Текст книги "Перевернутая реальность – Простить, чтобы выжить"

Глава 19

Кира медленно шла по лесу, выискивая важную для нее травку. Она надолго замирала, особенно на солнечных полянках, и радовалась, как ребенок, если удавалось обнаружить то, что искала. Ей на плечо вдруг села крупная птичка и уставилась на нее своими блестящими глазами. Кира осторожно достала из кармана бутерброд, отщипнула кусочек хлеба и протянула птичке. Та схватила кусочек, опустилась на землю и стала есть.

– Послушайте, красавица!

От неожиданности Кира вздрогнула, а испуганная птица взлетела и села на дерево.

– Простите, что напугал вас, но я заблудился. Не покажете мне дорогу к поселку?

Кира прислушалась к себе. Странно, страха не было. Раньше, если бы встретила одинокого мужчину в лесу, умчалась бы от него без оглядки. Должно быть, на нее подействовал его мягкий, просительный тон.

– Хорошо, я покажу вам дорогу.

Незнакомец последовал за ней.

– Это у вас ручная птица? – спросил он у Киры.

– Нет. Не понимаю, отчего она так осмелела и села мне на плечо, – ответила Кира отрывисто, даже не взглянув на мужчину. – Видите тропинку между елками?

– Вижу.

– Она приведет вас к поселку. Только не сходите с нее. Как дойдете до высокого дуба, поверните направо. А там до поселка рукой подать.

Кира поясняла, как добраться до поселка, и не придавала значения взглядам незнакомца. А он невольно залюбовался ею. Она отличалась от женщин, которых он встречал в своей жизни. У тех даже выражение лиц одинаковое – заискивающее. Они с первой встречи вешались ему на шею, а эта даже провожать не стала.

На вид этой высокой и стройной брюнетке около тридцати, держится легко и с достоинством. Синее платье соблазнительно облегает фигуру. Красоту ее лица, однажды увидев, нельзя забыть. Особенно большие, блестящие синие глаза, которые смотрели внимательно и немного с лукавством. Он любовался ее светлой кожей, яркими не накрашенными губами, отметив про себя отсутствие всякой косметики на лице.

– А вы не боитесь вот так одна по лесу гулять?

Она равнодушно пожала плечами.

– Чего же бояться? Я здесь каждое дерево знаю. Волков у нас нет, кабанов тоже.

– Как вас зовут?

– Кира.

– Какое странное имя, редкое.

– Оно мне не нравится…

– Почему?

– Потому что в школе дразнили, и ласково его никак не скажешь. А вас как зовут?

– Марк. Между прочем, ласково тоже не скажешь.

Они рассмеялись.

– Вы здесь живете? – спросил мужчина.

– Нет, в Москве. А здесь я в отпуске, тут у меня мама живет. Мне кажется, вы не местный. Надолго в наши края?

– Я приехал сюда к приятелю погостить на несколько дней.

– Вы раньше здесь были?

– Нет, первый раз. У приятеля здесь дом, он давно приглашал, они там шашлыки жарят, а я пошел в лес и заблудился… А пойдемте со мной.

Она глянула на него недоверчиво. Но совесть у Марка была чиста, и он, не сморгнув, выдержал этот пристальный взгляд. Тогда она заговорила с возрастающим волнением:

– Я не могу с вами пойти. Потому что беременна.

– Что?! Вы не свободны? Замужем?

Она покачала головой.

– Я свободна, но…

– Понятно. Не можете отойти от последних отношений?

– Наверное, – выдавила из себя Кира.

– Можно, я к вам в гости зайду?

– Вам лучше со мной не связываться, – пробормотала она и резко зашагала вглубь леса.

Марк долго смотрел ей вслед.

Весь день до вечера Кира провела в странном волнении. Перед ней постоянно возникало лицо Марка.

«Сколько ему лет? На вид около сорока, не больше. Кто он? Почему я разволновалась, как девчонка? Только вчера мне Катя про мужчин говорила, и на тебе, накаркала».

Уставшая, но счастливая, Кира вернулась домой. Мама ворчала, глядя на дочь:

– Вот, опять целый день пробегала. Ведь не девочка уже, тебе и полежать днем полезно, в твоем-то положении.

– Мамочка, мне никогда еще не было так хорошо, как сейчас. Как же я лес люблю! Он чудесный! Столько всего там интересного. Меня птички совсем не боятся и белочки. Это так необычно…

Она засмеялась… Как странно, как неожиданно изменилось ее красивое лицо! Оно вдруг сделалось светлым, застенчивым, детским.

– Доченька, – залюбовалась Галина, – ты такая красивая!

В дверь постучали, и Кира напряглась.

– Я пойду, открою.

– Кто это к нам заявился на ночь глядя? – возмутилась Галина.

Сердце у Киры заколотилось. Она выскочила в сени, открыла дверь и увидела Марка с букетом цветов и коробкой конфет в руках.

– Как вы меня нашли? – удивилась она.

– Просто заходил в каждый дом, – он протянул ей цветы.

– Что ж, проходите, пожалуй. Только скучно у нас – телевизора нет… Но чаем я вас напою с мамиными пирожками.

Они прошли в хату. Галина некоторое время внимательно и сердито вглядывалась в мужчину, сморщившись и заслоняя лицо ладонью от жара печки.

– Мама, познакомься, это Марк. Марк, это моя мама, Галина Петровна.

– Здравствуйте, Галина Петровна, – произнес Марк громким, бодрым голосом. – Не узнаете меня? Я вчера у вас лук покупал на станции.

Кира негодующе посмотрела на мать. Так вот куда она ходила с утра! А сказала, что в магазин пошла.

– Ничего не помню, – буркнула сердито Галина, недовольно качая головой. – Ничего не помню. Что мы тебе за компания? Нечего тебе у нас делать. И поздно уже, мы спать рано ложимся.

– Мама, – возмущенно закричала Кира, – прекрати сейчас же!

Ошеломленный нелюбезным приемом, Марк совсем потерялся и чувствовал себя глупо. Не знал, что делать: обратить грубость в шутку или обидеться и, не сказав ни слова, повернуться и уйти. Он непроизвольно глянул, с беспомощным выражением лица, на Киру. Она улыбнулась ему, подошла к матери.

– Мама, лучшее средство защиты – нападение? Ты же обещала не торговать. Зачем ты меня позоришь? У нас что, денег нет? И Марк здесь ни при чем. Лучше на стол собери, покорми гостя.

Старуха тяжело вздохнула.

– Ладно, молодой человек, хоть вы меня и запалили перед дочкой, зла на вас не держу. Не обижайтесь на меня, на старуху. Милости просим к столу, – прибавила она, указывая ему на лавку.

Кира выставила на стол для такого случая новый чайный сервиз. Марк положил на стол коробку конфет.

– Это к чаю. Кира, вы любите конфеты?

– Если честно, то нет. Но мама любит.

Галина разостлала на столе чистое полотенце с вышитыми концами и поставила на него дымящийся горшок с картошкой. Наложила полную миску соленых огурчиков, поставила нарезанное тонкими кусочками сало и тарелку с пирожками.

Садясь за стол, Галина несколько раз перекрестилась.

– Пища у нас простая, – приговаривала она, накладывая Марку картошку. – Но, по моему разумению, самая полезная.

За ужином Кира украдкой бросала взгляды на Марка. По ее глубокому убеждению, нигде человек не высказывается так ясно, как во время еды. В его манере есть была какая-то врожденная порядочность. Ел он не спеша, нахваливая мамины пирожки. Галина поставила на стол бутылку красного вина, но Марк пить отказался. Это тоже понравилось Кире.

– Вы в Москве чем занимаетесь? – спросил он у Киры.

– Работаю в банке, – уклончиво ответила та. – А вы?

– У меня своя фирма, машины продаю.

– Вы случаем не женаты? – вновь подала голос Галина.

– Нет. Не успел еще, – гость улыбнулся.

– Почему? – допытывалась Галина.

– Семья у нас большая, пятеро детей. Папа умер очень давно, я остался за старшего в семье, поэтому рано начал работать. Сейчас всех своих выучил, женил, пора и о себе подумать, – он многозначительно посмотрел на Киру.

Она покраснела и опустила голову. Галина встала.

– Ладно, дорогие мои. Пошла я спать. Ты, Кира, дверь на ночь запри, а то вчера оставила ее открытой. Ночью какой лихой человек забредет, опасно.

– Спокойной ночи, Галина Петровна, – попрощался с ней Марк.

Старуха ушла в другую комнату и плотно закрыла за собой дверь.

– Строгая у вас мама, – Марк весело глянул на Киру.

– Вообще, она очень хорошая…

– Даже не сомневаюсь, такую дочку вырастила!

Марк взял ее за руку, и Кира почувствовала, как задрожали пальцы. Она отдернула руку.

– Марк, вы хороший человек, я это чувствую, но вам лучше уйти.

– Кира, выходите за меня замуж, – выпалил он.

– Вы меня совсем не знаете, – она покачала головой.

– У нас есть время. Я буду здесь целую неделю. А потом, когда вы вернетесь в Москву, мы подадим заявление. Я хочу быть отцом вашего ребенка.

– Это невозможно, – Кира страдальчески поморщилась.

– Но почему?!

Кира молча подошла к комоду, достала из верхнего ящика паспорт и протянула Марку.

– Смотрите.

Он развернул паспорт и, увидев фотографию Киры, воскликнул:

– Вы здесь совсем на себя не похожи!

– Да, это так. А теперь посмотрите на дату моего рождения. Мне сорок восемь лет. А вам?

– Тридцать восемь. Но разве возраст имеет значение? Вы так хорошо и молодо выглядите. А на паспорт фотки всегда плохими получаются.

– Ну, хорошо. Если это не аргумент, должна признаться, что я… ведьма. И если бы не сила, которую я получила неделю назад, вы бы даже не взглянули на меня.

– Кира, простите, но сейчас я усомнился в вашей нормальности. Ведьм не бывает.

– Марк, до недавнего времени я тоже так думала, – она достала альбом с фотографиями и протянула ему. – Смотрите, такой я была. А стала, после получения силы, такой, как сейчас. И я не знаю, что с этим делать! Не скрою, вы мне понравились, но я не хочу начинать наши отношения с обмана. И еще, я нагуляла ребенка. Об этом весь поселок судачит.

– Господи, Кира, вы словно в другом времени живете. Что значит нагуляла?

– А то и значит! Какие-то шутники на Новый год мне в шампанское, видимо, что-то подлили, я ничего не помню! А через месяц оказалась беременной.

Кира заплакала. Марк прижал ее к себе и погладил по голове, как маленькую девочку.

– Кира, а как вы смотрите на то, чтобы перейти на «ты»?

– Я согласна, – она шмыгнула носом.

– Так мы можем объявить о помолвке?

– Давай пока не будем. А то мама не переживет, если мы расстанемся. Она и так каждый день в тревоге за меня. Я меняюсь, уже совсем на себя стала не похожа.

– Хорошо, объявим ей, когда заявление в ЗАГС отнесем. Но ты пока не дала согласия. Ты выйдешь за меня?

– Да, – еле слышно произнесла она. – Но не обижусь, если ты поближе узнаешь меня и переменишь свое решение.

Кира смотрела на Марка и думала: «Он очень симпатичный, только бы не влюбиться. Почему люди так сильно хотят любви? Я жила без нее долгое время, но всегда внутренне чувствовала ее отсутствие. Маленький кусочек пустоты. Я не признавалась себе в том, что без любви пусто. Что такое любовь? Зачем она мне? Некоторые вещи, которые открываешь о себе, настолько болезненны, а сожаление по поводу пустых прожитых лет так сильно, что, лишь испытав чувство потери, ты можешь жить с ними. Моя прошлая жизнь очень печальна, и мне остается только одно – оплакивать ее всей душою…»

Он, словно читая ее мысли, спросил:

– Если бы ты знала с самого начала, что будешь какое-то время по-настоящему счастлива, но затем счастье покинет тебя, и это принесет тебе много боли, выбрала бы ты кратковременное счастье или предпочла бы жить спокойно, не ведая ни счастья, ни печали?

Этот вопрос выбил ее из колеи.

«Зачем он спрашивает меня об этом? Что хочет услышать?»

– Я ненавижу боль и страдание, – ответила, запинаясь, Кира. – Лучше ничего не получить в этой жизни, чем получить хоть каплю страданий.

– Но в мире очень много горя и страданий. Разве ты можешь жить и не зависеть от мира? И по-моему, если у тебя есть хотя бы один шанс быть счастливой, надо хвататься за него во что бы то ни стало! Ты когда-нибудь была счастлива?

– Скорей всего, нет, – честно ответила Кира. – Но я привыкла. К одиночеству можно привыкнуть и даже найти в этом какую-то радость.

– Ты удивительная. Так смело рассказываешь о себе. На самом деле никто из людей не может открыть о себе всю правду. Никто не чувствует себя счастливым и, тем более, в безопасности. Жизнь очень проста – это борьба и страх. Сначала мы боимся всего вокруг: погоды, неба, звезд, животных. А потом начинаем бояться родителей и людей. Именно поэтому многие люди готовы остаться наедине со своим страданием, копаться в нем и получать при этом удовольствие.

Кира встала из-за стола и распахнула окно. Ветер мгновенно растрепал ее волосы. Марк подошел к ней и встал рядом. С улицы доносились какие-то странные звуки, шорохи. И вдруг в воздухе послышался крик, протяжный и заунывный, похожий на крик ребенка. Кира вздрогнула. Марк обнял ее и осторожно закрыл окно.

– Это просто птица, – тихо произнес он.

Рядом с Марком Кира почувствовала себя счастливой. В нем ощущалась какая-то спокойная уверенность. Это передавалось ей и придавало силы.

«Он мне не пара, такого мужчину должны интересовать только молодые красотки, – думала она. – Для чего он сделал мне предложение? Ни за что в него не влюблюсь!»

Сильные руки легли ей на плечи, прервав поток мыслей, и все внутри нее перевернулось. Марк прижал ее к себе.

– Я хочу тебя, Кира, – жарко зашептал он ей на ухо.

Все что угодно готова была услышать Кира, только не это. Она порывисто освободилась от объятий и отпрянула от Марка.

«Что делать? Мне кажется, я знаю его всю жизнь. И вместе с тем, не знаю о нем ничего…»

– Марк! Я так не могу!

– Разве я тебе не нравлюсь?

Он рассмеялся, а она не знала, куда деваться от смущения – настолько нелепо прозвучал его вопрос.

– Нравишься, но я не готова. Я ни разу не была с мужчиной… То есть была, конечно, но…

«Дура! Зачем я несу этот бред? Он бросит меня!» – непроизвольно запаниковала Кира.

Но ее уже было не остановить… Голос предательски звенел, она готова была разрыдаться.

– Сейчас ты мне предлагаешь секс без любви. Я поклялась, что больше никогда не подпущу к себе мужчину, а уж тем более, не впущу в свое сердце. Уходи, Марк!

– Прости. Я не хотел… – Марк потрясенно смотрел на нее.

Она разрыдалась.

– Все хорошо, все уже позади, – Марк бросился ее успокаивать. – Кира, ты боишься, что я обижу тебя? Обману? Неужели не чувствуешь, насколько мы близки друг другу? Как сильно я люблю тебя… И знаешь, почему я никогда не оставлю тебя?

– Почему?

– Потому что искал тебя всю жизнь! Ты – лучшая часть меня! Я это сразу понял, когда увидел тебя там, в лесу. Я никогда не обижу тебя. Обещаю.

– Прости, прости меня! Но я правда очень боюсь, Марк…

Все, долгими годами подавляемые эмоции, вся страсть, которая копилась в ней, хлынули как вода, прорвавшая плотину. Она посмотрела на Марка, и отчаянное желание охватило ее. Кира схватила его за руку и потащила на улицу, по дороге захватив в сенях фонарик.

Они прошли к сараю, набитому сеном. Здесь потянулись друг к другу губами. Сильные мужские руки гладили ее тело. Было прохладно, но они не замечали этого, их тела горели огнем. Марк раздевал ее неспешно. Тусклый свет фонарика освещал пространство, отбрасывая причудливые тени на лицо Киры. Они смотрели друг другу в глаза.

Кира, как молитву, произносила про себя: «Не думать об этом, не думать… Пусть завтра мне будет стыдно, пусть даже это окажется обманом. Неужели я не могу позволить себе хоть капельку счастья? А если он завтра скажет мне, что пошутил?» При этой мысли ее сердце больно сжалось.

Марк продолжал ласкать ее, и тяжелые мысли постепенно растворились. Она расслабилась, и что-то необычное произошло с ней. Тело зажило новой, не знакомой ей жизнью. На секунду Кира пришла в себя и тревожно посмотрела на открытую дверь сарая.

«А вдруг случайный прохожий заметит нас с дороги, привлеченный светом? Не слишком ли мы шумим? Возможно, мама встанет и пойдет разыскивать меня на улицу?»

Марк заметил ее движение, быстро закрыл дверь, поднял Киру на руки и осторожно положил на душистое сено.

Одно мгновение, и вечность расколется на куски. И произойдет то, чего не может быть. Она перед ним, и ее тело, не знавшее мужской ласки и не принадлежавшее никому, ждет его любви. Невероятно! И вскоре все внутри нее зазвенело: «Хочу, хочу, хочу!»

Марк вошел в нее, его движения были ритмичными, но нежными. Она перестала чувствовать что-либо, перестала ощущать себя. Как будто вылетела из тела. Но в то же время каждая ее клеточка напоминала о том, что она жива! Животный, нечеловеческий крик страсти вырвался из ее груди, вобрав весь мир надежды и печали, погружая их души в блаженство. Марк остановился, осыпая ее лицо и грудь поцелуями. Он стал двигаться все стремительней, и Кира почувствовала, как мышцы внизу живота резко сократились, вызвав настоящую бурю восторга и счастья внутри нее! Стон страсти вырвался из его груди, она поняла, что на этот раз они кончили одновременно.

В спокойной, едва дышащей тишине, заполнившей и затопившей их вслед за этим, не было ни потребностей, ни желаний, ни боли – ничего, кроме чистого, невыразимого совершенства любви. Они лежали на душистом сене, и Кира, прислонившись головой к груди Марка, наслаждалась его терпким запахом. Он гладил ее волосы.

– Я так люблю тебя! Сразу полюбил, как только увидел. Кто у нас родится, дочка или сын?

– Девочка.

– Пусть она будет похожа на тебя, любимая.

У нее на глазах выступили слезы радости. Совсем недавно казалось, что счастье навсегда покинуло ее и больше не вернется. Она ощущала себя никому не нужной старухой, чья жизнь почти закончилась, а сейчас звезды перестроились самым непостижимым для нее образом, обещая подарить много счастья и радости.

– Хотел бы ты, Марк, чтобы мы на Земле были только вдвоем?

– Вместе с нашими детьми? Да. Я был бы самым счастливым человеком на свете!

– С нашими детьми?

– Ну, да. Мы же не остановимся на одной дочке? – Он потянул ее за руку. – Пошли, я боюсь, ты простынешь. Становится прохладно. А болеть в твоем положении опасно. Скоро рассветет. Слышишь, уже петухи кричат. Я зайду завтра в обед. Поедем вместе в город? Я за телефон заплачу и по магазинам походим.

– Я завтра не могу. Мне надо одно дело в лесу сделать.

– Дело?

– Да. Ты завтра вечером приходи, я расскажу.

Она медленно натянула трусы и платье. Марк тоже оделся, проводил Киру до двери и исчез. Кира прошла в дом, легла на кровать и вдруг поняла, что ее тело сделалось незнакомым. Она погладила свои плечи, грудь… Совсем недавно к ним прикасался Марк.

Ей казалось, что она не уснет. Ее наполнило чувство, большее, чем счастье, появилось желание поделиться этим чувством с мамой. Но Кира не стала ее будить, она пока не знала, серьезно ли чувство Марка. Но самое главное, что из ее вселенной изгнаны одиночество и боль. Она понимала, что любит и живет в этом мире.

Именно этого мужчину она видела в своих снах. Кира вспомнила, как осуждала себя за это, и улыбнулась.

Глава 20

На следующее утро Кира проснулась взволнованной. Наскоро позавтракав, отправилась в лес. Пришла пора проверить то, о чем поведала колдунья Марья.

С тех пор как сила вошла в нее, Кира стала обожать лес, относилась к нему как к живому существу. Особенно ей нравилось бродить по лесу в солнечную погоду, такую, как сейчас. Кира пропускала через себя столбы света, пробивающиеся сквозь молодую листву. Этот свет, точно дар живого духа, входил в нее мощным потоком сквозь все тело. Душа наполнялась восторгом и любовью. Отчего-то хотелось плакать. Она не стала сдерживать слез, и они потоком полились по щекам, принося душе облегчение и спокойствие.

Лес был свеж и зелен. Листья впитывали солнечный свет и горели с изнанки зеленым цветом прозрачного бутылочного стекла. Лес уже успел спрятать под свежей зеленью прошлогоднюю листву, и потому стоял чистый, нарядный. Земля, напитанная водой после зимы, щедро отдавала ему свои соки. Все живое вокруг спешило обзавестись парой, поэтому шум от криков птиц стоял невообразимый. Где-то далеко, перебивая птичий гул, пел первый соловей. А рядом с ним свистал свою песню черный дрозд.

Кира старалась идти как можно быстрее. Путь неблизкий, надо успеть вернуться до заката. Остаться ночью в лесу совсем не хотелось.

Болота появились неожиданно. Обманчивые небольшие лужи воды среди зеленых кочек. Кира знала, насколько они опасны. В этом месте надо свернуть направо к пещерам. Она села на поваленное дерево, достала из рюкзачка бутерброд и с жадностью накинулась на еду. И вдруг почувствовала на себе чей-то тяжелый взгляд. Так смотреть может только зверь, причем очень опасный.

Кира оторвалась от бутерброда и увидела перед собой старуху, одетую в серые лохмотья. Седые космы клоками выбивались из-под платка, выцветшие глаза злобно сверкали из-под кустистых седых бровей, приоткрытый рот обнажал один-единственный желтый зуб, напоминающий бивень моржа.

Сердце у Киры бешено забилось: «Фаина! Именно встречи с ней я должна была избежать». Аппетит сразу пропал, и Кира засунула бутерброд в рюкзак.

– Так вот ты какая! Повезло тебе с Марьиной силой! Молодость она тебе дала. Жалко, я не смогла получить ее, но ничего, это дело времени. Что молчишь?

– Я испугалась вас очень, – откровенно призналась Кира. – Катя предупредила, чтобы я с вами не встречалась. А то беда будет!

– Дура эта Катя! Я своим всегда помогу, а ты своя. Значит, за сокровищами пришла?

– Что-то не очень верится… – Кира покраснела, будто ее уличили в чем-то скверном.

– Со мной можешь открыто говорить, – фыркнула сердито старуха. – Я и так про тебя все знаю. Ведь хочешь сокровища найти?

– Кто же не хочет? – Кира пожала плечами.

– Я не хочу, – ведьма захохотала. – Приходит время, и такие вещи становятся не нужны. Посуди сама, что мне здесь, в лесу, с ними делать? Перед кем носить? Разве что таких дур, как ты и Катька, встречать.

– Но вы можете продать их, – залепетала Кира.

– Не говори глупости! Катьке говорила и тебе скажу: привязана я к этому месту навсегда. Наказание у меня такое.

Кира подумала: «Чистая баба Яга».

– Вот именно, – отозвалась ведьма, – такая я и есть. Да, не удивляйся, мысли я тоже читать умею. А посему скажу тебе: твое время по калиткам шастать еще не пришло. Если сделаешь переход сегодня, ребенок твой умрет. Ты вернешься сюда семнадцатого августа, чтобы совершить переход через калитку. Аккурат очутишься в том месте, где шабаш будет. Тебе придется контракт на служение подписать. И если сегодня сокровища вскроешь, то можешь их все потерять. Во-первых, все не утащишь, ты беременная, а во-вторых, ограбят тебя свои же ведьмы. Катька давно на них зуб точит.

– А можно, я хотя бы взгляну на эту калитку?

Старуха пожала плечами.

– А чего ж нельзя? Взгляни, раз тебя любопытство разбирает. И знаешь, что я тебе скажу? С этой силой ты часть долгов Марьиных получила, придется тебе за это заплатить.

Кира не понимала, о чем говорит ведьма. И только много месяцев спустя вспомнила эти пророчества. Не просто так она попала в историю с потерей памяти…

Кира достала из рюкзака оставшиеся бутерброды и протянула старухе.

– Возьмите, вы, наверное, соскучились по такой еде.

Та с удовольствием приняла подарок. Кира попрощалась с ведьмой и отправилась к пещерам. Через несколько минут она увидела скалу и черный проем в ней. Зашла в пещеру, и темнота ослепила ее. Кира достала фонарик и осветила своды пещеры. На нее дохнуло теплом. Она увидела перед собой длинный узкий коридор, уходящий вглубь.

Где же искать калитку? Вскоре она заметила небольшую дверь в стене, толкнула ее. Та поддалась и со скрипом открылась. Ее взору предстала комната, где были свалены старые вещи: на стене висело растрескавшееся зеркало, на полу валялись сломанные керосиновые лампы, какая-то одежда.

Кира подошла к зеркалу, и вдруг оно засветилось нежно-голубым светом. «Калитка» – промелькнуло у нее в голове. Кира отпрянула от зеркала, помня наказ ведьмы ни за что не пользоваться калиткой. Она достала свиток с обозначением места, где спрятаны сокровища, и убедилась, что в полу действительно есть углубление и выступ, на который необходимо нажать, чтобы лаз открылся.

Она окинула пещеру прощальным взглядом и с сожалением покинула ее. В голове пульсировала мысль: «Кажется, я богата. По крайней мере, двадцать пять процентов этого клада мои. Даже если у меня не заладятся отношения с Марком, не пропаду. Теперь денег хватит на меня и ребенка надолго».

По дороге Кира думала, стоит ли рассказать про все это Марку. И решила, что нет, не стоит. Жизнь слишком сильно побила ее, чтобы она смогла вот так просто довериться мужчине.

Схему места тайника сокровищ вместе с заклинаниями она решила спрятать в сундуке у матери.