Текст книги "Улитка"

Глава 3

Клубы, кинотеатры, развлекательные центры, магазины, рандеву. Разве у меня было время подумать о карьере?

– Ничего, работа – не волк, в лес не убежит! – отшучивалась я каждый день, откладывая собеседования одно за другим.

Но звонки отца не давали покоя.

– Свята! Дядя Макс ждет твоего появления уже две недели. Погуляла и хватит. Пора браться за ум.

Мобилка, выскользнув из рук, упала микрофоном на ковер, сделав родительский баритон совершенно неузнаваемым. Только что накрашенные ногти призывали: «Не смей касаться ворсинок!» Блин! Опять перекрывать!

– Па, обещаю – завтра точно поеду к нему. Сбрось еще раз его телефон эсэмэской.

– Ты что, издеваешься? – возмутился отец. – Я тебе его уже два раза пересылал!

– Ок. Сейчас, поищу, – вздохнула нехотя.

– Дочь! Ты рискуешь нарваться на мой гнев.

Голос стал металлический.

В тот период родители еще верили в мое блестящее будущее и неутомимо инвестировали в него. А посему, сразу по приезду в Вену, на паркинге возле моего дома засеребрился новенький спортивный Мерседес Бенц с белым кожаным салоном. На нем я с гордостью подкатывала к любому шикарному заведению, чувствуя, как завистливые взгляды буравят мою спину. Глянцевая жизнь, будто сошедшая со страниц модных журналов – тающая в брызгах фонтанов, беснующаяся от своей блудливой пресыщенности, – была так хороша! Еще не хватало потерять все это из-за своего глупого упрямства! В конце концов, Максим Константинов – старый друг семьи. Заеду к нему, пообедаем вместе, поплачусь ему в жилетку, авось пронесет еще на месяц.

– Уже набираю, папочка.

Дядя Макс действительно все понял – он сам всю жизнь исповедовал принцип «гуляй, пока молодой». Большего ловеласа в родительском окружении сыскать было сложно. В свои сорок семь, оставив позади два брака, он выглядел умопомрачительно. И я бы снова, как в детстве, влюбилась в этого сексуального денди, если бы только сердце не пылало иным огнем.

– Какой я тебе дядя! – усмехнулся он, разливая виски в бокалы со льдом. – Ну, чего тебе от меня надо? – спросил, погодя, отпивая со смаком.

– Хотя бы месяц отсрочки. – Я игриво повела плечами.

– Не строй мне глазки. Твой отец мне яйца оторвет.

– А мы ничего не скажем. Я ведь могу пока стажироваться у вас в корпорации.

– Уже все продумала?

Хитрец недовольно вздохнул, делая вид, что по-отцовски озабочен. Но скользящий по мне взгляд искрился уж точно не родительским интересом.

– Хорошо. Месяц беру на себя. Дальше сама выкручивайся. И жду в субботу на ужин.

– Спасибо, дорогой дядечка Макс! – Я радостно бросилась ему на шею.

– За дядечку ответишь. Все, беги, гулена. – Подмигнул он, мягко шлепнув ладонью по попе.

– Однозначно! – Залилась я смехом.

Отъезжая от пятиэтажного особняка в центре Вены, я с приятным зудом в душе подумала:

– Смотрел-то он на меня с удивлением! Да, вот какая я выросла, Максим Владиславович, кот-потаскун! Помню-помню, как девять лет назад обливала подушки солеными слезами, шепча по ночам твое имя.

У того дня был особый задиристо-эротический флер. То ли однозначные взгляды искушенного жизнью мужчины подарили ощущение вседозволенности, то ли частые встречи с Джу позволили надеяться на что-то большее. Как бы там ни было, направляясь вечером с друзьями в клуб, я, разодетая, точно кинозвезда, пребывала в полной решимости прожить на всю катушку предстоящую ночь в царстве гедонизма. Мое по-хорошему взвинченное состояние веселило и подстегивало к флирту. Горящими глазами я смотрела на окружающих, и они отвечали мне тем же…

«Пратердом» – одно из самых грандиозных заведений Вены. На двух этажах с четырьмя танцполами без устали отрывался подогретый стимуляторами народ. Взмывающие руки, подскакивающие груди, игра мускулов, загорелые и влажные от пота тела. Такие красивые, утонченные, модные, мы чувствовали себя членами тайного ордена, доступ в который открыт лишь избранным. Лазеры прорезали темноту, вырывая из пульсирующей толпы то одного, то другого заядлого клаббера. Все эти сладкие мальчики и полуобнаженные красотки, двигающиеся в едином ритме, так забавно и эротично заводили зал, что усидеть на месте было сложно. Танцуя внутри волнообразной зажигательной массы, я и сама светилась подобно новогодней елке. От меня исходил такой мощный заряд раскрепощенной уверенности и игривого самолюбования, что восторженные взгляды летели вслед, пробуждая сладкое бешенство. Периодически, посматривая в сторону входа, я с нетерпением ждала, когда же желанный силуэт зачернеет в дверях.

Рядом со мной пару треков подряд отплясывал харизматичный, но в хлам укуренный красавчик Феликс. Направляя движения моих бедер крепкими руками, он широко улыбался.

– Чтоб тебя, – выругался он, зацепившись за чье-то розовое боа, но тут же прыснул радостным смехом и крепче прижал меня к себе.

Джудит появился спустя час. Беззаботно помахав мне, он прошел к столикам, где сидела «не танцующая» часть нашей команды. Эх Джу, счастливый ты человечище! Беспощадный мир вокруг строит козни, подлавливает в сети, запутывает и соблазняет. Каждый день этой непримиримой борьбы стоит людям килограммов разочарования. А у тебя все просто: кивок, очаровательная улыбка, разворот на сто градусов. И никаких проблем! Еще бы, боги выше людской возни! Это мы, смертные, влюбляемся, сгораем от желания, дрожим в напряженном ожидании встречи. А вы несете свою гордую стать, как кинжалы, поражающие нас.

Выждав несколько минут, я вернулась за стол. Парочка знакомых насели на Джу:

– Кончай ломаться! Давай хапанем!

Тот отмалчивался, улыбаясь.

– Чего они к тебе пристали? – спрашиваю, небрежно положив руку на его плечо..

– Хотят доказать, что человек, говорящий «Я не в теме, потому что просто не хочу» – «по-любому» мурло или уж слишком крут! – Смеется он, глядя в лицо приятелям.

Как же нравился мне этот тихий гортанный смех, до дрожи, до спазма в горле!

– Пошли потанцуем, – предлагаю игриво.

– У меня сегодня слегка иное настроение. Позови кого-то другого, о’кей?

По вежливо-безразличному тону стало ясно: мыслями Джудит далеко.

Если у чувств возможен фальстарт, это был именно такой момент. Находящееся на невероятном подъеме настроение скатилось в бездну разочарования. Закусив губу, я молча присела рядом, все же не оставляя надежды на осуществление своей мечты. И только ко мне вернулось присутствие духа, как лицо друга преобразилось странной мечтательной улыбкой. Перехватив взгляд Джу, я заметила стройного блондина, стоявшего возле барной стойки с коктейлем в руке. Его приветственный жест стал отправной точкой для дальнейших событий.

– Извини, отойду, – сказал Джудит, не пытаясь скрыть азарт.

Мне оставалось лишь молча кивнуть.

Следующие полчаса, методично напиваясь, я с жадным интересом наблюдала за их оживленным разговором. Ко мне подсела Сиси.

– Что ты творишь? – спросила она, проследив за моим помутневшим взглядом.

– Ты о чем? – Прищурилась я.

– Ладно, как знаешь. – Подруга пожала плечами.

Униженная собственным пылающим гневом и ревностью, я бросилась на танцпол. «Ну, сейчас я тебе покажу, сволочь бесчувственная!» И вот уже руки Феликса у меня под майкой, а его губы скользят по шее. Тут же кивком он приглашает меня выйти. Ну что ж, пойдем… Голова кружится, спотыкаюсь, в груди болит и ноет. В темных углах длинного коридора снуют парочки. Мы падаем на диван в ближайшей нише. Лицо Феликса маячит прямо надо мной, я ощущаю, как его сильные икры подрагивают от возбуждения. Так странно и так противно чувствовать себя настолько заведенной в объятиях парня, в чьи глаза завтра постесняюсь посмотреть. Ну и черт с ним! Мало ли в жизни я творила гадких вещей? С этой мыслью мои губы остервенело впились в его полуоткрытый рот.

– Свята, поехали, я отвезу тебя домой.

Вдруг слышу голос сверху и вздрагиваю от неожиданности.

– Отвали, о ней есть кому позаботиться, – хрипло отзывается Феликс.

Джудит не обращая внимания на угрозу в его голосе, протягивает мне руку:

– Давай ключи.

– Извини, мне действительно лучше поехать домой. – Выпутываюсь из объятий, поправляя одежду.

Мучительно стыдно.

– Я сам могу отвезти тебя, – не унимается тот.

– Спасибо, но все же поеду с ним.

Вдвоем с Джу мы выходим из полумрака в сторону пробивающегося света.

– Эй, гомик, ты не боишься как-нибудь оказаться не в том месте и не с теми людьми? – бросает Феликс вслед.

Мой друг даже не удостоил обидчика ответом.

Сев за руль, Джу резко срывает мой мерс с места. Автомобиль мгновенно разгоняется, чувствуя руку профессионала. От алкоголя голова тяжелая, но на душе легко. Надо же, как все обернулось!

На мобильнике трещит СМС.

– Что, никак не уймется? – подкалывает меня Джу.

Я вспыхиваю.

– Даже и не думала, что у тебя хватает времени следить за мной. У того голубоглазого ковбоя такой очаровательный взгляд.

Джу пожимает плечами:

– У каждого есть личное пространство.

– Что ж ты тогда в мое залез? – огрызаюсь, деланно зевая в ответ.

Положить бы ему сейчас голову на плечо!

– Друзей надо ограждать от ошибок. – Он мягко сжимает мою руку, не отвлекаясь от дороги.

Мы добрались до дома в тот самый момент, когда первые розоватые отсветы солнца выскользнули из-за горизонта. Джу припарковался, завел меня в квартиру.

– Ну что, красавица, спокойных снов! – Наклонившись, он непринужденно поцеловал меня в щеку.

Легкое касание в темноте коридора прорвало последний рубеж.

– Не уходи, – прошептала я ему на ухо, и руки нежно обвили мужскую шею. Джудит замер на мгновенье. Мои губы, не выдержав, заскользили по контуру его рта.

– Перестань. – Он мягко отстранился, осторожно разжав мои объятья.

– Почему?! – воскликнула я в изнеможении. – Тебя ведь тянет ко мне! Зачем ты сдерживаешь себя?

– Свята, ты прекрасно знаешь, кто я. – Напряженный взгляд буравил мое лицо. – Этого не изменить.

– Все можно изменить, если захотеть!

– Послушай, ты красивая, чувственная, и все в тебе, как надо. Но пойми: для меня это не имеет значения, моя симпатия далека от сексуального чувства. Извини… – произнес Джудит, и мир остановился.

Я ошалело заглянула в карюю бездну. Ни капли кокетства или желания подразнить. Мой провал был ошеломляющим! Стыд и ярость сжали горло.

– Ты разочарована? Прости.

– Разочарована?! Три недели ты пудрил мне мозги, а теперь участливо спрашиваешь, разочарована ли я?! Нет! Я в бешенстве! – выпалила со злостью, влетая в гостиную.

Чертов придурок! Меня начало лихорадить. Как мучительно, оказывается, терять иллюзию близости.

– Тебе будет легче считать меня подлецом? Пожалуйста. Однако все мои поступки были искренними. Ты стала близким мне человеком. К сожалению, это не изменит того факта, что женщины не вызывают у меня сексуального желания. Твое увлечение мной пройдет, а дружба останется. Поверь мне!

– Мне не нужна твоя дружба, – заорала я вне себя от ярости, – я хочу другого!

– Хочешь, чтобы я переспал с тобой из жалости? – Слегка прищурился Джудит.

В груди словно разорвалась бомба, начиненная гвоздями. В ужасе подумав: «Если бы слова могли превращаться в пули, я сейчас уже истекла бы кровью», в слух произнесла, едва сдерживая слезы:

– Думаешь, меня унизит такая мотивация?!

– Хорошо, пусть будет по-твоему, – бесцветно протянул Джу.

Он развернул меня и обнял сзади, прижав руки в локтях, чтобы я не могла пошевельнуться. Пальцы, мягко массируя мои плечи, стали уверенно продвигаться к шее, забираясь под волосы. Без сомнения: даже понимая, на какое унижение иду, я готова была бросить к его ногам свои честь и достоинство. Можете высокомерно насмехаться надо мной. Но тот, кто однажды ощущал сладкую боль в ладонях от впившихся в них собственных ногтей, чьи скулы сводила экстатическая судорога, поймет меня.

И вдруг все тот же шепот змеи. Мне даже показалось, что шуршание ее языка щекочет мочку уха.

– Я никогда не имел сестры, да и матери, в общем-то, тоже. В тебе есть нечто схожее с детской мечтой о них. Мы можем сейчас переступить грань и навсегда потерять друг друга, а можем попытаться стать друг для друга кем-то большим. Выбирать тебе…

– Уходи… – раздавлено прошептала я. – Уходи, пока не передумала.

В ту ночь меня мучительно рвало – то ли от алкогольного отравления, то ли от желания тела выбросить вон чувства, ставшие наваждением.

Уже намного позже, когда улеглась боль и я, несмотря на сильную влюбленность, научилась без дрожи в коленях поднимать на Него глаза, мы стали друзьями – настоящими, верными, близкими. А потом жизнь подарила мне другую любовь, от которой, оказалось, сбежать еще сложнее.

Глава 4

…Снова отрапортовала кукушка. Неужели прошел целый час? Отголоски прошлого крадут у нас реальность. С трудом вернувшись в настоящее, перешагнув двухлетний рубеж, я принялась терпеливо ждать, когда же Джу отложит книгу в сторону. Сегодня воскресенье, торопиться некуда, но от нахлынувших воспоминаний стало не по себе. Кажется, только вчера познакомились, но так много всего произошло с тех пор… Божественный лик юноши, который чуть не свел с ума при первой встрече, давно уже перестал болезненно волновать. Ко всему привыкаешь – даже к тому, что доводило до исступления. Наши ссоры по пустякам – тому доказательство.

Мысли снова побежали в обратном направлении. В голове всплыл инцидент прошлой недели, растянувшийся на целых два дня…

Около трех по полудню мы вышли из подземки на станции Карлсплац, чтобы пешком дойти до Штад-парка.

– Зачем ты взяла огромный зонт, сегодня разве обещали дождь? – с насмешкой спросил Джудит.

– Когда его не берешь – дождь обязательно начинается, – проворчала я в ответ, пряча за спину палку, доходящую почти мне до пояса.

– Купи себе маленький и таскай в сумке, – не унимался он.

– Слушай, оставь меня в покое! Посмотри лучше – розы отцвели. Когда только успели?! Ведь лето, казалось, началось только вчера.

– Что ж, видимо, им пора – уже конец сентября, – произнес Джу.

– Давай присядем – хочется курить.

До парка было еще далеко, а маленький скверик возле любимой католической церкви Карлскирхе находился всего в двух шагах.

– Идем, я заодно куплю колу.

Друг обвил мою шею рукой, и мы, обнявшись, поплелись к автомату с напитками. Пара несложных манипуляций, и вот уже «сладкая парочка» – Джудит с сигаретой и я с бутылкой газировки – расслабленно растянулась на скамейке под раскидистой кроной старых кленов, напротив одного из самых необычных храмов мира. Огромное искусственное озеро, словно зеркало, отражало величественный абрис Карлскирхе. В дни, подобные этому, когда лучи солнца слегка золотили купол, но уже не могли достать до воды, невероятная игра света и тени делала общий ансамбль почти космическим. Молочно-белый костел лебедем плыл по воде, исполненный неподражаемой грации и элегантности. Лично для меня Карлскирхе – истинное воплощение Вены! Эклектика архитектуры придает этой церкви уникальный шарм, которым могут похвастаться не многие исторические памятники. Помню, как при первой встрече с моей любимицей я часа три просидела под куполом, рассматривая старинные фрески Себастьяно Риччи и Йоханна-Михаэля Роттмайра.

– Слушай, может, сыграем партию прямо сейчас? Хочешь бутерброд? Я что-то проголодалась.

– Эй. Давай не менять планы. Здесь не получится игры – слишком шумно.

– Ладно… Все же стоило выйти на следующей станции.

– Это была бы не ты, если б трижды не изменила решения!

Я показала ему язык и отвернулась.

– Ну хорошо, давай останемся, – со вздохом согласил ся Джудит. – Только выберем скамейку поудобнее.

По асфальту проползла мохнатая черно-желтая гусеница.

– Как ты думаешь, Джу, насекомые мастурбируют?

– Не знаю, но надеюсь, что нет.

– Почему так?

– Должны же быть у нас, людей, хоть какие-то преимущества! – засмеялся он. – Хватит того, что все мы ползаем по одним и тем же дорожкам.

– Может, мне уехать? – проговорила я, задумчиво облизнув обветрившиеся губы. – Попытать счастья где-то в другом месте, где все станет на свои места?

– На какие такие места? Все места в мире одинаковые, они отличаются лишь тем, что в одном из них ты есть, а в другом тебя нет.

– Джу, твои слова невыносимо безнадежны.

– Шутишь? Мои слова – океан безграничной надежды. Самое главное в том, что ты есть хотя бы в одном месте. А невыносима ты сама. Даже не знаю, как мне удается так долго тебя терпеть.

– Что?! Кто кого еще терпит! Только и отмазываю его у Стефании, – засмеялась я. – Все, точка! Буду перебираться в маленький городок, там люди относятся друг к другу терпимее.

– Давай-давай! Наконец-то перееду в комнату посветлее! – фыркнул тот в ответ.

– Ах вот оно что! Черта с два! Только ради того, что бы тебе насолить, никуда не свалю!

Ветер путал волосы и нагонял тучи.

– Да ты и так никогда не решишься. – Джудит, лениво улыбаясь, грациозно вытянул ноги.

– Почему это?

– Капкан.

– Город?

– Состояние.

– Как же тогда быть?

– Остепениться, найти мужа, нарожать детишек. В общем, стать классической бюргершей. А дядя Джу всегда будет рядом, чтобы научить твоих спиногрызов музыке, например.

Я залилась смехом и, схватив его за уши, закричала:

– Да, конечно, ты прав! Мне никогда не покинуть этот город, ведь больше ни в одной другой стране мира я не найду такое чучело, как ты. Как же я люблю тебя!

– Репетируешь. – Усмехнулся Джу.

– Нет! Читаю с листа. – Прищурилась ехидно.

– Ну тогда получай!

Не успела я опомниться, как он, подражая вампиру, впился в мое горло зубами. Вроде бы невинная шалость, если бы не скользнувшие по моей шее губы. Тщательно выстраиваемая защита была пробита.

Я вспыхнула.

– Эй! Полегче! Еще не хватало мне засосов!

Не успела моргнуть, как Джудит уже сидит, потирая пальцами левую мочку уха. Он видит мою растерянность. Сволочь! Именно этого ждал! Ну что же, «слабо или не слабо»! За мной не заржавеет. Я еще отомщу.

– Еще раз такое позволишь – убью. Понял? – Улыбаюсь спокойно в ответ, но чувствую, как ягодицы напряженно сокращаются. Раз, два! Раз, два!

Друг кивнул с улыбкой победителя.

Из моей сумки появились шахматы.

– Ну что, начнем!

– Давай.

Мы расставили фигуры. Я спрятала за спиной две пешки. Джудит вытянул черную.

– Как всегда.

– Не расстраивайся! Какая разница, кто из нас белый, а кто черный – мы все равно на одной доске, – передразнила я его.

– Умница.

– Не нуждаюсь в одобрении.

– В смятении?

– Ничуть не бывало.

– Запомнишь?

– Не забуду.

Партия началась. Большая шумная компания парней прошла по дороге. Некоторые приветливо кивнули нам, я ответила тем же.

– Кто это? – спросил Джу, когда ребята отошли.

– Понятия не имею. Эй! Так не честно! – возмутилась, взглянув на доску.

– В чем дело?!

– Пока я отвернулась, ты спер моего коня?!

– Шутишь?! Ты же продула мне его еще на третьем ходу! – запротестовал Джудит.

– Что?! Какой на хрен третий ход! Он только что стоял здесь! – завопила я, ткнув пальцем в пустую клетку, где всего минуту назад мой конь прикрывал левый фланг.

– Прекрати доставать! Его там не было и в помине!

– Ну тебя к черту! С тобой играть – себя не уважать!

– Ну и не играй! Все, пока, у меня куча дел. – Джу резко встал и зашагал прочь.

– Куда это ты собрался?! – в бешенстве прокричала я ему вслед. – Я что тебе, дура какая-нибудь тащиться отсюда самой!

Друг удалялся по аллее, нервно засунув руки в карманы.

– Ну и катись!

Даже не обернулся. Иногда мне кажется, что детство не закончилось – ни для меня, ни для Джудит.

Глава 5

На следующее утро, проснувшись с тревогой в сердце, я устало подумала: «Начинается!» И действительно – чутье не подвело. За окном поплыли черные тяжелые облака, грозящие пролиться колючим ливнем.

Когда плачет дождем осенний Париж, хочется сентиментальничать, грустить, но все же улыбаться и вспоминать о хорошем Былом. Осенняя Вена далека от романтики. Она угнетает и давит своей холодной пустотой. В такие ненастные дни я безудержно тосковала по родине. Особенно по тем местам, где среди вьющейся лозы виноградников и петляющих в горах тропинок прошло мое бесшабашное детство.

Там, утопая в объятиях бескрайней икристой синевы, зеленел вечно молодой полуостров Крым, а пропитанный солью морской бриз, словно искусный парфюмер, смешивал ароматы степных трав, эвкалипта и пионов.

…Мой любимый запах принадлежал королю крымских дорог – кипарису. Ах, какая потрясающая горечь исходит от его светло-серых шишек, если растереть их между пальцами! Девчонкой, гоняя по залитым солнечными лучами аллейкам курортного парка, я на бегу срывала с дерева его мясистые плоды, чтобы, прикусив их, почувствовать на языке знакомую кислинку. Для каждого родные края отзываются своим ароматом, для меня же дом пропитан этим терпким и до слез любимым благоуханием. А еще – воспоминаниями, которые нет-нет да и нахлынут нежданнонегаданно. И от них на душе то светло, то печально становится. Светло от того, что, даже спустя время, они все так же волнуют, печально – от того, что в страну под названием Прошлое пути больше нет…

Прислонившись лбом к холодному стеклу, я снова кинула апатичный взгляд на улицу. Машины и мотороллеры одни за другими отъезжали от парадных. Медики, менеджеры, учителя, служащие отелей, повара и коммивояжеры торопились на работу, выполнять свою монотонную ежедневную функцию винтов в огромной машине государства, которое меня – иностранку – никогда не признает своей. Мне бы взять и улететь вместе с перелетными птицами на юг. Ведь теперь, когда кошмар по имени Роберт, наконец отпустил душу, здесь почти ничего не держит. Пожалуй, стоило бы уехать, начать все заново где-то в другом месте, стереть из памяти множество отвратительных воспоминаний, да только есть одно но!.. Имя ему Джудит.

Кем бы он ни был для других, кем никогда не стал бы для меня – это ничего не меняло. Оказавшись единственной несокрушимой преградой на пути моего стремительного падения в бездну, он, сам того не понимая, подарил мне веру в Сверхчеловека, и лик Спасителя приобрел четкие черты. Святость нашей дружбы, согретая пламенем огромной благодарности, казалось очевидной. Что скрывать, я всей душой прикипела к юноше, открывшему мне совершенно иной мир, в котором, по утверждению злых языков, моя жизнь была всего лишь жалким придатком. Жалким придатком? Может быть… Но, удивительно, именно рядом с Джу, перестав бояться привязанностей, я на какое-то время задышала свободно.

Отсутствие физической близости между нами в тот период виделось лишь логическим завершением цепи вечных разочарований в объекте вожделения.

Мне, обескровленной очередным бурным романом, хотелось только одного – закрывшись в уютном футляре бездействия, просто созерцать тлеющий между мужчиной и женщиной уголек преданности и глубокой симпатии. Джудит дал мне все это, он дал мне даже больше. Казалось, ни одна любовная связь не сможет заменить или восполнить такую дружбу.

И все же тоска настигала, особенно вот в такие осенние дни, раздражая по утрам, когда иллюзия созданной идиллии рассеивалась, неумолимо напоминая об одиночестве холодной постелью и жестокой бессонницей по ночам…

Постучала в стену. В ответ – тишина. Джу снова не ночевал дома. Ему безразлично, что мы все еще в соре.

Как заставить себя реагировать без крайней досады на ту часть жизни близкого, которая с тобой не связана? Как научиться делить мир пополам, не перетягивая на себя одеяло, или скорее научиться делить Джудит с миром, отбросив прочь чувство ревнивого собственничества?

Да никак! Потому что тогда в твоем долбанном существовании, где напрочь потеряны какие-либо ориентиры, вовсе ничего не останется.

Застелив на скорую руку кровать, я отправилась на кухню, где Стефания внимательно следила за детьми, увлеченно уплетающими аппетитный завтрак.

– Садись быстрее, еда остывает, – пригласила меня к столу хозяйка.

– Сейчас, только умоюсь.

В ванной комнате, долго всматриваясь в черноту под глазами, в бледность осунувшегося лица, я невольно застонала, да так громко, что, испугавшись, прикрыла рот рукой.

Что со мной происходит? Куда я качусь? Бывшая выпускница Лозаннского университета, в совершенстве владеющая немецким и английским языками, еще недавно с улыбкой смотрящая в будущее, сегодня в очередной раз сядет меж стеклянных перегородок редакции литературного журнала и будет делать вид, будто пытается осчастливить мир открытием нового гения. На всех колоссальных усилиях прошлого поставлен жирный крест. Только собственное самолюбие не позволяло прокричать во все горло: «Привет, неудачница!»

За два с лишним года жизни в Вене сделать карьеру мне так и не удалось. Круговорот любовных страстей, путешествия, праздная суета… Когда тут подумать о перспективах! Я устроилась в редакцию скорее ради шутки, дабы пресечь поток родительских истерик, нежели из жизненной нужды. Мне пришлось пойти на компромисс. Хотите, чтобы у меня была работа? Да пожалуйста! Теперь я трудящийся элемент! Моя профессия не по чину магистру наук?! Ну извините! Сами учили: «Все профессии нужны, все профессии важны!» Ха! Съели?!

Они, конечно, съели и долго, сцепив зубы, помалкивали, лелея надежду на то, что их в очередной раз слетевшая с катушек дочь все же одумается и, наконец, выйдет замуж за человека своего круга. Хотя братца Сиси они не сильно-то жаловали.

Но даже в этом я не оправдала их надежд!

С Робертом серьезных отношений не вышло по многим причинам. О них еще предстоит рассказать. Зато мое «беспринципное сожительство с гомиком» добило родителей окончательно. Мамины постоянные звонки с просьбой вернуться домой, папины гневные речи – все оставалось без ответа. Легко показывать норов и заносчиво пренебрегать советами старшего поколения, когда на твой счет каждый месяц перекидывают пару тысяч евро! В итоге они не выдержали и нанесли сокрушительный удар, беспощадно заблокировав кредитку. Помню, в тот день в телефоне затрещала СМС отца с грубыми словами и ультимативными угрозами – «если», «гребаный пидор», «как шалава». Этикет отошел в сторону, уступив место давно сдерживаемому гневу и призрению.

На мою голову словно вылили ковш раскаленного олова. В глазах потемнело от бессилия и злобы. Ах вот вы как! Я ведь не нюхаю кокс и не колюсь под забором, чтобы со мной поступать подобным образом. Ничего, проживу и без ваших бабок. «Грязь словесная идет от грязи душевной!» – революционный протест в ответ и больше ни одного звонка домой долгие месяцы. В молодости, с большим трагизмом мусоля свою боль, мы не слишком-то задумываемся о чужой…

Чтобы оставаться на плаву, я продала машину и положила деньги в банк. Каждый месяц мне стали выплачивать неплохие дивиденды плюс жалование в редакции. Оказалось, существовать с меньшими затратами не так уж сложно. Конечно, потребовалось достаточно усилий, чтобы на смену капризной переборчивости, а точнее неразборчивости, пришел здравый смысл и выбор приобрел реалистично-избирательный характер. Но только перестаешь мыслить категориями «неважно, сколько это стоит», как неуемная жажда к вещам, кажущимся на первый взгляд потенциально необходимыми, чья ценность, по сути, лишь в шумихе вокруг них, пропадает сама собой. Так что безденежная жизнь, к удивлению, не стала катастрофой, скорее досадным неудобством и мерилом нового сознания. Другой вопрос – отсутствие средств, безусловно, уменьшило зону комфорта, то, что принято цинично называть свободой, но и к этому можно привыкнуть при желании.

В моем случае нужды в безумном отречении от родительской помощи, кроме упрямого желания настоять на своем, не было. Так какого черта я продолжаю сопротивляться судьбе, предоставившей мне карт-бланш, сижу и вычитываю синопсисы?! Подними трубку! Позвони отцу! Униженно и пристыженно признай, что ты проиграла в извечной борьбе поколений, и тут же без особого труда тебя переместят в число лучших работников любой корпорации.

Я бросила угрюмый взгляд на отражение в зеркале.

Не дождетесь вы моего покаяния…

Туго собрав волосы в хвост, вышла в коридор. Гретта, держа в руках сумку брата, стояла у двери, нетерпеливо постукивая пальцами по телефонному столику. Сколько недетской строгости и ума в этом взгляде! Эдакая маленькая училка – внешностью похожая на мать, а натурой и манерами – в бабушку. Хотя можно ли точно утверждать в период полового созревания подростка, чью внешность и темперамент он перенял?! В считанные дни его облик может измениться до неузнаваемости, а уж о непостоянстве нрава вообще лучше помолчать. Колебания настроения от нервозно-приподнятого до трагичносуицидального наполняют характер то излишней манерностью, то беспринципным нигилизмом. Бушующие гормоны превращают жизнь в культ Фатального Поражения, нередко оставляя на память шрамы от лезвий на запястьях…

…Когда мне стукнуло четырнадцать, я, девчонка из элитной спецшколы, взяла и «ушла на улицу». С замирающим сердцем влилась в огромное море неприкаянных малолеток, проповедующих романтику чердаков и подвалов, фанатично, как подобает возрасту, уверовала в религию дворовой свободы.

Я была безрассудной, порывистой, упрямой и немного по-хорошему чокнутой. Я жаждала любви безграничной, искренней, способной изменить мир, верила в смелость друзей, хрипло вопящих: «Перемен требуют наши сердца», в силу чувств Последних героев. Увы, девочки подыскивают мужей по образу и подобию своих отцов лишь после того, как сильно обожгутся на бродягах. Да и дерзкие смельчаки становятся неудачниками тоже не сразу. А впрочем, есть ли разница, каким будет плавание твоего корабля – славным или бесславным? Все мы начинаем одинаково – выпадаем росой на траве по утру – и кончаем так же. Лишь почувствуешь это нутром, сразу примиряешься с прошлыми ошибками, прощая по дороге «презренных».

При моем первом появлении в школе с железной серьгой-крестом и в кожаном напульснике наша классная дама тихонько попросила меня снять порочащие ученическую форму элементы. После выбритого затылка и черной помады на губах меня час обрабатывали на ковре у завуча-заики. Но когда на уроке психологии я изложила теорию «наркотики как средство влияния на толпу», моих родителей немедленно вызвали к директору. Нотации и стенания Ивана Андреевича продолжались больше часа. С безжалостным равнодушием юности я наблюдала за нарастающим напряжением внутри небольшого кабинета, где между окном и старым учительским столом метался высокий худой человек с первичными признаками купероза на лице.

– Наше учебное заведение, которое, как вам хорошо известно, скоро отметит столетний юбилей, не выдержит наступления неформалов. Если Свята продолжит нарушать дисциплину, сами понимаете, придется поставить вопрос о ее отчислении. Правила и традиции нужно чтить и уважать, – резюмировал директор напоследок, ядовито покосившись в мою сторону.

Желание унизить меня граничило в нем с жаждой отмщения за всех павших в педагогических войнах. Его где-то можно было понять.