Текст книги "Узы магии. Сделка с королем эльфов"

Семь

– Что начнем? – спрашиваю я.

Я знаю, что король меня услышал. Но он больше не останавливается. Он шагает в темный туннель впереди, заворачивает за угол и исчезает.

И я остаюсь одна в чужом мире, полном дикой магии. Рядом лишь незнакомая эльфийка, возглавляющая отряд еще более незнакомых эльфов.

«Людская королева – просто дань традиции».

Прежде это казалось таким несправедливым. Но теперь, когда на этом троне предстоит сидеть мне, я была бы счастлива просто присесть на него и перевести дух.

Сегодня выдался очень длинный день.

Хотя, если мне надлежит лишь сидеть… что за «работу» здесь нужно делать?

– Пойдемте, Ваше величество, – цедит эльфийка-командир сквозь стиснутые зубы. Но ей приходится соблюдать установленные правила. Не важно, знала ли она, что прибудет Людская королева. Сейчас ей вовсе не по нраву со мной общаться. – Я покажу вам королевские апартаменты.

Она уже делает несколько шагов вперед, когда я замечаю на ее руке, лежащей на рукояти меча, неровную, покрытую струпьями рану. Краснота по краям – верный признак инфекции.

– Я могу взглянуть? – не раздумывая, спрашиваю я.

Эльфийка останавливается и, глядя на меня, несколько раз моргает. Наконец, она интересуется:

– На что взглянуть?

– На вашу руку. – Я уже роюсь в сумке. Кое-что из припасов я истратила на Эмму, но еще должно быть…

– Это всего лишь царапина, полученная во время тренировки, – пренебрежительно говорит она.

– Ну, она воспалилась, и мне вовсе не трудно. – Я нахожу нужную баночку с целебной мазью. Она хорошо залечивает небольшие раны.

– На этот случай у нас есть замковый целитель, – произносит эльфийка прежде, чем я успеваю достать мазь из сумки.

– Да, но у меня есть…

– Вы королева, – прерывает она меня, голос ее низкий, напряженный. Она бросает взгляд на рыцарей, все еще стоящих в нескольких шагах позади. – Исцелять кого-то вроде меня ниже вашего достоинства.

Ниже достоинства? Исцелять и помогать… теперь мне не по чину? Никогда прежде я не слышала ни о чем подобном.

Внезапно серость этого места становится еще заметней, оно будто мрачнеет. Все вокруг делается более тусклым и унылым, если такое вообще возможно. Меня увезли из дома, разлучили с семьей и собственным народом, а теперь еще хотят лишить того единственного, в чем я преуспела? Над чем столько трудилась?

Я пытаюсь набраться смелости, открываю рот. Но не успеваю ничего сказать.

– А теперь, прошу вас, пойдемте со мной. – Вежливые слова она выдавливает таким тоном, будто мое предложение поразило ее или доставило хлопот.

Я лишь вздыхаю. Сейчас мне не под силу с этим бороться. Если я начну слишком много думать, переживать из-за всего, что у меня отняли, то просто не смогу двигаться дальше. Лучшее, что мне сейчас остается, – попытаться выжить.

Как можно судить об этой жизни, пока я не попробую в нее окунуться? Надеюсь, она меня удивит. А если нет… что ж, тогда придется напомнить себе, что мое присутствие здесь положило конец Слабине в Кэптоне и обеспечило людям еще столетие мира.

Замок больше напоминает крепость, построенную прямо на склоне горы, и мне интересно, что в нем намеревались скрыть. Через центр крепости ведет единственный каменный проход, ограниченный с обеих сторон опускными решетками. Дорога, некогда мощенная булыжником, со временем сгладилась, по всей ее длине тянутся глубокие колеи от повозок.

Я понимаю, что из долины в город можно попасть лишь этим путем. Если кто-то захочет его захватить, сперва ему придется взять замок.

Третья опускная решетка находится между двумя входами в длинный туннель. За ней виднеется небольшой подземный дворик. В свете факелов, укрепленных на покрытых сажей стенах, я могу разглядеть в туннеле две массивные двери.

– Куда ведет этот путь? – Я указываю на дальний конец туннеля.

– Не ваша забота. – Держа руку на мече, женщина останавливается. – Нам сюда. – Она указывает на двери.

– Куда-то за город? – все равно спрашиваю я.

– Да. Но это не ваша забота. А теперь идемте.

Ее солдаты, должно быть, слышат невысказанную команду. Теперь отряд полукругом растягивается вокруг нас, будто защищая от невидимых нападающих.

Мне остается лишь следовать за своей проводницей. Должно быть, здесь вход в замок. Возле самых дверей глаза эльфийки вспыхивают ярко-синим светом, она оборачивается ко мне.

– Двери закрыты при помощи магии. Так что пытаться бежать бесполезно.

– Почему вы думаете, что мне захочется сбежать? – спрашиваю я. Хотя подобная мысль уже приходила мне в голову… и не раз.

– Надеюсь, что нет. – Ответ не очень многообещающий.

Она толкает дверь, и мы выходим на площадку к подножию длинной лестницы.

– Как вас зовут? – спрашиваю я.

Кажется, она сомневается, стоит ли отвечать. Но ведь Эльдас назвал мне свое имя. Возможно, именно поэтому она уступает.

– Ринни.

– Вы командир или что-то вроде того?

– Вы всегда беспрестанно задаете вопросы? – Ее слова острее моих садовых ножниц.

– Возможно. – Я пожимаю плечами и повторяю: – Так вы командуете солдатами?

– Иногда, – наконец произносит она. – Многие считают меня второй после короля Эльдаса. – Я почти вижу, как эльфийка обдумывает варианты и решает, что будет, если она не станет отвечать на мои расспросы. А я размышляю о том, насколько здесь сильно мое влияние.

Может, я и человек в городе, полном эльфов, но я их королева. У меня есть магия, за которой сам король с отрядом солдат пожаловал в Кэптон. Я бросаю взгляд на кольцо на левой руке. Оно весит словно тысяча камней.

Поднявшись по лестнице, мы оказываемся в атриуме с высокими потолками. Сверху свисают тяжелые железные люстры-канделябры. На темный деревянный пол у нас под ногами капает свечной воск. По обе стороны атриума изгибаются еще две лестницы, ведущие на полуэтаж, откуда имеется выход на балкон.

Одна стена атриума сделана из витражного стекла, вставленного в свинцовые переплеты. Из тысяч крошечных осколков сотканы замысловатые рисунки, отбрасывающие на пол кружевные тени. Лишь они одни в холодном, тусклом замке кажутся яркими и теплыми.

– Идемте, ваши покои в западном крыле. – Ринни поднимается по левой лестнице, и я шагаю следом за ней.

– Здесь всегда так тихо? – шепчу я, чтобы голос не отдавался гулким эхом в похожем на пещеру пустом пространстве.

– Да.

– А кто присматривает за замком?

– Здесь есть несколько слуг, – отвечает она, не глядя на меня.

– Где?

– Если вы их не видите, не значит, что их здесь нет. Простолюдинам не пристало лицезреть Людскую королеву до коронации. Поэтому здесь очень мало персонала, и они не попадаются на глаза.

– Мне жаль, что из-за нехватки рук им приходится больше работать. – Хотя, полагаю, они владеют дикой магией. Эльфы справятся за час с тем, на что у человека уйдет пара дней.

Ринни больше ничего не говорит. Вероятно, тема разговора исчерпана.

Войдя в очередную дверь, мы попадаем в гостиную, из которой проходим в другую гостиную. Мы шагаем сквозь открытые двери, кажется, бесконечной череды комнат. Непонятно, для чего они нужны. Похоже, просто существуют. После пятой или шестой залы мы выходим в оканчивающийся лестницей коридор. Поднявшись на три пролета, оказываемся на широкой площадке с одной-единственной дверью.

– Ваши апартаменты.

Ринни открывает дверь, и я моргаю от заливающего комнату света. Потолок ее настолько высок, что под ним вполне уместились бы два этажа родительского дома. Вдоль задней стены тянутся ряды окон. Ринни ждет, пока я быстро осматриваю гостиную и прилегающую к ней спальню, гардеробную, которая больше чердака, где я жила. На кровати легко уместились бы пятеро, а ванная комната по размеру не уступает моей лавке.

– Почему все такое огромное? – спрашиваю я, возвращаясь из спальни в пустую гостиную.

– Огромное? – Эльфийка поднимает брови.

– Широкие двери, высокие потолки, а имеющаяся мебель занимает больше места, чем маленькая карета.

– Для замка размеры вполне подходящие. Вы привыкнете. А если вам не нравится мебель, можете купить новую. Обычно королева сама выбирает обстановку для своих покоев. Эльдас открыл вам полный доступ к деньгам короны, и вы можете заказать все что угодно, чтобы чувствовать себя здесь более комфортно.

Неожиданно мило с его стороны. Хотя мне не нужны его деньги. Я с трудом смогла смириться с благотворительностью жителей Кэптона. А ведь я знала этих людей всю жизнь. В знак благодарности я поклялась до конца своих дней помогать им и лечить. К тому же я с опаской отношусь к любым подаркам, влекущим за собой некие условия. А деньги от короля эльфов наверняка потянут за собой тысячи нитей.

Я уже скучаю по лавке. Там я сама зарабатывала деньги, пусть и жалкие крохи. По большей части я работала бесплатно, чтобы окупить средства, вложенные в меня кэптонцами.

– Понятно, почему здесь так пусто. – Я осматриваюсь, гадая, что здесь могла выбрать Элис.

– Мы и так сильно задержались. Пойдемте, нужно вас одеть для короля.

– Одеть меня?

– Может, эти лохмотья и сгодились для свадьбы с королем Эльдасом, но на трон из секвойи вы в них точно не сядете. – Ее слова сочатся отвращением.

– Простите? – Я осматриваю то, что на мне надето. – У меня удобная одежда.

– Возможно, для крестьянки. Но теперь вы королева и должны соответствовать. Хотя бы внешним видом, если не поведением.

Целый час меня во что-то впихивали, подгоняли и затягивали. Наконец Ринни сочла мой вид «пригодным».

Я смотрю в зеркало, стоящее в углу спальни. На мне сейчас тонкое шелковое платье цвета осенних листьев. Благодаря корсету спина совершенно прямая. Вокруг шеи обвита нитка жемчуга длиннее моего роста. Ринни попыталась что-то сделать и с непослушными прядями волос, но потерпела неудачу.

Обычно из-за ярких волос я не ношу теплые тона. Но сейчас выгляжу потрясающе.

По крайней мере, если не смотреть мне в глаза.

Под ними залегли темные тени, которых прежде никогда не было. Я наклоняюсь к зеркалу, чтобы получше рассмотреть. Глаза такие же ореховые, как всегда, но сверкавшая в них прежде решимость теперь сменилась пустотой.

– Кто ты? – шепчу я, обращаясь к смотрящей на меня из зеркала девушке. В идеально сшитом платье, хотя жизнь разваливается на части. Я ее не знаю.

Я привыкла все держать под контролем. И всегда следовала плану, с самого детства до учебы в академии. Сейчас же… я получила замок и корону, о которых никогда не просила, и потеряла все, о чем когда-либо мечтала.

«Будь сильной», – настойчиво твержу я себе, глядя на зеленые искорки в ореховых глазах.

Нужно постараться извлечь из случившегося максимум пользы. Я найду здесь какое-нибудь занятие, отыщу для себя цель. Даже если бы я хотела сбежать…

«Нет, даже не думай об этом, Луэлла».

– Вот. – Наконец появляется Ринни, долгое время рывшаяся в гардеробной. Я выпрямляюсь возле зеркала. В руках она держит корону из позолоченных веточек секвойи, которую надевает мне на лоб. – Теперь вы, по крайней мере, выглядите как королева. И, если будете молчать, сможете даже обмануть придворных.

– Простите?

– Пока я пыталась укротить вашу гриву, то слышала, как вы ругались. Половину этих слов я даже не знала, хотя с семи лет находилась в казармах. Идемте.

– Неужели вы все время будете указывать мне, когда и куда идти? – спрашиваю я, не двигаясь с места.

– Надеюсь, что нет, – отзывается Ринни уже из другой комнаты. – У меня есть дела поважнее, чем нянчиться с вами. Так что, пожалуйста, поскорее привыкайте к новому статусу.

– Нянчиться? Разве так говорят со своей королевой? – спрашиваю я, украдкой взглянув еще раз на себя в зеркало. Королева. Я – королева. Если я постоянно буду твердить себе об этом, то, может, и поверю. И смогу осознать, что все происходящее – теперь моя новая реальность.

– Начните вести себя соответственно, и я буду разговаривать как подобает. – Голос Ринни звучит уже на расстоянии. Я слышу, как открывается дверь в мои покои. – А теперь я советую вам поторопиться. Или вы знаете, как добраться до тронного зала?

Задрав юбки до голеней, я поспешно направляюсь к выходу из спальни.

Мы спускаемся по лестнице, минуем очередную бесконечную вереницу комнат, спешим вверх по другой лестнице, проходим через библиотеку, пересекаем холл, затем, в последний раз поднявшись по ступеням, попадаем в небольшую прихожую. Ринни прижимается ухом к двери.

– Неприлично командиру или рыцарю, кто вы там, подслушивать под дверью.

Она сердито смотрит на меня.

– Я просто хочу убедиться, что он не занят чем-то важным.

Ринни открывает дверь и жестом показывает мне войти.

Тронный зал находится в самом центре замка, насколько я понимаю, над главным атриумом. Дальняя стена сделана из того же витражного стекла, что и в нижней комнате. Но здесь стеклянные панели, вставленные в аккуратные свинцовые переплеты, шире. Сквозь них я вижу холмы и долины.

Коричнево-серые, насколько хватает глаз. Бесплодные поля, голые леса. Деревья засохшие, как и те, что я видела в городе. Передо мной холодный и жестокий мир.

Обзор заслоняют два больших трона. Тот, что справа, сделан из секвойи. Кажется, будто дерево пустило корни в каменный пол комнаты и выросло в форме кресла. Второй трон, стоящий рядом, совсем другой, холодный, железный. Вполне подходит сидящему на нем бесчувственному, суровому мужчине. Даже от короны на его голове веет холодом. Эльдас медленно, оценивающе обводит взглядом каждый дюйм моего тела.

– Ты справилась, Ринни. Похоже, даже самый грубый камень можно отполировать, – наконец произносит Эльдас. Я кручу на пальце кольцо с лабрадоритом. Такое ощущение, что я стою в зале суда.

– Я рада, что подхожу под ваши стандарты, – сухо говорю я.

Он поджимает губы. Я почти физически ощущаю исходящие от него волны напряжения, чуть не сбивающие с ног.

– Я буду признателен, если впредь ты станешь держать подобные замечания при себе.

– Простите?

– Еще много нужно сделать. Для тебя важнее всего помнить, что у королевы лишь один долг, одна работа. – Он указывает на соседний трон. – Посмотрим, что ты сумеешь… Садись.

Я так крепко стискиваю юбки, что, когда разжимаю пальцы, на ткани остаются заломы. При мысли, что здесь мне надлежит лишь существовать, словно кукле, я ощущаю разочарование. Но слишком устала, чтобы спорить. Время от времени я вполне могу прелестно выглядеть и молчать – когда Эльдас принимает просителей, издает указы, смотрит, как кувыркаются шуты, или чем там еще занимаются эльфийские короли.

Я бреду к трону, каблуки туфель громко стучат по полу.

– Королевы должны парить, а не ходить, как лошади. – Значит, ему можно делать замечания, а мне нет? Я наклоняю голову набок, сжимаю губы в тонкую линию. Он ухмыляется, принимая молчаливую игру. – Хорошо, пусть будет лошадь. Они хотя бы молчат.

Назло ему я издаю тихое ржание и, кажется, замечаю, как у эльфа дергается глаз.

Оказавшись возле предназначенного мне трона из секвойи, я начинаю кружиться, и юбки развеваются вокруг меня. А потом сажусь.

В тот же миг, как касаюсь трона, я вспыхиваю невидимым пламенем. Второй раз за день меня переполняет магия, вытягивая силы. Зрение сужается, размывается, а затем я начинаю видеть больше, чем когда-либо считала возможным.

Я вижу корни этого трона, дерева, извивающиеся сквозь бесконечность камня и строительного раствора. Они уходят глубоко в землю, проникают в скальную породу и тянутся до самого основания земли.

У меня кружится голова. Подступает тошнота. Я пытаюсь кричать. Но вряд ли двигаюсь с места. По крайней мере, тело мое неподвижно.

Я мысленно тянусь сквозь почву и камни. Один корень касается другого. Я скольжу среди деревьев города, а потом вдруг оказываюсь в голых лесах вдали у подножия замка. Я чувствую траву на полях, сухую и ломкую.

Умирающую. Этот мир умирает.

«Питать. Жизнь!» – кричат мне деревья и звери неповторимыми голосами. – «Дай ее нам».

«Дай».

«Дай, дай!»

Они пускают во мне корни, проникают отростками под ногти, в живот, ползут вверх по горлу. Сам мир ощупывает меня, и я не в силах его остановить.

Земля пересохла от жажды, а я – дождь. Звери голодны, и моя плоть для них пища.

«Бери. Бери».

Они слишком быстро поглотят меня целиком.

Я угасаю.

Моих сил не хватит ни мне, ни им. В этом мире всего мало. Все умирает и просит меня о помощи. А я не знаю, сумею ли помочь. Я не умею отдавать.

Чьи-то руки выдергивают меня на свободу. Земные когти отступают, ссыхаются, безмолвно крича в знак протеста. Я вновь вижу свет. Собственными глазами. Но мир все еще подернут дымкой. Все слишком яркое и движется чересчур быстро.

Мир наклоняется, и я клонюсь вместе с ним. К горлу поднимается желчь и выплескивается на пол. И это первый звук, что я слышу. Потом вдруг возникают разговоры, ругань, чьи-то шаги.

– … получить… Поппи будет… Нет… останься…

«Останься».

Меня обнимают сильные руки. Я резко содрогаюсь, и они напрягаются. Рядом со мной нечто устойчивое, более прочное, чем сама земля.

– Сарафина, – шепчет какое-то слово знакомый голос. Нет, это не слово. Имя. Мое имя. Не знаю, как я это поняла, но ничто и никогда не звучало более истинным. – Сарафина, – повторяет голос, проникающий глубоко в душу. – Тише. Успокойся.

«Успокойся».

Слово ледяной стужей пробирает до костей. По телу расходится холод, уже знакомый, на этот раз почти желанный.

«Заморозь меня, – хочется мне умолять. – Закуй в лед, в холод, в нечто, способное погасить ужасное пламя, что горит у меня под кожей. Заморозь меня, иначе я могу умереть».

– Сарафина, останься со мной.

У меня не получается. Мир тонет в холодной темноте, и я ускользаю.

Но на этот раз мне не больно.

Восемь

С трудом открыв глаза, я понимаю, что уже рассвело. Я лежу на большой кровати в своих покоях. И вижу перо, торчащее из наволочки возле щеки.

Я пытаюсь сесть, но не получается. Опираюсь на руки, но они подгибаются, не в силах удержать тело. Я даже не могу их выпрямить.

Я ерзаю на кровати, перекатываюсь взад-вперед. Наконец мне удается перевернуться на спину. С губ срывается громкий стон. Такое чувство, будто я переплыла широкий, бурный пролив между Кэптоном и Лэнтоном. Я – словно выброшенный на берег кит, который, с трудом дыша, умоляет о жизни.

«Умолять о жизни».

Ко мне вдруг возвращаются отголоски мучительных стенаний земли, оказавшейся в бедственном положении. Застонав, я зажимаю уши руками. Но бесполезно и пытаться отгородиться от настойчивого шепота, звук рождается где-то внутри меня. Алчущие мольбы пробирают до мозга костей.

– Проснулась, – произносит мужской голос возле кровати.

Я вновь открываю глаза, безвольно опускаю руки на подушку. Сперва кажется, что разум шутит со мной. Я будто вновь оказываюсь дома, в своей кровати. А рядом сидит отец. Он выжимает мокрое полотенце и кладет его мне на лоб. Я моргаю, и видение исчезает. Оставляя лишь воспоминания о заботе, которой больше никогда не будет.

– Кто вы? – хрипло бормочу я.

– Уиллоу[1]1
  Англ. Willow – ива (прим. перев.).


[Закрыть].

– Подходящее имя. – Он тонкий, словно побег ивы, сплошные руки и ноги. Эльф смотрит на меня тяжелым взглядом, но в его синих глазах таится печаль. – Мне не нужна ваша жалость.

– От нее никуда не деться, нравится вам или нет. – Он отжимает тряпицу в тазу рядом с кроватью и вновь кладет ее мне на лоб.

– У меня жар? – спрашиваю я.

– Можно и так сказать. Точнее, срыв. Король не скажет нам ваше истинное имя, поэтому мы ограничены в средствах. – По тону его голоса я понимаю, что они об этом явно спорили. И решаю, что любого, кто противостоит королю Эльдасу, могу считать другом. – Так что приходится использовать обычные лекарства.

– Например?

– Зелья, мази, снадобья, которые можно изготовить из трав.

– Вы говорите так, будто этого мало. – Я бросаю на него взгляд. И, судя по его реакции, чуть более резкий, чем намеревалась.

– Я не хотел вас обидеть.

– Но обидели. – Я во второй раз пытаюсь приподняться. Уиллоу помогает мне, поддерживает, и я прислоняюсь к массивному резному изголовью кровати. Он кладет мне под спину одну из сотен подушек, чтобы замысловатые узоры на спинке не врезались в позвоночник. – Что вы мне даете?

– Зелье.

– Это и так ясно. – Я закатываю глаза. – Что в нем?

– Настой базилика, имбиря и ягод бузины.

– И вы не используете растение, в честь которого названы? – Я выгибаю брови и откидываюсь назад, пытаясь найти удобное положение. Непросто находиться в моей шкуре. – Кора белой ивы, и даже не стоит добавлять корицу для вкуса. Немного таволги, если есть. – Он не сводит с меня пристального взгляда. – Поверьте, я знаю, о чем говорю. Я изучала травничество в академии. Это моя работа.

«Бывшая работа». – Мелькнувшая мысль оставляет внутри пустоту. У меня была жизнь, цель, а теперь… ничего нет.

– Ладно. – Уиллоу явно хочет закатить глаза, но сдерживается. Он подходит к длинному столу, стоящему в изножье кровати. Не помню, чтобы видела его, когда впервые осматривала комнаты.

– Сколько я была без сознания?

– Около двенадцати часов, – мимоходом бросает он, как будто это вовсе не важно.

– Двенадцать часов… – повторяю я. Потом перевожу взгляд на окно. – Что случилось?

Я откидываю пытающееся придавить меня тяжелое одеяло. Мышцы протестующе кричат, потрескивают кости. Я касаюсь пола босыми ногами, и ночная рубашка спадает до самых икр.

– Ваше величество!

Я не обращаю внимания ни на слова, ни на порыв Уиллоу броситься ко мне. Я не отвожу взгляда от окна. Пошатываясь, подхожу ближе и вглядываюсь в землю внизу.

Встретивший меня серый мир теперь обрел цвета.

Вдоль зеленеющих полей видны заплаты полевых цветов. В лесах пробивается новая поросль. На ветвях деревьев уже появились весенние почки. Я замечаю фермеров, начинающих обрабатывать землю. Даже небо за ночь из зимнего стало весенним.

Все настолько изменилось, что кажется, минуло не двенадцать часов, а уже несколько месяцев. Насколько может видеть глаз, мир жив и покрыт сочной зеленью.

– Что? – У меня подгибаются колени, и Уиллоу тут же оказывается рядом. Он сильнее, чем кажется. Эльф обнимает меня за плечи и помогает вновь добраться до кровати. – Что случилось?

– А вы не знаете? – спрашивает он.

– Я ничего не знаю, – лишь выдыхаю я.

– Моя королева… здесь случились вы.

– Что?

Вздохнув, Уиллоу проводит рукой по коротко стриженным курчавым черным волосам. Он переводит взгляд с меня на окно и обратно. Но, наконец, вновь возвращается к заказанному мной отвару. Я же смотрю в окно, смиряясь с тем, что останусь во тьме. Никто здесь не станет…

– На то, чтобы найти вас, ушел год… Долгий, холодный, неправильный. Произошла какая-то ошибка, верно?

– Огромная, по имени Люк, – бормочу я. Он смотрит на меня, и я думаю, что нам, возможно, удастся понять друг друга. – Вы правы. Меня не обучали, как надлежит королеве. Я не знала. До того, как я смогла что-то понять, от меня скрыли собственную магию.

«Это не моя вина, – хочется мне сказать. – Не моя».

Так почему же за поступки Люка я виню себя? Все сделал он один… во имя любви.

Я морщусь и с горечью оглядываюсь назад, в прошлое. Я много лет томилась по жалкому парню, по вине которого теперь ощущаю себя слабой и никчемной. Он же пытался запереть мои способности. По его вине страдали жители Кэптона, которые сейчас к тому же лишились единственной целительницы. И от этого хочется кричать, пока не заболит горло.

Пора бы уже перестать думать о любви. Все сотворенное во имя этого чувства Люком лишь подтверждает, что не стоило вообще с ним связываться. Да и с любым другим тоже. Любовь опасна, она заставляет забыть о долге.

– Кажется, вы вообще мало что знаете. Не скажу, что королеве дается право выбирать свою судьбу. Но, когда скрыли вашу магию, вы ни на что не могли повлиять. Не нужно винить себя за чужие поступки. – Уиллоу наливает отвар в кружку и несет ее мне.

– У меня вообще не было выбора. Иначе все могло бы пойти по-другому. – Я собираюсь с духом и одним глотком выпиваю отвар. И содрогаюсь от вкуса. Хотя он именно таким и должен быть. Я вспоминаю, сколько лекарств изготавливала лишь по вкусу. Одна капля на языке, и я знала, какие травы вошли в состав. Магия, которую я никогда не видела. – Так что я ничего не знаю. Я несколько лет должна была учиться у Хранителей. Но меня никто не готовил. И теперь я здесь словно во тьме. – Я устало поднимаю взгляд на высокого эльфа. Лишь он может мне помочь. – Я буду благодарна за любую помощь, помимо зелий.

Уиллоу берет у меня кружку, сжимает ее обеими руками.

– Что вы хотите знать? – наконец спрашивает он. – Истинная сущность короля и королевы тщательно охраняется… но я расскажу, что смогу.

– Для начала хотелось бы знать, что же, во имя Забытых богов, случилось, когда я села на трон. – Я тянусь к окну, но даже руку поднять мне удается с трудом. – После можно перейти к тому, как всего за ночь сменились времена года. А где-нибудь между, может, поясните, почему мне кажется, словно я упала и скатилась с нескольких лестничных пролетов, хотя на деле у меня всего лишь дурацкая лихорадка.

– Значит, основы. – Он ставит кружку на стол, а затем помогает мне удобнее устроиться в постели. Я хочу отмахнуться от него и сказать, что справлюсь сама. Но ведь на самом деле не сумею. К тому же есть в его ауре нечто успокаивающее. И мне не хочется его отталкивать. – Вы знаете, как была создана Грань?

– Я знаю о мирном договоре между людьми и эльфами. – Хотя «знаю» – довольно сильно сказано. Я с детства слышала песни и народные сказания о нем. – Я знаю, что за Гранью живут эльфы вместе с другими народами, владеющими дикой магией. И без Грани, что защищает нас, лишенных магии людей, наш мир был бы уничтожен.

Я вдруг понимаю, что слово «нас» применительно к лишенным магии людям уже не совсем правильно. Я Людская королева и благодаря этому унаследовала магию. У меня есть способности, о которых другие люди могли бы только мечтать. Но я не чувствую себя сильной. Я ощущаю… одиночество. Я больше не вписываюсь в человеческие рамки, и для народа за Гранью все же чужая. Я словно бы оказалась в ловушке между двумя мирами. И до конца своих дней не буду по-настоящему принадлежать ни к одному из них.

– Отчасти верно. – Он присаживается на край кровати, складывает руки на груди. – Насколько я понимаю… давным-давно существовал лишь один мир. Потом с помощью того, что мы называем Завесой, его разделили на две части – Край Смертных и Запределье. А после Край Смертных вновь поделили надвое, создав Срединный Мир и Природные Земли.

– Значит, всего существует три мира? Запределье, Срединный Мир и Природные Земли? – уточняю я.

– Да, и вы пришли из Природных Земель.

– А теперь я нахожусь в Срединном Мире, – заключаю я. Уиллоу кивает. – А что такое Запределье?

– Никто не знает. Ну, может, лишь король Эльдас. Говорят, что Завесу, отделяющую нас от Запределья, создал первый король эльфов, чтоб повелевать жизнью и смертью. Этим поступком он лишил эльфов бессмертия, дарованного им первыми богами. Поэтому другие народы преклонили колени перед эльфами. Они почтили их жертву, дающую возможность всем обрести последний покой, и провозгласили короля эльфов верховным правителем, владыкой всех смертных.

– А до создания Завесы люди умирали? – спрашиваю я.

– Об этом нет в легенде. – Уиллоу ненадолго умолкает. – И прежде чем вы спросите… Я понятия не имею, как жили люди в прошлом и когда они умирали. Истории разные, и каждая ужаснее предыдущей.

– Я знаю, каково приходится, когда тебе рассказывают невероятные истории, – бормочу я, размышляя обо всех эльфийских сказках, в которых истина переплелась с приукрашенными знаниями. – Значит, эльфы, в некотором смысле, хранители мертвых?

– Можно и так сказать. Отчасти именно поэтому нам даровали возможность отыскивать истинные имена людей, животных и вещей.

– А найти имена… значит Познать?

– Да. И в Срединном Мире нет большей власти.

– А как создали Грань? Когда мир разделился на Срединный Мир и Природные Земли?

Уиллоу бросает взгляд в окно.

– После того как создали Завесу, на некоторое время воцарился мир. Но после все же начались ссоры и распри. Эльфы, вампиры, фейри, дриады, русалки, все народы, владеющие дикой магией, черпают силу из Запределья.

Русалки, вампиры, фейри, дриады и многие другие. Все волшебные, неумолимые существа из историй, что мне рассказывали в детстве, существуют на самом деле. Они всегда были реальны, лишь жили по ту сторону Грани. При этой мысли я содрогаюсь.

– А что насчет людей? – спрашиваю я. – Мы владели дикой магией, а после ее потеряли?

– Нет, люди другие… Много позже после того, как от дриад произошли фейри, древние духи природы создали человеческих существ из самой земли. И древние люди владели природной магией.

Я размышляю, как рассказываю друзьям в академии, что первых людей создали дриады и у нас когда-то была магия. Просто представив выражения их лиц, я чуть не начинаю смеяться.

– Значит, люди больше похожи на фейри? – спрашиваю я.

– Нет… Фейри – скорее результат стечения времени и случайности. А люди были созданы по замыслу дриад, – поясняет Уиллоу. – Вскоре после этого дриады вымерли, и первых людей поспешно изгнали. Кто-то винил их в смерти дриад. Но, я думаю, все дело было в людской непохожести. Все, что кажется иным, очень легко ненавидеть.

– Итак, разразились великие войны. И снова эльфы поспешили создать барьер, на этот раз прозванный Гранью, чтобы отделить Природные Земли и живущих в них людей от различных народностей и существ Срединного Мира, – заканчиваю я. Мозг работает лишь вполсилы. Я слишком измучена, в голове каша. Если я не стану проговаривать все вслух, то так и не пойму, в каком же мире сейчас нахожусь.

– Точно. Срединный Мир находится как раз посередине. Но есть лишь одна проблема. Догадаетесь какая? – Он смотрит на меня. И я вслед за ним перевожу взгляд к окну.

– Если мир создан между Природными Землями и Запредельем… он не живет по законам природы, – понимаю я.

– И кто-то должен залатать эту брешь, – подсказывает Уиллоу.

И истина вспыхивает ярче, чем солнце на полях за окном.

– Людская королева.

– Именно! – Он наклоняется и щелкает меня по носу. А после испуганно отстраняется. – Простите, Ваше величество, мне не стоило…

Рассмеявшись, я чуть потираю нос.

– Все в порядке.

– Вы моя королева, и мне правда не следовало…

– Уиллоу, все в порядке, – уже тверже повторяю я. – Приятно, когда кто-то относится ко мне по-доброму. Словно к другу.

Эльфу вдруг становится неловко, он встает с кровати. И, продолжая говорить, не поднимает головы, занятый чисткой инструментов и разбором трав.

– Как бы то ни было, да. Людская королева связывает Срединный Мир с Природными Землями.

– Неужели так сейчас во всем Срединном Мире? Пришла весна? – спрашиваю я.

Он кивает.

– Людская королева воссела на трон из секвойи, и теперь в этот мир проникают силы природы.

– Через меня, – шепчу я и содрогаюсь при мысли о магии, что бушевала в моем теле. Я словно бы вновь ощущаю боль от прорастающих во мне корней. Обжигающе горячее чувство, когда из меня рвали душу, саму жизнь, отделяя плоть от костей. Я слышу, как тысячи голосов одновременно взывают ко мне, моля о помощи. А я всего лишь женщина, и одна. Я не могу помочь им всем.