Текст книги "Хозяйка тайги. Сказки сибирских лесов"

Елена Жданова
Хозяйка тайги. Сказки сибирских лесов

© Жданова Е., 2020

© Оформление. ООО «БХВ-Петербург», ООО «БХВ», 2020

* * *

Предисловие

Широка сибирская сторонушка! Всё, что за Уралом – это Сибирь. Здесь смешалось большое количество народов, культур и до сих пор хранится множество тайн. И сказки здешние весьма различны между собой. В каждой деревне – свои. Сколько их ещё нерассказанных?

И вера была различная. В те далёкие времена люди обожествляли природу и природные явления, давали богам разные имена.

Моя бабушка, Жданова Елена Владимировна, рассказывала много сказок, но, увы, не все запомнились… Зато я помню, с какой нежностью она говорила о Матушке – так называли древнюю богиню Ладу, хранительницу семьи. Боги, в понимании наших предков, жили рядышком, только руку протяни. Они помогали, советовали, а то и наказывали тех, кто вёл недостойную жизнь.

В те времена жизнь была нелёгкая. Упорным трудом, пониманием окружающего мира вживался народ в Сибирь. Гармония – иначе это никак не назвать – существовала между людьми, животными, лесами, реками и древнейшими богами. И соблазны были, и страхи, и не все устояли перед этим. Но те, кто смогли выстоять, не убояться, передали нам из глубины веков неутомимую любовь к своему краю – Сибири, а также честность, достоинство, скромность, помощь ближнему и готовность защищать родимый край до последней капли крови.

Время разрушит многое, но останется то, что не умирает, а передаётся из поколения в поколение бережно – сказки, мифы. А вместе с ними в мире останется память о тех, кто жил давным-давно и сумел полюбить суровый край Сибири.

Все сказки, что вы прочтёте в этой книге, я услышала от моей бабули. Она родилась и долгое время жила в Сибири, но волею судьбы оказалась на Сахалине, где вынянчила меня с полугодовалого возраста. Я бесконечно благодарна ей за любовь и нежность, которую она мне подарила.

Берестяной старичок

На том берегу реки, чуть выше по течению, раньше село стояло. Люди там жили издре́вле[1]1
  Издре́вле – с давних времён.


[Закрыть]. А рядом раскинулась роща берёзовая. Знаете? Ну, знамо дело, знаете! А того не ведаете, откуда взялся этот березня́к.

По тем временам народ здесь другой жил. Много позже наши прародители основались в этом месте. Избы срубили, землю распахали, детишек народили. На окраине села жила одна семья. Так себе, ни бедная, ни богатая. У них, вишь[2]2
  Вишь – видишь.


[Закрыть], то́кмо[3]3
  То́кмо – только.


[Закрыть] девки были. Восемь уж народилось. Хозяин Парамон, крепкий мужик, каждый раз сына ждал. Ну, дело ясное, кому-то надо хозяйство передать! И вот наконец появился у них мальчишечка долгожданный. Закавыка с имечком вышла. Мария, супружница, желала наречь сынка Любимом, а Парамон хотел Корнеем. Малость повздорили, не без этого. А тут старшая дочь, нянька всего семейства, и скажи:

– Чего шуметь-то попусту? Всё одно вместо имени люди назовут так, как покажет себя.

Оно верно, потому как и по сию пору так выходит. Вон соседа моего зовут Помело́, хоть и мужик, потому как шибко болтать любит. Кто имя его помнит? Так-то так, но всё ж хотели родители назвать сына первого на особинку. И выбрали ему имя – Надёжа. Во как!

Ну, ничего, мальчонка шустрым рос, к тому ж улыбчивым. Бывало, задумается Парамон о тяжкой доле, а сынок тут как тут: улыбкой осенит, словечко молвит, и думы нелёгкие развеются. Вскорости стукнуло Надёже лет восемь али чуток поболе. И что интересно, не липло к нему никакое прозвище. Обзовут, бывало, его дружки, хошь ласково, хошь сурьёзно, всё одно – Надёжа не супроти́вится[4]4
  Супроти́виться – противиться, спорить.


[Закрыть], посмеётся, а к завтрему уж и не помнит никто о том.

Как и по сей день, на ту пору промышлял люд бересту́. Из неё всякие вещи ладили, как и посейчас. Однако особливых мастеров не имелось. Лапти плели, песте́рь[5]5
  Песте́рь – корзина.


[Закрыть] какой-никакой, коше́ль[6]6
  Коше́ль – плетёный заплечный короб в форме конверта.


[Закрыть], ту́ес[7]7
  Ту́ес – сосуд с крышкой для хранения мёда, кваса и других продуктов. Обычно имеет форму цилиндра.


[Закрыть] и так по мелочи. Я не зазря́ народ помянул древний. Куда он пропал, то никому неведомо, но порой, раз – и всплывёт история. И здесь также вышло. Надёжа отцу помощником верным рос, радовал родителя. Однако думку свою имел. Хотел он выучиться ремеслу, но в селе ничего особливого не имелось. Так, как и везде: кузнец, горшечник, по дереву искусник – и всё. Мальчишечка возле умельца, что с деревом работал, крутился чаще всего. Нравилось ему это. Но хотел он, чтоб узор тоньше получался, а так не со всяким выходит. Мастер ему как-то раз и скажи:

– Тебе к дедушке Берёсте надо в ученики напроситься!

Смехом сказал, знамо дело. А Надёжа привязался, что репей:

– Кто такой? Где сыскать можно?

Тот для отвязки вымолвил:

– На большую Луну к берёзе сходи, попроси хорошо, может, и выйдет к тебе дедок!

И более ничего не добавил, только усмехался. Парнишечка подумал, поспраша́л у мамки. Та вскинулась:

– Кто тако наплёл? И думать забудь!

Тут его и вовсе интерес разобрал. Спустя-погодя Луна округлилась. Надёжа вечерком поранее лёг, а после утайкой пробрался к берёзе, что на яру[8]8
  Яр – крутой обрывистый берег реки.


[Закрыть]́ стояла, в верстах трёх от деревни. Про ту берёзу слух особый шёл. Будто, если попросить дерево на особинку, то может оно и на друга верного указать, а то и показать. Но это девки шептались. А промеж мужиков другое слово ходило. Берёза эта вроде охраны селу. Чуть какое горе-печаль, недруг ли пожаловать захотел, али недород грозит, она тотчас листву теряла. Приметили это люди и посматривали на берёзку со вниманием.

Подошёл парнишка к дереву, осмотрелся и принялся ждать.

А сам себе куме́кает[9]9
  Куме́кать – размышлять, думать, соображать.


[Закрыть], что слова, верно, сказать надо. А вот какие, кто б подсказал! Он-то любил, вишь, прибаутки всякие. Острословом слыл среди ребятишек. Не заметил, как стал бормотать, что на ум пришло:

– Дедушку Берёсту увидать непросто! Покажи берёзка дедушку Берёсту!

Сначала по-тихому бубнил, потом в голос принялся, а после и вовсе ровно частушку запел. Голосит и на месте подпрыгивает. Тут сзади кашлянули, оглянулся мальчонка, а там дедок. Росту среднего, во всём белом и полосочки, слышь-ка, тёмненькие по полотну. В руках кочеды́к[10]10
  Кочеды́к – инструмент, похожий на шило, из дерева, кости, железа или лосиного рога, используемый при плетении из бересты.


[Закрыть] и са́рга[11]11
  Са́рга – берестяная лента.


[Закрыть]. На мальца глянул и молвит:

– Чего распрыгался-то? Народу спать не даёшь, всполошил всех!

– К вам, дедушка, наниматься в учение пришёл! – не сробел Надёжа.

– Ишь ты! – дедок усмехнулся, прищурился. – А кто ж тебе сказал, что мне сподручники потребны?

– Никто такого не говорил, – тут малец-то смутился, взор потупил, – токмо поверье такое имеется, что наилучший мастер по бересте один лишь дедок Берёста. Он один всё до тонкостей разумеет. А у меня желание есть обучиться мастерству, резать по бересте картинки.

– Во как! А с чего ты взял, что я и есть тот мастер?

– Обличьем вы схожи, дедушка. Опять же откликнулись на зов.

– Обличьем? А каков на вид тот мастер-то будет?

Тут Надёжа замолк, глазами лу́пает[12]12
  Лу́пать – моргать.


[Закрыть], не знает, что и ответить. Старик помолчал, позы́ркал[13]13
  Зы́ркнуть – взглянуть, бросить взгляд.


[Закрыть] по сторонам и за берёзу пошёл было, да остановился. Оглянулся, посмотрел на паренька ещё разок и кивнул:

– Ладно, приходи завтра на утренней зорьке, да смотри, не опаздывай! Родным так и скажи, что Берёста в обучение взял.

– А как надолго?

– Как выучишься, так и вернёшься! – и сгинул, как и не было.

Надёжа домой поспешил, отцу с матерью всё обсказал. Матерь всплакнула, как водится, но узелок собрала на дорожку. Знамо дело, женщина! Отец призадумался ненадолго. И то сказать, не знамо, куда сын уходит! Обнял и напутствие строго высказал:

– Род наш не опозорь! Коли взялся учиться, так чтоб всё до тонкостей постиг!

С тем и пошёл Надёжа к той берёзке. Старик его встретил, спросил:

– Не передумал? Не сладко в чужой сторонке без отца и матери мыта́рить[14]14
  Мыта́рить – мучиться.


[Закрыть]!

– Нет, – отвечает паренёк, – не передумал!

Обошли они берёзку три раза и оказались в рощице, где берёз видимо-невидимо. И все, как на подбор, слышь-ка, ровненькие да гладенькие. Ну, чисто девчата стоят! Берёста мальчоночку к избе подводит, что посередь рощи. А изба-то берестяная! Мастерски сделано, с думкой, и все стены, вишь, изукрашены рисунками. Подивился Надёжа, но смолчал. В избу зашли, там тоже всё из бересты сделано. Тут дедок и говорит:

– Ты покуда спать на полу будешь, – рукой место указал, – пока что звания тебе нет. Буду Песте́рем тебя кли́кать[15]15
  Кли́кать – звать.


[Закрыть]. Как обучишься мане́нько[16]16
  Мане́нько – маленько, немного.


[Закрыть], другое имя придумаю.

Лёг Надёжа на пол, а он из бересты, ровно шёлковый, и, слышь-ка, тёплышком веет.

Прошло три года, мастер повелел Надёже изладить вещь, какую он сам придумает, и рисунком украсить. Паренёк давно думку имел, что да как мастерить будет. Потому, не мешкая, за работу принялся. Сплёл он кужо́нку[17]17
  Кужо́нка – разновидность корзинки, плетёной из бересты.


[Закрыть], дно квадратное, верх круглый. Да не простую, а с крышечкой откидной. По боку рисунок тянется – девица идёт, цветы, ягоды в корзинку собирает. На кустах птицы сидят разные, а в сторонке звери таятся. И до того ладно сотворил, что кажется, будто вот-вот дева сойдёт и песню затянет. Учитель глянул, хмыкнул в усы:

– Ладно! Теперь тебе прозвание – Кужа́нок!

Ещё три года пролетело. Сызнова мастер задание даёт ученику. Надёжа в этот раз спрово́рил[18]18
  Спрово́рить – ловко быстро сделать.


[Закрыть] берестя́нку – челно́к[19]19
  Челно́к – лодка.


[Закрыть] из берёзовой коры на двух человек. Вместе с мастером в лодочку сел и круг по озеру сделал. Довольно улыбнулся Берёста.

– Отныне звание тебе – Берестя́ник!

А у Берёсты, слышь-ка, дочка была, красавица белоликая, Матрёна. Походочкой плавной травку не колыхнёт, улыбнётся, ровно солнышко осветит, а уж песню затеет, то и соловей умолкнет, застыдится. Ну, знамо дело, подружились они с Надёжой. Он для неё то ковш-лебёдушку сделает, то кружечку-белочку, а то шкатулочку с дивным рисунком изладит. Да с прибауточкой всё, с улыбочкой. Девка-то подарочки берёт, в том зазору нет, и дружбу водит с пареньком, но себя держит правильно, лишнего не дозволяет. Оно и ясно, под отеческим оком строгим не разгуляешься больно. А по всему видать, что пришёлся Надёжа ей по сердцу. Вот скоро последние три годочка обучения минут, а молодец не знает, как сказать Матрёне, что люба она ему, жизни он без неё не мыслит. Улучил как-то момент и молвит:

– Ворочусь скоро, Матрёна, я домой, но как уйти, коли сердце моё здесь останется? Хочу упросить твоего батюшку отдать тебя мне в жёны.

– Что ты! – вскричала девица. – Ни за что отец на то не согласится! Ещё и тебя погубит! Отступись, Надёжа, не быть нам вместе.

Вскорости призывает Берёста ученика и поручает сделать картину, да такую, чтоб глаз не оторвать, не насмотреться. Тот кивнул и за работу взялся. Не выходит из мастерской ни на минуточку, ест, пьёт и спит там. Через полгода изготовил урок, картину на улицу вынес, мастера пригласил с поклоном. Вышел тот, огляделся и говорит:

– Где ж работа твоя, Берестяник?

Ученик помалкивает, рядом стоит, смотрит чуть в сторонку. Мастер тоже глянул туда. Берёзки вкруг, возле них дочка Матрёна стоит, глаза долу опущены, грустинка в лице. Берёста брови вскинул:

– Ты чего здесь, Матрёна? Али по дому дел мало? – та в ответ молчок.

Подошёл отец ближе, руку протянул к дочке, слово хотел молвить построже. Глядь, а то картина! Тут и позади голос Матрёны:

– Окликали, батюшка?

Берёста на дочь посмотрел, на картину, отступил назад и молвит ученику:

– Мастер! Надёжа-мастер отныне прозвание у тебя! Кончилось твоё обучение, возвращайся домой, радуй отца с матушкой и всех людей своим умением!

Надёжа поклонился до земли и говорит:

– Дозволь слово молвить, учитель!

Тот позволил.

– Многому ты научил меня, мастер Берёста, за то названным батюшкой прозывать тебя стану до последних дней. А позволь называть тебя батюшкой, как сердце того просит. Отдай мне в жёны дочь свою Матрёну.

Вмиг Берёста потемнел лицом.

– Не бывать этому! Не станет моя дочь простой смертной! Иди, Надёжа, подобру-поздорову, пока я не передумал! – рукой повёл, открылась тропка, старик парня туда и толкнул.

Не успел ничего понять Надёжа, как очутился у той берёзки, у которой когда-то выкликал Берёсту. Сел, заплакал – хотел судьбу связать с любимой, да видно не бывать тому… Тут его за плечо кто-то тронул. Оглянулся, а эта душа-девица, зазно́бушка[20]20
  Зазно́ба – возлюбленная.


[Закрыть] Матрёна.

– Скорей бежим, – шепчет, – пока батюшка не спохватился!

Кинулись они вдоль бережка, да разве от Берёсты убежишь? Разгневался старик, окружил их берёзками, и дочь превратил в одну из них. А перед тем как исчезнуть, молвил:

– Попробуй теперь смастери из бересты! Одна из берёз твоя любушка! Начнёшь бересту снимать, тут она и повянет!

С той поры Берёста более никому не показывался, никого в ученики не брал, хоть и ходили смельчаки, кликали около берёз. Та берёзка, что на яру, среди лета лист скинула. На село мор напал. Ушли люди с того места. Надёжа долго бродил в роще. Подойдёт, бывало, к дереву, потихоньку дёргает бересту и смотрит во все глаза – а ну как это Матрёна?

Так и не нашёл зазнобушку свою, бобылём[21]21
  Бобы́ль – одинокий человек.


[Закрыть] остался. Изделия его на всю округу славились, а картины так из больших городов купцы приезжали скупать. Говорят, большущих денег стоили! Ну, Надёжа шибко за деньгой не гнался, много раздавал тем, кто нуждался. Самому на хлеб, одёжку хватало и ладно! А в картинках всё больше девчоночку изображал, Матрёну свою, и берёзки, знамо дело, вокруг.

Роща, где Берёста дочку спрятал, нетронутой стоит. Нельзя там ни бересту брать, ни дерева рубить. Заповедное место!

А Надёжа учеников брал, да толку мало было. Побудет у него мальчонка неделю-другую и домой бежит. Надёжа токмо брови хмурит:

– Нет, – говорит, – никакого расположения у мальца к бересте!

Один лишь вроде бы и сумел перенять науку ту. Да недолго зажился! Задурила ему голову девчонка приезжая, потерял он мастерство, а с ним и жизнь свою. А Надёжа длинную жизнь прожил. Уж совсем белым стал, что лунь[22]22
  Лунь – хищная птица, перья окрашены серым и белым, отсюда выражение про седого человека: белый, как лунь.


[Закрыть], а всё с берестой нянькался. Умер он в одночасье. Нашли в рощице, а рядом берёзка, ветром сломленная. Говорят, что это Матрёна. Не захотела, вишь, без дружка милого на белый свет любоваться. Вот оно как!

Нянюшка Лада

В деревнях-то кто детишек нянькает? Ну да, старшие в семье дети или старики. А не то берут бездетную женщину в годах. Недалече от нас деревушка стояла, проживала там семья большая. Большая-то большая, а за детя́ми некому присмотреть! Вышло так, что в семье двое мальцов по четвёртому году и двойня по второму. Остальные все старше десяти лет, а стало быть, в работе нужные. По весне каждая пара рук на счету. Тут и присоветовали им взять няньку со стороны. Женщина в годах, но ещё не старая, на разговор бойкая и по дому всё спроворит.

Мефодий покумекал с супружницей Евдокией и пустили к себе в избу нянюшку. Имя у неё чудно́е выдалось – Зеле́ница. Может, и не имя, а прозвание такое. Мефодий о том не спрашивал. Ему что главное? Чтоб дети сыты были и под приглядом. То и ладно. Одно токмо в диковинку мужику помнилось – глаза у пришлой таки брызгали зеленью, ровно травка молодая проросла, и волос слегка отдавал зеленцой. Тут старшо́й сын возьми и брякни:

– Зелена́ зело́[23]23
  Зело́ – очень.


[Закрыть]!

Все со смеху покатились и на разные лады повторять стали. Так и пристала к ней прозвание Зела́, а после токмо так и кликали. Та улыбнулась, но ничего, не супротивничала.

– Каков твой интерес будет? – спрашивает хозяин её. – Какову выгоду ждёшь?

– Платье у меня имеется, – отвечает Зела, – в еде не обидишь, знаю, сказывали мне, что хозяин ты отменный.

Мефодию лестно, что в народе такая молва слывёт. Приосанился чуток. А нянюшка далее говорит:

– Одно у меня прошение будет. Каждое полнолуние отпускай меня на три дня родных помянуть. Сирота я, родных верно чту. Но о том никому не сказывай!

Мужик подивился, но слова поперёк не молвил. Мало ли у кого какая чудинка имеется! Сговорились на том. Зела всем пришлась по душе. Детям за то, что с утра до вечера могла сказки рассказывать. Хозяйке за то, что успевала и за детьми приглядеть, и в доме порядок навести, и вкусно накормить семью. Хозяину за то, что со всеми ладила и улыбалась так, что на сердце тепло становилось. Месяц быстро пролетел. Луна силу набрала. Тут и просит нянюшка уговор соблюсти, отпустить её на три дня. Мефодий не препятствует:

– Иди, милая. Три дня перебьёмся.

Та в минутку собралась и за ворота. А уж вечер! Мужик затылок почесал, задумался: «Куда ж она на ночь глядя? Не боязно ли? Однако Луна в силе, далеко видно, до любой деревушки мигом дойдёт!» И в избу пошёл. Жене поведал, что нянька на три дня в помин пошла. Та тоже ничего, родных помянуть – святое дело. Так и повелось – хороводится нянюшка с детками, по дому дела делает, а на три дня уходит отдыхать каждый месяц.

Лето отцвело, осень плоды раздала, зима пришла – передых дала: хоть и в каждую пору забот полон рот, а всё ж зимой полегче. Где свадебка, где гулянка, где вечёрка, а то посиделки – всё народ кучкуется, веселее так. Зимняя Луна растолстела, просится Зела, как обычно, уйти на три денька. Мефодий кивнуть кивнул, а самого интерес гложет – куда же ходит нянюшка? И ведь ни словом, ни полсловом ни разу не обмолвилась! Порешил он последить за нею. Сказано – сделано! Утайкой да приглядом пошёл за женщиной.

Тут сказать надо, что подгляд за женским полом ни к чему хорошему никогда не приводил. Потому как любая женщина в момент чует, что к ней недоверие. К тому же чутьё у них на взгляд имеется. Такая их натура!

Мефодий это знал, а всё ж соблазнился. Идёт Зела бойко, без огляду, дорога, вишь, не впервой хожена. До око́лицы[24]24
  Око́лица – изгородь, окружающая деревню, или крайняя изба.


[Закрыть] дошла и к лесу свернула. Прямиком по поро́ше[25]25
  Поро́ша – только выпавший снег.


[Закрыть], след хорошо виден. Мефодий за ней сразу не идёт, чтоб не приметила. Дождался, пока меж деревьев скрылась, и следом двинулся. А сам про себя думает: «Коли увидит, скажу, что опаску имел, волки, мол, близко! Не следил, а провожал!» Сам себя успокаивает. След в след за нянькой идёт, а он возьми и пропади. Вот был, а вот и нету! И так и этак мужик выглядывал, ничего не видать.

Повздыхал и назад побрёл. Долго шёл, а конца лесу нет. Что за дела? Никак леший водит! Глазами пошарил, вот он, след, ясно видимый. Идёт далее, а токмо лес всё гуще, дерева всё выше, и уж Луны не видать промеж веток. Устал Мефодий, себя корит за любопытство. Решил назад повернуть. Тут из-за дерева волчица вышла матёрая. Воздух втянула, зорко глянула на человека и коротко взвыла. У мужика при себе один нож. Достал, приладил в руку, к дереву прислонился, ждёт нападки. А зверина покрутилась, на след встала двойной и пошла прочь. По пути оглянется и далее труси́т[26]26
  Труси́ть – бежать.


[Закрыть]. Зовёт как бы. Делать нечего, пошёл за ней. И быстрёхонько к деревне вышел. Петухи запели вдалеке. Оглянулся: волчицы и след простыл. До избы добёг, а там не спят, всполошённые домочадцы. Давай его пытать, что да как? Отнекался кое-как, спать улёгся, а думки вертит.

Через три дня поутру нянька вернулась. На хозяина взглянула, но ничего не сказала, лишь под вечер шепнула ему:

– По лесу, дядя, аккуратнее ходить надо! Ненароком и заплута́ть можно!

Смутился мужик, но всё ж говорит:

– Куда ж ты по лесу ходишь на помин?

– А то, – не смолчала Зела, – не твоя печаль-забота!

Прикусил Мефодий язык да на печь полез, а всё ж задело – баба на место ставит! Позлился маненько, не без этого. Но без няньки туго, попривыкли все, что она в доме ровно метла вертится, все углы обжила. Невестки так и вовсе разленились, спят по утрам.

На ту пору свадьба в соседней деревне у родни наметилась. Сборы, шитьё, подарки. Вот настал день праздничный, хоть и дело к весне. Собрались, поехали. Перед отъездом Зеленица напоминает хозяину:

– Послезавтра Луна полная, уйду на три дня.

Кивнул Мефодий да и забыл про то. На пиру медовухи выпил и вовсе запамятовал. Три дня прошло. К вечеру четвёртого у него на душе кошки заскребли, сердце заныло. Ой, неладно что-то! Кликнул коня, оседлал и помчался домой. Зашёл в избу, а там никого. Даже кошки не слыхать. На улицу выскочил, кобеля зовёт, в ответ тишина. Заметался он по двору, обеспамятел от страха. После к лесу кинулся. Глядь, а там следы. Не успел до первых кустов добежать, как навстре́чь[27]27
  Навстре́чь – навстречу.


[Закрыть] бегут четверо волчат, а следом и нянюшка. Токмо её почти не узнать. Одёжа переливчатая на ней, белая с зеленцой, убор изукрашенный, шубейка дорогая сверху – чисто царевна! И молвит она:

– Что, Мефодий, припоздал? Запамятовал об уговоре? А долг платежом красен! Побудут у меня твои детки в гостях, срок сама назначу.

– Помилуй, – кричит мужик, – почто́[28]28
  Почто́ – зачем.


[Закрыть] деток берёшь?

– Скоро год, как я у вас в услужении, – ответствует красавица, – а твои домочадцы разленились! Невестки до обеда спят, жена мною помыкать вздумала, да и ты решил, что я никуда не денусь, сиротствуя. Наведи порядок в семье, а там посмотрим.

С тем повернулась и растворилась в вихре снега. Воротился домой мужик, а там плач да стоны. Жена детей ищет, всполошилась. Невестки в ужасе – разо́р, непорядок, изба не топлена, щи не варены. Стукнул Мефодий кулаком по столу и слово сказал веское. Каждому на плохое указал и себя стороной не обошёл, повинился. Напосле́д[29]29
  Напосле́д – напоследок.


[Закрыть] молвил:

– То не просто нянька у нас жила, а сама Матушка Лада[30]30
  Лада – у древних славян богиня любви, покровительница семейных уз, защитница детей.


[Закрыть].

К осени, как лист пал, воротились детки Мефодия в избу. Круглощёкие, глазастые, улыбчивые да ласковые. Где они были, у кого гостили, про то никогда не сказывали. Только одно отличие появилось у них – глазёнки зеленым посверкивали. И ещё приметил народ, что четвёрка эта не боялась лесного народа и зверей, родным домом тайга для них стала. А Ладу долго ещё поминали. Как у кого в избе разлад, а то пуще – шум да крики, тут же кто и скажет:

– Смотри, Лада придёт, мигом всё разберёт!

И тотчас мир и лад в семье. О нянюшке много ещё чего сказывали, про то другой разговор будет.