Текст книги "Где зоны и лагеря"

Коварная Иришка всё-таки выбрала момент и столкнула сестру в воду.

– Ирка, ты обалдела! Фу, моя коса. Ну, моська вредная, погоди, – беззлобно ругалась она на Ирку, поглядывая на вышедшего из-за ветлы белоснежного Димку. «Сейчас нырнёт, как Саша, надо отплыть подальше». Яна перевернулась на живот и нежные, тёплые объятия ночной реки захватили и понесли её, смывая заботы и напряжение долгого, насыщенного событиями дня.

Плотик стоял на приколе у изгиба реки и, отплыв немного по течению, можно было видеть на одном берегу огороды, парк, трубы котельной, а на другом – бескрайний луг. Этот другой они в детстве называли «коровьим», потому что всё лето на нём пасли стадо из близлежащей деревни. «Хорошо – коров нет. И моторок», – вспомнила Яна небезопасные шалости. «А где же мой одноклассник?». «Встала», вытянув шею, вглядываясь до боли в глазах в речную гладь. На плоту вырисовывалось развешенное барахло, якобы охраняемое Иришкой, но Димы не было ни на плоту, ни в воде.

– Во, дела! А где наш «дельфин»? Ира, он под плотик спрятался?

– Он уже искупался, – сложив руки рупором, отозвалась громким шёпотом Ирка, – на берегу одевается.

– Водолаз! – фыркнула Яна, сажёнками догоняя далеко уплывшего Мишу, – Мишаня, ты ж рвался друга искупать, а сам бросил его на Иркино попечение…

– Догоняй!

– Издеваешься над старой, больной, слабой женщиной, – легко приняла предложение Яна.

«Во, разоралась. Щас всех перебудит. Утка в яблоках!» – качала осуждающе головой рассудительная Иришка.

– А ты чего не стала купаться? – стуча зубами, подошёл к ней Димка.

– Дык, у меня, поди, все дома, – буркнула насторожённая Иришка.

– А мы, что, сбрендили? – опешил Дмитрий.

– Вам виднее… Ну, куда вот они поплыли? Реки что ли мало; гонки устроили, – поджала и без того тонкие губы Ирка, что было выражением крайнего неодобрения.

– Уф! Ты как торпеда… разве… тебя догонишь, – отфыркивалась Яна.

– А ты неплохо плаваешь.

– Спасибо. Я просто соскучилась по нашей речке.

– А ты, взаправду, сегодня приехала?

– Вчера. Сегодня кончилось ещё час назад.

– Как это?

– Не смеши меня, а то я захлебнусь…

– А! Понял. Ты знаешь Сашу Долгорукова?

– Не-а.

– А Костю Воробьёва? – не сбавлял темп Михаил.

– Не-а. Это твои одноклассники?

– Да.

– Я только Вову Серебрякова знаю. Мы с ним Рождество в восьмом классе встречали. Фу, давай снизим скорость. Это я была в восьмом, а вы в седьмом. Всю ночь гадали, не вдвоём, конечно, компания большая и тёплая собралась, но к утру нас осталось трое. В живых. Моя подружка, Володька и я пошли проветриться. Ёлку, помнишь, ставили на площади? Ну вот, забрались мы на эту ёлку. Ждём-с. Идут бабули в церковь. Ты бы видел эту живописную картину! Идёт спокойненько старушечка молиться. Подходит к пушистой ёлочке, ярко сияющей двумя крашеными лампочками, оглядывает её, проходит мимо, и вдруг слышит страшный голос: «Бабася, ты куда?» Тишина. Темнота. Скрип снега. И вдруг голос! Бедная бабушка крестится и трусцой удаляется от ёлки.

– Да уж похохмить Вовка мастер.

– А этот шут гороховый кричит вдогонку: «А жалуются, что плохо ходят. Ха-ха-ха!» Через час мы как шишки свалились… фу, тебе вода в рот не попадает, когда дождь идёт? – перевернулась на спину Яна.

– Нет, – не понял её шутки Миша.

– Да это анекдот такой, про обезьян.

– Вовка женился на твоей однокласснице.

– На ком это?!

– На Ольге.

– Да ты что!!!

– Он за ней, знаешь, сколько бегал, – степенно продолжал Сашка.

– Когда?

– А как из Армии вернулся. Она с мужем развелась и сюда приехала.

– Так сейчас они вместе?

– Да, но не расписаны.

– И это правильно, – спародировала Яна крылатое выражение бывшего генсека, – а мы с тобой к озеру направляемся?

– Давай обратно, – охотно согласился Миша, – накупалась?

– Не-а.

– Ну, ты рыба! – не был одинок в оценке Миша.

– Свежемороженая. Теперь ты догоняй! – ловко развернувшись, она опередила Мишку.

Выглянувшая из-за тучи луна осветила соревнующихся, превратив мириады брызг в ослепительной красоты бриллианты, сыпавшиеся крупными каплями на грифельную поверхность реки. Зачарованная, любовалась Яна волшебным фейерверком, ощущая телом мерное течение реки.

– Руку дать? – прервал романтические раздумья Дима.

– Можно две, – подплыла Яна к плотику. Через мгновение они стояли рядом.

– Тебе не холодно? – вытирала крупные капли с плеч Яна.

– А я переоделся.

– А где…

Димка ткнул пальцем в оттопыренный верхний карман.

– У меня нет такого большого кармана.

– Второй свободен. Я говорю тебе, как доктор – не надо ходить в мокром купальнике.

– Боже. Впервые за сутки слышу разумную речь. И куда? – сгребая одежду с перекладины и, не глядя на Димку, шлёпала она по плотику.

– Вон, за ту ветлу, – указал влево от плотика понятливый доктор.

– Меня подождите, – в спину удаляющимся Ире с Мишей просила Яна.

– Я замёрзла стоять. Мы по берегу чуть-чуть прогуляемся. Догоните? – капризно-обиженно отозвалась Иришка.

– Догоним. Не волнуйся, – за неё и ей же ответил Дима.

– Ты ж со мной, чего мне волноваться, – стуча зубами, стаскивала с себя мокрый купальник Яна, – ты тоже замёрз?

– С чего ты взяла? Просто я в этом году первый раз купался, а долго сразу – нельзя.

– За какой орган ты боишься?

– За все.

– Значит, больше по ночам не купаешься? – накинула парку Яна, – я не хочу тебя лечить.

– Я не простужусь, – вновь закурил Димка.

– Ловлю на слове. Где мой карман? – деловито осведомилась она. – Ты смотри, ещё место осталось. Бежим? – рванулась было вверх Яна, но Дима не трогался с места. Попытки сдвинуть «истукана» были тщетны.

– Димуля! Переступай хоть чуток. И хватит курить, весь дым на меня.

Дима послушно выбросил сигарету и сделал вид, что падает.

– Ой, ой, я тебя не удержу! – бросилась она на помощь, но, разгадав его хитрость, разрешила:

– Падай.

– Только с тобой, – присел он на корточки, лукаво улыбаясь

– Димка, дай спички, – потребовал из темноты Мишкин голос.

– Ага! – возликовала Яна, не желавшая сегодня быть старше всех, – сам пойдёшь!

– Вместе, – нежно обнимая Яну за плечи, твёрдо сказал Димка.

Ёкнуло сердце, пытаясь выпрыгнуть, но не смогло, и ухнуло куда-то вниз, вызвав лёгкое головокружение, и Яне вдруг расхотелось прикалываться, шутить, что-то спрашивать или рассуждать на» вечные» темы. На душе было легко и НЕОБЫЧАЙНО СПОКОЙНО.

Будто вернулась домой. К давно забытому детскому ощущению тепла, уюта и защищённости. Яна отметила своё внутренне состояние и, боясь потерять шаткое равновесие внезапно присмиревших многочисленных противоположностей, намешанных в ней, тихо замерла, разрешая себе принять Димкину заботу.

Верь мне

– Пойдём на скамеечку, – предложил Мишка.

– А кто устал? – исподволь взглянула Яна на Диму.

– Я! Мы же с тобой столько исколесили! А на плотике?! Вы-то купались, а я же стояла, – канючила Иришка.

– Хорошо, малыш, не плачь, я куплю тебе калач. Вперёд, аборигены!

– Ах, ты!!! Обзываться! – Ирка подняла с земли ветку и с грозным видом направилась к сестре.

– Спасай! – засмеялась Яна, прячась за Димку.

Сёстры закружились вокруг нетвёрдо стоящего Димы, подзадоривая друг друга. Дима послушно крутился в разные стороны.

– Ирка! Это же крапива!

– Да со щё хоть! А ведь и точно, – осторожно потрогала листик Ира, – жжётся.

Снисходительно улыбаясь, Мишка отобрал у Ирки ветку и молча закинул в заросли малины.

– Ты не боишься крапивы?! – в унисон воскликнули сёстры.

– Она старая, слабая уже.

– Не скажи, у меня вон какой ожог, – ощупывая тыльную сторону ладони, возразила Яна.

– Это вы, городские, нежные, а я привычный. Для поросят я всегда рву голыми руками. Пошли, что ли, здесь, – кивнул он в сторону берега, сжимая трудовыми ладонями Иркины лапки, поскольку последняя всё ещё порывалась броситься за крапивной веткой.

– Ребята, давайте напрямик, а то Иришка сейчас рухнет.

Парк, по-местному, горсад, был одной из главных достопримечательностей Царёвска. Здесь проходили все местные праздники посёлка: с концертами самодеятельных коллективов на летней эстраде, выездной торговлей с пирогами на лотках, с пивом из бочек, и самыми привлекательными для детворы – водными аттракционами. Здесь же, в горсаду, был самый лучший во всём посёлке песчаный пляж, прокат лодок, водных велосипедов и летняя танцплощадка, за которой простирались непроходимые заросли малины и смородины. Ягоды, те, что успевали вызреть, были крупные и сладкие. Иголки смолистых сосен щедро усыпали аллеи парка. Никакой персидский ковёр не мог бы сравниться по упругости с этим естественным покрытием, утрамбовывавшимся десятилетиями.

– Ребята, а помните, на этой аллее снимали фильм? Или это мне приснилось… – осеклась Яна.

– Было, было. Я тоже слышал, – поддержал её Мишка

– А я видела.

– ЧТО?!? – в один голос слились любопытство, удивление, недоверие.

– По-моему, я осилила третий класс начальной школы или второй, короче, неважно, всё равно это было двести лет назад. Я бежала на речку и вдруг вижу, что-то светлое между соснами летит. На чайку не похоже. Я, заинтригованная, прибавляю ход. Стройная девушка в белом, коротком платье с косынкой в руке танцуя, бежит по аллее. В будний день увидеть кого-то из взрослых, бегающих по горсаду… Нонсенс! Свадьба, что ли? Я спряталась за сосну. Девушка словно парила над рыжей хвоей дорожки и яркий солнечный свет, за который я по незнанию приняла софиты, искусно подсвечивал природные декорации, наполняя всё пространство истомой и негой. Я не знаю, сколько я простояла за деревом, как громом поражённая. За чужим счастьем наблюдать потрясающе интересно. Всё кончилось внезапно, как мираж. Я отлипла от сосны и только тут услышала голоса детей в «лягушатнике», собачий лай в соседнем дворе, гудки автомобилей…

Я и забыла бы про это видение, если б в классе седьмом до меня не дошли слухи о съёмках фильма, вот тут-то я и вспомнила пронзённую счастьем аллею, по которой мы идём. Правда это или вымысел, не знаю.

– У нас снимали, – подытожил Михаил.

– А ты-то, откуда знаешь? – не поверил другу Дмитрий.

– Мать рассказывала.

– Но не «Мосфильм» же?

– Нет. Из области, – тоном, отсекающим недоверие, изрёк Миша.

– Спасибо, Миш. А вот и танцплощадка, куда нас не пускали, когда очень хотелось. Танцы у вас бывают?

– Дискотека, – укоризненно поправила сестру Иришка, – три раза в неделю!

– А диско – бар ещё не открыли?

– А кто хоть трезвым-то приходит, – фыркнула Иришка, – бар у каждого свой.

– Это я заметила. Надеюсь, скамейку вчера не красили, – подозрительно оглядывала Яна деревянную длинную скамью.

– С краю можно и не глядя, – плюхнулся Димка.

– С другого? – кокетничала Яна.

– Нет! – поймал её за ветровку Дима и усадил рядом.

– Мне их из-за тебя не видно. Садись на ногу, – сгибая вторую, тихо скомандовал он.

– Шикарное кресло, – удобно устроилась Яна, – жаль, ты быстро устанешь.

– Поменяю ногу, – не задумываясь, ответил Дима.

– А мне рука мешает…

– Клади сюда, – аккуратно приподняв её руку, просунул голову Дима.

– Чудно устроился. Щас заснёт, – водя подбородком по Димкиному затылку, обратилась смущённая Яна к смеющимся зрителям, – ой, а какой я классный анекдот вспомнила!

Одноклассники соревновались – кто больше и смешнее расскажет анекдотов, а Иришка с Мишей надрывали животики, не утруждая ни память, ни язык. Рассказывая очередную побасёнку, Яна вдруг с ужасом осознала, что Ирка сидит на коленях у Миши. Рефлекс старшей сестры сработал молниеносно: она спрыгнула на землю, оборвав историю.

– Ты куда? – испуганно вскочил следом Димка.

– Берегу твою ногу. Отсидела?

– Немного. Это ерунда.

– Значит, я вовремя. Пойдём к речке, – протягивая руку Ире, попросила Яна, – в «лягушатнике» поплаваем.

– Там и собаки не плавают – слишком мелко. Здрасте, – слегка пожав протянутую руку, отказалась от помощи Ирка.

– А дожди?

– В том году река очень сильно обмелела, даже нынешние дожди не помогли. Щас сама увидишь, – пояснил несуетливый Мазай.

– Ой, трава какая мокрая, – наклонилась за упавшей заколкой Яна, пропуская вперёд сестру, за которой собиралась присмотреть, – Дим, ты будешь со мной купаться?

– Не в чем же, – ощупывая траву, отозвался одноклассник.

– Вы там клад нашли? – остановились ушедшие далеко вперёд Мазай с Иришкой.

– Уже пропили! На двадцать пять процентов не рассчитывайте.

– Вот так всегда, – проворчала Ирка, – иди первый, тут, кажись лужа, – Ирка в нерешительности остановилась, – блин! Чёрт бы побрал эту грязь.

– Не надо было меня отпускать, – вернулся за ней Мишка, – дай руку, пока ещё куда-нибудь не вляпалась.

– А мы как? – Яна бросила беглый взгляд на белые кроссовки доктора.

– А мы перепрыгнем. Побежали! Держись крепче. И-иии, раз!

– А! – истошно завопила Ирка, – кто это мне на ногу наступил?! Ну, вы даёте, кролики…

– Кенгуру кругом, кенгуру, – дурашливо прыгала рядом с сестрой Яна, – как интересно: река одна, а вид совсем иной, – оглядывая пляж, развела она руками.

– Кто-то круглосуточно купаться собирался, – подначивала её младшенькая.

– С превеликим удовольствием! А вы? – бросая куртку на низкую скамью, загорелась Яна.

– Нет!

Дружный ответ обескуражил Яну и, сникнув, она пошла к знаменитому обрыву.

– Миш, ты помнишь, – на ходу обратилась она к Мазаю, – здесь тарзанка стояла?

– Отчего ж не помнить, если я с неё прыгал.

– Ты у нас народный герой. Кто со мной? Уселись, лентяи, – недовольно проворчала Яна, – доктор, разъясни этим моськам, что бывает от малоподвижного образа жизни, – легко сбежала она к яру.

Подобравшись к самому краю, задержав дыхание, окинула взглядом, едва угадывавшийся в темноте противоположный берег, в ожидании чего-то жуткого, Яна медленно посмотрела вниз. Корни сосен, змеевидно изгибаясь, беспомощно и безобразно выпирали из размытого рекой берега. Лапкой страх цапанул из темной сырости обрыва. Душевное равновесие нарушилось. Щемящая грусть и в последнее время верный напарник её – одиночество – чуть не вылились столь близко бывшими слезами. Она оглянулась, старательно моргая, чтоб не расплакаться. Две красные точки мерцали, перемещаясь вдоль лавки.

«У, дымоходы, обкурят мне ребёнка… Нет, грех не искупаться. Чудная ночь! А! Зараза!» – над ухом пронзительно звенел комар. Решив напугать курильщиков, Яна гусиным шагом отправилась к лавочке. В предвкушении неожиданной реакции курильщиков Яна торопилась. Неожиданно из-за сосны резко выросла растопыренная ладонь. Яна издала звук, схожий с милицейской сиреной и отпрянула назад.

– Дима, я щас рухну, – не могла она выпрямить ноги.

– Я думал, ты видела, как я с лавки ушёл, – поднял её с земли Димка.

– Ну, ты и звонарь! У меня уши заложило, – Ирка опять грелась на Сашкиных коленях.

– Я настроилась вас напугать, а перепугалась сама. Где-то моя ветровочка была….

– Она на мне. Забираешь?

– И без неё жарко, – нервно ходила возле лавки Яна, – надо стресс знать.

– Нечем же. А может…

– Ро – бя – ты, я не об этом. Я о речке. К тому же вы ещё не протрезвели. Кто будет купаться? Голосуем. М-м-мм, двое против… Дим, я хочу купаться.

– Иди в футболке. В воде снимешь и мне бросишь, – не пытался урезонить Яну одноклассник.

– Отличная идея! – аккуратно свернув джинсы, Яна положила их на край скамьи и направилась к воде, – бр-р, холодно, – зябко передёрнула плечами.

– Может, не пойдёшь? – забеспокоился доктор.

– Песок жутко холодный, зато вода – кипяток! – не отпускала она Димкину руку.

– Далеко не заплывай, – по-отечески напутствовал бесшабашную Яну доктор.

– Малыш, не бойся. Воронок здесь нет. Я до того берега и обратно. Лови!

– Пожалуйста, не заплывай дальше середины, – у самой воды подхватил футболку Дима.

Тревожный тон только позабавил Яну. Высоко держа голову над водой, она плыла легко и быстро. Оказавшись на середине реки Яна обнаружила, что забыла заколоть волосы. Длинные, мокрые пряди, прилипая к спине, нервировали её. Чтобы собрать их в «хвост» она нырнула и, открыв глаза, настолько перепугалась обступившей её чёрной непроницаемой толщи, что пробкой от советского шампанского вылетела на поверхность.

– Ты захлебнулась? – подпрыгивал, вытягивая шею Дмитрий.

– Хотела рыбок посмотреть, а там темно, вот я и рванулась на воздух.

– Тогда, может, к берегу?

– И по дну руками? Не, я ещё маленько. «Надо же какая трогательная забота о моей голой персоне».

Яна пыталась сосредоточиться, но мысли прыгали, как блохи и проскакивали разрозненные мимо, не цепляясь друг за друга, не создавая, ни логической цепочки, ни образного ряда.

Яна восстановила дыхание, зажала пятернёй нос, зажмурилась и камнем пошла вниз. «Интересно, какое дно? Стоит только вдохнуть, и я сразу всё узнаю. И ничего больше не будет: ни мучений, ни упрёков, ни пьяных рож, ни…»

Ступнями она ощутила ледяное течение воды. «Гольфстрим, Василий Иванович», – хмыкнула Яна и не испытывая более судьбу, оттолкнулась ногами от ключевой прохлады реки. Задыхаясь от восторга и недостатка кислорода, медленно всплыла.

Как обычно одна её часть, что называла Яна – человеком разумным, была категорически против, а другая – тёмная и таинственная, непонятная и самой Яне, рвалась повторить эксперимент. Раздираемая противоречивыми желаниями, взглянув на сиротливо стоящего Димку, она почувствовала мягкие угрызения совести и улыбнувшись… поплыла вверх по течению.

– Утонешь, домой не приходи! – напутствовала её Ирка.

– Давненько я это не слышала. Новенькое что-нибудь есть?

– Приплывёшь – придумаем.

– Уже плыву, – перевернувшись на спину, возвращалась Яна. «Как же я буду выходить?! Совсем головизна не варит», – запоздало спохватилась Яна, беззвучно приближаясь к берегу. Коснувшись ногами дна, Яна лихорадочно пыталась что-то придумать, чтоб оттянуть выход на сушу и двигалась со скоростью улитки.

– Ты до завтрашнего вечера будешь отмокать? – зорко следила за сестрой Иришка.

– Могли бы и отвернуться, коль такие догадливые, – досадовала на себя Яна.

– Голова не поворачивается. Ладно, чё мы скелетов не видели, что ли, вылассссь.

– Мы честно закроем глаза, – пообещал Мишка.

– Дим, издеваются, как хотят, – пожаловалась однокласснику Яна, – поплаваю-ка я ещё.

– Нет! Нет! – категорически запретил доктор, – выходи. Я тебя закрою, – и Димка, раскинув руки, повернулся к ней спиной, внимательно наблюдая за хохочущей парочкой на лавке.

Яна вздохнула – выбора не было. Не рисуясь и не таясь, Яна молча шлёпала по воде к своей футболке, охраняемой заботливым Димой.

– Зря ты «загорал» на берегу, в речке лучше, – насмешливый взгляд не достиг цели. Дима напяливал на неё футболку, приговаривая: «сначала левую ручку, потом правую… так, пуговички, отлично! А теперь под крылышко», – распахнул он гостеприимно джинсовку.

– Нашёл цыплёнка, – смущённо хмыкнула Яна.

– И его надо обогреть, – нежно прижимая Яну к груди, целовал он мокрые пряди.

Яна замерла. Сердце удивлённо дёрнулось и, как ей показалось, перевернулось. Обнявшись, медленно шли они по влажному, холодному песку; под одной курткой, под одной прозорливой звездой. Яна прерывисто выдохнула, пытаясь вернуть сердце в прежнее положение.

– Дим, не надо. Ничего не надо. Это просто тёплая ночь. Я ничего не хочу… не жду… не верю, – уткнувшись лицом в Димкину грудь предостерегала себя Яна.

– Надо верить, иначе нельзя. Как же жить-то тогда… – он коснулся губами её виска и прошептал, не отдавая себе отчёта, – поверь мне.

Луна показала свою пухлую щёчку, осветив золотисто – белым лучом, шагающих в такт мужчину и женщину, будто хотела что-то пожелать, предостеречь, намекнуть, но потом передумала и спряталась за тучку.

Одеваясь, Яна рассеянно наблюдала за играющей в реке рыбой, чьи всплески приводили Ирку в неописуемый восторг, и пыталась услышать, что говорит ей внутренний голос человека разумного и рассудительного.

– Хватит надо мной смеяться! – шутливо прикрикнула на хохочущих кавалеров Ирка, – подумаешь, не видела прыгающего сома, зато я русалку видела, – набросив на сестру парку, недвусмысленно заметила Иришка.

– Спасибо, малыш. Тебе крупно повезло – увидеть сома большая редкость, даже для опытных рыбаков. А может, это плотвичка? – монотонно, словно читала словарь, отозвалась Яна, – случайно расчёски у тебя нет?

– У меня есть, – вместо сестры отозвался Дима, – подойдёт?

Яна скептически осмотрела частую, короткую расчёску и, продолжая раздумывать над Димкиными словами, бесцветным голосом отказалась от предложенной помощи. Она энергично крутила головой, разбрызгивая в разные стороны крупные капли.

– Сенбернар! – отскочила от неё Иришка.

– Ну вот, теперь и отдохнуть не грех, – отбрасывая волосы на спину, мило улыбнулась Яна, – где там моё кресло? Жаль, с ногами нельзя забраться…

– Можно, – не дал ей присесть на лавку Димка, – холодные лапки давай сюда.

Удобно устроившись на Димкиных коленях, Яна согрелась и отложила диалог с собой на завтра. Рассеянно прислушиваясь к оживлённому разговору, она всё реже и реже касалась длинными ресницами Димкиной щеки. Внезапно кто-то цапнул её за бок.

– Ой! – вздрогнула Яна, – Дим, ты мне ребро сломаешь.

– Это часы. Браслет расстегнулся. Извини. Больно? – смутился Дмитрий своей дремоты, – Давай помассирую.

– Я щекотки боюсь, – вновь впала в дремоту Яна.

– А я осторожно.

Так они и мурлыкали, пока аборигены горячо обсуждали последнюю драку на танцплощадке.

– Други мои, от воды сыро, может, домой пойдём, – щелчком выкинул окурок Мишка, – они, что – заснули? Ну-ко, глянем, – подмигнув Ире, Миша громко хлопнул в ладони над Димкиным ухом. Не взглянув на друга, Димка что-то промычал.

– Сыро, говорю. От реки сыро. Домой идём?

– Ты хочешь домой? – перевёл ей вопрос Дима.

– Не-а, – сонно пробормотала Яна.

– Сань, ещё рано. А давайте сходим к школе, – внезапно предложил Дима.

– Тогда идёмте, – на ходу бросил Миша.

Но одноклассники не торопились. Димка шёл, как бы сопротивляясь шквальному ветру – враскачку, передвигая ноги через силу. Яна, уцепившись за шлёвку Димкиных джинсов, безуспешно пыталась тащить Егорова за собой.

– Не спеши, – прислонил Яну к сосне Дмитрий. Сухие, тёплые губы трепетно коснулись её виска. Яна отстранилась.

– Не убегай! – скорее утверждение, чем просьба в тихом голосе и красноречивом жесте руки, преграждающей путь.

Лёгким пухом одуванчика оказался Димкин поцелуй. Яна закрыла глаза и тут же услышала ехидный возглас: «Специалист! Егоров должен быть потрясающим любовником – проверь!» Рассвирепев на некстати прорезавшийся голос разума, Яна мысленно обозвала себя – дурой, Егорова – несчастным бабником, а затею с речкой – идиотской и, оттолкнув недоумевающего Диму, устремилась вверх по тропинке.

– Пускай они домой идут. Я провожу тебя, – не отставал от неё Егоров.

– У нас ключ один на двоих. Мы обязаны вместе вернуться, иначе меня домой не пустят, – прибавила шаг Яна.

– Ко мне пойдём, – преградил ей путь Егоров.

– С тобой, пожалуй, выспишься! У себя спи с женой! – резко прекратила дискуссию Яна. – Нас зовут. Ты со мной?

– Как пойдём? – уточнял маршрут Миша, – через милицию или через интернат?

– Как? – строго посмотрел на Яну Дмитрий.

«Обиделся. Вот и славно. Скоро дома буду», – удовлетворённо хмыкнула Яна, подмигивая сестрёнке.

– Через интернат, – растолковала намёк по-своему Ира.

– Не отставайте, – попросил их Миша.

– Не отвлекайся, – деловито продолжала прерванный разговор Иришка, я вся – внимание. Итак, если за горохом повернуть налево…

– Может, нам с ними за черникой податься? – пыталась выяснить степень обидчивости одноклассника Яна.

– Давай, постоим чуть – чуть, я что-то устал, – упёрся рукой в шероховатый, чешуйчатый ствол сосны Димка.

– Ходить или не спать?

– Ходить. Я по ночам работаю, так что не спать, не привыкать, – присел он на крыльцо летнего Театра Эстрады.

– Мне холодно, – поёжилась Яна, – не надо!

– Не выдумывай, – накидывая на неё куртку, проворчал заботливый Егоров.

– Ты считаешь – тебе без куртки лучше? – хорохорилась Яна.

– Мне жарко, – глядя мимо неё, без улыбки признался Димка, педантично застёгивая кнопки.

– Да, конечно! Жара невыносимая! Тропики просто. Что это? Она ткнула пальцем в полоску на Димкиной футболке. Он наклонил удивлённую физиономию, и Яна цапнула его за нос, – один – ноль. Потеря бдительности грозит чем?

– Мне всё равно чем, – ответил на её шутку долгим поцелуем Дима, – пойдём на крыльцо, – задыхаясь, прошептал он.

Ей бы обидеться, огорчиться, оскорбиться, возмутиться горделиво! Нет. Она лишь заливисто рассмеялась, приняв его слова за неуместную шутку и осторожно освободившись от Димкиных объятий, отчеканила: «Размечтался, дурашка. Я предпочитаю мягкую постель и чистое бельё». Не глядя на Димку, она поправляла футболку, не сочтя за труд запомнить свои слова. «Кстати, а который час?» – кротко взглянула Яна на покрасневшего Димку. Он машинально поднёс руку к глазам – часов не было! Поразмыслив, он пренебрежительно махнул рукой:

– А! Я их на лавке оставил.

– На какой?!

– Ну, там… где мы… ты… у» лягушатника»…

– Разродился. Бежим!

– Ну их на фиг, новые куплю.

– Отлично! Но ЭТО без меня. Потом. Сам. Пожалуйста, пойми меня правильно – я не хочу чувствовать себя виноватой, – нервозно жестикулировала Яна, путаясь в рукавах джинсовки, – послушай, ты был со мной… Из-за меня ты их снял и… забыл. Я не хочу, чтобы твои воспоминания обо мне, если они, конечно, будут, были связаны с потерей часов. Понимаешь? Пойдём! Пожалуйста, пойдём, – взад-вперёд бегала перед Димкой разволновавшаяся Яна, – Димочка, как мне… Боже! Ты улавливаешь, что я говорю?! – трясла она понурившегося Димку.

– Забудь. Они всё равно старые.

– Тогда стой здесь. Охлаждайся! – торопливо расстёгивала куртку Яна, – я одна сбегаю, я быстро…

– Хорошо. Идём, – тяжело поднялся со сцены Дима.

Обнявшись, побрели они обратно.

– Жуть! Я же с тобой ходить прямо разучусь. Куда?! Фу-у-у, чуть пенёк не сшибли. Димк, тропка здесь. Придётся мне опять тебя на буксир брать, – напряжённо болтала она.

– Бери, – равнодушно отозвался спотыкающийся Егоров.

– Талия у тебя существует? – барабанила она пальцами по левому боку, – ага, тоже боишься щекотки?!

– Ужасно. Не тронь меня, – жёстко попросил Дима.

– Рассыплешься? – резче, чем хотела бы, парировала Яна.

– Хуже.

– Может, тебе лучше домой? Ты к кому приехал?

– К баушке, – не сразу ответил безвольно шагавший Димка.

– Счастливый человек – бабушка есть…

– Даже целых три, – неожиданно для Яны хвастливо перебил её Дима.

– С ума сойти! Буржуй! У меня ни одной. Может, поделишься?

– Но, если здраво рассуждать, то одна.

– Вот вся твоя буржуйско – недорезанная сущность и проявилась…

– Она меня воспитала, – смягчился и потеплел голос Егорова.

– Это та, что живёт здесь? – обрадовано интересовалась Яна.

– Да. Она сейчас хуже стала слышать. Закрылась, небось, на все замки и пушкой её не поднять.

– Так ты приехал бабулю навестить или в отпуск?

– Просто потянуло. Были отгулы. Взял билет и приехал.

– Тихо! Знакомая лужа… обходим… во-о-от и отлично… лавочка! Ищи. Где они могут…

– Вот! – поднёс к уху часы Димка, – тикают. Смотри, здесь выгравировано…

– А ты не хотел возвращаться! Они тебе дороги?

– Очень, – искренне признался вновь дружелюбно – спокойный Димка.

«Как хорошо, что меня осенило узнать время. Где бы я ему такие же часы нашла. Казнила бы себя как последняя идиотка», – она постучала ноготком по циферблату и, заметив вздыбленные волоски на Димкиной руке, сбросила куртку.

– Надевай.

– Не холодно.

– А мне в ней уже жарко

– Честно? – пристально смотрел прямо в глаза Димка.

– Конечно, – не отвела она взгляд.

– Ладно. Половина твоя.

– Я-я, – тихим смехом отозвалась Яна, вновь цепляясь за шлёвку Димкиных джинсов.

Ночь уползала побитой собакой, трусливо прячась под скамейки и кусты. С каждой минутой свет августовского дня отвоёвывал всё большее пространство у короткой летней ночи, смело пробиваясь сквозь роскошные кроны величественных сосен. В неравномерном, размытом смешении светлого и тёмного парк выглядел усталым, грустным и старым. Но одноклассники не замечали изменений в природе. Они передвигались в замысловатом причудливом танце, повторить который невозможно.

– Дим, нас ждут, – коротко поглядывала на спутника Яна, – ты протрезвел?

– Я не пьяный, – нахмурился Димка.

– Тогда не шатайся.

– Накануне я сутки работал, спал в электричке и …в автобусе.

– Глаза не три, а то будут как у кролика – красные. Любимую бабушку, чего доброго, перепугаешь. Дай мне руку.

Сцепив руки в «замок», коротко переглядываясь и загадочно улыбаясь, предстали они перед потерявшими терпение земляками. Михаил поразился одинаковому выражению на лицах «блаженной» парочки, а Иришка тут же отчитала сестру за долгое отсутствие.

– Ириш, не кричи, в ушах звенит, – слабо отбивалась Яна от бушевавшей Иришки, – вы даже представить себе не можете, что это чудо натворило! Он забыл на речке часы. А вы видите, как Димочка ходит…

– Нашли? Тогда дай спички, – хладнокровный Миша говорил негромко и веско.

– Они у тебя, – даже не потрудился проверить карманы Димка.

– Я тебе отдавал.

– Блин! А я не курил, думал, что у тебя…

– Рин, ты взгляни на них. Ещё кто-то будет утверждать, что он трезвый… О! Какие у тебя тёплые ладошки. Дай, я тебя под ручку возьму.

Игнорируя тротуар, шли они, весело переговариваясь по улицам рабочего посёлка. У моста, сбежав по насыпи к школе, Яна с Димой умудрились заблудиться в зарослях отцветшей акации. Взойдя на школьное крыльцо, Иришка с Мишкой в очередной раз с удивлением обнаружили, что смешная парочка опять исчезла.

– Куда они пошли? – недоумевал боровичок Мишка.

– А кто хоть их знает! За нами шли. Миш, а может, по домам?

– Димка спать у меня собирался – мы с утра косить хотели. Всё лето дожди, сена-то заготовили мало.

– Тогда пойдём искать.

Они поднялись на мост; рассвет окрасил горизонт в нежно-розовый цвет – видимость была идеальная, но, увы, на мосту и на дороге никого не было видно, спустились, не торопясь, в школьный двор, и выйдя к перекрёстку, в растерянности остановились у колонки.

– Попьём? – нажал на рычаг Миша.

– Надо бы. Ой-ёй! Брызгается. Я не буду, сам пей, – отпрыгнула от колонки Ира.

– И что она с ним делает? – встряхивая куртку, пробурчал Мишка.

– Не она, а он, – не согласилась Иришка.

– Нет, она! – грозил Мишка пальцем.

– Нет, он! – шлёпнула по руке Ирка.

– Вот они! – одновременно увидели спорщики шагающих под одной курткой одноклассников.

– Ха! Нарисовались! Мы вокруг школы два раза обошли! Где вы были?! – гневалась Иришка.

– Школу осматривали, – не уточнил, с какой стороны и что осматривали, Димка, – колонка работает? Пить никто не хочет? – и, не дожидаясь ответа, припал к холодной, упругой струе, – ну, пошли в школу.

– Мы там были, – скривилась Ирка.

– Тогда мы вас догоним, – утверждал Дима, вопросительно глядя на Яну.