Текст книги "Улитка"

Глава 4

Квартира, где мы с Джудит снимали каждый по комнате, напоминала советскую коммуналку в престижном районе. Когда-то мой друг Серега Никифоров обитал в похожей на улице Пирогова, недалеко от старого ботанического сада. Дореволюционное здание, высокие потолки, чужие люди, ставшие по воле случая одной семьей с общими праздниками и ссорами. Что-то подобное получили и мы с Джу в придачу к арендованным метрам.

Наши апартаменты располагались в Оттакринге, шестнадцатом районе Вены. Несмотря на отсутствие в них фешенебельной новизны, выглядели они весьма достойно. Помимо четырех небольших комнат, там даже имелся отдельный от кухни гостиный зал, в котором прекрасно уживались кожаный диван с затертыми деревянными ручками, два кресла, журнальный столик на кованых ножках, фортепиано и письменный стол. Спальня с детской принадлежали хозяйке, Стефании Хайдер, немолодой даме, и ее двум внукам: Гретте и Рихарду.

Фрау Хайдер, экономист по образованию, уже много лет работала вторым бухгалтером в частной компании, производящей магниты. Сотрудником она слыла отменным и первые годы рассчитывала на повышение, но частые отсутствия по болезни малышей свели ее карьеру к нулю, и мечта о служебном продвижении осталась в прошлом. Теперь, когда на горизонте замаячила пенсия, Стефи думала лишь об одном: как можно дольше продержаться на этом месте. Ведь, несмотря на сдачу квартиры внаем, денег все равно не хватало. Уж так устроены дети, им всегда что-то жизненно необходимо! А Стефания, хоть и старалась воспитывать внуков в строгости, никогда и ни в чем не могла им отказать.

– Этим ребятам досталась не лучшая судьба, – вздыхая, повторяла она всякий раз, когда предстояло расстаться со значительной суммой.

Подобные акты самоотверженности вызывали во мне восхищенное недоумение. Глядя на жизнь, полную лишений и женского одиночества, я задавалась вопросом: есть ли смысл в безграничном самопожертвовании во имя другого, пусть даже самого любимого существа, если это ведет к собственной деградации? Можно ли ценой ущемления личной свободы, при котором достижение целей и развитие сводится к нолю, быть истинно счастливым, не растворяясь в ком-то другом, без примеси ответственности и долга?! Готова была поспорить на все, что угодно, – нет. Но пример австрийской женщины доказывал обратное. И, если честно, меня это наталкивало лишь на грустные мысли. Ведь порой, подлавливая нашу Золушку за тайной примеркой старых «мини», я понимала: кроме воспоминаний, у нее ничего больше не осталось.

Вот она восторженной юной девчонкой легко и непринужденно кружится возле зеркала на цыпочках, а вот уже ее рука торопливо прячет вещи в шкаф. Госпожа Самоотдача устыдилась мимолетной слабости! И снова пропахшие нафталином одежды засыпали летаргическим сном в деревянном саркофаге, становясь наживкой для моли. Вредоносная бабочка, вылетая из шляп и шубы, безжалостно уносила на серых крыльях молодые годы, дерзкие мечты, давно поблекшую жажду к приключениям.

Подсматривая за метаморфозами, происходящими с хозяйкой, я злилась. Черт! Как жаль, что теперь ей не до нарядов! Ведь когда-то в них танцевали, смеялись, целовались в укромных местечках, влюблялись и влюбляли. Разве можно о таком забыть?! Хотя, если захотеть, забыть можно все. Помнить – намного тяжелее…

Надо отметить, Стефания, несмотря на возраст, сохраняла не только гардероб семидесятых, но и красоту минувших дней. Судя по фотографиям молодости, на которых красовалась высокая стройная студентка с глазами цвета полевых васильков, пленила она не один десяток мужчин. Почему именно Питер Хайдер, преподаватель литературы – по рассказам, совершенно невзрачный простак, – смог покорить неприступное сердце, для меня так и осталось загадкой! Уж и не знаю, к каким запретным приемам прибег он, но всего через несколько месяцев ухаживаний Стефи приняла его предложение руки и сердца. Влюбленный мужчина ликовал – вот оно, счастье! Аминь! Не тут-то было… Их браку не судилось продлиться долго. Новоиспеченный муж внезапно заболел воспалением легких и скоропостижно скончался от горячки, перед смертью, правда, успев прошептать: «Все же я жил не зря!» Уходя, Питер кротко улыбался, до рождения их дочери оставалось чуть меньше месяца! Пусть ей никогда не увидеть отца, зато она будет носить имя Кэтрин, выбранное им… После похорон Стефания стала лишь чуть печальней, но не утратила силы духа. Героически выдерживая все лишения, не склонная роптать, молодая женщина шла по жизни с высоко поднятой головой. От родителей в наследство ей досталась квартира, а от мужа – небольшие сбережения.

– Ничего, как-нибудь справлюсь, лишь бы Кэтрин нашла свое счастье, – решила она.

Разумеется, девочку мать воспитывала в совершенной строгости и целомудрии, стараясь привить ей лучшие из человеческих качеств. Малышка росла очень милой и послушной, что, правда, не помешало ей принести в подоле двух хорошеньких карапузов, одного за другим – девочку и мальчика… А затем исчезнуть за океаном с очередным любовником. Бывают же такие кукушки! Два раза в год из Нью-Джерси приходят переводы со слезливыми словами вроде: «Даже и не прошу меня простить». Смех да и только! Кому нужны твои бабки, сука бессердечная!

И снова, не сетуя на судьбу, Стефания взяла опеку над внуками, а также над лишайным котенком, приблудившимся к ее дому однажды летом, после дождя…

Порой, в моменты ностальгических переживаний, Стефи подолгу смотрит на себя в зеркало и украдкой вздыхает. А иногда сентиментально вспоминает Сташека – польского инженера, приезжавшего пару раз по обмену опытом в их контору…

Кто-то скажет: нелепо прожитая жизнь, одна большая «пустошь». Может быть – я не берусь судить. Но вот удивительная вещь – в молодости мы с высокомерным превосходством взираем на старшее поколение, самоуверенно полагая, что ошибки, сделанные ими, – признак слабости характера или косности ума. Но приходит время, и, осознав необратимость собственного пути, мы сами начинаем глядеть с благоговейным восторгом на новую кровь, идущую следом за нами, чувствуя жгучую необходимость в общении с ней. Думаю, каждый в определенный момент «невозврата» становится пустошью, когда заканчиваются варианты и остается единственная дорога.

О том времени можно рассказать много и хорошего, и плохого. Мы с соседями и надоедали друг другу, и ругались, и злились. Но чаще пили вместе чай по вечерам, лакомились кулинарными шедеврами нашей Мэри Поппинс, а потом играли в бридж или в Монополию. До сих пор перед глазами мелькают картины прошлого. Они настолько сильны и ярки, что их не смогла обезличить память, не сумело стереть время. Вот облепленный детишками, беззаботный и веселый Джудит запускает в парке воздушного змея. Вот я тискаю кота, и мы вместе мурлычем от удовольствия. Коту определенно нравится наша компания, поэтому он доверчиво растопыривает лапы и слегка покусывает меня за пальцы. Вот юная Гретта сплетает венок из ромашек и украшает им голову Джу, а я испытываю легкую ревность. Вот Стефания, всегда строга и сурова, но неугомонный Рихард сумел ее растормошить, и она хохочет и бьет себя руками по бедрам, а мой друг лукаво улыбается – мол, то ли еще будет.

Пролистывая мысленно страницы наших с Джудит отношений, я никак не могу вспомнить, в какой же момент он полностью завладел моей жизнью…

Кажется, управлять бегом судьбы так просто! Но иногда она возьмет да и подбросит парадоксальный сюжет, переместив обыкновенную девчонку с танцполов дискотек в тематический клуб, где не существует другой любви, кроме однополой. Удивительно, но в период, когда все эти метаморфозы происходили со мной, я свято верила в безграничность собственного счастья!

Наверное, правильнее было бы повести рассказ в хронологическом порядке, начав его с детских лет и юности девчонки, родившейся в самом красивом уголке Крыма – приморской Алуште, а после переехавшей вместе с родителями в украинскую столицу. Стоило бы упомянуть о младшем брате Даниле, с которым мы всегда понимали друг друга без слов, о матери – красавице, нежной и доброй, отце – настоящем человеке дела. Уместно также было бы объяснить, какую роль сыграла в моей жизни австрийская аристократка с глазами снежного зимнего неба – Элизабет, по кличке Сиси, рассказать о моем долгом и тяжелом романе с ее кузеном Робертом. Но я рискну представить свою историю с середины, заранее пожертвовав легкостью романа. Повествование начнется двумя годами позднее моего триумфального приезда в Вену. Останутся позади тесная дружба с подругой, безумные вечеринки, тяжесть расставания с любимым мужчиной, утерянное родительское доверие и многое другое. Я пойду по дороге жизни за Джудит. Слишком близко, чтобы это не оставило следа.

Часть II. ДЕНЬ КУКУШКИ

Глава 1

Деревянная кукушка, звонко прокричав двенадцать раз, спряталась внутри часов до следующего своего фирменного выхода. Этот раритет, изготовленный в старину немецким мастером из города Вальдау, остался в комнате только из уважения к Стефании. Весь остальной хозяйский интерьер был заменен стильной, сделанной под старину мебелью, превратившей «незамысловатые стены» в будуар XVIII века.

– Удивительно, как мне удалось привыкнуть к ее постоянному кукованию?! – подумала я с легкой иронией, продолжая с любовью осматривать свои владения.

Большому велюровому креслу с инкрустацией в стиле ампир было отведено самое почетное место – в центре моих «хором», напротив окна. Мы с Джудит купили его в антикварке на Кальмаркт полгода назад за баснословные деньги и не прогадали. Позднее, когда я буду распродавать свои вещи, мне предложат за него двойную цену. На этом мягком троне я и восседала в тот день, подобно королеве.

Обычно, когда мы собирались у меня, Джу притаскивал стул из холла или разваливался на кровати, но сегодня он уселся на ковре возле моих ног, такой близкий, такой родной. Просматривая иллюстрации книги «Истории театрального костюма», он совершенно забыл о моем существовании. Ничего, пусть летает! Все равно не выдержит и первым начнет разговор. В тайной надеже я продолжаю молча накручивать мягкие мужские волосы на свой палец.

За окном в голубую лазурь вплетались белые молочные облака. На крыше соседского дома наслаждался одиночеством бело-рыжий кот. Лежа на спине, положив лапу на лапу, он довольно шевелил усами. Мне показалось, в этот момент мы с ним были очень похожи – оба, разомлев, жмурились от удовольствия.

«Мой милый мотылек. Ты со мной, и это главное», – подумала я с нежностью, глядя на друга. Словно услышав мои мысли, тот на мгновение поднял голову и, рассеянно улыбнувшись, пощекотал меня под коленом.

На Джудит элегантная белая рубаха в еле заметную голубую полоску. Манжеты на рукавах расстегнуты, на левом запястье часы Ulysse Nardine – подарок богатого любовника. Его внешность меня по-прежнему волнует. Что поделать, за эти годы я так и не научилась без трепета относиться к этой красоте. Странно, до сих пор не могу понять, как судьба слепила из нас одно единое целое – чудное, бессмысленное и все же единое целое!

На какое-то время все снова замирает, и я, заложив руки за голову, погружаюсь в воспоминания…

…Тогда, в мое первое венское лето, жара стояла неимоверная. Все открытые террасы ресторанов и кафе пустовали днем, а экскурсионные автобусы курсировали полупустыми. Люди прятались в охлажденных помещениях, стараясь не высовываться на улицу. Мы с подругой были не исключением. Огромная квартира Сиси, в гостях у которой я пропадала в ту пору сутками, представляла собой пространство вечной тусовки, где приходящая толпа даже не удосуживалась запомнить имена друг друга. Особенно тесно становилось по пятницам. В преддверии выходных жаждущий развлечений пипл стекался в этот дом со всех уголков мегаполиса. Вот и в ту пятницу, несмотря на работающий кондиционер, в комнате, битком набитой народом, нечем было дышать. Я вышла на балкон в надежде отвоевать лишнее дуновение ветра. Заходящее солнце искусно красило здания в молочно-розовый цвет, играя полутонами, лениво сползало по горячим крышам в окна. Пыльная листва чуть слышно шелестела на деревьях, а одуревшим от жары птицам петь казалось и вовсе лень.

Побыть в одиночестве не получилось. На большом шезлонге-качелях сидел раздетый до пояса юноша безупречной красоты, с наушниками в ушах.

– Привет, – поздоровалась я.

– Привет. – Он посмотрел на меня долгим взглядом и, заметив мое смущение, улыбнулся. – Хочешь в тень?

Я кивнула в ответ и робко присела на край шезлонга.

– Почему ты так напряжена? – спросил незнакомец простодушно. – Тебя смущает мой голый торс? Сейчас оденусь. Подай рубаху.

– Перестань, я что тебе, курсистка? – попыталась отшутиться в ответ, но рубаху все же подала. – Держи!

Моя рука случайно коснулась его бархатистой упругой кожи. Даже и не думала, что умею краснеть, как уголь в топке паровоза, от чего совсем растерялась.

– Не стоит стесняться своего волнения. Физиология сильнее разума, – спокойно произнес парень, застегивая пуговицы. – Кстати, меня зовут Джудит, и я гей, – добавил он, откидываясь на спинку шезлонга.

Озноб, пробежавший по телу, вызвал презрительный смешок.

– Ты ждал другой реакции?! – спросила, задетая его изучающим взглядом.

– Такая в самый раз, – засмеялся Джу снова. – Лучше искренняя дрожь, чем елейная ложь.

Красиво сказал подлец!

Пришлось улыбнуться в ответ, хотя уже и не очень хотелось.

– Что там? – Кивнула я в сторону iPod, желая сменить тему.

– Ориетта Берти.

Я на миг задумалась, пытаясь отыскать в памяти незнакомое имя. Безуспешно!

– Не напрягайся, ее мало кто сейчас знает. Это итальянская певица шестидесятых. Хочешь послушать? – Он протянул мне один наушник.

Голос с невероятной тембральной окраской, яркий и знойный, как сама бурлящая жизнью Италия, ворвался в мой разморенный жарой мозг.

– Невероятная, правда?! – Воодушевился мой новый знакомый. – Романтичная, темпераментная, веселая и драматическая одновременно. Настоящая богиня музыки!

Он стал тихо шептать слова из песни:

 
Я, ты и розы,
Я, ты и море,
Только когда ты дышишь рядом со мной,
Я понимаю, что живу.
 

А потом вдруг, не отводя от меня глаз, Джудит запел на итальянском, да так чувственно, что я обмерла, завороженная его голосом. А он все смотрел на меня и пел, прищелкивая пальцами в такт, плавно покачиваясь из стороны в сторону, подобно кобре перед броском.

Думаю, чудовищная опасность змей не в молниеносности нападения, не в силе яда, а именно в таком же гипнотическом танце. Опьяняющий миг бессознательного повиновения сужает мир жертвы до жгучего желания смерти в объятиях своего палача. В тот предвечерний час я потеряла себя. Мне бы заговорить, попытаться словами защититься от стихийного бедствия с дурацким именем, но шепот, придыхание, шум пульсирующей крови, подрагивание влажных ресниц… Разве от этого скроешься?

Моя натура никогда не отличалась стыдливостью. Я не страдала из-за отсутствия мужского внимания и уж точно всегда оставалась холодна к тем, кому была безразлична. Но красота черноволосого демона не оставила в моем сердце камня на камне. Стоило лишь вспомнить банальные вещи: он протягивает мне наушник, откидывается на спинку шезлонга, щелкает пальцами в такт музыке – и кожа вспыхивала. Его загорелое тело было настолько упругим и мускулистым, что мне до боли хотелось провести по нему кончиками пальцев. А еще лучше – языком. Медленно-медленно – так, чтобы почувствовать каждую выпуклость или изгиб. Чем яростнее я старалась забыть паршивца, тем сильнее влюблялась в него. Попробуй объяснить одурманенному сердцу, что любовь бывает невозможной! Оно готово обманываться бессчетное количество раз, мчаться на дикой скорости без тормозов – прочь от сомнения и здравого смысла.

На следующее утро после знакомства я, набравшись смелости, зафрендила Джу на Фейсбуке. Кто сказал, что гомосексуализм – это диагноз? Мало ли на свете семейных пар, где ориентация мужчин вызывает большое сомнение! Тем не менее, живут они долго и счастливо, рожая детей, а после внуков. Несмотря на раннее утро, Джудит сразу принял мой запрос. Что же ему написать особенного?

Мысли, мысли… Сколько времени мы тратим впустую. Мне кажется, природа наградила людей умом в наказание. Влюбленные, мой вам совет: не думайте долго над первой репликой, с которой хотелось бы начать отношения. Чем дольше вы вымучиваете ее, тем неестественнее она выходит.

«Привет… Тебе нравится вводить в оторопь?»

Напряженное ожидание у пестрящего символами экрана. Хорошо, что за задиристыми словами можно скрыть робость, всегда появляющуюся не к месту. Бытует теория, что излишняя стеснительность возникает от недостатка сексуального опыта. Полная чепуха! Лично я хоть и не относила себя к разряду бесстыжих блудниц, ведущих зачетную тетрадь по мужской анатомии, но назваться скромницей язык бы тоже не повернулся. Откуда же тогда нелепый тремор пальцев? Пожалуй, свяжу его с нехваткой серотонина в мозгу или с генетикой. Хотя философское объяснение: «стеснение как следствие возведения какой-либо ценности в разряд бесконечности» с Джу выглядело бы более уместным. Несхожесть этого парня со всеми теми шумно дышащими счастливчиками, получавшими доступ к моему телу, стала невидимой зацепкой на долгие годы. Я не знала, как подступиться к нему, и оттого отчаянно робела.

Ответ Джудит привел в замешательство.

– Хай. Предпочитаю рассказывать о себе сам, дабы не упустить возможность посмеяться. Но ты – это нечто! Совершенно недопустимое количество эмоций на лице за полминуты! Покер – не твоя игра… Нахохотался…

– Наверное, стоит после этих слов удалить тебя из друзей.

– Брось. Мы оба знаем, что ты не сделаешь этого. Я тебе слишком интересен.

Жар в груди, кровь ударила в голову.

– Не наглей! Самоуверенность – это моветон. – Мне пришлось перейти в атаку.

– Это не самоуверенность, а жизненный опыт. Мои страницы в соцсетях девицы штурмуют постоянно.

Самодовольство хлестнуло сильнее пощечины.

– Рада твоей популярности. Однако не люблю стоять в очереди. Чао!

– Эй! Не обижайся – я просто дразнюсь. Готов искупить свою вину в ближайшее удобное для тебя время. Может, пообедаем? Стою перед тобой, коленопреклоненный:)».

– Стоять на коленях – удел рабов, – поддела его я, сама изнывая от жажды скорее утонуть в темно-карей бездне.

– Умница!

– Не нуждаюсь в одобрении!

– В смятении?

– Ничуть не бывало!

– Хорошо. Заеду в три. Кстати, езжу очень быстро.

– Обожаю скорость, Джудит.

– Для своих я просто Джу.

Господи, какие же, в сущности, люди идиоты! Сами себе расставляют сети, а когда попадают в них, винят во всем чудовищное провидение. Где были мои мозги в тот момент? В пылающем междуножье, в одурманенном эндорфинами сознании, в щемящем и волнующем предвкушении новой встречи с примесью сладкой тревоги, томления, смуты? Впрочем, это неважно… Сколько бы лет ни прошло, мне никогда не забыть нашего первого свидания.

Глава 2

В десять минут третьего я вынесла себя из подъезда, глянцевую и безупречную, как пирожное из дорогого кафе. Он уже ждал, непринужденно облокотившись на белый мотобайк. Рваные джинсы Dsquered, белая футболка в обтяжку, золотистые очки-авиаторы. Хоть рекламный ролик снимай! Решил меня добить? Ладно, еще посмотрим, кто кого!

– Извини, забыл предупредить, что не на лимузине. Если хочешь переодеться, подожду. – Джудит ехидно скосился на мои шпильки.

Я, не задумываясь, подтянула юбку повыше и уселась на заднее сидение – азарт всегда брал верх над девичьими условностями.

– Чего ждем?! Поехали!

– Ты просто чокнутая мартышка! Нас арестуют за безнравственное поведение, – весело захохотал он. – Ладно. Надень шлем и держись крепче…

Да, я такая! Чокнутая, шальная, сумасшедшая. Страстная, жгучая, нежная. Я целая вселенная с мириадами вечных звезд. Ты скоро поймешь, какой нашел клад, поймешь – и не захочешь отпустить.

Будешь целовать мой живот, стоя на коленях, просить, чтобы стала твоим теплым покрывалом в холода, освежающей тенью в зной, одурманивающим зельем, журавлем в небе и синицей в руке одновременно. Только помоги мне догнать сорвавшееся с катушек сердце…

Мы помчались по раскалившимся от жары венским проспектам. Город млел от солнца, вальяжно погружаясь в полуденный свет. Сверкая белокаменными боками, мимо нас проносились Бургтеатр с возвышающейся статуей Аполлона, Венский университет, Дворец Кинских…

– Куда мы едем? – закричала я, но ветер развеял мой вопрос.

Впрочем, какая разница! Сладко зажмурившись, я прижалась к Джу всем телом, при этом стараясь не дрожать от дразнящего, до полуобморока, запаха мужской туалетной воды. Но всякий раз, когда при торможении его упругие ягодицы врезались в мякоть моего лобка, безумие набухало в паху, готовясь разорваться в любую секунду.

«Джудит! Каждой пылающей клеткой я незримо ощущаю, как кончиком языка ты заскользишь по ложбинке моей шеи. А я, прижавшись щекой к твоему загорелому плечу, опуская ладони все ниже и ниже, нащупаю рукой то, что прячется в джинсовом плену. Уверена, такой миг непременно настанет, пусть даже придется пустить в ход все женские чары, применить запретные приемы. Я на это готова! И все же, куда мы едем?»

Миновав мясной рынок на Фляшмаркт, Джу свернул в сторону Донау-канала. Мотоцикл вырулил на Шведенплац, невдалеке заблестела обсерватория дворца Урания. Еще пару минут – и плавучее царство кулинарного искусства – «Бадешиф», мой любимый ресторан на воде с великолепной кухней – оказался по левую руку от нас.

– Надо же, какой сюрприз! Обожаю это место.

– Правда? В следующий раз отвезу тебя в клуб «Марина Вена». Была там?

В следующий раз?! Еле перевела дыхание!

– Да, – постаралась ответить равнодушно.

– Чем ты занимаешься?

Уже сидя в заведении, я набросилась на Джудит с расспросами. Мне не терпелось узнать о нем все.

– Я диджей. Днем на радио, вечером в клубах. Заканчиваю Венскую консерваторию. А ты?

– Пока еще не определилась после универа. Скорее всего, пойду в корпоративные финансы, но журналистика мне нравится больше. Если честно, я понемногу пишу. В идеале стала бы романистом, но родители не одобрят, однозначно. Кстати, ты живешь один или с предками?

– С другом.

Неожиданные слова снова смутили меня.

– Я сказал с другом, – засмеялся парень, заметив мои ошалелые глаза, – слово «дружба» для всех нормальных людей звучит одинаково.

«Слово норма для всех имеет разное значение», – подумала я, но все же облегченно вздохнула. Знать о его любовниках уж точно ничего не хотелось.

– Кстати, ты должна его знать. Роберт, двоюродный брат Сиси, – Джудит вопросительно посмотрел на меня.

– Нет. Пока встречаться не приходилось.

– Странно… Обязательно вас познакомлю, как только он вернется из Германии. Роб – удивительный тип. В него влюбляются все девчонки.

– Спасибо, – поблагодарила я, тут же вернувшись к своей теме. – А как твоя родня реагирует на… они вообще знают о твоей ориентации?

– Ну ты неугомонная! Составь список вопросов, я на него отпишусь. А теперь давай ешь. Все остынет.

– Прости… Обычно я более тактична. – Зарделась в ответ, чувствуя, как сильно напираю.

– Все нормально. Просто за один час всю жизнь не расскажешь. Кстати, родители мои умерли очень давно… Соболезнований не нужно, я уже это пережил.

После обеда мы прогулялись. Когда будущее слепит из нас одно целое, ежедневный недолгий променад станет правилом. Но в тот день мне еще не дано было зайти за кулисы. Я просто старалась поменьше болтать, боролась со страхом выглядеть глупо. Сколь многое зависит от первой встречи! Многое и… ничего.

Помню звонок Элизабет и ее удивленный голос: «Вы с Джудит?! А ты знаешь, что он… Хорошо, что сказал. Тогда все о’кей. Ему привет. Приезжайте скорее, будем пить вино, а потом в клуб, я уже забронировала столик».

Так началась история улитки, оставляющей свой длинный одинокий след на асфальте. Пусть шумят мегаполисы, царствует хаос, а она знай себе ползет по одному лишь ей ведомому пути. Мой маленький пилигрим из ракушки, милая сестра, заклинаю тебя богами моллюсков: не утрать с годами очаровательную способность двигаться вперед всем невзгодам вопреки.