Текст книги "История педагогики и образования. Учебник для вузов"

«Анка… Собравши же младых девиц неколико, обучала писанию, також ремеслам…» Анка (Янка) – дочь киевского князя Всеволода Ярославича, сестра Владимира Мономаха. Княжна отличалась начитанностью. В 1086 году при Андреевском монастыре открыла первое в Европе женское училище, которым руководила 26 лет. Анка обладала незаурядными дипломатическими способностями: в 1089 году возглавляла русское посольство в Византию. Оценивая просветительскую деятельность княжны, В. Н. Татищев писал: «Сия Анна, дочь Всеволода… по ея благочестному житию, прилежности и научению юношества и проч. достойна Анна великая или достохвальная именована быть».

Всеволод Ярославич (1030–1093) – сын Ярослава Мудрого. С 1054 по 1076 год князь в Переяславльской и Суздальской землях, после смерти брата Святослава Ярославича стал великим князем Киевским, но вскоре отдал престол брату Изяславу и начал княжить в Чернигове. После смерти Изяслава в 1078 году снова стал великим князем Киевским. Всеволод был образованным человеком, знал пять иностранных языков, вместе с братьями утвердил так называемую Правду Ярославичей.

Известие об открытии первой школы в Муроме сохранилось в «Повести о водворении христианства в Муроме» и Житии Константина Всеволодовича Муромского. В «Повести» имеется упоминание о том, что жители Мурома продолжительное время сопротивлялись принятию христианства. В 1112 году Константин подошел к Мурому с войском и через посланного к ним сына Михаила предложил покориться и принять новую веру.

Муромцы убили Михаила и выбросили тело за город. Тогда Константин решил взять Муром силой. Узнав о готовящемся наступлении, горожане согласились впустить князя, но заявили, что не примут крещения. Константин мирно вошел в город, установил свое правление, затем утвердил христианство и открыл для муромцев школу.

Житие Константина Муромского написано в XVII веке по преданиям, сохранившимся, видимо, в монастырских записях, в которых допущен ряд хронологических и фактических неточностей.

Автор Жития считал, что Константин приходился сыном киевскому князю Святославу Всеволодовичу, умершему в 1195 году. Но известно, что у Святослава не было сына Константина. В 1192 году в Муроме княжил Владимир Юрьевич.

Большинство исследователей полагают, что Константин Муромский являлся сыном Святослава Ярославича (1027–1076), известного по Изборнику 1076 года. Во время княжения в Чернигове (1054–1073) ему принадлежала Муромская земля, куда он послал своего сына Константина. В 1096 году Константин был уже в Муроме, а в 1103 году занял княжеский престол. Если признать правильной эту версию, то школа в Муроме была открыта не в 1192 году, а почти на 100 лет раньше, в конце XI или начале XII века.

«Случится мне быть тогда во Владимире смотрения ради училищ». Этим сообщением В. Н. Татищев начинает публикацию известий о древнерусских школах периода феодальной раздробленности Руси. Возникновение в XII веке крупных княжеств вызвало новое движение в области образования, обусловленное дальнейшим развитием феодального способа производства и усилившейся в этой связи необходимостью в местных образованных людях для государственного управления, сфер культуры и церковной жизни. Развивавшаяся школьная сеть требовала государственного «смотрения» за их работой, «наставления учителей». К выполнению таких функций был привлечен книжник Василий, обладавший большим писательским талантом. Находясь на службе у владимиро-волынского князя Давида Игоревича, Василий одновременно поддерживал связь с Владимиром Мономахом. Им написана повесть об ослеплении прислужниками Святополка Изяславича и Давида Игоревича, теребовльского князя Василька, которая, не без ведома Мономаха, была включена в Повесть временных лет. Сочинение Василия – выдающееся произведение древнерусской литературы. М. Д. Приселков, характеризуя повесть, писал: «Все, кто читал его описание ослепления Василька, должны согласиться, что по реализму, идейной стороне изложения, по захватывающему драматизму всего рассказа в целом… автор не имеет соперников среди современных ему писателей, не только русских, но и европейских. Описание ослепления Василька можно смело назвать памятником мировой литературы XII века».

Евфросиния Полоцкая (ок. 1101–1173), мирское имя Предслава, дочь полоцкого князя Святослава Всеславича, в 12 лет отправилась в монастырь, где занялась самообразованием. Под влиянием родственных связей с византийским царским домом изучила греческий язык. Учитывая образованность и способности Евфросинии, полоцкий епископ поручил ей открыть в пригороде Полоцка, в поселке под названием Сельцо, монастырь. Здесь она создала мастерскую по переписке книг, а в 1143 году образовала женское монастырское училище. К педагогической деятельности она привлекла свою сестру Градиславу, родственниц Коринию и Ольгу. Сооружение при монастыре церкви Спаса было поручено талантливому полоцкому зодчему Иоанну. В 1161 году по заказу просветительницы мастер Лазарь Богша изготовил крест Евфросинии Полоцкой, который, по словам современников, был «выше всех сокровищ». По заключению исследователей древнерусской культуры, крест являлся вершиной эмалевого искусства Древней Руси. Характерно, что ювелир Богша изобразил на нем человеческие фигурки с книгами в руках. Это являлось не только данью традиции изображения проповедников христианства, в этом выражалось уважение половчан к «книжному почитанию».

Археологами обнаружено несколько свинцовых печатей, принадлежавших Евфросинии и ее матери. По мнению В. Л. Янина, печати свидетельствуют о занятии игуменьи делами княжеской власти, выполняла она и дипломатические поручения.

Смоленский князь Роман Ростиславич (1152–1180) «…к учению младых людей понуждал». В XII веке в число крупных центров древнерусской культуры вошел Смоленск. Город лежал на перекрестке удобных торговых путей, и широкие внешние экономические связи способствовали развитию духовной культуры и просвещения смолян. Упоминание в «Истории Российской» о том, что в Смоленской школе изучался латинский язык, говорит об ориентации смоленских князей на внешнюю торговлю с соседями на Западе. Сложившаяся практика равноправного употребления русского и немецкого языков в деловых сношениях была официально закреплена договором 1229 года Смоленска с Ригой и городами Готского берега.

Вероятно, в Смоленской школе изучалось право. В источниках неоднократно встречаются сведения о смоленских правоведах. В 1159 году князь Смоленский посылал знатоков права Ивана Ручечника и Якуна к племяннику Мстиславу для согласования условий управления Русской землей. Договор Смоленска с Ригой и Готландом называет имена правоведов: Еремия, Пантелей, Томаш Михалевич.

В Смоленске составлены «Повесть о перенесении ветхих гробниц Бориса и Глеба», «Похвала великому князю Ростиславу Мстиславичу», Житие Авраамия Смоленского, «Слово о Меркурии Смоленском». В. О. Ключевский, изучавший древние смоленские жития, пришел к выводу, что в XII – первой половине XIII века «по развитию книжного образования Смоленск шел в ряде первых русских городов».

Авраамий Смоленский, монашеский подвижник конца XII – начала XIII века, окончивший жизнь игуменом монастыря Богородицы в Селище возле Смоленска, был одним из образованнейших людей в Смоленском княжестве. После завершения обучения в школе продолжал самообразование. Автор Жития сообщает о смоленских книгохранилищах, откуда молодой монах брал книги византийских авторов Ефрема Сирина, Иоанна Златоуста, русские жития Антония Печерского и Феодосия Печерского.

В Житии рассказывается об ораторских способностях Авраамия, его увлечении иконописью, работе в монастырской мастерской по переписке книг. Он, как «трудолюбивая пчела, облетающая все цветы», выбирал необходимое, переписывал сам и «кое-что поручал многочисленным писцам».

Большая часть Жития посвящена описанию противоборства смоленских церковно-монастырских верхов с Авраамием. При подготовке своих выступлений Авраамий, возможно, пользовался кроме религиозных книг апокрифической литературой, что вменялось ему в вину. В 1962 году при раскопках храма на Большой Речевке в Смоленске обнаружено граффито, которое, как оказалось, было связано с событиями конфликта. Надпись говорит о призвании сторонниками Авраамия на помощь бога в борьбе против врагов-игуменов.

Отличался образованностью и автор Жития – книжник Ефрем. В жизнеописании своего наставника он приводит выписки из произведений Нестора, Саввы Освященного, Иоанна Златоуста, древнерусского сборника «Златая цепь». Отдельные реалии Жития Авраамия Смоленского дополняют собранные В. Н. Татищевым материалы о состоянии школ и просвещения в Смоленске в конце XII – первой половине XIII века.

«…Ярослав, князь Галицкий… изучен был языком, многие книги читал… Монахов же и их доходы к научению детей определил». Ярослав Осмомысл (1153–1187) – князь Галицкий, один из самых образованных русских князей. Осмомысл означает «смышленый, «мудрый» Развитие ремесла, природные богатства, общеевропейские торговые пути, пролегавшие через княжество, способствовали экономическому подъему городов, многие из которых были важными очагами распространения школьной грамоты. Политика Ярослава в области просвещения имела свои особенности. Князь привлек к устройству школ доходы монастырей и этим уменьшил расходы собственной казны и населения на школу, что нашло, видимо, одобрение со стороны жителей городов. Такое решение вопроса было продиктовано большими издержками князя на полки и дружину, которые вели борьбу с внешними вторжениями на Галицко-Волынские земли и за укрепление влияния Галича на Поддунавье. Ярослав этой мерой пытался сберечь престиж княжества в области культуры перед другими русскими городами и соседними государствами.

Согласно подсчетам по летописям и археологическим материалам, в Галицко-Волынском княжестве монастыри работали в 15 городах. При них и были открыты так называемые внешние школы для населения, в отличие от существовавших на территории остальной Руси внутренних школ, которые по Студийскому уставу были предназначены для обучения грамоте только черноризцев. Осмомысл заставил монастыри использовать часть своих прибылей для школьного обучения детей, живущих за пределами монастырских стен.

О распространении в княжестве грамотности и школьного обучения свидетельствуют археологические источники, в частности находки в Галиче, Звенигороде, Теребовле, Плеснеске, Изяславле, Пересопнице, Коломые, Городнице, Берестье, Муравице, на Ленковецком городище (Черновцы), а также граффити XII–XIII веков на стенах каменных зданий в Галиче, Бакоте, Владимире-Волынском, Рогатине, Васильеве.

Кроме того, есть важное свидетельство очевидца разгрома поляками в 1349 году галицко-волынских городов и разграбления ими книжных богатств, накопившихся в течение XI – первой половины XIV века: «…в самом Кракове корунном и в костелах римских [католических] полно того книг словенских великими склепами знайдешь замкнутых, которые [иезуиты] на свет не выпустят; так же есть и во Львове у мнихов доминиканов склеп великий книг наших словенских учительских докупы знесенных по збурению [разорению] и посяганию панства русского». Такое количество книг могло накопиться в течение длительного времени, то есть в XI–XIII веках.

«…Дом же свой и книги все в училище по себе определил». В этом отрывке речь идет об устройстве сыном Всеволода Большое Гнездо Константином Всеволодовичем (1189–1219) школы во Владимире. При Константине во Владимирской школе работали русские и византийские педагоги. По объему знаний школа находилась на уровне высшего учебного заведения. В ее библиотеке были собраны древние русские манускрипты, переводные хронографы, различные документы прошлого, над которыми вместе с Константином «тако же другие трудилися». Вдохновляемый князем, кружок ученых работал над созданием книги по истории Руси («о делах древних князей»). Имеются основания предполагать, что школа во Владимире существовала и при Рождественском монастыре. На это указывает тот факт, что начиная с конца XII века монастырь превратился в центр подготовки духовенства для Владимиро-Суздальского княжества. Летописи неоднократно упоминают о грамотности владимирцев.

По мнению Б. А. Рыбакова, результатом трудов владимирских книжников и князя Константина Всеволодовича над древними документами, возможно, является летописный свод 1205–1206 годов, в котором изложены события от Кия до Всеволода Большое Гнездо, то есть отца Константина. Подлинник свода не сохранился, но известна его копия, выполненная в XV веке и впервые введенная в научный оборот Петром I под названием Радзивилловской, или Кенигсбергской, летописи.

Константин Всеволодович завершил благоустройство училища в Ростове, который стал крупным культурным центром Северо-Восточной Руси. В Ростове велось летописание. На «старого ростовского летописца» ссылается епископ Симон в письме от 1226 года к киевлянину Поликарпу. Ростовские книжники были авторами шести житий. Ростово-суздальский владыка Кирилл (годы правления 1231–1261) имел много книг, как «ни один епископ в Суждальской области». С этой библиотекой исследователи связывают несколько книг, дошедших до наших дней. Важными центрами просвещения были Суздаль и Ярославль. Остатки суздальского летописания сохранились в Лаврентьевской летописи. Активная переводческая деятельность продолжалась при Ярославском Спасо-Преображенском монастыре. Здесь обнаружены древнерусские молитвы XIII века, в которых встречаются имена западных святых, хранились переводы греческого «Номоканона», «Пандекты» Никона Черноризца. Во Владимиро-Суздальском княжестве появилась книга для чтения «Успенский сборник XIII века», состоящая из житий и поучений. Через Владимиро-Суздальскую Русь Москва восприняла литературные и педагогические традиции Киевской Руси.

1. Школа Владимира Святославича.

2. Киевская школа «книжного учения».

3. Школа в Новгороде.

4. Первое женское училище на Руси.

5. Начало обучения грамоте в Муроме.

6. Училища во Владимире-Волынском.

7. Женское монастырское училище в Полоцке.

8. Школа в Турове (XII век).

9. Училища в Смоленске.

10. Школы в Галиче и Галицкой земле.

11. Училище во Владимире-на-Клязьме.

12. Школа в Великом Новгороде.

1. Васильцова 3. П. Мудрые заповеди народной педагогики. – М.: Педагогика, 1983.

2. «Гой еси вы, добры молодцы». Русское народно-поэтическое творчество / Сост. П. С. Выходцева, Е. П. Холодова. – М.: Молодая гвардия, 1979.

3. Лихачев Б. Т. Педагогика. Курс лекций. – М.: Владос, 2010.

4. Науменко Г. М. Гуленьки: Русские народные прибаутки, заклички, поговорки. – М.: Малыш, 1982.

5. Подласый И. П. Педагогика: В 3 кн.: Учебник для студентов высших учебных заведений. – М.: Владос, 2007.

Глава 2. Воспитание и образование в XI–XIII веках

Учебные вопросы:

1. Кормильцы как институт воспитания княжеских детей.

2. Монастырское воспитание и образование взрослых.

3. Обучение русских за границей и иностранцев на Руси.

Ольга – великая киевская княгиня (годы правления 945–957), жена князя Игоря, убитого древлянами во время собирания дани. Воспитателем ее сына Святослава был кормилец Асмуд. Формирование личности Святослава проходило в окружении воинственного воеводы Свенельда, занимавшего видное место при киевском княжеском дворе. Летопись сообщает, что во время начала сражения с древлянами, после бросания Святославом копья в противника «рече Свенелд и Асмуд: “Князь уже начал, потягнете, дружина, по князе”». Влияние Свенельда и Асмуда на воспитание Святослава сказалось на верности князя языческим традициям боевой дружины, строгом соблюдении воинского долга, формировании храбрости и полководческого таланта. Свенельд оставался верным советником молодого Святослава и во время военных походов.

Термин «кормилец» расшифрован А. А. Шахматовым и И. И. Срезневским. Он восходит к слову «кормить», что означает «питать», «растить», отсюда образовались слова «воспитатель», «воспитание». Однако кормильца нельзя отождествлять с кормилицей, о которой упоминает Русская Правда. В Древней Руси женщины, принадлежавшие к феодальным верхам, как правило, не кормили детей грудью, эту функцию выполняли кормилицы – женщины из числа низшего сословия, которые кормили младенцев и ухаживали за ними. Термины «кормилец», «кормильство» имеют другое значение. Сущность кормильства состояла в том, что родители отдавали княжичей на воспитание в другую семью.

В условиях развивающегося феодализма первобытное кормильство лишалось присущих ему архаических черт, становясь своеобразной формой домашнего воспитания детей феодальной знати. Киевские князья подбирали кормильцев из числа воевод, знатных бояр, живших в отдельных волостях. Малолетний княжич отправлялся в другой город не только на кормление, но и на княжение в область, входившую в состав владений отца. Поэтому кормильцы выступали и как наставники, и как регенты, управлявшие теми городами и землями, которые их малолетние воспитанники получали от отца. Княжичи рассылались по волостям очень рано: иногда в возрасте 5–7 лет. В обязанности кормильца входило умственное, нравственное и военно-физическое воспитание, раннее привлечение княжича к государственным делам. Так, совсем маленьким Святослав Игоревич принимал участие в карательном походе на древлян, которые убили его отца во время сбора дани. Летопись сообщает, что кормилец Асмуд и воевода Свенельд поручили Святославу начать сражение: «И когда сошлись оба войска для схватки, Святослав бросил копьем в древлян, и копье пролетело между ушей коня и ударило ему ногу, ибо был Святослав еще ребенок». Княжичи очень рано привлекались к военной и политической жизни. Игорь Святославич, герой «Слова о полку Игореве», в восемь лет принимал участие в княжеском съезде; пятилетний княжич Всеволод Константинович в 1215 году был послан во главе вооруженного отряда из Ростова в Торжок на помощь дяде Ярославу Всеволодовичу. Сопровождать его могли только кормильцы. Такая практика преследовала определенную цель – с малых лет приобщать княжичей к условиям походной жизни.

Кормильство как институт воспитания и обучения впервые всесторонне изучен В. К. Гардановым, который выяснил социальную сущность данной традиции и установил, что рассаживание киевскими князьями детей по волостям и городам в семьи вассалов в начальный период истории Древнерусского государства способствовало упрочению сюзеренно-вассальных отношений, усиливавшихся связями искусственного родства. Отправка детей на кормильство являлась фактором не разделения, а, наоборот, объединения восточнославянских земель в руках киевского князя. Однако такая система воспитания была чревата и отрицательными последствиями. Искусственное родство часто вытесняло на второй план родство кровное, отцы плохо знали своих сыновей, воспитывавшихся в разных городах, братья почти не знали друг друга, что усугубляло междоусобную борьбу за отцовский княжеский стол. Атмосфера родовых раздоров и жестокости в феодальных верхах характеризует не только мораль правящего, но и классовую сущность феодального воспитания. Сложившийся образ жизни служил основой формирования у детей знати стремления к защите и охране своего господствующего положения любыми средствами.

Высокое положение кормильцев давало им возможность вмешиваться в родовые споры, политические интриги и дворцовые заговоры. Кормильцы и их сыновья – кормильчичи в условиях растущей феодальной раздробленности стали основным орудием политической борьбы боярства с великокняжеской властью. Начиная с XIII века князья заменяют кормильцев дядьками, что происходит в рамках тенденции сначала ограничить, а затем окончательно уничтожить опасную политическую силу кормильцев.

Термин «дядька» впервые встречается в Ипатьевской летописи под 1202 годом, где речь идет о боярине Мирославе, который взял на себя опеку детей Романа Мстиславича Галицкого. Если раньше князья, например Ярослав Мудрый, вначале давали образование своим детям в дворцовой школе и лишь после посылали их на княжение в другие города, то с конца XII века многие князья ищут грамотных наставников-дядек.

Так, Владимир Мономах воспитывал своего сына Юрия (Долгорукого) в образованной семье суздальского тысяцкого Георгия Шимоновича. Образованным человеком был дядька Никанор, воспитатель детей Константина Всеволодовича. Черниговский боярин Федор обучил княжну Феодулию Михайловну «афинейским премудростям», включая календарную астрономию, медицину и философию.

Часто дядьки становились в семьях князей домашними учителями. Сведения, собранные В. Н. Татищевым, и археологические материалы дают основание считать, что домашнее образование во многих княжеских семьях находилось на высоком уровне. Образованным был воспитатель Святополка Изяславича, имя которого осталось неизвестным. Обученный грамоте маленький Святополк оставил в женском приделе Киевского Софийского собора надпись: «Господи помози рабе своей Олисаве Святополчьей матери и княгини. А азь то псал сынь и сущи».

В. Н. Татищев так характеризует Святополка в зрелые годы: «Сей князь… читатель был книг и вельми памятен, за многие бо лета бывшее мог сказать, яко написано». Внук Владимира Мономаха Михаил Юрьевич «вельми изучен был писанию, с грек и латыни говорил их языком, яко русским». Свободно вступал в религиозно-философские споры с византийскими книжниками владимирский князь Святослав Юрьевич. Украшен многими добродетелями, в воинстве был храбр, учен греческому языку и охотно читал книги князь Святослав Ростиславич.

Домашнее обучение не было универсальной формой древнерусского образования. В житиях Феодосия Печерского, Авраамия Смоленского, Сергия Радонежского и многих других идет речь об обучении их в школьных коллективах под руководством учителя. Понятно, что было бы неправильно полностью отрицать домашнюю форму обучения в среде купцов, ремесленников и других сословий; во многих случаях детей обучали грамоте родители, старшие члены семьи, но историческая наука не располагает источниками о найме, например, гончарами домашних учителей. Для горожан более доступными были школы элементарной грамоты, которые содержались за счет родителей.

Георгий Шимонович (Симонович) происходит от варяжских князей, поступивших на службу к Ярославу Владимировичу. Георгий был кормильцем сына Владимира Мономаха Юрия Долгорукого и занимал должность тысяцкого в Суздальской земле. Основной функцией тысяцких было военное руководство на территории определенной области, входившей в состав княжества. Должность тысяцкого связывалась с «держанием тысячи» воинов.

Зев – кормилец и храбрый воевода переяславского князя Андрея Владимировича. Осуществленная кормильцем разведка и предложенный им план операции обеспечили победу объединенных сил русских князей над войском польского короля Болеслава III Кривоустого. Возглавлял дружину воинов киевский князь Ярополк Владимирович (1082–1139), пришедший Андрею на помощь.

Пука (в другой летописи – Паук) – дядька, воспитатель дорогобужского князя Владимира Андреевича, внука Владимира Мономаха. Пука занимал должность тысяцкого и являлся ближайшим советником Владимира. Во время междоусобной войны великого князя Киевского Мстислава Изяславича с Андреем Владимировичем Пука был пленен Мстиславом и сослан во Владимир-Волынский.

В летописи рассказано о бегстве княгини Анны, жены убитого галицко-волынского князя Романа Мстиславича, с малолетними сыновьями Даниилом и Васильком из Владимира-Волынского, которое организовал дядька Мирослав. Анна посоветовалась с ним («свет створи») и при его помощи вывезла Даниила из Владимира-Волынского: «Даниила же возмя дядько перед ся изииде из града». Исследователями рассказ датируется 1211–1219 годами. В. К. Гарданов пришел к заключению, что в нем впервые в летописях кормилец назван дядькой. Мирослав был образованным человеком, ряд его донесений включен в так называемую Галицко-Волынскую летопись.

Володислав – сын княжеского кормильца, галицкий боярин, воспользовавшись смертью князя Романа Мстиславича, «седе на стол», попытался овладеть всей полнотой государственной власти в княжестве. Сын Романа Даниил с матерью был вынужден бежать к польскому королю Лестко и искать у него помощи. Случай захвата Володиславом княжеского стола – пример использования кормильцами своего высокого положения для осуществления политических целей боярской оппозиции.

Дядька Никанор – наставник Василька, сына владимиро-суздальского князя Константина Всеволодовича. Из материалов, которыми пользовался В. Н. Татищев, следует, что Никанор был образованным человеком и, по-видимому, принадлежал к кружку ученых – книжников и педагогов, имевших отношение к училищу во Владимире.

Нездилова – жена Нездила, воспитателя галицкого боярина Судислава Бернатовича (умер в 1234 году), который возглавлял провенгерскую группировку галицкого боярства, опираясь на поддержку венгерского короля, и вел вооруженную борьбу против Даниила Галицкого. Упоминаемый летописцем факт свидетельствует о распространении института кормильства на боярство.