Текст книги "Мисс Билли"

Глава VI
Большие перемены

– Ну, Уильям, – мрачно заявила Кейт, уложив свою подопечную в постель и спустившись в гостиную. – Теперь ты не считаешь, что можно оставить девочку здесь, правда?

– Не понимаю, почему нет.

– Уильям!

– А куда ей идти? Ты заберешь ее к себе?

– Я? Разумеется нет, – решительно заявила Кейт. – С какой стати?

– Уильяму тоже нет никакого резона оставлять ее здесь, – сказал Сирил.

– Ой, да ладно вам! – вмешался Бертрам. – Она очень миленькая, пусть живет у нас.

– Бертрам! – укоризненно воскликнули Сирил и Кейт одновременно.

– Кажется, ты тоже попал под чары карих глаз, розовых щечек и кудряшек, – ехидно добавила Кейт.

– Я не отказался бы нарисовать ее, – пробормотал он, пожав плечами.

– Вот что я вам скажу! – строго заявил Уильям. – Я не выгоню из дома несчастное дитя. Она останется здесь, это решено. Но нам придется пригласить для нее компаньонку. Нет у вас никого на примете?

Кейт обреченно вздохнула. Бертрам посмотрел Сирилу в глаза и выразительно взмахнул рукой. «А я тебе говорил, что этим кончится», – как будто говорил его жест.

– Кого нам пригласить? – снова спросил Уильям. – Давайте думать.

Среди знакомых Хеншоу было не так много одиноких леди подходящего возраста и темперамента. Выбор был невелик. Но каждую кандидатку решительно отвергал кто-нибудь из братьев. Наконец Уильям заявил:

– Мальчики, мы не сможем найти женщину, которая устроит нас всех.

– Конечно! Ведь нам нужна идеальная женщина, – легко объяснил Бертрам. – Чтобы, кроме Билли, ее никто не видел и не слышал.

– Кажется, ты прав, – вздохнул Уильям. – Полагаю, мы остановимся на тете Ханне. Ее кандидатура вызвала меньше всего возражений, и она должна согласиться. У нас дома ей понравится больше, чем в тесной комнатушке пансиона.

– Это уж точно, – многозначительно прошептал Бертрам, но Уильям не подал виду, что услышал его.

– Завтра съезжу к ней и узнаю, может ли она к нам переехать.

– Позволь спросить, какой слой она займет? – нервно улыбнулся Бертрам.

– Ты рискуешь не дождаться ответа, если мы поставим этот вопрос на голосование.

– У Сирила свободнее всего, – сообщил Бертрам.

– Может быть, мой этаж не так завален хламом, как ваши, – ядовито сказал Сирил. – Но я хочу напомнить, что у меня живет Пит, а теперь будет спать Дон Линг. Впрочем, вам нет нужды потакать моим желаниям, они не имеют никакого значения, в конце концов!

– Нет, успокойся, Сирил, – примиряюще перебил его Уильям. – Тетя Ханна терпеть не может лестницы. Мои комнаты на этаж ниже, я потеснюсь. Только как быть с моими коллекциями…

– Почему вы никогда не спрашиваете моего мнения? – вмешалась Кейт, которая молчала до этого момента.

– Конечно, слушаем тебя, – кивнул Уильям.

– Вам нужна разумная перестановка. На втором этаже у вас две огромных гостиных, библиотека и маленькая комнатка для приемов, а используете вы только одну гостиную. Конечно, женщина не захочет спать внизу, но ты, Бертрам, мог бы забрать себе дальнюю гостиную, библиотеку и комнату для приемов, а третий этаж передать Билли и тете Ханне.

– Неплохая идея, Кейт! – воскликнул Бертрам. – Так и поступим. Перееду завтра же. Внизу не хуже, чем наверху.

– Ну и прекрасно, – с облегчением вздохнул Уильям. – А теперь, если не возражаете, я пойду спать. Я очень устал!

Сразу после завтрака Уильям отправился к тете Ханне.

На самом деле Ханна Стетсон вовсе не приходилась Уильяму тетей, хотя он звал ее так долгие годы. Она была вдовой дальнего родственника и обитала в уютной маленькой комнатке в пансионе на Бэк-Бей. Это была стройная седая дама с добрыми синими глазами и приятной улыбкой. Ее щеки все еще сохраняли розовый цвет, а белоснежные волосы вились мелкими кудрями. Бертрам утверждал, что тетя Ханна наводит на мысли о «лаванде и старом кружеве».

Пожилая леди сердечно поздоровалась с Уильямом, хотя и удивилась его приходу.

– Я понимаю, что явился рано и незваным, – торопливо начал Уильям. – Перейду сразу к делу, поскольку у меня нет времени на предисловия. Я взял на воспитание восемнадцатилетнюю девушку, тетя Ханна, и хочу, чтобы вы переехали к нам и стали ее компаньонкой.

– Господи, Уильям! – ужаснулась старушка.

– Да, тетя Ханна, я вас прекрасно понимаю. Но прошу вас не тратить времени на изъявление чувств. Все равно вы не сможете найти для меня больше эпитетов, чем уже использовала Кейт. А теперь к делу…

Он кратко изложил миссис Стетсон все обстоятельства происшедшего и объяснил, чего именно ожидает от нее.

– Да, конечно, дорогой, я перееду, если ты оставишь девушку у себя, – согласилась взволнованная пожилая леди.

– Отлично! Тетя Хана, вы должны перебраться к нам прямо сегодня. Пусть вам помогут упаковаться как можно скорее – и поехали!

– Мне не нужны помощники, Уильям. У меня есть только одежда, книги и кое-какие мелочи. Это же меблированная комната.

– Хорошо-хорошо, тетя Ханна. Я просто хотел убедиться, что вы соберетесь быстро. Понимаете, я не хочу, чтобы Билли узнала, как сильно нас подкосило ее появление. Кейт забрала ее к себе на день, пока Бертрам не переедет. Надеюсь, вам у нас понравится, тетя Ханна. Мы ожидаем, что вы появитесь к ужину, – закончил он и взял свою шляпу.

Тем временем Билли провела очень насыщенный день в роскошном доме на Коммонвелс-авеню. Сыновья Кейт, двенадцатилетний Пол и восьмилетний Эдгар, немного стеснялись, а четырехлетняя Кейт оказалась очень занятной. На прощание Билли сказала хозяйке дома, что маленькая Кейт почти так же мила, как Спунк. Почему-то ее замечание вовсе не обрадовало миссис Хартвелл.

Вернувшись в дом на Бикон-стрит Билли познакомилась со своей компаньонкой, миссис Стетсон.

– Зови меня тетей Ханной, моя дорогая, – улыбнулась старушка, – как мальчики.

– Спасибо, – радостно ответила Билли. – Знаете, тетя Ханна, как здорово обрести столько родственников разом!

Комната Билли изменилась в ее отсутствие, пауков и оружие унесли.

– Это будет ваш слой, – объявил Бертрам. – Ваш и тети Ханны, весь этаж. Уилл и Сирил живут наверху, а я внизу.

– Правда? А я думала, что вы живете здесь, – удивилась Билли.

– Здесь хранились кое-какие мои вещи, – легко ответил Бертрам, – но сегодня я их унес. Между прочим, вы же еще не были наверху. Пойдемте, я вам все покажу. Вам и тете Ханне.

Билли захлопала в ладоши, но тетя Ханна покачала головой.

– Оставлю это молодежи, – сказала она. И добавила загадочно: – Иногда выше своего уровня лучше не лезть.

– Хорошо, – улыбнулся Бертрам, – пойдемте, мисс Билли.

Поднявшись наверх, он дважды стукнул в дверь.

– Да, Пит, – откликнулся Сирил не слишком-то дружелюбно.

– А вот и не Пит, – усмехнулся Бертрам. – У вас гости, юноша. Открывай дверь. Мисс Билли осматривает Страту.

Послышались гулкие шаги по начищенному незастеленному полу. Дверь открылась, и Сирил вымученно улыбнулся им с порога.

– Заходите. Боюсь, смотреть здесь особенно не на что.

Бертрам изобразил напыщенного гида.

– Леди и джентльмены, здесь вы можете наблюдать льва в его берлоге.

– Перестань, Бертрам, – велел Сирил.

– Он и правда лев, – шепотом признался Бертрам. – Но мы обычно называем его просто музыкальным человеком, потому что ему так больше нравится.

Сирил нетерпеливо отмахнулся.

– Вы видите перед собой мастерскую, – ораторствовал Бертрам. – Справа расположены орудия пы… музыкальные инструменты. Пианино, флейта и прочее. Слева стол с письменными принадлежностями. Больше здесь вроде бы ничего нет. Другие комнаты обставлены еще более скудно, чем эта. В одной из них, по слухам, стоит раскладной диван, а в другой – два стула.

Билли слушала молча, но в глазах ее светился вопрос. Она еще не привыкла к манере Бертрама шутить, но строгий хозяин полупустых комнат вызывал у нее смутную жалость.

– Я бы хотела послушать, как вы играете, мистер Сирил, – робко попросила она. – Вы не могли бы сыграть «Молитву девы»33
  «Молитва девы» – популярная в XIX веке короткая и несложная фортепианная пьеса для пианистов среднего уровня подготовки. Автор – польская пианистка-композитор Текла Бондажевска-Барановска.


[Закрыть]?

Бертрам закашлялся, покраснел, выскочил в коридор и крикнул оттуда:

– Мисс Билли, мы не можем задерживаться на экскурсии. Скоро ужин, а мы еще многого не видели.

– Хорошо, тогда когда-нибудь потом, – кивнула Билли Сирилу. – Я очень люблю «Молитву девы».

– А теперь слой Уильяма! – объявил Бертрам на лестнице. – Стучать не придется, его двери всегда открыты.

– Сделайте одолжение! Входите! – оживленно крикнул Уильям.

– Господи, сколько тут всего! – ахнула Билли. – Сколько вещей! Спунку бы очень понравилась эта комната.

– К сожалению, не хватит жизни, чтобы осмотреть здесь каждый предмет и услышать его историю с самого начала, – начал Бертрам. – Но где-то здесь погребены четыре круглых белых камешка, которые…

– Ты уже рассказывал про камешки, – перебил его Уильям. – Я сам покажу свои сокровища.

И он благосклонно улыбнулся восторженной девушке, стоявшей рядом с Бертрамом. Билли разглядывала комнату, распахнув глаза. Вдруг она бросилась к расписному заварочному чайнику и схватила его.

– Какой красивый чайничек! И какие хорошенькие тарелочки к нему!

Коллекционер засиял от удовольствия.

– Это Лоустофт44
  Лоустофт – городок в Англии, где на мануфактуре в середине XVIII века было налажено производство фарфора по китайским образцам.


[Закрыть], настоящий Лоустофт, – объявил он. – Не какой-нибудь поддельный восточный фарфор, который выдают за Лоустофт, а настоящий, английский! И к нему есть еще поднос. Я заполучил и то и другое да добрую сотню долларов!

– Сто долларов за чайник! – ахнула Билли.

– Да. А вот люстровая керамика55
  Люстровая керамика предполагает покрытие керамических изделий многоцветной глазурью с металлическим отблеском или перламутровым отливом. В состав люстра входят соли смоляных кислот, окислы металлов (золота, серебра, платины и др.).


[Закрыть]. Чудесная, правда? И кусочек черного базальта. И…

– Гм, Уилл… – кротко сказал Бертрам.

– А это Каслфорд! – рассказывал Уильям, не обращая никакого внимания не Бертрама. – Видите клеймо? «D. D. & Co., Castleford». Клейма редко встречаются, но они очень красивые. А конкретно этот чайник – один из лучших виденных мной образцов.

–Уильям! – снова вмешался Бертрам, на этот раз громче. – Ужин подан! Пит звонил в гонг дважды!

– Да? Ох, ну конечно, – Уильям улыбнулся своим сокровищам и вздохнул. – Спускайтесь вниз, я буду через минуту.

– Но я еще не видела вашего слоя, – сказала Билли своему провожатому, пока они спускались вниз.

– Оставим осмотр на завтра, – сказал Бертам. – Предупреждаю, что там нет ни фарфора, ни марок, ни багажных бирок. А вот чай я завариваю получше Уилла, хотя у него сто чайников.

Глава VII
Нежданные визиты

Через несколько недель котенка Билли все так же звали Спунком. Все остальное в доме подверглось коренным изменениям. Да и как мог не измениться дом пятерых холостяков с появлением нервной пожилой дамы, порывистой юной девушки и очень живого котенка? Спунк сохранил свою кличку вопреки мнению миссис Стетсон.

Пожилая дама скоро познакомилась со Спунком. Их представили друг другу в тот вечер, когда она переехала, хотя, к счастью, не за столом. Уильям не разрешил Спунку появляться за ужином, несмотря на негодование юной хозяйки.

– Не понимаю, кому может помешать маленький чистенький котик? – удивлялась Билли.

– Да, но тетя Ханна этого не вынесет, – запинался Уильям.

– Ведь она же не знает Спунка! – с надеждой сказала Билли. – Вот подождите, когда они познакомятся.

На следующий день миссис Стетсон обнаружила, что Спунк размотал и запутал ее клубок черных ниток. Он вцепился в него, сбросил с лестницы, прокатил по коридору в гостиную, а там принялся гонять по полу. В конце концов весь перемотанный он упал на бок и, умаявшись, так и заснул.

Билли нашла его по шерстяному следу. Миссис Стетсон следовала за ней, но, в отличие от своей подопечной, совсем не радовалась.

– Тетя Ханна, правда он миленький? – хохотала Билли.

– Вынуждена признать, что мне так не кажется, – объявила та, качая головой. – Посмотри, во что он превратил нитки. Он их безнадежно запутал!

– Есть такая игра, миссис Стетсон: сматываешь размотанный клубок, и на конце веревочки находишь подарок. И это – Спунк! Подержите, пожалуйста. – Она освободила пушистое серое тельце и сунула спящего котенка в руки миссис Стетсон.

– Билли, нужно переименовать малыша, – заявила старушка. – Пусть будет хотя бы Томасом.

– Что вы, тетя Ханна, его нельзя называть по-другому! Он ведь Спунк, понимаете? Представьте, что я попрошу вас сменить имя. «Хелен Кларабелла» звучит куда интереснее, чем «Ханна». Но я буду вас любить, даже если вы останетесь Ханной, честное слово! Вот и вы полюбите Спунка, я в этом уверена. А теперь смотрите, как я распутаю ваш клубок! – она подвела ошеломленную старушку к креслу, расцеловала ее и с энтузиазмом занялась ворохом черных ниток.

– Святые угодники! – только и сказала дама, которую звали отнюдь не Хелен Кларабелла.

Бертрам утверждал, что «святые угодники» – самое страшное из ругательств тети Ханны.

Спунк вольготно растянулся на коленях тети Ханны, покрытых черным шелком, и сонно заморгал. Потом помурлыкал, свернулся в клубочек и снова заснул, так и оставшись Спунком.

В тот же день после обеда Бертрам услышал стук в дверь своей студии. Он был занят. Он готовил очередной «девичий лик» к следующей выставке и писал портрет по нескольку часов в день. В такие моменты Бертрам не выносил, чтобы ему мешали. Модель уже ушла, но художник продолжал работу, когда услышал стук. Поэтому ответил он не слишком любезно.

– Да?

– Это я! Мы со Спунком. Можно к вам? – спросил уверенный голос.

Бертрам выругался сквозь зубы, но все же дверь открыл.

– Конечно. Я был занят немного, – объявил он.

– Как у вас интересно! Вы пишите-пишите. А я посмотрю. Тетя Ханна куда-то ушла, так что я побуду с вами.

– Вообще-то я не привык к зрителям…

– Еще бы! Ведь вы такой одинокий! Ничего, больше этого не будет. Я спасу вас от одиночества.

– О, в этом я уверен, – воскликнул Бертрам.

К счастью для Билли, она не уловила сарказма.

– Ну пишите! – велела она.

Бертрам взялся за кисть, но писать не смог. Первое же прикосновение кисти к холсту крайне заинтересовало Спунка. Он тут же запрыгнул на ногу Бертраму и потянулся лапой за кистью.

– Плохой Спунк! – хихикнула Билли. – Правда, мило? Давай еще разок!

Художник сердито вздохнул.

– Милая моя, – сказал он. – Вам это покажется жестоким, но холст не годится для развлечения котят. Мне придется вежливо выпроводить Спунка отсюда.

– Он не уйдет, – засмеялась Билли. – Да вы не беспокойтесь, в конце концов ему надоест, и он уляжется спать. А сейчас довольно рисовать. Я пришла осмотреть ваши комнаты. – Она двинулась вдоль стены, рассматривая портреты. – Сколько лиц! И все девушки! Почему вы ничего другого не рисуете? Впрочем они все прехорошенькие!

– Спасибо, – сухо ответил Бертрам.

В этот день Бертрам больше не писал. Билли задавала бесконечные вопросы. Она воодушевилась, осознав всю важность «девичьих ликов», и предложила позировать. Полчаса она вертелась, не в силах усидеть на месте, потом ей это надоело, и она предложила Бертраму нарисовать Спунка, – ведь миленьких котят рисовать куда приятнее, чем девушек. Спунк тем временем развлекался в ящике с красками, гоняя тюбики туда-сюда. Билли достала котенка и принялась его тискать. При этом она требовала, чтобы Бертрам согласился, что это самая очаровательная, самая прекрасная, чудесная во всех отношениях модель. Девушка вела себя так естественно, что на нее невозможно было сердиться, но она довела Бертрама до белого каления. Когда в четыре часа она наконец отправилась со Спунком к себе наверх, он в отчаянии воздел руки к небу.

– Господи! – простонал он. – Если так будет продолжаться, я сбегу из дома!

Билли провела в доме на Бикон-стрит целую неделю, прежде чем повторно нанесла визит Сирилу. В этот раз Бертрам ее не сопровождал, она пошла одна. Даже Спунк остался внизу – Билли помнила, что обитатель верхнего слоя Страты ненавидит кошек.

Билли никак не могла поближе познакомиться с Сирилом. Сколько она ни пыталась заговорить с ним, так мало преуспела, что сочла мистера Сирила человеком застенчивым. Это предположение девушка высказала Бертраму, чем страшно его позабавила. Он хохотал и не мог остановиться, слушая, как Сирил злобно колотит по клавишам пианино. Несколько минут назад «монах» как раз сбежал от одной из самых решительных «попыток» Билли. Бертрам прекрасно это знал. Его смех озадачил и огорчил Билли, поэтому она собралась подняться наверх одна, чтобы раз и навсегда преодолеть «глупую застенчивость» Сирила Хеншоу.

Храбрая Билли целую минуту стояла на лестнице, прежде чем решилась постучать в его дверь. Снова послышались гулкие шаги. Ошеломленный хозяин, увидев девушку, только воскликнул:

– Билли!

– Да, это я. Поднялась познакомиться с вами, – победоносно улыбнулась она.

– Очень мило с вашей стороны. Вы войдете?

– О да, благодарю вас. Видите, я не взяла с собой Спунка. Я все помню.

Сирил серьезно кивнул.

– И это тоже очень мило.

Билли поерзала в кресле, готовясь к генеральному наступлению.

– Понимаете, я подумала, что если поднимусь сюда одна, то мы сможем познакомиться, и я полюблю вас так же, как и остальных.

Увидев странное выражение на лице Сирила, девушка залилась краской смущения.

– То есть вы мне, конечно, нравитесь… – неуклюже начала она, а потом вдруг запнулась и засмеялась. – Сами видите, обманщица из меня никакая. Я скажу прямо. Вы мне нравитесь совсем не так, как дядюшка Уильям и мистер Бертрам. Вот!

Сирил рассмеялся. В первый раз после знакомства с Билли в его глазах появилось что-то, похожее на интерес.

– Ах вот как! – сказал он. – И почему же вы меня не любите?

– Ну… – она поискала слова. – Не заставляйте меня быть невежливой.

– Отчего же? Судя по всему я занял место где-то между дождливыми днями и рубцом, – и глаза его блеснули с лукавством.

– Что?

– Рубец и дождливые дни. Если мне не изменяет память, это то, что вы не любите.

Девушка засмеялась.

– Вот! Я знала, что вы мне понравитесь, когда заговорите, – просияла она. – Но давайте больше не будем об этом. Поиграйте мне, пожалуйста. Вы обещали сыграть «Молитву девы».

Лицо Сирила застыло.

– Простите, – холодно ответил он, – но я не играю «Молитву девы».

– Жалко! Я так ее люблю! Я слышала, как вы играете много чего другого, а мистер Бертрам сказал, что вы выступаете на концертах.

– Неужели? – Сирил приподнял брови.

– Мистер Сирил, а почему вы снова стали угрюмым и тихим? Может, у вас нервы? – Голос Билли звучал так трагично, что Сирил рассмеялся. – Вы с мисс Летти составили бы отличную пару! – добавила Билли. – Нет, правда! Вы же тоже хотите, чтобы все ходили на цыпочках и говорили шепотом?

– Ну, пожалуй. Иногда.

Девушка вскочила и тяжело вздохнула.

– Тогда я пойду. Но приду еще раз! – она помедлила, а потом подошла к пианино. – Как бы я хотела на нем играть.

Сирил вздрогнул. Не хватало еще, чтобы на его инструменте зазвучал регтайм или кекуок66
  Регта́йм и кекуо́к – популярные жанры танцевальной музыки в США конца XIX – начала ХХ века.


[Закрыть].

– Вы играете? – принужденно спросил он.

Билли покачала головой.

– Почти нет. Совсем чуть-чуть, – вздохнула она и двинулась к двери.

Несколько минут после ее ухода Сирил стоял на месте, мрачно глядя перед собой.

– «Молитва девы»! Святые небеса! – пробормотал он наконец. – Ради этого репетировать годами…

Следующие несколько дней Билли немного дичилась Сирила и держалась от него подальше. Он решил, что она опасается его «нервов», но выяснять ничего не стал. Он был твердо уверен, что Билли оставила его в покое. Однако примерно через неделю, когда Сирил внезапно оборвал игру и открыл дверь, чтобы спуститься вниз, на первой ступеньке лестницы он увидел сидящую Билли. Она немедленно вскочила на ноги.

– Господи! – воскликнул он. – Билли, ради всего святого, что вы здесь делаете?

– Я вас слушаю. Ведь слушать музыку – это совсем не то, что подслушивать разговоры, – торопливо объяснила Билли. – Так же?

– Что? Нет, конечно.

– И я вам не мешаю?

– Честно говоря, нет, – признался он.

– Спасибо, – с облегчением вздохнула Билли. – Тогда я продолжу слушать, с вашего позволения.

– Продолжите? Вы уже приходили сюда?

– Да, несколько дней. А что вы играли, мистер Сирил? Сначала басовые ноты говорят что-то величественное и прекрасное, потом звуки разрастаются, как будто заполняют все вокруг, а потом все оканчивается ликованием и триумфом? Что это было?

– Господи, Билли, – на этот раз интерес на лице Сирила был неподдельным. – Хотелось бы мне, чтобы все понимали мою музыку так, как вы. Это мое сочинение. Я сейчас пишу его. И хотел выразить именно то, что вы услышали.

– Тогда сыграйте еще, только дверь не закрывайте, ладно?

– Не могу, Билли. К сожалению, не могу. У меня назначена встреча, и я уже опаздываю. Вы еще услышите эту вещь, и дверь будет широко открыта…

Бормоча извинения, он прошел мимо девушки и сбежал по ступеням вниз. Билли пождала, пока не услышала стук входной двери. А потом прокралась в комнату Сирила и подошла к пианино.