Текст книги "История педагогики и образования. Учебник для вузов"

По мнению Е. Л. Немировского (1983), русские просветители разработали и определили в элементарном виде структуру дидактических принципов и правил обучения. Одним из важнейших дидактических правил являлось требование сознательного усвоения знаний учащимися. «Не всякому слову веруй», – гласит пословица того времени. Автор Домостроя требовал воспитывать детей в «благорассудном учении». В предисловии к Острожской Библии рекомендовалось: «Словеса со вниманием искусно разумей и отверди умные зеница сердца твоего». Успешно использовался и другой дидактический принцип – обучение на родном языке. Когда иезуит Петр Скарга в 1577 году усомнился, способен ли славянский язык передавать богословские и научные понятия, Иван Федоров не только вступил с ним в спор, но и своими изданиями укрепил «позиции родного языка в его известной борьбе с латинизмом католической экспансии». Первые печатные азбуки Ивана Федорова выступали в качестве школьных учебных пособий на родном языке.

Важным условием сознательного усвоения учебного материала считалась наглядность. Симеон Полоцкий писал: «Долгим путем водит словом поучаяй, кратко наставляет образ делом даяй», а в прологе к «Комедии-притче о блудном сыне» отмечал: «Не тако слово в памяти держится, яко же аще что делом явится». Для обеспечения наглядности применялся показ предметов, действий. В букварях Кариона Истомина, книгах нравственного и исторического содержания и так называемых потешных книгах широко использовались рисунки.

В рассматриваемый период процесс обучения был очень сложным и длительным. В связи с этим большое значение придавалось прилежанию и трудолюбию в учении. В «Школьном благочинии», замечательном памятнике педагогики XVII века, учитель, обращаясь к ученикам, говорит: «Лепо есть вам усердно учение приимати и речем моим со благим тщанием добре внимати». На важность воспитания этих качеств указывается и в предисловии к «Евангелию учителному»:

«Не будь ленив, но со всяким прилежанием читай, внимай, слушай писаных и твори». Ученика наставляют быть усердным в учении, для чего ему необходимо трудолюбие пчелы: «Якоже бо они по полям летающе от всякие травы и от всякого цвета собирают прекрасная и полезная, тако и сны сладостью… словес услаждающе и души, от всех подобная и полезная собирают. От неких бо целомудрия цветы собирают, от неких же правды, от иных же премудрости… От других храбрость, от иных же милости и ко ближним человеколюбие, кротость и тишины, от других терпение… Яко цветы собирающе, и во сокровищах сердца полагающе сие. Аще бо паче меда и сота, сладкого меда добро детям делают».

В XIV–XVII веках делается попытка разобраться в факторах, влияющих на формирование человеческой личности. Вопреки существующим в то время представлениям о том, что все зависит от воли Бога, русские просветители утверждали, что развитие личности обусловливается ее воспитанием и обучением. «Философ, – писал Симеон Полоцкий, – умы отрок юных уподобляет скрижали ненаписанней, на ней же учитель что-либо хощет написати может».

Идея «самовластья» была распространена одновременно с фаталистическими утверждениями о предопределенности жизненного пути человека его судьбой («Чему быть, того не миновать», «В курной избе нельзя остаться белым» и др.). В ряде произведений встречаются рассуждения о том, что человек сам избирает свой жизненный путь. Отсюда вытекает необходимость педагогического воздействия на личность, воспитания нравственного человека.

Отечественная педагогика того времени развивалась непосредственно в процессе практики преподавания.

Начальное обучение на Руси по издревле сложившейся традиции обычно начиналось с 7 лет и продолжалось около 2 лет.

Обычно учитель обучал 8–10 учеников по рукописным книгам, а позднее и по печатным. Вначале дети заучивали азбуку, затем слоги. Письмо изучалось параллельно с чтением. Дети получали навыки счета в пределах 100, реже 1000. Много места в программах обучения отводилось пению. Кроме того, школа заботилась о том, чтобы ее питомцы усвоили ряд гигиенических навыков и правил поведения на людях и в семье. Из среды учащихся выбирали дежурных, которые следили за порядком и чистотой в школьном помещении, проверяли готовность остальных воспитанников к занятиям. Лучшие ученики часто становились помощниками учителей, а позднее и учителями.

Воспитание и обучение носило религиозный характер. Дети запоминали молитвы, псалмы, знакомились с библейскими легендами. Весь учебный материал заучивался в школе. Каждый ученик учил свой урок отдельно. Домашних заданий не было. Заботливое и внимательное отношение к ученику учитель соединял с суровой дисциплиной. С детства учащиеся приучались к серьезному отношению к учебе и бережному обращению с книгами. Так, порядная запись XVII века гласит:

«Наказываю накрепко, чтобы они [дети], говоря по книгам, книги берегли, не драли и воском слов не закапывали и по домам без спросу и без ведома никто не брал».

Сведения о созданных в Москве школах очень скудны. В 1632 году была открыта одна из первых греко-славянских школ; в ней обучали греческому и славянскому языкам и грамматической «хитрости». Однако в 1634 году со смертью ее организатора учителя Иосифа школа, вероятно, прекратила свое существование. Более о ней нигде не упоминается.

В 1640 году в Москву из Киева прибыл Игнатий Оксенович-Старушич, ректор Киево-Братской коллегии, с предложением от митрополита Петра Могилы организовать московский училищный монастырь, в котором бы старцы и братья Киевского монастыря «детей боярских и простого чину грамоте греческой и славянской учили». Однако данное предложение не было принято. В это же время один из самых образованных русских людей, Федор Михайлович Ртищев, видимо, не без ведома правительства создает в Москве вблизи Воробьевых гор школу, где изучались грамматики славянского и греческого языков, риторика и философия. Школа функционировала до 1667 года. Она положила начало изучению латинского языка в Русском государстве, что способствовало усилению контактов с западноевропейской культурой, и в частности изучению педагогической мысли. Кроме того, до середины XVII века существовали низшие школы в домах священников и при монастырях. Наиболее зажиточные семьи учили своих детей дома, для чего приглашали «мастеров» и «мастериц» грамоты.

Как отмечал В. Н. Сторожев (1899), наряду с элементарными школами в XVII веке возникает потребность и в школах повышенного типа, что было обусловлено практической необходимостью в правщиках книг, переводчиках, дипломатах и т. д. Такими учебными заведениями были Спасская школа и Типографское училище. Обучение в них не ограничивалось узкоутилитарными целями, а было направлено на развитие ума и способностей человека.

Московская Славяно-греко-латинская академия – первое высшее учебное заведение в России – открылась в 1687 году, став центром развития просвещения.

В Москве, Новгороде и других городах было сосредоточено значительное количество книг по астрономии, естествознанию, философии. Все это говорит о наличии спроса на подобную литературу. Многие крупные светские феодалы и монастыри владели большими книжными собраниями на русском, греческом, латинском и других языках.

С укреплением международного положения Русского государства, развитием международных экономических и культурных связей возрастала потребность в людях, знающих иностранные языки. Во второй половине XVI века несколько человек обучались в Константинополе греческому языку и грамматике, один учился в Германии и «тамо навык добре алеманскому [то есть немецкому] языку и писанию». Группа молодых людей изучала иностранные языки в Лондоне, Любеке и во Франции. Однако круг высокообразованных людей был очень ограничен. Народные массы не имели средств и условий для получения образования и расширения своих знаний.

Высокообразованным человеком был крупный политический деятель первой половины XVI века Федор Карпов, который знал в подлиннике Гомера, Аристотеля и Овидия, владел греческим, латинским и другими языками и перевел на русский язык два стиха из «Метаморфоз» Овидия.

Крупнейшим событием в истории отечественного просвещения было напечатание в 1553 году первой книги в анонимной типографии в Москве. С началом книгопечатания появились более дешевые и удобные для чтения книги, что облегчало овладение грамотой. Книгопечатание также способствовало распространению знаний, повышению образованности, увеличению числа книг. В. Ф. Боцяновский, изучая в Великом Устюге писцовую книгу за 1676–1683 годы, обнаружил в списках 137 названий библейских книг, 421 – богослужебных книг, 142 – сборников поучений и т. д. В Волоколамском монастыре было сосредоточено более 1 тысячи книг. И это были не единичные факты. Еще при Иване Грозном митрополит Макарий составил из известных в то время на Руси сочинений 12 огромных фолиантов. На этом основании А. И. Соболевский высказал мысль о наличии в стране большого количества грамотных людей. Тысячи книг переписывались везде – от Москвы до окраин государства. Так, Триодь постная написана в 1410 году в селе Петровском вблизи Вологды, а Евангелие – в 1527 году в селе Новом около Вязьмы. Как подчеркивал А. И. Соболевский, чтобы переписать все дошедшие до нас материалы, нужно было множество писцов и переписчиков, а само создание их было вызвано потребностями читателей.

В сочинениях просветителей и народном творчестве много внимания уделяется роли родителей в воспитании детей. Принципы семейного воспитания изложены в различных редакциях Домостроя.

Положение учителя во многом зависело как от его учености и авторитета, так и от типа школы, в которой он работал. Так, грек Иосиф, преподававший в Московской греко-славянской школе, в качестве платы получал квартиру (каменную келью), одежду (10 аршин камки), 40 куниц и 2500 рублей жалованья в год. Правда, он являлся не только учителем, но и переводчиком книг. Для того времени это была значительная плата. В большинстве же случаев материальное положение учителя, особенно учителя (мастера) начального обучения, зависело от платы за учение и тех доброхотных приношений, которые он получал от учащихся в праздничные дни. Об этом свидетельствуют различные обращения учителя к учащимся и их родителям, встречающиеся в азбуковниках («Честь достойную учителю воздайте и от домов своих брошна и пития ему приношайте»). В главе 26 Стоглава подчеркивалось, что учителя должны учить детей добросовестно, стремиться передавать им свои знания.

Родители играли значительную роль в воспитании детей, но не меньшее, а иногда и большее влияние на них оказывал учитель.

Иван Федоров и Петр Мстиславец сформулировали ряд требований, которым должен следовать учитель. Прежде всего нужно добиваться, чтобы ученики воспринимали изучаемые предметы «разумом и чутью», опираясь на «слух, и очеса, и язык, и вся чувствия». Тем самым исключалось механическое запоминание материала. Симеон Полоцкий, обращаясь к учителю, указывал, что если он учит одному, а сам поступает по-другому, то успеха не достигнет. Учителю надлежит хорошо знать то, чему он учит, уметь слово свое украсить правдой, действием, быть справедливым и побуждать «ко творению делес»: «Иже желает прав учитель быти, чему же учит, достоин творити». Симеон Полоцкий, подобно Яну Амосу Коменскому, пытался подтвердить свои педагогические выводы жизненными примерами, а не только ссылками на Священное Писание. Ибо делам учителя подражают его ученики. Наиболее подробно требования к учителю излагаются в «Школьном благочинии», где упоминаются такие необходимые для него качества, как кротость, смиренномудрие, добродеятельность. Если же учитель не обладает подобными чертами, то ему лучше «учительско имя отставить». Однако нередко требования заботливого и внимательного отношения к детям соседствовали с рекомендациями об использовании жезла в воспитательных целях.

В XIV–XVII веках были созданы тысячи рукописных книг, по которым учились грамматике, риторике, диалектике, геометрии, арифметике и другим наукам. Это псалтыри, азбуковники, прописи, различные учебные пособия. Особое место среди них занимает первая светская печатная «Азбука» Ивана Федорова. Даже краткий ее анализ позволяет считать автора одним из крупнейших методистов начального обучения второй половины XVI века. Азбуки Ивана Федорова послужили образцом для последующих изданий, в частности «Азбуки» Василия Бурцева (1634, 1637) и букварей Симеона Полоцкого (1679) и Кариона Истомина (1694, 1696).

Понять методы и организацию учебного процесса, правила школьной жизни позволяют своеобразные толковые словари-азбуковники, которые были широко распространены в Русском государстве. Наибольший интерес вызывает «Азбуковник полный, имущий в себе увещания учения, наказания учеником от многих книг, множае же от грамматики». По материалам азбуковников можно судить об уровне развития отечественной педагогической мысли в XVI и особенно в XVII веках.

В конце XVII века в Амстердаме по поручению Петра I И. Ф. Копиевский издал два учебных пособия – «Краткое и полезное руковедение в арифметику» и «Введение краткое во всякую историю по чину историческому от создания мира ясно и совершенно списаное» (1699). В это же время там была издана первая русская карта звездного неба.

Книги, учебники и учебные пособия, выпущенные в Москве, использовались в школах Украины и Белоруссии, а книги, написанные или напечатанные украинскими и белорусскими авторами, – в Русском государстве. Так, «Грамматика славянская» Мелетия Смотрицкого была впервые перепечатана в 1648 году в Москве с некоторыми дополнениями с издания, вышедшего в Евье в 1619 году. В нее были включены ответ «Максима Грека к вопросившему» о пользе грамматики, а также материалы по риторике, философии. В Москве были известны книги Ивана Федорова, изданные в Белоруссии и на Украине.

К сожалению, до нашего времени не дошло никаких статистических данных, по которым можно было бы судить об уровне грамотности населения. А. И. Соболевский пытался определить его довольно оригинальным способом. На основе собственных изысканий он установил, что челобитную Кирилло-Белозерского монастыря (1582–1583) из 48 монахов подписали 34; грамоту на избрание царем Бориса Годунова (1598) из 22 бояр подписали 18, из 15 окольничих – 13, из 42 стольников – 36, из 98 дворян – 64, из 40 жильцов – 38; различные документы, составленные от лица посадских в Тихвине (1624–1694), из 93 человек – 34, в Белозерске (1613–1641) из 107–22; документы, составленные от имени крестьян Прилуцкого монастыря (1601), из 20–6, Ипатьевского (1614) из 32–1, Прилуцкого (1618) из 6–3, Сарапульского (1638) из 4–3.

Исходя из этих данных, ученый сделал вывод о значительной распространенности грамотности в Русском государстве в противоположность утверждениям некоторых иностранных, а порой и отечественных дореволюционных историков о невежестве русского народа. Критически относились к подобным высказываниям М. В. Ломоносов, Н. И. Новиков, А. Н. Радищев и другие прогрессивные деятели. Так, Н. И. Новиков одним из первых опубликовал ряд документов по истории просвещения в России («Привилегия Московской Академии» и др.), а в «Опыте исторического словаря о российских писателях» (1772) указал на роль в его развитии Василия Бурцева, Кариона Истомина, Леонтия Магницкого, а также Симеона Полоцкого, Памвы Берынды, Мелетия Смотрицкого и др.

На оригинальность русской педагогической мысли указывал Л. Н. Модзалевский. Знакомство с делом древнерусского народного образования, отмечал он, показывает, что «многие принципы, открытые нами как новость в немецкой педагогике и вообще в иностранной школе, были известны русским в глубокой древности, от которой мы были оторваны европейской образованностью, разом нахлынувшей на верхний слой русского общества и лишившей его знания и понимания своей собственной родной старины».

Некоторые иностранные писатели отмечали рост числа школ и повышение уровня грамотности в Московском государстве. Так, Адам Олеарий в сочинении, посвященном путешествию в Московию и Персию в 1656 году, писал: «В прежние времена русское юношество обучалось в школах писать и читать на русском, более же на славянском языке; никто из них, принадлежал ли он к духовному или светскому высшему сословию или низшему, не знал ни одного, ни греческого, ни латинского. Теперь же весьма многие из русских… желают, чтобы дети обучались греческому и латинскому языкам. Уже учреждена греко-латинская школа, состоящая под управлением одного ученого грека по имени Арсений».

Е. Н. Медынский считал, что о количестве грамотных людей в стране следует судить исходя из числа издаваемых в стране букварей. Однако и этот подход не позволяет сделать достоверные выводы.

К сожалению, еще не все работы отечественных педагогов введены в научный оборот. Многие слабо изучены и не получили надлежащей оценки историков педагогики.

Глава 25. О дьяцех, хотящих во дьяконы и в попы ставитися

О ставленикех, хотящих во дьяконы и в попы ставитися, а грамоте мало умеют; и святителем их поставити – ино сопротивно священным правилом, а не поставити – ино святыя церкви без пения будут, а православные хрестьяне без покаяния умирати. И святителем избирати по священным правилам – в попы ставити 30 лет, а в диаконы 25 лет; а грамоте бы умели, чтобы могли церковь божию содержати и детей своих духовных, православных хрестьян, управити могли по священным правилом. Да о том их святители истязуют с великим запрещением, почему мало умеют грамоте, и они ответ чинят: мы-де учимся у своих отцов, или у своих мастеров, а инде нам учитися негде; сколько отцы наши и мастеры умеют, потому и нас учат, а отцы их и мастеры их и сами потомуж мало умеют… а учитися им негде.

А прежде сего в российском царствии на Москве, и в Великом Новегороде, и по иным городам многия училища бывали, грамоте, к писати, и пети, и чести учили; и потому тогда грамоте, и писати, и дети, и чести гораздых много было. Но певцы, и чтецы, и доброписцы славны были по всей земле и до днесь.

Наказание к учителям, како им детей учити грамоте и како детям учитися божественному писанию и разумению

Како им подобает искусство имети в словесах, и в речах, и в пословицах, чтобы ученикам их было в научение и воизвещении разума, а не в срам и понос, паче же да не в грех. Подобает убо вам, учителям, ведати, како вам младых детей учити божественным письменам.

Первое убо вначале буквам, сиречь азбуце. Потом же часовнику и псалтири и прочим божественным книгам. И паче же убо всего ежебы вам наказати и изъучити учениками азбуке часто и прямо по существу, како каждое слово речию зовется, и неспешно. А и самим бы вам знати же естество слова, и силу их разумети, и где говорити дебело и тоностно, и где с пригибением уст, и где с раздвижением, и где просто. Сие бо вельми зазорено и укорно, еже ять вместо ести глаголяти, так также и есть вместо яти. От сего бывает велие несмысльство учению. Такоже бо и верхняя сила знати и ученикам своим сказывати имена и силу их, яко убо наяждо их свою силу имать…

Когда ученик говорит разумно и внятно и слышать от него приятно, донеже в слогах разум мног держать точки и запятые. А неведая сего яко во тьме шатается. А осем нам подобает зело прилежати, чтобы ученикам спешно не говорити, но говорити бы противу силы верхнего разума. А от спеха разума учению не боуде и языку ученикам великая спона, наче же и богу досада и душам нашим великий грех.

 
Похвала розгеРозгою дух святый детище бити велит:
Розга убо мало здравия вредит.
Розга разум во главу детем погоняет.
Учит молитве и злых убо всех отрезает.
Розга родителем послушны дети творит,
Розга божественного писания учит.
Розга, аще убиемо, но не ломит кости, —
Детишь оставляет всякие злости…
Благослави, боже, оные леса,
Яже розга родят на долгая времяна!
 

1. Воспитание детей в Древней Руси.

2. Методы, которые использовали родители в воспитании детей.

3. Стоглав об обучении и училищах.

4. Уровень грамотности в Русском государстве.

1. Афанасьев А. Н. Народные русские сказки. – М.: Педагогика, 1983.

2. История образования и педагогической мысли за рубежом и в России / Под ред. З. И. Васильевой. – М.: Академия, 2012.

3. Колпакова Н. А. А мы просо сеяли… – М.: Просвещение, 1984.

4. Колчин Б. А., Хорошев А. С., Янин В. Л. Усадьба новгородского художника XII века. – М.: Педагогика, 1981.