Текст книги "Развод с магнатом"

«Боинг» начал разбег по взлетной полосе, и Сандре вдруг показалось, что когда она вернется в Лондон, все здесь изменится, будет по-другому, и самые близкие люди уже не узнают ее… Глупости, одернула она себя, это просто расшатанные нервы. На самом деле от нее требуется лишь несколько последних усилий, и тогда опять все будет хорошо: Корпорация заключит выгодную сделку, Джеймс поправится, и они втроем, вместе с Корой, отправятся отдыхать в Уорренсби.

В начале следующей недели Максим Окунев возвращался с деловой встречи в отель «Мариуза». Максим пребывал в отличном настроении: сегодня он убедился, что сто тысяч долларов уже переведены на его счет. Соблазн воспользоваться ими немедленно был очень велик, но Максим решил пока не поддаваться ему: время роскошествовать еще не настало, сначала нужно сделать так, чтобы этот доход стал регулярным. Он уже попытался связаться с Сандрой. Однако выяснилось, что ее нет в Лондоне и не будет еще две недели. Следовательно, ему придется задержаться здесь.

Сегодня он пообщался по телефону с канадским начальством своей фирмы и кое-как обосновал необходимость продления своей командировки еще на неделю. А потом позвонил Ирине и выдержал неприятный разговор с нею, который, впрочем, не слишком его расстроил. Он не мог по телефону объяснить жене ситуацию, но уже представлял себе, как радостно ахнет его Айрин, узнав, какое богатство на них свалилось. И это только начало. Когда Сандра вернется в Лондон, он убедит ее переводить ему деньги регулярно – в этом Максим не сомневался. Она понимает, что ее судьба в его руках, и это ощущение власти над чужой судьбой придавало ситуации особую пикантность. При этом Максим старался убедить себя, что действуя таким образом он восстанавливает некую справедливость, хотя вряд ли бы он смог объяснить, в чем эта справедливость заключается.

С удовольствием подставив солнцу лицо с несошедшим еще итальянским загаром, Максим снял пиджак, закатал рукава рубашки и пошел дальше, что-то насвистывая себе под нос. Потом его взгляд привлек набор кухонной мебели, выставленный в огромной витрине магазина. Когда они обставляли свой дом в Ванкувере, Ирина долго любовалась мебелью этой же фирмы, но тогда о ее покупке они не могли и мечтать. Но скоро все изменится… Максим оторвался от витрины и решил перейти на другую сторону улицы, но звук резко притормозившей рядом машины заставил его отскочить от края тротуара. Он взглянул на темно-синий «рейнджровер», задняя дверь которого в этот момент бесшумно распахнулась. И тогда Максим увидел сидевшего в джипе темноволосого мужчину с пристальным взглядом, направленным прямо на него.

– Мистер Окунев? – скорее утвердительно, чем вопросительно произнес незнакомец. – С вами желают поговорить. Я прошу вас немедленно сесть в машину. – Заметив испуг Максима, мужчина едва заметно усмехнулся и добавил: – Уверяю, вам ничего не угрожает.

Но тошнотворный ужас уже полностью охватил Максима Окунева. «КГБ! – мысленно простонал он. – Господи, что я наделал?» Но ноги уже сами несли его к гостеприимно распахнутой дверце «рейнджровера».

– Я… Я… Готов сотрудничать… – пролепетал он, садясь в машину. Дверца так же бесшумно захлопнулась, и джип отъехал от тротуара.

Глава 13
ЧЕРНЫЕ ШТРИХИ НА СИНЕМ НЕБЕ

– Прошу вас, садитесь, мистер Окунев, – сухо произнесла Лиз Харпер, и, до смерти напуганный, тот неловко опустился в мягкое кресло.

Когда «рейнджровер» остановился у дома Харперов, в котором Максим уже успел побывать под видом курьера Корпорации, он понял, что его «задержание» скорее всего не имеет отношения ни к какому КГБ. Однако это не уменьшило его ужаса, напротив: выходит, Сандра просто обманула его, на самом деле решив избавиться от шантажиста! Но что же теперь с ним сделают?!

Водитель «рейнджровера» провел его в дом, а темноволосый, который тоже вышел из машины, за ними не последовал. Максима трясло от страха, но даже в таком состоянии он во все глаза смотрел по сторонам, и обстановка особняка действовала на него подавляюще: темный дуб, тяжелые хрустальные люстры, свисающие с украшенного лепниной потолка… И все это настоящее, не новодел, который, придерживаясь моды на ретро, заводили в своих домах его ванкуверские знакомые. Так вот как теперь живет Сандра! Подобное убранство он видел разве что в музее. Но высокомерное выражение лица пожилой леди, с которой его оставили наедине, напугало Максима едва ли не сильнее, чем вся эта странная поездка, больше похожая на похищение.

Лиз Харпер внимательно, скрывая презрение, наблюдала за ним. Кем бы ни оказался этот человек, решила она, он ее боится, а значит, его можно заставить действовать по ее плану.

– Я знаю, мистер Окунев, – произнесла Лиз, – что вы поддерживаете отношения с Сандрой Харпер. Мне хотелось бы знать, какого рода эти отношения.

Какая-то спасительная мысль промелькнула в голове Максима, прежде чем он начал рассказывать что-то про деловые связи в прошлом. Пожилая женщина слушала его внимательно, не перебивая и не задавая никаких вопросов, и это немного подбодрило его. Водитель «рейнджровера», который привел его в этот кабинет, назвал эту женщину «миссис Харпер», наверное, она – мать мужа Сандры, соображал Максим. А отношения между свекровью и невесткой часто не складываются… Не в этом ли его спасение? Может быть, пожилая женщина и не знает о том, что он шантажирует Сандру. Но знает ли она, кто Сандра на самом деле? И как ему вести себя в таком случае? Ведь если он сейчас выдаст Сандру с потрохами, то с надеждами на легкие деньги придется распрощаться! Страх и жадность боролись в его душе, и жадность подсказывала, что о прошлом Сандры лучше молчать.

Он продолжал что-то путано говорить, пока Лиз Харпер жестом не остановила его.

– Достаточно, – произнесла она, и Максим не понял, поверила она ему или нет. Эти англичанки умеют скрывать свои истинные чувства!.. – Ответьте мне еще на один вопрос. Что для вас важнее: интересы этой женщины, – Лиз опять с трудом удержалась, чтобы не сказать «этой ужасной женщины», но Максим ничего не заметил, – или ваши собственные интересы?

– Сейчас меня с нею ничто не связывает, – решительно заявил Максим. – Конечно, мои интересы для меня важнее.

– Прекрасно, – сухо кивнула Лиз. – В таком случае, я хочу предложить вам одну работу. Она может оказаться для вас весьма выгодной.

– Я слушаю вас, – важно сказал Максим, который уже начал подозревать, что, возможно, расплаты за шантаж не последует. По крайней мере, сейчас не последует.

– Вы будете слушать не меня, а человека, который ждет вас в машине, – ледяным тоном произнесла Лиз Харпер и не без удовольствия увидела, как вся показная важность моментально слетела с ее собеседника, и взгляд его снова сделался затравленным. – Все инструкции вы получите у него. Вас проводят, – небрежно бросила она напоследок, давая понять, что аудиенция закончена.

Чувствуя себя оплеванным, Максим поднялся и пошел к выходу. У двери обернулся, чтобы попрощаться, но Лиз Харпер не удостоила его даже взглядом.

Проходя обратно по коридору в сопровождении того же водителя, он лихорадочно пытался разобраться в ситуации, в которой оказался. Похоже, он не ошибся, и свекровь Сандры действительно не испытывала к ней особых симпатий. И это давало ему какие-то надежды. Интересно, что потребует от него человек, который должен дать ему инструкции? Но этого Максим Окунев не мог себе даже представить.

Стараясь сохранить хорошую мину при плохой игре, он подошел к джипу, уселся на заднее сиденье рядом с темноволосым мужчиной и посмотрел на него вопросительно.

Но Иоахим Мельдерс на Максима Окунева не смотрел. Глава службы безопасности Корпорации Харпера уже знал про него многое, даже те «маленькие хитрости», которые Максим тщательно скрывал от своего ванкуверского начальства. И теперь Мельдерс мучился вопросом, который лично ему казался во всей этой истории самым важным: чем это жалкое существо могло заинтересовать блистательную Сандру Харпер, хотя бы и в отдаленном прошлом?

Молчание затягивалось. Внезапно Максим понял, что самое страшное только начинается…

Вечером того же дня Джеймс Кристиан Харпер, закончив ужин, показавшийся ему невкусным, откинулся на подушки. Думать о делах ему не хотелось. В последние дни, когда Анна Монт, собрав бумаги, покидала его палату, он чаще думал не о делах, а об этой девушке, своей секретарше. После ее ухода Джеймс всегда испытывал прежде незнакомое чувство одиночества. Ему не хотелось, чтобы она уходила…

Он уже пытался осторожно намекнуть ей об этом, и каждый раз его останавливал ее ласковый, но непонимающий взгляд. Но он не мог ошибаться. Джеймс считал себя неплохим знатоком женщин, он не мог принять за влюбленность всего лишь искреннюю приветливость хорошо вышколенной секретарши! Одно такое предположение больно задевало его мужское самолюбие. Почему он должен мучиться, размышляя, как относится к нему эта девчонка? Тем не менее, он чувствовал, что тяготится своим унизительным положением калеки: подниматься с кровати ему разрешалось только в присутствии работавших с ним врачей. Однажды он хотел сделать это самостоятельно, но Анна уговорила его остаться в постели, ссылаясь на строжайшее запрещение доктора Гастингса.

Анна охотно оставалась с ним и после окончания своего рабочего дня. По просьбе Джеймса она рассказывала ему о своей семье, о детстве и даже о первой любви – в разговоре для нее не существовало запретных тем, и Джеймс чувствовал себя в ее присутствии легко и как-то по-мальчишески свободно. Даже физическое желание, которое теперь часто посещало его, когда девушка оказывалась слишком близко, не нарушало этой гармонии.

Тосковал ли он по Сандре? Задавая себе этот вопрос, Джеймс отвечал на него отрицательно. И видел причину своего охлаждения к жене в том, что приезжая в клинику, она больше говорила не о своей любви к нему, а о делах его Корпорации – словно за время, прошедшее после взрыва, эти дела стали для нее важнее, чем он сам! Да, он признавал, что Корпорация переживает не лучшие времена, возможно, в этом отчасти виноват и он, но она не должна была говорить об этом сейчас, когда он прикован к больничной кровати и все равно ничего не может изменить! Зачем в такой ситуации демонстрировать свое превосходство? Когда на заре их знакомства она придумала план переброски алмазов из Ламбервиля, тем самым решив его серьезную проблему, она вела себя совсем иначе. Он был уверен, что тогда ее в первую очередь интересовал не план, а он сам, Джеймс Харпер! Правда, потом произошла эта авиакатастрофа и выяснилось, что с кем-то из погибших ее связывали близкие отношения, но тогда все это не имело для него значения, потому что он был влюблен и не сомневался, что сумеет добиться ответного чувства. Он был искренен, но была ли искренна она?.. Теперь Джеймс сомневался в этом.

Он уже убедился, что до сих пор до конца не понимает свою жену, прожившую с ним семь лет и родившую ему дочь. Но как вообще можно понять человека, который никогда не рассказывает о своем прошлом? Возможно, его мать права, и ему стоило бы узнать о Сандре побольше? Джеймс поморщился – настолько неприятной показалась ему эта мысль… Однако избавиться от нее было не так-то легко.

Когда они познакомились, думал он, Сандра была совсем другой: тогда ему показалось, что он встретил женщину, словно созданную из его потаенных желаний. Совершенство в женском облике. «Встречи с такой женщиной, как ты, можно ждать всю жизнь и не дождаться», – Джеймс помнил свои слова, сказанные после того как Сандра согласилась стать его женой. Но теперь в отношениях с нею ему стала чудиться фальшь, которую они оба скрывали за объятиями и улыбками. Он уже не понимал, почему она казалась ему совершенством и как мог он, поддавшись порыву и забыв о чувствах собственной матери, наспех скрепить свои отношения с Сандрой подписью в мэрии далекого Ламбервиля.

Мысли Джеймса унеслись в этот западноафриканский город, куда уехала его жена. Но он не думал о том, что она делает сейчас, он вспоминал, какой она была тогда.

…Вот он, услышав о несчастье, гонит машину к ее коттеджу. Отбившись от охраны и прислуги, он входит в комнату Сандры. Их взгляды встречаются, он видит в ее глазах отчаянный призыв о помощи, и его сердце сжимается от нежности, жалости и любви. В тот момент, для того чтобы помочь ей, он был готов перевернуть весь мир. И, перевернув его, завоевать ее любовь. Но, может быть, это не удалось ему, он не завоевал ее любви, и все эти годы Сандра лишь платила ему долг благодарности?! И действительно, ей было за что благодарить! Он одарил ее более чем щедро. И теперь сожалел об этом.

Узнав тогда о гибели человека, который был дорог Сандре, Джеймс обещал не ревновать ее к мертвому. Но обещать легче, чем выполнить обещание: иногда его посещали сомнения, забыла ли она свою прежнюю любовь. Возможно, не случись тогда эта катастрофа, Сандра Сеймур никогда бы не выбрала его. И эта мысль была особенно нестерпимой.

Джеймс только теперь понял, насколько их уговор молчания о прошлом мучил его все эти годы. Будучи современным человеком, он признавал право жены на личные тайны… Но ему казалось, что за все эти годы он заслужил ее доверие. А она по-прежнему не пускала его в свой мир. И он устал от этого.

Поэтому желание, которое он испытывал к другой женщине, – пусть эта женщина и была всего лишь его секретаршей! – уже казалось ему естественным и нормальным. Анна так молода и так привлекательна! А Сандра, приезжая к нему в клинику, в последнее время выглядела усталой, озабоченной, похудевшей… Конечно, она его жена, мать его ребенка, и будет ею всегда. Когда она вернется из Ламбервиля, их отношения обязательно наладятся. Но сейчас ему нужно другое.

Джеймс закрыл глаза и представил Анну Монт в своих объятиях.

За полночь он проснулся, и ему потребовалось в туалет. Джеймс протянул руку к кнопке вызова персонала, но тут же передумал, чувствуя себя вполне способным добраться до ванной комнаты самостоятельно. Сев на кровати, он опустил на пол сначала левую ногу, а потом осторожно – правую, доставившую Гастингсу так много хлопот. Врачи клиники говорили Джеймсу, что разрабатывать ногу нужно очень аккуратно, чтобы не повредить нервные соединения, восстановленные в результате виртуозной операции. Но ощущение собственной беспомощности и зависимости уже давно казалось Джеймсу унизительным, и сейчас он решил с ним покончить. Он поднялся, сделал первый шаг левой ногой и подтянул к ней правую.

Когда ему удалось добраться до стены, он почувствовал себя уверенней. Стараясь не обращать внимания на боль в ступне и колене и на то, что каждый шаг отзывается болезненным ощущением в позвоночнике, он двинулся к ванной вдоль стены и за пару минут достиг своей цели…

Прежде чем пуститься в обратный путь, Джеймс решил ополоснуть лицо холодной водой: физические усилия дались ему не даром, и теперь он чувствовал себя таким усталым, словно прошел несколько километров. Опираясь на раковину умывальника, он собрался уже повернуть кран, как вдруг ему послышалось, что в палату кто-то вошел.

Кто это мог быть? Охранник? Врач? Но что им могло понадобиться здесь посреди ночи? Воспоминание о пережитом покушении внезапно шевельнулось в нем, Джеймс почувствовал, что на его лбу выступил холодный пот, и тут же приказал себе собраться. Он с полным основанием считал себя смелым человеком и был готов встретить любого врага достойно. Собираясь распахнуть дверь, он оперся рукой о стену и в то же мгновение услышал, что открылась другая дверь – в палату, и удивленный голос медсестры произнес:

– Что вы здесь делаете?

Вместо ответа раздался сдавленный женский возглас, потом что-то с грохотом упало. Он толкнул дверь и увидел, как девушка в голубом халате медленно оползает по противоположной стене на пол. Больше в палате никого не было.

Волоча по полу немеющую правую ногу, Джеймс бросился к ней и наклонился над неподвижным телом. Потом понял, что не знает, как помочь девушке, и громко позвал в проем распахнутой в коридор двери:

– Здесь есть кто-нибудь? Помогите!

Но никто не откликнулся, и тогда он выглянул в проем двери.

Двое охранников неподвижно сидели на диване напротив его палаты. Увидев, что глаза охранников закрыты, Джеймс пришел в бешенство.

– Что тут происходит? – заорал он, сопроводив вопрос отборной руганью, которой, наверное, никто еще никогда не слыхивал из уст Джеймса Кристиана Харпера.

В это время мисс Гамп сидела за столом и рассматривала последнюю акварель своей воспитанницы. Саманта Гамп имела психологическое образование и была опытной воспитательницей. Детские рисунки она считала ключом к душе ребенка.

Кора нарисовала дом Харперов, и он был вполне узнаваем. Но на дворе стояло лето, а девочка изобразила дом в дождливую осеннюю погоду: на картинке густую синеву неба перечеркивали резкие черные штрихи. В доме горели окна, их яркие желтые пятна в тревожном беспорядке расплывались на сером, хотя дом Харперов был скорее розовым. Целыми днями девочка играла в солнечном парке, а вечерами садилась за стол и рисовала такие страсти. Одному Богу ведомо, что творилось у нее в душе!

Рисунок надо было немедленно показать родителям Коры. Но мистер Харпер в больнице, миссис Харпер в отъезде… А обсуждать проблему с миссис Лиз Харпер гувернантка не хотела, понимая, что это обсуждение не решит имеющейся проблемы, а только вызовет новые. Лиз откровенно не любит свою невестку, а в последнее время их отношения еще больше обострились. Мисс Гамп сочувствовала Сандре, на которую навалилось столько неприятностей сразу, но проблема с Корой была неотложной. Как только Сандра вернется, мисс Гамп попросит ее проконсультировать Кору у психолога.

Прежде чем выключить свет, мисс Гамп в последний раз взглянула на рисунок. «А может быть, дело не только во внутреннем состоянии ребенка? – подумала она. – Кора отражает в своих рисунках то, что видит и чувствует. Но ведь я чувствую то же самое. С тех пор, как мистер Харпер попал в клинику, а миссис Харпер уехала, мне кажется, что этот дом вынашивает в своем чреве беду».

В конце коридора послышались возгласы, топот ног, и вскоре он увидел, что к нему бежит, застегивая на ходу голубой халат, ассистент Гастингса, а за ним две девушки в таких же халатах. «Слава Богу, – подумал Джеймс, устало прислоняясь к косяку двери, – слава Богу, что здесь есть кто-то живой»… Поскольку охранники никак не реагировали на его крики, он уже предположил самое худшее.

Потом прибежал еще кто-то, вокруг Джеймса началась суета, его отвели и уложили в постель, ассистент Гастингса попытался было осмотреть его ногу, но Джеймс решительно отстранил его.

– Кто-нибудь объяснит мне, что произошло? – раздраженно спросил он. – Что с охранниками и с девушкой?

– Не беспокойтесь, мистер Харпер, – уверенным голосом ответил молодой врач, – все живы и скоро придут в себя. – Но по его лицу было заметно, что он весьма напуган происходящим. – Доктору Гастингсу уже сообщили, он скоро приедет, – добавил ассистент.

Гастингс появился в клинике почти одновременно с главой службы безопасности Корпорации. Заглянув к палату, Мельдерс, чье лицо выглядело бледным даже сквозь природную смуглость, сказал, что сначала должен поговорить с пострадавшими и лишь потом будет готов докладывать о случившемся. Джеймс выругался и закрыл глаза.

Через несколько минут Мельдерс допрашивал в кабинете Гастингса пострадавших охранников, которых уже удалось привести в чувство. Выяснилось, что обоим вкололи по сильной дозе снотворного. Но как такое могло случиться с этими профессиональными парнями? Оба были вялыми и выглядели не лучшим образом, но при виде Мельдерса вскочили со стульев и попытались вытянуться в струнку. При этом одного из парней сильно качнуло. Мельдерс поморщился и, приказав ему ждать за дверью, начал допрос другого.

…Через полчаса оба были отправлены спать, а глава службы безопасности, разозленный донельзя, ходил по кабинету Гастингса из угла в угол. Ему удалось узнать немногое. С трудом выговаривая слова, охранники рассказали, что в коридоре появилась незнакомая медсестра и подошла к ним с каким-то вопросом. Больше ничего они не запомнили и внешность медсестры описать не смогли.

После этого в кабинет ввели пострадавшую медсестру. На лбу девушки красовался пластырь, часть которого уходила под голубую форменную шапочку.

– Садитесь, Люси, – устало улыбнувшись медсестре, Мельдерс подвинул к ней кресло. О том, чем могло завершиться ночное происшествие, если бы не эта девушка, он старался не думать.

Люси дежурила в палате тяжелого больного на другом этаже клиники. Где-то после полуночи, точное время девушка назвать не могла, больной проснулся и попросил чаю с лимоном. За лимоном пришлось спуститься на кухню. Поднимаясь по лестнице обратно, девушка автоматически посмотрела в стеклянную дверь того этажа, на котором лежал Джеймс, и что-то заставило ее замедлить шаги.

– Что именно, Люси? – спросил Мельдерс. – Постарайтесь как можно точнее вспомнить, что вы увидели.

Вскоре, с помощью наводящих вопросов Мельдерса, Люси удалось восстановить картину.

Сквозь стекло двери она заметила женщину, одетую в форму клиники Гастингса, но показавшуюся ей незнакомой. Люси удивилась: персонал клиники Гастингса менялся редко, и все здесь отлично знали друг друга. Люси предположила, что незнакомка тоже заметила ее, потому что, бросив беглый взгляд в сторону стеклянной двери, она немедленно скрылась за дверью палаты.

– Что было дальше, Люси?

– Дальше? – Девушка закрыла глаза и, проведя рукой по лбу, поморщилась. Осматривавший ее Гастингс сказал, что удар по голове был нанесен грамотно, и от тяжелого сотрясения мозга Люси спасло только то, что у нападавшего, вернее нападавшей, не было возможности замахнуться. – Дальше я решила посмотреть, все ли в порядке, и пошла туда.

– Идя по коридору в сторону палаты, вы заметили охрану? – спросил Мельдерс.

Люси задумалась.

– Кажется, да, – сказала она через некоторое время. – По-моему, на диване кто-то сидел. Видимо, это и была охрана.

– Но если вы заметили охрану, почему вы к ней не обратились?

На этот вопрос Люси ответить не смогла.

– Насколько я знаю, – попытался помочь ей Мельдерс, – в вашей клинике существует неписаное правило: каждый отвечает за все.

– Да, – кивнула девушка, – конечно. В медицине часто счет идет буквально на секунды, поэтому оказать немедленную помощь больному должен тот сотрудник клиники, кто ближе всех к нему находится. А охрана не является персоналом клиники.

– Но почему вы вообще решили, что мистеру Харперу нужна помощь?

– Мне так показалось, – медсестра пожала плечами.

– Вы проявили незаурядное мужество, Люси, – задумчиво сказал Мельдерс. – Я очень вам благодарен.

– Я всего лишь выполняла свои обязанности, – девушка впервые улыбнулась.

«Неужели персонал этой клиники вышколен лучше, чем мои парни? – думал глава службы безопасности, направляясь по коридору к палате Джеймса, где, Мельдерс был уверен, ему предстоял едва ли не самый неприятный разговор в жизни. – Как они могли так проколоться? Их ошибка едва не стоила жизни Джеймсу Харперу!»

Единственное объяснение случившемуся Мельдерс видел в том, что против охраны действовал очень серьезный профессионал. Вернее, профессионалка. Как жаль, что никто не запомнил ее примет. Средний рост и относительная молодость, увы, приметами считаться не могут…