Текст книги "Хозяйка тайги. Сказки сибирских лесов"

Лунные няньки

Вот ещё вспомнилось мне о случае, когда нянька необычная объявилась. На краю деревни жила женщина одинокая, Мария. Муж у неё помер в одночасье молодым, сгорел в лихома́нке[48]48
  Лихома́нка – лихорадка.


[Закрыть]. Деток ей не оставил, не сложилось у них с этим.

А второй раз не пошла она замуж, не схотела. Говорят, больно люб ей был муж, не смогла другого приветить.

Живёт себе в однова, знамо дело, не сахар. Ни тебе поговорить с кем, ни поругаться. Но ничего, попривыкла со временем. Уж лет пять перебивалась, и тут подбросили ей ребёночка на крыльцо. Под утро услыхала плач. Вышла из избы, а вот он, голы́ш лежит, хныкает. Спервоначалу ошалела вдова. Кто на такое решился? Перебрала в голове всех деревенских – никто на ум не идёт. И решилась она выдать ребёночка за своего. Не девка, чай, чего стыдиться? Мальчугана нарекла Василием, сыночком стала кликать. Зыбка имелась – муж озаботился в своё время. Деревенские бабы стали примечать, что расцвела Мария, помолодела, улыбка с лица не сходит. Ну, прознали, слышь-ка, о дите. Малость покумекали, языки почесали, кто отец мальчонке, да и успокоились.

А Мария налюбоваться сыном не может. Тетешкается час через час, без умолку разговоры с ним разговаривает, а то песенки поёт разные. Знамо дело, благодатно ей! Времечко прошло, и заметила наречённая мать, что ближе к полнолунию кричит дитятко криком неутешным. По всему выходит, что пять дней в месяц мать ни на чуть отойти не может от ребёнка.

Призадумалась женщина, пошла посоветоваться с матерями.

Ну, то да сё, а толком никто ничего не молвил. Все, мол, кричат груднички, чего шум из-за этого поднимать. Лишь одна старушка подошла тихонько и шепнула:

– К ведунье сходи, что у Чёрного Камня живёт.

Недалеко от болота каменная скала стояла, круглый год тёплая, зимою снег на ней не лежал, истаивал. Ходил сюда люд погреться, тепло-то лечебное было! Хворь разную как рукой снимало. Неподалёку избушка старенькая, в ней женщина жила. Говаривали, что бабка её пришла из неведомых мест с девчонкой-младенцем на руках. Ну, зла никому не творила, наоборот, лечить принялась, потому как в травах толк знала. Шептались, что из рода колдуний она. Правда ли, нет, не скажу. Однако не побоялась жить в отдалении от деревни. А это в диковинку! Девчоночка подросла и принесла матери младенчика, дочку. А та, в свою очередь, тоже в положенный срок родила девочку. Вот к этой ведунье по имени Шата́на и отправилась Мария. Боязно, знамо дело, но всё же пошла! По тропке добралась, в двери стукнула, ждёт, а у самой сердце из груди вот-вот выскочит. Пёс залаял, кот фыркнул, отворилась дверь, выглянула женщина в годах, спрашивает:

– Что, Мария, не даёт ребёночек спать ночами?

Та обомлела, только и прошептала:

– Так и есть…

– Ну, заходи, коли так, – буркнула ведунья и в избу вернулась.

Мария вошла, огляделась украдкой. Травы по стене и под потолком, тепло от печи, на столе две кружки дымятся.

– Садись, выпей чаю с дороги, согрейся, – предлагает чародейка. – Али боишься?

– Чего бояться-то! – оправилась Мария. – Чай, не зверь ты! – из кружки хлебанула, осмелела вовсе. – А почто так кличут тебя? Имя странное, Шатана!

Усмехнулась хозяйка:

– Не из этих мест мы, поди-ка знаешь. Другого мы роду-племени, потому имена наши вам чудными кажутся. На моём родном языке имя Шатана означает всевидящая.

Посидели, молча, ещё чуток, потом Мария молвит:

– Не мой ребёночек, подкинули, тебе первой в том признаюсь.

Ведунья покивала в ответ.

– По сердцу он мне пришёлся, и на мужа покойного похож с лица. Одна беда, кричит пять ночей и дней в полнолуние.

– Ведаю я о том, Мария, сама хотела прийти к тебе, да не знала, примешь ли помощь мою. Не испугаешься ли сделать то, что скажу?

– Чего уж бояться, коли сама к тебе пришла! Говори.

И научила Марию Шатана, что и как сказать и в какой час. Травки дала, рассказала, как приготовить. Проговорили они долго, ровно подружки давние. Оттаяла Мария, на душе полегчало, и до дому дошла с уверенностью, что всё наладится.

В ночь перед большой Луной заварила она траву, сама попила и сынку дала. Искупала его в травах духмя́ных[49]49
  Духмя́ный – ароматный.


[Закрыть], завернула в холстинку и пошла к Чёрному Камню. На скалу взобралась, промеж камней в ложбинку уложила мальчонку и сама рядышком легла. Сомкнула веки и сказала слова, коим научила ведунья. Сказала и не заметила, как провалилась в сон.

Очнулась Мария от того, что кто-то пел песню над ними. Приоткрыла глаза, а рядом женщина сидит красоты невиданной, Васеньку на руках качает. Пригляделась мать, поняла, что соткана незнакомка из лунного света и сынок, слышь-ка, тоже светится. Хоть и страшно было Марии, а всё ж не сробела, сумела сказать:

– Почто сыночка моего взяла? Плохого желаешь ему? Али забрать навострилась?

Та в ответ глянула строго, после улыбнулась:

– Как я могу плохо сделать сыну моему?

– Сыну? – Мария вперёд подалась. – Зачем тогда на крыльцо подкинула?

– Вышло так, – отвечает ей женщина. – Встретила я мо́лодца год назад вот на этой скале, полюбили мы друг друга, а потом Святояр родился. Он наполовину человек, и потому я хочу, чтобы на Земле он жил.

– А где же отец Святояра?

– Погиб он от меча злого колдуна, когда защищал меня и сына.

– Вон оно как, – протянула Мария. – Всё ж Васенька наполовину сирота, без отца ему расти, стало быть…

– Ничего, – продолжает светящаяся, – зато у него две матери будет. Ты не бойся, я ему ничего не расскажу о себе, пусть подрастёт сперва. Пока нянюшкой скажусь, а там, как ты решишь, так и будет. Имя его настоящее никому не говори, чтобы беды не накликать.

Вздохнула тяжко и продолжает:

– Дозволь на ночь нянек к нему приставить? И тебе полегче будет и мне спокойнее – пригляд за кровиночкой.

– Каких же это нянек? – интересуется Мария.

– Семь дней в месяц, когда новолуние, няньки отдыхают. Потом лунная мышка придёт ночью, за ней лунная кошка, следом собака, а там и я появлюсь на три дня. После этого на убыль Луна пойдёт, и смена нянек наоборот начнётся. Но в те семь ночей безлунных береги Святояра пуще глаза, пока он не подрастёт и силы не наберётся.

– А что ж, – интересуется вдова, – мышка сумеет защитить лучше меня?

– У лунной мышки сил-то куда как больше, чем у тебя! И научит она сына многому, уж поверь на́ слово!

Ну, поговорили, обсудили всё, наутро истаяла дева лунная, а Мария сынка подхватила и домой пошла. По пути додумалась-таки, что Луна к ней являлась в обличье женском. А потом поняла, что отцом Васеньке сам Святого́р является. Только разве он погиб? Спит богатырь в горе, куда заключил его колдун. Придёт срок, пробудится, чай!

Так с той поры и повелось. Чуть покажется месяц на небушке, откуда ни возьмись появляется мышка, сияющая белым светом. Вечер Васе сказки рассказывает, ночью от зла охраняет. На смену ей приходит кошка, собака, следом сама Луна. Так и пролетело незаметно десять лет. Василий с детства отличался и ростом и силушкой, да и умом не обижен был. Лунные няньки научили его многому! Как неземной силой пользоваться, чтоб никому зла не чинить. Как с животными ладить, в лесу чувствовать себя не гостем, а хозяином добрым. Как в мир нести свет доброты. И ещё всякому другому. Потому выглядел Василий не ребёнком, а почти зрелым парнем. Тут и решилась ему Мария всё рассказать. Привела в полнолуние к Чёрному Камню, напоила травами и в ложбинку уложила почивать. Сама же домой пошла, понурившись, потому что не надеялась вновь увидеть сына.

Ошиблась Мария. Воротился утром Василий, в ноги поклонился ей, обнял крепко и так молвил:

– Знаю, матушка, как нелегко тебе пришлось растить меня. Сколько сил положила ты, сколько ночей не спала. Всё поведала нынче ночью моя вторая матушка, Луна. Прости меня за то, что сейчас скажу!

Ещё раз поклонился до земли и далее говорит:

– Должен я в путь-дорогу отправиться, найти батюшку, пробудить его ото сна тяжкого. Не чини мне в том препоны, родная, а благослови на дорожку.

Заплакала Мария, но делать нечего, знала, что Святояр не отступится. Обняла она дитятко, собрала еды, благословила у ворот и долго вслед ему смотрела.

Много воды с той поры утекло. Святояр отца всё ищет, потому как нет на земле ещё покоя от злых сил. Но верит народ, что придёт тот день, когда восстанет Святогор вместе с сыном Святояром, и рядом с ними люди добрые встанут, чтобы навсегда извести злобу и ненависть.

А Мария одна не осталась! Немного погодя постучались к ней в избу под вечер. Вышла она, а там красна девица с младенцем на руках, другой за сарафан держится.

– Матушка, примете ли нас? Святояр послал, покуда ищет отца, побыть у вас, подождать, сыновей поднять.

То-то радости было! Внуки бабушку любили, почитали, отца Святояра поджидали, а пришёл срок, оженились и деток наплодили по дюжине. Оно и славно! Богатырям на Руси всегда дело найдётся!

Крупеничка

В незапамятные времена сложился обычай в наших краях – по осени, после сбора урожая, мастерить куклу-крупеничку. Иной раз её называли зерновушка, потому как обычно набивали тело куклы разным зерном. Кто овсом, кто пшеницей, кто рожью, а кто и гречихой. Ладили хранительницу зерна из мешковины, наряжали в платье красивое, всяк на своё разумение. По высоте она тоже разнилась, но, как правило, полпу́да[50]50
  Полпу́да – 8 килограммов.


[Закрыть] зерна в неё вкладывали. Одно было у всех одинаково – кукла делалась безликой, не рисовали ей ни глаз, ни рта, ни бровок, и ставили её в красный угол.

В одном селе, что у реки повыше стояло, проживала Марфа-вдова с тремя детками, двумя парнишечками-погодками и младшей дочкою. Про ту девчушку и пойдёт речь нынче. Имечко ей от бабки досталось, Катериной кликали. Старуха владела умением делать крупеничек на особинку. Заметили люди, что если пригласят бабку ладить куклу, то в доме достаток не выводится и крупеничка толстенькая до весны. Тут понимать надо, что в голодный год крупу из хранительницы доставали, оттого она и худела, а значит, и достаток в избе терялся, по весне меньше зерна в землю попадало. Своё умение вместе с именем бабуля передала внучке. Научила её словам нужным, что во время работы говорятся. И всяким другим тонкостям.

Катеринка на работу шустрая была! Всегда с улыбочкой на лице, да с песенкой, а то и с прибауточкой. Когда бабушка на покой ушла, народ к девчоночке потянулся с просьбами изладить в нужный час крупеничку. Та ничего, с пониманием отнеслась, редко кому отказ давала. Вот и вышел тут случай интересный.

Стучится как-то по осени в избу к Марфе мужик из села соседнего. Просит, чтобы Катя с ним поехала, крупеничку изготовила.

Марфа прикинула – заказ неплохой, меру зерна[51]51
  Мера зерна – старинная русская единица измерения сыпучих продуктов, примерно равная одному пуду, то есть 16 килограммам.


[Закрыть] дают. Однако призадумалась, почему так много? Обычная плата – четверть пуда. В чём подвох? Ну, и спросила напрямки́:

– Почто такую цену ставишь? Али хранительницу на особинку до́лжно изладить?

Тот губами пожевал, крякнул и выдал:

– Который год бьюсь с пятью сыновьями, неплохой урожай собираем, а до весны не дотягиваем. То одна беда, то другая. Подсказали мне люди знающие, что неправильно крупеничку ладим. Помоги, Марфа, сделай милость, отпусти дочь!

Той, конечно, приятно, что мастерство дочери так высоко ценят, но и боязно. А ну как оплошает Катя? Или дело не в крупеничке, а мужик неладно хозяйство ведёт? Поворотилась она к Катюше и говорит:

– Решай сама, дочь, поедешь или нет. Как скажешь, так и будет.

А та уж давно решила.

– Поеду, матушка, – отвечает, – помочь надо!

Привёз мужик Катеньку в село, в избу завёл, за стол, как водится, перво-наперво сажает, поит-кормит. Тут один из сыновей возьми и брякни:

– А мастерица-то больно молода! Верно ли, что дело своё знает?

Отец ему затрещину влепил, перед гостьей прощения просит. Примолкли домочадцы, только взглядывают иной раз в сторону Кати. После перекуса пошла она по избе, оглядела всё со тща́нием[52]52
  Тща́ние – усердие.


[Закрыть]. После на двор вышла, на скамеечку села и глаза прикрыла. Так до вечера и просидела недвижимо. Наутро велит Катерина хозяйке показать мешковину, из которой тело куклы будет шиться. Та на лавку кивает, вот, мол, выбирай.

– Нет, – мотает головой девушка, – это не подойдёт.

Повела её хозяйка к повети, выбирай, мастерица, что пожелаешь. Та покивала и выбрала самый, что ни на есть, старый мешок. Выстирала его на реке, замочила в травах, на ограду повесила сушиться. К хозяину обратилась с просьбой показать зерно, которым наполнять куклу будут. В амбаре клеть[53]53
  Клеть – кладовая.


[Закрыть] полным-полна пшеницы отборной. А Катерина идёт туда, где рожь лежит.

– Вот, – кивает, – чем хочу воспользоваться.

Удивился мужик, но не супротивничает, соглашается, бери, мол, сколь надо. Долго ли коротко, за три дня управилась Катя. Закончила работу, куклу поставила в красном углу, заговоры сказала и велит заказчику ни в коем разе зерно из крупенички не доставать даже при нехватке.

– А тогда открой завязочку да отсыпь не жалея, когда постучится в дом с просьбой старушка-попрошайка.

На том поклоны отбила и домой отправилась.

Подивились хозяева на такой наказ, но запомнили накрепко. Всю зиму славно они прожили, все беды их стороной обходили, а к весне ближе случился пожар у них, амбар подожгли воры пришлые. Да и не только у них во дворе беда такая вышла, а у многих в селе. Часть зерна всё ж таки спасти удалось, но пояса пришлось затянуть туго-натуго. Почти до посева дотянули. На крупеничку поглядывают, есть, что сеять, и то хорошо. А тут под вечер стук в окно. Просится к ним на постой до утра старушка-побирушка. Хозяйка было отказ крикнула, а хозяин вспомнил Катерину, выбежал из избы да поклоном поясным просит гостью в дом. В красный угол сажает, просит отведать, что Бог послал. Наливает ей кружку молока да подаёт сухарик.

Старая глянула на крупеничку да и молвит:

– Зубов у меня нет, чтобы корочку жамкать. Напарь мне, хозяюшка, кашки ржаной, а я помолюсь за здравие ваше и за души родных, ушедших на покой.

Не поскупились хозяева, достали самый большой чугунок и кашу запарили. Вволю наелась гостья, сотворила молитву и спать улеглась на лавку под окном. Наутро старушка ушла не прощаясь. Вздохнул хозяин свободнее. Исполнил-де наказ мастерицы, по уму всё сделал. Ан нет! К вечеру вновь стук в двери, просится на постой ещё одна старушка. И её приветили, накормили. На другой день следующая стучится, и так десять дней подряд. Крупеничка тает и тает день ото дня. Хозяйка с лица спала, смурна́я[54]54
  Смурна́я – печальная, грустная.


[Закрыть] ходит. Скоро уж и зерна не останется. Чем поле засеивать? Да и сам хозяин думу горькую думает.

Тут вскорости подоспело время вспашки и сева. Вынесли крупеничку в поле. Натрясли зерна всего-то на два чугунка, а поле широкое, не хватит ржи, чтобы всё засеять. Попечалился хозяин малость и начал сев. Сыновья следом идут и тоже зерно в землю бросают. Оглянулся мужик, а на краю поля стоят старушки, коих он привечал на постое, и возле каждой – крупеничка. Поклонились постоялицы в пояс и растворились, как не было.

Смекнул тут хозяин, что не старушки то были, а мастерицы крупеничек, ушедшие на покой! Испытание ему было такое – самому не сытно есть, а более голодного накормить. Прослезился он, вспомнил добрым словом Катерину. А она легка на помине! Подъехала на телеге, достаёт мешок пшеницы, ту меру, что за работу брала, и машет рукой, подойди, мол.

Подошёл, знамо дело, с благодарностью, поклонился до земли. А она ему протягивает куколку небольшую.

– Вот, – говорит, – вам, дяденька, Берегиня-матушка за то, что вы не скупились, для прохожих последнее зерно доставали. Теперь сами крупеничку шейте-делайте, всё у вас ладно будет.

На том можно и закончить сказ, да вот продолжение небольшое. Катерину годочка через три засватал сынок того мужика. Свадьбу славную отгуляли, в новый дом молодых поселили. Катя до самой смерти крупеничек мастерила и прожила безбедно. Пусть и у вас всё сложится!

Алая Ниточка

Многое забывается за давностью лет, но всё ж имеются в закромах памяти некоторые занятные истории.

Вот одну из них расскажу. Всем вам известны рушники[55]55
  Рушни́к – полотенце.


[Закрыть]́.

Ну, что такого? Висят они себе и на божни́це[56]56
  Божни́ца – шкаф для икон.


[Закрыть] в красном углу и на лавки стелятся и подаются, когда утереть лицо надобно или руки. Так-то оно так, да не всё тут просто.

В давние времена жила одна девушка, Анна. Матушка её кликала Анютой, а иной раз Нютой или Нитой, но по деревне прозывать её стали Ниточка, потому, как и шить и вышивать любила и умела. Сама из себя скромная, в меру пригожая. В общем, воспитанная матерью, как надо. Вышла она в возраст невест. Ну, знамо дело, на парней заглядываться стала, на круг ходить, песни петь и хороводы водить. А в семье этой жили мастерицы вышивать. Само собой, сарафан, сорочку, рубаху, скатёрку, плат[57]57
  Плат – платок.


[Закрыть] и всякое такое прочее лучше всех умели подать. Получить подарок от такой мастерицы – на всю жизнь памятка. Ну, и красота, вишь, на особинку! Потому как тайну узоров передавали из поколения в поколение. Вышивали тогда всякой ниткой, но, однако позже, предпочитали всем алую. Почто так? Слухайте дальше и узнаете.

На ту пору приехал в гости с другой стороны реки один молодец по имени Силантий. Чернобровый, видный, силушкой не обижен. На кулачках при потешках всех уложил. А стенка на стенку стали биться, так он и здесь отличился – такую карусель устроил, что ещё долго местные парни щи хлебали с осторожностью, боялись зубов не досчитать.

Ну, и приметил он Анютку. Подарки, знамо дело, стал да́ривать, на круг приглашать. В общем, улеща́л[58]58
  Улеща́ть – склонять ласками, лестью, обещаниями.


[Закрыть] девку! Он ей тоже глянулся. Братовья то приметили, отцу с матерью доложили. Ну, порядок до́лжно блюсти, споначалу с роднёй познакомиться следует. Силантию, ясно дело, выговор – почто, мол, девку тревожишь? Если не зазря, то по-хорошему иди в избу, поклонись отцу с матушкой, спроси дозволения, чтоб ухажёром стать на полных основаниях. Тот ничего, в ответ темечко почесал, подарков накупил и на поклон отправился в розды́шный день[59]59
  Розды́шный день – выходной день.


[Закрыть]. Поскольку Силантий один приехал в гости, за него ответчиком дядька Фёдор вызвался. Сели за стол, как водится, потолковали, пришли к согласию. Рассказал Фёдор, что Силантий из охотников знатных, о семье его всё доложил и попросил дозволения ухаживать за Анютой.

Родители видят, парень со всем уважением – подарки принёс не малые, не поскупился, – разрешили, по рукам вдарили. Однако ж просили, чтоб приехал и отец парня на знакомство. Уговорились на поро́шник, по первому снежку, мол, ждём в гости.

А пока суд да дело, Анюта с Силантием встречаются каждый денёчек, и прикипели они друг к дружке, что водой не разольёшь. Вскорости снег пал, родня Силантия приехала. Чин чинарём[60]60
  Чин чинарём – как положено.


[Закрыть], просватали девушку. Назначили свадьбу через год. Понятное дело, подготовиться надобно! После этого Силантий засобирался, время охоты приспело. С любушкой своей простился и подарил ей напослед колечко с алым камешком.

Да так сказывал:

– Коли потемнеет камешек, то значит, нет меня в живых. Не жди тогда, не тоскуй, за другого замуж иди.

– Как так! – вскричала Анюта. – Никто мне не люб, кроме тебя! Даже слушать не хочу такие речи! А чтоб ты меня не забыл, вот возьми в подарок! – и подаёт ему расшитый кисе́т[61]61
  Кисе́т – мешочек для хранения табака.


[Закрыть]. – Как раскрывать станешь, так и вспомянешь меня. А вот ещё тебе плат-лоскуток на память о наших встречах.

Протягивает парню полотно небольшое, а там вышиты цветы да травы и парень с девушкой обнимаются. Всё разноцветными нитками, да так, что непонятно, где изнанка, с обеих сторон рисунок ладный, только в одном разница – пара местами меняется.

Подивился Силантий на такую красоту и мастерство.

– У сердца, – говорит, – это носить буду.

На том и расстались.

Месяц пролетел, за ним другой, от жениха нет известий.

Пригорюнилась Нюта. А пока деньки тянулись, каните́лью[62]62
  Каните́ль – тонкая металлическая (обычно золотая или серебряная) нить.


[Закрыть] вышила она рубашку праздничную для милого. На ту пору редко кто использовал такую нитку для одежды домочадцев, больше на продажу делали. Анюта так задумала – вышью узор приметный, токмо нам двоим понятный. И вышла такая картинка – по вырезу, где горлышко, узор замысловатый из цветов, а соединяются они колечком с алым камешком. Красиво получилось, подруги ахали да охали – кому ж такая красота достанется! Анна сказала кому, те дивятся.

– Не дело, подружка дорогая, – говорит одна, – венок кольцом соединять, примета плохая! Потому как вы ещё не муж и жена.

– Ну, – отвечает Анюта, – за тем дело не станет! Подарю мужу!

На ту пору скупщик подъехал. Как увидел рубаху, ума лишился. Продай, говорит, мне! И цену, слышь-ка, даёт немалую – как за десять рубах. Родители помалкивают, работа дочкина, ей и знать, что продавать. Упёрлась Аня, ни в какую. Тут купчина и схитрил.

– Буду у вас, Анна, брать вышивание завсегда по высшей цене. Не сумлева́йтесь[63]63
  Сумлева́ться – сомневаться.


[Закрыть]! Токмо продайте мне сей же час эту рубаху!

И ладонью об стол бьёт в знак того, что от слов не откажется. Тут отец закашлялся от волнения, на дочку горделиво смотрит. Вона какую цену дают! Подумала Нюта малость: она почитай одна приносила доход в дом. Матушка прибаливать стала, отец с братьями хоть и бились на пашне, а год вышел неурожайный, мокрый. Сестрёнка малая только в разум входить начала. Когда ещё мастерству научится! Повздыхала и тоже ладошкой по столу стукнула.

После этого затосковала девка не на шутку. А тут к вечеру пожаловал Фёдор. Покрутил кисет с самоса́дом[64]64
  Самоса́д – табак собственного посева и обработки.


[Закрыть] в руках, поспрашал, что да как и молвит:

– Не в добрый час я к вам пришёл, весть принёс плохую.

Аня, как услыхала, затряслась вся, поняла, что с Силантием беда случилась. А Фёдор продолжает:

– Получил я весточку от брата, пропал Силантий на охоте во время метели. Как да что, точно не скажу, а токмо не жди, девушка, понапрасну.

Поклонился и с тем из избы выскочил. Оно понятно, кому охота плохую весть в дом нести.

Закричала Анюта не своим голосом и без чувств пала. А когда прошли паморотки, на колечко глянула, а там сияет камешек алым светом, да ярко! Обвела родных взглядом и сказала:

– Не верю я, что нет в живых моего милого. Жив Силантий, чую, жив! Ждать буду, вернётся он!

Мать с отцом переглянулись – не в себе девка! Но решили погодить, само собой, мол, уладится.

А с парнем вот что приключилось. Пошёл он силки проверять, непогоду ничто не обещало. Собрал добычу, домой уж вертается, тут ему навстречу плывёт по снегу краса-девица. Обомлел Силантий. Как так? Откудова здесь девушка? Да ещё по снегу ровно по тропке идёт! Пока глазами лупал да дивился, та приблизилась. Сама высокенькая, чернобровая, а волос светлый из-под алого платка выбился и шубейка на плечах меховая. Смотрит лукаво и ножкой в нетерпении пристукивает.

– Кто така? – спрашивает Силантий. – Как здесь оказалась?

Та в смех:

– Али не признал, Силушка? – и рукой в сторонку повела. Тут же из-за кустов медведь рыкнул и волки взвыли.

«Мать честна! – Силантий аж взопрел. – Так это ж сама Хозяйка тайги, Дева́на[65]65
  Дева́на – у древних славян богиня охоты, жена бога лесов Святобора.


[Закрыть]!» Остолбенел парень, растерялся.

А она на саночки рукой указует:

– Не многовато ли добычи?

Пока Силантий в себя приходил, да глазами хлопал, Хозяйка всех животных оживила и те вкруг неё встали. Тут парень взмолился:

– Почто наказываешь, Хозяйка? Всяк своим делом занимается, а я охотник, мне надобно шкуры выделывать и продавать, али менять, чтоб прожить можно было.

– Супротивничать насмелился? – Девана бровь подняла, недобро глянула. – Укоро́та не ведаешь[66]66
  Делать или ведать укоро́т – слушаться.


[Закрыть]? За то тебе наказ – в моих владениях жить будешь и мне подчиняться станешь!

С тем ручкой махнула и закружилась тотчас метелица. Следы все стёрлись, а Силантий очутился на поляне около терема деревянного. «Ну, – думает он, – пропал я! Одна надежда, что муж Деваны, Святобо́р[67]67
  Святобо́р – у древних славян бог лесов. Наши предки верили, что охотника, посягнувшего на зверя с детёнышем, или рыбака, который ловит рыбу, когда она нерестится, покарает владыка лесов Святобор.


[Закрыть], выслушает и поможет!»

Хозяйка будто мысли услышала те, обернулась и молвит:

– Святобора нет, по делам уехал, так что не жди, что заступится! А пока что приберись в горницах!

Видано ли дело – мужика заставлять чистоту наводить в тереме? Сущая насмешка! Но делать нечего, покорился Силантий. Против Деваны не выстоишь, за ней вся таёжная рать. Так и повелось. Девана исчезала по делам, Силантий прибирался, печи топил, еду готовил. Иной раз дня по три не было хозяйки. Парень еду отдавал верным псам Деваны, что ворота стерегли, а сам на другой день сызнова стряпал. В горницах за Силантием приглядывали кот и кошка, иной раз и рысь показывалась. Чуял Силантий, что они являлись глазами Деваны, она смотрит, чем прислужник занимается. Потому без дела не сидел. С утра до ночи работал. А дел всегда много, коли есть к тому охотка. Нет-нет, да и вздохнёт парень о невесте своей, плат, вышитый ею, достанет, уткнётся лицом, так и легче вроде становится. И то приметил, что рисунок сменился малость на полотне. Теперь девушка на вышивке не просто обнимает парня, а вроде как защищает его, укрывает от неизвестной беды. Поцелует Силантий подарок и далее работу делает.

Малость погодя вернулась Хозяйка, хмурый взгляд на Силушку кинула, она редко его баловала улыбкой. В горницу прошла, и там хаживает, весело посмеивается. Насмелился Силантий, осторожно подсмотрел за ней. Видит, держит в руках Девана рубаху мужскую, затейливо вышитую серебряной ниткой, а промеж рисунка колечко с алым камешком. Ахнул парень и тем себя выдал.

Девана разгневалась:

– Как посмел ты смотреть за мной? Закую в цепи холодные!

Силантий не сробел, говорит ей:

– То вышивка моей наречённой, я её руку, где хошь узнаю! Откуда у тебя эта рубаха? Неужто покрала?

Хозяйка так разозлилась, что пол покрылся льдом, а окна инеем занавесило.

– Ах ты мерзкая тварь! – вскричала она. – Недостойный, сгинь с глаз моих!

Но Силантий на своём стоит:

– Неужто погубила ты мою любушку? За такое биться буду с тобой не на жизнь, а на смерть!

Захохотала Девана, достала стрелу и послала её в грудь молодца. Брызнула кровь, пошатнулся Силантий, но сумел подойти к разгневанной женщине, ухватить рубаху и прижать к себе крепко. Упал после этого на пол, чует смерть пришла, стоит над ним, ожидает, когда вместе с кровью из него жизнь вытечет. Ан нет! Рубаха-то ручками любимой сшитая, да с думками о любви вышитая, не простой оказалась! Затянулась рана глубокая, напитался Силантий силой любовной, живительной и поднялся пред очи Деваны невредимый.

Пришёл черёд Хозяйке удивляться. Посмотрела она на парня и на рубаху с уважением, так молвила:

– Видать, и верно, любит тебя твоя невеста, коли от моей стрелы сумела уберечь. И рубаха эта не проста! Оброком от купца досталась она мне.

Прошлась она по горнице, улыбнулась, всё вокруг оттаяло, вернулось в прежний вид. А Силантий рубашку от груди отнял, глядь, полотно-то белое, токмо вышивка вся алой сделалась.

– Раз такое дело, – продолжает женщина, – отпущу я тебя на волю. Но с одним условием – пусть Анюта твоя вышьет моему супругу рубаху. А за то жалую я тебе подарок свадебный, – и с поклоном подаёт Силантию собственный колчан и лук. – Владей да разумно бери добычу, чтоб не во вред таёжным жителям. Про то, что было, не болтай! И не хвались подарочком. В том не твоя заслуга!

На крылечко вывела пленника и тихонько в спину толкнула. Завертела парня невидимая сила, и очутился он на окраине родной деревни Анюты. Прибежал к знакомому дому, ног не чуя под собою. В окошко стукнул, призвал любимую. Выскочила Анютка из избы, на шею кинулась к нему да причитает:

– Силантюшка, ненаглядный! Верила я, что ты жив! Дождалась всё-таки!

Оказалось, что не было охотника три года, а ему показалось, что три недели прошло. Обсказал невесте он всё, как есть, и рубаху заветную показал. Потом и плат достал, спрашивает:

– Об чём думки твои были за это время?

А та в ответ:

– Токмо о том, чтобы вернулся ты невредимым, да чтоб защитила тебя моя любовь. За то время, что тебя не было, наловчилась я вышивать алыми нитями и рубахи, и платки, и рушники. Нитки белые своей кровью красила, чтоб коль попалось тебе в руки изделие, то сердечко твоё ёкнуло, знак дало, кто вышивал тот рисунок, – тут Анюта покраснела, но продолжила: – По деревне меня звать стали Алая Ниточка за мои вышивки.

Ну, знамо дело, маленько освоился охотник, отдохнул и на свадебку дело повернулось. Отгуляли на славу!

Алая Ниточка сшила рубаху мужу Деваны, вышила красными нитями. Уж постаралась! Да от себя добавила рушник с затейливым рисуночком – Хозяйка стоит в окружении зверья, а руками тянется к мужу своему Святобору.

– Скажи Деване, – попросила она Силантия, – что рушник этот не простой: кто им утираться будет, тот наполнится радостью и добром.

Отнёс подарок Силантий по осени. На поляну вышел, позвал с поклоном Хозяйку. Та, ничего, показалась, выслушала.

Взяла подаренье, на вышивку подивилась.

– Мастерица твоя жёнушка, каких поискать! – так похвалила.

За рушник особо поблагодарила, сказала, что отныне всяк рушник, вышитый алой ниточкой, будет зваться рушником радости.

Анюта с Силантием долгую жизнь прожили. Ни разу не ругались. Может, потому что любили друг друга и дорожили этой любовью, а может, потому, что горница у них была сплошь украшена рушниками радости. Кто ж теперь это знает? Воды с той поры утекло немало!

Но вот, что приметил народ. На свадьбу молодым всегда дарят вышитые рушники и стараются, чтоб ниточки были по цвету алые или схожие с ним. Говорят, что приносят они в дом лад и радость. Думаю, то верно! Не станут люди зазря в такое верить!