Текст книги "Бесконечный мир. Роман. Книга 1"

Лойз усмехнулся:

– Что-то вроде того.

– А разве столь откровенное общение со мной не представляет для вас опасность?

К насмешке прибавился вызов. Застигнутый вопросом врасплох, саифн

увильнул от точного ответа. Глядя мимо женщины, он произнёс почти сентиментально:

– Любой из нас, Жаклин, время от времени может предаться безумию.

Жаклин посмотрела с подозрением. Подобное придыхание при разговоре вряд ли могло быть присуще существу бездушному. Вернувшись взглядом из невидимой дали, Лойз наткнулся на хитый прищур уставленных глаз. Быстро оправившись от неловкого положения, созданного им самим же, саифн тут же пустился в атаку:

– Так что, вы полетите со мной на Луазу?

– Теперь вы провоцируете меня? – акцент был поставлен на последнем слове.

Лойз не отвечал, продолжая пристально смотреть в ожидании. Жаклин необходимо было подумать.

– Я не тороплю вас. Но только позвольте мне напомнить, что чем дольше вы будете тянуть с ответом, тем сложнее нам будет спасти вашу цивилизацию.

Мгновенно вспомнив про что он говорит, Жаклин спохватилась:

– Дайте мне время, чтобы сделать перед отъездом необходимые распоряжения на время моего отсутствия.

Лойз согласно кивнул.

– А сколько времени меня не будет?

– Максимум два дня.

– Так мало.. Но разве?..

Саифн утвердительно кивнул.

– Тогда скажите последнее: за эти два дня вирус, надеюсь, не уничтожит всех землян?

Вопрос Жаклин звучал по-деловому. Движение головы Лойза не оставило сомнений в правдивости.

– Что ж, я согласна. Когда вылет?

– Завтра. На рассвете. В пять часов тридцать три минуты и сорок шесть секунд. В это время суток траектория Земли по отношению к Луазе при вылете будет самой оптимальной.

Они покинули лабораторию тем же способом, что при проникновении в неё. В земном доме саифн проводил гостью до двери.

В машине Жаклин, передумывая всё происшедшее, решила, что на всякий случай перед отлётом надо кого-то предупредить. Самой верной кандидатурой для этого был давний друг по Университету космокибернетик Пол Ларги. Набрав номер и дождавшись появления лица на экране машинного компьютера, Жаклин расстроилась: видео-связь была блокирована, и лицо друга «встало» стоп-кадром.

– Привет, Пол! – бодро крикнула Жаклин.

– Привет, дорогая. Куда пропала?

Слава богу, хоть голос Пола был чётко различим.

– Пол, дорогой, у меня совсем нет времени объясняться, – Жаклин сразу взяла деловой тон, – Пожалуйста, выслушай меня и не сочти за сумасшедшую.

– Валяй! – рассмеялся друг, – Даже сумасшедшую я приму тебя с великой радостью.

Одной фразой Пол напомнил женщине о неразделённости чувств и смутил. Но рассусоливать было некогда, поэтому Жаклин коротко объяснила ситуацию по главным линиям.

– Чтобы спасти мир от непонятного вируса, я улетаю завтра на другую планету. Ты наверняка ничего не знаешь о ней. Она называется Луаза. Живут там саифны.

Пол молчал.

– Ты тут?

– Да, конечно. Что-то ещё, что я должен знать?

– Нет. Остальное – по возвращении, – голос Жаклин осёкся. – Ну… если, конечно, я оттуда вернусь.

Тревога в голосе вызвала тёплую реакцию друга.

– Малышка, я думаю, всё будет хорошо. Лети, спасай мир. И не забудь какой-нибудь сувенирчик для меня с неизвестной планеты.

– Идёт, Пол. – Жаклин только теперь почувствовала как сильно устала. – Прощай!

– Нет, Жаки, до свидания! Я тебя целую!

Жаклин отключила связь и тупо уставилась в стекло на своё отражение.

В это время Лойз, просматривавший ситуацию в машине Жаклин на экране своего компьютера, скептически улыбнулся:

– А ведь я просил её никому ничего не говорить. Ох! Как люди наивны и легкомысленны. Только позавидовать.

Лойз подошёл к креслу в зале, на котором сидела до этого Жаклин, и притронулся к нему. На спинке он увидел волосок женщины. Сняв его, Лойз кинул волосок на пол и растерянно проводил глазами. Затем прошёл к посудомоечной машине, взял невымытую чашку с кофе. При помощи прозрачной пластины он снял с чашки отпечатки пальцев и губной помады гостьи и тут же внёс их в компьютер. Прежде чем поставить чашку назад в машинку, Лойз понюхал кофе и с непониманием дёрнул плечами. Аристипп, ученик Сократа, создавший учение гедонизма о необходимости стремиться к земным радостям, включая и принятие пищи, имел бы полное право быть недовольным инопланетянином: кофе, возбуждающий ряд физиологических функций, от слюноотделения до выработки адреналина, являлся, по мнению саифна, сугубо опасным для человеческой особи. Тем более, что он вырабатывал эффект привыкания. Впрочем, большинство этих бедолаг людей плевали на разум до тех пор, пока удовлетворялись их низменные инстинкты.

– Нет, определённо я не вижу никакого другого способа помочь им, кроме того, что уже принят нами, – закончил Лойз рассуждения. После этого он вернулся в зал, сел всё в то же кресло и закрыл глаза.

Жаклин весь вечер грустно обходила своё жилище. Она невольно думала о том, что возможно эта ночь будет для неё последней ночью, проведённой в родном доме, на родной планете. То и дело подходя к окну, женщина смотрела на далёкие звёзды.

– Когда я буду там, я даже не смогу увидеть тебя, моя дорогая Земля.

Голос Жаклин был не просто печальным. Ей предстояла трудная и далёкая дорога во благо спасения человечества. Ответственность миссии создавала дополнительное волнение. Но осознание долга поддерживало и вселяло в учёную Земли надежду на удачный исход.

Часть вторая: Путешествие на Луазу

1

На следующее утро Лойз приехал к Жаклин рано утром. Она встретила его, силясь улыбнуться. В руках у женщины был собранный чемоданчик с вещами. Не зная что именно может ей пригодиться на далёкой планете, Жаклин взяла в путешествие вещи, необходимые при любых условиях, например, отправься она за город на выходные. Лойз одобрил предусмотрительность Жаклин и успокоил, что в его аппарате межпланетного передвижения место для вещей найдётся. Готовый в отправке, он взял чемоданчик из рук Жаклин. Она лихорадочно осматривала дом.

– Я чувствую, вы за эту ночь не сомкнули глаз? – саифн смотрел пристально.

Женщина вздохнула. Всё случилось так неожиданно и быстро, что не укладывалось в голове, и потому вызывало излишнюю нервозность.

Заботливо взяв учёную за кисти, Лойз встряхнул их. Удивительно, но столь простая процедура мгновенно помогла успокоиться. Взяв себя в руки, женщина спросила не хочет ли саифн чего-либо. Он покачал головой.

– Мне – нет. А вот вам, прежде чем отправиться в путь, нужна небольшая подготовка. Давайте пройдём на кухню.

Жаклин указала путь. Лойз пошёл первым и на пороге остановился.

В этой комнате всё было любовно расставлено и взгляд согревало множество вещей, сопровождающих Жаклин по жизни: фотографии, статуэтки, предметы кухонной декорации, вязанные салфетки под чайником и на деревянном столике.

Осматриваясь, Лойз молча подошёл и потрогал на ощупь ажурную ткань на столе. Затем, под пристальным наблюдением хозяйки, принялся разглядывать фотографию на холодильнике.

Это был портрет в картонной рамке. Выполненный крупным планом в чёрно-белом изображении, он отражал Жаклин, вышедшую из воды, на фоне пышной листвы деревьев. Волосы женщины на портрете были мокрыми. Несколько капелек блестели на ресницах и на лбу. Лойза привлекла в портрете необыкновенная естественность улыбки и счастливо-упоенный взгляд. Так мог улыбаться только человек, не обременённый проблемами.

– Какой поразительно свежий взгляд юности, – прокомментировал саифн, взяв портрет в руки и показывая его.

Жаклин надулась:

– Неужели так заметно, что я здесь на десять лет моложе?

– Иногда мне хочется вот так же как и вы, быть зависимым от столь несущественных мелочей, как возраст, декорации, чувства, – признался саифн с лёгкой улыбкой.

Он поставил портрет на место и обвёл кухню взглядом. Была ли грусть в его голосе или же Жаклин она только послышалось? Женщина пожала плечами:

– Станьте вновь таким, каким был Лойз первый.

Теперь Лойз точно улыбнулся с грустью:

– Кто знает, что ждёт нас впереди? Но, эти рассуждения отнимают время. А у нас его немного. Давайте лучше приступим к делу.

Луизанин сел на стул и вытащил из серебряного дипломата крошечную зелёную подушечку. На вид это был обычный бумажный пакетик, такой, в каких рассылают пробные экземпляры кремов и гелей, но величиной с ноготь большого пальца и раздутый. На поверхности были написаны цифры. Взяв с разрешения хозяйки стакан со стола, Лойз налил в него воды и протянул Жаклин и воду, и подушечку.

– Предупреждая ваш испуг, скажу, что это просто транквилизатор. Он поможет вам полностью расслабиться и лучше перенести полёт.

Жаклин язвительно скривилась:

– Чего уж там! Насколько я могу представить, отравление это – ничто по сравнению с тем, что вы хотите мне предложить.

Подушечка оказалась словно сделанной их тончайшего слоя сухого теста: хрупкого и эластичного одновременно. Жаклин смело запила препарат водой. Она успела почувствовать сладковатый вкус.

– А теперь – пора. Не оглядывайтесь! Вы ещё вернётесь сюда, – пообещал саифн.

Они вышли и пошли к машине. Жаклин остановилась, с сомнением разглядывая её:

– Это и есть ваш летательный аппарат?

Она не торопилась нырнуть в салон. Машина походила на вагон. Крыша была почти плоской, высоко соединяя кабину с широкими бамперами. Кресла салона предназначались для двоих пассажиров и, как оказалось, могли крутиться во все стороны как винтовые стулья. Двери машины закрывались как в трамвае. Такими же трамвайными были и колёса: низкими, укомплектованными амортизационной системой и автоматическим набором шин. Покрытия шин менялись в зависимости от почвы. Переднее лобовое и заднее стёкла были цельными, без швов соединений с боковыми панелями. Стекла – очень тонкими. Жаклин прислонилась к одному из них. Оно напоминало прозрачную плотную плёнку необыкновенно-кристальной чистоты. Так как управление машиной полностью осуществлялось при помощи внутреннего компьютера, на ней не было наружных зеркал. Зато вся верхняя крышка заднего бампера была, как спина ёжика, усеяна маленькими и большими антеннами. Они чередовались с пластинами солнечных аккумуляторов. Подобными пластинами была покрыта и поверхность переднего бампера. Кузов машины оказался гладко-матовым и без поверхностных конструкций. В зависимости от попадания солнечного света, голубой цвет аппарата менял окрас: он то бледнел до прозрачно-голубого, то сгущался до тёмно-синего. Из-за подобного эффекта, машина показалась Жаклин ожившей, каким был вчера глобус.

Лойз вопросительно глянул на спутницу. Похоже, что его «старушка» не внушала учёной доверия. Жаклин, перехватив усмешку в глазах инопланетянина, постаралась сделать безразличный вид.

«В конце-концов, мне должно быть всё равно, где предаваться самоубийству», – пессимистично подумала она.

И всё же, наряду с растерянностью, в её взгляде проскальзывало недоумение. Люди строили свои космические корабли, снабжая их несколькими ступенями баков с горючим, реактивными двигателями и тому подобным. Так как Жаклин уже знала о возможности саифнов передвигаться в четвёртом измерении, она могла предположить, что подобные нагромождения для инопланетян являлись только помехой. И всё-таки, она и представить не могла, что размеры их аппарата межзвёздных перелётов будут такими компактными.

Обойдя машину со всех сторон, женщина озабоченно посмотрела на Лойза. Он молчал.

– Признайтесь, Лойз, за счёт чего ваш аппарат достигнет третьей космической скорости?

Вид у Жаклин был оч-чень умным.

Саифн, впечатлённый, протянул:

– О-го-го! Вы меня пугаете, мисс! Если вы имеете представление о том, что такое третья космическая скорость, то с вами опасно иметь дело, и я вас недооценил.

– Вовсе нет, – тут же дурашливо махнула Жаклин рукой, – Никакого понятия об этом я не имею, – она всё-таки стала усаживаться, – Просто, сегодня ночью я листала энциклопедию и там наткнулась на объяснение о том, что для того, чтобы покинуть пределы земной орбиты, летательный аппарат должен развить третью космическую скорость. Это единственное, что я поняла и запомнила из прочитанного.

Всё-таки она была мила. И непосредственна. Лойз весело засмеялся:

– Тогда прочь ненужные разговоры и добро пожаловать на межпланетную персональную мини-станцию «Лойз три тысячи первый»!

Усевшись, Жаклин обнаружила, что несмотря на общую схожесть с земными средствами передвижения, эта машина внутри намного вместительнее, чем те, в которых ей приходилось ездить. Кроме обычного табло управления на передней панели салона, здесь находился странный агрегат с подведёнными к нему металлическими трубками из того же серебристо-серого материала, из какого были сделаны все приборы в лаборатории Лойза. Как только Жаклин села в кресло, Лойз подал ей что-то похожее на мотоциклетную каску. Затем он молча привёл кресло спутницы в горизонтальное положение и опустил на глаза женщины очки, вмонтированные в каску. Стёкла очков были затемнены мягкими прозрачными плёнками, похожими на тонкую кожу. Женщина открыла глаза и посмотрела в прозрачное окно. Оно слабо отражало её лик, но Жаклин, всё-таки, рассмотрела себя, и пришла к выводу, что она напоминает со стороны черепаху с веками, опущенными на солнце. При помощи очков Жаклин могла видеть всё, что происходило снаружи аппарата. Используя свой мини-компьютер, Лойз задал программу. Сразу же трубки агрегата на передней панели стали заполняться плотным белым газом. Он был без запаха и не имел никакого тактильного воздействия. Газ просто обволакивал аппарат до тех пор, пока всё вокруг путешественников не погрузилось в однородную белую вату.

Пискнуло цифровое табло на передней панели. Машина не затряслась, но Жаклин, всё же, показалось, что аппарат отрывается от земли. Сердце женщины застучало сильнее. Лойз, увидев в её глазах любопытство, граничащее с ужасом, спросил готова ли она.

Ответ был в виде протяжного выдоха.

Саифн подал руку и спокойно объяснил:

– Сейчас вы медленно погрузитесь в сон. Так нужно. Ни о чём не думайте.

Жаклин охотно пожала руку; от страха это получилось сильнее, чем положено при простом одобрении. Её уже охватило то самое, так хорошо уже знакомое ощущение головокружения, но только на этот раз к нему добавилась тошнота. Несколько мгновений сильного вжатия в кресло сменились почти мгновенной лёгкостью во всём теле. Приятная дрёма надвигалась. Жаклин попыталась убедиться, что Лойз всё ещё слышит её.

– У меня создаётся впечатление, что меня куда-то переносят по частям.

– Это не так далеко от истины. Не волнуйтесь.

Голос звучал издалека. На лице Жаклин почувствовала дуновение ветерка.

– Спите. Когда вы проснётесь, мы обо всём поговорим. Спокойной ночи, малышка!

Последняя фраза была сказана голосом Пола Ларги.

Уже проваливаясь в сон, Жаклин поразилась: «Так значит вчера это был не Пол? И я не предупредила никого о своём исчезновении?»

В её уже сонный мозг пробилась последняя фраза Лойза:

– Всё будет хорошо. Вы можете доверять мне.

2

Как показалось Жаклин, спала она не более получаса. Пробудившись от слов Лойза, женщина открыла глаза. Сквозь по-прежнему надетые очки, она увидела себя в кабине всё той же машины, в какой заснула, но только теперь её салон стал намного больше по размерам. Все предметы оказались отдалены. Пульт был отодвинут от кресла далеко вперёд, по бокам окна стали круглее и больше, сзади, чуть поодаль от кресла, висело табло, похожее на ещё один пульт управления. Рядом с Жаклин на кресле сидел, а не лежал, Лойз и что-то рассматривал в серебристом дипломате.

Заметив шевеление, он повернул голову и улыбнулся.

– Как дела?

Жаклин подалась вперёд, пытаясь сесть. Но ей это не удалось: она была надёжно прикована к креслу.

– Что это со мной?

– Спокойно, без паники.

Лойз перевёл её кресло в сидячее положение.

– Не делайте резких движений. Иначе почувствуете дискомфорт.

– Я и так не могу похвастаться на люкс, – Жаклин капризно гнусавила, – На меня словно слона посадили. И голова всё ещё идёт кругом.

Лойз усмехнулся капризам спутницы:

– Потерпите ещё немного. Скоро мы прибудем на место.

– Через сколько?

– Через пятьдесят минут земного времени.

– Земного? А! Да! Я читала это в энциклопедии…

В космосе всё подчинялось законом космического времени. Оно исчислялось скоростью света и отличалось от земного. Часы, проведённые на Земле, при движении в Космосе превращались в минуты. Удовлетворённая способностью соображать и концентрироваться, Жаклин огляделась. Стёкла иллюминаторов были по-прежнему затемнены. Это удивило учёную.

– А почему не видно как мы летим?

Лойз снова оторвался от компьютера:

– Потому, что мы не летим, а перемещаемся в плоскостном измерении. Разве вы не чувствуете, что невесомость отсутствует?

Жаклин снова оглянулась и попробовала поднять руку. Она весила тонну.

– Жаль. А так хотелось бы повисеть вниз головой и поглотать летающие шарики воды, как это делают астронавты в телерепортажах.

Лойз захохотал:

– Удивительно! Какая простота желаний!

– Подумаешь! Ничего особенного. И почему бы мне не полюбоваться отрытым пространством? А? Лойз!

Но саифн ответил категоричным отказом. Жаклин замолчала. Заметив, что она надула губы, инопланетянин принялся за объяснение.

При том способе передвижения, что они использовали, мир за окном видеть было просто нельзя. Кроме того, это было рискованно. Если вдруг во время передвижения открыть иллюминаторы, то, при попадании в зону космической туманности, каких немало в космосе, можно было лишиться источника энергии.

– Туманность – это облако разряженных газов и пыли. Понимаете? А что такое остаться без энергии? Это значит, создать себе дополнительные трудности при управлении. Да и эленон, освещающий салон, при разряженной гравитационной неустойчивости графита и силикона, из которых и состоит в массе космическая пыль, может потерять свою активность. Вы хотите передвигаться в темноте?

– Нет, – сразу же отказалась Жаклин. Она немного помолчала, затем коротко дёрнула плечами. – Я думала, что аппарат герметичен.

– Герметичен – не значит непроницаем. Вспомните, я говорил уже вам, что всё проницаемо в определённой степени. Поймите, скорость нашего движения в начале пути превосходила скорость света. Чтобы достичь её, любое материальное тело должно дифрагировать, то есть рассеяться, стать элементарной мельчайшей частицей со своей элементарной электро-магнетической волной. Говоря ещё проще, нам сначала пришлось распасться, чтобы, ускорившись, все частички нашего тела могли совершить продвижение на определённом магнитном отрезке материи, которую мы преодолеваем. А затем вновь соединиться.

По виду Жаклин Лойз понял, что она опять не вникает в суть сказанного. Тогда в нескольких словах и насколько это было возможно просто, саифн объяснил спутнице принцип корпускулярно-волнового дуализма. При нём микрочастицы любого материального тела обладают одновременно свойствами частиц, называемых иначе корпускулами, и волн.

Не имея ни малейшего понятия о квантовой механике, Жаклин с трудом могла представить в чём состоит принцип скоростного разложения материальных частиц. Поэтому Лойз предложил доходчивый наглядный пример. Он выдвинул из боковой части кресла Жаклин вмонтированный столик, достал из его внутреннего ящичка маленькие стеклянные шарики и протянул их:

– Сделайте из них человечка и попробуйте двигать по столу сначала шарики его правой стороны, потом левой. Потом опять правой, потом снова левой. И так триллионное количество раз, с огромной скоростью разложения, то есть отдаления, перемещения и воссоединения.

Жаклин заинтересованно проделала предложенное.

«Неужели у меня столь дегенеративный вид, что он сюсюкает со мной, как с ребёнком?» – попутно думала она. Прокатив шарики в несколько приёмов из стороны в сторону, она улыбнулась, сузив глаза.

– Принцип мне понятен. Но есть что-то, что не поддаётся моему разуму: почему при подобном многомиллионном разложении наши организмы остаются целостными, не претерпевая разрушения?

– О! Это просто: всё происходит согласно закону тяготения Ньютона. Дистанция отдаления частичек переносимой материи достаточно мала, а значит, внутренние силы тяготения удерживают их.

Лойз достал из одного из ящиков панели пульта управления карандаш и листок и нарисовал формулу закона тяготения, попутно объясняя.

Скорость их перемещения, превышающая скорость света, не позволяет материи распасться, ибо помноженная масса взаимодействующих частиц оказывается выше квадрата расстояния между ними. Жаклин больше не строила удивлённых глаз. Ей очень хотелось понимать то, что говорит пришелец с другой планеты. Это подхлестнуло Лойза.

– Помните, в школе вы наверняка учили аксиому о том, что две прямые могут пересекаться в одной и только в одной точке?

Жаклин кивнула:

– Если они не параллельны.

Биолог откровенно радовалась, что годы, проведённые на школьной скамье за учебниками математики, всё-таки прошли не зря.

Но Лойз тут же поубавил её оптимизма:

– Правильно, но не совсем так. Аксиома действует при определённых условиях, например, при медленном движении.

Таково было учение древне-греческого математика Евклида. Позже, в девятнадцатом веке, русский математик Лобачевский опроверг грека. Одним из первых он рискнул предположить, что при очень высоких скоростях, сильное тяготение, возникшее при ускорении, влияет на геометрические свойства пространства и времени вне ускоряемого предмета. Тогда предполагаемые прямые линии, по которым движется ускоряемый предмет, превращаются в геодезические кривые, которые расходятся в космическом пространстве под различными углами и на различных плоскостях. Именно благодаря этому самому расхождению линий саифны и разработали способ перемещения в плоскостном измерении.

Лойз остановился, чтобы перевести дыхание. Жаклин поспешно затрясла головой, скорее из боязни разочаровать его. Тогда он снова нарисовал на доске формулу со сложным уравнением с квадратным корнем:

– Это – формула теории относительности, выведенная Лоренцом и Эйнштейном. Согласно ей, масса увеличивается по мере увеличения скорости. Но при сверх-скоростях, то есть при скоростях превышающих скорость света, эта формула перестаёт работать. Потому, что сверх-скоростное передвижение не линейно, а спирально. И оно подключает иные космофизические законы.

Жаклин нервным жестом выставила руку вперёд:

– Стоп-стоп-стоп. Дайте мне понять. Если доказано, что сильное тяготение при ускорении, близком к скорости света, изменяет даже прямую, не говоря уже о материи, то почему же вы, используя скорость выше скорости света, не подвергаете передвигаемое тело уплотнению, уплощению, сжатию или чему там ещё? А проще: почему скорость не раздавила меня?

Лойз присвистнул. Лаконичные выводы Жаклин, основанные на достаточно сложных объяснениях, вызвали восхищение. Он даже зааплодировал:

– Неплохо!

– Не стоит, – прервала Жаклин, – Лучше поторопитесь ответить, пока я не забыла о чём спрашивала.

Её кокетство было прелестным даже для саифна, не способного на сентиментальность.

– Весь секрет заключён как раз-таки в самом принципе перемещения. И вы, и я, и все ваши вещи, и любая молекула этого аппарата не просто перелетают из точки А в точку Б. Они передаются по волнам, как своеобразная телеграмма.

Жаклин нахмурилась:

– Как это возможно?

– Возможно. Каждый отдельный био-элемент передаваемой материи, описанный на его субатомном уровне, был мною сначала зарегистрирован на Земле. Там же, в компьютере, записаны все процессы биохимического, физиологического или механического характера сложных систем живых организмов, то есть, вас и меня. Затем регистрационные данные я передал с компьютера в эфир в виде коротких электромагнитных волн. Из них состоит любая материальная субстанция. И это – первый этап перемещения.

– Позвольте предположить, что на другом конце провода нас просто кто-то «примет» и воссоздаст?

Жаклин прекрасно ориентировалась в объяснении, ибо с детства интересовалась азбукой Морзе. Лойз согласно кивнул, но поднял указательный палец.

– Что, опять что-то не совпадает?

– Да. Но принцип вы поняли верно. Хотел бы только заметить, что столь упрощенный вариант восстановления разложенной и зарегистрированной материи, переданной электромагнитной пересылкой, позволял восстанавливать «двойники» отправляемой материи, а не оригиналы. Ошибку саифны поняли после нескольких сотен лет пользования.

– Не очень-то оперативно. И в чём же была её суть?

– Пересылка одной только электромагнитной записи выдавала получаемую информацию всё-таки в модифицированном виде. Примитивно говоря, оригиналы отличались от копий.

– Тогда чего же ваши предки ждали столько времени, чтобы усовершенствоваться?

– Прогресс возможен при наличии анализа и времени. Учёные Луазы долго бились над проблемой, прежде чем изобрели способ материального переноса. Теперь всё происходит так. Информация в виде волн о переносимой материи, отосланная из точки А, доходит до точки Б и там копируется на аппарате восстановления. Как только копия воспроизведена, тут же включается запрограммированное сильнейшее электромагнитное поле. Расчёты его мощности и диаметра производятся относительно полученных данных. Это поле в виде сильнейшего вихря, напоминающего торнадо, посылается в точку А как луч. И именно световой луч позволяет производить желаемую операцию без нанесения ущерба окружающему пространству. Обладая собственной электроэнергией, луч торнадо несётся по Вселенной в виде сверх-мощной молнии. Из космоса он виден, как вспышка. И так как путь материи уже проделан зарегистрированными волнами, то вычислять траекторию движения торнадо нет необходимости. Итак, дойдя до материальной субстанции, предназначенной для переноса, вихрь достигает своего максимума. Он в мгновение, равное нескольким наносекундам, втягивает в себя субстанцию и увлекает её в обратный путь.

– Простите, Лойз, я не понимаю одного: вы говорите, что торнадо – это луч. Значит – свет. Но как тогда свет может перемещаться со скоростью выше скорости света?

Лойз качнул головой:

– Хороший вопрос. И совершенно уместный. Всё-таки, вы – поразительно логичны. Безусловного, свет имеет свою скорость передвижения, которая, повторяю, вычислена для линейного передвижения да ещё к тому же в условиях вакуума. Наш же поток несётся по спирали и в космосе. За счёт сильнейшей центробежной силы и огромного трения извне, скорость внутри торнадо выходит за предел скорости света. Как если бы кто-то крутил рукой волчок, который крутится сам по себе. И добавляет скорость. Кинетические параметры, центробежная сила и трение извне, раскручивают материальную субстанцию, как на центрифуге, и раскладывают их на элементарные корпускулы. Принцип их передвижения и сохранения их целостности, я вам уже объяснил ранее.

Жаклин поймала себя на мысли, что понимает абсолютно всё:

– А что происходит с нами дальше?

А дальше было следующее. Лучевой поток торнадо, устремлённый в обратный путь, несет в себе материальную субстанцию, как самолёт, перевозит пассажиров. Время пути зависит от расстояния. Для того, чтобы по прибытию в назначенный пункт восстановление субстанции не занимало длительного времени, учёные Луазы научились нейтрализовать действие луча. Говоря проще, они, при приближении вихря к точке приёма, воздействовали на торнадо анти-силой, раскручивая и тормозя. Получалось, что самый конечный участок пути материальная субстанция осуществляла по линейной траектории. Это позволяло живым организмам «приходить в себя» и постепенно восстанавливаться с большей точностью. Конечно, подобный способ передвижения не всегда являлся комфортным и гарантированным. На первых порах его внедрения, отправленная материя нередко имела повреждения, что создавало сложности при её реаппарации – новом появлении. Но это было не страшно. Ведь в любом случае, у учёных в пункте приёма уже была запись данных пересылаемой материи на субатомном уровне. В случае повреждения оригинала, его восстанавливали по записи. Так постепенно саифны отшлифовали разработанный ими способ перемещения, и на данный момент он работал безукоризненно. Единственной сложностью при транспортировке была проблема сохранения конечной целостности всей переносимой биосистемы. Для того, чтобы корпускулы могли выдерживать разлагающую силу: не разрушаться, не сгорать, учёные обратились к изучению опыта своих древних цивилизаций. В старых летописях они нашли описания невиданно быстрых перемещений отдельных саифнов на миллионные расстояния. Оказалось, что этими существами являлись экстрасенсы. Активно и регулярно медитируя, экстрасенсы достигали того, что их мысли воплощались в определённый гомогенный поток электромагнитных волн, отправляемых в конкретно избранное место во Вселенной. После отправки своих мыслей, экстрасенсы при помощи травяных настоек вводили себя в состояние транса. За это время поток их мыслей, в виде волн, достигал желаемой точки и вызывал там, что называется, «огонь на себя». Мощный вихрь спускался на Луазу, и уносил загипнотизировавшего себя саифна точно также, как сейчас он нёс Жаклин и Лойза. Тело, расслабленное во сне, полностью подчинялось воздействию электромагнитного потока мысленного торнадо, не неся при этом никаких материальных ущербов. Тщательно изучив подобную «технику» передвижения древних, современные саифны тоже стали применять перед пересылкой препараты, погружающие переносимую субстанцию в транс. Единственной загадкой для них и поныне осталось то, как экстрасенсы, побывав в Космосе, затем обратно возвращались на Луазу. Без наличия определённой развитой техники, обратный путь мог затягиваться на годы. Ведь способ медитации не имеет моментального результата. При его помощи не всегда можно создать желаемый электромагнитный поток. Значит, оставалось предполагать, что в тех местах, куда «летали» древние колдуны, уже существовала какая-то более развитая цивилизация, способная отправить «гостей», прибывших издалека, назад.

Лойз рассказывал про чудеса так, словно это было обычным делом. Даже без особых технических знаний Жаклин понимала, что телепортация – простой способ перемещения. Просто саифны сумели технически организовать его, поняв принципы и механики и биоэнергетики и многие другие.

– Всё гениальное – просто, Лойз, – улыбнулась учёная, – И, похоже, сила мысли – это тот самый нескончаемый потенциал, что способен сделать не одно открытие. Теперь мне нравится наш способ перемещения. Особенно, что он сверх-скоростной.

– При правильно рассчитанных координатах временной плоскости, за считанные минуты можно переместиться на миллионное расстояние, – согласился Лойз, – Кстати, не менее важным достижением при телепортации является и гарантия исключения риска двойниковой мании.