Текст книги "Где зоны и лагеря"

Девятый класс

Горьковатый запах черёмухи едва уловимо витал в пыльной тишине засыпающего посёлка. Яна коротко свистнула у знакомых ворот. На втором этаже деревянного многоквартирного дома распахнулось окно и Анютка, что-то смачно жующая, промычала: – Иду!

Яна кивнула и медленно, по дырявому, дощатому тротуару, пошла вдоль улицы.

– Вот и я! – обнималась Анютка. – У меня будет своя квартира!!! – жарким шёпотом поделилась новостью подруга.

– Где?!

– Бабуля с дедулей переедут к нам и освободят мне комнату. Завтра уже пианино перенесём. – Анютка пританцовывала, возбуждённо блестя чёрными смородинками глаз.

Для проживающих в одном доме родственников – переезд – не проблема.

– Никто не будет знать – во сколько я пришла! – кокетливо хлопала густо накрашенными ресницами модница Анютка.

Яна в очередной раз восхитилась Анюткиному умению «штукатуриться» ежевечерне.

– Куда?

– Как обычно – на мост! – манерно стреляла глазками в сторону проходящих парней Аня.

– Привет, Анюха! – поздоровался тот, что показался Яне наименее симпатичным.

– Мы разве танцевали вместе? – заинтересовалась, флиртуя Анна. – Что-то не припомню…

– А кто в прошлом году со мной на мотике катался?!

Яна тоскливо опустила взгляд на пыльный тротуар. Её тяготили пустые разговоры и бесконечные Анюткины ухажёры. С Анюткой Яна всегда попадала в переплёт: то гонки на мотоциклах, то путешествие на какие-то сельские танцы, то костёр за городом с непонятными намёками… Аньке хорошо, её не ругали, а Яну… Не успеешь войти – нотации Анны Ивановны и сальные шуточки Петровича.

Яна опять тяжело вздохнула и уже готова была повернуть обратно – к дому, как вдруг услышала:

– Ну, хорошо, пока!

Не веря своим глазам и ушам, Яна развернулась к подруге.

– Шо, старые знакомые?

Анютка провожала взглядом уходящих вразвалочку парней.

– Угу, в прошлом году, на пивзавод – на танцы вместе ездили.

– А у нас?!

– Не было – среда ж была.

Аня и Яна, делясь школьными новостями, незаметно подошли к местной достопримечательности и любимому месту сбора всей молодёжи – новому мосту через реку.

Мотоциклы, слепя фарами, проносились с треском мимо. Близорукая Яна даже не пыталась всмотреться – кто за рулём, а глазастая Анютка уже махала кому-то рукой.

Оглушённая визгом тормозов Яна не сразу сообразила, что голубоглазый блондин спрашивает её о чём-то.

– Она уже спит, – смеясь, ответила за подругу Аня.

– Рановато, девушка. – Усмехнулся блондин, с завлекательными ямочками на щеках и нажал на газ.

Яна ошалело посмотрела в след удаляющемуся мотоциклисту.

Обычно Анины знакомые с Яной не разговаривали. Не то, чтобы внимания совсем не обращали, но при первых же попытках заговорить кому-то из парней с Яной, ответ он получал от Анны. Анюткина реакция и остроты всегда были быстрыми, колкими, на грани приличия, и зачастую смешными и уместными. Яна же старалась ответить обстоятельно и серьёзно, что не способствовало быстрому и приятному знакомству. Поэтому все Янины заумные высказывания Анна корректно пресекала.

Яна удачно оттеняла броскую Анину внешность. Смуглянка Аня с короткой стильной стрижкой, при макияже, в обтягивающих брючках и с неприлично низким декольте блузки выгодно смотрелась рядом с простоватой, неброско одетой Яной. Без тени косметики, бледная до синевы под глазами, с серьёзным и суровым выражением лица, Яна была полным Аниным антиподом. Да и тяжёлая, медная коса ниже копчика – предмет не ветреной особы.

– Это кто? – чихала от поднявшейся пыли Яна.

– Ты чего?! Это же – Димка, из нашего класса. Он к нам в этом году пришёл, в конце сентября. Ты, что, в школе его не видела? А-аа, ты, наверное, его не знаешь… зато ваша Галка очень хорошо его знает!

– Королёва?

– Не, Яблочкова. Они ж давно гуляют. Завтра в школе понаблюдай.

Рабочий посёлок городского типа образца 1979 года тихо дремал под белую музыку осыпающейся черёмухи.

Келья

– Да, хорошо у тебя. У вас официально две квартиры или ты её арендуешь?

– Конечно, две. Понимаешь, когда Светка замуж вышла, мать выхлопотала ей квартирушечку, а соседняя как раз освободилась. Вот и получилось, что в одном доме, да ещё и через стенку… – копалась возле этажерки Ирка.

– Родители к тебе совсем не заходят? – продолжала оглядывать жильё Яна.

– Вообще-то я им не открываю – нечё делать, пол топтать, потолок покрашенный, – скороговоркой закончила объяснения Иришка.

– Понятно. А воду зачем кипятить?

– Газ – большой дефицит. Для стирки воду греем кипятильником. Ну-с, с фотографий начнём?

Чёрно-белые, цветные фотоснимки рассыпались по столу.

– Поможешь провести инвентаризацию?

– А заодно и хренологизацию, – согласилась Яна.

Но, ни то ни другое сделать нынче им было не дано; с улицы донёсся зычный, раскатистый голос Петровича, приближающийся к «келье» с неумолимостью цунами.

– Ты чё, стучать разучился?! – набросилась на отца Ирка.

– Ладно – ладно, не рычи. Посмотрите, кто к вам пришёл, – пьяно подмигивал Яне деятельный раскрасневшийся Петрович.

Сёстры недоумённо переглянулась, а «проводник» торжественно изрёк, – Саша Коротов!

Иришка, скорчив презрительную мину, оглянулась на сестру. Последняя с интересом всматривалась в неожиданно появившегося Сашу. Но грузный собутыльник Петровича мало походил на того стройного и высокомерного щеголя, каким Яна помнила Сашу. Яне, очевидно, не удалось скрыть разочарования, и Александр малость сник, что-то пробормотав.

– А ну, свалили отсюдова! – Иришка на правах хозяйки пыталась выставить непрошеных гостей.

– Цыц, малявка! Иди лучше салат сделай. Да хлеб не забудь……….. моя красавица, ещё б одну такую заказать………… – выставляя за дверь родную дочь, распоряжался Петрович. Непомерное потребление хлебного напитка активизировало все спящие таланты Петровича.

Памятуя прошлые «подвиги» отчима, Яна проворно убрала под подушку оставленные Иркой ножницы и пилку для ногтей. Мужики сели за стол, на котором уже красовалась бутылка.

– А это откуда взялось?! – Яна испепеляющим взглядом смерила неестественно спокойного Коротова.

– Ну, чё-чё-чё, за встречу надо выпить, – не глядя, откупорил бутылку Петрович.

– Разбежалась! Я сказала – не употребляю! – еле сдерживаясь, отрезала Яна.

– Да ладно, уважь нас. Садись. Я тебе немного налью… ну ты чё, совсем нас не уважаешь? Садись. Не виделись же давно, поговорите… капельку, – суетился, подмигивая плечами, Петрович.

– А шампанское будешь? – не поднимая глаз, вопрошал Саша.

– Отвяжись, – поморщилась Яна, неприязненно глядя на собутыльников.

– Тогда я пошёл.

– Ку-уда, ик? – пытался нахмурить «брежневские» брови Петрович.

– За ш-шм-шпа-шапнамским, – усердно выговаривал слоги Саша, не двигаясь со стула.

Между тем, не к месту гостеприимный Петрович сыпал тостами: за встречу, за прекрасную дочь, за приезд, за здоровье женщин, за солнечный день, за первый четверг на неделе, за…

Повод всегда найдётся, было бы желание выпить, а у алкоголиков оно было всегда. Вошедшая с салатом Иришка застала живописную картину маслом: Коротов туманным взором пялился на сестру, сидевшую истуканом с полной рюмкой водки, отец осоловело клевал носом и что-то явно пытался сказать, но слова по дороге рассыпались на буквы, и он лишь обречённо махал рукой. Ирка с грохотом поставила салат на стол.

– А-а, Иришка. – Потенциальный пациент нарколога вспомнил некоторые знакомые буквы и сложил их в слова.

– Вот моё золотко …салат принесла… – набравшийся Петрович был сказочно добр и любезен, – выпьешь с нами?

– Ишо чё не хватало! – резко отозвалась дочь. – Ты спать собираешься?

– Иди… – папаша не смог выразить членораздельно, куда нужно отправиться Иришке.

– Ириш, тут Саша не знает, где выход, – многозначительно приподняла бровь Яна.

– Это сколько угодно. Это мы завсегда пжалста.

Иришка хотела поступить с Сашей как с нашкодившим котом, но тот неожиданно резво вскочил и бросился к двери. Иришка настигла его у порога и ущипнула. Саша неловко увернулся, задел головой овальный таз, висевший на стене, балансируя удержался на ногах и, пытаясь поймать таз, кубарем скатился по ступенькам. Ира, довольная собой, поймала соседский таз и, сделав неприличный жест в сторону Саши, проворчала что-то оскорбительное.

– Ковбой! – констатировала Яна, не принимавшая участия в дружеской потасовке, – Петровича можно в люльку класть?

– Попробуем, – громко ответила Иришка, входя в «келью» следом за сестрой.

– Чаво? – встрепенулся пустивший слюну Петрович.

– Да спать, говорю, тебе пора, нечё тут рассиживаться, – отодвигая тарелки от края стола, грозно командовала Иришка.

– А мать-то где? – тщетно пытался приподнять голову от стола Петрович.

– Спит. Где ей ещё быть-то. И ты бы шёл, что ли… Нам ведь тоже надо спать… никакой совести нет! Человек с поезда и ещё не отдохнул!

– А-а-а, ну, это… я… это…………….. пошёл тогда. Ой, вы мои красавицы, дайте-ко я вас обниму… ни у кого ведь …………нет таких дочерей… ух… красавицы вы мои… – неустойчивость положения не позволила ему облапать сестёр и они, ловко увёртываясь, подхватили папашу под руки и доволокли до личного дивана. Своеобразные комплименты Травкина перешли в невнятное бормотание, а прикосновение подушки целительным образом преобразовало невнятную речь в могучий храп. Вот повезло так повезло! Правда, пришлось прервать сон матери.

– Мам, закрой за нами. Рано не буди! – строго приказала Ирка.

– Это почему? Зачем? – не поняла спросонья мать.

– Ты запомни – потом поймёшь, – хмыкнула Иришка, закрывая дверь. Ключ в замке щёлкнул.

– Лихо ты с предками общаешься.

– Знаешь, как надоели эти пьянки…

– Знаю, – не желала вспоминать незавидное отрочество, кивнула Яна.

– Боже!!! Наконец-то все удрыхлись, – шлёпаясь на стул, с недетской тоской подвела итог Иришка.

– Ты так громко вопишь, – удивилась Яна. – Нас не слышно за стенкой?

– А! – беззаботно – пренебрежительно скривила ротик Ирка, – соседей нет, а за этой маман спит. Ей же главное заснуть, а там хоть слоны по крыше топать будут… О-о! Погодь-ка! Мы же с тобой за встречу и не выпили. То мне не хотелось, то нам не давали. Чокнёмся, – предложила Иришка, протягивая ей рюмку.

– Может, Шурика подождём? Он, кстати, за шампанским убежал. Где он среди ночи его возьмёт… – вспомнила о непрошеном госте Яна.

– Два ночных магазина! – фыркнула Иришка.

– Урбанизация, – качала головой Яна, не зная радоваться или огорчаться прогрессу в посёлке, – на что пьют…

– Саша – придурок! А вообще-то ладно, пусть несёт. Разопьем! – дала «добро» Иришка.

– Нет. Мне хватит.

– Так ты ведь ничё и не пила. Ты с ними… – щёлкнула характерным жестом по шее Иришка.

– Нет, конечно! И уйти не могу и с ними сидеть тошно, а ты хороша – сбежала!

– Я салат делала, – важничала сестрёнка.

– Саша, надеюсь, не придёт.

– Щас! Размечталась! Как миленький прибежит. Он из-за тебя и заходил-то к нам, а как узнал, что приезжаешь, так вообще не вылазил. С отцом вместе работают, а потом вместе пьют. Он у нас и спать оставался; разлёгся посреди кровати, и разбудить не могли.

– Ты меня пугаешь. – Непроизвольно хлопала ресницами Яна, будто пыталась прогнать дурной сон. – Для полного счастья мне только Саши не хватало. Ой! По-моему, кто-то поднимается по лестнице.

Обе насторожённо прислушались. Шаги стихли, но снаружи раздались странное шуршание и царапанье. «Сиди!» – жестом остановила сестру Иришка, подкрадываясь к двери.

– Кто? – менторским тоном спросила она, прижимая к двери ухо. Тишина. Ирка скорчила гримаску, оглянувшись на сестру. И вновь царапанье.

– Кто?! – строже спросила Ирка.

– Ир! Открывай. Это я…

– А чё молчал?! Щас как ущипну, чтоб синяк остался, – впуская Коротова, кипятилась Иришка.

– Не ругайся, невеста. Девчонки, шампанского не было, я водки взял, – отчитался Саша, ставя на стол бутылку.

– Ну и пей её сам! – презрительно скривилась Ира.

– Не шуми, невеста. Мы вот тут с твоей сестрой немного поговорим, а ты иди, погуляй, – ласково выпроваживал Иру Коротов, подмигивая Яне.

– Разошёлся! Ребёнку спать пора, а ты её на улицу выставляешь. Да и тебе не грех проветриться, чтоб домашних не испугать. Дома, небось, жена ждёт? Вот и замечательно! Бери свою бутылку и топай по холодку, – нервно командовала Яна, обнимая Иришку.

Но Саша миролюбиво поднял руки вверх и, невозмутимо улыбаясь, направился к дивану. Яна, памятуя Иришкин рассказ, попыталась удержать его за рукав рубашки. Он как будто этого ждал: круто развернулся, обнял Яну и попытался поцеловать. Бдительная Ирка вовремя оказала посильную помощь сестре: вдвоём они усадили Сашу на стул, пригрозив привязать его, если он будет распускать свои ручищи. Саша согласно кивал головой и умолял только об одном – чтобы с ним поговорили. Яна тяжело вздохнула – она панически боялась и всеми фибрами измученного сердца не хотела встретить кого-нибудь из одноклассников, приятелей, знакомых. Ей хотелось потерять память на время короткого отпуска. А коль невозможна частичная амнезия, так хотя бы оградить себя от назойливых расспросов. И в первый же вечер такой облом! Бойся своих тайных желаний – они скрыты от сознания. Вздохнув, она опустилась на стул.

– Саш, а почему ты вдруг обо мне вспомнил? Можно подумать в свои двадцать с чем-то лет ты обращал на меня, соплячку, какое-то внимание. Подкалывал? Да. Выручал? Иногда. Я думаю, у нас были довольно хорошие приятельские отношения. Так?

Коротов не отвечая, наливал водку. Ирка недовольно поджала губы, но, заметив на столе редкий для посёлка деликатес – рисовые колечки, быстро утешилась.

– Давайте выпьем. Невеста, тебе рано, – пронёс мимо Иришки полную рюмку Саша, – а ты не тряси головой! Ты меня уважаешь? – сурово сдвинув брови, начал допрос Коротов.

– Уважаю. Но водку терпеть не могу, – твёрдо отказалась Яна.

– Мы с тобой почти десять лет не виделись… Эх! Помнишь, Новый год в ДК встречали? Ты Бабой-Ягой была… хорошенькой…

«Я в отпуске… в отпуске… и ни о чём не думаю…»

– А чё ж ты мне раньше не сказал об этом? И если все роли вспоминать нам бутылки не хватит, – насмешничала Яна, пытаясь найти верный тон, и в упор неприязненно разглядывала Сашу.

– Ерунда! Я ещё схожу. Может сразу две взять? – с готовностью юного пионера подскочил Коротов.

– Я пошутила. Сядь. Где ты сейчас работаешь?

– С Петровичем халтурим. Я сильно изменился? – Стальной взгляд полоснул бритвой. – Ладно, не ври. Я же видел, как ты меня испугалась. Выпьем за встречу, – настойчиво придвигал он полную рюмку.

Пока Яна размышляла, как бы ей убедительнее отказаться от «чудесного» напитка неизвестного розлива, Саша опрокинул вторую, и вновь стал интересоваться, уважает ли она его. Иришка съела все колечки, утомилась строить рожи и закатывать глаза. Настроение у неё испортилось, слушать о чужой молодости не хотелось и, шепнув сестре: «Я в туалет», она ушла посмотреть, что творится на улице.

Девятый класс

Иришка родилась в конце апреля. Ровно через месяц Анна Ивановна вышла на работу, перепоручив заботы о младшей дочери Яне. Близнецы на всё лето были отправлены к родственникам, в деревню, Светка была у любящей бабушки – мамы отчима, а Ирка – старшая – опора и помощница. И её уже подкинуть было некому. Три месяца летних каникул стали для Яны ускоренными курсами материнства. Мать работала по сменам. И Яна жила по маминому графику. Сегодня мама в ночь.

Яна мышкой сидела в уголке Таниной квартиры и наслаждалась популярной песней в исполнении хозяйки. «Казалось плакать бы о чём, ведь мы так праведно живём…» – Анины пальцы изящно порхали по клавишам инструмента.

Слёзы жалости, сожаления, разочарования, слёзы упущенных возможностей, обид, несправедливых упрёков собирались солёной влагой в уголках глаз, и ручейками текли по щекам. Яна не могла объяснить себе – почему она плачет при звуках фортепиано. Полумрак, две свечи на инструменте, полуодетая Анютка, овальный портрет Аллы Пугачёвой на маленьком столике, незаправленная кровать и над всем этим живописным девчоночьим беспорядком тихая, божественная музыка. Хотелось остановить мгновение и остаться в нём навсегда.

– Ого! Это мне повезло – на концерт попал! – в форточке показалась голова очередного Танькиного кавалера. – Пустишь?

Яна с неприязнью взглянула на довольную физиономию юноши, даже не пытаясь припомнить – видела его раньше или нет. Анютка же вскочила, оборвав песню, и суетливо мельтеша по комнате, не сортируя, распихивала вещи по ящикам.

– Не в окно! Проходи в дверь – щас открою. – Ян, ну, пока, – обернулась Аня к вытиравшей слёзы Яне.

Яна взглянула на часы. Через час мать с отчимом уходят на смену, она могла бы ещё слушать и слушать музыку.

Выйдя в темноту ночи, звенящей комарами, Яна задумчиво шла к своему дому, планируя Иришкино кормление. Можно и поспать ещё успеть…

– Привет, невеста! Откуда так поздно? – верзила Коротов раскинул руки, загораживая проход во двор.

– А-а, ты тут хоть чё делаешь-то?! – оторопела Яна.

– За тобой пришёл. Пошли в кино.

– Ты меня с кем спутал, Саша?!

– Яна! – раздался из темноты двора тонкий голосок матери, – мы уже уходим!

– Чего на танцы-то не приходишь? – сделал шаг в сторону от ворот Коротов.

– А ты прям без меня не можешь танцевать-то! – смеялась Яна.

– Могу, но с тобой интереснее. Приходи.

– Иришка вот подрастет и приду, – высматривала в темноте двора родительницу Яна. Мать «серой кошкой» оказалась рядом почти бесшумно.

Галантно Коротов поздоровался с Анной Ивановной и направился в сторону кинотеатра.

Перепеленав Иришку, Яна раздумала спать и, пытаясь поймать вражеские голоса на старой радиоле, чутко прислушивалась к звукам. Вздрогнула от резкого, короткого стука в дверь. Решив, что мать что-то забыла, Яна не спрашивая: – Кто там? – распахнула дверь.

– Кино отменили – домой неохота, к тебе можно, на чай? – пушистые, ухоженные усы Коротова, как улыбка Чеширского кота, неуловимо перемещались в темноте общего коридора.

Ступор, настигший Яну, прошёл, и она резко дёрнула Коротова за руку.

– Входи же быстрей! И – тише! У меня Ирка спит. Щас кто-нибудь выйдет из соседей – будет мне завтра кино. Ну, проходи, – продолжала шёпотом Яна.

– Чего делаешь? – оглядывался в темноте комнаты Коротов.

– Изучаю эфир – может, что-то найду интересное.

– Я с тобой посижу.

Когда минут через двадцать Иришка заглянула в свою «келью», увлечённые воспоминаниями «приятели», её даже не заметили. Послушав бурный диалог, и, не обнаружив знакомых имён, Ира тихонько прикрыла дверь, решив удалиться, примерно минут на десять. Ах! Совершенно напрасно! В шестнадцать лет такие сцены ещё новы и интересны, а для тонкой сплетницы, какой вырастала Иришка, это был упущенный шанс.

– Саш, может, хватит, – с вековой мольбой русских женщин взглянула Яна в вылинявшие, нагловато – голубые Сашкины глаза.

– Боишься, что приставать начну? – наливая водку мимо рюмки, сквозь зубы зло выдохнул Сашка.

– Нет. Просто терпеть не могу пьяных.

– Тогда не мешай. В моей жизни было всего три девчонки – всего три! – кого я уважал, кого я не тронул…

– На меня распространяется твоё уважение?

– Да. Я храню твои фотографии…

– И много их у тебя? – всё ещё насмешничала Яна.

– Две, – не задержался с ответом Коротов.

– Надеюсь, кроме тебя, их никто не видит, – стушевалась, покраснев Яна, – допустим, одну я припоминаю… я стою…

– В обнимку со мной, – осклабился Саша.

– Да-да! У тебя под мышкой. Нас Юра на бегу заснял. Мутная фотография, как твои мысли. Резкости нет, но не желтеет…

– Проводы Русской зимы были. Ты Весной была….

– С огромнейшим венком из искусственных цветов, – рассмеялась Яна, вспомнив далёкий, славный праздник, – я жутко озябла в тонком платье…

– Меньше надо было с Дедом Морозом целоваться.

– Да что ты говоришь! У нашего Деда в то время роман был – он вообще никого не видел, ничего не слышал. Репетиции часто пропускал, потому что его Наденька заканчивала работу в семь, а он непременно должен был её встретить. М-да. А Снегурочку помнишь? Люську Чебурашкину? Красивая девочка была. Где она сейчас, не знаешь? – на удивление легко всплывали из памяти далёкие дни.

– Развелась. К родителям вернулась, с ребёнком или двумя – не помню, но точно помню, что я её красивой не считал.

– У меня было детское восприятие действительности. Возможно сейчас…. – Яна фыркнула, – слушай, вспомнила: Люся часто ходила с синяками на губах, и вы с Серёгой её подкалывали, что она целоваться не умеет. Припоминаешь?

– Не-а, – ни на секунду не задумался Сашка, – у тебя синих губ не было, значит, я целоваться умел.

– Это ты перепил, братец. Мы с тобой целовались исключительно на сцене, да и то в щёчку. Все мозги высохли?

Саша обиженно заморгал, наморщил высокий, веснушчатый лоб, посмотрел зачем-то на часы, махнул рукой: «А, потом. Щас исправим».

– Сиди, где сидишь. Шустрый какой! Тебе этот стул очень идёт. Вы просто созданы друг для друга, – артистично жестикулировала Яна, удачно пародируя речь младшей сестры.

– Затараторила! Ты медленней-то говорить умеешь?

– Могём, – перспектива просидеть всю ночь перед полной рюмкой водки, развлекая Сашу Коротова, начинала казаться забавной.

– Давай, на бру-брут-шафт выпьем, – медленно двигал по столу наполненную рюмку Саша.

– На что? – продолжала насмехаться Яна.

– На брудуршат, – упрямо повторил Саша, – и перестань смеяться, а то…

Он умолк, глядя на неё усталыми, пьяными глазами.

– Налюбовался? Давай договоримся: я уважаю тебя, ты уважаешь меня, я выпью с тобой на брудершафт, но это будет твоя последняя рюмка в жизни, ладно, хотя бы за сегодняшний день. И ты пойдёшь домой. Мы с Иришкой можем тебя малость проводить. Идёт?

– Я на велосипеде, – кратко ответил на Янину пылкую тираду Коротов.

– Ну и что? – пожала плечами Яна.

– Я сам доеду.

– Вот и отлично. Значит, согласен?

Саша радостно кивнул головой, едва не завалившись вместе со стулом. Яна вновь затараторила, намереваясь отвлечь Сашу от ультиматума, но не тут-то было! Саша цепко держал её руку, и чем больше она говорила, тем сильнее сжимались его пальцы.

– Саш, мне больно! Быстро отпусти руку! Кому сказала! – сорвалась испуганно на крик Яна.

– Отпущу, но только для того, чтобы ты взяла рюмку, – монотонно гугнивил Коротов.

– Изверг! Подай кусочек огурчика. Спасибо. Предупреждаю – до дна не осилю, – демонстративно растирала покрасневшее запястье Яна.

– За шиворот вылью, – грозно пообещал Саша.

Яна глубоко вдохнула, резко выдохнула, пригодились уроки мужа, сделала большой глоток, но Саша, хитрый жук, надавил пальцем на дно рюмки.

– И облилась и напилась, – стряхивая капли с одежды, вскочила Яна со стула.

– Потанцуй со мной, – склонил почтительно голову Саша.

Яне не встречался второй такой танцор. И дело было не в каких-то сложных «па» или умении вести в вальсе – нет! Можно сказать, что Саша совершенно не умел танцевать. Но Яна прекрасно помнила, как торопились самые красивые девчонки к Саше, когда объявляли «белый танец». Слегка откинувшись на его раскрытые ладони, Яна закрыла глаза. Всё как раньше. Саша не переставляет свои «ходули», он плавно, в такт музыке, покачивает её на руках.

Лёгкая дымка воспоминаний рассеивалась, и Яна уже вполуха слушала запоздалые Сашкины признания. Когда она, восторженной и наивной девочкой, с замиранием сердца провела несколько минут в ночи с Сашей наедине, якобы слушая «вражеские голоса» и, робко отвечая на его насмешливые вопросы, ждала, сама не зная чего, тогда, именно тогда нужно было Саше говорить эти красивые слова. До двух часов ночи просидели они на старом диване возле светящегося зелёным светом первого советского радиоприёмника, и Саша даже словом не позволил себе лишнего. Был чрезмерно корректен и вежлив.

Ах, это потерянное лето после девятого класса! Все одноклассники гуляли, влюблялись, ходили в турпоходы с ночёвкой. Одна она всё лето нянчилась с новорождённой Иркой. Быть старшей в многодетной, без достатка семье – не иметь ни детства, ни личного времени и пространства.

Яна долго помнила эту ночь и щемящее чувство полёта; то ли влюблённость, то ли эйфорию, смешанную с удивлением – а зачем же Коротов приходил к ним ночью. Вроде сказал – к отчиму.

Расслабленно улыбаясь, Яна не заметила, не почувствовала как Сашины руки медленно поползли по спине, по пути расстёгивая пуговицы на блузке. Робкий поцелуй также не вывел её из кисейного облака воспоминаний. Мысли, как и ноги, шевелились вяло и отстранённо. Голова отяжелела, и она покорно прошлёпала с Сашей к Иркиной тахте; приятно вытянуться после долгого дня. Сашины ласки ничем не отличались от мужниных: не возбуждали и не мешали засыпать. Сашины слова всё медленнее и медленнее доходили до её сознания, но последняя фраза о том, что, если она не захочет, он её не тронет, прокрутилась ещё раз. Яну будто окатили ледяной водой. «Боже! Что я делаю?!» Она мгновенно протрезвела, отшвырнула Сашку – откуда силы взялись. Застёгивая дрожащими руками блузку, Яна мысленно посылала Ирке «sos». Пока Яна приводила себя в прежнее состояние и положение Сашка сидел на тахте, обхватив голову руками, окаменев и тупо уставившись в пол. Яна осторожно тронула его за плечо.

– Тебе не пора?

– Прости меня! Я стал совершенной скотиной, – бухнулся на колени Коротов.

– Ты бы не пил больше, – с горечью посоветовала Яна, – совсем. Вставай.

– Скажи, что простила, – обхватил её ноги Коротов.

– Бог мой! Ты ли это?! – смешалась, не понимая как вести себя Яна.

– Прости меня, – чуть не плакал Сашка.

– Да-да, конечно, хорошо, – промычала растерянная Яна. – Саш, встань с колен, пожалуйста…

– Скажи, что простила…

– Простила. Саша, я тебя прощаю. Встань. На сегодня хватит тебе пить…

– Я трезвый. Мне домой нельзя, – метнулся к столу Коротов.

– А пить можно, – едко усмехнулась Яна.

– Жизнь такая, – залпом осушил полный стакан Сашка.

– И давно? – не пыталась скрыть сарказм Яна.

– Какой я был дурак… зачем я позволил тебе уехать? Молчи! – горестно сетовал на удивление трезвым голосом Коротов, – ты хорошо живёшь с мужем?

– Нормально. «Вот уж кому о разводе не говорить ни в коем случае, так это старому поклоннику.. или бывшему, или старинному, тьфу ты ж». – А ты, я вижу, не радуешься своей семейной жизни?

Сашка опустил голову и голос его зазвучал глухо и злобно. Недоверчиво косясь на Коротова, Яна осторожно переставила стул спинкой к столу и села на самый край. Но Саша, не поднимая глаз и не путаясь в словах, жёстко продолжал свой монолог. Яна сочувственно ахала, не позволяя себе анализировать и сомневаться. Пусть на самом деле всё иначе, но это была его правда, его жизнь, его исповедь, и Яна искренне сопереживала.

Вихрем ворвалась Иришка, оборвав Сашу на полуслове.

– Чай, не май месяц – гулять-то по улице, – не снимая куртки, подсела она к столу.

– А Саша уже домой собрался, но не мог уйти, не пожелав тебе спокойного крепкого сна, – делая ударение на каждом слоге произнесла Яна.

– А! Невеста пришла… и где это ты гуляла без меня? – не меняя серьёзного тона, интересовался Коротов.

– А она специально за тобой зашла, чтоб проводить, – многозначительно взглянула на сестру Яна.

– Конечно, конечно. Такого гостя да не проводить! Ещё и ручкой помашем, – включилась в игру Ирка.

Решительно подхватив под ручки упирающегося Коротова они вывались из квартирушечки в тёмный коридор.

– Не грохочи ты так, – шикнула Ира на Коротова, – чай, люди-то спят.

– А давай проверим – вдруг подслушивают, – ерепенился Коротов.

Саша периодически порывался вернуться, но бдительная Иришка пресекала все попытки. Оседлав двухколёсный «Мерседес», извлечённый из придорожных кустов, Саша довольно ровно поехал по пустой улице.

– По-моему, он забыл, что он пьян. Доедет? – грустно смотрела на удалявшегося велосипедиста Яна.

– Куда хоть денется! – пренебрежительно хмыкнула Ира, не разделяя сочувствия сестры, и пошла обратно, – иди скорей! Ну и чё ты там увидела?!

– Он остановился, – поспешила Яна за сестрой.

– Бежим! Свет выключим, притворимся спящими… вот ведь принесло его… быстрей, а то вернётся, – втолковывала на бегу младшая старшей.

Не успели они отдышаться – в окно раздался стук.

– Во, придурок. Вернулся! Только разбей стекло! – всплеснув руками, бушевала Ирка.

– Что будем делать? – ещё сочувствовала ухажёру Яна.

– Сидеть. Иди ко мне! Чё ты там у двери сиротинушкой стоишь…

– Думаешь, уйдёт? Что-то мне не по себе. Опять! Чем он там бросается?

– Гравием. Ну, блин, щас я тя прибью! – рассвирепевшая Ирка, резко отдёрнула штору, и, распахнув окно, высунулась на улицу.

– Коротов! Это ты хулиганишь? – гаркнула она в дорожную пыль.

– Я, – подошёл ближе к обочине скромный Александр.

– Ну и чё ты тут забыл?! – сердито продолжала Ирка.

– Позови сестру, – несмело выдавил из себя Коротов.

– Она уже спит!

– У вас свет горел…

– А теперь не горит! Спим мы уже. Видишь, я в ночнушке, – оттопыривая полу куртки, убеждала Иришка Коротова.

– Ир, ну позови, – канючил Саша.

– Нету её! Пристал! Она к матери спать пошла. А я одна и ты меня не пугай больше.

– Врёшь ведь, – не верил Коротов «невесте».

– Больно надо! – не меняя грозного тона, чеканила Ирка.

– Я поднимусь – проверю, – решил досказать Яне свою историю Саша.

– Только попробуй.

Но Саша, вновь бросив велосипед у обочины, бодро маршировал к дому.

– Блин! Чё делать-то?! – заволновалась Иришка.

– Я тебя об этом же спрашивала семь минут назад. Оставь окно приоткрытым, накурил герой – любовник. Слышь! Шаги.

Они замерли, чутко вслушиваясь в звуки за дверью. Ожидание не было долгим. Саша поцарапался, толкнул дверь, потоптался, что-то проворчал и тихо удалился.

– Фу-у! Слава Богу! – выдохнули обе и бросились к окну.

– Вот теперь мы с тобой должны поесть, – провожая взглядом удаляющегося «артиста» обратилась Яна к Ирке.

– Ты голодная?! – всполошилась сестрёнка.

– Очень. Где твой салатик? – пыталась впотьмах нащупать тарелку Яна, – свет включи… а бутылок-то у нас… куда их?

– Одну спрячем, завтра отец опохмеляться будет клянчить, а эту допьём. Надо же стресс снять, – старательно укупоривала недопитую бутылку Ира, – с приездом, дорогая сестра!

– Ты даёшь! – Яна восхищённо смерила взглядом Ирку, – я в свои шестнадцать лет так умно пить не умела.

– Знаешь, как хорошо водочка помогает, когда живот болит. Потом микробы разные в организме… мм-м, дезинфекцию надо проводить, – с пафосом закончила разъяснение Ирка.

– И часто у тебя живот болит? – недогадливо спросила сестра.

– Раз в месяц. Ты не будешь?

– Не хочу. Ты пей, а я закусывать буду. Какая гадость! Ты салат из соли делала?!

– Да всё время так солим…

– Отвыкла я от ваших привычек. Ну что ж, не будить же родителей…

– Тебе двух огурцов хватит?

– Где ты их возьмёшь? – отплёвывалась Яна.

– Я тебя спрашиваю ещё раз – тебе двух огурцов хватит??? Примерно во – от таких, – она чуть согнула указательный палец, а большим двигала взад – вперёд, – нет, пожалуй, таких..