемся полями, выращиваем овощи и мирно сосуществуем, а ловить разбойников не наше дело. Может вы его поищите, раз мимо проезжаете?

– У нас дело в городе, мы не можем задержаться.

Старик кивнул.

– Все верно. Дела Церкви важнее, чем горстка людей, боящихся выйти из своих домов по вечерам.

Я заметил недоброжелательный взгляд Мартина, который тот кинул на старика, и почти незаметно покачал головой. Старик мог говорить и делать что угодно, и может в его голосе и был сарказм и недовольство, но я верил, что он не со зла. Он всего лишь пытался защитить своих соседей, раз уж власти Западного Удела оставили их без подмоги.

– Я поговорю с епископом и властями Удела, чтобы вашим Рендалом занялись.

– Спасибо, большое спасибо. Без торговцев, которые раньше шли через нашу деревеньку, мы начинаем задыхаться. Торговля не всегда была нашим делом, но зачастую помогала в плохие года, как нынешний.

– Неурожаи?

– Да. Мы ждем с нетерпением весны, иначе просто умрем от голода. Будем молиться, чтобы этот год был более благоприятный.

На ночь нас поселили в самой большой комнате дома, хотя мы были согласны на комнатушку, лишь бы не остаться на улице. Мартин немного повозмущался, стараясь, чтобы его голос звучал как можно тише.

– Ты его слышал? – вопрошал он. – Надо было наказать старика за его дерзость. Смеет высказывать негодование Церкви.

– Он прав, Мартин, – заступился я за старика.

Не хотелось признаваться Марти, что жизнь простых людей мало волнует короля и Папу, ведь в своем возрасте парень все еще видел небо в розовом цвете, как и всех, кто служил Церкви. А тут какой-то старик посмел возмущаться. Я мог понять его негодование, но наказывать старика было бы глупо.

– В чем прав, Гейб? Он так это сказал…

– Он волнуется за свой народ. Он глава деревушки, люди зависят от него, так что не суди его строго.

– Ты действительно хочешь помочь ему? – Удивился он.

– Да. Город должен выделить стражников на поимку. И это первое, о чем я попрошу местного главу совета.

– Влетит тебе, мне так кажется, за такое самоуправство.

– Пусть, – через пару долгих минут ответил я, поразмыслив, что преступников обязаны ловить стражники, а не местные фермеры, которые из оружия разве что лопаты в руках и держали. – И знаешь еще что?.. Мартин?

Но тот довольно быстро заснул, устав от дня пути. Я же погасил свечу, стоявшую на узком окне, и устроился тут же, подле окна. И стал наблюдать. Из окна меня было не видно, зато я мог видеть в свете луны почти всю деревню, благодаря тому, что дом старейшины располагался немного на вершине, а луна, полная и яркая, висевшая высоко в небе, помогала освещать улочки и дома.

Не знаю, сколько я так просидел, оперевшись о подоконник и кутаясь в старую шкуру горного яка, пушистую, но местами облезшую до одеревенелой кожи, меня клонило в сон, которому я отчаянно сопротивлялся.

По моим примеркам была середина ночи, два или три часа, когда я заметил тень, скользившую от дома к дому и несомненно приближавшуюся к дому старика, к дому, где мы остановились на ночлег. Приблизившись, тень скользнула в хлев, кони беспокойно заерзали и заржали, но кажется причинять вред им он не собирался. Я решил, что это очередной обыск телеги в поисках съестного. Но что-то мне подсказывало, что врядли он рассчитывал найти там еду, скорее уж не хотел ночевать под открытым небом, как и мы. Боялся того же Рендала-разбойника? Эта мысль вызвала у меня улыбку.

Прождав у окошка еще минут сорок я понял, что кем бы ни был преследователь, целью его был безопасный ночлег, а не что-то иное. Кони вели себя спокойно, дом тоже молчал, ни скрипа задвижек, ни испуганных криков домочадцев.

Я поставил у закрытой двери кувшин с водой, и положил под свернутый плащ, который превратил в импровизированную подушку, свой кинжал. Если он решит напасть ночью, он будет ждать его во всеоружии. Отбиваться всеми способами, как любил говорить Мартин, кивая на его не вызывающий ни страха, ни даже опасения за свою жизнь кинжал, больше похожий на нож для разрезания бумаг. Как бы там ни было, ранить он мог достаточно ощутимо, и пусть мне ни разу не пришлось до этих пор пустить его в ход, одно то, что он был у меня, успокаивало.

С этой мыслью, сжимая под импровизированной подушкой пальцы на рукоятке, я уснул.

Глава 8.

Разбудил меня разбившийся кувшин, почти одновременно раздался испуганный крик. Я вскочил, сжимая в руке кинжал.

Рядом, с круглыми от ужаса глазами сидел, закутавшийся в плащ Мартин.

В проеме двери появилось лицо одной из служонок старейшины. Она была испугана не меньше моего помощника. Черепки кувшина валялись в луже воды у порога.

Я поспешно убрал кинжал в сапог и выдохнул.

– Все хорошо, – успокоил я женщину. – Старейшина уже не спит?

Она пожала плечами.

– Теперь, полагаю, проснулся, – заметил Мартин, недобро поглядывая на меня. – Как и все прочие в доме.

Старейшина действительно проснулся и ждал нас во дворе вместе со старшим из сыновей и малышами, которые не ушли на рассвете в поле работать в силу возраста. Старший детина, ростом с дом, на которого я еще накануне смотрел снизу вверх и начал побаиваться его стеклянного взгляда, которым он неотрывно смотрел то на меня, то на Марти, стоял чуть поодаль. Сейчас он был одет в теплую рубаху, шерстяную тунику и широкий теплый плащ темно-серого цвета, явно самый тепый из его вещей. Меня это удивило и насторожило.

Но сначала я решил проверить хлев и наших лошадок.

Они были на месте, накормленные и напоенные. Телега стояла там же, но палантин был примят в одном месте, значит ночной гость ночевал именно в телеге, где потеплее. И даже не пытался скрыть своего присутствия. Это меня немного позабавило. Либо он был глупее, чем я о нем думал, либо слишком наглый, понимая, что мы знаем о его существовании, и не считая нужным больше прятаться. Он проспал почти всю ночь рядом с одним из самых жестоких орудий пыток инквизиторов, что говорило о том, что парень далеко не робкий и не трус. И к тому же самоуверенный. Что могло помешать мне, выйти ночью в сопровождении двух самых здоровых детин старейшины и повязать его? Он знал что-то, чего не знал я, и это немного раздражало. Надо было его поймать и вытянуть хоть клещами из него это знание.

Я усмехнулся про себя и решил, что его самонадеянность сыграет против него, а в голове уже крутился план.

Я вернулся в старику, разговаривающему с Мартином. Последний выглядел не очень довольным, значит свою просьбу старик уже поведал моему помощнику.

Судя по всему, кормить нас завтраком никто не собирался, но я заметил в руках у молодой жены старика сверток, из которого пахло сыром и свежим хлебом.

Старик коснулся деревянного креста на шее и обратился ко мне с просьбой, не ставшей для меня сюрпризом, но вполне входящей в мои планы.

Я предложил ему поговорить внутри дома. Подальше от посторонних глаз.

Мы совещались совсем недолго, после чего все вышли из дома, Мартин взобрался на телегу и дернул поводья, кинув последний взгляд на оставшихся провожать и старик глазами проводил две фигуры в капюшонах , пока те не скрылись из виду.

Глава 9.

Яра уже знала почти весь ассортимент книг, для этого ей понадобилось всего лишь три дня. Андрей был доволен ее работой, и теперь уже не опасаясь оставлял на нее магазин.

Мальчишку, который узнал ее, Яра с тех пор не видела, и надеялась, что он не придет больше, найдет другой книжный. Ей не хотелось снова врать и изворачиваться. Андрей не лез в ее жизнь и почти не расспрашивал как она жила и какие у нее планы. Он вообще был довольно мочалив, спокоен и невозмутим, что бы не происходило.

Только раз, на второй день работы какие-то эмоции пробились у него. В тот день пришла девушка за книгой по школьной программе. Нужный ей томик стихов Некрасова был только в одном экземпляре и довольно объемный по страницам. Девушку это не устроило и она недовольно сказала, что проще нынче купить электронную книгу, чем дорогущую книжную замену, которая в скором времени превратиться в макулатуру.

Андрей раздосадовано цокнул языком и ответил, что все зависит от отношения, и электронный вариант книги никогда не сможет заменить настоящего чтения, шуршание листов и запах книги бумажной.

Девушка фыркнула.

Ярослава слушала, но не мешивалась. Мнение каждого, как ей казалось, было резонным. Однако открыто поддерживать кого-либо из них Яра не стала, к чему подливать масла в огонь.

Их дискуссия быстро сошла на нет, как и у любых людей, между которыми была культурная и интеллектуальная пропасть. Она ушла ни с чем, отказавшись покупать сборник стихов, зато Андрей до самого обеда нет-нет, да и возмущался на молодежь, которая почти перестала читать.

– Скоро все книжные закроются, и все будут читать Шекспира и Гоголя на планшете и в телефоне. А еще хуже – электронные начитанные книги! Слава, – он стоял на корачках перед стеллажем с книгами, задом ко мне и вопрошал, – ты когда-нибудь слушала книги, которые начитывают на дорожку? Убожество. Разжевали и в рот положили, а как же фантазия? Я уже придумал как звучит голос Коробочки в «Мертвых душах», даже не смотря на то что я видел не одну постановку на сцене и на экране. А голос Чичикова в моей голове отвечает ей. Если я начну перечитывать товарищей Ильфа и Петрова, то несомненно, голос Кисы будет в моей голове звучать с интонациями Филиппова! Но как же можно слушать произведение в озвучке одного голоса?! Я уснул, когда слушал «1984» Оруэлла, это же невозможно! С тем же успехом можно слушать новости в телевизоре, мой мозг отчаянно хочет спать от их голосов и я начинаю зевать.

– Зачем слушать аудиокнигу, если они не нравятся? – Не удержалась Яра, лукаво улыбнувшись компьютеру.

– Во-первых, мне совершенно некогда читать. А во-вторых, я как владелец книжного магазина должен быть в курсе новинок. Ты знаешь, я ведь хотел привезти пару таких экземпляров сюда для продажи. Когда я ехал за товаром, решил попробовать на себе что оно такое, нашел на сайте своих партнеров, у которых заказываю книги, одно из любимых произведений, коим и является эта антиутопия. Это просто кошмар был. Я уснул в машине, хотя раньше за мной такого не водилось. Ничто и никогда не заменит бумажную книгу. Никогда!

Казалось он выговорился на неделю вперед. Слава богу никто с запросами, как та школьница, не приходили. И третий день выдался спокойным и размеренным. После обеда Алексей уехал, оставив меня наедине с книгами.

К стыду своему я поняла, что книгу, которую он упоминал накануне, я не читала, поэтому нашла ее в отделе зарубежной классики, раскрыла на первой странице и принялась расширять свой кругозор новыми старыми произведениями, до которых не добралась ранее.

Глава 10.

Не ожидал, что все будет так просто. Мой помощник и сын старейшины выехали раньше меня на тракт. Капюшоны скрывали их лица, а широкие одежды – фигуры. Я влез на чердак одного из домов на вершине, чтобы видеть и тракт, и редкий лес по другую сторону, представлявший из себя невысокие кустарники и немногочисленные деревья. Однако преследователь мог скрыться только там, поэтому я приготовился ждать, не спуская глаз с противоположной стороны тракта. Рано или поздно он обнаружит себя, и тогда превратится не в преследователя, а в преследуемого.

Я почти не сомневался, что он выдаст себя. Надо было лишь дождаться момента и двинуться следом, зажимая его в кольцо. Может на подходе к городу он решится напасть?

Я отмел последнюю мысль по той же причине, что и раньше: если бы хотел напасть, сделал бы это когда они спали у леса. Лучшего момента врядли предоставилось бы.

Мартин и Нэд превратились в две точки на тракте, солнце вылезло из-за деревьев, обещая теплый денек, без ветра и дождя.

Со стороны подлеска вышел человек. Он осмотрелся по сторонам и направился по высокой траве следом, параллельно дороге. Я цокнул языком. Попался. Светиться он не собирался, но и упускать из виду – тоже. Славный малый, но допроса ему не избежать.

Я спустился с чердака.

Деревенька зажила своей жизнью, словно нас тут и не было накануне. На меня никто не обращал внимания. Каждый был занят делом и лишь изредка, пересекаясь на маленькой площади, жители перекидывались парой слов, чтобы потом снова продолжить свой путь.

Попрощавшись со старейшиной и его женами, я оседлал коня.

– Нэд ведь не пострадает? – Спросила жена старейшины. – Он мне не родной сын, его мать умерла при родах, но я чувствую ответственность за него. Вы, наверное, думаете, что с таким ростом ему нечего бояться, но он простоват и раним, как дитя.

– С ним все будет в порядке.

Если бы я знал что все пойдет вовсе не по моему плану, то врядли стал бы обещать ей что бы то ни было.

Я выехал из деревни, когда фигура преследователя была почти такой же маленькой, как и стены крепости на горизонте. Видеть Мартина и его спутника я уже не мог. Но они знали что делать и как действовать, мы обо всем заранее договорились и проблем возникнуть не должно было.

Преследователь казалось, был полностью увлечен слежкой за теми, кто шел впереди, абсолютно не задумываясь, что у него там позади и даже ни разу не оглянулся. Я старался прятаться не хуже него, шел по краю леса, не догоняя его, но и не упуская из поля зрения. Возможно,если бы он оглянулся, присмотрелся, то мог заметить меня, но какое ему было дело до того что позади, когда цель его была впереди.

Меня это позабавило, он не боялся ничего. Его цель стала для меня еще более загадочной и непонятной. И оттого хотелось скорее связать его по рукам и ногам, и выбить из него правду. И первое что я бы спросил было: «Кто ты такой?»

Шанс узнать это предоставился ближе к вечеру.

Несмотря на то, что я не мог видеть Мартина и Нэда, когда фигуру преследователя свернула в кусты, понял, что мои спутники остановились, чтобы завершить план, выстроенный нами утром.

Я привязал коня в чаще, поближе к свежей траве. Затем накинул капюшон и начал пробираться вперед, шагая так тихо, что и птицу бы не потревожил. В темноте костер, зажженный неизвестным был виден сразу, не со стороны дороги, но со стороны леса. Самого преступника не было видно, поэтому я притаился за кустом цветущего боярышника и стал ждать.

Он пришел десять минут спустя, таща в руках охапку прутьев и небольших веток. Присел перед костром и кинул в него несколько веток, только чтобы не замерзнуть.

Мне стало любопытно, как только стемнеет, он снова пойдет копаться в сумках с едой или того, что он украл накануне было достаточно?

Он удачно для меня сел лицом к костру и спиной ко мне. Погрел руки, затем потянулся к своей заплечной сумке, лежавшей рядом. То, что он достал из нее, было мне знакомо. Кусок сыра, ломоть хлеба, оставшийся у нас с Мартином с нашего последнего ужина, и небольшой бурдюк с водой.

Пока он копался в сумке, я подобрался ближе, вынул из сапога кинжал и двинулась на него.

Мое присутствие он заметил слишком поздно, когда в его горло уперлось острие кинжала. Я свистнул, подавая сигнал Мартину.

– Вот ты и попался.

– Это весьма…

Я приподнял брови.

Он сглотнул, рискую пораниться о мой кинжал.

– Весьма неожиданно. Неудачно все вышло, – закончил он.

– Для тебя – да, – ответил я.

Шум позади меня объявил о появлении Мартина.

– Свяжи его.

Пока Мартин связывал пленнику руки, я обыскал его нехитрый немногочисленный скарб. Оружия не было, только еда, мой легкий плащ из шерсти, и несколько монет, спрятанных в мешочек, затянутый кожаным ремешком.

– Рассказывай.

Тот уперся глазами в землю, сжав губы.

– Хорошо, молчи. Когда приедем в Удел тебя ожидает темница и пытки, пока не признаешься во всем.

– В чем это? – поинтересовался он.

– Отравление горожан, побег, преследование и возможное нападение на представителей святой инквизиции…

– Я и не думал нападать на вас, – вздохнул он. – О, кажется я понял! – Его глаза засияли. – Ты думаешь, что я второй, который сбежал из Предлесья.

Я прищурился, глядя на него. Моя уловка дала первые плоды.

– То есть, ты признаешься, что следишь за нами с самого Предлесья?

Незнакомец улыбнулся, поняв свою оплошность.

– Вы меня лучше отпустите.

– А не то что? – встрял Мартин.

– Вы не знаете кто я. Зато я знаю, кто вы.

– Так ты представься, и мы тебя с удовольствием отпустим.

И снова тишина. Я пожал плечами.

– В крепости найдется человек, которому ты расскажешь все.

– И кто же этот чудесник?

– Палач, – коротко ответил я.

– Я думал, это скорее твоя работа, инквизитор, – насмешливо сказал он.

– Ты не очень умен, видимо, если так думаешь.

Мы забрали его вещи, затушили костер и направились к своему лагерю, где нас ждал Нэд. Он был немного перепуган и с опаской поглядывал на нашего пленника.

В крепость мы въехали на рассвете, не став задерживаться на ночлег, тем более что с нами был преступник, как мы полагали. Я не мог даже представить, что все мы уснем и он останется без присмотра, и я не особо доверял нашему спутнику. Сын старейшины не причинял неудобств и проблем, но был не шибко умный, как и сказала мне его мачеха.

Мы усадили пленника в телегу, Мартин шел впереди, ведя коня и временами возмущаясь, что какое-то чучело едет на его повозке, а ему самому приходится бить ноги. Я замыкал шествие, чтобы в поле зрения были все участники похода. Пленник не спускал глаз с меня, в них была насмешка, словно он знал больше меня и это его невероятно забавляло. Я, в свою очередь, наблюдал за ним и делал свои выводы. Носпоримо было одно – этот парень не был деревенским мельником, все свое время торчащим на мельнице, таскающим мешки, когда его более сильный и невероятно огромный помощник был занят или болел. Одет он был довольно чисто, а все горожане из Предлесья крайне небрежно выглядели в мешковатых серых одеждах и стоптанных башмаках. На нем была рубашка из льна, коричневая шерстяная туника и довольно хорошие и почти новые кожаные сапоги.

Он мог все это украсть, как и мой плащ, что сейчас лежал в моем рюкзаке, но уж больно прилажено все выглядело, явно не с чужого плеча.

Кем бы ни был наш преследователь, тащился он за нами не с Предлесья, а из Южных земель, которые мы пересекли с Мартином две недели назад. Но почему никто из нас не заметил его раньше?

Это было странно, как для меня, так и для Мартина, когда я поделился с ним своими мыслями.

– Может он специально выдавать себя начал после того как мы выехали из города, где был суд над мельником?

– Зачем? Показать себя неумехой?

Мартин пожал плечами. Ответа у него, как и у меня не было.

– Ты почувствовал его запах?

– Да. Очень знакомый.

– Так же пахло от того здоровяка, которого казнили на площади в Предлесье. Я не могу ошибаться. Каждый мельник по-своему делает муку, и добавлял в нее пряности из всех городов, через которые мы за это время проехали, только тот самый мельник, что сбежал, оставив отдуваться полоумного работягу.

– Но это не может быть он. Не похож он на работягу с парой мешков муки за плечами, – покачал головой Мартин, украдкой поглядывая в сторону пленника.

– То-то и оно.

Я вернулся в хвост нашей небольшой группы.

– Как тебя зовут? Это ты можешь сказать, разве от тебя убудет?

– Не имеет значения, мой дорогой друг Габриэль.

Я прищурился. Мое имя он знал. Нигде на бумагах в моей сумке его не было, значит он и в городе следил за нами. Хотя могло такое быть, что он просто услышал как меня называл Мартин.

– Мы с тобой не друзья. Почему ты шел за нами? Ты живешь в Предлесье? – спросил я, прекрасно зная, что это не так. Но он не стал врать.

– Нет. Но я был на казни.

– В чем был твой интерес там?

Он молча улыбнулся.

Кто он такой я разобрался только в Уделе. Казалось, этого человека знали все, кроме нас с Мартином.

Глава 11.

Яра все позже стала приходить на съемную квартиру. Книжный магазин захватил ее, она копалась в книгах, выписывала на листик те, что обязательно прочтет в ближайшее время, протирала полки от пыли, расставляла книги по местам после закрытия, когда невнимательные покупатели ставили книгу не на свою полку. Андрей уходил ровно в шесть, дома ждала семья и дети, но Яре некуда было спешить, и уж лучше провести время в компании Кинга, Гоголя или Пратчетта, чем в голых стенах квартиры 4 на 5, где даже не было телевизора.

Яра была так поглощена работой, что стала забывать о бывшем, который поклялся убить ее, расчленить и закопать в разных частях мира. Забыла о мальчишке, который мог не поверить в ее кривую историю о недавнем переезде из деревни, у детей память лучше, чем у многих взрослых.

Ей было комфортно, городок нравился и впервые за несколько месяцев появился интерес к жизни. Она поняла, что много упустила, заменив свободу на семейную жизнь, которую и жизнью-то нормальной назвать нельзя было. Муж-тиран и постоянные побои, разве так она представляла себе свое будущее? Зато здесь, в тихом городке она была словно в колыбели, тихие улочки, тихие соседи (почти все, призналась она себе не без улыбки) и спокойная, по большей части, работа.