Текст книги "Пьяная Россия. Том четвёртый"

Скетчи на тему капитального ремонта

Немного о политике

Скоро никого не будут удивлять вооруженные столкновения возле того или иного дома, все будут знать – это управдомы территорию делят!

Потрясающий всякое воображение капитальный ремонт крыш многоэтажных домов уже не может поразить обывателей, вводит в сомнение другое, как власть имущие красуясь перед телекамерами и сообщая о своих «заслугах», не провалятся? Ну почему, «отремонтированная» крыша обваливается непременно после их ухода?!.

Раньше кирпичи на головы прохожих падали с домов от старости, изношенности зданий, теперь, после капитального ремонта!

Капитальный ремонт? Да не дай бог, суеверно крестится тот или иной обыватель, зная, что в подъезде его отныне ждут толпы неумех-таджиков с ведрами водоэмульсионки разведенной клеем, а в подвале как трубы текли, так и будут течь, покуда дом не рухнет.

Качество капитального ремонта зависит от качества исполнения этого ремонта самими жильцами дома!

Началось все с малого: платежи за капитальный ремонт дома, а продолжится платежами за придомовую территорию, прилегающие к дому автомобильные дороги, да чего там мелочится, всего района города!

Какое счастье иметь собственный домик в деревне, ни тебе жадных управдомов с превышающими в полтора раза всякое воображение ценами за так называемые коммунальные услуги, ни тебе гастробайтеров с косметическим ремонтом, ни едроссов норовящих выдать «косметику» за капитальный ремонт многоэтажного дома!

Довольно часто несчастным полицаям приходиться выполнять несвойственные для себя функции, а именно разнимать взбешенных жильцов многоквартирных домов с представителями строительных профессий. Дело доходит до оскорблений в адрес правительства и конкретно, депутатов Гос. дуры. И не мудрено, отчаявшись ждать милостей от государства, жильцы до «капитальные времена» сбрасывались, покупали строительные материалы, сами перекрывали крышу, сами красили стены подъездов, а иные умельцы чинили старые лифты – это факт! Поэтому, «специалистов» от едроссов, пришедших в дом, якобы с благими намерениями воспринимают соответственно…

Ремонт крыш зависит от многих обстоятельств, частенько оказавшись под открытым небом, жильцы под проливным дождем с запозданием понимают, что их ограбили! А кто? Думаю, ясно – чиновники, бригада подрядчиков и так далее, и тому подобное. Где же тут капитальный ремонт, восклицают горестно пострадавшие, подставляя ведра и тазики, спасая шерстяные ковры, диваны и мяукающих кошек, как хочется, вы не представляете, им гаркнуть в самые уши – нетути!

Охотник-пацифист

Чистейшее, первозданной голубизны небо, жаворонок, восторженно распевающий в прозрачном воздухе, напоенном цветочным духом весны, привели в восторг таксу и собака, будто кошка, ловко залезла на нижние ветви разлапистого дерева.

– Не понял? – глядя на звонко разлаявшегося пса, произнес Вадим Крушенков. – Такс, ты как туда взобрался?

– Извините, – кашлянул кто-то за спиной Крушенкова.

Такса кубарем скатилась с дерева и с грозным рыком, совсем неподходящим для такого маленького зверька, бросилась на непрошенных гостей.

– Такс, к ноге! – окликнул собаку Вадим и уставился на старика, мужика преклонного возраста, старуху и женщину средних лет.

– Вадим Васильич! – уважительно обратился старик. – Мы из деревни Закобякино и у нас беда!

Крушенков, было загордившийся при упоминании его отчества, известно, как в русских деревнях тяжело и почетно добиться от людей уважительного отношения, поглядел с опаской. Такса, чувствуя настроение хозяина, показала острые зубки.

– Что за проблема и чем я могу помочь? – думая о возможных вариантах ответа и придя к выводу, что речь идет о технических трудностях жизни деревенских жителей, спросил Вадим.

Тут надо сказать, с отсутствием государства и присутствием хаоса едроссовского капитализма, деревня совсем обнищала, выручают упрямые народные умельцы, не считающиеся с таким капитализмом вообще, они и фонарные столбы починят, и разбитую вдрызг дорогу гравием засыплют, и печку переложат, и колодцы прочистят…

– Так какие же вопросы я должен решить? – перебирая в уме свои умения и заранее определяясь с возможностями, наличием технических инструментов, спросил Крушенков, видя затруднение деревенских.

– Кабан нас одолел, – произнесла старуха глухим, надтреснутым голосом.

– Кабан? – чувствуя себя глупым, переспросил Вадим.

– Скачет гад по всей деревне, – с обидой в голосе, высказался мужик преклонного возраста.

– Крушит, – подтвердил старик.

– Надысь, сарай провалил, – заревела старуха.

– Безобразит, страсть как! – возвела глаза к небу, женщина средних лет.

– А причем тут я? – усмиряя рычащую таксу, возмутился Крушенков.

– Так вас, Вадим Васильич, видели с ружьем! – с горячностью воскликнула старуха и откашлялась, прочищая горло. – Стало быть, вы – охотник!

– Кроме вас охотников в округе нету! – подхватил старик.

Крушенков отступил, изумленно глядя на своих просителей.

– Я – пацифист! – выкрикнул он, и такса подтвердила заявление хозяина заливистым лаем.

– Тем более, – перекрикивая лай таксы, с воодушевлением сказал старик, – пофигист – это по-русски, это по-нашему!

– Убей кабана, а мы тебе три тысячи рублей заплатим! – проорала старуха.

– Да поймите же, оружие я беру для самообороны от зверья, ведь тут и волков встретить можно, а так никого не убиваю!

– Пять тысяч! – настаивала старуха.

– Не могу я убить кабана! – взвизгнул Крушенков, глядя на деревенских с ужасом. – Я обыкновенный городской житель, программист крупной кампании и здесь, у меня всего лишь дача!

– Ружье-то стреляет? – спросил тогда с подозрением, мужик преклонного возраста.

– Обижаете, заряжено патронами на медведя! – воскликнул Крушенков.

– Семь тысяч! – наступая на таксу, спрятавшуюся за ногу хозяина, гаркнула старуха.

– Но, – замялся Крушенков, впечатленный денежным вознаграждением, лишь чуток уступающим его зарплате программиста крупной кампании.

Тут надо пояснить, в капиталистической Едроссии работодателями принято обманывать работников и недоплачивать обещанных при найме денег, в ход идет все: испытательный срок с отсутствием всякой оплаты труда; лишение премий за опоздание на минуту; урезание зарплат из-за «экономического кризиса» в стране и так далее, вариантов много…

– Десять тысяч! – отчаялась старуха и вцепилась в Крушенкова мертвой хваткой. – Больше у нас нет, хоть зарежь! Со всех дворов едва-едва наскребем!

– У вас и собака есть охотничья! – указала на трусливую таксу, женщина средних лет.

Деревенские окружили Вадима.

Не выдержав натиска, Крушенков согласился.

Вечером он засел в деревне Закобякино, за поленницей той самой старухи, которой кабан разломал сарай.

Тихо опускалось солнце за покосившиеся столетние избы, и горестно подвывала такса, прижимаясь к Крушенкову.

Вадим крепче сжал в руках ружье.

– Не боись, Такс, – оглядывая опустевшую деревню, замершую перед нашествием кабана, произнес Вадим и напрягся, в сгущающихся сумерках послышалось яростное хрюканье.

Дальше, события развивались очень быстро. Крушенков выстрелил, но только потому, что кабан, затормозив посреди деревни, внезапно ринулся прямо на поленницу, за которой прятался он сам, и выла такса. Выстрел сразил кабана на месте и, повалившись на бок, он сразу перестал двигаться.

Деревенские жители, наблюдавшие за исходом битвы в окна изб, выскочили на улицу и сплясали победный танец над поверженным врагом.

Кабана на всякий случай закопали в придорожной канаве, кто его знает, вдруг он бешенный был?..

А Крушенков получив обещанное денежное вознаграждение за избавление деревни от звериного терроризма возгордился, он сравнил себя с персонажем знаменитого «Ведьмака» Анджея Сапковского, ведь его, Вадима, призвали, будто ведьмака на бой с нечистью!

– Понимаешь, Такс, – обратился к собаке, трусившей рядом, охотник, – мы с тобой – герои!

И такса, чувствуя настроение хозяина, радостно подтявкнула.

Взошла Луна, путь к дачному поселку, где с весны вплоть до осенних заморозков, в обыкновении, жил Крушенков, сделался веселее.

Сироты

– Каков снег, а? – восхитился Павел Васильевич Авдеенко, протягивая раскрытую ладонь навстречу пушистым снежинкам.

– Голубой! – глядя на медленно кружащийся снег, пролетающий мимо тусклого уличного фонаря, добавила Зинаида Васильевна Авдеенко.

– Ах, сестра, – вздохнул Павел Васильевич, с грустью оглядывая пустынный двор, – одни мы с тобой остались, дети наши разлетелись по городам и весям, родные половинки, моя жена и твой муж ушли на тот свет, и что же, будем встречать Новый год по-сиротски?

– Вместе, – оптимистично заявила Зинаида Васильевна.

– Но вдвоем! – возразил Павел Васильевич.

– Вдвоем и вместе! – продолжала настаивать Зинаида Васильевна. – А какой у нас с тобой будет праздничный стол! Я сготовила и «оливье», и крабовый салатик, и «сельдь под шубой», и курицу запекла в духовке!

– Право слово, как вкусно вы рассказываете! – послышался насмешливый голос откуда-то снизу.

Брат и сестра взглянули и узрели почти у самых ног своих пьяного мужика взиравшего на них с иронией. У него даже получалось глядеть свысока, хотя и валялся он на мерзлой земле.

– Послушайте, – спохватился Павел Васильевич, – вы же замерзнете насмерть!

– А может, я этого и добиваюсь! – состроил плаксивую гримасу мужик, моментально впав в жестокую грусть.

Из глаз его покатились крупные слезы.

И Зинаида Васильевна присела перед ним с чистым клетчатым носовым платочком.

– Не плачьте, пожалуйста! – вытирая темные, покрытые щетиной щеки пьянчужки, попросила она. – В такой день и предаваться унынию!..

– В такой день, – подхватил, завывая, мужик, – и умерла моя Нинулечка! Набралась порядочно, свалилась в сугроб, заснула и больше не проснулась!

– Ах, бедняжка! – пожалела и пьяницу, и неизвестную ей Нинулечку, Зинаида Васильевна.

– Ну что за глупости! – рассердился Павел Васильевич, поднимая мужика за воротник куртки. – Это ее судьба, не ваша!

– Какова же моя судьба? – сварливо осведомился мужик.

– Сегодня? – приблизив свое лицо вплотную к лицу пьяницы, спросил Павел Васильевич.

– Сегодня! – с вызовом выкрикнул мужик.

– Мы с вами встретим Новый год!

И Павел Васильевич широко распахнул парадные двери подъезда:

– Входите! Мы приглашаем вас в гости!

– Меня? – поразился пьяница. – Но это немыслимо. Я вам абсолютно незнаком!

– Согласен, – кивнул Павел Васильевич, – мы позабыли о настоящем русском гостеприимстве, когда любой прохожий мог постучаться в избу и быть принятым безо всяких вопросов о роду и племени!

– Но чем, как говорится, богаты, тем и рады! – подхватила Зинаида Васильевна и взяла пьянчужку под руку.

Все вместе они поднялись в квартиру Авдеенко и гость замер на пороге украшенного блестящими гирляндами, уютного жилища брата и сестры.

Стесняясь, снял ботинки и в одних носках, отчасти продырявленных, прошелся на цыпочках по квартире, разглядывая и накрытый стол, и наряженную елочку, и картины с умиротворяющими пейзажами на стенах.

– Как дома! – удовлетворенно произнес он и повернулся к приютившим его людям. – Меня Леней зовут.

– Леонидом? – уточнил Павел Васильевич, кивнул на уставленный холодными закусками стол. – Садимся! До Нового года десять минут осталось!

– И то дело! – одобрила действия мужчин Зинаида Васильевна и заспешила с горячим блюдом, из духовки.

– А я так и не понял, чего вы во дворе делали, прогуляться решили? – налегая на «оливье», спросил Леонид.

– Традиция у нас в семье такая, перед Новым годом, за полчаса до боя курантов, чтобы все было хорошо, и никто не болел, бегали мы с детьми валяться в сугробах! Но тут, куда теперь деваться, дети выросли, разъехались и нам, старость – не радость, осталось только выходить на крыльцо, полюбоваться на падающие с неба снежинки!

– Красивые снежинки! – с чувством добавила Зинаида Васильевна.

– Так вы, на вроде меня получается, сироты? – отложил вилку, Леонид.

– Ну что вы, дети нас не забывают, присылают открытки и посылки! – горячо возразила Зинаида Васильевна и достала из шкафа красный свитер. – Вот, дочка прислала!

Горделиво произнесла она.

Леонид оценил:

– Шерстяной! Хороший! Теплый!

– Новый год, – прервал их Павел Васильевич, откупоривая бутылку, – давайте поднимем бокалы за нас!

– За нас, сирот! – подхватил Леонид.

С тем и пригубили светлое, шипучее шампанское.

Пункт назначения – ураган

Конечно, попасть в ураган само по себе занятие малоприятное, но попасть в ураган в самом начале долгожданного летнего отпуска – это ли не гадко? Размышлял обычный средний гражданин за пятьдесят, с небольшим брюшком, с залысинами, с самым обыкновенным именем, отчеством и фамилией, а именно – Кирилл Аркадьевич Бледный! Впрочем, по отчеству его никто не называл, чаще кликали «Кирюшкой». Объяснялось это подобострастным отношением самого Бледного ко всем и ко вся, кто бы ни попадался ему на пути. Он слыл подкаблучником и подлизой. Идея поехать в Крым принадлежала его жене, Галине Александровне.

Теперь, держась за косяк двери и уворачиваясь от летящих ему в лицо бумажек, пакетов, мелких предметов, Бледный несколько отвлеченно думал о пролетевшей по коридору гостиницы пару минут назад, жене. Естественно, он попытался ее спасти! Но в бессильной ярости наблюдая, как распоясавшийся ветер стаскивает с пояса брюки, что же он мог поделать, когда супружница тяжелым снарядом, беспрестанно поминая черта, пронеслась мимо него со скоростью пули и исчезла в выбитом ураганом проеме черного окна!

Эх, провожая взглядом кожаные сандалии, брюки и трусы в цветочек, всплакнул Кирилл Аркадьевич, и не пожила еще…

Галина Александровна была старше Бледного на пятнадцать лет. Женился он на ней в двадцать пять, когда институт закончил. Познакомились на предприятии легкой промышленности, куда по распределению и попал Бледный.

Выглядела Галина Александровна хорошо, всхлипывал Кирилл Аркадьевич, старательно пытаясь поджать белые, словно снег, голые ноги, потому как мимо пролетел письменный стол администраторши, самой дамочки накануне приветливо встретившей супругов Бледных у этого самого стола, естественно не было. Было бы странно увидеть ее сейчас за столом, горько вздыхал Кирилл Аркадьевич и возвращался мыслями к пропавшей в ужасном беспределе, супруге.

Свадьбу справили буквально через неделю после знакомства, у Галинки в загсе подруга работала, естественно, на руководящей должности. Молодоженов буквально завалили подарками и, чтобы свекр со свекровью не фырчали, Галинка отвалила им от свадебных денег приличный куш на приобретение дачи.

Люди всегда останутся скопидомами, уворачиваясь от огромного чемодана, вздохнул Бледный и подкуп родителей жениха, то бишь его собственных родителей, прошел успешно, они простили невесте разницу в возрасте.

Галинка успокоилась и, не боясь более осуждения со стороны новой родни, принялась проталкивать молодого супруга по карьерной лестнице, пока не дотолкала до своего заместителя. Засев по правую руку Галинки, Кирилл Аркадьевич принялся одаривать просителей двуличными улыбками и за каждой малостью бежал к своей королеве.

А теперь ее нету, рыдал Кирилл Аркадьевич, стараясь хоть что-то разглядеть в ревущей темноте разбитого в конце коридора окна.

Внезапно, в коридор выволокло знаменитого артиста, не хилой комплекции да еще в парчовом халате, он умудрился уцепиться за голые ляжки Кирилла Аркадьевича. Артист подтянулся и Бледный с ужасом понял, что ослабевает. Пальцы соскальзывали с косяка. Кувыркаясь, они вместе полетели навстречу смерти. Во всяком случае, Кирилл Аркадьевич моментально покорившись неизбежному, принял позу эмбриона, в то время как артист, отчаянно голося, хватался за своего полуголого спутника и, сдирая с него рубашку, обнимал крепче крепкого.

Очнемся мы на райском острове, плакал Кирилл Аркадьевич, в окружении голых красавиц, павлинов и попугаев.

Крепко зажмурившись, он не ведал, куда его несет, будто песчинку по ветру над бушующими волнами моря. Готовый к смерти, он не хотел сражаться за свою жизнь и не рычал агрессивно, как его спутник, знаменитый артист.

И тут, Кирилла Аркадьевича подкинуло, подбросило, прокатило по жесткой земле.

– Конец! – подумал он с большой печалью.

– Кирюша!

Услыхав родной голос, Бледный открыл глаза.

Его супруга, живая, но исцарапанная, будто кошки драли, рыдая, обняла родного мужа.

Из раскуроченного чемодана валявшегося неподалеку достала парчовый халат, точно такой же, как на знаменитом артисте.

– А где? – облачаясь в халат, огляделся Кирилл Аркадьевич.

– Грабите? – горько поджал губы артист, наблюдая не столько за супругами, сколько рассматривая смерч, кружившийся над гостиницей.

– Мы на необитаемом острове? – задал тревожащий его вопрос, Бледный.

– Почему на острове? – возмутился артист. – И при чем тут необитаемый!

– Мы на пляже, Кирюша! – прорыдала Галинка.

Она все еще не могла прийти в себя от ужаса произошедшего.

Только теперь Кирилл Аркадьевич заметил пляжные зонтики, брошенные топчаны, ревущее серое море, в бешенстве бросающееся на людей, осмеливающихся свободно стоять и глазеть на разгул стихии.

– Бежать надо! – первым опомнился артист. – Прятаться!

Но спрятаться они не успели.

Из вихря, сошедшего с ума неба, прямо на них вывалился здоровенный самолет. Ужасный скрежет перекрыл вой бури.

– Мамочки, – упал артист на песок, прикрывая голову руками.

Бледные едва успели последовать его примеру. Над ними, едва не задев, пронеслись, как в страшном сне выпущенные колеса шасси.

Всех троих осыпало легким дождиком неких кусочков материи.

Самолет, тяжело подпрыгивая, взметая кверху кучи песка, приземлился, остановившись на самой кромке пляжа.

– Хоть бы не взорвался, – грустно заметил Кирилл Аркадьевич, стараясь убрать дрожь из голоса.

– Наверное, они там раненые! – предположил артист и первым бросился к самолету.

Двери уже открылись, и помятые стюардессы принялись торопливо налаживать аварийный выход в виде надувных спусков, напоминающих детские горки.

– Я им помогу, не то стыдно, – умоляющим голосом произнес Кирилл Аркадьевич, оправдываясь перед женой.

– Вместе поможем, – четким голосом решила Галина Александровна.

Пассажиры спускались быстро, с угрюмым и подавленным видом оглядывались на смерч все еще крутившийся неподалеку, заканчивая разрушение гостиницы.

Последними съехали по импровизированной горке стюардессы и летчики.

По мере своих сил, люди, помогая друг другу, устремились прочь от пляжа к белеющим вдали корпусам городских санаториев.

Бледные бежали в числе прочих, наступая на пятки знаменитому артисту.

До корпусов оставалось всего ничего, когда ветер усилился и подхваченный сместившимся в их сторону смерчем самолет, издавая металлический скрежет, исчез в крутящейся трубе смертоносного вихря.

Артист остановился и Бледные налетели на него.

– Что вы? – прокричал Кирилл Аркадьевич, упираясь в грудь знаменитому артисту.

– Не стоит бегать! – закрыл глаза артист, подчиняясь неизбежному.

– Надо бороться! – проорала Галина Александровна, дергаясь в крепких объятиях артиста.

– Встретимся на том свете! – пообещал он.

– На райском острове! – обрадовался Кирилл Аркадьевич.

Вихрь подхватил их и, закручивая, понес вверх, где их встретило почему-то бесконечно-черное море космической пустоты.

– Где это мы? – кувыркаясь в невесомости, недоумевал артист.

– Не знаю, – поджал под себя холодеющие голые ноги, Кирилл Аркадьевич.

– Звезды-то какие! – заворожено указывая на безмолвные огоньки далеких звезд, улыбалась Галина Александровна.

И в этот момент, Бледный проснулся. В темном, спящем купе поезда. Однако в коридоре нарастал шум, выглянув, Кирилл Аркадьевич затаил дыхание, встретившись взором с тем самым артистом.

– Вот он, Кирюша по фамилии Бледный, – бросился артист к нему, словно к старому знакомому, – вы меня помните?

Кирилл Аркадьевич открыл, было, рот для утвердительного ответа, но услышал, как супруга раздраженно произнесла с нижней полки купе:

– Хватит болтать, дайте людям спать!

В ответ до Бледного донеслось удивленное восклицание артиста:

– Да разве можно спокойно спать, когда в урагане погибнут люди, в том числе и мы с вами!

За спиной артиста толпился народ, частью разбуженные пассажиры поезда, частью проводницы.

Бледный поморщился, когда Галина Александровна схватила его за запястье:

– Так это был сон?

– Боюсь, предупреждение! – усомнился артист.

– Разве нам поверят? – скептически хмыкнул Кирилл Аркадьевич, но вспомнив космическую пустоту, поежился. – А, впрочем, стоит попробовать!

Супругам Бледным бы не поверили. Кто они? – Обыкновенные люди! Но знаменитый артист – другое дело! Человек, мелькающий на телевизионном экране, всегда может рассчитывать на подобострастное поддакивание толпы. Журналисты подняли такой шум, что и, боже мой!

В тот же день эвакуированные обитатели и работники гостиницы остались живы и здоровы. Самолет с пассажирами не поднялся с аэродрома, на всякий случай, не дали разрешения взлететь никому, таким образом, люди не попали в разрушительный хаос большого смерча так внезапно обрушившегося на мирный пляж крымского берега.

Конечно, у любителей мистических историй осталось к троице спасителей много вопросов, но это уже совсем другая история…