Текст книги "Эльфийская песнь"

Глава 12

Как только солнце опустилось за горизонт, Данила снова повернул волшебное кольцо и представил себе местность, о которой говорил Вину и остальным путешественникам.

Он обнаружил лагерь на берегу озера в изумительно красивом и спокойном месте. Пылающие в последних лучах солнца облака отражались в тихой воде, а над поляной то вспыхивали, то гасли огоньки светлячков. В дальнем углу поляны эльфийский отшельник что-то тихонько наигрывал на Изменчивой Лире Вина. Моргалла приветствовала юношу обычным кивком, а эльф бросился ему навстречу. Он был настолько взволнован, что Данила встревожился.

– Я знаю, как можно снять заклятие!

– Знаешь!

– Ну, почти, – признался эльф. – Я сделал копию пергамента с загадками. Вартайн рассматривал текст только в качестве загадок, и я подумал, что взгляд музыканта может найти что-то, что он пропустил.

Данила почувствовал, как задрожали его руки.

– Текст загадок представляет собой настоящую балладу, и его надо петь. Посмотри на размер: каждая строфа имеет один и тот же строи, хотя им недостает ритма.

Смысл открытия дошел до юноши, и он медленно опустился на замшелый камень.

– Ты у нас эксперт в истории Арфистов. Говорит ли тебе что-нибудь Имя Ириадор Зимний Туман?

– Да, конечно. Она была Арфистом и некоторое время путешествовала с группой Финдера Вивернспунра. Ее имя, Ириадор, происходит от эльфийского слова, означающего «рубин», и ее так назвали за яркие красно-рыжие волосы. Она была признанной красавицей, одаренным магом и бардом.

– По мнению Хелбена Арунсуна, эта женщина была наполовину эльфом, дочерью известной эльфийской певицы. Возможно ли, чтобы она обладала магией песни-чары?

Вин отшатнулся и недоверчиво глянул на Данилу.

– Ты хочешь сказать, что Ириадор Зимний Туман и есть наша неуловимая колдунья? Полуэльф?

– Да, именно это я и говорю, только в моей собственной неповторимой манере. А ты не хочешь ли сказать, что вся эта суматоха произошла в результате действия эльфийской магии?

– Боюсь, что так и есть, – печально признал менестрель. – Я уже давно подозреваю это. И мои догадки подтвердились, когда стало известно, что наш противник владеет арфой Жаворонок. Этот инструмент подвластен только очень могущественному магу, и мне кажется, что это должен быть эльф.

– На что способна арфа?

– Она позволяет музыканту создавать новые песни-чары. Это непростое дело. Наш противник придумал сложное заклинание, содержащее несколько слоев. Во-первых, как говорит Вартайн, это прочтение и разгадывание загадок. А еще колдунья черпает силы из магических мест; территории бывших школ пропитаны коллективной магией музыки, исполнявшейся там в течение нескольких веков. В каждом из этих мест она находит определенную силу и использует ее ради достижения конечной цели.

– Которая состоит в…

– В восстановлении престижа мастерства бардов.

– Странный путь она выбрала, – заметил Данила. – Ее способ восстановления предполагает немалые разрушения. И как же могут быть сняты ее заклятия?

– Заклятия спадут, если спеть всю балладу целиком. В загадках скрыты отдельные указания. Кое-что таится в других признаках.

Данила задумался над его словами, затем кивнул.

– Ключ к заклятию, – тихонько пробормотал он и поднял голову. – Помнишь загадку, которая открывала свиток?

 
Начало вечности,
Конец миров,
Зачин высокого восторга,
И окончанье всех веков.
 

Арфист быстро повторил строфу вслух и тряхнул головой, удивляясь собственной недальновидности.

– Ключом к загадке была буква «в», помнишь? Разгадка открыла свиток, но она же дает ключ, в котором должна быть исполнена баллада.

– Я не заметил этой двойной загадки, – признался Вин. – Зато там есть несколько других.

– Клянусь Милил! – воскликнул Данила. – Эта колдунья обладает извращенным умом. Придется каждую строку и каждую фразу рассматривать с трех сторон, чтобы сложить вместе все кусочки головоломки.

– Да, это верно. Но, боюсь, это может грозить тебе серьезной опасностью, мой друг.

– Во всем нашем путешествии не было недостатка в опасности, – заметил Данила. – А почему именно мне?

– Ты, наверно, слышал легенду о Мистическом Органе Геварда? Если бы кто-то обнаружил этот артефакт, он смог бы создать бесчисленное множество заклинаний, меняя тональность при помощи ключей.

– Если пережил хотя бы первую попытку, – сухо добавил Данила. – Согласно этой же легенде, тем, чьи попытки окажутся неудачными или музыкальное мастерство не будет соответствовать самому высокому уровню, грозит смерть или безумие.

Эльфийский менестрель мрачно кивнул:

– Такая опасность подстерегает всякого, кто пытается вызвать могущественные силы магии, и этот случай не станет исключением. В наложенном заклинании в одно целое сплелись эльфийская песня-чары и волшебство Жаворонка. Оно обладает двойной силой, и снять его можно, лишь спев всю балладу целиком под аккомпанемент Жаворонка.

– Но это под силу лишь знатоку эльфийской магии, то есть тебе.

– Боюсь, что нет, – возразил Вин, – Ты забыл, что я не играю на арфе. Это придется делать тебе.

Данила глубоко вздохнул. Ему ничего не оставалось, как попытаться нейтрализовать заклятие, хотя он не знал эльфийской магии и даже не был настоящим бардом. В поле зрения Арфиста попал отшельник-эльф; безумец отложил лиру и теперь исполнял танец под только ему слышную музыку. Стоит ошибиться в одной ноте или задеть не соответствующую струну, и Данилу постигнет та же судьба. Прошло несколько минут, прежде чем он нашел в себе силы заговорить.

– Ты обещал мне урок эльфийской магии, – обратился он к Вину. – Мне кажется, сейчас самый подходящий для этого случай.

* * *

Неслышно, как тень, пробирался Элайт Кроулнобар по залежам мусора, усыпавшего узкий переулок Двух Фляжек. Никого, кроме эльфа, не было видно на этой пустынной улочке. По местным обычаям, без предварительного распития двух фляжек зелья покрепче эля никто не рисковал сунуться сюда после захода солнца. Настеленные над мостовой деревянные доски давали возможность пройти по центру переулка, и только самые глупые, пьяные или рассеянные пробирались среди куч отбросов и всякого хлама, выкинутого из сомнительных таверн и лавок, выходящих в переулок с обеих сторон.

Сапоги эльфа бесшумно ступали по широким доскам, и крысы под настилом, ничуть не беспокоясь, продолжали шнырять и подбирать отходы, пока утренняя помывка не сметет большую часть мусора – и крыс – в большие канализационные люки в тротуарах. В переулке Двух Фляжек не было ни фонарей, ни факелов, чтобы осветить путь, и эльф быстро приближался к задней двери ничем не приметной таверны «Жаждущий Моряк» в полной темноте. Посетители этого заведения предпочитали темное время суток и исчезали при первых солнечных лучах, словно вампиры.

«Жаждущий Моряк» располагался в подвале, и его посещали лишь скандалисты и пьяницы. По меркам Глубоководья сделки, заключавшиеся в неопрятных комнатках наверху, были ничтожно малы, как и количество информации, которую можно было здесь услышать. Но владелец таверны мог сообщить эльфу нечто важное. Элайт целый день бродил по торговым заведениям и местам встреч с агентами своей обширной сети информаторов. Он многое узнал, и теперь недоставало лишь деталей, чтобы сложить все отдельные кусочки в единую картину. Элайту надо было миновать последнее деревянное здание с плоской крышей, в котором хранились запасы эля и виски.

До задней двери таверны оставалось всего несколько шагов, как вдруг доски настила под ногами эльфа задрожали от сильного удара. Боковым зрением Элайт уловил блеск занесенной стали.

С легкостью отработанной годами, эльф развернулся и схватил нападавшего за запястья, а затем опрокинулся на спину. Используя движение атакующего, он без труда увлек его за собой, а в момент падения подогнул обутые в тяжелые сапоги ноги и ударил прямо в живот противника. Тот отлетел от Элайта и тяжело рухнул на тротуар лицом вверх.

Не успели в переулке затихнуть звуки борьбы, как эльф уже был на ногах и в каждой руке держал по кинжалу. Последовало два броска, и руки разбойника оказались надежно приколотыми к доскам через рукава льняной рубахи. Элайт достал из сапога третий, более длинный нож и медленно подошел к поверженному противнику. Это был один из его любимых приемов; в такой невыгодной позиции любой мужчина или женщина, если уж на то пошло, довольно охотно делились имеющейся информацией.

– А ты довольно неловок, – спокойно заметил Элайт.

На лице оказавшегося в ловушке разбойника выступили крупные капли пота, но он не сделал попытки ни вырваться, ни закричать.

– Кроулнобар, клянусь богиней тайны, я не знал, что это ты! Я просто хотел поживиться твоим кошельком, ничего личного!

Голос несостоявшегося грабителя показался эльфу знакомым, но в его памяти этот протяжный, стонущий тон связывался с густой каштановой бородой и гривой волос, заплетенной в три косицы, а этот человек был коротко подстрижен и выбрит. Элайт наклонился, чтобы рассмотреть преступника.

– Корнит, неужели это ты? Боги милосердные, какой уродливый подбородок! Я бы на твоем месте немедленно начал снова отращивать бороду. Но отчего же ты так облинял?

– Правила гильдии, – пробормотал Корнит. – Нельзя выделяться из толпы.

Вор многозначительно покосился на один из кинжалов, пришпиливших его рукав к настилу, но эльф сделал вид, что не понял намека.

– Правила гильдии? – Элайт прищурил свои янтарно-желтые глаза. – У вас есть какие-то правила? С каких это пор в этом городе существует законный орден грабителей?

– Гильдия только образуется, – заявил вор. – И гильдия наемных убийц тоже, прошел такой слух.

– И кем же?

– Я не знаю. – Корнит нервно облизнул губы. – Я бы сказал, клянусь. До меня дошли только слухи.

Таким образом, утверждение Виннифер Ловкие Пальцы о деятельности Рыцарей Щита получило подтверждение, и это встревожило Элайта. При всех своих тайных делах город Глубоководье не имел единой хорошо организованной преступной сети, и изменение ситуации было не в интересах эльфа-изгнанника.

И все же от Корнита он не мог получить больше никаких сведений, в этом Элайт был уверен. Эльф подцепил носком сапога один из кинжалов, державших рукава вора, ловким движением подбросил его в воздух и без труда поймал. Корнит перекатился на бок и выдернул второй кинжал. Он поднялся на ноги и шагнул назад; на лице вора была отчетливо заметна борьба между чувством облегчения и страхом.

– Я уж решил, что так и останусь тут гнить, Кроулнобар, – произнес он, продолжая отступать как можно дальше от грозного эльфа. – Никогда бы не подумал, что ты способен проявить милосердие, но я тебе благодарен и останусь вечным должником.

Элайт напряженно замер. Неподдельная искренность слов разбойника пробудила в его душе целую бурю чувств. У Корнита были все основания испытывать страх, поскольку ни один из тех, кто осмелился поднять руку на Элайта, уже не мог дышать. На своей опасной репутации эльф построил грандиозную карьеру, и вот он готов отпустить вора. По правде говоря, еще год назад он бы не стал портить рубашку, а приколол своего врага к настилу ударами кинжалов в ладони. Ярость эльфа обратилась на него самого, и Элайт мысленно выругал себя за допущенный промах. В тот же самый момент он отвел руку с кинжалом назад и резким движением послал оружие в цель.

Клинок глубоко вонзился чуть ниже грудной клетки. Корнит ударился о стену склада и схватился за рукоять обеими руками. В уголке рта появилась кровавая пена, и неудачник медленно сполз по стене на землю. В его глазах появилось выражение жалости к самому себе, а взгляд настойчиво искал лицо эльфа.

– Надо было… бежать. Я забыл, кто… ты такой, – с трудом прохрипел Корнит.

Элайт шагнул ближе и ударом ноги загнал кинжал еще глубже. Последний вздох Корнита захлебнулся в потоке крови.

Эльф молча стоял над убитым, созерцая плоды своих усилий.

– На какой-то момент, – тихо прошептал он, – я и сам об этом забыл.

* * *

По просьбе Моргаллы Балиндар, Зуд и Кори притащили в освещенный круг у костра большое бревно. Общение с несговорчивым командиром наемников проделало немалую брешь в запасе драгоценных камней Данилы, и он решил, что намного экономнее передавать ему свои просьбы через Моргаллу. Балиндар был сверх меры очарован дворфом, а, кроме того, испытывал чувство вины за приказ Элайта следить за Моргаллой в целях воздействия на Данилу. Арфист ничуть не сомневался, что бородатый гигант готов прыгнуть в озеро и зубами поймать карпа, если Моргалле вздумается пожелать рыбу на ужин. Моргалла, со своей стороны, подружилась с оставшимися в живых наемниками и платила им за мелкие услуги бесконечными историями о битвах с орками. Данила и Вин, оставшись наедине, принялись заново изучать текст пергамента по копии, снятой эльфом.

– Последняя строфа дает некоторое представление об исполнении баллады, – сказал менестрель. – Вот, например: «Сначала арфа, а потом певец идут по кругу дважды». Это тебе о чем-то говорит?

– Кажется, да, – задумчиво ответил юноша. – Это значит, что баллада должна быть исполнена вкруговую, причем арфа начинает мелодию. И всю песню надо спеть дважды.

– Как это – вкруговую? – спросила Моргалла, присаживаясь рядом с Вином.

– Это вид простой гармонии, – ответил менестрель. – Один участник начинает петь, потом, в определенный момент, присоединяется второй и так далее. Как я понимаю, в музыке дворфов такого нет.

– А как узнать, в какой момент надо присоединиться?

– Элементарно, – вмешался Данила. – Каждый шаг определяется мелодией, но обычно момент наступает по окончании первой строки. Вот послушай. – Юноша прокашлялся и запел:

 
– Тот, кто хочет содержать пивную,
Должен прежде заиметь три вещи:
Спальню и перину пуховую,
К ней еще подушку и… ля-ля,
Ля-ля-ля, люли-люли-люли.
 

– А теперь надо повторить второй раз, и ты присоединишься, как только я закончу первую строку. А потом все вместе!

Девушка-дворф окинула его строгим взглядом:

– Ты что-то слишком развеселился, бард.

Вин поддержал ее кивком головы.

– Однако в пылу беседы мы пропустили один очень важный момент. Необходимо знать, на какую мелодию поется эта баллада.

– Мне кажется, текст свитка дает ответ и на этот вопрос, – заметил Данила, неохотно возвращаясь к копии свитка, – Взгляните на последнюю строфу баллады. В ней прямо говорится, что она должна звучать под мелодию Канайта для людей с оружием.

– Кто это? – спросила Моргалла.

– Это не «кто», а «что». Если я не ошибаюсь, речь идет об очень древней песне, она так и называлась «Человек с оружием» и приписывалась Финдеру Вивернспунру. Своими товарищами Арфистами он был приговорен к ссылке на другой уровень существования, а его музыка стерта из памяти бардов очень сильным заклинанием. Наш противник-бард использует одну из его мелодий в качестве дополнительной защиты.

– Тем самым все наши предположения оправдываются, – сказал Вин. – Ириадор Зимний Туман странствовала вместе с Финдером и наверняка знает о его судьбе. Скорее всего, именно обстоятельства его осуждения и подали ей мысль наложить заклятие на бардов. Данила, но откуда ты знаешь эту песню?

– Во время одного из путешествий я встретился с Олив Раскетл, тоже Арфистом. Не могу сказать о ней ничего плохого, но с Арфистами у нее возникли сложные отношения. Когда Финдер вернулся в Фаэрун, они подружились. Теперь, когда обвинения против него сняты. Олив повсюду, где бы ни появлялась, распевает его песни.

– А какое отношение все это имеет к Канашу?

– Это одна из бывших бардовских школ. Мелодия, о которой я упоминал, была там очень популярна и использовалась в качестве основы для многих произведений. Так что могу предположить, и наша баллада основана на ней же.

– А ты уверен, что Олив правильно спела тебе эту балладу? – спросил Вин.

– Если бы так! Но это можно будет проверить только при попытке снять заклятие, – с мрачной улыбкой отозвался Данила. Некоторое время он изучал слова баллады, напевая себе под нос, потом удовлетворенно кивнул. – Размер соответствует мелодии. И это все, что нам известно. Очевидно, я должен сыграть первую строфу на арфе, а затем начать петь, подыгрывая себе мелодию.

– Хм. На мой взгляд, это все равно, что рыть один туннель на восток, другой – на запад и при этом надеяться встретиться где-то посередине.

. – Так оно и есть, леди дворф. Вин, если ты одолжишь мне свою Изменчивую Лиру, я мог бы попрактиковаться, – без особого энтузиазма промолвил Данила и поднялся на ноги.

– Держись, бард. Если не возражаете, я немного пройдусь с вами, – сказала Моргалла, спрыгивая со своего места вслед за Вином.

Данила, готовый отослать ее прочь, обернулся, но что-то в выражении лица Моргаллы заставило его передумать, и он жестом пригласил девушку присоединиться. Они оставили позади лагерь и несколько минут все трое шли молча. Тропинка пересекала лесную чащу и вела к проезжей дороге. Здесь Моргалла внезапно остановилась.

– Бард, я хочу рассказать тебе одну историю, – начала она, отведя взгляд. – Я пришла на восток с Обманных гор. С давних времен, с начала Великой войны, орки почти полностью истребили наш клан. Моя мать, Тендара Поющее Копье, была капитаном Оборонного отряда, и более яростного воина тебе не приходилось встречать. Как только я достаточно подросла, чтобы крепко стоять на ногах, она вложила в мои руки оружие и стала учить им пользоваться. Наш клан славится резьбой по дереву, и я выучилась родовому ремеслу, стала превращать дерево в полезные вещи, как от меня и ожидали. Но в душе росло желание узнать больше. Я стремилась к путешествиям и новым знаниям, к новым историям и балладам. Дворфы очень любят песни и рассказы, но при их тяжелой жизни на развлечения остается слишком мало времени. Несмотря на все тяготы, мои родичи вечерами собирались вокруг костров ради песен и сказок. На склонах Обманных гор меня знали почти все благодаря пению, разговорам и моим танцам.

Моргалла исподтишка глянула на Арфиста, словно ожидая насмешек, но Данила лишь серьезно кивнул, и девушка продолжила свой рассказ:

– Возможно, ты слышал, что принцесса Алузайр, дочь короля Азоуна, скрывалась в Обманных горах, воевала с орками, но по большей части пряталась от них. О своей жизни она могла рассказывать часами, и я после войны отправилась в Кормир, чтобы своими глазами увидеть все чудеса королевства ее отца. Срок моего ученичества уже подходил к концу, пятнадцатая годовщина была не за горами. После этого я должна была выбрать себе мужа и строить собственный очаг. Мое время, отведенное для музыки и путешествий, показалось мне слишком коротким. Вот я и решила отправиться по городам Кормира, прославить свое имя настолько, чтобы удостоиться места возле какого-нибудь барда и научиться тому, чего я не могла найти в Обманных горах. Как я была глупа, – с печальной улыбкой заметила Моргалла. – Мне казалось, что вскоре весь Кормир узнает мое имя. Не получилось. Высокие люди не могут себе представить, чтобы дворф держал в руках что-то другое, кроме молотка или оружия. Они нашли меня забавной, но и только. Никто не давал себе труда выслушать истории до конца.

Девушка удрученно пожала плечами, отгоняя грустные воспоминания.

– У людей нет ни капли терпения. Они не хотят сидеть и слушать долгие рассказы, зато могут поглядеть на рисунок. Я обратилась к рисованию и обнаружила, что в состоянии вместить великое множество слов и мыслей в один набросок. Я стала вырезать рисунки на дереве и печатала столько копий, что доводила людей до белого каления.

Моргалла рассмеялась, и долго сдерживаемая музыка прорвалась в ее смехе.

– Удивительно, что ты так долго стеснялась петь, – сказал Данила. – Ты одаренный музыкант, Моргалла, и жители Кормира когда-нибудь признают это. Даже одними рисунками ты возвысилась над своими недоброжелателями. В них бездна таланта.

– Может быть, – согласилась Моргалла. – Но дело не в этом. Я утратила веру в себя. Я забыла, кто я такая и ради чего живу.

Девушка-дворф поднялась на цыпочки и хлопнула Данилу по спине:

– У нас, живущих под землей, есть присказка: если кто-то прошел по туннелю и рассказал, чем он кончается, значит, ты уже побывал там, не сделав ни шагу, так что можно не подвергать себя опасности и не соваться в этот туннель.

– Уф! Не обижайся, моя милая, но мне приходилось слышать и более резкие высказывания.

Моргалла пожала плечами:

– Значит, ты ничего не понял. Ты чертовски отличный бард и поможешь себе, если будешь об этом помнить.

С этими словами Моргалла повернулась и побежала к веселой компании у костра.

Данила проводил ее взглядом и пожалел, что не может от души последовать совету дворфа. Какого бы высокого мнения ни была о нем Моргалла, факт оставался фактом: он взялся за роль, которая ему не по силам, а требования намного выше, чем его способности. К несчастью, ему недоставало не только таланта, но и времени. Тяжело вздохнув, юноша постарался сосредоточиться на стоящей перед ним задаче.

Изменчивая Лира отыскалась рядом с эльфийским отшельником. Устав от своего неистового танца, безумец погрузился в сон прямо в высокой траве, окаймлявшей озеро. Данила долго всматривался в лицо несчастного эльфа и вдруг заметил слезу, скатившуюся по морщинистой щеке. Какие кошмары могли мучить отшельника?

Арфист нагнулся и поднял Изменчивую Лиру. Одним словом он превратил ее в арфу, изготовленную из светлого дерева. В поисках уединения юноша отправился в лес, чтобы спокойно порепетировать и подумать. Неподалеку от лагеря под кроной огромного дуба он обнаружил небольшую полянку. Молодой человек уселся под деревом и стал наигрывать несложную мелодию, чтобы настроить инструмент.

Сумерки сменились ночью, но Даниле хватало света полной луны и мерцающего хоровода светлячков. Он уже почти наизусть выучил слова баллады. Еще с детства удивительная способность позволяла ему сохранять в памяти все услышанное и прочитанное, и учителя постарались развить этот природный дар. Музыка тоже быстро всплыла в памяти, и после нескольких пробных пассажей он присоединил свой голос к звукам арфы. Сильный, чистый тенор рвался к небу, заявляя о твердой уверенности, которой юноша на самом деле не испытывал.

Если в древней музыке и руническом тексте и была магия, он не смог ее почувствовать. Возможно, Вин прав: эльфийская магия по праву принадлежит только эльфам. Волшебство текло в их крови и исходило от эльфов безо всяких усилий и ухищрений. Люди, как когда-то говорил ему Хелбен, использовали волну магии, окружавшую всякую вещь, а эльфы были частью этой волны.

Данила постарался отогнать все сомнения и полностью погрузился в музыку, используя способность концентрироваться, полученную на занятиях по магии.

Привлеченный пением молодого Арфиста, Вин тоже вышел на поляну. Этим вечером он научил Данилу основам эльфийской магии, но самый главный урок был впереди. Молодой человек показал себя способным учеником, и менестрель почти не сомневался, что Арфист справится со сложным заклинанием. Лишь сначала эльф не слишком верил в то, что сможет объяснить основы песни-чары человеку, который с детства считал магию трудоемким древним искусством, имел дело с монотонными заклинаниями, рунами, тщательно продуманными жестами и другими смехотворными компонентами. Сам Вин забыл об одном: магия живет в музыке и в душе музыканта. Вот это Данила должен понять и запомнить.

А пока менестрель достал из поясной сумки сложенный в несколько раз лист бумаги с наброском Моргаллы, сделанным с Данилы еще в Глубоководье. Тогда архимаг доверил его Вину. Хелбен понимал, что его племянник еще не был готов взглянуть на себя проницательными глазами дворфа.

Вин вышел на полянку под дубом. Данила был полностью поглощен музыкой – он играл и пел, прикрыв свои серые глаза.

– Невзирая на все, что произошло, несмотря на все доводы, что ты приводишь сам себе, ты еще не веришь, что можешь овладеть эльфийской магией, – тихо проговорил эльф, прерывая пение.

Арфист замолк и подскочил от неожиданности. Вин протянул ему набросок.

– Возможно, ты поверишь мнению Моргаллы, если не веришь себе.

Данила всмотрелся в рисунок. Обычно Моргалла полагалась на несколько самых красноречивых, выдающихся деталей, чтобы выразить свою точку зрения, но этот портрет был выполнен в строгой реалистической манере и с необычайной точностью. Моргалла изобразила его в одежде для путешествия – неприметной, но удобной. Посадка головы говорила о благородном происхождении юноши, странствующего инкогнито. В уголках его губ притаились смешинки, но глаза смотрели серьезно, даже немного печально. Он играл на лютне, но хоровод звезд и планет вокруг свидетельствовал не только о музыке, но и о волшебстве. Что удивительно, Моргалле удалось изобразить человека, полностью контролирующего свои способности и примирившегося с внутренними противоречиями. Под рисунком имелась краткая подпись:

«Бард».

– Магия живет в музыке и еще в сердце барда. Леди дворф ошиблась в выборе инструмента, – сказал Вин, указывая на лежащую рядом арфу. – Но я уверен, она не ошиблась во всех остальных деталях.

Данила ничего не ответил, и некоторое время спустя эльф добавил:

– Уже поздно. Тебе надо отдохнуть, на рассвете мы отправляемся в Глубоководье.