Текст книги "Игра миражей"

Ордан смотрел ей в глаза и улыбался:

– Ты очень красивая, – мягко сказал он, – не торопись, милая. Так будет лучше для тебя.

И тут Нэнси поняла, что он – тот единственный, кто был ей предназначен судьбой. Ведь он даже знает, о чем она думает. Ее муж был ею любим, но то… была молодость… страсть… а тут она даже не могла понять, что это.

Ордан подошел к потухшему камину и покачал головой. Он по-хозяйски выгреб угли в сторону, положил свежих дров и зажег огонь.

Нэнси наблюдала за ним, как завороженная. Она моргнула, ей показалось, что огонь зажегся сам по себе. Ордан повернулся к ней и улыбнулся.

– Нэнси, где же вода, чтобы я мог умыться?

Нэнси торопливо побежала на кухню, она схватила ковш, но он упал на пол с громким звоном. Нэнси нервничала, но совершенно по другой причине. Она хотела как можно скорее принести ему воды, пока он не ушел.

Ордан вошел сам вслед за ней и перехватил ее руку, когда она поднимала ковш с пола.

– Не надо поднимать то, что упало, – мягко сказал он ей, – жизнь не сложится.

Нэнси встала, не в силах отнять свою руку из его рук. У нее кружилась голова от непонятного чувства.

Ордан отпустил ее руку сам. Он подошел к умывальнику и сказал:

– Поливай мне из своих рук.

Нэнси зачерпнула горстями воду и стала поливать ему на ладони. Она даже не скрывала, как ей это нравится, и была бы готова вылить целую бочку. Но Ордан так быстро умылся, что Нэнси не смогла сдержать вздоха сожаления.

Он посмотрел на нее внимательным взглядом, коротко улыбнулся, но ничего не сказал и молча вытерся ее полотенцем.

– Давай я постираю его, – Нэнси протянула руку к полотенцу, – я его запачкала.

– Не время смывать первые впечатления, – Ордан улыбнулся.

Эту сцену видели Ран и Рат. Все это время они прятались за занавеской. Они хотели пробраться следом за гостем в гостиную, где сидела их мать, но дворецкий прямо перед их носом закрыл дверь. Сами войти они не решились. Они сгорали от любопытства, какой он, как и что скажет, но первое свидание с их матерью им увидеть не удалось. Зато они видели, как блестели ее глаза, когда она поливала ему, когда он умывался.

– Быстро же она забыла отца, – тихо сказал Рат с негодованием. Ран кивнул.

В этот момент Ордан повернулся в их сторону и мягко поманил пальцем. Дети робко вышли, почему-то они почувствовали, что этот мужчина обладает внутренней силой и весьма непрост. Мужчина присел на корточки, чтобы быть на одном уровне с детьми, подмигнул им и протянул руку. Он оказался совсем не злым, и его глаза были тоже ярко-зеленые, как и у их отца.

Рат первый протянул руку и представился:

– Я Рат. Я – старший.

Мужчина рассмеялся и тихим спокойным голосом сказал:

– Ну что же, старший Рат, меня зовут Ордан.

Ран почувствовал, как этот мягкий ласковый голос обволакивает его и лишает возможности сопротивляться. Почувствовав это, Ран развернулся и убежал.

Нэнси хотела догнать непослушного сына, но Ордан мягко остановил ее рукой:

– Не надо. У него есть определенная сила, и его реакция ожидаема. Он должен ко мне привыкнуть.

Ран забился в свою комнату. Он не боялся, нет, он был просто в смятении. Он не знал, что ему делать и как себя вести. Следом за ним пришла мама. Она присела около него, погладила его по головке и сказала:

– Не бойся его. Видишь, я же не боюсь его.

Ран лег калачиком на кровати, положил голову на колени матери и ничего не ответил. Он понял – Ордан сделает так, как он хочет, и никак иначе. Если будет надо подмять его, он это сделает. Единственный способ избежать давления – не встречаться с ним.

Рат пришел через некоторое время и коротко сказал:

– Ты – трус.

Ран промолчал в ответ. Что толку объяснять то, что чувствуешь? Все равно Рат не поймет.

Но Рат не унимался:

– Мне Ордан обещал, что у меня будет конь. Настоящий конь! Скоро в наших конюшнях будут лошади.

Ран стиснул зубы – они мечтали о коне. Откуда Ордан узнал об этом? Этот Ордан очень умен, он уже прибрал к своим рукам мать, прибрал Рата… приберет и его, Рана. Дай ему только такую возможность.

Убедившись, что с сыновьями все в порядке, Нэнси пошла в свою опочивальню. Была уже глубокая ночь. Она в нерешительности открыла дверь и изумленно остановилась на пороге. Спальня была пуста. А где же Ордан? Нэнси в смятении заметалась по коридору – она хотела и не хотела, чтобы Ордан пришел сюда. По закону он имел на это право, так как во время венчания он был сзади ее мужа и был вторым. Но… в то же время… она не была готова к этому… А вдруг она ему не нравится, а он просто выполняет свой денежный долг?

Нэнси неожиданно вспомнила – вот она с мужем на ступеньках таверны. Рядом с ними ее второй муж, но он как в тумане, она не помнит его. Крыса пробежала… Нэнси еще раз попыталась вспомнить… И вдруг поняла – тот, второй муж, был ниже ростом ее мужа, а этот… выше? Или она ошибается?

Нэнси решительно пошла в гостиную. Она почему-то подумала, что Ордан там. Действительно, Ордан расположился на диване и задумчиво смотрел в огонь камина, который сам же и зажег этим вечером.

Нэнси остановилась на пороге, не зная, что сказать. Ордан легко встал и неслышными шагами подошел к ней. Но по-прежнему, даже не прикоснулся.

– Милая, не торопи себя. Должно пройти время.

Ордан смотрел ей в глаза своими зелеными бездонными глазами. Нэнси вновь почувствовала, что она снова готова ему подчиниться. Выполнить все, что он скажет.

Но она хотела спросить…

– Ордан… ты помнишь… как по пути в таверну… ты шутил, ты всех смешил? Ты очень был смешливый. А сейчас не такой…

Она намеренно сказала то, чего не было, так как хотела услышать его ответ.

Ордан не сдержал смешка, так как услышал ложь, но спокойно ответил:

– Ты ошибаешься. Я не шутил и не смеялся. Я всегда такой, какой есть. Может, черная крыса на крыльце тебе показалась смешной? Пьянчуга был прав. Крыса увела твоего мужа в неизвестность.

Нэнси вспыхнула. Значит, она ошибалась, и это именно тот, кто и есть. А она вздумала проверять. Это нехорошо.

Ордан улыбнулся, ласково провел рукой по ее плечу:

– Иди, спи… Завтра будет хороший день… Не беспокойся ни о чем.

Нэнси покорно ушла. Во сне она видела Ордана. Он обнимал ее.

Если дворецкий не пьян – значит, что-то точно случилось

Утро выдалось солнечным.

Нэнси спустилась к столу и остолбенела. Дворецкий, совершенно трезвый, в безукоризненно чистой одежде стоял у дверей. Он выглядел так, словно служил графу.

Помимо старой кухарки, еще две женщины были в столовой. Одна разливала чай, другая протирала полки и убиралась.

Во главе стола сидел Ордан, он сделал приглашающий жест рукой на место рядом с собой. Нэнси села. Ордан тихо осведомился:

– Хорошо спада?

Нэнси, слегка покраснев, кивнула.

Ордан едва заметно улыбнулся и продолжил:

– Я рад, милая. Я попросил кухарку привести помощниц. Думаю, нам нужен порядок в доме и дисциплина среди слуг.

Нэнси ошарашенно кивнула. Ордан вел себя так, словно он вернулся в этот дом, в котором жил не один десяток лет, и сейчас наводит порядок. Ей хотелось спросить, есть ли у него свой дом, но не решилась.

В столовую влетел Рат. Остановился при виде изменившегося дворецкого, поправил одежду, вежливо поздоровался и сел за стол.

– А где Ран? – осведомился Ордан.

– Он в комнате сидит. Он трус, – сообщил Рат.

– Не говори так никогда, – прервал его Ордан, – придет время, и ты поймешь, как ошибался. Позови его.

Ордан говорил спокойным, но суровым голосом. Рат тотчас понял, что ослушаться его он не посмеет. Мальчик встал и вышел из столовой – он пошел в комнату к брату.

Ран сидел в той же позе, поджав колени, на подоконнике и смотрел на большое дерево.

– Эй, трус, – начал Рат и тут же прикусил язык, боязливо обернулся, – пошли, Ран, вниз. Ордан зовет тебя завтракать.

Ран кивнул и поплелся за братом. Он совсем не жаждал видеть того, кто обладал такой мощной силой.

Завтрак прошел спокойно, словно так всегда и было.

Не желай того, что не принадлежит тебе

Ран привыкал к Ордану долго, он старался не встречаться с ним, он намеренно опаздывал на завтрак, он старался ходить по дому так, чтобы не столкнуться с ним в коридоре.

Ордан не настаивал на общении, и Ран понимал, чувствовал, что что-то тут не так, но никак не мог уловить, что именно. Он уже хотел, чтобы Ордан сам к нему пришел, но тот не приходил. И в этом была какая-то цель. Только какая?

Мама приходила к нему сама, и они подолгу беседовали. Она никак не могла понять, в чем дело. Да и сам Ран не мог объяснить ей, что не так.

Рат же, напротив, быстро нашел с Орданом общий язык, и очень скоро тот стал обучать его ездить верхом на лошади, так как в конюшнях появились кони.

Ран наблюдал издалека, но не мог пересилить себя и подойти. Ордан делал вид, что не видел этого. Ран тайком брал лошадь из стойла, благо конюх не возражал, и учился сам, подражая старшему брату. Но ему было не угнаться за ним.

Ран с грустью наблюдал, как Рат научился метать ножи, научился приемам рукопашного боя и даже взял в руки настоящий меч. Настоящий меч для них был давней мечтой, и вот теперь у Рата был меч, а у него – нет. Иногда Ран плакал ночью в подушку от отчаяния и бессилия что-либо изменить, но не мог подойти к Ордану, не мог переломить себя.

Вот так и прошли последние три года с Орданом. Отца же уже не было пять лет. За это время мама родила еще одного сына – их младшего брата, которого назвала Рей. Рат по-прежнему много времени проводил с отчимом, а Ран с мамой и, поневоле, с младшим братом. Он не любил Ордана, однако привязался к маленькому Рею.

Брат Рей рос смышленым, умным и всегда пытался восстановить справедливость. Чувство справедливости у него было в крови. Ран опекал Рея и даже ревновал его, когда тот уходил к отцу. Рей всегда звал его с собой, но Ран не шел. Что он скажет ему? Что он наконец надумал пообщаться? Глупо как-то…

Рат насмехался над Раном, называя маменьким сынком, но тихо и незаметно, когда никто не видел и не слышал. Он не сомневался, что Ордан рассердится на него, если узнает, но также и знал, что Ран никогда не побежит жаловаться. Ран тихо глотал слезы и, действительно, никогда никому ничего не говорил.

Последней точкой стал конь. И произошло это совсем недавно, всего каких-то три месяца назад, весной. Ран вздохнул. Он окончательно поругался со старшим братом. Они оба хотели черного коня, как когда-то у их отца, и с нетерпением ждали, когда кобыла Ордана разродится жеребятами. У самого Ордана, кстати, тоже был черный конь.

Но у кобылы родился только один жеребенок – и он был черный. И вот тогда они подрались. Ран пытался схватить брата за волосы, но Рат легко скрутил младшего брата и прижал к земле. Так их и застал Ордан.

– Отпусти немедленно брата, – приказал он.

Рат тотчас отпустил и отошел в сторону. Ран, стиснув зубы, вновь кинулся на брата. Ордан легко остановил его, сделав захват рукой.

– Ран, не нужно драться. Твоя сила в другом. Этот черный конь будет принадлежать Рату. Он – старший. Следующий черный конь, когда родится, будет твоим.

Ран подчинился воле отчима, но с тех пор он решил доказать брату и всем остальным, что он ничуть не хуже его. И черный конь должен принадлежать ему.

И Ран решил научиться лучше старшего брата ездить верхом и показать всем, что он и именно он достоин черного коня, а не Рат.

Лучше недооценить себя, чем переоценить

Прошло всего несколько месяцев после ссоры из-за коня, как с Раном случилось несчастье. Мальчик проснулся и тоскливо посмотрел в окно. С того самого места, где он лежал, Ран видел только зеленые листья за окном и часть голубого неба.

Окно распахнуто, и зеленые ветви могучего дерева заглядывали в комнату, словно звали ребенка на улицу. Большие листья шевелись на ветру, словно были живыми, отдельно живущими существами. Они таковыми и казались, если смотреть на их движущиеся тени на стене.

Ран всегда любил это дерево и тени от шевелящихся ветвей. Иногда он смотрел на тени от листьев и видел целые представления, которые ему показывало дерево. Дерево ему представлялось очень древним, и загадочным, способным мыслить и хранить великие тайны.

Мальчик посмотрел на зеленую листву и подумал: «может, это и впрямь страж?» Кто знает? Может, так оно и есть? И отец совсем и не шутил? Ну и что, что ему уже двенадцать лет, разве он не может фантазировать?

Однажды мама рассказала ему, как они нашли это место, на котором теперь стоит их дом. Их к дереву привел огромный волк. Отец обошел вокруг дерева и сказал, что это идеальное место, а дерево – это страж, который будет их охранять. И Ран свято верил в это.

Ран повернул голову к дальней стене – солнечные лучи расчертили полосами светлую стену его спальни, а значит, было раннее утро. Должно быть, день будет хорошим, но Ран не мог встать. Тяжелая травма приковала его к постели. Он вздохнул и достал из-под подушки зеленый драгоценный камень, который когда-то подарил ему отец Райот. Отец… Как он скучал по нему! По его смеху и громкому голосу по всему дому. То далекое детство казалось ему необыкновенно счастливым, почти сказкой.

Камень был крупным и полупрозрачным. Мальчик посмотрел сквозь него на солнечные лучи. Комната тотчас окрасилась в яркий сочный зеленый цвет. Отец когда-то говорил, что зеленый цвет дарит жизнь. Ран улыбнулся. Он любил зеленый цвет. Такого цвета были его глаза, глаза его брата и глаза их отца.

Ран подумал, его брат-близнец Рат наверняка уже катается на лошади. На том самом черном коне… Ран вспомнил, как всего месяц назад он с братом катался на лошадях. Он был на сером коне, который принадлежал конюху… Ран вздохнул – он так хотел черного коня!

Конечно, когда вырастет, он может найти другого черного коня, но это будет совсем не то… Ему был важен именно ЭТОТ черный конь, подаренный Орданом.

Ран вспомнил, как они искупались в речке и поехали вдоль опушки леса. Солнце было высоко, и было жарко. Рат в свои двенадцать лет ехал с легкой небрежностью, всем видом показывая, какой он ловкий и сильный. Девочки их возраста посматривали на Рата и улыбались. А Ран был физически заметно слабее брата, на его фоне он проигрывал. Накануне была сильная гроза, и они наткнулись на поваленное молнией дерево. Рат привычно оценил препятствие и направил коня, чтобы перепрыгнуть через дерево. Он это сделал грациозно, привычно красуясь. Девочки, стоявшие у ворот деревни, с восторгом подпрыгивали и кричали: Рат, Рат!!! Рат небрежно помахал им рукой – дескать, вот я какой, король.

Ран сжал зубы и ринулся следом, но он взял чуть правее, туда где были могучие ветки и препятствие было выше.

– Не делай этого! – закричал брат.

Но Ран не слушал его – он хотел доказать ему и всем, что у него получится лучше. Его серый конь взял барьер, только вот он сам упал, зацепившись за ветку. Падение оказалось неудачным – он повредил позвоночник…

Ран очнулся в постели. Рядом с ним сидел Ордан. Он был врачом и работал в городе. Ран знал об этом, но в детали не вдавался.

Ордан подмигнул ему:

– С тобой все будет хорошо. Но ты должен лежать, если хочешь нормально ходить и ездить верхом. Ты понял?

Ран кивнул. Он понял. Он будет лежать. Ордан приходил каждый день утром перед уходом на работу в город и вечером, после работы, он делал ему массаж, смазывал какими-то мазями. Мальчик сразу заметил, что под его руками сразу исчезает боль, и он ждал прихода отчима, хотя по-прежнему не общался с ним так, как это делал его брат.

С тех пор прошел почти месяц. Ран осторожно пошевелил ногами. Ноги двигались свободно – это хорошо, значит, мать сказала правду, и их отец тоже был не человек, а дэкас. Люди про них говорят, что они могут превращаться в волков.

Ран посмотрел на свои руки и критически хмыкнул – это невозможно – его руки не смогут превратиться в волчьи лапы. Он задумался – может ли превратиться в волка их отчим? Отчим действительно обладает силой, и это вполне возможно. Ран поежился.

Хотя он ведь знал с самого детства, что есть нечто такое, что отличает его и Рата от остальных детей. Вот и сейчас – он быстро поправляется, недаром же он дэкас, а не обычный человек… Конечно, в этом большая заслуга и Ордана… Без него он бы поправлялся гораздо дольше, да и не известно еще – смог бы он восстановиться полностью.

Мама сказала ему, что дэкасам дана неведомая сила, и теперь Ран знал, что это не выдумка матери, это правда. Если бы он был человеком, он на много месяцев был бы прикован к постели, остался бы калекой навсегда или вообще бы погиб. Значит, он тоже дэкас. А еще мама сказала, что дэкасы живут по триста лет, что они сильнее людей, и просила быть добрым к людям и защищать их.

Он должен лежать до тех пор, пока Ордан не разрешит ему встать. И не потому, что он боялся отчима, а потому, что знал – отчим прав. Он знает, как и что надо делать. Ему так не хотелось лежать, ведь ему всего двенадцать лет и так тянет на улицу, на солнце, где столько интересного. Но он должен выдержать. Осталось недолго.

Он закрыл глаза и представил зеленый луг, на лугу был черный конь… Его конь… Сердце Рана забилось, он так хотел быть там.

– Милый, я принесла тебе завтрак… – раздался нежный голос мамы.

– Ты поправляешься! Мне сказал отец! – весело вставил маленький Рей.

Он, как всегда, шел следом за матерью. Ему было уже три года, но выглядел он на все пять.

Ран открыл глаза и улыбнулся. Он любит маму, Рея и даже заносчивого Рата. Они не забывают его… Жаль, родной отец никогда не вернется… Никогда.

– Доброе утро, мама. Доброе утро, Рей.

Мама принесла ему завтрак и умыться. Она всегда сама ухаживала за ним, хотя в доме теперь были слуги.

Мама приседа на кровати и взъерошила рыжие волосы сына. «Как он похож на отца», – подумала она. Ее муж был рыжеволосым, не очень красивым, зато сильным, высоким и благородным…

А вот теперь все это осталось в прошлом… Женщина вздохнула и задумалась, любуясь своим сыном, который был вынужден лежать, чтобы выздороветь.

Близнецы были похожи, но все-таки Ран ей больше напоминал отца. Иногда в повороте головы, в мимолетно брошенном взгляде она видела его… Старший близнец Рат был сильный, смелый, но не такой, в нем не было той глубины и некой скрытой тайны, что была у его отца. Именно эта тайна и привлекла ее.

Женщина знала, что он рисовал некие странные картины. Однажды она зашла в мастерскую. Его там не было. Несколько картин стояли, отвернутыми к стене. Она раньше не понимала, зачем он так делает, он никогда не вешал картины, он всегда держал их перевернутыми и не разрешал ей разглядывать их, показывал только мельком, а мастерскую всегда запирал. И вот теперь она увидела картину, она была еще не дорисована, солнце освещало ее. Женщина подошла к картине и замерла, ей показалось, что картина живая. Там, за картиной, был берег, зеленая трава и вода. Что-то мелькнуло. Женщина вздрогнула, пригляделась – так и есть, большая рыбина вновь проплыла в зеленовато-голубой воде. Рыбина всплыла и выставила наружу кончик мордочки, словно она видела ее, по ту стороны картины. В этот момент женщина даже не осознавала странность ситуации – картина и живое существо по ту сторону. Она протянула руку и коснулась рыбины. Это было так странно, словно она находилась там… Внезапно рыбина выпрыгнула и попыталась схватить ее за палец. Мелькнули острые, как бритвы, зубы. Схватить ей не удалось, но зубы полоснули по пальцу, и алая кровь брызнула в воду. Женщина закричала, и в этот момент, она почувствовала рывок. Рядом с ней был муж, он прижал ее к себе, успокаивая.

– Я же говорил тебе, мои картины опасны. Я просил тебя не подходить к ним.

Она могла только кивать, соглашаясь, настолько была испугана. Тем временем он перевязывал ей палец.

– Я хочу, чтобы ты помнила, что это опасно – приходить к моим картинам.

Райот взял какую-то жидкость и плеснул на картину. Картина зашипела, он протер картину, и женщина увидела, что картина потеряла ощущение живой. Она стала просто картиной, красивой, притягивающей, но просто картиной… В том месте, где была рыба, остались круги воды и светлый розовый цвет… Это была ее кровь, которая осталась там навсегда.

– Что это было? – наконец спросила она его.

– Мираж, – ответил он и улыбнулся.

Нэнси грустно вздохнула от воспоминаний, посмотрела на палец, шрамы остались, как бы напоминая ей о то, что это было в реальности, а не во сне.

Муж тогда повесил замерзшую картину, как он говорил, в гостиной для того, чтобы жена всегда помнила о том, что нельзя делать безрассудных поступков. Она всегда вздрагивала, видя эту картину и чуть красноватую воду… Только она знала о том, что это за картина, никто из их друзей не знал об этом, не знали даже дети…

Когда отец пропал, маленький Ран подолгу стоял и смотрел на эту картину, хотя в доме были и другие картины, обычные. И тогда мать убрала эту картину в чулан, от греха подальше.

Остальные свои картины Райот перед уходом продал или сжег, словно чувствовал, что не вернется… И не осталось ничего, чтобы напоминало о нем.