Текст книги "Крокодиловы слезы"

Глава 7.
ВАРФОЛОМЕЕВСКОЕ УТРО

Секретарша Тимуровой фирмы была типичная «мотя», несмотря на дорогие тряпки, которые прямо-таки лопались на ее монолитных формах, и гирлянду увесистых золотых цепей на шее. Не секретарша, а реклама стабильности и процветания, а кое-кто, помнится, жаловался на сплошные убытки.

И эта мымра встретила меня навязшим в зубах приветствием:

– Здравствуйте. Чем я могу вам помочь?

Меня прямо тошнит от этого вопроса, особенно если учесть, что я сама на службе по двадцать раз на дню его повторяю. Прибавьте к этому необходимость столько же раз улыбаться, изображая идиотскую радость по поводу счастливой встречи с очередным клиентом, а также утомительную обязанность носить колготки даже в самую лютую жару. Почему-то считается, что с помощью этих нехитрых ухищрений наше рекламное агентство прибавляет в респектабельности. Похоже, тут руководствовались теми же резонами, по крайней мере, если судить по внешнему виду секретарши.

А она снова напомнила мне о себе с дежурной вежливостью:

– Так чем я могу вам помочь? Я огляделась, мимоходом оценив офисный евроремонт весьма среднего уровня, и выпалила:

– Я хотела бы поговорить с вашим начальством.

Секретарша метнула короткий взгляд на белую дверь, за которой, видимо, и находилось начальство – знаменитый Варфоломей, как я понимаю.

– А по какому вы, собственно, вопросу? Вы наш клиент?

– Будущий! – заверила я ее и решительно двинулась к белой двери.

– Но… – начала было секретарша, но так и не договорила, ибо в этот момент дверь в приемную распахнулась, и я увидела того самого крепыша, что обнимал Альбину на кладбище, как считает Тимур, исключительно в порядке сочувствия и дружеской поддержки. Лично я в этом сомневаюсь.

– Вы ко мне? – Варфоломей сделал пару шагов в мою сторону, и я убедилась, что мы с ним практически одного роста, но в отличие от меня он по этому поводу не комплексует. Видно, не рвется в топ-модели. Вон какая самодовольная физиономия!

– Мне нужно с вами поговорить, – сказала я многозначительно.

Варфоломей молча указал мне на свою дверь и пропустил вперед, мол, за чем же дело стало, если надо поговорить, то поговорим.

В кабинете Варфоломея все было вполне традиционно: обтянутые модным белым материалом стены, приличная офисная мебель, а на стене урбанистический пейзаж под названием «Летний дождь в Москве» за подписью достаточно известного художника. Но меня это не удивило, я слышала, что этот полуклассик зарабатывает деньги, малюя шедевры на заказ, в прямом смысле под цвет обоев.

Компаньон учтиво предложил мне присесть и поинтересовался с хорошо отрепетированной улыбкой:

– Так по какому вы вопросу? Перепланировка, ремонт?

Я покачала головой:

– Нет, у меня личное.

– Личное? – Брови крепыша приняли форму равнобедренных треугольников. – В каком смысле? – По-моему, он растерялся. Я решила, что железо как раз в таком состоянии, в каком его принято ковать, и выдала без обиняков и оговорок:

– Меня интересует, что случилось с вашим компаньоном!

Варфоломей тряхнул головой, как пес, выбравшийся из речки:

– …Вы имеете в виду Тимура Алексеевича? Но ведь…

Я нанесла новый удар, прежде чем он успел очухаться:

– Я знаю, что вы хотите мне сказать. Вы хотите сказать, что он погиб в автомобильной аварии. Но это ведь не так, что не секрет ни для вас, ни для меня!

Варфоломей рухнул в кресло – звук при этом был такой, словно мешок картошки с машины скинули, – достал из кармана большой платок, вытер им вспотевшее лицо и включил стоящий на столе вентилятор.

– Ну вы… Ну и методы у вас, право… – выдохнул он наконец. – Я думал, такое только в кино показывают. Ну и ну! А я-то, дурак, считал, что дело закрыто, вроде решили, что это несчастный случай… Но… – Он махнул рукой. – Нет, вам, конечно, виднее, только… Вы мне все-таки удостоверение покажите, в порядке соблюдения формальностей, так сказать…

Теперь уже опешила я:

– Какое удостоверение?

– А разве вы не из соответствующих органов? – Варфоломей насторожился. Ах вот в чем дело! Он решил, что я из милиции. Стоило бы воспользоваться представившимся случаем, но где я возьму это самое удостоверение? Разве что сблефовать? Гм-гм, это чревато, еще возьмет и позвонит по 02, а меня такое развитие событий совсем не устраивает.

– Нет, я не из органов, – отчеканила я, – я сама по себе. Я же вам сразу сказала, что по личному вопросу.

Варфоломеева физиономия несколько разгладилась, но все еще оставалась напряженной.

– Тогда тем более непонятно, что вам надо! – взвизгнул он. – Какое отношение вы имеете к Тимуру и… и вообще, что вам надо! – От возмущения он начал повторяться.

Накаляющуюся атмосферу несколько разрядила секретарша, которая просунула голову в дверь и просительным тоном протянула:

– Варфоломей Иванович, можно, я пойду на обед пораньше, а То…

Он не дал ей договорить, отрывисто бросив:

– Да-да, конечно.

Секретарша скрылась за дверью, шурша своими дорогостоящими нарядами. Как только мы остались наедине, Варфоломей немедленно вооружился моей же тактикой и пошел в наступление:

– Что, черт побери, это значит? По какому, собственно, праву вы врываетесь в мой кабинет со своими сомнительными намеками?!

– Минуточку! – Я подскочила со стула. – Во-первых, я не врывалась, во-вторых, это совсем даже не намеки и уж тем более не сомнительные. Я знаю, что говорю.

– Что? – Варфоломей перешел на крик. – Для начала скажите мне, кто вы такая и какое отношение имеете к Тимуру. Приходят тут всякие… Да я вас первый раз в жизни вижу!

А вот и нет, он видел меня второй раз в жизни, первый был вчера на кладбище, у могилы псевдо-Тимура. Да-а, не очень-то наблюдателен этот Варфоломей, и со зрительной памятью у него явно не фонтан, или… или внешность у меня настолько незапоминающаяся? Ну нет, лично я предпочитаю первый вариант.

– Да кто вы такая?! – продолжал допытываться нелепый Тимуров компаньон, вот привязался!

– Это не имеет принципиального значения! – отрезала я. – Лучше скажите, какие у вас были причины убрать с дороги Тимура! – Подозревая, что реакция на мои слова со стороны Варфоломея может быть не совсем адекватной, я на всякий случай попятилась к двери.

На этот раз он попросту взревел:

– Да кто ты такая?!

Обратите внимание, какая фамильярность, не помню, чтобы мы переходили на «ты»!

Я не просто попятилась, а вжалась «пятой точкой» в дверь. Что-то подсказывало мне, что нужно заранее позаботиться о путях для отхода, а то вен сколько у него на столе всяких тяжелых предметов, вплоть до факса. Еще возьмет и зафутболит чем-нибудь, а у меня голова не казенная.

Теперь мне нужно было торопиться, и я затарахтела, перекрывая истеричный ор Варфоломея:

– Это вы наняли киллера, чтобы убить Тимура! А знаете почему: вы не хотели делить с ним прибыль и еще вы не хотели делить с ним его же жену! Я прекрасно осведомлена в том, что вы были с нею любовниками и… сообщниками по преступлению!

Конечно, у меня не было объективных оснований считать Варфоломея любовником Альбины, можно сказать, я выдавала желаемое за действительное, но вы должны меня понять.

– Какого черта! – Его глаза налились кровью. – Ты, идиотка психованная, что ты такое плетешь! И… Теперь я вспомнил тебя! Черт, это ты была вчера на кладбище, пигалица досужая! – С этими словами он начал судорожно шарить по столу руками.

Это называется «предчувствия меня не обманули»! Я навалилась спиной на дверь и через секунду оказалась в приемной. Вслед мне что-то со свистом пролетело и гулко шлепнулось на пол. Торопясь к выходу, я все-таки улучила мгновенье, чтобы полюбопытствовать, чем в меня запустил Варфоломей. Это была толстая брошюра «Особенности налогообложения юридических и частных лиц», изрядно потрепанная и замусоленная.

* * *

Уже четверть часа я торчала за столиком маленького уличного кафе, расположенного как раз напротив дома, в котором помещалась Тимурова фирма, на противоположной стороне улицы. Я уныло поглощала фруктовое мороженое, раскисающее прямо на глазах, и грустно размышляла о перспективах своего расследования, начавшегося столь провально. Не такой идиот этот Варфоломей, чтобы вот так запросто взять все и выложить. Может, если бы на него кто-нибудь нажал… Кто? Ну, например, тот, кто и должен всем этим заниматься, – какой-нибудь инспектор уголовного розыска. Но раз там дело закрыли… А если им намекнуть? Послать анонимное письмо или позвонить из телефона-автомата. Мол, так и так. Попробовать, конечно, можно… Не знаю, до чего бы я еще додумалась, если бы не произошло событие сколь неожиданное, столь и судьбоносное: буквально в трех метрах от уличного кафе затормозило такси, а из него выбралась… Ладно, не буду вас долго интриговать, хотя случай того стоит, из такси выбралась Альбина, жена-вдова Тимура, и быстрым шагом двинулась к дому, из которого я убралась пятнадцать минут назад не по доброй воле. Она уже скрылась за дверью парадного, а я все еще сидела с открытым ртом. Ну все как по нотам, надо же! Они любовники, вот не сойти мне с этого самого места, если я ошибаюсь!

Что же мне делать? Идти за ней? Да нет, пожалуй, лучше я подожду, пока эти голубки удобно расположатся, начнут мило ворковать, вот тогда я их застукаю, не открутятся; На все про все Варфоломею и псевдовдове я дала десять минут и уже поднималась из-за столика, когда Альбина снова выкатилась на улицу и сразу стала ловить машину. Ну вот, опять они мне все карты спутали, просто свинство с их стороны! Все равно я от них не отстану, пусть не надеются!

Я шагнула навстречу Альбине, но тут возле нее притормозил синий «Фольксваген», в который она юркнула, как ящерица, и была такова. Я вздохнула, по крайней мере, в моем распоряжении оставался Варфоломей. Конечно, он вполне мог запулить в меня еще чем-нибудь, но воспоминания о Тимуре, который лежал сейчас в моей кровати с загипсованной ногой, наполнили мужеством мое слабое женское сердце. Окрыленная жаждой мщения, я пренебрегла лифтом и прямо-таки вспорхнула на четвертый этаж, решительно толкнула дверь офиса, отметив мимоходом, что приемная по-прежнему пуста, а брошюра «Особенности налогообложения юридических и физических лиц» все еще валяется на полу.

Перед тем как войти в кабинет Варфоломея, я немного отдышалась, досчитав до десяти, придумала несколько убойных фраз и смело шагнула через порог. По плану я первым делом должна была сказать: «Простите, если я помешала вашему свиданию», – имея в виду скорый уход Альбины, но сказала я совсем-совсем другое… Я сказала: «Ой, мамочки!»

Глава 8.
ЧЕРНАЯ ВДОВА

Варфоломей сидел за столом. Вернее, он на нем полулежал, как-то неловко привалившись пухлой щекой к полированной столешнице, по которой неторопливо струился алый ручеек крови. Ручеек этот огибал белый телефонный аппарат, разбросанные в беспорядке бумаги и беззвучно стекал на пол: кап, кап, постепенно превращаясь в лужицу. Не знаю, как долго я будто завороженная наблюдала эту жуткую картину, наверное, минуту-две, но тогда мне показалось, что я проторчала в этом кабинете целую вечность. Стояла и смотрела, а сама думала, что нужно скорее уносить отсюда ноги, иначе я буду первой подозреваемой. Развернувшись так, что чуть подметки не отвалились, я выскочила из офиса и сломя голову ринулась вниз по лестнице. Скорее, скорее отсюда, пока меня не застукали!

…Очнувшись, я обнаружила себя за три квартала от злополучного места, прижалась лбом к прохладному бетону подворотни и кое-как перевела дух. Кто-то убил Варфоломея, пока я ела фруктовое мороженое в уличном кафе, и я догадываюсь, как зовут этого мистера невидимку. Точнее, миссис.

Альбина, черная вдова, явилась по его душу. Быстренько справилась со своим страшным делом и была такова. Если бы не я, никто бы на нее и не подумал. А Тимур, наивный бедняга, уверял, что она и мухи не обидит. Теперь я ни одной минуты не сомневалась, что покушение на Тимура – дело ее ухоженных ручек. Эта хладнокровная сучка наняла киллера, чтобы избавиться от собственного мужа. Странно, что на этот раз она действовала самолично, наверное, оставленного Тимуром наследства хватило на оплату лишь одного убийства. Или жадность ее заела? На том она и погорела, теперь я без труда выведу ее на чистую воду.

Я уже совсем было настропалилась топать в милицию, и тут где-то в глубине, на дне души заворочалась смутная тревога. А чем я докажу, что это она убила Варфоломея? Как чем? Я ведь видела, как она входила в дом! Но не видела, как она входила в офис фирмы Тимура – Варфоломея. Зато фундаментальная секретарша лицезрела меня беседующей с ныне покойным Варфоломеем, что она с удовольствием подтвердит. И тогда подозрение падет на меня. Да, здорово я помогу Тимуру, если загремлю в кутузку. Там я буду долго и упорно объяснять, какое отношение я имею к нему, его жене и Варфоломею, а коварная Альбина за это время успеет замести следы. А вот этого допустить нельзя.

М-да, задача… Хорошо сказать «не допустить», а как это сделать? Каким оружием воспользоваться? Если только фактором внезапности. Очень это рискованное мероприятие, впрочем, как и вся моя бурная и безалаберная сыскная деятельность. Одно греет мою трепетную душу – надежда на приз, светящий мне в случае успеха, приз, имя которому Тимур.

Я поборола в себе остатки страха и смело двинулась навстречу неизвестности. Нет, неизвестность – это еще мягко сказано, на самом деле я решительно ступила на путь опасных приключений.

* * *

Итак, я опять стояла перед знакомой дверью, сжимая в потной ладони ключи, которые вручил мне утром Тимур. Сердце мое бешено колотилось, усиленно гоняя по венам кровь, насыщенную не столько кислородом, сколько адреналином. И чего во мне было больше – страха или куража, – я и сама не знала. Сейчас, сейчас я увижу эту женщину, эту ведьму, которая двадцать лет удерживала возле себя мужа с помощью выдуманных болезней и в конце концов пошла на убийство, я загляну в ее глаза и непременно пойму, что, ею двигало: досада, ненависть или банальная жадность.

Я взвесила ключи в ладони, подбросила их вверх, поймала и после недолгого раздумья все-таки нажала на кнопку звонка. Альбина не должна знать о том, что Тимур жив, по крайней мере, до поры, а я могла получить ключи только от него. Звонок не успел доиграть свою электронную мелодию, а дверь уже распахнулась – я даже палец с кнопки убрать не успела. Альбина стояла в сумеречной прихожей и взирала на меня с немым вопросом во взоре. Я тоже смотрела на нее, молча и испытующе, надеясь рассмотреть на холеном, немного апатичном челе признаки беспокойства и волнения или хотя бы парочку намечающихся морщинок. Увы, мне нечем было особенно поживиться: Альбина являла собой образец невозмутимости. Что касается морщин, то кожа у нее была как на барабане.

– Вы ко мне? – поинтересовалась она, когда затянувшаяся пауза ей надоела.

– Да, я к вам, – объявила я многозначительно.

– Не помню, чтобы мы были знакомы. – Она пожала плечами и не выказала ни малейшего намерения впустить меня в квартиру.

Ну конечно-конечно, она ведь видит меня первый раз в жизни. А вчерашняя встреча на кладбище ей, само собой, не запомнилась. Во-первых, там она была слишком убита горем, а во-вторых, стоит ли обращать внимание на невзрачных простушек?

– А мы и не знакомы. – Я даже на носочки немного приподнялась, чтобы казаться повыше. – Вернее, мы знакомы, но заочно.

В ее глазах мелькнула какая-то тень, но уже в следующее мгновение они снова приобрели ясность безоблачного неба. Она просто стояла и ждала, когда я наконец внятно изложу, зачем явилась.

– Я знакома с вами через вашего мужа, – добавила я многозначительно и попыталась беззаботно улыбнуться.

Альбина только пожала плечами:

– И что из этого следует?

– Мне кажется, нам есть о чем поговорить. – Я мысленно похвалила себя за обтекаемую, но многозначительную фразу.

Альбина буркнула под нос что-то типа «Будем делить наследство усопшего» и открыла дверь пошире:

– Проходите, будем разбираться.

И я переступила дверь их квартиры в третий раз за сегодняшний день и впервые с ведома хозяйки. Должна признать, две предыдущие попытки, совершенно наглые и даже воровские, стоили мне меньшего количества седых волос. Чем я рисковала тогда? Репутацией. Возможно, свободой. А сейчас – жизнью, если вы еще не забыли, что случилось с Тимуром и Варфоломеем.

Черная вдова пропустила меня в прихожую и равнодушно, легким кивком головы обозначила направление моего предполагаемого движения в гостиную, которую во время предыдущих визитов я не успела хорошо рассмотреть. Что ж, отчего не воспользоваться представившейся возможностью?

Гостиная производила более чем благоприятное впечатление, но я целиком и полностью сосредоточилась на Альбине, которая демонстрировала неподражаемое хладнокровие. Не будь я стопроцентно уверена в том, что именно она каких-то полчаса назад убила Варфоломея, ни за что бы на нее не подумала. Интересно, куда она спрятала пистолет? – мелькнуло у меня. Впрочем, почему пистолет? Она вполне могла убить его другим способом, все зависит от ее вкуса. Я ведь не осматривала Варфоломея, мне хватило одного вида его крови, растекающейся по полированной столешнице. Меня опять обожгло запоздалое сомнение: а не слишком ли я рискую? Альбине ведь нечего терять, а мне очень даже есть. И не чего, а кого – Тимура, терпеливо дожидавшегося меня в моей постели. Ох, как нелепо это будет – умереть в тот момент, когда твой любимый наконец-то стал твоим и больше ничьим. Я так разволновалась, что даже мысленно сочинила небольшую молитву для индивидуального пользования, звучащую следующим образом :

«Господи, ты не слишком потратился, когда награждал меня красотой и умом, так не поскупись хотя бы на удачу в этот трудный и ответственный для меня момент. Обещаю на будущее, что всегда буду скромна и нетребовательна и впредь не стану отвлекать тебя по пустякам…»

Не знаю, дошла ли моя молитва до бога, но Альбина пока что не предпринимала никаких действий, вызывающих опасения. Она просто стояла посреди комнаты и откровенно меня разглядывала. Я решила, что это вызов, и подняла брошенную ею «перчатку»: высоко задрала подбородок и дерзко на нее уставилась. С особенным пристрастием оглядела ее высокую ладную фигуру, не столько на предмет обнаружения очертаний спрятанного в складках одежды пистолета, сколько в надежде узреть явные признаки целлюлита. Так вот, что касается пистолета или другого оружия, то тонкая шелковая туника Альбины для их сокрытия совершенно не годилась (хоть маленькое, но утешение!), зато вероятный целлюлит прекрасно драпировала.

Есть у Альбины пистолет или нет, но я дала себе слово, что буду держаться подальше от нее и поближе к двери соответственно. Эта предусмотрительная тактика уже помогла мне в кабинете покойного ныне Варфоломея, при том, что брошюру об особенностях налогообложения юридических и частных лиц трудно соотнести с пистолетом.

– Я вас слушаю. – Альбина продолжала потчевать меня своим чудным взглядом, одновременно и равнодушным, и изучающим. Так рассматривают прошлогоднюю афишу на заборе, когда нужно убить время.

Она меня слушает, а я не успела заготовить заранее вступительное слово – вот к чему приводят экспромты. Фактор внезапности вещь хорошая, но обоюдоострая. Ладно, сейчас я ей что-нибудь скажу, раз она просит, ей мало не покажется.

Но черная вдова меня опередила.

– А ведь я вас уже видела, – вдруг прозрела она. Я внутренне напряглась, а она добавила беззаботно:

– Вчера на кладбище, ведь так?

Ну вот, сбила с мысли!

А коварная Альбина, окончательно перехватившая инициативу, одарила меня насмешливой улыбкой:

– Только не отпирайтесь, у меня профессиональная память на лица.

И пояснила, с чем связан ее хваленый профессионализм, хотя я об этом не просила:

– Когда-то, очень давно, я мечтала стать художницей и даже подавала большие надежды, но художницы из меня не вышло, а вот кое-какие навыки остались. Сама себе удивляюсь, не глаз, а фотокамера.

– Да? – уточнила я совершенно идиотским образом. Похоже, я окончательно лишилась основного козыря в этой игре – фактора внезапности.

Альбина же огорошила меня свежей порцией проницательности:

– И вообще я, можно сказать, все про вас знаю, кроме имени разве что. Но это не так уж важно, если на то пошло…

Почва медленно, но верно уходила из-под моих ног, Альбина откровенно наслаждалась моим замешательством.

– Хотите, угадаю, кто вы? – предложила она.

На самом деле мне хотелось сунуть ей в рот кляп, чтобы получить наконец возможность спокойно и Обстоятельно пригвоздить ее к позорному столбу, предварительно смазанному какой-нибудь дрянью вроде собачьего дерьма.

– Вы, – Альбина сделала эффектную паузу, – одна из подружек моего покойного мужа, которых у него было великое множество. Просто легион.

Я открыла рот, чтобы положить конец этим неорганизованным выступлениям, загубившим мой сценарий, но Альбина снова меня опередила:

– Да не переживайте вы так, не стоит. Я не собираюсь выцарапывать вам глаза. За живого бы не стала, а за мертвого тем паче… Единственное… Должна сказать, что под конец жизни его вкусы существенно переменились, а ведь я была уверена, что знаю его как свои пять пальцев.

Ну, в этом смысле они с Тимуром – два сапога пара. Тот тоже уверял меня, что читает свою женушку, как букварь, теперь вы в курсе, каким он был самоуверенным болваном.

– Ой, да вы, я вижу, совсем не в курсе! – Альбина всплеснула ухоженными руками. – Впрочем, к чему лишние слова? – Она красиво и грациозно развернулась, в мгновение ока оказавшись у комода темного дерева, то ли старинного, то ли искусно стилизованного под старину, выдвинула один из ящиков… Я запоздало вздрогнула, вспомнив о пистолете, однако она извлекла на свет божий всего лишь конверт, большой и желтый, который выглядел как родной брат того, что еще сегодня утром лежал на лоджии в валенке. – Вот, полюбуйтесь. Берите, не бойтесь, это не взрывчатка.

Я послушно приняла конверт и тупо на него уставилась.

– Да вы посмотрите, что внутри, – посоветовала черная вдова.

Я дрожащими руками распечатала конверт, одно неловкое движение – и под ноги мне веером полетели цветные фотографии. Присев на корточки, я подняла верхнюю – с ее глянцевой поверхности улыбался Тимур, только не мне, а какой-то неизвестной девице с роскошной рыжей гривой. Но если б он только улыбался, он еще гладил эту рыжую корову по щеке тыльной стороной ладони! Как это понимать прикажете? Я подняла глаза на Альбину.

Та чиркнула зажигалкой у кончика зажатой во рту сигареты, выпустила колечко приятного терпкого дыма и спросила:

– Что, впечатляет? Но это цветочки, там еще и поинтереснее есть, вы посмотрите, посмотрите…

Проклятые фотографии жгли мне руки. Мне бы зашвырнуть их подальше, а я не могла отвести взгляда от верхней, ну той, на которой Тимур был вместе с рыжей девицей.

– А хотите? – Альбина озорно блеснула глазами. – Возьмите их себе на память, потом рассмотрите на досуге. – Она наклонилась, чтобы помочь мне собрать снимки.

Эту операцию она проделывала неторопливо, с чувством, и сопровождала язвительными комментариями:

– Ой-ой-ой, какой страстный поцелуй, трогательно до слез, а вот здесь – здесь вообще сцена из мексиканского сериала: он весь в черном, она – в алом, прямо открытка пятидесятых годов. Были такие с забавными подписями. К этой бы подошло м-м-м… – она задумалась, – а, вот, «Любящие сердца не разлучить».

Последнюю из поднятых с пола фотографий Альбина держала в руках дольше прочих, потом продемонстрировала мне.

– Самая цепкая из его пассий. В какой-то момент мне даже показалось, что он уйдет к ней. Тогда я еще что-то к нему испытывала, страдала… А эта… эксцентричная дрянь… названивала ему прямо ею, да по несколько раз на день, а когда трубку брала я, говорила гадости. Слава богу, теперь это позади. – Она сунула фотографию в желтый конверт и вручила его мне, но прежде я успела рассмотреть лицо той, которую жена-вдова назвала «эксцентричной дрянью», красивой брюнетки с миндалевидными глазами под высокими дугами черных бровей.

Я машинально приняла желтый конверт, не зная, что и сказать.

Зато Альбина недостатка в словах явно не испытывала:

– Вы в недоумении, я вижу. Думаете, откуда у меня все это? Объясняю: пару лет назад, когда мне еще было не все равно, я наняла частного детектива, и он обеспечил меня этой гадостью. Кстати, на обратной стороне каждого снимка имеется имя и фамилия запечатленной на ней куколки, а также адрес… И вот когда я все это увидела, так сразу к нему и остыла. Он перестал для меня существовать, так, ходит рядом какое-то двуногое в модных штанах. Если на то пошло, то я его совершенно не держала, он сам не хотел уходить. А что он плел этим идиоткам! Мол, не могу бросить жену, как я ее оставлю, когда у нее куча хронических болезней…

Наверное, она заметила, как я побледнела, и решила меня «пожалеть»:

– Только, ради бога, не принимайте этого на свой счет. Вашего снимка там нет, а значит, вы появились позже, а посему я не в претензии. Да что вы все время молчите? Вам плохо?

– Можно, я сяду? – спросила я.