Текст книги "Легат"

– Документы. Вы ходили за документами.

– Их нет, я заглянула в сумку, но мне кажется оставляла их на столике у кровати. Могла, конечно, забыть на работе, но я никогда не беру их с собой.

– Водительское?

– Я не умею водить, – улыбнувшись соврала она. – Хожу на работу пешком.

– Угу. – Он почесал голову. – Не могу представить для чего бы ему могли понадобиться Ваши документы, но тут все возможно. Я сегодня же подам запрос на признание их утерянными, но мне необходимо, чтобы Вы написала заявление. Бланк, – он поковырялся в своей сумке, достал один лист, второй, снова почесал голову. – Кажется такие закончились. Завтра подойдите в ближайшее отделение прям с утра. Может кто-то сейчас подтвердить Вашу личность?

– Маргарита Степановна видела мои документы, – вновь соврала она.

– Хорошо, спросим у нее. То есть вы не местная? Откуда к нам приехали?

– Рязань.

Он даже поднял голову, брови подскочили вверх, а рот приобрел форму бублика.

– И что же тут забыли, в нашем-то захолустье?

– Я скорее проездом, – ответила она, о чем тут же пожалела, потому что заинтересовала его еще сильнее. – Направляюсь на море, как раз к лету доеду, посмотрю страну. Путешествую по большей части автостопом, – самозабвенно врала Яра, болтая в кружке чайный пакетик.

– С такими вещами я бы посоветовал быть осторожнее, я про автостоп.

Яра согласно кивнула.

Напоследок он все же прошел еще раз по всей квартире, заглянул в ванную, по просьбе Яры заглянул в шкаф, стоявший в спальне, хотя она понимала как будет выглядеть при этом. Уже на пороге он поблагодарил за кофе, напомнил, что завтра ей с утра в ближайший пункт полиции, и оставил ее в квартире одну. Яра прижалась спиной к двери, которую тут же закрыла на все замки и защелки, и прислушалась к тишине в квартире. Простояв так минут пять, Яра наконец расслабилась, поняв, что она действительно осталась одна, и в квартире кроме нее никого нет. Она прошла в спальню, сняла с подушки, которая свалилась снова на пол, наволочку, кинула ее на пол рядом с собой, затем сняла пододеяльник и схватилась за простынь. Красные пятна снова заставили ее смутиться, но тут она поняла, что не могла запачкать их. Яра замерла с простынью в руках. Пятна были не просто разбросаны, а собирались в круги и линии, чего она ранее не заметила. Дрожащими руками, она расстелила простынь на полу.

Привет, Ярослава:)

Симпотичная улыбающаяся мордашка, как и приветствие было написано коряво чем-то похожим на кровь. Подсохшая и покрытая небольшой коркой, скорее всего была краска. Та же самая, которой он писал на стенах. Нашел ее, проник в квартиру, да еще и насмехался. Это была последняя капля.

Яра выехала за город ближе к ночи. Машин было мало, а после, преодолев кольцевую, она и вовсе осталась одна на трассе. По обе стороны дороги начиналась жидкая лесополоса по мере удаления становившуюся более густой и переходящая по левую сторону в непролазный лес-валежник. Яра рассчитывала проехать не более тридцати-сорока километров и там остановится заночевать. Надеяться на гостиницу не стоило, в такой глуши они были только в городе, а за пределами как говорится волки выли. У Яры была пара теплых пледов, фланелевая пижама и пара курток, одну из которых она прихватила в последней квартире – хозяйка сама отдала ее, предположив, что ее забыла прежняя квартиросъемщица.

Яра была напугана еще больше, чем после того, как пересекла границу московской области. Она наврала полиции, сбежала, оставив беспорядок в квартире, только передав ключи соседке, поскольку действительно верила, что ключ у Маргариты Степановны один. Ей было стыдно. Но страх за свою жизнь был сильнее стыда.

Она приняла решение больше не задерживаться в городе больше чем на две недели, каким-то образом Саша все равно находил ее, и при этом часто страдали люди, совершенно непричастные. Яра изучила по-быстрому карту области и решила ехать не прямо, а свернуть немного в сторону, сбить со следа, если такое было возможно. Следующим городком она выбрала себе Озерск, маленький городок на четверть сотни тысяч жителей. Первые дни апреля можно было провести гуляя и ища работу, а затем начинать искать новое пристанище.

Когда стемнело так, что только фары машины, луна и звезды освещали дорогу, Яра свернула к обочине, и проехала по грунтовой дороге вглубь от трассы. Дальше был забор и вывеска, гласившая что «въезд на частную территорию запрещен». Яра поняла что дальше начинались пруды, но сам факт, что территория охраняется ее порадовала. Врядли ее ночью кто-то погонит, но то, что люди где-то там все же есть, немного грело душу и успокаивало. Она включила печку пока устраивалась на заднем сиденье, устраивая на ночь теплое местечко. Достала из сумки куртку и маленькую мягкую подушечку из искусственного меха. На глаза попалось платье из простого мешковатого материала. Яру пронзили воспоминания о странном городке и девочке, которая попросила ее пижаму в ответ на помощь. Яра уже не помнила, что происходило дальше, но как проснулась в этом платье навсегда отпечаталось в ее памяти.

После того раза странные сны ей не снились. До этих пор. Но платье освежило воспоминания, ей казалось что она даже видит эту улицу и чувствует тот самый резковатый омерзительно-приторный запах.

Она выключила печку, проверила заперты ли все двери и закуталась в одеяла. Яра окунулась в воспоминания, не заметив, как быстро явь перешла в сон.

Глава 18.

Я подобрал оброненную мною книгу и положил ее в свою сумку. Вещи я не разбирал уже третий день. Поиски ведьмы затягивались. При условии, что она покинула город, чума должна была сойти на нет, но она только набирала силу и больных становилось больше в геометриеской прогрессии. Были подозрения на то, что сам епископ начинает заболевать, но он держался и старался не показывать, что ему становилось все хуже. Только Мартин отметил что у него на лбу выступали капли пота, когда тот долго говорил. Я предпочел держать свое знание о его недомоганиях при себе, и посоветовал Марти делать так же, если не хочет раньше положенного оказаться с петлей на шее. Если горожанам станет известно о болезни епископа, на нас с Мартином насядут еще плотнее, и жители начнут видеть ведьму в любой безобидной девушке. Этого нельзя было допустить, тем более что подобные случаи уже бывали.

– Что сегодня будем делать? Снова бродить по улицам и опрашивать? – В дверях моей кельи, дожидаясь, стоял Мартин.

Оттеснив его с порога, в келью заглянул Нэд, одетый как стражник крепости.

– Там это, – он тяжело вздохнул, пытаясь отдышаться от быстрого бега в тяжелых доспехах, и продолжил, – городские привели ведьму, говорят она самая. Вам бы глянуть на нее.

Я вздохнул. Кажется мои опасения начинали подтверждаться.

– Сейчас выйдем. Предупреди, чтобы не прикасались к ней. Она может быть опасна.

Стражник убежал так же быстро, как прибежал, мы слышали его быстрые шаги по лестнице. Мартин с прищуром глядел на меня.

– Чем опасна, если ее связали уже?

– Я боюсь, чтобы горожане не причинили вред женщине, которая может быть невиновна вовсе. Пусть луше они ее бояться, чем начнут расправу.

Мартин кивнул и поторопился вслед за стражником.

Я поднялся несколькими минутами позднее. Прихватил книгу, которой при случае можно было заехать кому-нибудь в голове и сунул в сапог свой кинжал из серебра, мой неизменный спутник.

Во дворе толпилось не меньше дюжины людей. Некоторые из них выглядели тяжело больными, другие со здоровым румянцем на щеках и горящими глазами. Когда я вышел, толпа чуть расступилась, явив мне кружочек, посреди которого сидела на коленях девушка лет пятнадцати со связанными за спиной руками. Она поскуливала, плечи дрожали, платье было в нескольких местах изорвано. В первое мгновение мне показалось, что передо мной Энни, наша маленькая помощница в Нижнем квартале, но когда она подняла на меня лицо, испачканое слезами вперемешку с кровью и грязью, я понял, что ошибся. Видно было, что ее тащили на суд безо всякой жалости, возможно волоком, когда она спотыкалась и падала. Рот был заткнут кляпом, простолюдины боялись, что ведьма может наслать на них порчу просто открыв рот и сказав что-то. Отругать местных стоило, но было скорее всего бесполезной тратой времени, поэтому я подошел к девушке ближе, попросил немного отойти всех в сторону. Люди проигнорировали, тогла я просто склонился над девочкой и вынул кляп.

Толпа мгновенно отринула. Я чуть заметно улыбнулся.

– Как тебя зовут?

Она подняла на меня зареванное лицо

– Лори. Лорейн Керли, я дочь Клайва Керли, портного.

– Так ты местная. Где живешь?

– В нижнем квартале, с самого рождения.

Я развязал ей руки, в это время толпа загудела и отодвинулась еще на добрых пару метров. Мне необходимо было рассмотреть ее руки, ноги и спину на предмет знаков, которыми дьявол метит своих слуг, и не было дела до недовольства ведомой толпы.

Руки девушки были чисты, как и ноги. Я попросил ее приподнять платье, отвернув от толпы любопытных зевак. Спина тоже была чиста, как и шея. Мелкие белые зубы и ясные голубые глаза, все еще влажные от слез. Мне стало интересно, отчего люди решили, что девушка ведьма. Скорее всего ее знали с детства. Город не так уж и велик, все тут знакомы. Так почему выбор пал на нее?

– Кто же заметил девушку в колдовстве? – Обратился я к толпе, передав Лорейн на попечение Мартина.

Вперед вышел старик, он снял шляпу и слегка поклонился.

– Я видел как она плетет косы сестре и что-то наговаривает.

– Я пела, – мелко дрожа, возразила девушка из-за моего плеча.

– Заткнись, адское отродье! – Старик замахнулся на нее шляпой, но тут же уронил руку.

– Это все? Ты подозреваешь ее в колдовстве, или уверен, что она ведьма?

– Я…

– Осторожно, старик, – опередил я его повторные обвинения. – Если окажется, что она невиновна, ты ответишь за свою ложь.

– Подозреваю. Она плела косы и нашептывала.

Старик поджал губы. Было очевидно, что для него этого было достаточно, чтобы девчонка была ведьмой.

– Кто-то еще может сказать против нее что-либо?

Тишину нарушали только всхлипывания девушки.

– А сейчас расходитесь по домам. И больше не ищите виноватых. Если у вас есть подозрения, приходите ко мне, либо докладывайте стражникам. Но не ловите ведьму сами, если хотите остаться в живых.

– Вы отпустите ее? А как же чума?

– Мы найдем того, кто наслал ее на ваш город, – ответил я. – Расходитесь. А ты, старик, дождись меня у поста стражников.

Было видно, что многим из них хотелось еще поспорить, они переглядывались, ища смельчака, готового мне возразить, но в итоге начали потихоньку расходиться.

Я обернулся. Мартин несколько брезгливо придерживал девушку за плечи. Позади него, молча ожидая приказа, стоял Нэд, наш прежний спутник, а ныне страж крепости.

– Отведи ее в подземелье. Я буду через час.

– Мы разве не отпустим ее? – Удивился Мартин.

Я покачал головой, провожая глазами стражника, бережно ведущего девочку в темницу при монастыре.

– Если отпустим сейчас. Она вернется домой и ее растерзают.

– Она не похожа на ведьму.

– Она и не ведьма. Просто девчушка, попавшая под горячую руку злобных соседей. Подержим ее у нас и отпустим. Пусть сначала все уляжется. Мне нужно поговорить с ее сестрой. Но сначала заскочу к епископу.

Мартин приподнял брови и я метнул взгляд наверх, где в окне за всем внимательно наблюдал последний.

– Как у нас дела?

– У нас дела хорошо, – ответил я. – Местные привели девушку, я убедил их, что она не ведьма, надеюсь, они успокоятся на время.

– Народ успокоится только тогда, когда ведьма будет гореть на их глазах, тебе ли не знать.

Я кивнул. Епископ был прав, но я не мог каждого, кого приводит толпа, сжигать во имя их спокойствия.

– Сегодня отправил письмо Папе Бенедикту. Лично, как ты и просил.

Епископ пожевал гуами. На лбу у него вновь появилась испарина.

– Со дня на день я слягу, я знаю. Я инквизитору не указ, но но ты не думай, что ты останешься без присмотра.

Из угла послышался смешок.

Боковым зрением я видел того, кто был в комнате и сидел тихо и не высовывался, только войдя к нему в покои. Но только сейчас понял кто он есть. Наш бывший пленник.

– Значит, ты папский пес, – сказал я.

Тот ухмыльнулся одними губами, глаза и верх головы были прикрыты капюшоном плаща.

– Если говорить о псах, то это скорее ты и твой помощник, – ответил он, намекая на вышивку на моих одеждах.

– Если Вы об этом присмотре, Торни, то он так себе, – поморщился я. – В любом случае, не путайся у меня под ногами, легат. – Я обратился к епископу, – я могу идти? Сбегать не буду, обещаю, можете отпустить пса, – я кивнул в сторону легата.

Епископ кивнул.

– Ищи усердней и тебе воздасться. – Раздался насмешливый голос из темного угла.

– Лучше уж пусть повесят, – откликнулся я, – чтобы я не видел больше всяких крыс, сродни тебе, – и вышел из покоев епископа.

На улице дышалось легче. Небо заволокли тучи каркающих тварей, но их ряды сегодня были поредевшие, нежели днем ранее. Надвигалась гроза и вороны боялись ее не меньше людей. Запах дождя и озона пропитывал воздух. Я вздохнул полной грудью и направился к ожидающему меня старику. Необходимо было опросить сестру Лорейн.

Старик, более жалкий, чем в окружении толпы единомышленников, ожидал меня, прижимая шляпу к груди у поста стражей. Они скучающе глазели по сторонам и зевали. Он расшаркался и указал направление, хотя я уже стал довольно прилично разбираться в городе и в улицах. Позволив ему проводить себя, я заговорил о девушке, которую он привел.

– По правде сказать, я не был уверен в ее ведьмовстве, – ответил старик, сгорбившись и став еще меньше. – Но один из местных так же указывал на нее и я почти перестал сомневаться.

– Это бы один из тех, кто приходил вместе с тобой?

– Да. То есть, нет. Не совсем.

– Так да или нет?

– Мы виделись с ним утром. То есть, я как раз выходил из курятника, а он стоял у забора. Мы разговорились и он указал на нее. Лори как раз сидела на пороге своего дома с сестрой и плела ей косы. Нам обоим показалось странным, что она низко наклонилась к сестре и шепчет что-то.

– Это показалось странным тебе или все же тому, с кем ты говорил? Ты ведь знаешь эту семью давно, так? Раньше Лорейн не заплетала косы и не пела?

Старик нахмурился. Он облизнул губы, затем снова заговорил.

– Заплетала. И пела. Да.

– Так почему ты и другие привели ее?

– Потому что тот парень сказал, что она делает заговоры на сестру.

– Тот, с кем ты говорил у забора своего дома?

– Именно.

– А ее сестра больна?

– Энджи? Нет, она здорова, как и Лорейн. Отец у них умер на днях, а мать слегла, но девочки здоровы. Поэтому мы и подумали, что она.. ну…

– Подумали, как же. Вы поверили некому человеку, хотя знаете девушку давно. Кстати, кто он, этот человек, что говорил с тобой?

– Не знаю.

– Как так? – Я повернул голову к старику, но он боялся взглянуть на меня.

Мне показалось, что он был слишком сбит с толку и начал прозревать лишь сейчас, что собственноручно обвинил невиновную в том, чего она не совершала.

– Да я его впервые видел. То есть, лица его я не видел, оно было скрыто под капюшоном.

– Ты поверил человеку, которого видел впервые в жизни?

Старик молча продолжал путь, сказать было нечего.

Разговор с сестрой Лорейн ничего нового не принес. Она плакала и уверяла, что Лори каждое утро заплетает ее и поет песенку. Она даже напела мне ее. Ничего странного и подозрительного в словах песни я не нашел. Предупредив старика на будущее, отпустил его с миром и направился обратно.

По пути я вспомнил слова старика о неизвестном в капюшоне. В последние дни меня просто окружали загадочные личности. Я вспомнил о легате, вновь пожалев, что не убил его еще в лесу, где первый раз заметил его. Пусть было бы больше проблем, но отчего-то этот малый меня раздражал. И теперь, когда я знал кто он, раздражение было еще явственней. Но, спускаясь по ступеням в темницу, я решил просто отпустить ситуацию. Легат считает, что если Ватикан призвал меня к ответу, то он имеет право устраивать слежку, но придется показать шавке его истинное место.

Глава 19.

Девушка была заперта в дальней камере. Она сидела на сене и жевала какой-то фрукт, видимо отданный сердобольным стражником.

– Лорейн, – сказал я, чтобы обратить ее поникший взгляд на себя.

– Лори, – отозвалась девушка, – все зовут меня Лори.

Я кивнул.

– Расскажи мне немного о себе.

– Мистер Гэритсен знает меня, мы живем рядом. Отец помогал ему всегда, шил ему, никогда не брал с него денег. Он знает, что я не ведьма. Когда вы меня отпустите?

– Гэритсен – старик, что привел тебя? – Спросил я, поняв, что не узнал имя старика у него самого.

Из угла поднялась гора и вышла на свет.

– Гэритсон – это я, – отозвался стражник. – Лори права, я знаю ее с детства. Никогда не замечал за ней ничего… ведьмовского, если позволите. Она всегда посещает церковь, и я верю ей.

– Ведьмами не всегда рождаются. Тот старик говорил о том, что ты шептала, заплетая косу.

– Я пела. Старик глух и глуп. Чума забрала у меня двух братьев, сестру и отца, который работал портным, осталась лишь мама и младшая сестренка. Мы теперь вообще не знаем как нам жить дальше. Каждое утро я заплетаю ей косы и пою, чтобы она не унывала.

– Что это за песня? – Спросил я, чтобы сравнить слова Лори со словами ее младшей сетры, Энджи. – Напой мне слова.

– Чтобы вы меня сожгли на костре?

– Нет. Я жду.

Она немного подумала и запела, тихо и мелодично. То же самое пела мне Энджела Керли, только немного коверкала слова. Когда она закончила, я поинтересовался кто научил ее ей.

– Моя бабушка родилась на севере королевства, они с дедом и тремя детьми приехали сюда давно. Она и научила песне, это колыбельная, она пела нам перед сном. – Девушка задрала подбородок и спросила снова, – когда меня отпустят?

– Твоя бабушка была из еретиков?

– Я не отвечаю за грехи моей бабули. Она приняла веру, когда в город пришли богословы. И я не ведьма. Вы проверили, на мне нет знаков.

– Это знаем ты и я. Но те, кто привел тебя сюда, могут не согласится даже с моим мнением. Тебя завтра же поволокут на костер, а самосуд я не допущу. И приставить к тебе стражника тоже не могу, только не в такое неспокойное для города время. Поэтому самое лучшее, что можно придумать на сегодняшний день – оставить тебя здесь под охраной.

– Но я хочу к сестре. И маме. Она больна, и о сестре некому позаботиться.

– А жить ты хочешь? Ради сестры хотя бы?

Девушка понурилась. Она вертела в руках яблоко и молчала.

– Расскажи еще о своей бабушке. Ты хорошо ее помнишь?

Лори покачала головой.

– Все, что я помню, несколько историй, которые она рассказывала да эту вот песню. И если я пою ее сестре, это вовсе не значит, что я ведьма или иноверец. Это всего лишь память, все, что осталось от бабушки, которая давно умерла.

– От чего она умерла? Ты не помнишь, чтобы к ней ходили местные за травами или снадобьями?

Девушка вновь вскинула подбородок.

– Моя бабушка не занималась ничем таким, она пасла коз и продавала молоко, если были излишки, – обида в ее голосе была смешана с вызовом. – И умерла она в глубокой старости, от болезни, долго кашляла, но так и не выздоровела. Врач говорил, что он воспаления, которое она не смогла побороть.

Девушка была совершенно обычным ребенком и я не мог представить, почему сосед поверил неизвестному. Возможно причиной стала болезнь города, которая никого не оставила равнодушным и каждый хотел выделиться, найдя ведьму самолично. Мне хотелось еще расспросить старика, вытащить у него мелкие детали о том человеке, с которым он разговаривал этим утром, но я сомневался, сможет ли он вспомнить детали.

– А какие истории? – Вновь спросил я у Лорейн. – Можешь вспомнить хоть одну?

– Все они были о всяких страшных и не очень существах из лесов. О домовых, что живут под порогом. Когда мы жили на севере, бабуля даже молоко им ставила на ночь. Говорила, так их задабривают.

Я нахмурился. Лори, заметив мою реакцию, смутилась, видимо решив, что зря так разоткровенничалась. Он меня скорее заинтересовали ее рассказы. Все это были лишь мифы, о которых я тоже в детстве слышал.

– Я тоже с севера, но о домовых слышу впервые.

– Так рассказывала бабуля, сама я их ни разу не видела.

Шум с улицы проник эхом в подземелье. Мы втроем вскинули голову. Стражник поднялся, девушка забилась в угол, я просто сидел, прислушиваясь.

– Что там снова?

– Пойди проверь, в чем проблема, – сказал я ему.

Гэритсен кивнул.

Он вернулся быстрее, чем я ожидал от такой невероятной массы тела.

– Пришел горожанин, говорит, видел ведьму, ту самую, что вчера гуляла по рыночной площади.

Глава 20.

Яра оказалась в том же квартале, но уже на другой улочке. Она не без труда узнала дома. Вокруг было пустынно. Голоса слышались откуда-то издали, ближе кричал петух и кто-то копал землю.

Она сделал пару несмелых шагов в сторону голосов, но уперлась в тупик между домами. Домишки были бедны и стары, словно готовились к сносу. Заборы почти отсутствовали, поэтому Яра огляделась по сторонам и перелезла через кривой частокол, надеясь не разодрать ноги и не завалить его окончательно. Узкая дорожка между домами вывела ее на другую улицу. Она сразу поняла, что это та самая рыночная площадь. Сейчас она была пуста, как будто и не день на дворе, а глубокая ночь. Крики сверху привлекли ее внимание и она задрала голову. Стая черных птиц кружила на достаточной высоте над городом. Такое Яра видела впервые. Небо заволокло тучами, вот-вот должен был начаться дождь. Она сняла куртку, которую надела перед сном, чтобы не упариться. Где бы она не была, тут время года сильно отличалось и было больше похоже на позднюю осень.

Она свернула куртку и сунула ее под мышку.

Неожиданно ей стало некомфортно. Она подняла глаза и встретилась взглядом с изможденного вида парнем. От его пристального, почти хищного взгляда ей стало не по себе. Чувство «дежа вю», с неприятным осадком, словно он уже смотрел на нее так когда-то раньше, быть может в другой жизни, пронеслось где-то в памяти. Не выдержав отдающий болезненным жаром взгляд, она опустила глаза на мальчишку рядом с ним. Тот так же не отрываясь смотрел на нее, в его взгляде сквозила не ненависть и отвращение, а испуг, такой дикий, что Яра непроизвольно отшатнулась. Наверное такой взгляд видел Саша перед собой каждый раз перед тем, как ударить ее. Но она вовсе не хотела внушать страх. Яра сделал пару шагов назад, ища пути отхода, но тут пацан внезапно открыл рот и завыл словно сирена.

Она опустила глаза на свою одежду и с ужасом поняла, что именно напугало пацана: она была в свитере красного цвета, синих джинсах и унтах, мягких, с толстым слоем меха внутри. Вся ее одежда настолько сильно отличалась от одежд местных, что было вовсе неудивительна реакция как мальчишки, так и болезненного вида парня.

На его крик почти сразу начала собираться толпа. К ней никто не приближался, они перешептывались, крестились. Яра за шумом не могла расслышать их разговоров, превратившихся в монотонный гул, словно она оказалась внутри пчелиного улья, но одно слово уловила довольно четко.

Ведьма.

Кто бы мог подумать, что ее могли принять за ведьму, но настроение толпы и ее быстрый рост начинали пугать девушку. Яра развернулась, чтобы ретироваться подальше от площади и спрятаться от теперь уже пугающих ее людей, но, к своему ужасу, поняла, что отход ей напрочь заблокировал той же толпой. Они не приближались к ней, но и выпускать из круга точно не собирались.

Она зажмурилась, надеясь проснуться от кошмара. Досчитала до десяти, прикусила губу и ущипнула себя за ухо, довольно ощутимо, но, когда открыла глаза, она все еще была среди площади, зажатая кольцом людей, настроенных не самым дружелюбным образом.

Но она знала, что от сильной боли человек просыпается, как и от позывов посетить туалет, поэтому она с еще большей силой ущипнула себя за кожу на внутренней части плеча, боль запульсировала в руке, затем перекочевала ниже, и затерялась неприятным ощущением в районе пупка.

Яра подскочила с криком в своей машине. Дыхание было сбитое, но она почти обрадовалась, что находится здесь и сейчас: в бегах на окраине города, а не посреди злобной толпы.

Несколько минут она сидела укачивая себя, пытась согреться и унять дрожь.

Как бы там ни было, а надо было прекращать подобные путешествия во сне. Вот только каким образом, если от нее это совсем не зависело. Яра успокоилась и приняла самое простое решение. Оно не могло спасти ее от снов подобного рода, но хотя бы не подвергало ее опасности как сейчас. Она вытащила из чемодана платье, полученное от девочки из сна – Энни, Яра вспомнила ее имя, напялила его поверх своей одежды и укуталась в одеяло.

Теперь если ее снова перекинет в непонятную ей вселенную ведьм и кричащих дам в странных одеждах и колпаках на голове, она хотя бы не привлечет к себе внимания и будет как все.

С этими мыслями она провалилась в сон.

Глава 21.

По дороге к прощади мальчишка не замолкал. Он уверял, что ее все видели, описать ее никто не смог из-за ее чудной одежды, но это точно была ведьма.

– Тот парень сказал, что мы должны обо всем вам сообщать, и ни в коем случае не ловить ее сами, ведь она может наслать и на нас болезни. Но она так быстро исчезла, что все ахнули! Вот она была, и вот ее уже нет! Такое возможно? Разве ведьмы так могут?

Мальчишка задрал голову, чтобы видеть мое лицо, и ждал ответа.

– Я полагаю никто из нас не может знать всех возможностей ведьм. Мы лишь предполагаем, что знаем на что они способны. Вы поступили правильно, что не стали ее ловить собственными силами.

– Ну, – мальчонка замялся.

– Говори.

– Мы ее окружили, думали, что она никуда уже не денется. Мне наказали бежать за вами и тут она пропала. Как такое возможно? Она стала невидимкой?

– Выясним, – коротко ответил я, сам не совсем понимая, как та могла исчезнуть. То, что ведьмы и прочая нечисть довольно шустрая, мне было известно, но чтобы они пропадали в мгновение ока – это что-то новое. Я, наконец, начал осознавать, что столкнулся на этот раз с очень сильным противником. И буду ли в состоянии поймать и осудить такую как она – большой вопрос.

– Ты говорил о парне, который был на площади, описать его сможешь?

– Я его там видел уже не первый раз, он очень худой, думаю, он сильно голоден.

Снова он, промелькнула у меня мысль, но тут же растворилась перед гораздо более насущной.

Площать шумела. Наверное, за последние несколько дней столько людей на ней не собиралось, как в это утро. Город словно ожил, и если не прислушиваться к крикам ворон высоко в небе, то можно было решить, что все тут хорошо и нет никакой заразы, а на площади ругаются торгаши, как они делают это всегда и при любой погоде.

Кстати, о погоде. Я поднял глаза на небо. Если этой ночью не пойдет дождь, то я просто безглазый и безумный. Тучи опустились очень низко, и если бы не гам на площади, я наверное мог бы услышать гром вдалеке. Это напомнило мне последний день в Предлесье, когда мы предали светскому суду помощника мельника. Ливень обещал быть таким же, если не хуже. Дожди продолжались уже не первый месяц, и хотелось, чтобы они поскорее закончились, сменившись весенним теплом. Зимы, как таковой, в этих местах не было, просто осень продолжалась до самого наступления апреля, когда, наконец, все расцветало и ночевки под открытым небом были приятными, почти как летом. Промозглая погода не очень приободряла в пути, а мокрые одежды грозили лихорадкой и смертью. Буду ли я еще жив, когда наступит весна, был тот еще вопрос, но я решил отложить его, пока не разберусь с ведьмой, поселившейся в Западном Уделе.

Передо мной расступилась толпа, как это было всегда, словно я был неприкасаемым. Я уставился на парня, который затеял всю эту шумиху. Он снова сидел там же, откуда я его прогнал накануне. Глядя на меня снизу вверх исподлобья, он размышлял, уходить ему, или начать говорить, пока я молча взирал на него, решая как и он, как с ним поступить на этот раз. Мне показалось, что прошедшие сутки отразились на нем так, словно прошло никак не меньше десяти лет: капюшон прикрывал его макушку, но я заметил седые волосы, выглядывающие из-под капюшона. По моим меркам, ему должно было быть не больше двадцати лет, несмотря на старческие глубоко посаженные глаза и сеть морщин по лицу. Парень выглядел странно, и довольно подозрительно. Будь на моем месте Мартин, он сразу бы решил, что тот прокаженный и побоялся стоять с ним рядом. Я же сделал еще пару шагов, чтобы приблизиться и присел на корточки, чтобы заглянуть ему в лицо.

– Снова ты. Кажется, я предупреждал тебя накануне, чтобы ты покинул площадь.

– Позвольте, я его подниму за шкирку, чтобы Вы не кланялись тут перед ним, – позади меня появилась высоченная фигура Гэритсена. Я и не заметил, как он последовал на площадь за мной.

– Не стоит, Гэритсен. Он болен.

Парень подался ближе ко мне, капюшон чуть приспустился, открыв высокий лоб в окружении редких, наполовину седых волос. Он начал говорить, меня обдало запахом гниющего мяса, но я не стал отстраняться.

– Мы все были свидетелями ее появления и исчезновения, – голос парня звучал молодо и звонко, и совсем не походил на голос старца. – Это была она. Ведьма.

– Ты хорошо рассмотрел ее?

Он кивнул.

– У нее темные волосы, карие глаза, ростом ниже меня, пожалуй как раз с того пацана. И она так смотрела на меня… я даже испугался. Она на всех нас так смотрела…

– Мороз по коже, он прав! – Крикнул кто-то из стоящих неподалеку от меня. – Мы все напуганы были, а то бы поймали ее!

Я взглянул снова на парня и понял, что никакого испуга у того конечно же не было. Это немного удивило, это была загадка. Ведьм боятся, от них держаться подальше. На них не смотрят, и потому не запоминают их внешности.

Все это описание могда подойти как минимум к пяти-шести женщинам на площади, но я знал о ком говорит старик. Ее я никогда не забуду, и я был уверен, что это именно она. Она избежала сожжения в тот раз, она же пропала посреди улицы на глазах у десятка горожан. Кто же она такая в самом деле? Не она ли устроила пожар в городе, после неудачного аутодафе?

Этот вопрос я решил оставить на то время, когда она окажется в моих руках, закованная в кандалы и лучше пристегнутая за ноги и за руки к железному стулу в подземелье. Один такой я там видел там, и ждал удобного случая воспользоваться им. С ним она далеко не убежит, а железные запоры не позволят ей даже пошевельнуться.

Она дважды появлялась на площади, поэтому вывод для меня был очевиден, дождь не дождь, но этой ночью ни мне, ни Мартину не спать в теплой кровати.

– Все расходимся по домам. Еще раз увижу, как собираетесь толпой, окажетесь в одной камере с ведьмой. А ты, – я поднялся на ноги, отряхнув рясу в районе колен, глядя на парня, который нагло смотрел мне прямо в глаза, – эту ночь проведешь за решеткой в темнице. Гэритсен, отведи его.