Текст книги "Бесконечный мир. Роман. Книга 1"

2

Этим же вечером Жаклин и Стив вылетели в Египет. На месте им, вместе с учёными затронутых стран, предстояло принять решение как определить природу вируса.

Перелёт прошёл успешно. Выйдя из самолёта, Жаклин радостно улыбнулась: майская жара не обжигала; ранним утром термометры показывали только двадцать градусов. Жаклин не приходилось бывать в Египте ранее. Наслушавшись в полёте Стива про обилие пробок в Каире, Жаклин настроилась на полдня переезда. Ей очень хотелось, чтобы эти рассказы шефа оказались такими же преувеличенными, как его убеждения, относительно нетерпимого африканского зноя. Сидя в охлаждённом салоне «лимузина», встретившего их, учёная с интересом смотрела на дорогу. Через сорок минут пути они въехали в город.

Это был город фараонов и цариц, арабских пашей и мамлюкских султанов. Никогда ещё женщине не приходилось видеть такого скопления исторической архитектурной роскоши, граничащей в двух шагах с обветшалой нищетой современности. На всём протяжении пути до отеля то тут, то там виднелись огромные купола дворцов. Украшенные ложами с балюстрадами из резного дерева и многочисленными колоннами, здания величаво белели за бронзовыми заборами и утопали в зелени восточных садов. Многочисленные сиенитовые арки внутренних двориков и грандиозные фонтаны из цветного гранита казались всего лишь дешёвыми дополнениями к обилию мраморных ступеней и колонн. Обвитые кружевом лепки из глины, гипса и полихрома, украшенные многочисленными резными рисунками, расписным фаянсом, природными кристаллами, типа сталактитов, дворцы красовались один перед другим, свидетельствуя о былой роскоши владельцев. Ценность архитектуры Каира оценке не поддавалась. Тут же, рядом с дворцами, повсюду возвышались башни мечетей и пики минаретов. Их огромные окна были составлены из разноцветных витражей, а стены выложены объёмными мозаиками. Большая часть исламских мечетей начиналась единственными монументальными порталами и имела внутренние дворы с айванами по осям. Терассы, с плоскими покрытиями на колоннах, отгораживались прямоугольными стенами, которые заканчивались на большой высоте причудливыми резными треугольными зубцами, скобковидными куполами и несколькими башнями, пристроенными к зданию мечети. Форма минаретов была различной: от низких и широких до тончайше возвышенных. И всё же, чаще всего она выдерживалась в виде пиковых стрел, наделённых несколькими смотровыми площадками, обвивающими башни по всему радиусу.

Жаклин они напомнили огромные телевышки с радиолокаторами по кругу и верховыми антеннами. Она поделилась мнением со Стивом. Он насмешливо хмыкнул.

– А вы зря смеётесь, уважаемый сэр Роджер, – растягиваясь в благодушной улыбке пресёк эмоции американца их компаньон – господин Шедид, представитель ООН в Каире. Он встретил их в аэропорту, – Ваша коллега правильно подметила сходство. Современные люди почерпнули в Египте немало мудростей для общего прогресса.

Всё это смуглый египтянин говорил на чистейшем английском, продолжая ещё шире растягиваться в улыбке и смотря на женщину с нескрываемым восхищением. Жаклин, чувствуя его предрасположенность, обрадовалась возможности пообщаться с местным жителем. Чтобы поддержать разговор, она принялась расспрашивать о названиях видимых зданий. Повторить их американка даже не попыталась. Признавшись в этом, она объявила собеседнику, что преклоняется перед людьми, способными говорить на языках других народов. Неплохие познания Жаклин французского, не шли ни в какое сравнение с тем совершенством, с какими владел английским господин Шедид. Смуглый собеседник улыбнулся комплименту. Оказалось, что основной причиной языкового совершенства является принадлежность его семьи к древнему сословию арабских интеллигентов. Все ближайшие родственники Шедида по мужской линии с давних веков были врачами, учителями, писателями, поэтами. Многие из них учились в европейских и американских Университетах. Дед в годы протектората служил хранителем зала европейской литературы при национальной библиотеке Каира. Отец занимал значительный пост в Народном собрании Египта. Наконец, сам он долгие годы являлся одним из референтов генерального секретаря ООН, господина Гали.

Слушая объяснения и продолжая рассматривать произведения древних арабских зодчих, Жаклин ещё не раз удивилась своим недостаточным представлениям о размерах египетской культуры.

Наконец, они подъехали к отелю. И вновь все прежние догадки Жаклин о достоинствах их будущего места проживания, оказались лишь слабыми попытками предвидеть реальность. «SHEPHEARD» встретил их непомерной роскошью и величием. Уже снаружи всем своим видом он являл собой символ колониальной эры, той самой эпохи, когда в Египте властвовали англичане, и которая запечатлелась в каждом уголке строения.

Выйдя из машины, скромная церемония из трёх человек вошла в отель. Едва переступив порог, Жаклин охнула и застыла. Холл буквально ослепил её. Идеальная глазурь блестящих поверхностей, отражавших попадающие снаружи лучи солнца, сочеталась с полутёмными бликами стен, таинством углублений и абсолютным матом вертикалей. Мягкие ковры топили любые звуки и, как казалось, щекотали ступни даже сквозь подошвы босоножек. Ковры, да ещё пальмы, расставленные в холле и на этажах, похоже, были единственными атрибутами Востока. Весь остальной интерьер отеля выдерживался в неизменных классических английских тонах, какие неумолимо вторглись в историю Египта. Роскошь, а при этом мощь и власть британского самодержавия, были, судя по интерьеру, бесспорно величественными, но отчего-то угнетающими.

Не в силах выносить их помпезность, Жаклин сразу же, как только переоделась в номере, поспешила на улицу. Прибытие других участников экспедиции ожидалось позже.

– В любом случае, сегодняшний день вы можете вычеркнуть из списка рабочих, – предупредил Шедид, – Русские прилетают поздно вечером. Поэтому самолёт на Асуан заказан только на завтра.

Несмотря на то, что Жаклин не терпелось погрузиться в работу, она понимала, что срочность создания экспертной комиссии потребовала для учёных определённого времени на сборы. Решив, по предложению Стива, использовать свободное время на пешеходную прогулку по городу, Жаклин охотно покинула отель.

Каир опять предстал пред ними. Пройдя по набережной той стороны Нила, на которой находился отель, они полюбовались водами тёмной реки, неспокойно несущейся в русле города. Потом они отдыхали на подвесных скамьях в прохладе парка Эзбекия, построенного французским садовником полвека назад на бывших заболоченных прудах. Фотографировались на месте сгоревшего театра Каирской Оперы, открытие которой было ознаменовано когда-то шумной премьерой «Аиды». Вдыхали в себя запахи огромного зелёного базара, самого крупного во всей Африке. Здесь неподалёку, на площади Атаба, Стив Роджер, прекрасно выполнявший роль гида, предложил Жаклин наскоро перекусить и далее поехать на такси. Так они и сделали. Теперь, передвигаясь быстрее, путешественники смогли увидеть стены старого города и цитадель, новые постройки государственного Университета и кварталы старого Каира. Не обращая внимания на поднимающуюся жару и тонны пыли на улицах, неумолимо проникавшей даже сквозь закрытые окна машины, Жаклин смотрела на город завороженно, пытаясь вобрать в себя всю его многоликость.

Вернувшись в отель под вечер, совершенно уставшие, но счастливые и наполненные впечатлениями, они со Стивом обнаружили для себя записки, оставленные у администратора. Стиву писал Шедид. Он коротко давал понять, что общий сбор состоится завтра в нижнем холле в семь утра. Жаклин же получила записку от Джека. Прибывший в отель во второй половине дня, Уайн, как и американские коллеги, не смог усидеть в отеле и поддался соблазну пешего туризма. Судя по записке, Джек знал о завтрашнем сборе, потому как пожелал Жаклин спокойной ночи и попрощался до семи утра.

3

На следующее утро Стив Роджер, Жаклин и ещё пятеро учёных встретились в холле гостиницы. Некоторых из приехавших Жаклин знала. Она приветливо махнула рукой Никите Орловичу, русскому зоофизиологу, тоже представителю Гринписа. Вместе с ним прибыл в Каир никому не известный орнитолог с Курил Алексей Кадышкин. Крепко пожав руки коллегам, коренастый островитянин тут же заговорил о проблеме, волнующей всех. Не стесняясь своего слабого английского, он рассказал, что на Курилах инфекция с альбатросов перекинулась на некоторые виды ценных промысловых рыб. Вчера, накануне отлёта, Алексею привезли тушки огромных лососей.

– Я взял одного на изучение, – Кадышкин указал на мини-холодильник в ногах.

– Посмотрим потом, – решил Стив, оглядываясь. В сборе были не все.

Кроме русских из Тронто прилетел специалист по биохомии и анализу. Он представился Алеком. В Канаде, по его уверениям, ситуация оставалась стабильной: кроме саламандр, другие животные от вируса пока не пострадали.

– Зато здесь у нас – настоящая эпидемия, – развёл руками один из местных микробиологов Хабиб. Его Жаклин уже видела на конференциях. Насколько она помнила, Хабиб входил в группу учёных мирового сообщества, работающих над проблемой адаптации отдельных мышечных волокон животных при пересадке человеку. Подобная специфика могла быть очень полезной при рассмотрении проблемы неизвестного вируса.

– С крокодилов вирус передался мягкопанцирным черепахам и, что самое печальное, грифам, – объяснил проблему Юсуф, второй египтянин.

– Как? Белоголовый сип – тоже? – не удержался Кадышкин от возгласа. Услышав подтверждение, Алексей впал в отчаяние, – Господа! Необходимо срочно что-то предпринимать, – неистово призвал он, – Иначе, очень скоро мы останемся на планете без представителей нескольких редчайших видов. Это же надо: белоголовый сип тоже мрёт, – повторил он фразу самому себе, перемежая английский с русским.

– Кто же против? Только что мы можем?

Юсуф, оказавшийся тоже орнитологом в том самого натуральном заповеднике, в который предстояло направиться, взял Кадышкина за локоть и принялся что-то обсуждать. Жаклин тем временем озабоченно осматривала холл: она не могла понять причины отсутствия Джека. Уайн ведь всегда был исключительно пунктуален! Заметив беспокойство подчинённой, Роджер не преминул демонстративно поглядеть на часы на руке:

– Ну и где же ваш любимчик, Жаклин?

Но не успела Жаклин открыть рот, как швейцарец появился в холле со стороны той части, в которой находился административный блок. Торопясь, Джек размахивал издалека какими-то бумагами.

Наскоро поздоровавшись и извинившись, он радостно развернул листы. Это были фотографии.

– Вот, наконец-то получил с Галапагос. Фото черепах с подробнейшими описаниями тамошних патологоанатомов. Славные ребята. Всю ночь, похоже, не спали.

Жаклин довольно улыбнулась, глядя на Стива. Он поспешил нырнуть в снимки.

– Молодец, старик! – похлопал Джека по плечу Алек; несмотря на разницу в возрасте, учёные были давнишними приятелями, – А ну-ка, дай!

Все принялись рассматривать фотографии. По уверениям каждого, в тех эпицентрах, откуда они прибыли, тушки животных имели точно такой же ужатый в размерах вид с проймами вместо глаз и с одеревеневшей шкурой.

Джек не стал мешать остальным. Он подошёл к Жаклин и поцеловал ей руку.

Уайн был высоким мужчиной преклонных лет с седыми волосами, роскошной, не в пример Стиву Роджеру, холёной бородой с проседью, пышными ухоженными усами, столь длинными, что они, как у Сальвадора Дали, выходили за пределы лица и уже там заворачивались с обеих сторон колечками, и с золотыми очками на носу. Как большинство швейцарцев, он был сдержан, подтянут, импозантен. Несмотря на майскую жару Египта, одет Джек был в плотный хлопчатобумажный костюм оливкового цвета, состоящий из длинных шорт и плотной куртки безрукавки, накинутой поверх белёной холщовой рубахи. На его ногах громоздко красовались походные ботинки из толстой дорогой кожи. Из ботинок высоко выглядывали сморщенные гетры, такого же цвета как и рубашка. В правом нагрудном кармане куртки торчала неизменная фляжка, в которой, Жаклин это точно знала, был отменного качества ром. В левом кармане лежали трубка и табак. На кожаном ремне, поддерживающем шорты, крепились нож и золотые часы, двойная цепочка которых болталась вдоль одной из штанин. В рюкзаке за спиной, бессменном на протяжении всего того десятка лет, что Жаклин была знакома со швейцарцем, находились спички, компас, термос с пресной водой и пачка сухарей. На дне рюкзака наверняка можно было найти также суровые нитки, иголку, йод, сердечные капли, бинт, ножички для подстрижки усов, щипчики для ногтей и зеркальце. Был там, конечно же, и портрет семьи Джека: обожаемой Эльзы и двух очаровательных дочерей, удачно выгравированный когда-то умельцами на продольном срезе красного сердолика. Все эти привязанности Джека Жаклин за долгие годы сотрудничества выучила наизусть и теперь добродушно улыбнулась, ответив на поцелуй мягким рукопожатием. Джек, практичный во всём, похвалил Жаклин за хороший внешний вид, но тут же заметил как молодые женщины могут быть легкомысленны: разве пригодны кроссовки для путешествия в парк в Асуане? Заметив едкий взгляд начальника, Жаклин поспешила увести Джека в сторонку и попросить остаться рядом на весь полёт. Заверив, что это будет одной из самых приятных частей пути, швейцарец ловко подхватил знакомую под руку.

Через пару часов срочная экспедиция, сформированная ООН, вылетела в Асуан. Прилипнув к стёклам иллюминаторов, Жаклин забыла обо всём. Они летели маленьким частным рейсом вверх по течению Нила и низко над рекой. Погода была безоблачной и ничто не мешало рассматривать рельеф незнакомой страны. Впрочем, пейзаж внизу казался однотипным. По обеим сторонам реки тянулась тонкая полоса растительности. Большей частью это были прерывающиеся дикие заросли финиковых пальм, низкорослой египетской акации и мангрового дерева, которые, по мере смещения в югу, всё больше сменялись прибрежными зарослями камышей и осоки. После того, как путешественники пролетели Люксор, в ландшафте береговой полосы стали появляться белые скалы. Роджер при их виде объявил путникам, что они представляют собой залежи сеинита. Этот камень ещё в недавнем времени богатые египтяне использовали как основной строительный материал при возведении жилищ. Здесь же, по уверениям Стива, можно было встретить и карьеры с разработкой кварцита, считавшегося более дорогим. На поверхностях скал, казавшихся свысока безмолвными, при снижении стали заметны примостившиеся друг к другу жилища десятков разновидностей птиц, обитавших близ реки. Это были пеликаны и утки, вороны и ласточки. Глубоко в скалах жили змеи и ящерицы. Рядом с водой в зарослях камышей бродили фламинго, цапли и пеликаны. Разнообразие фауны этой части Африки было интересно Жаклин как биологу. Ей очень хотелось бы спуститься с самолёта вниз и полазить по белым скалам, чтобы получше узнать этот мир. Но сейчас такой возможности не было. Её, как и всех остальных, прибывших сюда, ждала другая работа: не просто важная, а срочная.

Через час полёта пилот объявил, что они приближаются в Асуану.

– Приготовьтесь, мисс Брайд, – скептически предупредил Роджер из глубины салона, – На этом рубеже заканчивается не только растительность Египта, но и его цивилизация. Далее нам придётся повсюду добираться пешком и не жаловаться более на нещадность местного климата.

Стив громко и нервно засмеялся. Его никто не поддержал. Только Джек, заметив как натянуто улыбнулись шутке американца местные учёные, постарался сгладить общий фон замечаниями о наличии особенностей во всякой стране. Роджер, с опозданием поняв свой снобизм, пробурчал себе под нос ещё что-то и затих.

Они подлетали к Асуану. Как и в Каире здесь не было недостатка в минаретах. Издревле этот город являлся местом паломничества верующих мусульман-исмаилитов. Мягкие на вид белые скалы долины Нила сменились щербенистыми гранитными, а полосы растительности вдоль реки – пустынями: с одной стороны из песка, с другой – из щебня. Облетая город, самолёт сделал круг и взору пассажиров предстала во всю длину огромная четырёхметровая дамба Асуанской плотины.

– Представить только, что её строили советские инженеры, – грустно заявил Никита Орлович соседу.

Несмотря на ответ по-русски, пессимизм Алексея Кадышкина был ещё заметнее: – Лучше бы они этого не делали.

Всему миру были известны сегодня последствия возведения плотины. Когда в шестидесятых годах прошлого века президент Египта Гамаль Абдель Насер получил от американского правительства отказ в деньгах на строительство новой Асуанской плотины, советские власти приняли поспешное решение помочь братскому Египту. Строительство плотины и ГРЭС на ней велось в самый разгар «холодной войны» и русским никак нельзя было оплошать. Это было ещё одним из проявлений неразумной политики, результатом которой стало нарушение всей экосистемы долины Нила. Да, плотина приносила пользу: население страны, проживавшее ниже по течению, было избавлено от мощных зимних паводков. Но вред от неё оказался намного больше: плотина задерживала природный ил, которым, во время разлива рек, испокон веков обогащались поля крестьян всей нижней части реки. Это привело к обнищанию почв. Не менее пагубным стало и засаливание воды в дельте. Из-за снизившегося напора течения, воды реки теперь были неспособны препятствовать попаданию в Нил солёных вод Средиземного моря, в котором она заканчивала своё существование. Солончак, разъедая берега дельты, сильно мешал земноделам.

Обсуждая эту проблему, учёные бессильно вздыхали. Гонка двух гигантов планеты за первенством на мировой арене закончилась экологической катастрофой для Египта. Сила разрушения победила в очередной раз разум созидания.

– Да. Этой плотине только разве что крокодилы и радовались, – горько усмехнулся Юсуф.

Действительно, до недавнего времени численность пресмыкающихся не переставала расти. Им полюбились топкие болотца разливов искусственного озера Насер, образованного в результате создания плотины.

– Не долго радовались, – поправил Хабиб, делая сноску на сегодняшнюю ситуацию с вирусом.

Самолёт приземлился. Как только откинули наружные люки, на учёных ударной волной хлынул зной пустыни. Здесь, при полном отсутствии ветра, воздух стоял плотной пеленой, не остывая даже ночью. В этот час, при солнце в зените, термометры аэропорта смело зашкаливали за сорокоградусную отметку. Роджер, услышав впереди себя разочарованное восклицание Жаклин, посмотрел на неё почти с садизмом. Ему очень хотелось, чтобы эта вертушка и гордячка, какой считал он Жаклин, наконец-то поняла всю цену его предупреждений и оценила старания, проявленные им ранее.

Следующим видом транспорта оказался военный грузовик: на нём предстояло ещё больше углубиться в африканский континент и добраться до озера Насер. Двенадцать километров по просёлочным дорогам учёные ехали молча и в тряске. Глотая пыль и песок и утираясь от пустынного зноя, они внимательно осматривали местность. Несмотря на конец весны, скудная растительность этой части страны на многие километры вокруг уже была выжжена беспощадным африканским солнцем. И всё же Джек, не раз уже бывавший в этих местах, признался, что его настораживает редкое присутствие на протяжении их пути животных пустыни. На песке не видно было привычных сусликов и змей. Ящеры не грелись, распластавшись на камнях. Даже жуки-скарабеи, которых подобная жара не должна была спугнуть, почему-то исчезли. Казалось, что пустыня вымерла.

Наконец, грузовик остановился. Шофёр высадил их недалеко от побережья Нила. Далее начинались разливы озера, из-за чего подъезда к самому заповеднику не было. Юркий египтянин, развернув машину и улыбаясь во весь свой белозубый рот, кое-как объяснил учёным по-английски:

– Идите вниз по реке. Через два километра начнётся территория национального заповедника. Где-нибудь там вы наверняка встретите его хранителя, мистера Лойза. Он всё вам покажет.

– Шокран, – поблагодарил Хабиб и сунул шофёру долларовую бумажку. Он специально дал выговориться шофёру, чтобы заработать чаевые.

– Шокран, – ещё шире улыбнулся шофёр, принимая деньги без всякой скрытности, – Как закончите – позвонишь, я приеду.

Хабиб кивнул. Шофёр, пожелав всем удачи, с шумом сорвал грузовик с места, обдав экспедицию облаком пыли.

– Зачем вы заплатили ему? Стоимость машины входит в заранее оплаченные услуги, – строго спросил Стив Хабиба.

– А улыбка и любезность – нет. Платить за дополнительные услуги – это местные традиции. У вас в США никогда не дождёшься добрых слов, – араб держался с достоинством.

– Мы знаем, что это такое, – рассмеялись Русские, – «Не подмажешь, не поедешь». Так, Хабиб?

Хабиб задумался переводу, а когда понял его, то улыбнулся; поговорка понравилась ему.

– Дикари! – только и нашёлся что прошипеть Стив.

Подняв с пыльной дороги чемодан с лабораторными принадлежностями, Жаклин вздохнула и покачала головой. Шеф явно не вписывался в атмосферу сложенного коллектива.

– К сожалению, мы вынуждены будем терпеть его до конца, – призналась она Джеку. Вдвоём они возглавили колонну.

– Несносный тип. Хотя, как учёный – незаменимый, – охарактеризовал Роджера швейцарец. И вдруг громко рассмеялся. – А знаешь, Жаклин, в чём-то твой босс прав. Сколько знаю эту нацию, столько не перестаю поражаться: не потому ли, что египтяне – одни из самых древних обитателей Земли, они так неохотно расстаются с древними традициями и продолжают оберегать свою нетронутость прогрессом. Посмотрите, руководство страны, похоже, не проявляет никакого признака обеспокоенности относительно качества дорог.

Джек указал на пешеходную тропинку, по которой предстояло пойти. Она была размыта дождями и оттого искорёжена рытвинами и ямами. Засохшие под нещадным солнцем пласты жёлтой земли сжались и то и дело норовили провалиться под ногами. Жаклин усмехнулась. Ей, выросшей в суматохе и беспорядке большого города, подобные сложности пути казались пустяками. Но зная насколько щепетильны и притязательны к нормам жизни швейцарцы, привычные к полной упорядоченности вещей, она прекрасно понимала Джека.

Экспедиция пошла к реке в направлении, указанном шофёром. Жаклин и Джек на какое-то время замолчали, целиком сосредоточившись, чтобы идти как можно осторожнее и не подвернуть ноги. Сзади сначала была слышна речь русских и египтян, разговаривавших парами на своих языках. Изредка Алек о чём-то спрашивал Стива, и тот отвечал неохотно. Но по прошествии первого километра все разговоры смолкли. Путешественники всё чаще стали утираться от пота и пригублялись к флягам с водой, персонально полученным в Асуане от военных. На Стива Роджера жалко было смотреть; он согнулся под тяжестью рюкзака и беспрестанно отжимал мокрый платок.

Через время вдали заблестела вода и с берега потянуло тиной и илом. Путники ускорили шаг. Их взгляду предстало озеро, рассечённое по всей площади водного бассейна на множественные островки. Тихие заводи стоячей воды во время разлива превращались в одну водную гладь, поглощая землю на несколько недель. Но сразу же, как только редкие в этой части реки январские дожди заканчивались, островки появлялись вновь. Они тут же зарастали камышом и побегами молодого тамариса и являлись идеальным местом обитания любителей стоячих вод, прежде всего крокодилов.

Юсуп уверил учёных, что это уже и есть территория нужного им заповедника. Через полкилометра появился гостиный двор. Он состоял из трёхэтажного белого здания, утопавшего в оазисе. Пальмы и кипарисы, густо насаженные вокруг, притягивали прохладой и предвещали неплохую перспективу для ведения будущих работ. Закрытый, при известных обстоятельствах, на карантин и приспособленный временно под лабораторию и лагерь для представителей медико-санитарных служб, гостиный двор встретил путников безлюдьем и тишиной. Бегло осмотрев здание внутри и убедившись, что в нём никого нет, учёные растерянно собрались на крыльце.

– Лойз и его рабочие на той стороне озера. Пойдёмте! – указал Юсуф на небольшую возвышенность.

– Вперёд! – рявкнул Алексей Кадышкин. При крепком телосложении и привычке жить в северных районах глобуса, он, должно быть, страдал от жары больше других.

Перебрасываясь мнениями о заповеднике, учёные поднялись на возвышенность и сразу же увидели на побережье озера людей. Они стали молча спускаться. Но как только приблизились к воде, молчание было прервано неудержимыми возгласами Жаклин и Алексея. По берегу озера, то в зарослях тамариса, то просто на открытом берегу валялись тушки крокодилов. Они были почерневшие и скрюченные, словно тёмные вязаные свитера, изувеченные сушкой.

– Не приближайтесь! – окликом остановил Джек намерение Жаклин разглядеть мертвых животных поближе. – Это может быть опасно.

Жаклин настороженно оглянулась:

– Может, в заповеднике мы найдём необходимые для нас защитные одежды?

– Во всяком случае, нужно связаться с Каиром и предупредить о мерах безопасности. Я попрошу господина Шедида прилететь сюда завтра же, чтобы он сам мог на всё посмотреть, – пробормотал Стив заторможенно. Уставившись на крокодилов Роджер не мог сдвинуться с места.

– Пусть обязательно закажут бионепроницаемые скафандры для нас и для себя, прежде чем совать сюда нос, – посоветовал Никита Орлович.

– И неплохо было бы повесить по всей дороге предупредительные щиты о карантине для местного населения и туристов, – добавил Алек, озабоченно оглядывая местность. Он уже видел нечто подобное в Торонто, поэтому сейчас берег, усыпанный тушками, не удивил его так, как остальных. Гораздо больше интереса Алек проявлял к людям на берегу. Одетые в серые защитные одежды, они собирали тушки крокодилов, стаскивали в одну большую кучу, а затем поджигали. – Так делали в средние века во время эпидемии чумы, – заметил Алек.

– Нет, это не чума, – покачала головой Жаклин, – Иначе, вместе с крокодилами заразились бы и рыбы, и птицы. Нет, это не чума, – повторила она задумчиво.

В какой-то момент один из работающих прошёл совсем рядом с учёными, и они смогли поближе разглядеть проносимые останки. Пристально посмотрев вслед уходящему, Джек произнёс:

– Что бы это ни было, лучше до выяснения быть всем нам поосторожнее.

Заметив натянутость в его голосе, Жаклин повернулась:

– Ты думаешь, Джек, что этот вирус зоонозный?

Джек неопределённо покачал головой. Что он мог ответить? Возможно, речь шла о каком-то новом типе вируса, тайно выведенном учёными одной из стран, работающих на военную промышленность, и выпущенном в экспериментальном порядке. Так было уже однажды в Руанде с ВИЧ-ем. Он получил распространение из-за ошибки американских и бельгийских учёных. В начале пятидесятых годов прошлого столетия те работали над созданием живой вакцины от полиоемилита. Для её производства использовали клетки печени шимпанзе, содержащие вирус SIV, аналог ВИЧ-а. Вакцину испытывали как раз в тех регионах Африки, где потом, полвека спустя, насчитывалась самая высокая численность больных СПИДом. Английский исследователь Эдвар Хупер написал об эксперименте в книге «Река» лишь в конце двадцатого века. Именно этот случай вспомнила сейчас Жаклин и рассказала спутникам.

– Если на этот раз мы имеем что-то подобное, то, боюсь, до разгадки – не скоро, и человек в опасности тоже, – сморщил нос Джек. – Смотрите, как охотно пожирают мёртвые тушки черви. Червями питаются рыбы…

– А рыбу здесь повсюду ловит человек. Это самая дешёвая еда, – продолжил мысль Юсуф и тут же обратился к человеку шедшему им навстречу. – Здравствуй, Лойз!

– Салам аллейкум, Юсуф. Позвольте представиться, господа. Я – мистер Лойз, хранитель этого национального заповедника. Позволю заметить в продолжение вашего разговора, что даже если запретить людям ловить рыбу под страхом смерти, это ничего не даст. На сегодняшний момент вирус уже и в воде, и в воздухе и не только тут. Верхняя часть реки затронута повсюду. Водами Нила кормятся многие африканские народности.

Говорящий был на вид сорока-сорока пяти лет. Брюнет, приятной наружности, европейского типа, он был ростом выше среднего и обычного телосложения. Рукава и штанины серого рабочего костюма мужчина высоко закатил. На его голове высоко сидела широкополая панама, открывая красивый лоб. На ногах были ботинки, похожие на те, что были у Джека. Как успела подметить Жаклин, это вызвало у швейцарца одобрительный взгляд и изначальную расположенность. Внимательно вслушиваясь в объяснения собеседника, Джек тянулся ухом, пытаясь уловить еле различимый акцент мужчины. Жаклин тоже внимательно слушала подошедшего, но её внимание было вызвано другой причиной. На лицо смотрителя природного парка была одета обычная марлевая повязка. Она отчасти поглощала звуки говорящего. Кроме того, объясняясь с учёными, мужчина то и дело крутил головой, наблюдая за рабочими. Это усложняло возможность хорошо слышать его, и раздражало женщину. Жаклин не любила когда с ней разговаривали «на ходу», словно делали одолжение. К тому же, американской учёной никак не удавалось толком рассмотреть мужчину. И не только из-за его вертлявости: зеркальные солнцезащитные очки, надёжно скрывали и цвет, и форму глаз. Это было досадно, особенно потому, что в целом Жаклин отметила его приятную подтянутость и привлекательность. Женщине бросился в глаза чёткий рельеф мышц видимых частей мужского тела, а через серую ткань отчётливо проступала упругость и пластика его спины, груди, торса в те моменты, когда мистер Лойз поворачивался и наклонялся. И, наконец, выражение лица незнакомца, на первый вид безразличное, всё-таки не было ни пренебрежительным, ни недовольным, а скорее спокойным и немного усталым. Его речь сопровождалась правильно размеренной интонацией и чётким акцентированием нужных слов, что приковывало к мужчине особое внимание. Обычно, так говорили люди, абсолютно уверенные в себе.

Объяснив учёным свою позицию, мистер Лойз откликнулся на вопрос, заданный ему местным жителем. Приятный глубокий баритон на арабском приобрёл иной оттенок: более мягкий, приятный. Жаклин казалось, что незнакомец, разговаривая, наматывает свой голос, как спагетти на вилку. Растянув до какого-то определенного момента, он затем резко обрывал его, а потом снова принимался растягивать. Откровенно заинтересовавшись новым лицом, учёная шагнула навстречу и протянула руку:

– Мистер Лойз, меня зовут Жаклин Брайд. На меня возложены обязанности начальника экспертной комиссии по исследованию данного вируса. Скажите вы не могли бы помочь мне?

Не глядя на женщину и продолжая жестикулировать рабочим, незнакомец кивнул: