Текст книги "Античная философия. Краткий курс"

Можем ли мы доверять нашим органам чувств? – Парменид совершенно однозначно отвечает: «Нет». Они постоянно обманывают людей, вводят их в заблуждение и порождают лишь мнения (докос) – несовершенное, приблизительное знание.

Все, что связано с восприятием изменчивого чувственного мира, Парменид отнес к мнению. Путь мнения – это способ объяснения мира, исходя лишь из свидетельств органов чувств. Такой путь не может привести к истинному знанию. Он дает картину видимого, кажущегося мира, управляемого Афродитой. Этот мир навязывает людям представление о своей множественности и изменчивости, которые могут объясняться лишь с помощью противоположностей, прежде всего бытия и небытия.

Как следует из учения Парменида, мир, о котором мы знаем благодаря нашему чувственному восприятию, совершенно не совпадает с характеристиками подлинной реальности, которая открывается лишь мысленному взору, нашему разуму на основании логически правильного мышления.

Чтобы преодолеть опасность «мнения», необходимо расстаться с привычным образом мысли:

 
Отврати же от этого пути поиска свою мысль,
И да не заставит тебя вступить на этот путь
богатая опытом привычка.
Глазеть бесцельным невидящим оком, слушать
шумливым слухом
И пробовать на вкус языком. Нет, рассуди
разумом… спорные рассуждения.
 

Только мыслимое бытие свободно от превратностей мнений. Признав единственным источником и критерием истины разум, Парменид тем самым заложил основы рационалистической традиции в античной философии.

Оппозиция «знание – мнение» привела Парменида к представлению о двойственности бытия. С одной стороны, это вечная и неизменная основа, являющаяся предметом знания. С другой стороны, это подвижная видимость, выступающая предметом чувственного восприятия и мнения. Впоследствии парменидово представление о двойственности бытия получило развитие у Платона в его учении о двух мирах – идеальном и видимом.

Чтобы объяснить происхождение кажущегося мира, Парменид вынужден был выйти за пределы чисто логического мышления. В качестве космогенных причин он указал две стихии: огонь (свет) и землю (тьма, ночь).

 
Но коль скоро все вещи названы «Светом» и «Ночью»,
Качества ж их нареклись отдельно этим и тем вот,
Все наполнено вместе Светом и темною Ночью,
Поровну тем и другим, поскольку ничто не причастно
Ни тому, ни другому.
 

Между огнем и землей существует сильное напряжение, которое оживляет Вселенную. Это напряжение ассоциируется у Парменида с мифическим образом богини Афродиты, которая всем управляет.

Во мнении людей все в мире составлено из двух элементов, один из которых – пламенное, светлое начало – относится к бытию, а другое – земляное и темное – к небытию. Те, кто идут по пути мнения, признают существование не только бытия, но и небытия, что, согласно Пармениду, является логической ошибкой.

Допущение, что наряду с бытием существует небытие, приводит к искажению истинного понятия о бытии. Становится возможным приписать ему такие недопустимые с точки зрения разума характеристики, как множественность, движение, изменчивость.

Противники Парменида, пытаясь опровергнуть его учение о бытии, стремились показать, что движение и множественность в их очевидности неопровержимы. С защитой взглядов Парменида выступил его ученик Зенон.

Зенон (ок. 490–430 до н. э.) родом из Элеи, по одной из версий, был приемным сыном Парменида. Высокий и миловидный, он обладал исключительными достоинствами и в философии, и в политической жизни. Посещал Афины, где давал уроки Периклу, но предпочел великолепию Афин свой родной город. Зенон отличался презрением к сильным мира и на склоне лет организовал политический заговор против элейского тирана. Потерпев неудачу, был схвачен и подвергнут пытке на колесе, но не выдал своих сообщников, а оклеветал как предателей верных тирану людей, чтобы оставить последнего в одиночестве. Потом, согласно одной из легенд, когда Зенон сказал, что должен сообщить тирану на ухо нечто важное, и был допущен к нему, то укусил тирана за ухо (по другой версии – за нос) и не отпускал до тех пор, пока не был заколот.

В другой легенде говорится, что Зенона бросили в ступу и искромсали. Рассказывали также, что на допросе он откусил себе язык и выплюнул его в лицо тирану. Это так подействовало на граждан, что они тотчас побили тирана камнями. Подвергнутый пыткам, Зенон оставался нечувствительным к страданиям, удостоверяя истинность своего ответа на вопрос, что дает философия: «Презрение к смерти». Зенону принадлежит изречение: «Легче окунуть в воду мех, наполненный воздухом, чем заставить силой какого-либо хорошего человека совершить что-нибудь вопреки его воле».

Из многочисленных трудов Зенона («Споры», «Против философов», «О природе», «Толкование стихов Эмпедокла») сохранилось лишь несколько фрагментов. Его труд «О природе», написанный прозой в форме вопросов и ответов, послужил образцом изложения философских взглядов в виде диалога многим мыслителям античности.

Зенон стал известен прежде всего своей полемикой с противниками учения Парменида – и он прославился своими апориями[61]61
  Апории – трудно разрешимые проблемы, связанные с противоречием между данными наблюдения и мысленного анализа.


[Закрыть] против множественности и движения бытия. Так же как и Парменид, он исходил из того, что истинное бытие является неделимым, неподвижным и не познаваемым чувствами. Он стремился доказать, что допущение существования множественности и движения приводит к абсурдным выводам, потому что в понятиях движения и множественности заложены неразрешимые логические противоречия. Из более чем сорока доказательств, подтверждающих истинность учения Парменида о бытии, до нашего времени дошло всего девять. Разберем некоторые из них.

По словам Аристотеля, Зенон был изобретателем диалектики как искусства размышления и спора. Основной метод его рассуждений – доказательство от противного, которое по сей день применяется в теории аргументации.

Например, отстаивая утверждение, что бытие неделимо и оно одно, Зенон сначала соглашался с противоположным мнением, опирающимся на очевидные чувственные данные, что бытие множественно. Затем, сопоставив два суждения (бытие одно и бытие многое), он доказывал абсурдность (в других случаях – противоречивость) суждения о бытии как о многом, что позволяло ему признать истинным первое суждение. Допустим, что бытие не является единым, что оно не одно, а бесконечно делимо и что есть только многое. Но что такое многое? – То, что составляется из одного, из многих единиц. Значит, многого без одного быть не может. И раз нет одного, то и многое не существует. Абсурдно отрицать единое несуществующим многим. Следовательно, бытие одно.

В комментариях к «Физике» Аристотеля Симпликий приводит апорию «Просяное зерно». Зенон задал софисту Протагору вопрос, издает ли шум при падении одно просяное зернышко или одна десятитысячная часть зернышка, и получил ответ, что не издает. А мешок просяных зерен издает ли шум при падении или нет? И когда тот ответил, что мешок издает шум, Зенон спросил, а нет ли пропорции между мешком просяных зерен и одним зернышком или десятитысячной частью одного зернышка. Протагор сказал, что есть. Зенон вновь задал вопрос, не относятся ли между собой их шумы в той же пропорции. И делает вывод, раз это так, то, если шумит мешок проса, должно шуметь и одно просяное зернышко, и одна десятитысячная часть зернышка[62]62
  См.: Фрагменты ранних греческих философов. 29. Зенон Элейский: А.29. Аристотель.


[Закрыть]. Действительно, как может звучать целое, если не издает звука ни одна из его частей?

Так доказывал Зенон несостоятельность чувственного познания, на основе которого складываются мнения людей, выдающие за истинное бытие то, что таковым только кажется. И движущееся, хотя мы его можем непосредственно наблюдать, на самом деле не движется. Что движение есть, это только видимость. Вот как об этом написал А. С. Пушкин:

 
Движенья нет, сказал мудрец брадатый.
Другой смолчал и стал пред ним ходить.
Сильнее бы не мог он возразить,
Хвалили все ответ замысловатый,
Но, господа, забавный случай сей
Другой пример на память мне приводит:
Ведь каждый день пред нами солнце ходит,
Однако ж прав упрямый Галилей.
 

Этим прохаживающимся мудрецом был не кто иной, как Диоген из Синопа[63]63
  Диоген из Синопа – античный философ-киник, известный своим эпатажным поведением: жил в большом глиняном сосуде, прилюдно принимал пищу и занимался рукоблудием.


[Закрыть]. Когда один из его учеников согласился с тем, что просто хождением можно опровергнуть утверждение о том, что движения нет, Диоген стал бить его палкой. Видимо, такой способ он считал наиболее эффективным, чтобы нерадивый ученик уяснил, что если спор ведут логическими доводами, то и опровержение должно быть доводами.

В своих апориях против движения «Дихотомия», «Ахиллес и черепаха», «Стрела» и «Стадион» Зенон именно так и поступал. Он доказывал, что движение в мире не существует. При этом он исходил из того, что движение сводится к определенным пространственно-временным отношениям, и признавал, что пространство состоит из отделенных друг от друга частей, а время – из отделенных друг от друга моментов. Другими словами, он отталкивался от мнения, что многое существует и это делает возможным бесконечную делимость пространства и времени.

В «Дихотомии» («разрубание надвое») исходным пунктом рассуждения Зенона стало допущение, что движение существует. Это допущение с необходимостью требовало признания множественности, то есть разделения расстояния на бесконечное число отрезков. Это в свою очередь повлекло за собой признание того, что тело, движущееся из одного пункта в другой, должно сначала пройти половину пути, но прежде чем пройти эту половину, ему придется пройти половину этой половины, и дальше тело вынуждено преодолевать эти бесконечные половины. Понятно, что бесконечное число таких половинок невозможно пройти за конечное время. Вывод напрашивался сам собой: движения нет и бытие неделимо.

В «Ахиллесе и черепахе» Зенон доказывал, что быстрый Ахиллес никогда не догонит медленную черепаху, так как каждому его шагу соответствует шаг черепахи. Принцип дихотомии был применен здесь к двум телам, движущимся в одном направлении. Пока Ахиллес пройдет некоторое расстояние, черепаха также продвинется вперед, то есть в каждый отдельный момент он достигал бы лишь той точки пространства, которая уже пройдена черепахой. Как бы ни уменьшалось пространство между Ахиллесом и черепахой, оно никогда не станет равным нулю, ибо, будучи бесконечным в своей делимости, оно требует для прохождения бесконечного времени.

В «Стреле» Зенон говорил, что летящая стрела на самом деле покоится, ведь для движения предмет нуждается в пространстве большем, чем сам предмет. А стрела в каждом пункте своего пути занимает равное себе место, то есть покоится. Бесконечная же сумма «покоев» не может дать движения.

В «Стадионе» Зенон рассматривал три одинаковые по длине повозки:

Первая повозка неподвижная, а вторая и третья движутся с равными скоростями навстречу друг другу по параллельным линиям относительно первой повозки. Начиная движение от середины первой повозки и заканчивая его у ее краев, вторая и третья повозки за одно и то же время пройдут разные пути. Один путь – относительно друг друга, он будет равен длине повозки. Другой путь – относительно первой повозки, он будет равен половине ее длины. Получается, что половина равна целому, а это нелепо.

Таким образом Зенон доказывал, что представление о движении как о существующем явлении ведет к явной бессмыслице.

Все приводимые в апориях рассуждения Зенона, безусловно, не соответствуют данным наших ощущений. Да и сам Зенон нисколько не сомневался в том, что чувствами мы воспринимаем движение. Именно потому, что движение – это лишь видимость наших органов чувств, оно не является истинным. Зенон хотел обратить внимание на то, что жить в мире и понимать его – это не одно и то же. Если движение есть, то оно должно быть осмыслено, доказано, ибо только то, что мыслится в разуме, и является, согласно элеатам, существующим.

Апории Зенона пробуждают мысль человека, заставляют его задуматься над тем, а что на самом деле представляет собой то, что поддается чувственному восприятию.

Конечно, все апории Зенона легко опровергаются, если, рассматривая их, принимать во внимание не только прерывность пространства и времени, но и их непрерывность. Уже Аристотель указывал на это, утверждая, что, хотя в возможности пространство и время бесконечно делимы, это еще не означает, что и в действительности они являются таковыми. Только в XX веке наука пришла к выводу о том, что мир выступает дискретным и одновременно представляет собой слитный континуум и что именно движение является решением противоречия между прерывностью и непрерывностью.

Заслуга Зенона заключалась в том, что он первым указал на трудности теоретического описания движения, пространства и времени, открыв их объективную противоречивость.

По мнению Гегеля, философия в собственном смысле слова началась с Парменида. Действительно, именно в школе элеатов впервые было проведено качественное различие между разумом и ощущениями, между философским и физическим знанием. Основываясь на неопровержимых логических аргументах, они трактовали бытие как единое и неподвижное при чувственной данности множественности и изменчивости бытия. Элеаты первыми поставили проблему противоречивости не только реального мира, но и понятий, с помощью которых он отражается. Дальнейшее развитие философии осуществлялось через преодоление тех затруднений, с которыми столкнулись элеаты.

Философия Эмпедокла: от монизма к плюрализму

Италийский философ Эмпедокл (ок. 490–430 до н. э.) – уроженец города Агригент в Сицилии – происходил из знатного аристократического рода, но был сторонником демократии и равенства, а потому отказался от предлагавшейся ему царской власти. Однако политической деятельности он не чуждался, поддерживая демократию. Потерпев поражение, был изгнан из родного города. Много путешествовал, учился в Египте искусству пророчества и постигал на Востоке тайны врачевания. Он пришел к выводу, что нельзя овладеть врачеванием, не исследовав человека. С Эмпедокла началась история медицины в европейской культуре. Рассказывали, что он исцелил женщину, которая была бездыханной в течение тридцати дней. Он много странствовал по Сицилии, облегчая страдания больных.

Об Эмпедокле ходило множество легенд как о великом чудотворце. Его прозвали Запретитель ветров за то, что он, окружив город ослиными шкурами, преградил путь тяжелому ветру, вызывавшему болезни у жителей и бесплодие у женщин. Также он спас город Селинунт от морового поветрия от зловоний близлежащей реки. Чтобы освежить ее воды, он подвел к ней воды двух соседних рек. И сделал он это за свой счет, поскольку был человеком небедным.

Своим богатством Эмпедокл распоряжался весьма своеобразно. Например, он одаривал приданым бесприданниц своего родного города, чтобы они могли удачно выйти замуж. Не забывал он и о себе, ибо благодаря своему богатству мог позволить себе носить золотую повязку на голове, медные сандалии, пурпурную мантию и дельфийский венок. Ему это было необходимо, чтобы поддерживать свою репутацию чудотворца. Ходил он везде с величественным выражением лица, повсюду требовал к себе исключительного внимания и стремился внушить окружающим представление о себе как о боге. Выдавая себя за божество, он писал:

 
Привет вам! А я – уже не человек, но бессмертный
бог для вас —
Шествую, почитаемый всеми как положено,
Перевитый лентами и зеленеющими венками:
Ими – едва лишь я прихожу в цветущие города —
Почитают меня мужчины и женщины.
Они следуют за мной —
Тьмы и тьмы – чтобы выспросить, где тропа
к пользе…[64]64
  Фрагменты ранних греческих философов. 31. Эмпедокл: В. Фрагменты: Очищения. 112.


[Закрыть]
 

Смерть Эмпедокла окутана легендами. Говорили, что, когда он состарился, тайно прыгнул в огнедышащее жерло вулкана Этна, желая подтвердить молву о себе как о боге – и надеясь, что окружающие, поверив, что он вознесся на небо, будут поклоняться ему как богу. О случившемся жители узнали потому, что вулкан выбросил одну из его медных сандалий. Согласно другим источникам, Эмпедокл лишь пожертвовал своими медными сандалиями, отдав их своему ученику в качестве доказательства божественного вознесения его учителя, а сам удалился на Пелопоннес, где доживал свой век в уединении.

Предания сохранили молву об Эмпедокле не только как о враче и чудотворце, но и как о знаменитом поэте и ораторе. Аристотель называл его изобретателем риторики. Эмпедокл владел искусством красноречия и основал школу риторики в Сицилии. Обладал он также и обширными по тому времени научными знаниями. У него была своя теория эволюции и выживания наиболее приспособленных организмов, которая предвосхитила дарвиновское учение о естественном отборе. Он утверждал, что растения имеют пол; что солнечное затмение вызывается прохождением Луны между Солнцем и Землей; что для распространения света требуется определенное время, правда, настолько малое, что человек его не может заметить.

Учителями Эмпедокла были Ксенофан и Парменид, Пифагор и пифагорейцы. Но в пифагорейской школе он проучился недолго. Обнародовав некоторые положения пифагорейцев, он был уличен в присвоении их учения и отстранен от занятий.

Свое натурфилософское учение он изложил в философской поэме «О природе» и в религиозной поэме «Очищения», которые дошли до нас лишь в отрывках.

Эмпедокла часто называют эклектиком[65]65
  Эклектизм — способ построения философской системы путем сочетания различных положений, заимствованных из других философских систем.


[Закрыть], поскольку, создавая свою философскую концепцию, он сочетал идеи ионийских мыслителей, пифагорейской философии и школы элеатов. При этом он высказал целый ряд самобытных, оригинальных мыслей.

Эмпедокл соглашался с элеатами в том, что небытия нет. «Нет во Всем нигде пустоты: и откуда ей взяться?»[66]66
  Эллинские поэты VIII–III вв. до и. э. С. 184.


[Закрыть] Бытие вечно и неизменно, «в мире сем тленном нет никакого рожденья, как нет и губительной смерти»[67]67
  Там же.


[Закрыть].

В то же время сицилийский мыслитель был первым, кто оспорил парменидово понимание бытия как единого, полагая, что первоначало, будучи единым, не может порождать многое. Он высказал идею о существовании множества качественно различных первоначал. Подобно ионийцам, в поисках первоначала он обратился к природным стихиям. Основу его учения составила концепция о четырех стихиях, которые он отождествлял с богами. Это – огонь (Зевс), земля (Аидоней), воздух (Гера) и вода (Нестис). Эмпедокл назвал их корнями всех вещей:

 
Выслушай прежде всего, что четыре есть корня Вселенной:
Зевс лучезарный, и Аидоней, и живящая Гера,
Также слезами текущая в смертных источниках Нестис[68]68
  Там же.


[Закрыть].
 

Казалось бы, Эмпедокл возвратился к суждениям ионийских натурфилософов о природе, просто указав в качестве первоначал всего сущего принимаемые ими стихии. Но ионийцы придерживались позиции монизма, то есть в качестве первоосновы выбирали лишь одну из стихий, результатом внутренней трансформации которой считали происхождение всех остальных стихий, всего видимого и невидимого мира. Принципиальное отличие учения Эмпедокла от подобных представлений заключалось в том, что оно утверждало качественную несводимостъ каждой из стихий, возникновение различных качеств из различных же качеств. Оно ознаменовало переход от монистического объяснения мира к плюрализму[69]69
  Плюрализм – философское учение, утверждающее, что в основе мира лежит более двух субстанций.


[Закрыть].

Если ионийцам, в силу их монизма, приходилось объяснять, как из одной стихии произошли все остальные, то плюралистом Эмпедоклом была поставлена проблема множественности бытия. Плюралистическая система первоначал позволила ему объяснить чувственно наблюдаемое разнообразие вещей и подвижность природы и таким образом согласовать неподвижное парменидово бытие с изменчивыми явлениями чувственно воспринимаемого мира.

Проблему множественности бытия Эмпедокл пытался разрешить посредством нахождения простых элементов (начал), из которых состоит природа. По сути дела, он является творцом понятия элемент[70]70
  Элемент (в философии) – количественно и качественно неизменяемая субстанция, которая, являясь частью целого, сама на части не делится.


[Закрыть] («первоэлемент»). «Корни всех вещей» выполняли в его философии роль первоэлементов. С их помощью Эмпедокл доказывал, что неизменность элементов вовсе не противоречит изменчивости вещей. Подобно тому как из немногих цветов на палитре художника создаются картины, так и из немногих стихий-элементов возникают различные вещи:

 
Как живописцы, глубоким умом изучивши искусство,
Дар многоцветный бессмертным богам принести
собираясь,
Краски различные в руки берут и потом, соразмерно
Смешивать их начиная – одних и других понемногу, —
Образы схожие всяких предметов из них производят[71]71
  Эллинские поэты VIII–III вв. до и. э. С. 186.


[Закрыть].
 

Единственно возможное основание для изменения и множественности (при условии того, что небытия нет) Эмпедокл видел в смешении элементов. «Есть лишь смешенье одно и размен того, что смешалось, что и зовут неразумно рождением темные люди»[72]72
  Там же. С. 184.


[Закрыть]. Элементы, соединяясь друг с другом, становятся разнообразными вещами. Четыре стихии своими сочетаниями, причем в определенных пропорциях, образуют все вещи. Например, мясо есть соединение четырех стихий в равных пропорциях, а кости представляют собой сочетание двух частей воды, двух частей земли и четырех частей огня.

Другими словами, все вещи отличаются друг от друга различием пропорций. Изменяется только соотношение элементов, в то время как сами элементы остаются неизменными. К ним ничто не может прибавиться, и в них ничто не может исчезнуть. Сами же вещи, состоящие из элементов, становятся и гибнут. Возникая из смешения стихий-элементов, они отличаются от самих стихий. Мясо – это не то же самое, что взятые по отдельности равные части огня, воздуха, воды и земли. Вещи гибнут, исчезают, когда составляющие их элементы отталкиваются друг от друга, разъединяются.

Если признать неизменность, а следовательно, и неподвижность вещественных первоэлементов, то возникает вопрос, что же движет их к смешению и разделению. Отвечая на этот вопрос, Эмпедокл пришел к пониманию того, что необходимо различать элементы как пассивную материю и движущие причины, благодаря которым и становится возможным взаимное соединение и отталкивание элементов. Он смог объяснить движение через воздействие внешних сил на пассивную материю. По словам Аристотеля, Эмпедокл первый ввел разделение движущей причины, установив не одно начало движения, а два разных и притом противоположных начала.

Это две космические силы – Любовь и Вражда. Причем эти силы обладают физическими качествами: Вражда сближается с огнем, а Любовь обладает свойствами влаги и протяжением, «в ширину и в длину одинокая всюду».

Согласно Эмпедоклу, существует мировой цикл, который характеризуется преобладанием то Любви, то Вражды, то их относительным равновесием. Представляя мировой цикл подобным образом, он пытался совместить идеи элеатов о неподвижности и Гераклита о всеобщей изменчивости. Первичное состояние мира – это полная неподвижность, пока не действует ни одна из сил. Затем действие сил Любви и Вражды приводит к формированию изменчивого мира вещей. Когда господствует Любовь, в мире воцаряется единство. Четыре стихии равномерно перемешаны, образуя Сферос, «шару подобный, гордясь, что единствен и замкнут»[73]73
  Эллинские поэты VIII–III вв. до и. э. С. 187.


[Закрыть]. Вражда в это время находится за пределами шара. Затем Вражда проникает в Сферос, оттесняя Любовь к центру и разделяя элементы. Когда господствует Вражда, стихии полностью разобщены, появляется множество. Затем начинается обратный процесс, Любовь опять начинает брать верх и т. д.

Таким образом, в концепции Эмпедокла сущее и едино, и множественно, но не одновременно, как у Гераклита, а последовательно. Гераклитову гармонию противоположностей он заменил сменой противоположных состояний во времени.

В теории познания Эмпедокл, подобно элеатам, различал истину и мнение. Он утверждал, что истина достигается только разумом, частью человеческим, а частью божественным. Чувственное восприятие он считал несовершенным, возможным только при непосредственном воздействии вещей на органы чувств, и ставил его в зависимость от строения телесных органов.

Теория познания Эмпедокла была результатом развития общих принципов его философии. И вещи, и познающий их человек состоят из четырех стихий. В процессе познания та или иная стихия в человеке реагирует на ту стихию, которая преобладает в воспринимаемой вещи. И происходит это благодаря действию Любви, которая притягивает подобное к подобному. Эмпедокл выдвинул гипотезу, впоследствии получившую всеобщее признание в Греции, о том, что подобное познается подобным.

Почему мы видим вещи, находящиеся от нас на расстоянии? – Эмпедокл объяснял это тем, что в процессе познания органы чувств приспосабливаются к воспринимаемым вещам. От самих вещей и из глаз непрерывно отделяются материальные «истечения». Они встречаются в глазу, проникая в него через поры. Если по своей форме и величине вещи соответствуют порам глаза, то он их видит. В противном случае он не может приспособиться к воспринимаемой вещи, и познания не происходит.

Согласно Эмпедоклу, глаз воспринимает и видит природу потому, что в нем находятся все стихии. В центре глаза располагается огонь, необходимый для восприятия света, ведь свет – это проявление огня. Огонь окружен остальными стихиями, которые распознают себе подобные элементы в видимом мире. И по сей день мы используем в своей речи такие образы, как пламенный взор или огонь в глазах.

Точно так же Эмпедокл трактовал существование приятных и неприятных ощущений. Приятное возникает потому, что подобное присутствует в стихиях и в их смешении, а неприятное – того, что противно.

Эмпедокл опирался на свою концепцию стихий, создавая учение о темпераменте. Он различал темпераменты людей в зависимости от пропорций, в которых перемешаны стихии, от плотности и места их размещения в теле конкретного человека. Самыми лучшими людьми он считал тех, у которых стихии смешаны в равных пропорциях и размещаются в них не очень редко и не очень плотно. Те, у которых стихии размещены достаточно редко, тупы и легко подвержены страданиям; те же, у которых они располагаются плотно, являются импульсивными, начинают множество дел и редко их заканчивают. Те, которые имеют хорошее соотношение стихий в руках, становятся умелыми ремесленниками, а те, у которых хорошее соотношение стихий в языке, становятся ораторами.

В своих религиозных исканиях Эмпедокл опирался на учение Пифагора о метемпсихозе. В поэме «Очищения» он утверждал, что души попадают в этот мир с горных высот в наказание за грехи и блуждают в разном обличье десятки тысяч лет. О себе он писал: «Был уже некогда отроком я, был и девой когда-то, был и кустом, был и птицей, и рыбой морской бессловесной»[74]74
  Эллинские поэты VIII–III вв. до н. э. С. 198.


[Закрыть]. Метемпсихоз послужил Эмпедоклу серьезным основанием для запрета на убийства, кровавые жертвоприношения и мясоедство.

Чтобы избавиться от круговорота рождений, необходимо осознать свою вину, которая передается от одного существа к другому по наследству, и постичь космический моральный закон. Те, кто познал этот закон и поступает в соответствии с ним, очищаются, становятся прорицателями, певцами гимнов, врачами и царями и возносятся к богам. Самого себя он считал последней инкарнацией павшего бога, которая должна была завершиться его приобщением к сонму бессмертных.

Учение Эмпедокла о «корнях всех вещей», несмотря на ее кажущийся наивный характер, внесло большой вклад в развитие естествознания, подготовив базу для таких современных наук о веществе, как химия и ядерная физика. А на различении элементов и движущих сил впоследствии была выстроена все классическая механика. Но в первую очередь это учение было воспринято, конечно, современниками Эмпедокла – Анаксагором и Демокритом.

Анаксагор (500–428 до н. э.) родился в г. Клазомены в Ионии, в семье богатого землевладельца. Он отказался от наследства в пользу родственников, чтобы заботы об имении не отвлекали его от главного дела его жизни – науки. Он изучал философские теории, слушал милетца Анаксимана, знакомился с научными открытиями своего времени. Решил полностью посвятить себя науке, он отправился в Афины, где надеялся найти более благоприятные условия для научных изысканий. В Афинах он всех поражал своими познаниями и приобрел много учеников, среди которых был Перикл, ставшим затем и его другом. Время правления Перикла называют золотым веком Афин, превратившихся в интеллектуальную и культурную столицу Эллады. Будучи учителем Перикла, Анаксагор оказал на него значительное влияние. Современники считали, что именно под его влиянием Перикл развил глубину мысли, хладнокровие и спокойствие, а также принял умеренный образ жизни и его политические устремления.