Текст книги "Затянувшаяся помолвка"

Выйдя из машины, она направилась к главному входу. Для этого надо было обойти здание кругом. Первое, что бросилось ей в глаза, это обилие цветов. Они росли купами среди газона, создавая неповторимый колорит.

Когда-то это здание, выстроенное в конце прошлого века, принадлежало самому богатому семейству в городе. Его величественный фасад был обращен к морю. По вечерам яркие огни фонарей и окон отражались в темной воде, образуя мерцающие дорожки. С годами здание, конечно, обветшало и нуждалось в капитальном ремонте.

Кэтлин завернула за угол и остановилась. Гостиницу отреставрировали. Судя по всему, восстановили первоначальный вид здания. Сколько средств и любовного прилежания понадобилось вложить, чтобы добиться такого результата, подумала Кэтлин. Даже уличные фонари возле гостиницы были выполнены в стиле прошлого века. Такому отелю могла бы позавидовать любая европейская столица, решила Кэтлин, за время своей работы побывавшая во многих странах с коллекциями современной одежды салона Филиппа Ристонелли.

В ярко освещенном холле Кэтлин поставила свои дорожные сумки и огляделась. Солнечный свет, пробиваясь сквозь витражи высоких окон, разбрызгивал яркие краски по блестящему наборному паркету, создавая феерическое зрелище. Все здесь теперь радовало глаз: разноцветье, обилие света и воздуха. Прежний мрачноватый декор сменился на светлый. В холле словно раздвинулись стены, настолько стало просторнее.

Кэтлин подошла к столу регистрации, где сидела молодая женщина в фирменном голубом костюме, сразу обратив внимание на ее темно-рыжие вьющиеся волосы и невероятную белизну кожи, которая, казалось, светилась.

– Что вы хотели? – вежливо спросила администратор и доброжелательно улыбнулась.

– Меня зовут Кэтлин Флинн. – Она нервно оглянулась, нет ли поблизости Бена. Не увидев его, Кэтлин не поняла, радоваться ей или огорчаться. Она пребывала в некоторой растерянности. Стоит ли ей упоминать его имя? – Тут один мужчина должен был заказать мне номер…

– Да, на ваше имя заказан номер, – спокойно произнесла женщина, даже не потрудившись заглянуть в раскрытую книгу регистрации. – Ваши апартаменты на втором этаже. Сейчас вас туда проводят и принесут ваш багаж.

– Апартаменты? – переспросила Кэтлин охрипшим голосом. В горле у нее пересохло. Во время пребывания отца в этой гостинице, здесь никаких апартаментов не было, были обычные гостиничные комнаты. – Но мне не нужны апартаменты. Я бы предпочла обычный номер.

– Боюсь, ничего другого мы сейча, с предложить не можем. Все остальные номера заняты. Но если вас не устраивают апартаменты или у вас какие-то проблемы, я могу переговорить с управ…

– Нет-нет, все в порядке. – Кэтлин хотела спросить о расценках, но не решилась. Могут подумать, что ей нечем платить, тогда стыда не оберешься. Сколько бы это ни стоило, ей все равно надо где-то ночевать. Уж одну ночь она может себе здесь позволить.

Администратор сдержанно, но вежливо улыбнулась.

– Позвать портье?

– Да, пожалуйста. – Кэтлин хотелось поскорее покончить с этим.

Молодой человек в форме портье взял ее вещи и повел по закругленной лестнице с широкими мраморными ступенями, устланными темно-синей пружинящей ковровой дорожкой, наверх. Потом они прошли по коридору, на стенах которого висели портреты людей в старинных костюмах. В самом конце коридора портье распахнул перед Кэтлин двустворчатые высокие двери. Шагнув внутрь, она заморгала глазами, ослепленная роскошным оформлением комнаты, которая, как оказалось, была гостиной в этих апартаментах. Сочетание пурпурной обивки мягкой мебели с золотистыми гардинами на окнах показалось ей слишком чувственным и декадентским. Меньше всего она ожидала встретить такой дизайн в гостинице своего захудалого города.

– Что это? – вырвалось у нее.

– Пурпурные апартаменты, как мы называем этот люкс, – сообщил ей молодой человек.

Кэтлин сообразила, что должна заплатить портье.

– Вы очень добры, мисс. Вам что-нибудь еще нужно?

– Пока нет, спасибо. Во сколько ужин?

– В восемь, мисс. – Портье незаметно удалился, тихо закрыв за собой дверь.

Теперь Кэтлин могла спокойно оглядеться. Во время своих поездок ей приходилось останавливаться в разных гостиницах, но в таком номере она оказалась впервые. Помимо гостиной здесь были еще спальня, кабинет и огромная ванная комната. Все полы были устланы толстыми пушистыми коврами, кровать была рассчитана по крайней мере на четверых. Это было поистине королевское ложе, застланное шелковым пурпурным покрывалом, усыпанным золотыми коронами.

Кэтлин подошла к окну и отодвинула тяжелую золотистую ткань гардины. Из высокого окна открывался потрясающий вид на море, сверкавшее бирюзой под лучами солнца. С трудом оторвавшись от красот за окном, Кэтлин отправилась в ванную комнату. Больше всего ей сейчас нужна была горячая ванна.

Напустив воду, она быстро разделась, скинув с себя измятый белый костюм и кружевное белье прямо на пол, и, уже погрузившись в блаженное тепло, вспомнила, что не распаковала сумки и не достала купальный халат. Придется потом голышом бежать через все комнаты, с досадой подумала Кэтлин, но душистая пенная вода так приятно ласкала ее тело, что она вздохнула и расслабилась, пожалуй, впервые за последние три дня. Три дня назад Филипп сообщил ей, что полюбил… Любовь? Что же это такое? Какой смысл заложен в этом слове?

Кэтлин согрелась, веки ее отяжелели… Наверное, она заснула, потому что перед ней возникло лицо мрачного Бена, кривившего губы, словно герой жестокого вестерна.

– Нельзя спать в ванной, – услышала она во сне его голос.

Вздрогнув, Кэтлин подняла веки и действительно увидела Бена, стоявшего над ней. Она не слышала, чтобы дверь ванной открывалась, и появление Бена сначала показалось ей продолжением сна. Но во сне он был одет просто, как всегда. А сейчас на нем был элегантный вечерний костюм. Окончательно сообразив, что это не сон, Кэтлин смутилась и сползла под воду так, чтобы на поверхности осталась только голова. Но глаз от Бена она оторвать не могла, он был так хорош в новом наряде! Кэтлин не приходилось видеть его таким. В голове ее снова стало туманиться, тело наливалось желанием.

– Бен, – потрясение произнесла она.

– Привет, Кэтлин.

Заметив, что взгляд его переместился на торчавшие из воды кончики грудей, она постаралась укрыться под водой еще глубже.

– Что ты здесь делаешь? – От панического волнения голос ее звучал еле слышно.

Бен продолжал задумчиво смотреть на нее и не ответил на ее вопрос.

– Знаешь, я ведь только сейчас понял, что никогда не видел тебя полностью обнаженной. Понимаешь? Ты никогда не думала об этом? А я ведь знаю тебя столько лет. Невероятно, правда?

Кэтлин слушала его вполуха, не в силах справиться со своим телом, раздираемым желанием.

– Бен, – снова произнесла она, то ли протестуя, то ли умоляя.

– Нет, я, конечно, видел тебя в купальнике на пляже. – Голос его звучал абсолютно бесстрастно. – Даже один раз без лифчика. Помнишь?

Кэтлин действительно припомнила тот случай, когда она с подругами забралась на дальний пляж за большими валунами, где они решили загорать без купальников. Только они начали раздеваться, как, откуда ни возьмись, появился Бен. Он вышел на пляж с той стороны, откуда они вовсе не ожидали опасности. Целомудренный Бен бегом миновал опасный участок, и они никогда не вспоминали об этом. А он, оказывается, успел разглядеть, что она была без лифчика.

Она молча кивнула, в горле пересохло, не смотря на влажный воздух.

– На тебе были узенькие желтые трусики Остальных я просто не заметил. Ты вся была такая солнечная, твоя загорелая кожа блестела, как шелк, и белые груди выделялись на ней, словно два нежных полураскрытых бутона розы… – Голос его прервался.

Если бы он знал, что сейчас происходит с этим розарием под водой, подумала Кэтлин, надо его остановить.

– Бен, пожалуйста, замолчи, – тихо попросила она.

– На бегу я успел увидеть, как ты подняла вверх полотенце и его трепал ветер с моря. Ты была похожа на статуэтку, такую красивую, что я из последних сил заставлял себя бежать.

– Бен, не надо… – Кэтлин беспокойно заерзала в ванной.

Не обращая внимания на ее просьбы, Бен продолжал неотрывно смотреть на нее тяжелым взглядом.

– Ты помнишь, что я сделал потом?

– Да, помню. Ты заорал, чтобы я, бесстыжая, прикрылась.

– Верно. – Бен засмеялся. – Мне было невыносимо подумать, что кто-нибудь другой тоже может увидеть тебя в таком виде. Больше я тогда ни о чем не думал.

Действительно, Бен отличался от своих сверстников невероятным целомудрием. Девчонки посмеивались над ним и даже обзывали «полицией нравов». Встречаясь с Кэтлин уже после их помолвки, он никогда не позволял себе заходить далеко в своих ласках. Но чем сдержанней он вел себя, тем больше возбуждал Кэтлин. После этих свиданий она приходила домой измученная и долго ночью ворочалась в постели.

Конечно, Бен после разрыва с Кэтлин встречался с женщинами, но солнечная статуэтка на берегу моря продолжала жить в его душе.

Бен подошел к самому краю ванны и присел на корточки, чтобы заглянуть Кэтлин прямо в глаза.

– Господи, как же глупо я вел себя с тобой тогда. Зачем я оберегал твою невинность, зачем постоянно держал себя в узде? Только для того, чтобы кто-то другой походя похитил тебя у меня?

– Зачем об этом сейчас говорить, Бен? Ты всегда был серьезным и рассудительным. Это я была взбалмошной и легкомысленной.

Бен провел пальцем по ее раскрасневшейся щеке.

– Ты так считаешь? Нет, все дело было в том, что я чувствовал свою ответственность за тебя перед твоей матерью. А ты мучилась, тебе нестерпимо хотелось физической близости. Мне надо было догадаться, что, благодаря итальянской крови, ты созрела для физической любви раньше своих сверстниц. Я ведь сам толкнул тебя в объятия проходимцу. Разве не так, Кэтлин?

Спорить, что-то объяснять не было сил, она положила голову на край ванны.

– Знаешь, все было не так, но давай оставим этот разговор. – Кэтлин тяжело вздохнула. Почему Бен не понимает, что снова заставляет ее страдать?

– Ты не хуже меня знаешь, что все так и было! – Он повысил голос.

– Нет, Бен, ты ошибаешься. – Она снова вздохнула. – Ты действительно поставил меня на слишком высокий пьедестал и поклонялся как идолу. Потом ты уехал и там, в Дублине, вел себя с женщинами по-другому, чем со мной. После чего вернулся к своей целомудренной избраннице. Как прекрасно! Ты никогда не думал о том, что я чувствую, что мне нужно от тебя, что я тоже живой человек! И ты отказывал мне в том, что походя дарил другим женщинам!

– Собственно, ты подтвердила то, о чем говорил я. Тогда в чем же я ошибаюсь, как ты выразилась?

Он резко поднялся и отошел от ванны. Кэтлин с тоской смотрела, как он отдаляется от нее, в то время, как тело ее корчилось от желания его близости. Но не могла же она прямо признаться ему в этом! Тем более что любовь осталась в прошлом, и теперь их больше ничего не связывало. Время вспять не повернешь.

Бен смотрел на нее издали, на лице его отражалась внутренняя борьба, но ему дела не было до того, что сейчас испытывала она. Впрочем, как и тогда, пять лет назад. Ничего, можно сказать, не изменилось. Только он больше не любит ее. Внезапно в душе Кэтлин поднялся гнев.

– Уходи! – резко произнесла она, потратив на это последние силы, потому что веки ее сами собой закрывались.

– Никуда я не уйду, пока ты не ляжешь в постель. Долго ты еще намерена нежиться в ванне?

– Какое тебе дело? И вообще, что ты тут делаешь?

– Я боялся, что ты, утомленная долгой дорогой, можешь заснуть в ванне и утонуть. Поэтому пришел проверить. – Бен снова подошел к ванне.

– Так ты случайно проходил мимо? Или подрабатываешь тут ангелом-хранителем проживающих в гостинице одиноких женщин? Врываешься к ним в ванную комнату и проверяешь, не утонули ли они?

– Нет, я сделал исключение только для тебя, Кэтлин. – Бен засмеялся. – Ты для меня всегда была исключением. Мне показалось или нет, что тебе стало грустно, когда я собрался уходить?

– А разве ты собирался уходить? – с невинным видом спросила Кэтлин. – Знаешь, ты яркий носитель мужского шовинизма, Бен Маккарти.

– Спасибо, хоть яркий. Почему бы тебе не вылезти из ванны, а потом немного поспать до ужина, который я закажу в ресторане?

– Ты, наверное, перегрелся в своем шикарном костюме.

– Да, немного жарковато здесь.

– Ты всерьез думаешь, что я соглашусь с тобой поужинать?

Бен покачал головой.

– Намекаешь, что я буду претендовать на что-то более чувственное? Может, ты и права, но могу обойтись и без этого. Я даже мог бы поужинать дома, без тебя. Только весь вечер думать о тебе, изнемогать от любопытства, как ты жила все эти годы, была ли счастлива…

– Я польщена твоим вниманием!

– Просто я хочу, чтобы ты перестала быть для меня загадкой. Хочу понять тебя, Кэтлин. Давай поужинаем, обещаю больше не вести себя как носитель мужского шовинизма. Пообедаем как деловые партнеры.

– Деловые партнеры? – удивленно переспросила Кэтлин.

– Разумеется. Полагаю, мы оба испытываем чувство незавершенности того «дела», которое связывало нас когда-то. Отсюда раздражение. Обещаю, что, если у нас снова возникнет обоюдное желание, я не буду сдерживаться из-за каких-то моральных принципов. Я немного изменился с тех пор. Так что? – Он вопросительно поднял брови. – Ужинаем вместе?

– А если я отвечу, что не голодна?

– Я скажу, что ты лжешь! – Он нежно коснулся ладонью ее щеки. – А лгать ты никогда по-настоящему не умела. – Бен смотрел на ее порозовевшее лицо горящими глазами. – Ты сейчас чертовски хороша, но я не могу позволить тебе сводить меня с ума.

– Для того, чтобы сойти с ума, нужно, как минимум, его иметь, – ядовито заметила Кэтлин Бен сдержанно засмеялся.

– Малыш, а ты научилась жалить. Но ты не в образе, уверяю тебя. И все-таки нам пора поговорить, хотя бы для того, чтобы освободиться от прошлого раз и навсегда. Так будет легче и тебе и мне. Можно обрезать оборванные концы, а можно и связать…

– Ты считаешь, что их можно связать с помощью секса?

– А ты хочешь, чтобы я за тобой поухаживал? Как когда-то? По-моему, ситуация несколько изменилась.

– Ты отвратительный, ты мерзкий! – выпалила Кэтлин, раздраженная этой словесной игрой.

Бен смотрел на нее, высокомерно улыбаясь, и она ждала от него очередной грубости, но, как всегда, он оказался непредсказуем.

– Немедленно вылезай из ванны! – непререкаемо строгим тоном приказал Бен и быстро вышел.

Кэтлин, разумеется, моментально выскочила из ванны, и не потому, что он приказал ей, а потому что успела покрыться гусиной кожей в давно остывшей воде. У нее зуб на зуб не попадал, когда она завернулась в большое полотенце и побежала к своим сумкам, настороженно оглядываясь по сторонам, не затаился ли где-нибудь Бен. Потом поняла, что ведет себя глупо. Если бы он захотел, то воспользовался бы ее беспомощностью прямо в ванной комнате. Тем более он мог заметить, в каком состоянии возбуждения она была. Значит, все его намеки на сексуальные отношения – всего лишь игра.

Глава 6

Растеревшись полотенцем так, что загорелась кожа, Кэтлин посмотрела на часы и зевнула. Теперь можно поспать, а если Бен позвонит, то она откажется от ужина вежливо, но категорично.

Забравшись на высокую кровать, Кэтлин залезла под одеяло, а сверху еще натянула на себя покрывало, чтобы было теплее. Приятно было вытянуться на свежей крахмальной простыне. Смертельно хотелось спать, но в голове вертелся последний разговор с Беном. Все-таки Кэтлин закрыла глаза и мгновенно провалилась в сон, в котором снова увидела Бена, и на пальце у нее было обручальное кольцо, и все было хорошо, но тут зазвенел телефон.

Кэтлин подскочила, как ужаленная, на постели. Не проснувшись окончательно, она схватила трубку и резко спросила:

– Алло! Кто это?

– Это я, твой будильник, малыш. Кэтлин сладко зевнула. Милый голос из ее сна…

– Хватит зевать, пора собираться на ужин, услышала она в трубке.

– Который час?

– Половина девятого.

– Утра?

– Нет, малыш, пока еще вечер. Но впереди у нас ночь.

Она посмотрела на часы, потом в окно, за которым было темное небо, усыпанное крупными звездами. Таких крупных звезд она в Нью-Йорке не видела.

– Ты проголодалась? – спросил Бен.

– Умираю от голода.

– Значит, ты собираешься поужинать со мной?

– А не слишком поздно?

– Странно, что после жизни в Нью-Йорке ты задаешь такой вопрос, – сухо заметил он.

– Что случится, если я откажусь?

– Ты поужинаешь без меня. Только будь готова к тому, что на твой столик все будут поглядывать с интересом. Почему эта красивая женщина ужинает в одиночестве?

– Насколько я помню, утром ты говорил мне, что я стала ужасно некрасивой.

– Я говорил утром, что ты ужасно выглядишь, но в ванной ты похорошела.

– Кстати, я могу заказать ужин в номер.

– Брось, Кэтлин, ты же не простишь себе, если упустишь возможность поужинать в моем обществе. Признавайся! Всю ночь твое сердце будет не на месте.

Много ты знаешь о моем сердце, сердито подумала Кэтлин. В постели было так тепло и уютно, что не хотелось вылезать. Но убедительных доводов для отказа в ее сонную голову не приходило.

Бен прав, она не простит себе, если упустит возможность выяснить, каким он стал теперь. Подумала она и о том, что прежняя, в высшей степени благополучная, даже роскошная жизнь для нее кончилась. Вряд ли ей когда-нибудь еще доведется поесть в ресторане такой гостиницы. Теперь она будет проводить вечера за одиноким ужином в обществе телевизора. Нельзя также упускать возможность показать Бену, что она изменилась и больше не позволит командовать собой. А если он захочет связать заново оборванные концы, то последнее слово останется за ней. Теперь у нее хватит сил настоять на своем. Она уже не та девочка, за которую он все решал, а взрослая, вполне самостоятельная женщина. За эти пять лет она сталкивалась с разными мужчинами и научилась справляться с ними.

– Жди меня внизу, – сказала Кэтлин. – Минут через двадцать.

– Буду ждать, – ответил тихо Бен и повесил трубку.

Кэтлин оделась не броско, но со вкусом. Пусть Бен увидит не утреннюю замарашку, а женщину, которой любовались в лучших салонах моды известные кутюрье, считавшие за честь, если она соглашалась продемонстрировать их модели!

Задумавшись, Кэтлин вспомнила, как Бен запрещал ей пользоваться косметикой. После ванны и сна макияж был не очень нужен. Но она из принципа воспользовалась тональным кремом, удлинила и без того роскошные ресницы тушью, нанесла на веки серебряные тени в тон серебристому с черным вечернему платью и подкрасила розовой помадой пухлые губы. Ее волосы после мытья и без вмешательства парикмахера лежали самым лучшим образом. Оставалось только надеть серебряные туфли на высоком каблуке, и она была готова.

Придирчиво осмотрев себя в большом зеркале, Кэтлин сама была потрясена достигнутым результатом. Она выглядела теперь именно так, как ей хотелось: красивой, элегантной, сексуальной, но неприступной.

Сунув под мышку плоскую серебряную сумочку, Кэтлин вышла из номера и заперла его на ключ. Внизу за столом регистрации дежурила совсем другая женщина. Она с интересом смотрела на Кэтлин, которая искала взглядом Бена.

– Вы мисс Флинн? – спросила дежурная.

– Да, это я, – ответила Кэтлин с некоторым удивлением. – Неужели вы знаете всех постояльцев по именам?

– Разумеется, – с достоинством ответила дежурная. – У нас не так много номеров. Мистер Маккарти просил вам передать, что ждет вас в ресторане.

С каким почтением она произнесла это «мистер Маккарти»! Словно в ресторане меня дожидается президент Соединенных Штатов Америки, подумала Кэтлин. Но, увидев Бена, сидящего за столиком у окна, она подумала, что выглядит он не хуже президента. Она даже не сразу узнала его и, судя по выражению лица Бена, он тоже ее узнал не сразу. Бывший жених поразил Кэтлин своим необычным обликом еще там, в ванной, но сейчас… Он был не только красиво и дорого одет, он был по-настоящему элегантен. Элегантный Бен Маккарти?! Невероятно!

– Привет, Кэтлин, – буркнул он и, с трудом скрывая крайнее изумление, окинул взглядом ее серебристо-черное платье. – Это что? Униформа служащих салона моды?

– Не уверена, что твои слова польстили бы известному кутюрье, который придумал это платье. – Кэтлин не могла отвести от Бена восхищенного взгляда. – Ты здорово переменился.

– То же самое могу сказать о тебе. – Он прищурил глаза, чтобы скрыть самодовольство при виде ее восхищения. – Ты так удивлена, словно ожидала, что я приду ужинать в ресторан в джинсах и в майке.

Рядом с ними бесшумно возник официант, который отодвинул для Кэтлин стул, а когда она села за стол, предложил ей меню в тяжелом кожаном переплете. При этом он улыбался так широко и весело, словно увидел горячо любимую бабушку, обещавшую упомянуть его в своем завещании. Кэтлин уткнулась в меню, но перед ее глазами все еще стоял новый облик сидящего напротив мужчины.

– Просто я никогда не видела тебя в вечернем костюме, – неловко пыталась объяснить свою реакцию Кэтлин.

– Мы не виделись практически пять лет, если не считать мимолетной встречи на похоронах. За это время я несколько изменился. В том числе и внешне. Тебе это нравится?

Мало сказать «нравится», она, ощущала глубокое потрясение. Кэтлин никогда не подумала бы, что Бену может так идти вечерний костюм с белой рубашкой и галстуком, который свидетельствовал о хорошем вкусе его хозяина, что еще больше удивило ее. Что она подумала вначале? Что он выглядит не хуже президента Соединенных Штатов? Теперь она ясно видела, что тот Бену и в подметки не годится!

– Э… да, – произнесла она в смятении, потому что от одного взгляда на Бена ей становилось трудно дышать. – Ты выглядишь очень… элегантно.

– Чертовски неопределенный ответ, – недовольно буркнул Бен.

– Дорогой Бен, твоя красота уступает только твоему самодовольству, – сладким голосом уточнила Кэтлин.

Взгляды их встретились.

– Брось, малыш, нет во мне самодовольства, – стал оправдываться Бен и тут же перешел в наступление. – Ты говоришь так, потому что озлобилась из-за своих жизненных неудач. Думаю, главная причина твоего недоброжелательства кроется в сексуальной неудовлетворенности.

Кэтлин вспыхнула и облокотилась на стол.

– Давай договоримся, – тихо сказала она, – если ты хоть раз еще заговоришь о сексе, я уйду из ресторана и закажу себе ужин в номер!

– А кто говорил о сексе? – удивился Бен с самым невинным видом. – По-моему, речь шла о моем чрезмерном самодовольстве.

– Действительно, оно у тебя чрезмерное! – отрезала Кэтлин.

Она видела, как дергаются уголки его рта, но не могла понять, от раздражения или от сдерживаемого смеха.

– Кэтлин… – нерешительно начал Бен.

– Оставь меня в покое, Бен!

Он откинулся на стуле и стал молча разглядывать ее. Пожалуй, никогда еще Бен не видел Кэтлин такой красивой. Какие у нее огромные глаза с длиннющими ресницами, гладкая кожа, нежный и чувственный рот… Могла бы и не краситься, подумал Бен, это уже слишком. Похоже, Кэт достаточно было вымыться и отдохнуть, чтобы ее красота засияла с новой силой.

– Я был прав, – наконец заговорил он, – после ванны ты здорово похорошела.

– Что ты говоришь? Благодарю за комплимент.

– Это не комплимент, я просто констатирую то, что вижу. – Глаза его лукаво блестели. – К тому же ты ведь хотела, чтобы я ухаживал за тобой.

– Я хотела?! – возмутилась Кэтлин. – Неужели ты больше ни о чем говорить не можешь?

– О чем же еще можно говорить?

– Ну, например, о том, как похорошел ты… – ядовито бросила Кэтлин.

– Валяй, – насмешливо сказал Бен, – я не против.

Кэтлин растерялась, но в этот момент, к счастью, снова появился официант.

– Будете заказывать, мистер Маккарти? спросил он.

– Извини, мы еще не выбрали. Дай нам пять минут, пожалуйста.

Кэтлин опять удивило, что этот юнец так радостно улыбается. Чему бы это? Чтобы не разговаривать с Беном, она быстро уткнулась в меню, но стоило поднять голову, как она тут же встретила насмешливый взгляд голубых глаз, пристально смотревших на нее. Бен явно чувствует себя здесь как дома, подумала она с удивлением.

– У меня сложилось впечатление, что здесь тебя все хорошо знают. Уж не стал ли ты завсегдатаем злачных мест, Бен?

– Тебя это удивляет?

– Если честно, удивляет.

– Почему?

– Ну, хотя бы потому, что это дорого обходится, так ведь? Я знаю, что плотницкое ремесло хорошо оплачивается, а ты всегда умел зарабатывать деньги, но… – Кэтлин замолчала, слегка смутившись под его серьезным настойчивым взглядом. Не могла же она сказать, что он всегда казался ей прижимистым, а точнее – слишком экономным.

– Хочешь сказать, что у меня никогда не было склонности к мотовству? Кэтлин пожала плечами.

– Можно и так сказать. Бен опустил глаза.

– Я уже говорил тебе, что несколько лет выполнял для них ряд заказов… вот почему здесь все меня знают. – Он заговорил тише. – Мне даже предоставляется здесь скидка!

– А, понимаю.

По губам Бена скользнула улыбка.

– Если ты обернешься, то сможешь посмотреть на работу моих рук.

Кэтлин обернулась и осмотрела зал ресторана. К ее удивлению, он был заполнен, но среди посетителей она не заметила ни одного знакомого лица. Зато обратила внимание, что почти на всех были модные и дорогие наряды.

– Я не вижу здесь никого из местной элиты, – чуть насмешливо сказала Кэтлин, удивленная, что в такой глухомани, как их город, оказалось столько приличной публики.

– Ничего удивительного, – спокойно заметил Бен. – Это все туристы. Их привлекает сюда интерес к малоизвестной стране. Для них здесь все экзотика. Кормят в этой гостинице великолепно, а цены невысокие по мировым стандартам. Условия в «Шэмроке» не уступают лучшим европейским, сама могла убедиться.

Кэтлин растерянно продолжала оглядываться. Ко всем этим переменам она не была готова.

Взгляд ее задержался на деревянном панно, украшавшем стену зала. Оно было выполнено по мотивам древних ирландских легенд.

– Вот теперь я убедилась, что твои руки поработали здесь, – радостно воскликнула она.

– Неужели? – Бен с преувеличенной скромностью потупил взгляд.

– Конечно! Только ты с твоими золотыми руками мог так изобретательно воплотить в дереве нашу древнюю поэзию. Знаешь, это здание всегда привлекало меня своей необычностью, но потребовались искусные заботливые руки, чтобы оно стало по-настоящему красивым и неповторимым. Представляю, сколько времени ты здесь трудился. Наверное, пришлось оставить работу на верфи, Бен?

– Ты даже не представляешь, с какой снисходительностью ты сейчас говорила.

Кэтлин удивленно посмотрела на Бена. Ей показалось, что он как будто сдерживает из последних сил то ли гнев, то ли смех, потому что лицо его покраснело, глаза были опущены, и что в них скрывается, она не знала.

– Я говорила снисходительно? – переспросила она растерянно.

Бен слегка покачал головой, словно отмахнулся от чего-то.

– Не важно, забудь. Вон идет официант. Ты решила, что будешь есть?

Сбитая с толку перепадами в его настроении, Кэтлин рассеянно посмотрела в меню и заметила, что в нем не указаны цены. Странно, подумала она.

– По-моему, здесь все очень вкусно. Мне что-нибудь простое, но немного.

– Вряд ли тебя можно здесь чем-нибудь удивить после американских ресторанов, где блюда разогреваются перед подачей гостям в духовке. В этом ресторане готовят по старинке и подают прямо с плиты.

– Бен, тебе не кажется, что ты настроен несколько агрессивно?

– Странно, правда, Кэтлин? – с насмешкою произнес Бен и обернулся к официанту, – Мне, пожалуйста, овощной салат, суп и жареную севрюгу с картофелем. Кэтлин?

– Мне только салат и минеральную воду.

– Принеси ей то же самое, что и мне, – сказал официанту Бен. – Просто она, как всякая женщина, боится набрать лишний вес. Тебе, малыш, это еще долго не грозит при такой худобе. – Он весело подмигнул, глядя на нее через стол.

– Все понял, мистер Маккарти. – Официант заговорщически улыбнулся Бену и зафиксировал заказ в своем блокноте.

Только из соображения приличий Кэтлин промолчала. Но как только официант ушел, чуть не швырнула в голову Бена корзинку с хлебом, стоявшую перед ней. Наклонившись через стол к нему, она процедила сквозь зубы:

– Ты ведешь себя возмутительно. Имей в виду, я не привыкла, чтобы за меня решали, что я буду есть или делать!

– Только не устраивай мне публичного скандала! – с театральным испугом взмолился Бен.

– Ты сам начал! Честно говоря, я просто забыла, что ты всегда все знаешь лучше всех и считаешь для себя позволительным решать за других!

– В данном случае ты можешь целиком довериться мне. – Бен засмеялся. – Вот скажи, когда ты последний раз ела?

Кэтлин задумалась, вспоминая.

– Вчера вечером поужинала в Дублине, а утром выпила кофе. Да, я еще чай пила у твоей сестры, с кексом, – добавила она.

– Вот видишь, за весь день чашка кофе, чай и кусок кекса. А ты проделала путь из Дублина, гуляла по берегу, пережила встречу со своим домом, принимала ванну…

– Такое впечатление, что ты пытаешься снова опекать меня, – вставила Кэтлин.

Бен пропустил ее замечание мимо ушей.

– Потрачено столько энергии, тебе необходимо заправиться горючим, чтобы твое тело могло функционировать.

– Что ты привязался к моему телу?

– Я тебе уже говорил утром. Ты слишком худая. Выпей для начала вот этого вина. – Бен налил ей в бокал густое красное вино с потрясающим ароматом. – Тебе сразу станет лучше.

Кэтлин сделала глоток и убедилась, что Бен прав.

– Ну как, полегчало?

– Немного, – проворчала Кэтлин. Выпитое на голодный желудок вино разлилось по телу приятным теплом, и напряжение стало покидать ее.

– Теперь можем и поговорить. – Бен откинулся на спинку стула. – С какого места начнем?

Кэтлин послышался в его голосе угрожающий надрыв, и она опустила глаза, сделав вид, что не понимает.

– Полагаю, ты расскажешь мне о своей работе, – пробормотала она.

– Очень интересная тема!

– Ты опять ведешь себя агрессивно!

– Только с тобой, малыш…

Кэтлин вздохнула и взяла из корзинки кусок хлеба.

– Тогда скажи просто, что ты от меня хочешь…

– В общих чертах или в деталях?

– Хотя, возможно, пришло время мне кое-что объяснить тебе. – Она разломила кусок хлеба на две половинки и заметила, как поморщился Бен. – Если хочешь, я расскажу, что произошло в тот вечер между мной и Филиппом на самом деле.

– Зачем? Разве это что-нибудь изменит? Разумеется, Кэтлин на это не рассчитывала, хорошо понимая, что историю их любви не перепишешь заново. Но, узнав правду, Бен мог бы изменить свое отношение к ней. Перестанет, например, презирать ее.

– А что ты тогда вообразил себе? Мы с Филиппом провели вполне невинно вечер в ресторане за ужином, а на прощание обменялись дружеским поцелуем. Только и всего.

– Только и всего? – Голубые глаза Бена вспыхнули от гнева. – Вы лжете, Кэтлин Флинн!