Текст книги "У меня есть Я, и МЫ справимся. Дерзкое руководство по укреплению самооценки"

«Жизнь ребенка начинается в условиях тотальной зависимости».

Н. Бранден

Эта установка – следствие детской беспомощности и зависимости. Ребенок ничего не умеет и ни на что не имеет прав.

Несколько лет маленький человечек решает свои проблемы чужими руками. Из того, насколько бережны прикосновения, теплы эмоции и заботливы окружающие взрослые, ребенок будет делать выводы о себе: насколько желанен, насколько благополучен, насколько хорош и умен. В раннем возрасте ребенок еще не знает слов и не умеет говорить. О содержании и смысле произнесенного он судит только по интонации и действиям.

Не подошли к плачущей крохе вовремя, заставили в детском саду есть невкусную кашу, сделали укол, не дай бог, положили в больницу – это перечень жестоких потрясений для психики ребенка. И прочный фундамент для формирования установки: «Я не ОК, я плохой и большим всемогущим взрослым не нужен».

Однако когда взрослые довольны своим ребенком: ведет себя хорошо, игрушки убирает, на горшок ходит, – деточка получает сигнал «Ты можешь быть ОК, если…».

И в результате складывается ощущение, что я вообще-то не ОК. Но время от времени мне за определенные поступки выдают билетики, по которым можно сходить в зону «окейности», как в зоопарк или на аттракционы.

Память услужливо сохраняет длинный список «неокейных» действий, когда мама хмурится.

• Когда я делаю что-то медленно и нерешительно.

• Когда я что-то теряю.

• Когда я забываю что-то сделать.

• Когда я неосмотрительно трачу деньги.

• Когда я испачкала одежду на прогулке.

• Когда учительница на родительском собрании сказала, что Лена может и лучше учиться.

• Когда я…

Как выглядит твой список, когда ты не ОК?

_____________________________________________________

Что ты чувствуешь, когда погрузилась в эти состояния?

_____________________________________________________

Часто ли ты их испытываешь?

_____________________________________________________

Как это отражается на твоем качестве жизни?

_____________________________________________________

Какие ситуации являются триггерными и снова и снова запускают у тебя эти состояния в твоей сегодняшней жизни?

_____________________________________________________

Пропуск в собственную «окейность» ребенок получает через одобрение.

Подход закрепляется, и мы начинаем подсознательно искать общения с теми, кто символизирует сильную родительскую фигуру. С этим ничего не поделать, неокрепшая психика нуждается в ощутимых поглаживаниях. Чем сильнее и влиятельнее родительская фигура, тем существенней поглаживания.

Сигнал ОК можно получить только от того, кто сам ОК.

Сигнал ОК от неавторитетного источника – не в счет, как бы тот ни старался. Комплимент от бомжа? Похвала от алкоголика?

А вот похвала, рукопожатие, автограф знаменитости, селфи со знаменитостью – это сильный сигнал ОК: «Я тебя вижу, ты значима».

Постепенно жажда поглаживания от значимых фигур выливается в стремление соответствовать требованиям других. Вспомни, как важна в подростковом возрасте близость к авторитету и его/ее мнение. В какой-то момент оно становится намного важнее родительского, в разы важнее. Толковые руководители умело используют эту первичную установку.

«Наши лучшие люди» нередко занимают свое положение в обществе благодаря тому, что стремятся снискать поощрение. «Социальный альпинизм» на том и стоит – каждая следующая вершина должна быть круче предыдущей.

Малыш поскальзывается и падает в лужу на детской площадке – ревет, хватается за ушибленный локоть, ищет глазами маму. Мама вне себя от ярости – ей придется в ночи стирать куртку, а рейтузики и вовсе порвались. Обнимать и утешать такого грязнулю она не собирается и вместо утешения орет и отвешивает оплеуху: «Зачем лез в лужу? Сколько раз говорить, будь аккуратней, смотри под ноги».

Вместо утешения на малыша выливается гнев, спровоцированный сегодняшним наездом начальника (но откуда малышу об этом знать?). Мама торопливо тащит грязного плачущего ребенка домой, по дороге сердито отчитывая его. Маму гложет стыд, что она плохая мать, поскольку ребенок грязный и орущий. Малыш срывается в истерику, он пребывает в шоковом состоянии – ожидания помощи не только не оправдались, но его призыв обернулся дополнительным стрессом.

Дома похожие ситуации в той или иной степени повторяются постоянно: родители лаются, выясняют отношения, перевешивают ответственность за собственные беды друг на друга и на весь остальной мир. Жизнь подводит деточку к необходимости ответить себе на вопрос: почему так происходит? Проблема в том, что в раннем возрасте малыши доверяют родителям абсолютно: мама – высшая мудрость. Она всегда и во всем права.

«Я не в порядке – вы не в порядке» – вот как можно объяснить все происходящее в семье. Тогда в детской голове все складывается.

Сделав вывод «Вы не в порядке», человек распространяет его на всех других людей, на весь мир, и тем самым отвергает их поглаживания, которые на самом деле могут быть искренними. С этого момента у него навсегда теряется доступ к «окейности». Не от кого ее получить. Весь мир не ОК. Утвердившись в своем мнении, человек не позволяет жизненному опыту его разрушить. Для подтверждения этой установки мы будем выбирать себе в партнеры абьюзеров, соглашаться работать под руководством деспота. Такова определяющая природа установки. Недаром эта установка называется «безнадежность».

Установка «Я в порядке – ты не в порядке». Бытуют разные мнения, как эта позиция формируется, однако ясно одно – она носит оборонительный характер. Вина – она всегда чья-то. «Это все они виноваты!»

Собственная «окейность» всегда нуждается в подтверждении за чей-то счет.

Обладателя этой позиции отчаянно штормит. Если демонстрация превосходства не состоялась, приходится спикировать в позицию «Я не ОК, вы не ОК» и потом, преодолевая болезненный стыд, выкарабкиваться оттуда путем обесценивания тех, кто оказался рядом, вплоть до абьюза. Любую свою заслугу такому человеку приходится оборонять – вечная игра в «царя горы». Основная стратегия взаимодействия – самоутверждение за чей-то счет.

Такой человек отвергает любую информацию, свидетельствующую о благополучии других. Он не способен объективно оценить свою роль в том, что с ним происходит.

Все эти три позиции отражают взаимоотношения дефицитарного мира. Там всегда присутствуют неудовлетворенность, беспомощность и раздражение. Если торжество, то обязательно за чужой счет. В них зашито неравенство. А равенство если и существует, то только в нищете и безысходности. Выход из дефицитарного мира происходит при перемещении в правый верхний квадрат – «Я ОК, ты ОК». Именно там находится тот самый портал, который переведет в другой мир – мир возможностей.

Конструктивная позиция – «Я ОК, ты ОК» (Я+; ТЫ+).

Оценку и выбор жизненной позиции изначально ребенок начинает с самого себя: Кто Я? «+» или «–»?

У каждой из нас в закоулках души есть такой перечень.

Вспомни себя в дошкольном детстве. Когда ты понимала, что взрослые тобой гордятся, как ты себя чувствовала?

В каких ситуациях ты ощущала себя довольной, радостной и умиротворенной?

Что этому было причиной?

Чем подпитывалось это светлое и теплое чувство «окейности»?

У меня он выглядит примерно так:

• Я ОК, когда я не шумлю и не отвлекаю маму от ее важных дел и справляюсь сама.

• Я ОК, когда я все время чем-то занята и демонстрирую собранность.

• Я ОК, когда я много читаю и много знаю, значит, я умная.

• Я ОК, когда маме хвалят меня другие: воспитательница, учительница, директриса школы.

• Я ОК, когда я побеждаю на школьных и областных олимпиадах и соревнованиях.

• Я ОК, когда у меня много достойных статусов, дипломов и сертификатов. Я значима.

• Я ОК, когда я путешествую с рюкзаком по незнакомой стране.

• Я ОК, когда я сделала то, что мне страшно. А у тебя? Какие ситуации погружают тебя в объятия «окейности»?

_____________________________________________________

Получилось погрузиться в это уникальное переживание?

_____________________________________________________

Как ты его телесно переживаешь?

_____________________________________________________

Что в твоей сегодняшней жизни «запускает» эти и подобные состояния?

_____________________________________________________

Как это отражается на твоем качестве жизни?

Психологическое благополучие складывается из:

• умения разглядеть позитивное начало в своих близких (Ты «+»);

• готовности и умения завязывать новые знакомства (Они «+»);

• активного поиска интересной работы (Труд «+»);

• использования возможностей и обстоятельств (Мир «+»).

В комплексе это приводит к осознанию себя частью этого достойного и комфортного мира, следовательно – Я «+». Чаще всего это заслуга близкого круга родных, которые умели показать ребенку «окейность», за которой он мог наблюдать и потихоньку «списывать» манеру реагировать, принимать решения, знакомиться, браться за дело и завершать его. Второй вариант – благоприобретенная «окейность», следствие большого душевного труда по осознанной перекройке сценария. В любом случае, каким бы ни был путь к «окейности», признание себя благополучным является входным порталом иного мира – мира возможностей.

Если выбирается «+» – ребенок признает себя сильным, талантливым, умным, способным, таким же, как папа, или таким же, как мама, – Они «+». Эти позиции непостоянны.

Вспомни себя в моменты, когда, столкнувшись с трудностями, не справившись с неприятностями, ты пикируешь в зону «неокейности». И начинаешь думать, что мир не так-то уж и благостен. А вот яркие события и победы окрыляют. И вместе с состоянием эйфории и удовольствия искренне верится, что ты бесподобна и мир прекрасен.

Нас болтает по всем квадратам, но какому-то из них мы отдаем явное предпочтение и проводим в нем большую часть времени.

Позиции «+» и «–» в первую очередь окажутся для нас компасом, который укажет на то, кто такие «свои». Они определяются интуитивно, по блеску глаз, осанке, манере приветствовать знакомцев и незнакомцев. Люди, симпатизирующие этому миру, для общения выберут себе подобных. Одних соберет в команду харизматичный лидер, и они вместе выиграют кубок кубков, другие создадут мощный бизнес, третьи – крепкую семью. Поклонники собственного превосходства объединятся в закрытые тусовки и клубы.

Бедность тоже любит компанию, люди, чувствующие тщетность своих жизненных усилий, соберутся на лавочке у дома или у пивной. Наблюдать со стороны за ходом жизни в надежде, что она оправдает приписываемую ей «неокейность», – удел безнадеги.

Каждый найдет свою стаю.

Еще одним элементом внутренней навигации станут полученные травмы.

Жизнь подкинет события, которые по эмоциональному накалу и нагрузке на психику далеко выходят за рамки детского представления о жизни. Наказания, утраты близких и питомцев, развод родителей, ушибы и переломы, врачебные манипуляции и госпитализации, физическое и эмоциональное насилие – это все события, которые могут стать источником психической травмы. У маленького человека еще пока недостает ресурса самостоятельно с таким справляться.

В этот момент нейронные связи пропускают эмоциональное напряжение огромного накала, по сути сходное с коротким замыканием в электросетях. Этот механизм создан эволюцией не из прихоти. Все живое так надежно запоминает крайне болезненные ситуации, чтобы избежать их в дальнейшем.

В супермаркете слышу характерный звук разбившейся вдребезги стеклянной бутылки. Следом за этим женский вопль, по окраске напоминающий пожарную сирену: «Какого хрена ты эту бутылку цапал? Тебе сказали ничего не трогать! Ты понимаешь своими куриными мозгами, что нам теперь за нее платить придется? И так денег нет…»

До сих пор не знаю, как выглядит несчастный ребенок и сколько ему лет. Помню только его всхлипы, которые были слышны, когда мать «брала дыхание» для следующей тирады. Думаю, что ребенок сам перепугался, когда она разбилась, а тут еще такой аккомпанемент в довесок. Ребенок испуган, это первый опыт такого рода. Он не понимает, что произошло, как называется то, что он сейчас чувствует, какие последствия могут быть. Это и есть та самая ситуация, когда у ребенка не хватает ресурсов пережить событие. Ему нужны принятие, информация и эмоциональная поддержка.

То есть родительская роль предполагает, что:

• родитель успокоит ребенка, обнимет его, узнает, не порезался ли он;

• родитель объяснит, что стеклянные вещи хрупкие, а когда они разбиваются – осколки острые, можно порезаться. Поэтому со стеклянными вещами надо быть крайне осторожным. А разбитая бутылка – это неприятно, но не самое страшное в жизни;

• родитель расскажет малышу, что с ним творится: испугался, растерялся, расстроился. Так ребенок научится распознавать свои эмоции и реакции.

Если рядом любящий сильный взрослый, на которого можно опереться, то это событие станет просто житейским опытом.

Из этого опыта ребенок поймет, что надо быть осторожным со стеклянными предметами, и узнает, как называется то, что он сейчас чувствует. Для развития его эмоционального интеллекта это не менее важно, чем знать цвета, буквы и цифры.

Малышу из моей магазинной истории в этом плане не повезло: ни принятия, ни поддержки, ни заботы и никакой информации он не получил. Вместо этого он получил мамину истерику, чужую вину за нехватку денег и очередное отвержение. Этот эпизод может стать весьма травматичным, встроиться в череду событий, подтверждающих его никчемность и никудышность. Наверняка выработается и какой-то защитный механизм.

Даже взрослому человеку, переживающему серьезное потрясение, нужна опора. Недаром у всех народов похоронный ритуал всегда коллективный. Рядом с человеком, переживающим утрату, находятся люди, занятые подготовкой важного события. Каждый ближний действием и состраданием снимает частицу горя и позволяет пережить беду и не сойти с ума. Это тот же самый механизм поддержки и информирования.

И роженицу издавна поддерживали несколько человек: мамки, уже сведущие в этом вопросе, повитуха. Роды – это тоже потрясение, и нужны информирование и поддержка.

Для поддержки необходимо присутствие рядом взрослого человека, которого не разрушает пережитый стресс, на которого можно опереться. Близость, поддержка, любовь и тепло обеспечат состояние защищенности. Если такого взрослого рядом не найдется – в дальнейшем придется всякий раз испытывать страдания, заново сталкиваясь с событиями, подобными первичной травме. Это механизм ретравматизации, когда старые эмоциональные раны начинают саднить и болеть.

Моя клиентка сидела, по-детски поджав под стул ноги, тихонько вздыхала и теребила край шейного платка. А еще полчаса назад это была спокойная и даже несколько надменная бизнес-леди, по-хозяйски вошедшая в кабинет. Повод для встречи – желание получить следующую карьерную позицию. Для этого надо красиво защитить проект перед комиссией во главе с боссом. Именно в его присутствии после первой же реплики неодобрительным тоном она мгновенно «разучивалась» презентовать итоги работы. Буквально язык прилипал к нёбу, несмотря на то что уважала и ценила руководителя за компетентность, прямоту и деловую хватку. До первичного переживания добрались за пару вопросов.

«Я до сих пор не могу разобраться в своих эмоциях по отношению к отцу. Я была к нему очень привязана, и он меня баловал: куклы, конфеты, платья. Мы вместе зимой ходили по лесу на лыжах. Сильным размашистым шагом он шел впереди меня. Лыжня ныряла между елей. Но когда ветка была очень густая и низкая, он останавливался, стряхивал с лапы искрящийся сугробчик, поднимал ее высоко и держал, пока я не пройду. Но в пятницу после рабочего дня он всегда возвращался пьяным и на глаза ему лучше было не попадаться. Первой всегда нарывалась бабушка: зачем-то ей приходило в голову его обличать именно в эти моменты. Иногда она получала оплеуху и начинала пронзительно визжать, что «все эти неблагодарные» здесь живут на ее жилплощади. Но даже без оплеух было ужасно страшно, потому что в пятницу вечером отец не разговаривал, а рычал. Я забивалась в дальний угол кладовки в обнимку с медведем и старалась даже не дышать, чтоб меня слышно не было. И даже сквозь подушки, в которые я зарывалась, было слышно, как всхлипывает мать, завывает и повизгивает бабушка, рокочет недовольный отец на каждый изданный ими звук. Один раз ему понадобился разводной ключ из кладовки. Он увидел меня, бесцеремонно выдернул за руку, как морковку из земли, чуть не вывихнув мне предплечье. Я терпела молча, боясь даже пискнуть, и только слезы боли и страха катились по щекам. Потом он с грехом пополам засыпал и чудовищно храпел. Всю субботу он маялся от головной боли и хрустел квашеной капустой. В воскресенье принимал божеский вид и в знак примирения с бабушкой хвалил ее обед. И все «выдыхали» до следующей пятницы».

При смене места работы, попав в коллектив с преобладанием мужчин в руководстве, ей отказали красноречие и убедительность. Хотя в прежнем, женском коллективе проблем с построением карьеры не было.

Выбор молчать, по всей видимости, был психологической защитой от возможного отцовского гнева, который обрушивался на тех, от кого доносились звуки. В детстве казалось, что это срабатывает. С тех пор осталась стратегия стоически молчать, когда значимые мужчины разгневаны, чтоб не усугубить ситуацию. В ответственный момент пересыхает горло, и язык предательски прилипает к нёбу. Механизм старый как мир. Он исправно стоит на страже, как старый часовой, которого давно пора отправить на пенсию. Во всяком случае, симптом поблек после его обнаружения.

Потому что девочка уже повзрослела на 30 лет и у нее есть силы, ум, компетентность и арсенал средств для того, чтоб прожить подобные ситуации с иным исходом.

При столкновении с событиями, которые сильнее нас, с которыми не удается справиться при помощи привычного поведения, возникают психологические защиты.

Главная цель защиты – снизить уровень переживания, свести к минимуму давление травмирующих моментов на психику, сбросить напряжение.

Чем раньше произошла травма, тем более нелогичной и неожиданной может быть защита. Так, например, взрослые женщины в минуты, когда надо принять взвешенное решение, начинают плакать и истерить, как маленькие девочки. Арсенал средств у тех маленьких девочек был крошечным. Именно такой махонький арсенал сейчас у «большой девочки», которой обстоятельства напомнили прежнюю боль, и она привычно регрессировала в свою детскую ипостась. Защитное поведение начинает воспроизводиться практически самопроизвольно, в тот момент, когда психика заподозрила, что ей грозит бедствие, справиться с которым ей не по силам.

Детские травмы воспаляются, как гланды, и заставляют нас обрушиваться в автоматическое защитное поведение.

Можно сколько угодно взывать к здравому смыслу и мотивировать традиционным «соберись, тряпка» – не работает. Надо добраться до сути, до первоначального решения и эмоционально перепрожить эпизод с лучшим исходом. Тогда появляется шанс начать использовать новую стратегию.

В моей консультативной практике была работа с моей тезкой Еленой – главным бухгалтером.

Елена получила эту позицию как лучшая среди трех внутренних кандидаток. Но другие две дамы нашли это назначение незаслуженным и достаточно беззастенчиво его саботировали на глазах всего коллектива бухгалтерии. А моя визави не знала, как призвать их к порядку и дисциплине. Она очень хотела решать все «по-хорошему». Стали искать, что за этим стоит, почему свои полномочия Елена не реализовывает. Аналогичный эпизод нашелся в школьном возрасте. Став старостой класса, она попыталась быть настойчивой в своих требованиях и столкнулась с непониманием одноклассников и дозой отвержения. Этот эпизод четко указал, чего Елена опасается.

Ко мне она обратилась в тот момент, когда ситуация уже изрядно накалилась. Эти две дамы достаточно демонстративно за час до окончания рабочего дня собирались, как старые знакомые, по-приятельски прощались с ней и уходили. Их подчиненные тоже начинали собираться и уходить. Этот сигнал они истолковали как «у нас теперь так принято».

Я честно объяснила Елене, что вопросы иерархии методом переговоров не решаются. Иерархичность – это часть нашей животной сути. Более высокий статус и принуждение к подчинению доносятся невербально: тоном, твердостью и значимостью произнесенного. И тут мы «уперлись» в запрет на публичное давление и повышение голоса. Как это часто бывает, разгадка крылась во взаимодействии матери и дочери. До школы Елену воспитывала бабушка, маму девочка видела по выходным и переехала к ней в город только к школе. Будучи первоклассницей, Лена вступилась за себя. Ее мать публично жаловалась родственникам отчима, как ей тяжело с непутевой и недалекой дочерью. Лене стало чудовищно обидно, она топнула ногой и сказала при всех, что хорошо учится и учителя ее хвалят, и получила жестокую выволочку за то, что осмелилась «повысить голос на мать». Тогда и было принято детское решение, что надо помалкивать, если нет гарантии, что удастся донести и отстоять свое мнение в недружественной среде.

Действие, разрешающее ситуацию, – спокойно, но твердо и решительно потребовать соблюдения правил трудового распорядка. Сначала Елена ужаснулась и отказалась. Но за неделю между сессиями убедилась, что долго так продолжаться не может – надо действовать. Две сессии подряд мы выстраивали состояние, голос, интонацию, осанку, взгляд, обсуждали уместный момент и подходящую фразу. И все-таки Елена решилась это сделать только спустя еще неделю. Предварительно дав обеим после обеда по новой задаче, Елена действительно разозлилась, увидев, что ее подчиненные опять начали «сворачиваться» за час до окончания работы. Подозвала их по очереди, поинтересовалась выполнением задачи и объявила спокойным властным голосом с металлическими нотками, что никто никуда не уходит, пока не наступило что-нибудь одно: либо завершены все задания, либо наступил конец рабочего дня. Если по каким-то причинам нужно уйти раньше – у нее на столе до трех часов дня должна лежать служебная записка с причиной раннего ухода. И подтвердила, что в ее обязанности входит организация работы в соответствии с трудовым распорядком. На удивление, все всё поняли и осознали. Елена потом радовалась как девочка с классическим «А что, так можно было?». Поняла, какое количество ситуаций можно разруливать щелчком пальцев, если их решать, а не тратить энергию на страхи и опасения.

Когда я связывалась с Еленой насчет вопроса, можно ли цитировать ее кейс, она мне рассказала, что уже полностью навела порядок в бухгалтерии, оптимизировала процессы, оставила только одну из саботажниц, ту, что потолковее, и сократила вторую волевым решением. Вот так, единожды перепрожив запретную ситуацию – выражение крайнего неудовольствия, которая все стопорила, Елена смогла стать толковым руководителем и хозяйкой своей жизни. Это классическая психотехника «Просто попробуй».

Пережив однажды сильный эмоциональный ожог вместе с потрясением, мы приобретаем и способ реагирования на похожие ситуации: либо мы обучаемся справляться с ними – это конструктивный подход, либо мы обучаемся защищаться от сильного переживания – это психологическая защита.

Например, если что-то не дается в руки, после пары попыток объявляем цель ложной или несущественной: «Зелен виноград!»

Если поступаем вразрез с действующей моралью и этикой, но при этом практикуем перенос «они первые начали» или проекцию «не мы такие, мир такой» – это попытка психики уйти в режим автопилота.

Мы можем не замечать в упор травмирующие события. Бывает, жены с пеной на губах доказывают, что муж им верен, даже застав его в постели с подругой. Или в момент несчастья, когда счет идет на секунды и надо действовать, психика начинает голосить: «Этого не может быть! Ложная информация! Вы все врете!» – и драгоценное время утекает.

Строго говоря, пока человек живет в согласии с самим собой и окружающим миром, он в защите не нуждается.

Как только судьба выкидывает коленца – велик шанс, что не справившаяся психика призовет на помощь психологические защиты[6]6
  Термин введен и описан Зигмундом Фрейдом. Описание наиболее распространенных психологических защит в Приложении № 3.


[Закрыть]: проекцию, обесценивание, регрессию, замещение, рационализацию.

Родительские предписания и драйверы, полученные травмы и выработанные защиты затейливо переплетаются с родовыми историями, и из них соткано полотно жизненного сценария.