Текст книги "Лягушачий король"

Ирина Михайловна поняла его.

– Сохраню вашу тайну, можете не тревожиться. Значит, частный детектив! Да, что-то такое в вас определенно есть…

Сергея терзало любопытство, как она поняла, что он не тот, за кого себя выдает. Но у него оставалось все меньше времени на расспросы.

– Что еще вы можете сказать о Богуне, Ирина Михайловна?

– Скользкий он, – не задумываясь, отозвалась она. – Сейчас таких называют мутными. Что-то в нем есть неуловимо сомнительное. Я бы посоветовала вашим нанимателям держаться от него подальше.

Сергей кивнул. Это совпадало с его впечатлениями.

– Можете вспомнить, с кем из водителей он тесно общался?

– Ну, с Петрищенко и Каракуровым, надо думать, потому что они были его сменщиками на каких-то рейсах. А вообще я вам тут, к сожалению, ничем не могу помочь. Вам нужен свой человек среди водителей.

– Кудасов сгодится?

Она скривилась.

– Выбора-то у вас все равно нет. Но лучше попросите Кудасова представить вас Ибрагиму. Это прозвище. Ибрагим наших водил знает изнутри и пользуется у них большим уважением. К вам совершенно по-другому отнесутся, если вы придете с расспросами по его, так сказать, рекомендации.

В дверях Сергей, не выдержав, обернулся.

– Как вы поняли, что я не начальник службы безопасности? Я считал, что стопроцентно попадаю в образ.

– Вы идеально вписываетесь в образ, – заверила она. – Но я не верю в начальников, которые приехали бы лично, чтобы убедиться в пригодности будущего сотрудника.

– Будь я безопасником, точно приехал бы, – пробормотал уязвленный Сергей.

– Вот поэтому-то вы – не он, – непонятно ответила Ирина Михайловна.

Поговорить с бывшей девушкой Богуна Сергею не удалось: она отпросилась с обеда. Он решил, что второго свидетеля не упустит.

– Мне нужен Ибрагим, – без экивоков сказал он Кудасову.

– Я вас отведу… – начал тот.

– Нет, давайте сделаем по-другому. Вызовите его к себе и представьте меня. Чтобы я спустился к водителям в его компании.

Ибрагим оказался щуплым смуглым человеком без возраста. Поговорив с ним пару минут, Сергей решил, что тому не меньше шестидесяти. Он знал этот типаж жилистых, сноровистых мужичков с хитрым взглядом, притворяющихся простаками. Ибрагим, вызванный к начальству, держался спокойно, то и дело сверкал белозубой улыбкой, словно цыган, отвлекающий блеском фальшивого золота внимание покупателя, которому предстоит быть облапошенным. На словах «начальник службы безопасности» в темных сливовых глазах что-то мелькнуло.

– Так, короче, – сказал Бабкин, едва они вышли в коридор, оставив Кудасова за дверью. – Ты человек бывалый, я тебе эту пургу насчет инкассации гнать не буду.

Ибрагим спокойно ждал, не говоря ни слова.

– Дело у меня простое: шеф мой ищет частного шофера. Чтобы возил его семью, в смысле – жену, детей… В основном жену, конечно. Ну, и не только.

– Любовницу, – понятливо кивнул Ибрагим.

– Как можно! – сказал Бабкин таким тоном, что оба заржали.

Они присели на подоконник, и Сергей немедленно рассказал в красках историю о том, как предыдущий шофер додумался шантажировать его шефа, угрожая сообщить жене о любовнице и даже приложить фотографии юной красавицы в мехах и бриллиантах на заднем сиденье их «Мерседеса».

Как ни странно, история была правдивой. Этот клиент явился к ним с Илюшиным месяц назад, умоляя любыми способами спасти его от шантажиста. Когда выяснили подробности, оказалось, что бизнес несчастного целиком зависит от благосклонности тестя, человека чрезвычайно богатого, обожающего единственную дочь.

Бабкин и Илюшин никогда не позволяли себе критиковать позицию клиента, какой бы шаткой она ни была. Но тут Сергей не удержался.

– Ну, мужик, ты даешь… – сказал он, поняв, в каком бутерброде оказался тот из-за своей любвеобильности.

Бедняга так и подскочил.

– Вы бы ее видели!

Он вытащил трясущимися руками телефон и показал фотографию любовницы.

Бабкин сказал: «Ого!» Илюшин сказал: «Надеюсь, телефон запаролен?»

Владелец залился краской и залепетал, что, кроме него, никто больше… он контролирует… всегда с собой…

Сергей тяжело вздохнул. Вот же привел Бог лопуха!

Персональный водитель лопуха был уволен им за пьянство. Но неделю спустя выдвинул несколько требований и грозил бывшему шефу разоблачением.

– Требовал гору денег, – флегматично пересказал Бабкин Ибрагиму. – Как по мне, дешевле закопать. В общем, шеф теперь на воду дует.

– Как разрулили-то? – поинтересовался Ибрагим и подмигнул: – Или вправду закопали?

– Обижаешь. Если человек сам себя под петлю подводит, кто я такой, чтобы ему мешать?

Они с Илюшиным проинструктировали клиента, и уже на следующий день у них в руках оказалась запись разговора с шантажистом. Бабкин встретился с водителем и обрисовал тому перспективы уголовного дела. На том шантаж и закончился.

Обезумевший от счастья клиент клялся в вечной благодарности. А на прощанье с гордостью показал запароленный телефон. Пароль был «1-2-3».

– Гриша выходил на смену с Петрищенко и Каракуровым, – говорил Ибрагим, пока они спускались со второго этажа. – Но пару раз всего, может, три. Они оба сейчас тут. Я тебя ребятам представлю, а дальше ты уж сам.

Бабкину только это и требовалось.

Однако его радость оказалась преждевременна. В «Ленинграде» было многолюдно, нормального разговора с водителями не получалось. В конце концов, посмотрев на часы, Сергей спросил, где тут кормят рабочий народ и не собираются ли его новые знакомые пообедать.

Вместе с прибившимися к ним еще тремя водителями, которые помнили Богуна, они переместились в столовую.

За обедом он узнал немногое. Григория характеризовали как дельного парня, хорошего сменщика… ну, малость себе на уме, но это по нынешним временам не грех, как выразился рябой парень по фамилии Петрищенко. Бабкина охотно развлекли байками из жизни водителей. В целом у Бабкина создалось впечатление, что Богун, несмотря на хорошие отношения со всеми, был этим людям совершенно неизвестен.

Для проверки он задал несколько уточняющих вопросов. Где Григорий жил? С кем встречался? Как проводил свободное время? Выпивал? Лишь на последний вопрос его собеседники дружно покачали головами: не пил, это точно. Да и курить-то бросил.

Об этом Бабкин знал и без них.

Осознанно или нет, Григорий создавал у коллег иллюзию рубахи-парня, живущего с душой нараспашку. Но ни один из них не бывал в его квартире и не мог сказать, в каком районе тот живет.

Во время обеда Сергей заметил сидевшего наискось от них полноватого мужчину средних лет в рубахе с пятнами пота. Тот старательно прислушивался, притворяясь, что занят телефоном.

– Вася, это кто? – тихо спросил он у Петрищенко.

– Где? А, это Глеб Федоренко из Казани.

– Он ездил с Богуном?

– Навскидку не скажу… Вроде нет. Ты спроси у него, он мужик вменяемый.

Бабкин поблагодарил за содержательную беседу. И подсел к Федоренко, не забыв захватить со своего стола компот с булочкой.

Здесь его ждал сюрприз.

– Не знаю я никакого Богуна, – огрызнулся Федоренко в ответ на приветственную реплику Сергея.

Бабкин крайне редко сталкивался с хамством. Он не то чтобы опешил, но заинтересовался.

– Ты вроде был в «Ленинграде», когда Ибрагим меня представлял, – заметил он. – Да и парни говорят, что ты с Григорием знаком…

– Ну, знаком. – Федоренко пошел на попятный. – И что с того?

Бабкин пригляделся к нему. Пятна все шире расползались по рубахе. Если их появление можно было списать на горячий борщ, как и бисеринки пота над губой, то посеревшая кожа в эту картину не вписывалась.

То, что он сначала принял за грубость, было страхом.

– Все, что ты скажешь, останется между нами, – предупредил он. Прощально махнул рукой водителям, уходившим из столовой, и снова повернулся к мужчине. Теперь у Сергея не оставалось сомнений, что тот напуган до полусмерти.

– Чего еще… нечего мне говорить…

Бабкин оценил положение дел и вытащил из кармана пятитысячную купюру. «Как-то рано я перешел к подкупу», – сокрушенно подумал он.

Глеб помотал головой.

– Пойду я… – пробормотал он.

– Он тебе чем-то угрожал? – тихо спросил Сергей. – Глеб! Что тебе говорил Богун?

Но Федоренко, наконец, собрался с силами и поднялся. Всклокоченные волосы стояли дыбом над потным лбом.

– Ничего он мне… Я с тобой вовсе не… Ничего не было, понял?

Он торопливо ушел. Возле тарелки недоеденного борща осталась лежать пятитысячная купюра.

– Хорошо же сидели! – проворчал Сергей.

Он допил свой компот, с аппетитом сжевал булочку и стал размышлять, как ему раздобыть адрес или хотя бы телефон Инны Даладзе, бывшей подруги Богуна.

На следующее утро Бабкин топтался возле офиса «Агро-света» с восьми утра. Рабочий день офисных сотрудников начинался в девять, но он не хотел пропустить Инну.

Накануне он узнал ее телефон у одного из водителей. Однако разговор с девушкой его обескуражил.

«Мы общались в офисе, – нервно сказала Инна. – Мне больше нечего добавить».

Повесила трубку, а когда Сергей пытался перезвонить, занесла его телефон в черный список.

«Ну, имеет право», – подумал Бабкин. Но все равно обидно. Он успел вжиться в роль начальника отдела службы безопасности, не привыкшего к отказам.

К тому же снова пришлось надевать пиджак. Это уже ни в какие ворота не лезло.

Инна Даладзе появилась в половине девятого. «По крайней мере, есть время для разговора», – подумал Сергей, выступая ей навстречу.

Его появление заставило ее оцепенеть. Какую-то секунду он был уверен, что она метнется прочь от него, не разбирая дороги, и приготовился ловить ее возле проезжей части. В темных глазах девушки мелькнула паника.

– Инна, здравствуйте, простите, что напугал. – Он стоял неподвижно. Не преграждал дорогу, а держался чуть в стороне. – Мне неприятно вам навязываться. Но, пожалуйста, поговорите со мной десять минут.

– Нет, я опаздываю!

Он бросил взгляд на часы.

– Я не могу с вами говорить! – Она сунула руки в карманы короткого плаща.

В принципе, у нее ведь и баллончик там может оказаться, размышлял Бабкин. Что за невезение! Будь здесь Илюшин, уже выпытал бы все, что надо, и никто бы ему перцовым газом в харю не брызгал…

– Инна, кого вы боитесь?

Она быстро двинулась с места, почти бегом миновала площадку, на которой стоял Сергей, и скрылась за проходной. Охранник одарил сыщика свирепым взглядом и даже привстал, рассматривая его сквозь стекло.

Сергей пошел к ближайшей скамейке.

Второй раз он увидел Инну в обеденный перерыв. Отделившись от группы женщин, она подошла к нему сама.

– Слушайте, я не буду с вами обсуждать Гришу, что хотите со мной делайте, просто не буду, вы не имеете права меня преследовать, я полицию вызову, – скороговоркой проговорила она.

– Почему? – спросил Сергей. – На один-единственный вопрос ответьте мне, и больше вы меня не увидите. Почему не будете обсуждать бывшего парня? Я всего лишь пытаюсь понять, можно ли нанять его водителем для моего шефа. Я человек подневольный, с меня башку снимут, если что!

Она колебалась. Для правдоподобности образа Бабкин ссутулился и втянул голову в плечи.

Инна сделала шаг вперед и остановилась перед сыщиком. Губы у нее дрожали.

– Если я вам хоть слово скажу, Григорий меня убьет, – шепнула она. – Он предупредил, чтобы я ни с кем его не обсуждала. Пожалуйста, оставьте меня в покое! Прошу вас!

Бабкин смотрел вслед фигурке в зеленом плаще и думал, что придется отпрашиваться у Макара на три дня для поездки в Казань, на предыдущее место работы Богуна.

То-то Илюшин спляшет на его костях!

Глава 8
Песни ангелов Московской области

«Он поднимался по лестнице, считая пепельницы на подоконниках. Одна, вторая, третья, четвертая… В этом доме были обжитые подоконники. Ему это нравилось.

Из-за двери доносился радостный голос ведущей, рассказывающей о самом высоком в мире небоскребе. “Восемьсот двадцать восемь метров!” – ликовала она.

Он подумал, что вещи ползут вширь и ввысь. Обнаглевший человек вонзил в задницу небесам иглу небоскреба. Не глупо ли полагать, что небеса не отзовутся возмущенным ревом?

Он дважды утопил кнопку звонка цвета слоновой кости. Время портит человека, но облагораживает вещи. Не все. Не всегда. От ширпотреба остаются ошметки. Но то, что сделано на совесть, сохранит в себе дух создателя.

Старуха, открывшая дверь, чуть не кинулась ему на шею.

Он оказался в царстве стекла и хрусталя. Снежная королева, поселившаяся в сталинке, обустроила свое укрытие, наполняя его напоминаниями об оставленном ею замке снега, льда и северного сияния. Зеркала, флаконы, бокалы, сервизы – чешское, советское, умытое, сверкающее на утреннем солнце, радужными всплесками озаряющее серванты и шкафы.

Старуха вернулась. Он понял, что сейчас случится то, ради чего он пришел сюда, считая пепельницы на этажах.

И точно: смерть взорвала ее, будто яйцо в микроволновке. Он боролся со смертью, принявшей чужую личину, и взлетающие осколки хрусталя пели звонкую песнь его победы».

Сергей, прочитав отрывок, пожал плечами и сказал, что если верить этой сцене, перед ними буквальное описание того, как человеку размозжили голову, а затем принялись крушить мебель.

Макар отложил в сторону страницу с первым убийством и вернулся к третьему.

Теперь ему бросилось в глаза то, чего он не заметил при первом прочтении: эти сцены были написаны по-разному. Казалось, Юренцов к концу книги начал сходить с ума.

Макар без труда выяснил адрес несчастного фантаста. Часы показывали три, когда он спускался в подвальное помещение, где на покосившейся табличке справа от двери было выбито «Участковый пункт полиции».

За полминуты он нашел того, кто ему требовался.

– Игорь Сергеевич?

Молодой, коротко стриженный парень с простоватым лицом поднял голову, оторвавшись от бумаг, которые он старательно заполнял.

– Он самый.

Илюшин представился и показал документы. Он раздумывал, соврать ли, что его наняли родственники убитого, или прибегнуть к спасительной уклончивой формулировке, но участковый, помрачнев, спросил:

– Это из-за Юренцова?

И Макар понял, что врать не придется.

– Олег был у вас?

Участковый страдальчески сморщился и потер лоб.

– Приходил, да… Вы меня извините, все остальное – не по моей части. Этим занимается…

– Я знаю, кто этим занимается, – сказал Макар. – Меня интересует то, что он изложил вам. Игорь Сергеевич, расскажите мне, пожалуйста, о его визите.

– Потапенко, ты обедать идешь? – крикнули от дверей.

– Да какой обед… – пробормотал тот и повысил голос: – Нет, не иду!

Илюшин тотчас заметил, что рядом есть кафе, где можно спокойно посидеть, если Игорь Сергеевич согласится выделить на это полчаса.

– Безграничная благодарность за любую информацию, – добавил он, рассматривая парня. – В разумных пределах.

К его изумлению, Потапенко густо покраснел. Он неловко выбрался из-за своего рабочего места, и, встав в полный рост, оказался толстоватым увальнем на голову выше Илюшина.

– Не за что тут благодарить, – пробормотал он, отводя глаза. – Я, если чем смогу… Подождите минутку…

Он убрал бумаги, пошел за Илюшиным к двери. В последний момент вернулся и сунул в карман телефон.

Выбор места для обеда Макар оставил за своим новым знакомцем. Потапенко отвел его в пустующее кафе на соседней улице. Белые пластиковые столы и стулья, занавески в горох. Макар оценил его скромность, учитывая, что за углом находилось заведение итальянской кухни. Сам бы он отправился к итальянцам, но предлагать это не стал: собеседник должен находиться в привычной обстановке.

Они уселись возле окна. За окном на трамвайной остановке толпились люди.

– Офисы вокруг, – неожиданно подал голос Потапенко, всю дорогу молчавший. – В два здесь не протолкнуться. А потом как-то потише.

Принесли суп. Потапенко принялся есть с тем же детским и самоуглубленным лицом, с которым заполнял документы. Ложка ожесточенно ныряла в гущу, будто лопата в землю.

Макар по собственной воле не притронулся бы к этому вареву с квашеной капустой. Он попробовал содержимое тарелки и мысленно понадеялся, что не отравится.

– Когда к вам приходил Юренцов? – спросил он.

Участковый помолчал, вспоминая.

– Месяца два, наверное, назад… Может, три. Или чуть больше. Точнее могу у себя посмотреть.

– Что он хотел?

– Елки-палки, не понял я, что он хотел, – с неожиданным раздражением бухнул Потапенко.

– Почему?

– Ну, у него разговор такой… Черта с два его поймешь.

– Он заикался?

– Да если бы только заикался! Я думал, психоперевозку придется вызывать…

Шаг за шагом Макар вытянул из участкового, что произошло.

Олег Юренцов ввалился в подвал, подвернув ногу на ступеньках. Он был чудовищно возбужден, от него плохо пахло, он твердил об убийствах в какой-то книге… Но больше ничего понять было нельзя.

– Я подумал, у человека обострение, – признался Потапенко. – И, это… весна, что ли, была. У нас весной всегда психов полно. Хотя осенью больше. Да и зимой как-то… Не жалуемся, короче, на их отсутствие.

Юренцов настаивал, чтобы участковый немедленно проследовал за ним и нашел убийцу, которого ему отказались выдавать в издательстве. Это казалось бредом и паранойей. Юренцов требовал помощи. Он хватал Потапенко за рукав, принимался плакать, упоминал мертвую девушку, которую нашел на асфальте, но когда участковый пытался вызнать подробности и понять, как давно это произошло, Юренцов гневно замахал на него руками и закричал, что это не имеет никакого значения, даже если все сроки давности вышли.

– Он сначала так бессвязно выкрикивал… Вроде чушь на чуши… А потом бац – сроки давности! Но это все… ну, короче… как бред, короче, выглядело!

Илюшин сообразил: парень пытается оправдаться перед ним.

– У Юренцова были сложности с общением, – осторожно заметил он.

– Да уж я заметил! Наши решили, он щас бросаться начнет. Они его, типа, успокаивать начали… Только хуже вышло. Но Юренцов, он как бы только снаружи агрессировал, понимаете? А внутри это не на меня было направлено, а на кого-то другого. Я, когда это понял, махнул нашим, чтобы оставили его в покое. Типа, шизик безобидный, выговорится – и лады. А он все про девушку талдычит. Что ее возле машины зарезали. – Он поднял на Илюшина глаза и спросил: – Реально, что ли, зарезали?

– Вы его спровадили в конце концов?

– Ну, как спровадил… Я ему сказал, куда идти, чего написать…

Илюшин встрепенулся. Он был уверен, что от Юренцова, впавшего в аффект, участковый постарался как можно скорее избавиться.

– В смысле – написать?

– Ну, заявление. Объяснил ему, где дежурная часть, сказал, что нужно обязательно в письменной форме… В принципе, говорю, вы можете и у меня оставить, я как бы обязан… Но он дальше слушать не стал, схватил бумажку с адресом и убежал. А я потом к нему заходил…

– Вы к нему ходили? – недоверчиво переспросил Макар.

Потапенко замялся.

– Вроде как проверить… Ну там, родственников предупредить, что он бегает и про убийства рассказывает…

Илюшин склонил голову, внимательнее рассматривая парня. Не всякий участковый пойдет проверять, как обстоят дела с родней какого-то психа.

– А он, оказывается, один жил. Открыл мне… Не кричал больше, нормально поговорили. Я прямо удивился! Ну он волновался, конечно… Поблагодарил меня. Заявление, говорит, написал, отдал… Только не с первого раза у него приняли. Сначала велели ждать на проходной, вроде как нужно со следователем переговорить, прежде чем заявлять о преступлении…

– Пытались отфутболить, – понимающе кивнул Макар.

Обычная история: сидите здесь, ждите следователя, извините, его сегодня уже не будет, можете прийти завтра, если хотите… Назавтра вернется в лучшем случае один из десяти.

– Пытались, – уныло согласился Потапенко. – Ну, а чего тут, если явно псих…

– Не думаю, что он был психом, – ровно сказал Илюшин.

– Я, блин, уже догадался! – После недолгого молчания участковый продолжил спокойнее: – Короче, Юренцов второй раз пришел в дежурку, заставил их принять заявление. Молодец, чо. Я ему сказал, чтобы обращался, если помощь нужна. Он заикался сильно, конечно, но вел себя совсем не так, спокойнее был.

«Потому что у него взяли заявление, и он решил, что теперь есть кому заниматься расследованием».

– Вы с ним говорили после этого, Игорь Сергеевич?

– Не, откуда… Он больше не появлялся. Сегодня прихожу на работу, а мне с порога: у нас мужика в подъезде забили насмерть. Я как чувствовал, что это Юренцов. Будто из форточки в ухо надуло.

Расставшись с участковым, Макар позвонил Сергею и попросил вывести его на следователя, к которому попало дело убитого фантаста. В ожидании звонка Илюшин дошел до подъезда, где жил Юренцов, и поговорил с окружающими. Консьержка, молодые мамы на площадке, пожилая женщина, копавшаяся в палисаднике, пока ее седая собачонка терпеливо ждала под козырьком подъезда… Илюшин даже зашел в магазин, куда Олег изредка заглядывал за продуктами, если срывалась доставка.

Затем он отправился в дежурную часть.

Макар прошел весь путь вслед за несчастным Юренцовым. Он все отчетливее видел его – заику, теряющего мысль в разговоре, неловкого, перекошенного, чрезмерно жестикулирующего. Олега избегали. От него старались отойти: никому не хочется связываться с сумасшедшим.

И чем явственнее вырисовывался перед ним образ Юренцова, тем сильнее Макар ему сочувствовал.

Расположившись на лавке в сквере у метро, Илюшин без труда отыскал упоминание о его смерти на форуме, где общались фантасты, и вышел на его страницу в Живом Журнале.

Юренцов писал редко. Подписчиков у него было около сотни. В основном обсуждали книги и переводы; изредка он публиковал зарисовки из путешествий. Ездил Олег всегда один, забирался в невообразимую глушь, фотографировал там какие-то руины, рухнувшие и сгнившие деревья, побережья, заросшие ивняком… Затем возвращался, чтобы через полгода сорваться опять.

Он был очень одинок.

Внимательно прочитав все выражения соболезнования («Олежек, светлого тебе пути, друже», «Господи, не могу поверить, мы только вчера переписывались»), Макар не нашел и намека на то, что Юренцов с кем-то обсуждал свою работу. «Песни ангелов Московской области» нигде не упоминались.

Это ни о чем не говорило. Целый пласт подзамочных записей мог быть скрыт от человека со стороны.

Пока Макар думал, на какой кривой козе подъехать к фантастам, телефон пискнул: пришло сообщение от Бабкина.

«Следак: Истрик Алексей Борисович». И номер.

– Что ж, попробуем связаться с Истриком, – вслух сказал Макар.

Следователь предупредил по телефону, что освободится не раньше десяти. Макар терпеливо дожидался его в условленном месте. На маленькой площади, со всех сторон закрытой от ветра домами, осень началась на две недели раньше. Сморщенные желтые листья усыпали тротуар. Дряхлые фонари сгибались над кленами, словно целовали детей в кудрявые макушки.

– Макар Андреевич? – спросили сзади.

Илюшин обернулся.

Перед ним стоял невысокий щуплый мужчина лет сорока в длинном плаще, из-под которого выглядывали начищенные тупоносые ботинки. Весь его облик дышал бы старомодностью, если бы не висевший на спине поблескивающий черный рюкзак. Широкие лямки, похожие на пулеметные ленты, были стянуты на груди.

– Здравствуйте, Алексей Борисович.

Следователь протянул узкую сухую ладонь и сразу перешел к делу:

– У вас есть информация по убийству Юренцова, как мне сообщили.

– Я бы сказал, мы можем быть друг другу полезны, – уклончиво ответил Макар, едва заметно выделив «друг другу».

«Извини, дружище, но без взаимности у нас с тобой не получится никакой любви».

Пауза. Истрик рассматривал частного сыщика, тот без всякого стеснения рассматривал следователя.

– Неподалеку можно посидеть… – наконец сказал Истрик.

– Хорошая идея.

Место, куда Истрик привел Макара, отличалось от дневного кафе с пластиковыми стульями, как бражник от бабочки-капустницы. Это был крошечный бар на пять столиков, спрятавшийся за толстой дверью в какой-то подворотне. Илюшин с его умением великолепно ориентироваться не был уверен, что сможет найти сюда дорогу второй раз.

Внутри царил полумрак. Из колонок громко звучал джаз, но как только провожатый Макара обратился к бармену, тот молча кивнул и убавил звук.

Истрик, не глядя в меню, заказал пива. Макар сказал официанту: «Капучино, пожалуйста» и огляделся.

Три столика из пяти были заняты парами среднего возраста. Возле барной стойки флиртовали парень и девушка. У девушки на лодыжке была вытатуирована стая рыб.

– Не могу привыкнуть, – сказал следователь, покосившись на нее. – Забивают себя с ног до головы… Летом ездил отдыхать: ни одного чистого тела на пляже, ну разве что дети. Зачем это – не могу понять.

– Один из новых способов коммуникации.

Макар не собирался поддакивать собеседнику. К татуировкам он относился без всякого осуждения, скорее, чисто потребительски: их носитель, не успев открыть рта, добровольно делился информацией о себе с окружающим миром. Илюшин такую открытость только приветствовал.

Принесли заказ. Макар пригубил кофе и вкратце объяснил, что заставило его добиваться встречи со следователем.

– Юренцова наняли, чтобы он описал в книге, как кого-то убивает? – переспросил следователь.

В желтоватом свете настенных ламп вид у него был изможденный.

– Юренцову заплатили, чтобы он написал книгу по чужому сюжету, – сказал Макар. – Издательство, которое в таких случаях выступает посредником, часто нанимает для подобной работы второразрядных писателей.

– А почему этот, с сюжетом, сам не мог написать?

– Не умел. Не хотел. Боялся, что у него не получится. Разные могут быть причины. За актеров и политиков мемуары обычно пишут журналисты…

– Но здесь-то, как я понял, не мемуары?

– Нет, это роман. Юренцов начал работать над ним и в какой-то момент пришел к выводу, что человек, придумавший сюжет, – преступник, убивший троих человек. Он пытался выяснить, кто это, но в издательстве ему ничем не помогли. Тогда он написал заявление об убийстве. Юренцов сильно заикался, при волнении и вовсе терял способность изъясняться связно. А вот в письменном виде все это должно быть изложено логично и разумно.

– В возбуждении уголовного дела было отказано, – сказал Истрик как бы между прочим.

«И почему я не удивлен», – подумал Макар.

– Юренцов закончил работу над книгой, как того требовал от него неизвестный автор сюжета, однако вставил в нее иллюстрацию, – сказал он. – В ней зашифрован повторяющийся текст-подсказка: «Эти истории придумал не я, и я расскажу об этом всем». Все экземпляры были скуплены, потому что автор разгадал подсказку и понял, что это для него опасно. Вечером того же дня был убит Юренцов, а ночью – юрист, который общался с издательством от имени заказчика.

– Что за юрист?

– Лев Котляр. Сам он погиб, его офис сожжен дотла вместе со всеми документами, которые там находились, компьютерами и, разумеется, книгами.

– Ты хочешь сказать, – медленно начал следователь, незаметно для себя перейдя на «ты», – что некто, совершивший убийство…

– …три убийства, – поправил Макар.

– …совершивший три убийства, нанял Юренцова, чтобы тот написал об этом книгу? И сам рассказал ему о своих преступлениях?

– Да.

– Зачем он это сделал?

– Я не знаю.

Следователь прищурился над своим бокалом, и Макару показалось, что в тусклых глазах его собеседника блеснули желтые искры. Он не догадывался, что тремя часами ранее Истрик наводил о нем справки и услышанное заставило его отнестись к Илюшину очень серьезно. Если бы не это, следователь ушел бы без раздумий.

– Алексей Борисович, – говорил между тем его странный собеседник, – выясните, пожалуйста, привлекался ли Юренцов как свидетель по уголовным делам. По его убийству есть какие-то зацепки?

Не ответив на просьбу ни согласием, ни отказом, следователь отпил пива и сказал, что над подъездом висит камера, которая запечатлела бородатого мужчину в капюшоне и черных очках, входящего внутрь за большой семьей вечером в половине восьмого; в руках у мужчины была большая коробка, частично закрывавшая лицо. Мать семейства даже придержала для него дверь.

– Выглядел как курьер, – вслух подумал Илюшин. – Кстати, место с диваном освободилось. Давайте пересядем.

Не дожидаясь согласия, он взял свою чашку и перешел за дальний столик – единственный, к которому прилагался небольшой, на двоих, диван с высокой спинкой. Для себя Макар придвинул стул, предоставив Истрику располагаться на диване.

– А там чем не понравилось? – осведомился тот, поставив на стол почти опустевшие миски с орешками и чипсами.

Илюшин жестом попросил официанта принести еще.

– У вас, Алексей Борисович, анатомический рюкзак, – сказал он. – С лямками, которые должны разгружать спину. Вы, когда сидите, непроизвольно пытаетесь принять такое положение, при котором спина не будет вас беспокоить. Я решил, на диване вам будет удобнее.

– Ошеломительная наблюдательность, – пробормотал Истрик не то с осуждением, не то с насмешкой.

– Ну, или просто мой напарник предупредил, чтобы я не вздумал играть с вами в футбол, потому что у вас давняя спортивная травма, – невозмутимо закончил Илюшин.

Следователь усмехнулся.

– Значит, курьер… – Макар придвинул стул ближе. – В этот вечер никто из жильцов не заказывал доставку?

– Ни один. Этот человек вышел через двенадцать минут после того, как в подъезд вошел Юренцов.

Илюшин задумался.

– Каким образом был убит Юренцов?

– Черепно-мозговая травма. Удар по голове.

– Орудие найдено?

– Пока ищем. Мусорные баки проверили утром, ничего не нашли. Пропал бумажник – ну, вполне естественно…

– Убийца пытается выдать случившееся за ограбление, – отмахнулся Илюшин. – Но вот двенадцать минут… Юренцова нашли на его этаже или внизу, в холле?

– На шестом, у выхода из лифта.

– Двенадцать минут – это много, много… – бормотал Макар. – Он что, пытался с помощью ключей Юренцова попасть в его квартиру?

Истрик вскинул брови. Макар заметил эту гримасу и правильно ее истолковал.

– Почему ему это не удалось? – требовательно спросил он, подавшись к следователю. – Что ему помешало? Соседи?

В Истрика впился взгляд светло-серых глаз, под которым тому неожиданно стало не по себе.

– Ключ не подошел, – разъяснил следователь. – В двери Юренцова барахлит замок, нужно знать, как открывать… Убийца ковырялся в нем, это видно по следам в замочной скважине… Но не разобрался и сбежал.

– Можно проследить его путь по камерам?

Следователь отрицательно покачал головой.

– Он вышел в парк и затерялся среди гуляющих. Вечером там кого только нет! Он же практически был в униформе: джинсы, толстовка с капюшоном. Мы над этим работаем, конечно, – спохватился он. – Но ресурсы не безграничны…

«И то, что удобно списать на ограбление, будет списано на ограбление», – мысленно закончил Макар.

– Что было найдено при Юренцове? – по наитию спросил он и второй раз за вечер поймал на себе внимательный взгляд следователя.

Тот помолчал, отпил пиво, очевидно, взвешивая, стоит ли делиться информацией.