Текст книги "Развод с магнатом"

В этот момент Шольц вскочил в катер рядом с Расти. Потом раздался выстрел – это Расти пробила бензиновый бак второго катера. Быстро набирая скорость и вздымая пенную волну, катер с мужчиной и женщиной направился к середине озера.

Полицейские вскочили в машины – теперь их было не менее полудюжины, – надеясь в объезд по берегу догнать беглецов. Сандра, прижав к себе плачущую навзрыд Кору, бросила последний взгляд на худощавую мужскую фигуру в катере.

– Кто это был? – спросил Джеймс. Сильно хромая, он подходил к жене, обнимавшей дочь.

– Урмас Шольц, – просто ответила она.

– Это он был с тобой в Ламбервиле?

Не поворачивая головы, она кивнула.

И тогда Джеймс вырвал Кору из рук Сандры. Ничего не понимающая девочка крепко обхватила отцовскую шею.

Молодая женщина не шевельнулась и ничего не сказала. Главное – Кора спасена. А больше Сандра уже ни на что не надеялась.

Вместе они поднялись наверх. Мельдерс стоял у распахнутой двери джипа. Кэсси стояла в сторонке, внимательно наблюдая за происходящим.

Обойдя джип, Джеймс подошел к полицейской машине, на которой приехал, и, посадив в нее Кору, повернулся к Сандре.

– Мы едем домой, – сказал он подчеркнуто спокойно. – Ты снимешь номер в отеле. Адрес сообщишь мне. Я пришлю твои вещи и своего адвоката. Твое счастье, что Кора не пострадала. Если ты в ближайшее время покинешь Лондон, я не стану сообщать полиции о твоем прошлом. С вами, Мельдерс, мы поговорим позже. Анна, садись в машину.

И только когда затих шум автомобильного двигателя, Сандра осознала смысл слов, сказанных Джеймсом. Значит, развод… И она должна покинуть Лондон… Она закрыла глаза, жалея о том, что не может сейчас, по собственному желанию, потерять сознание.

Мельдерс по-прежнему молча стоял у своей машины. Наконец, словно на что-то решившись, он приблизился к Сандре.

– Я отвезу вас?

– Спасибо, – усмехнулась она. – Только куда? Джеймс велел мне отправляться в отель. Какой отель вы порекомендуете, Мельдерс?

По голосу он понял, что Сандра близка к истерике.

– Мистер Харпер передумает, – неуверенно сказал он.

– Вряд ли, – снова усмехнулась Сандра. – Но я, оставшись на ночь в отеле, точно сойду с ума…

Внезапно она вспомнила о Розмэри Мэрдсток. Бывшая преподавательница всегда была так внимательна к ней! Но ехать к Розмэри немыслимо – ведь Грэхем, которого Сандра убила несколько часов назад, приходился ей дядей! Друзей у Сандры нет. Обратиться за помощью не к кому. Да и кто в целом свете сейчас способен ей помочь?.. Безумная усталость вдруг навалилась на нее, и, повернувшись к Мельдерсу, она все-таки назвала ему адрес Розмэри.

Было уже около девяти вечера, когда «рейнджровер» остановился возле знакомого дома.

Как ни странно, мисс Мэрдсток ничуть не удивилась позднему, неожиданному визиту. Но оказавшись в ее элегантной прихожей, Сандра вдруг осознала, насколько этот визит неуместен. Какое она имеет право искать сочувствия у родственницы убитого ею человека?

– Простите меня, мисс Мэрдсток, – устало проговорила она. – Наверное, мне лучше сразу уехать.

Но хозяйка решительно покачала головой.

– Ни в коем случае, Сандра, – заявила она. – Вы не возражаете, что я вас так называю? Вы можете рассказать о том, что с вами случилось, позднее, если захотите. Но сейчас вам необходим отдых. Горячий душ, крепкий чай и хороший бифштекс. А для начала вам стоит переодеться. Не сопротивляйтесь.

Сандра окинула взглядом свою одежду, которая в конце этого тяжелого дня выглядела не лучшим образом, и послушно кивнула.

Через полчаса она, укутанная в шелковый халат с драконами, сидела в удобном кресле. Перед ней стояла тарелка с дымящимся бифштексом, а свежезаваренный чай распространял аромат душистых трав. Увидев, что гостья не в силах проглотить ни кусочка, мисс Мэрдсток достала из шкафа едва початую бутылку бренди и плеснула немного в бокал.

– Выпейте. Тогда вы сможете поесть.

Сандра залпом проглотила содержимое бокала – она терпеть не могла бренди! А вот Джеймс любит потягивать его с кофе… Очень быстро тепло распространилось по всему телу; Сандра подцепила на вилку кусочек отлично прожаренного мяса, потом еще один… Хозяйка молча сидела напротив, не мешая ей ужинать. А потом Сандра начала говорить.

Часы пробили полночь, когда она закончила рассказывать свою историю. Сандра вспомнила все: и смерть мамы, и Яниса – свою первую любовь, и годы учебы в университете. О том, как адвокат Уолтерс впервые рассказал ей про странное завещание Теренса Харпера. О том, как в магазин игрушек явился Урмас Шольц, чтобы купить плюшевого тигра «для своей подруги», которого потом подарил ей. В своем рассказе Сандра не щадила себя. Ложь и корысть – грехи, в которых она считала себя повинной, – принесли ей несказанное горе, которое после долгих лет счастья ощущалось особенно остро. Никогда не верившая в сверхъестественные силы, теперь она твердо знала, что закон возмездия или высшей справедливости действительно существует и обмануть его не дано никому. Если бы она с самого начала сознавала себя преступницей и мучилась бы угрызениями совести, возможно, она бы когда-нибудь заслужила прощение. Но она позволила себе быть счастливой, позволила забыть, на чем было построено ее счастье. У юной Сандры Рудевичус не было ничего, кроме теплых воспоминаний о маме и однообразной череды серых лет впереди. Яркая жизнь – удел немногих. Любящий красавец муж-миллиардер, чудесная дочка – все это принадлежало Сандре Сеймур, фантому, которого никогда не существовало в действительности. Фантом исчез – и у Сандры нет оснований претендовать на его собственность.

Она умолкла и подняла опухшие от слез и усталости глаза на Розмэри. Хозяйка смотрела на нее внимательно и сочувственно.

– Простите меня, Розмэри, – смущенно пробормотала Сандра.

– Вы просто хотели выговориться, или вас интересует мое мнение? – улыбнулась хозяйка.

– Я сама не знаю, – призналась гостья. Розмэри достала из ящика кухонного стола пачку сигарет и длинный янтарный мундштук.

– Если позволите, я все-таки скажу. Вы напрасно мучите себя, Сандра. Что ужасного вы совершили? Однажды, будучи совсем молодой, мало зная жизнь, вы согласились участвовать в заманчивой авантюре. Разве тогда вы думали о будущем, знали о том, что представляет собой семейная жизнь, знали, что такое быть матерью? А потом вы хранили свой секрет, чтобы сберечь семью – любая женщина будет вести себя точно так же. Если по закону возмездия за это надо карать, то вокруг нас будут одни несчастья. Почему вы всю вину берете только на себя? Разве люди, которые вас окружали, ни в чем не виноваты – живые и те, кого уже нет? Признаюсь, что слушая ваш рассказ, я даже завидовала вам. И я уверена, что ваша история еще не закончилась.

– Розмэри, – сказала Сандра, – я хотела бы попросить вас об одной услуге.

– Я буду рада вам помочь.

– Моя дочь… Джеймс требует от меня не только развода, он хочет, чтобы я покинула Лондон. Он не позволит мне видеться с Корой. Может быть, я никогда ее больше не увижу… – на глазах молодой женщины появились слезы, губы дрогнули, но она справилась с собой. – Я хотела бы знать о ней, получать известия… Хотя бы иногда, – слезы все-таки хлынули из ее глаз, и она закрыла лицо руками.

– Если ваши худшие предположения сбудутся, – тихо проговорила Розмэри, – вы дадите мне знать, куда посылать письма. А теперь давайте спать. Сон – лучшее лекарство, в том числе и от недугов душевных.

Розмэри постелила Сандре в комнате для гостей. Окно было открыто, в него врывался свежий воздух июньской ночи. Он бередил душу и в то же время приносил какую-то неопределенную смутную надежду. Это была самая трудная ночь в жизни Сандры. Ей надо было оплакать свои потери и смириться с ними. Чтобы в очередной раз изменить себя и стать другим человеком.

ЭПИЛОГ

По Пикадилли деловито шла стройная молодая женщина с короткой стрижкой на пепельных волосах. Темные очки в изящной оправе скрывали выражение ее глаз, но многие из встречных мужчин оборачивались ей вслед – настолько совершенен был облик женщины. Юбка темно-вишневого костюма едва прикрывала ее загорелые колени, жакет был небрежно наброшен поверх белоснежной блузки с глубоким декольте. Но женщина никак не реагировала на восхищенные взгляды и, казалось, вообще не замечала их.

Прошло полторы недели с тех пор, как Сандра ночевала у Розмэри Мэрдсток. Утром она нашла в себе силы сообщить Розмэри о смерти ее дяди, но не призналась в том, что убила его сама. Ведь тогда ей пришлось бы рассказать и о том, почему она это сделала, а значит, и о той страшной роли, которую сыграл Грэхем в финале ее семейной жизни: о покушениях на Джеймса, о похищении Коры… Возможно, Розмэри поняла, что Сандра о чем-то недоговаривает, но вопросов задавать не стала.

На следующий день Сандра сняла номер в гостинице и через своего адвоката сообщила об этом Джеймсу. От вещей и драгоценностей она отказалась. Джеймс готов был отдать ей «ланчию», но Сандре она была не нужна: те немногие дни, которые оставались ей в Лондоне, она могла обойтись и без машины.

А сегодня ей предстояло самое тяжелое – подписать документы, подтвердающие отказ от прав на ребенка.

Три дня назад Джеймс позвонил ей сам. Он сухо объяснил, что Сандре грозит тюремное заключение, поскольку все эти годы она выдавала себя за другого человека и жила по подложным документам. К тому же, ее обвинят в мошенничестве. Письмо Максима Окунева будет использовано как улика. Если она хочет избежать этого, то должна навсегда отказаться от дочери.

– Вряд ли Коре будет легче, если ее мать объявят преступницей и посадят в тюрьму, – равнодушным тоном сказал Джеймс.

– Как ты объяснишь ей… мое исчезновение? – спросила она.

– Со временем я скажу, что ты встретила другого мужчину и бросила нас. По сравнению с тем, что ты сделала в действительности, это можно считать вполне невинным проступком.

Джеймс собирался передать документы с адвокатом, но Сандра настояла на личной встрече. Ей нужен был этот последний разговор с мужем – можно считать, уже бывшим мужем. По тому, как спокойно он предложил ей приехать на Беркли-стрит, Сандра поняла, что Коры там нет. Что ж, она не могла и рассчитывать на это… В конце телефонной беседы она попросила, чтобы на предстоящей встрече присутствовал Иоахим Мельдерс. Несколько дней назад Сандра имела с ним деловой разговор и уже знала, что Мельдерс сохранил пост главы безопасности Корпорации. О судьбе самой Корпорации теперь, после смерти Грэхема, тоже можно было не беспокоиться. «Если бы я не убила его и ему удалось бы шантажировать Джеймса, – горько подумала Сандра, – историю Корпорации Харпера можно было бы считать законченной. По сути, я спасла ее. Но кому теперь до этого дело?»

…Спокойствие, которое излучал облик молодой женщины, уверенно идущей к перекрестку, давалось ей с огромным трудом. Последние дни были для нее временем жестокой внутренней борьбы и самых тяжелых мыслей. Единственное, чего она не позволяла себе касаться даже в мыслях, это разлука с Корой. К счастью, довольно много времени уходило на переговоры, которые она вела со швейцарским банком и посольством России.

«Я должна уехать, – твердила она себе как заклинание, – я должна спокойно подняться на борт самолета. А до этого я должна встретиться с Джеймсом, забыв, что в этом доме живет моя дочь. И только потом, в гостиничном номере, за окнами которого будет незнакомый город, я позволю себе думать об этом. И тогда – кто знает, выдержит ли мое сердце».

Она вышла на Беркли-стрит, и особняк Харперов развернул к ней свой массивный фасад. Совсем недавно этот дом казался Сандре крепостью, надежно укрывающей своих обитателей от любых жизненных бурь. Сейчас старые стены, строгие колонны, барельеф на портике – все это стало чужим. Таким же чужим с каждым шагом становился и весь Лондон – город, в котором еще совсем недавно она была так счастлива… Теперь он словно бы отвергал ее, как что-то инородное.

У входа в дом Сандра задержала дыхание и вдруг поразилась глубокому спокойствию, воцарившемуся в ее душе. Именно такое состояние ей сейчас было необходимо.

Дворецкий Дженкинс встретил ее испуганным взглядом. Однако он был предупрежден, и без единого слова отправился докладывать о ее приходе. А потом Сандра шла за ним по коридору, стараясь не вслушиваться в тишину: Кору наверняка отправили в поместье Уорренсби.

Джеймс ожидал ее в своем кабинете. В углу бесстрастно сидел Мельдерс, Лиз Харпер расположилась за столом рядом с сыном. На краю стола разложил свои бумаги адвокат Харпера и просматривал их, нацепив очки на кончик носа.

Прическа может изменить женщину до неузнаваемости: даже после доклада дворецкого оба мужчины некоторое время смотрели на Сандру, как на незнакомку. Потом Джеймс предложил ей сесть.

– Готовы ли документы, мистер Ласкер? – Сев за стол, Сандра повернулась к адвокату. – Я не хотела бы затягивать процедуру.

Ласкер засуетился, передавая ей один лист за другим и избегая при этом встречаться с ней взглядом. Сандра подписывала каждый лист, почти не вникая в текст и не замечая, что присутствующие смотрят на нее, как на приговоренную к казни. Даже в глазах Лиз промелькнуло какое-то подобие сочувствия.

Она поставила последнюю четкую подпись, Ласкер еще раз все проверил, сложил документы в черную кожаную папку и, поклонившись присутствующим, покинул кабинет. Когда дверь за ним закрылась, Сандра произнесла:

– А теперь я хочу сказать вам всем несколько слов.

– Надеюсь, вы понимаете, что вам не на ЧТО рассчитывать, – холодно сказала Лиз. – Не стоит пытаться нас разжалобить!

– Я подписала все документы, вам больше нечего опасаться, Лиз, – голос Сандры был еще холоднее, чем голос ее бывшей свекрови. – Если бы я хотела на что-то повлиять, то позаботилась бы об этом заранее. Просто я хочу сказать правду. Мою мать звали Мария Козинцева, – Сандра отчетливо произнесла русские имя и фамилию и заметила удивленный взгляд, который бросил на нее Джеймс. – Но только Лиз знает, что связывало ее с Теренсом Харпером. Да-да, с твоим отцом, Джеймс. Это имя – Теренс Харпер – я впервые услышала в восемьдесят втором году, когда я только что закончила университет и работала в магазине игрушек. В Ригу – так называется город, где я жила, – приехал душеприказчик твоего отца, Джеймс, разыскал меня и рассказал о странном завещании, оставленном Теренсом Харпером. Он завещал дочери Марии Козинцевой девять миллионов долларов при условии, что она выйдет замуж за его сына.

Лиз ахнула и прикрыла рот ладонью. Не глядя на нее, Сандра продолжала:

– Одновременно он завещал такую же сумму человеку, который должен был превратить меня в женщину, способную завоевать сердце Джеймса Харпера. Я согласилась на все, что мне предложили. И моя жизнь изменилась. Мне дали новое имя и сочинили легенду, разоблачить которую не смогли даже вы, мистер Мельдерс. Но за это время я успела полюбить своего наставника – Урмаса Шольца. Ты видел его, Джеймс, и, насколько я знаю, ни его, ни его помощницу полиции не удалось обнаружить.

Когда наши планы были близки к осуществлению, я окончательно поняла, что из них ничего не выйдет. К этому времени я уже знала тебя, Джеймс. Ты был слишком хорош, чтобы тебя обманывать. Кроме того, ради любви к Шольцу я готова была отказаться от денег. Но Шольц решил иначе. Он инсценировал гибель самолета, я была уверена, что он погиб… Ты помнишь, как ты тогда пришел ко мне, Джеймс? Клянусь, ни в тот вечер, ни в последующие я не думала о деньгах.

– И где же эти деньги теперь? – язвительно поинтересовалась Лиз, уже сумевшая справиться со своим изумлением.

– Когда я и Джеймс Харпер стали мужем и женой, деньги были перечислены на мой счет в одном из банков Швейцарии. Они и сейчас там, все девять миллионов – я к ним не прикасалась. Эти деньги я оставляю моей дочери Коре, внучке Теренса Харпера. Мой адвокат поставит ее об этом в известность в день восемнадцатилетия. Никаких сведений обо мне при этом Коре не сообщат. Другой адвокат будет представлять мою сторону в бракоразводном процессе. Все необходимые доверенности он уже получил.

Она умолкла. Остальные присутствующие не решались нарушить молчание. Потом заговорил Джеймс.

– Какое отношение ты имела к «Даймонд Бразерс» и планам Грэхема? – с заметным волнением спросил он.

– Никакого.

Джеймс опять надолго замолчал. Сандра поднялась и повернулась к нему.

– Я была счастлива с тобой, Джеймс. Возможно, сейчас тебе трудно поверить в мою искренность, но это так.

Подходя к дверям, она сквозь застилавшие глаза слезы увидела, как Лиз Харпер положила ладонь на руку сына, словно боясь, что он бросится за Сандрой, и как Джеймс резко освободил руку. Однако он не сдвинулся с места.

А маленькая Кора играла в это время в старом, запущенном саду поместья Уорренсби под присмотром мисс Гамп. Девочка все еще оставалась молчаливой и испуганной. Знаменитый детский психолог, приглашенный для того, чтобы помочь ей справиться с последствиями недавнего потрясения и разлуки с матерью, сидел на террасе и, как прежде мисс Гамп, рассматривал рисунки Коры.

«Какое счастье, – думал он, – что девочка талантлива и способна самовыражаться таким образом. Сейчас ей очень трудно, но она справится…»

На рассвете тридцатого июня в аэропорту Хитроу прозвучало объявление о начале регистрации пассажиров, улетающих рейсом Лондон – Москва. Многие обратили внимание на красивую молодую женщину в элегантном дорожном костюме, которую провожал смуглый темноволосый мужчина. Они стояли у бара и негромко разговаривали. Услышав объявление, оба отчего-то вздрогнули, потом женщина быстро поцеловала мужчину и пошла к регистрационной стойке. Мужчина наблюдал за ней издали, но она так и не обернулась. Когда она скрылась в зоне паспортного контроля, он резко развернулся на каблуках и направился к выходу.

Утро было ясным, но пока он дошел до автомобильной стоянки, где его ждал темно-синий «рейнджровер», вдруг начался дождь.

Сидя в салоне первого класса, Сандра глядела в иллюминатор и мысленно прощалась с Лондоном. Так внезапно начавшийся дождь все усиливался, на взлетной полосе уже стояли лужи, по их поверхности прыгали пузыри. «Дождь в дорогу – хорошая примета», – прозвучала в ее ушах фраза, сказанная по-русски чьим-то до боли родным голосом, и через мгновение Сандра поняла, что это был голос ее матери.

Тридцать три года назад Мария Козинцева покидала Лондон. Ей было столько же лет, сколько сейчас Сандре. Она тоже начинала новую жизнь.

«Теперь это будет моя собственная жизнь, – думала Сандра. – Я больше никому не позволю придумать ее за меня. Мне неизвестно, как она сложится, я уверена только в одном. Когда моя дочь вырастет и мы снова встретимся – а это произойдет обязательно! – она сможет мною гордиться».