Текст книги "Заветные желания"

Кристина

Кристина заканчивала утренний макияж, занимавший бо́льшую часть времени перед уходом на работу, и поглядывала в окно. В темном воздухе кружились мохнатые снежинки, напоминая о приближающемся новогоднем празднике. Из кухни доносились голоса матери и Даши, которая уже опаздывала в школу. Стало тепло на душе, было приятно осознавать, что дочь под присмотром бабушки, что не надо ни о чем беспокоиться, что вечером в квартире будет порядок, вкусный ужин и спокойная обстановка. При матери Тина сдерживалась, да и Даша старалась не раздражать ее, а это было возможно, только сведя общение к минимуму.

Вот и сейчас хлопнула входная дверь, девчонка ушла, даже не попрощавшись, а Тина побрела на кухню. Ольга Ивановна поставила перед дочерью тарелку с омлетом и чашку кофе.

– Ты уж будь добра, сегодня не задерживайся, – обратилась она к дочери. – Я приглашена к Любови Ильиничне, вдруг засижусь, да пока доеду.

– Ну, мам, ты что-то часто с ней встречаешься, – отвечала Тина. – Такая дружба, просто даже странно. Вы всего-то три месяца как знакомы. Она тебе в матери годится, какие у вас могут быть общие интересы? А может, тебе ее сын нравится?

– Возраст дружбе не помеха. А ее сын не может не нравиться, он красавец, умница да еще и профессор. Была бы я помоложе, влюбилась бы в него.

– Так познакомь меня с ним! Старички любят молодых женщин.

– Ты не в его вкусе. К тому же он еще не разведен.

Ответ матери Тину удивил, но разговаривать было уже некогда, нужно было убегать. По дороге на работу Тина вспоминала прошлое.

Тина росла красивым ребенком, а с возрастом стала настоящей красавицей. Создатель щедро одарил ее не только красотой, но и прекрасной памятью, красивым голосом, музыкальным слухом, хорошим здоровьем. Она была отличницей, активной пионеркой, потом комсомолкой, ее любили учителя и одноклассники, а мама и дедушка с бабушкой души в ней не чаяли, она даже не почувствовала отсутствия отца. Лет до четырнадцати Тина получала удовольствие от всех своих достоинств, пока не осознала, что очень красива, и с тех пор все остальное стало казаться ей несущественным. Вся ее дальнейшая жизнь определилась этим осознанием, в ней навсегда поселилось убеждение, что ее красота является достаточным основанием для того, чтобы все окружающие ее любили, восхищались ею, с радостью служили ее интересам и чтобы ей завидовали. При этом особых усилий для успеха ей прикладывать не обязательно.

Ольга Ивановна все чаще с горечью замечала, что дочка растет совсем не такой, как она мечтала, хотя и любовалась ею, и гордилась ее школьными успехами. А тут наступила перестройка, появились бесчисленные рынки, на которых стали продавать импортный ширпотреб, который после многих лет дефицита приводил юных модниц в восторг. Денег на модные тряпки для дочки не хватало, а красивой девочке хотелось одеваться не хуже подруг. Тогда начались первые серьезные ссоры. Дочка не просила – она требовала, почти прямо говоря о том, как ей не повезло родиться в простой, не высокообеспеченной семье. Аргументы матери не воспринимались, наряды институтских подруг не давали покоя.

– Я одета хуже всех в группе. Ну и что, что куртка недавно куплена? Она уже вышла из моды! Ты бы видела, в чем девчонки ходят! А обувь! Имей в виду, зимние сапоги нужны уже в этом месяце!

Эта любовь к красивой одежде станет навсегда главным увлечением в ее жизни.

Тина поступила на экономический факультет, никакого призвания ни к какой профессии не имела, и вообще мало думала о будущей карьере. Фильмы, хлынувшие на телеэкраны, убеждали ее, что красивой женщине нужно найти достойного (то есть богатого) мужчину и он станет решать все жизненные проблемы.

К счастью, Ольга Ивановна как раз перешла на работу в частную фирму и стала хорошо зарабатывать, поэтому с покупкой нарядов для дочки стало полегче, хотя, конечно, удовлетворить полностью ее желания нечего было и мечтать.

Глядя на мать, которая приходила с работы усталая да еще дома работала с документами, Тина думала: «Ну вот, трудится всю жизнь, а чего добилась? Еле-еле квартиру получили, несчастную «хрущевку», одета кое-как. Ну, ценят ее, уважают, она хороший специалист, а что она от этого имеет? А все потому, что не повезло найти обеспеченного мужа!»

У самой Тины все сложилось поначалу неплохо. После второго курса она поехала отдыхать с подругой в Крым, где познакомилась с вполне достойным мужчиной из Санкт-Петербурга, Михаилом. Он был на пятнадцать лет старше, влюбился в нее с первого взгляда и сразу после совместного отдыха пригласил к себе в гости, в город на Неве. Несмотря на возражения матери, Тина помчалась ловить удачу. Большое чувство привело к беременности. Михаил узаконил их связь, был оформлен академический отпуск, но уже к моменту рождения дочери Даши молодые поняли, что совершили ошибку и друг друга просто не выносят.

Для Михаила это был уже второй брак, он был старше и оплачивал все капризы молодой жены, поэтому резонно ожидал от нее послушания и уважения, кроме того позволял себе подшучивать над ее провинциальностью. А Тина соответственно считала, что ее молодость, красота и ум являются для Михаила достаточной наградой за ту красивую жизнь, что он ей обеспечил. Прямолинейная и несдержанная в своих высказываниях, она так настроила мужа против себя, что он и к новорожденной дочери быстро охладел, и с радостью воспринял желание жены вернуться на Украину. При этом проявил себя щедрым человеком – безропотно содержал жену и дочь, а когда Даше исполнилось пять лет, сделал широкий жест и приобрел для них двухкомнатную квартиру в Питере.

Невзирая на слезы и уговоры матери и бабушки, которые обожали малышку, Тина переехала в Петербург. Очень быстро она поняла, что совершила ошибку. Даша была болезненным ребенком, устроиться на работу женщине, только что получившей гражданство, с украинским дипломом и без опыта работы, было непросто. Михаил помогал только материально, но уровень его помощи значительно снизился, на няню денег не хватало, к тому же Тина и не доверяла дочку никому, даже отцу. Она была удивительной матерью – очень ответственной, но при этом совсем неласковой, играть с ребенком не умела и не хотела, главной своей задачей считала хорошо кормить, красиво одевать и лечить во время болезней. Оставшись без помощи матери и бабушки, Тина в чужом для нее городе оказалась одна с ребенком на руках, лишившись даже самых маленьких удовольствий, так необходимых молодой женщине.

Все свое недовольство жизнью Тина срывала на маленькой дочке, и малышка платила ей такой же неприязнью, а став постарше, научилась лицемерить и просто старалась меньше общаться с матерью. Так прошло два года, а когда Даша стала реже болеть и пришла пора ей идти в школу, Тина начала терроризировать мать, чтобы та приехала жить к ним и возилась с внучкой, а сама Тина наконец пошла на работу. Но Ольга Ивановна отказалась наотрез, несмотря на великую любовь к внучке, она никогда ни от кого не зависела и привыкла содержать себя сама, а до пенсии было еще далеко.

В судьбе Тины было одно удивительное обстоятельство – ее красота так же сильно отталкивала мужчин, как и притягивала. По наследству от матери ей досталось полное отсутствие кокетства, она не владела таким естественным для женщины искусством лукавых улыбок, игривых взглядов, теплых переливов в голосе, мягких сексапильных жестов, которое привлекает мужчин и дает возможность даже некрасивым женщинам удачно устраивать личную жизнь. Тиной любовались, восхищались, но подойти решался далеко не каждый, хотя при ее красоте можно было предположить огромный успех у мужчин. Сама она недоумевала по этому поводу и причину видела в том, что из-за маленькой дочери не бывает в тех местах, где могла бы найти того человека, который был бы достоин чести взять на себя заботу о ее дальнейшей судьбе. Если у Кристины появлялся поклонник, то маленькая Даша вела себя отвратительно, чем и отпугивала потенциального жениха. Это страшно раздражало Кристину и настраивало против дочери, ее охватывало отчаяние и надежды встретить в жизни новую любовь таяли.

Впрочем, слово «любовь» в ее мечтах мелькало редко и только в сочетании со словами «материальный достаток». Когда-то в юности она была влюблена в одного парня, но это было очень давно, уже забылось, а теперь ей было достаточно уважительного отношения и удовлетворения ее желаний. Но время шло, а достойный объект не появлялся, и все чаще возникали мысли о необходимости работать, ведь Михаил мог в любой момент ограничить ее в деньгах и платить только на содержание Даши.

Судьба благоволила к Тине и чаще всего она получала то, что хотела, только в результате никогда не была довольна тем, что имела. Она вообще была мнительной, подозрительной, недоверчивой и мало чему радовалась. И вот судьба подарила ей мужчину, который взял на себя заботу о ней. Он был старше на двадцать лет, женат, но семья его почти постоянно жила за границей и мало им интересовалась. Поэтому он без опаски мог появляться с Тиной в ресторанах и прочих людных местах, возить ее по модным курортам, наряжать как куклу и не жалел для нее денег. Была найдена хорошая няня для Даши, и можно было бы успокоиться, но, конечно, Тина была, по своему обыкновению, несчастна.

Положение ее, как и всякой содержанки, было непрочным, ненадежным, а возраст уходил, и необходимо было подумать о будущем – своем и дочери. Поэтому Тина, начав наконец набираться женской хитрости, добилась того, что ее любовник устроил ее на государственную службу, в мэрию, хоть и не на высокую должность, но зато она не была перегружена работой и приобрела множество знакомых, обросла связями и почти успокоилась. Даже когда ее возлюбленный уехал-таки за рубеж, к семье, она уже не боялась нищеты, зарабатывала неплохо, да и бывший муж опять стал щедро помогать дочери, и сама Даша умудрилась начать зарабатывать, еще учась в школе.

Михаил постепенно привязался к Дашке, стал часто забирать к себе на выходные, лето она проводила на Украине, не считая двух недель на море. Жизнь наладилась, но чего-то все-таки не хватало и Тина искала – к чему бы придраться, отчего она все-таки несчастлива? Чаще всего напрашивался ответ – подрастающая дочь требует много внимания и заботы, время сейчас опасное, поэтому нельзя оставлять ее без присмотра. А возраст клонится к сорокалетнему рубежу, нужно найти наконец мужа и не беспокоиться о будущем.

На Украине умерла бабушка Тины, мать ушла на пенсию, самое время ей посвятить остаток жизни дочери и внучке. Ведь Даша учится в выпускном классе, потом поступит в институт и до его окончания будет нуждаться в нормальном питании, свободном от домашних забот времени да и отношения с бабушкой у нее доверительные, легче будет ее контролировать.

Этими аргументами Тина склоняла мать к переезду в Петербург, причем не настаивала на продаже маминой квартиры, как бы оставляя ей обратный путь, если нужда в ней отпадет. Со свойственной ей черствостью она даже не замечала, как больно Ольге Ивановне слышать ее расчетливые рассуждения, которые не принимают во внимание немолодой возраст, возможные болезни, тесноту маленькой двухкомнатной квартиры, где в одной комнате занимается Даша, в другой отдыхает после работы Тина, а бабушке остается только кухня…

В декабре Ольга Ивановна все-таки приехала, как и обещала, до весны. Это было очень кстати, потому что в личной жизни Тины наметились изменения. Ревностно следя за своим здоровьем, она посещала дорогую стоматологическую клинику и познакомилась там с хорошим доктором, который оказался совладельцем этого учреждения, и, главное, – был разведен. Станислав подходил на роль будущего мужа по всем статьям, был высок, красив, умен, не беден, единственным недостатком был возраст – он был моложе Тины на два года. Но, по большому счету, это была ерунда, а вот его специальность всегда будет в цене. Для достижения заветной цели нужно было свободное время для частых встреч, приезд матери развязывал Тине руки.

Немного неожиданным оказалось то, что у матери появилась подруга в Питере, с которой она часто перезванивалась и за месяц уже дважды встречалась. Впрочем, это не мешало ей выполнять домашнюю работу и много общаться с Дашкой. Тина с удивлением узнавала, что к дочери стали ходить подруги (что в отсутствие бабушке было запрещено), пить чай со свежими пирожками и даже посвящать Ольгу Ивановну в школьные дела, а в ответ слушать всякие исторические рассказы и стихи Асадова. Дашины секреты мать Тине не выдавала, только уверяла дочь, что пока беспокоиться не о чем. Это вызывало у Тины легкую ревность, в отместку она тоже не откровенничала с матерью, рассказывая только минимальные сведения о Станиславе.

Новый год она со своим возлюбленным собиралась встречать в ресторане и целую неделю готовилась к этому событию, так как должна была быть просто неотразимой – будут его партнеры и друзья с женами и Тина будет представлена в качестве невесты. Но в последний день года настроение было испорчено дочерью, которая сначала стала проситься на дачу к подруге.

– Нет! – твердо отказала Тина. – Никаких дач! Ну и что, что с родителями! Взрослые перепьются, а вы будете предоставлены сами себе. Знаю я эти дачные поселки! Да еще мороз такой, вдруг машина поломается. Короче, это не обсуждается.

– Ладно! – со слезами в голосе согласилась Даша. – Тогда пойду к Соломатину, он в соседнем доме живет. Там человек десять наших собираются.

– Еще чего! Ты что, не знаешь эту семейку? Я не забыла последнее родительское собрание, такого об этом Игоре наслушалась! Ты же побывала вчера на школьной дискотеке, ну и хватит. Если б я тебя и отпустила, то только с Виком! Он, конечно, тоже не подарок, но все-таки учится в школе милиции, взрослый парень.

– Так мне дома одной оставаться? Бабушка уходит, ты тоже, а я что – не человек?

Тина задумалась. Получалось не очень хорошо. Хорошо, что вмешалась мать.

– Успокойтесь. Я никуда не пойду. Будем с тобой, Дашенька, встречать Новый год. Если хочешь, пригласи кого-нибудь из подруг.

Новогодняя ночь

Тридцать первое декабря всегда и для всех хлопотливый денек, особенно для хозяек. Любовь Ильинична с домработницей с утра начали подготовку к новогодней ночи. Сначала убирали квартиру, потом колдовали на кухне. Антон дважды ездил в магазины со списком продуктов и привозил большие пакеты. Ему было очень приятно, что в его доме будет настоящий семейный праздник, для него это было давно забытое удовольствие. Когда мать еще жила с ними, в новогодние вечера уходила со своими подругами в ресторан, оставив мужу и сыну накрытый стол, иногда приходили гости – коллеги отца. После ее ухода к новому мужу Антон встречал праздник в студенческих компаниях, а Олег Дмитриевич приглашал кого-нибудь из старых друзей или вообще оставался один, о чем ни капли не сожалел.

Котик приезжал в восемь вечера, и Любовь Ильинична предвкушала чудесный вечер с сыновьями, внуком и подругой Ольгой, которая все больше ей нравилась. Но около пяти вечера раздался звонок, и Любовь Ильинична взяла трубку. Антон услышал ее разочарованный голос:

– Что? Почему? – несколько минут она молча слушала, потом заговорила, – Ну, нет, дорогая, я не согласна. Значит, берите внучку с собой. Мы вас ждем! Подождите, здесь Олег просит трубку!

Олег Дмитриевич вопросительно взглянул на мать.

– Ольга отказывается приходить, ее внучку никуда не отпустили и она не хочет оставлять девочку одну, – прикрыв трубку ладонью, тихо пояснила Любовь Ильинична сыну. Он немедленно схватил трубку.

– Ольга Ивановна! – голос его предательски дрогнул. – Пожалуйста, не нарушайте наши планы, мы вас очень ждем. Внучке не будет скучно с нами, у нас Константин очень веселый. Да и Антон никуда не уходит. Кстати, я попрошу его за вами съездить, все равно бездельничает, как раз не будете по морозу добираться на городском транспорте, – он вопросительно взглянул на сына, тот согласно кивнул головой. – Диктуйте адрес.

Антон с бабушкой переглянулись. Они оба уже догадались, что Олег Дмитриевич неравнодушен к Ольге Ивановне, хоть и пытается это скрыть. Антон был рад за отца, он давно потерял надежду на примирение его с матерью да и Ольга Ивановна была ему симпатична.

Он ехал по заснеженным улицам Купчино, разыскивая нужный дом, и думал, что совсем не умеет играть с детьми и вряд ли развлечет незнакомую девочку. Высматривая у подъезда женщину с ребенком, он не сразу понял, что девушка в светлой дубленке, подошедшая к машине с Ольгой Ивановной, и есть ее внучка.

– Добрый вечер, Антон! С Наступающим! – поприветствовала его женщина. – Это Даша, моя внучка. Извини, что доставили тебе хлопоты!

– И вас с Наступающим! Очень приятно, Антон, – он протянул руку и чуть пожал теплые пальчики. Девушка что-то тихо ответила и нырнула на заднее сидение. В темноте он плохо разглядел ее лицо, но что-то произошло – как будто его взволновало неясное воспоминание. Они ехали по ярко освещенным улицам, он поглядывал в зеркало заднего вида и отчетливо понимал, что раньше уже видел эту юную гостью, и встреча была приятной. Но где? Когда?

Запел мобильник, это звонила его мать.

– Антон, ты где? – слышимость была неважная. – Я хочу, чтобы ты меня подобрал возле супермаркета, я еду к вам, хочу поздравить бабушку с Новым годом.

– Она тебя ждет? – не слишком приветливо осведомился сын.

– Нет, это будет сюрприз. Не волнуйся, я ненадолго. Так мне подождать?

Когда Марина увидела в машине незнакомых женщин, слегка смутилась, но приветливо поздоровалась, села на переднее сидение и попросила сына представить ей его пассажирок.

– Везу домой наших гостей, – нехотя ответил Антон. – Подруга и землячка бабушки Ольга Ивановна и ее внучка Даша. А это Марина Сергеевна, моя мать.

В салоне повисло неловкое молчание, к счастью, ехать оставалось несколько минут. Олег Дмитриевич, открывший дверь, застыл, увидев жену. Любовь Ильинична радостно встретила гостей, но приход Марины был неожиданностью. Невестка вручила ей пакет, поздравила с праздником.

– Рада тебя видеть, – отвечала свекровь. – Проходи, гостьей будешь.

– Да нет, это вряд ли. Я здесь прописана, поэтому гостьей никак быть не могу. – улыбаясь, сказала Марина. – Я как раз хотела поговорить с вами и Олегом, если можно. Я вас долго не задержу, тем более меня уже ждут.

Они прошли в кабинет Олега Дмитриевича, а Ольга Ивановна понесла на кухню какой-то пакет и начала помогать Раисе Петровне в приготовлении праздничного ужина. Даша села в кресло в гостиной и медленно листала предложенный ей Антоном журнал. Он сел напротив и стал ее рассматривать.

Она была очень тоненькой, но совсем не угловатой, выше среднего роста. Линии ее фигурки и жесты были мягкими и женственными, на длинной шее красовалась белокурая головка, такие волосы бывают только у натуральных блондинок, немножко золотистые, немножко пепельные и слегка волнистые. У нее было очень своеобразное, запоминающееся лицо, довольно правильные черты – прямой нос, красивый рот, очень белая кожа и удивительные глаза, зеленовато-карие, но главным был не цвет их и не форма, а выражение. Казалось, взгляд этого юного создания вобрал в себя всю мудрость мира и ей от этого слегка неловко.

Встречаясь глазами с этим взглядом, Антон ощутил в груди скольжение вниз и невозможность остановиться. И еще ему показалось, что все вокруг замерло, время застыло и ему больше никуда не надо спешить. Он даже слегка тряхнул головой, чтобы отогнать наваждение, и заговорил.

– Никогда не мог представить, что у Ольги Ивановны такая взрослая внучка, думал купить куклу маленькой девочке. Ты еще школьница?

– Да, заканчиваю в этом году, – голос у нее был теплый, грудной и взрослый.

– Чем же тебя развлечь? В моей комнате есть музыкальный центр, неплохие диски, много разных фильмов.

– Не беспокойтесь, – вежливо отказалась Даша. – Просто включите телевизор.

– Если сразу не перейдем на «ты», потом будет сложнее, – предупредил Антон. – Я всего пятью годами старше. Согласна?

– Согласна, – улыбнулась девушка, и он все вспомнил.

…Это было в мае уходящего года. Он привез Карину в Павловск, погода была отличная, они долго гуляли среди нежной зелени, щурясь от солнца. Потом Карина встретила какую-то подружку, и они начали болтать о чем-то, потом захотели посекретничать и попросили Антона подождать их полчасика. Он пригрелся на солнышке и чуть не задремал, но его разбудили девичьи голоса. На соседней скамейке сидели две юные девчонки, оживленно переговаривались. Они обсуждали отсутствующую одноклассницу, и Антон невольно прислушался.

– Да ничего в ней нет особенного, всю жизнь была серая мышка. На нее ни один парень не смотрел, – говорила рыженькая толстушка. – А теперь как с ума посходили!

– Одевается она классно, – возразила тощая черненькая подружка. – Ты ее мать видела? Полный отпад! Прямо на кинозвезду похожа! Это она Воронцовой шмотки выбирает, сама наша тихоня никогда бы такое не купила. Ей, по-моему, вообще по фигу, в чем ходить. За счет фигуры выезжает.

– Не скажи, – задумчиво протянула рыжая. – Вот потому что по фигу, потому и смотрится на ней все классно. Французы говорят, что женщина перед выходом из дома должна думать о своей одежде, а выйдя из дома – о ней забыть. У Дашки это получается. Куда же она запропала?

По аллее приближалась пожилая пара в сопровождении нервной и лохматой молодой женщины, которая что-то говорила воркующим тоном. «Иностранцы, – сразу определил Антон. – Скорее всего, англичане». После поездки в Лондон он быстро узнавал манеры и походку его жителей, стиль их одежды и чувство собственного достоинства во взгляде. «Интересно, как поживает мой английский?» – подумал он, вспомнив, с каким трудом понимал англичан, оказавшись в «языковой среде», хотя до этого считал, что неплохо знает язык, так же считал и его институтский преподаватель. Потом все наладилось, только теперь редко приходится с кем-нибудь пообщаться, а это плохо, можно все забыть.

Вдруг рыжая девчонка закричала: «Дашка! Воронцова!» – и все посмотрели на ее приближающуюся подружку. Она стремительно шла, словно плыла по воздуху, с развевающимися на ветру волосами до плеч, в голубых джинсах и белой курточке-ветровке, и улыбалась всему миру. Антону сразу вспомнилась старая песенка про «то ли девочку, а то ли виденье».

Она подошла к подружкам, но ее сразу окликнула лохматая женщина, сопровождавшая иностранцев.

– Дашенька, здравствуй! Как хорошо, что я тебя встретила!

– Здравствуйте, Алла Викторовна! – отозвалась Даша.

– Слушай, у меня накладка получилась, у Зинаиды какой-то форс-мажор с матерью, она не приедет, некому провести экскурсию. Может, выручишь? Я знаю, что ты эту тему любишь, хоть и не водишь группы пока. Так не хочется идти в администрацию, у них все расписано, выходной ведь. Ну, расскажи им просто, без отработки, то что сама по этой теме знаешь, а я попробую связаться с начальством. Но они пока меры примут, день закончится. Ты мне говори, а я буду переводить. Согласна?

– Конечно, – ответила девочка. – А можно я сама попробую?

– Ты думаешь, что сможешь?

– Ну, вы меня подстрахуете. Если почувствую, что не могу, начнете переводить.

Подойдя к туристам, Даша приветливо поздоровалась по-английски и начала свой рассказ, четко выговаривая слова, благодаря чему Антон расслышал несколько фраз.

– Я расскажу вам в общих чертах историю Павловска, которая неразрывно связана с именем императора Павла, единственного законного сына Екатерины Второй, которому она подарила село Павловское, расположенное на берегах речки Славянки, всего в пяти верстах от Царского Села. В 1782 году был заложен Павловский дворец…

Антон мысленно восхитился «Ну, дает, малявка! Вот тебе и школьница!» Ее английский язык был очень четким, с хорошим произношением, и, пожалуй, англичане ее прекрасно понимали, видимо, девочке повезло с репетитором. Они медленно удалялись, и голос Даши доносился уже издалека. Подружки остались на скамейке и сразу начали сплетничать.

– Теперь и вовсе нос задерет! – возбужденно воскликнула рыжая. – Она уже два года на курсах экскурсоводов, даже платные экскурсии водит. Но я не знала, что она так по-английски рубит! Поступит в иняз как пить дать.

– Нет, на исторический, – возразила другая. – Мне Максим говорил, он же за ней бегает. Только ему не светит, его быстро от нее отвадят, ты знаешь кто.

Антон повернулся к девочкам и поинтересовался, из какой они школы.

– А вам зачем? – нахально спросила рыжая.

В этот момент подошла Карина, отвлекла его – начала что-то рассказывать, и когда Антон повернулся к скамейке, девчонок уже не было. Потом он не раз вспоминал этот случай и жалел, что не выяснил, где учится Даша. Вскоре все забылось, и вот теперь эта девочка сидит в кресле у него в гостиной и смотрит на него своими удивительными глазами, даже не подозревая, что эта встреча у них не первая.

– Знаешь, мне нужно ехать на вокзал, встречать своего дядю из Москвы. Составишь мне компанию? – предложил он.

– Не знаю, вряд ли бабушка разрешит, – пожала плечами Даша.

– То есть как это? – растерялся Антон. – Я же не пьян, машину вожу хорошо, и вообще, из хорошей семьи!

Даша тихонько засмеялась и пошла к бабушке за разрешением. Ольга Ивановна не возражала, в этот вечер все получалось легко и стремительно.

Они ехали по улицам, украшенным праздничной иллюминацией, слушали тихую музыку и говорили обо всем на свете. В лобовое стекло бились снежинки, а в машине было тепло и пахло Дашиными духами. Когда подъехали к Московскому вокзалу, обоим было жаль, что поездка закончилась. По перрону мела легкая поземка. Из вагона выходили пассажиры, кто-то обнимался со встречающими, а Антон с Дашей стояли в сторонке и переговаривались о том, что встретить Новый год в поезде было бы оригинально. Наконец появился Константин, и сразу стал центром внимания.

– Здорово, Антон! – закричал он. – Ну ты, мужик, и вымахал! А кто это прелестное создание? Где берут таких Снегурочек? Давай, знакомь! Даша? Мое любимое имя! Сказать, что мне очень приятно – это просто ничего не сказать! Чья внучка? Ольги Ивановны? Той самой? Обалдеть! Так, может, по коням?

В машине он болтал без умолку, впрочем, как и весь вечер. Антон не помнил такого веселого Нового года в своей жизни. После объятий и поцелуев с матерью и братом Котик заставил всех одеться и выйти на улицу, оказывается, это была семейная традиция с давних времен. Вся компания играла в снежки на детской площадке, даже Любовь Ильинична. Антон и Даша съезжали с детской горки и пытались слепить снежную бабу, Олег Дмитриевич с Ольгой Ивановной о чем-то тихо переговаривались и все время смеялись. Константин поздравил с наступающим Новым годом гуляющую рядом незнакомую молодую женщину и даже ее собаку, которая не преминула его облаять. Было так весело, что даже не чувствовался десятиградусный мороз. В квартиру вошли около одиннадцати, и сразу уселись за стол провожать старый год.

После первого тоста все набросились на еду. Котик не умолкал, сыпал анекдотами, а потом объявил, что пора уже всем переходить на «ты».

– Ну, правда, это смешно, Ольга Ивановна, вы с Олегом ровесники, я недалеко отстал, давайте пить на брудершафт! Антон, конечно, не дорос, он пусть остается с вами на «вы», Дашутка меня будет называть «дядя Котик», а Олега ладно уж, по отчеству, все-таки он профессор.

Порозовевшая от смущения и шампанского, Ольга Ивановна согласилась. Пили на брудершафт сначала с Котиком, он звонко чмокнул ее прямо в губы, потом с Олегом, который так осторожно поцеловал ее в щеку, что все разочарованно загудели.

Потом начались танцы. Все танцевали со всеми, партнеров было как раз поровну. Олег бережно вел в танго мать, Котик – Ольгу Ивановну, и все допытывался, почему не пришла ее красавица дочь, а Антон с Дашей и во время танца продолжали свой бесконечный диалог.

За минуту до боя курантов погасили свет, зажгли свечи. Котик напомнил, что необходимо загадать желание и успеть произнести его над бокалом с шампанским и выпить. Новый год наступил, все крикнули «ура» и продолжили танцы, братья поменялись партнершами, а молодежь у окна любовалась фейерверком.

– Ну а парень у тебя есть? – спросил Антон.

– Да. Его зовут Вик. Он учится в школе милиции, и сегодня у него дежурство, а иначе мы бы вместе встречали, – просто, без всякого выражения ответила Даша. – Надо найти мобильник. Он сейчас будет звонить.

Антон почувствовал, что скольжение вниз остановилось. Ему почему-то стало очень обидно как маленькому мальчику, у которого отняли только что подаренную игрушку.

– Что за странное имя? – недовольно осведомился он.

– Вообще-то он Виктор. В детстве был хулиган жуткий. Тогда для него Виктор было слишком солидно, Витя – слишком нежно, ему не подходило, а как иначе? Ну не Витек же – слишком по-блатному. Он и придумал, заставил своих друзей называть его «Вик». И знаешь, так прилипло к нему, иначе уже никто не называет, – охотно рассказывала Даша, после глотка шампанского она стала гораздо раскованнее себя чувствовать.

– Ты его любишь? – нарочито спокойно спросил Антон.

– Конечно, – улыбнулась Даша. – Он в детстве был влюблен в мою мать, знаешь, иногда мальчишки влюбляются во взрослых женщин. Она и попросила его присматривать за мной, она всегда чересчур обо мне беспокоилась. Вот Вик и проявлял рвение – водил меня в школу, на переменках за мной следил, никому в обиду не давал. Был мне как старший брат. Хотя у меня няня была, которая из школы встречала в первом классе, но он и ею командовал. Как-то бабушка мне читала стихи: «Он был грозою нашего района, мальчишка из соседнего двора, и на него с опаской, но влюбленно, окрестная смотрела детвора» – это про Вика. Мать у него пьет, отец давно их бросил. Знаешь, если бы не спорт, он наверняка пошел бы по плохой дорожке. Он очень сильный и добрый, на два года меня старше. А ухаживать начал только прошлым летом, вдруг пригласил в кино, потом в кафе. Я даже не поняла сначала, что нравлюсь ему.

– И у вас это… серьезно?

– Мне еще рано думать о серьезном. А ты? У тебя есть девушка?

Антону стало жарко. Он вспомнил, что даже не позвонил Карине за весь вечер.

– Да, есть. Она заболела некстати, лежит с температурой. Поэтому я и остался дома. Но не жалею об этом. Наверное, это судьба.

Даша удивленно на него взглянула, и отошла к бабушке. Веселье пошло на убыль, все немного устали, Даша зевала, и Антон увидел, что она еще совсем ребенок, привыкший ложиться спать вовремя. Настроение у него безнадежно испортилось.

В два часа ночи гости уехали домой на такси.