Текст книги "Наследницы"

Но самой модной все же была мадам Сюзетта в своем грандиозном платье из атласа цвета янтаря, расшитого бронзовыми птичками, и со шлейфом, который волочился за ней по всему полу. За обедом тетя Софи усадила ее между членом французского дипломатического корпуса и итальянским послом, в котором она нашла родственную душу.

Анжу, возможно, и была самой красивой на том веселье девушкой, но отнюдь не самой счастливой. На ней было шифоновое зеленое платье под цвет ее глаз, открывавшее полспины, и изумрудное ожерелье, которое подарил лорд Маунтджой. Мужчины выстроились к ней в очередь, чтобы записаться на танцы, особенно на танец перед ужином, пока Анжу сама не решила эту проблему, сказав, что будет танцевать с молодым шотландцем, которого она впервые видела в глаза, но которого находила очень интересным. Он был высоким, крепким, говорил с заметным акцентом и обещал после ужина научить ее играть в рулетку.

Ханичайл была в шелковом голубом платье с летящей юбкой и низким вырезом, который тетя Софи находила шокирующим, хотя и не таким, как голая спина Анжу. На шее у нее была нитка крупного жемчуга, а в волосах гардения, и она танцевала с разными молодыми людьми, представляя себе, что танцует с Алексом.

На Лауре было платье из кремового шелка с вышитыми розочками, да и сама она, вся светившаяся от счастья, выглядела как настоящая английская роза. Ее глаза сверкали так же ярко, как и ее новое обручальное кольцо, и все заметили, что Билли не мог отвести от нее глаз.

Они были, как доверительно сказал лорд Маунтджой Софи, совершенной парой.

Глава 31

Был вечер четверга, и Ханичайл пребывала одна в Маунтджой-Хаусе. Она осталась дома из-за простуды и испытывала к себе чувство жалости. Анжу ушла танцевать в «Клариджез» с группой молодых людей; Лаура уехала на уик-энд в загородный дом, хотя на самом деле она проводила все свое время с Билли. Или по крайней мере большее, чем позволяла тетя Софи. А лорд Маунтджой уехал в Шотландию проверить свое охотничье угодье перед охотой на куропаток, которая должна была состояться в августе.

Теплый ветерок трепал занавески на окне, принося с собой звуки лондонских улиц и ароматы цветов. Ханичайл закрыла глаза, ей вспомнились вечерние звуки на ранчо: горячий пронизывающий ветер, шелестящий в пожухлой траве, свисток паровоза вдали, мычание томимого жаждой умирающего скота.

Все это казалось сейчас таким далеким, совсем из другой жизни другого человека. Но это поселилось в ее сердце навсегда. Перед мысленным взором Ханичайл возникла Элиза, стоявшая у плиты и готовившая оладьи на завтрак; Фишер, спрятавшийся под столом, куда Ханичайл могла незаметно бросить ему косточку, и Том, глотавший горячий кофе, чтобы поскорее пойти в конюшни и приступить к работе. Ханичайл с тоской думала, как сильно она соскучилась по ним, когда Джонсон, постучав в дверь, подал ей на серебряном подносе телеграмму.

Она изумленно посмотрела на него.

– Кто может прислать ее мне из Техаса? – удивилась она, вскрывая ее. Она быстро прочитала ее один раз, затем второй.

– Надеюсь, что это не плохие новости, мисс? – спросил Джонсон, стоявший в ожидании ответа.

– Плохие? Нет. Совсем не плохие.

– Не желаете послать ответ, мисс?

Ханичайл снова прочитала телеграмму, все еще не веря написанному.

– Нет. Не сейчас. Я должна подумать.

Джонсон ушел, а Ханичайл опустилась в кресло, перечитывая телеграмму снова и снова: «Большое местонахождение нефти ранчо Маунтджой сейчас ты снова можешь вернуться домой любовью Том Элиза».

«Как они могли найти там нефть? – удивлялась Ханичайл. – Ведь они прекратили бурильные работы несколько лет назад, ничего там не обнаружив».

Зазвонил телефон. Это был Андерсен, адвокат из Сан-Антонио.

– У меня ушел целый день, чтобы дозвониться, – сказал он, – но я полагаю, что ты уже получила телеграмму от Тома.

– Получила, – ответила Ханичайл, ошарашенная тем, что снова слышит голос старого адвоката. Она не видела его с того самого дня, когда он приехал в больницу, чтобы извиниться за то, что отдал ее под опеку Джека Делейни.

– На этот раз все действительно правда, Ханичайл. И если бы не Том, обследующий землю в поисках воды, мы, возможно, так бы и не обнаружили месторождение нефти. Эти хлыщи бурили наугад, поэтому ничего и не нашли.

Том же бурил там, где интуитивно чувствовал воду, но вместо нее нашел нефть. Он позвонил мне и попросил приехать. «Будь я проклят, если это не нефть, парень», – сказал я ему. На следующий день я послал туда команду с буровой установкой. Они бурили там, возможно, с неделю, пока не хлынул фонтан жирной черной нефти, которому, кажется, не будет конца. И похоже, так оно и есть, Ханичайл. Эксперты говорят, что это крупнейшее месторождение нефти в Техасе. Теперь ты станешь очень богатой молодой женщиной.

Ханичайл подумала о любимых пастбищах, усеянных безобразными бурильными вышками, качающими деньги, о Томе, который нашел нефть, об Элизе и о том, что если она станет богатой, то вместе с ней богатыми станут и они. Она также подумала и об Андерсене и как он чуть не погубил ее жизнь. Она знала, что не может доверять ему.

– Я уже все спланировал, – продолжал Андерсен, и Ханичайл услышала нотки удовлетворения в его голосе. – Мы заключим выгодную сделку с нефтяной компанией, как делали прежде. А тебе не надо ни о чем беспокоиться, Ханичайл. Просто пришли мне нотариально заверенную доверенность на право заключения сделки, и я буду управлять всем за тебя.

Только не тяни, Ханичайл, – предупредил адвокат, когда Ханичайл сказала, что ей надо подумать. – Этим парням не терпится приступить к работе. Чем раньше ты подпишешь бумаги, тем скорее потекут деньги на твой банковский счет.

Ханичайл стояла у окна, глядя на освещенную фонарями улицу и размышляя, как ей поступить. Сейчас Андерсен имел дело с совершенно другим человеком, сильно отличающимся от той испуганной, всеми брошенной девочки, какой она была раньше. Она стала взрослее и умнее, и рядом не было Роузи, готовой согласиться на первое же предложение, чтобы поскорее получить деньги и начать их тратить.

Она знала, что Андерсену хочется поскорее набить свои карманы. Если она даст ему доверенность, он будет делать все, что заблагорассудится, и Ханичайл об этом никогда не узнает.

Ей очень хотелось спросить совета у лорда Маунтджоя. Ханичайл решила позвонить ему в Шотландию, но было слишком поздно, к тому же она заранее знала его ответ: подождать, пока он вернется, и они вместе решат, что делать.

Ханичайл мерила шагами комнату; она не может ждать, она слишком возбуждена и нервничает. Ханичайл подбежала к телефону и позвонила в Сакстон-Моубри, но там ей ответили, что Билли и Лаура уехали на обед с танцорами куда-то в район Бата и вернутся очень поздно.

Ханичайл знала, что есть только один человек, который может помочь ей. Самый лучший из всех. Он опытный бизнесмен и точно знает, как ей распорядиться нефтью.

Она посмотрела на часы. Почти полночь. Ханичайл сняла телефонную трубку, поразмыслила с минуту и снова положила ее на рычаг. Она не виделась с Алексом почти месяц. Уже поздно, к тому же он может быть не один. Но ей необходимо увидеть его. Она возьмет такси до Беркли-сквер, затем пойдет мимо его дома, чтобы увидеть, есть ли в окнах свет. Если да, она позвонит в дверь и спросит слугу, один Алекс или нет. Если он с кем-то, то она просто уйдет, и он никогда не узнает, что она там была.

Ханичайл знала, что ей действительно следовало бы подождать до утра. Но она сказала себе, что завтра она должна дать ответ Андерсену.

Но как она ни уговаривала себя, она отлично понимала, что это только полуправда. Это был предлог увидеться с Алексом снова. Улыбаясь, она переоделась в красивое платье, причесала волосы и слегка подушилась «Шанель № 5».

Анжу была в клубе «Флорида» на Беркли-сквер; она улизнула с танцев в «Клариджезе» вместе с Арчи Рейнолдсом. Она нетерпеливо посматривала на Арчи, ее эскорт и соучастника в преступлении. Она подумала, каким же непривлекательным он выглядит, с его розовыми щечками, светлыми волосами и круглыми голубыми глазками. И какой же он скучный.

Она уговорила Арчи отвезти ее в «Сайро» в Сохо. Место славилось своим танцполом с подсветкой снизу, но там было полно народа, и они были вынуждены поехать в «Парижское кафе», а потом сюда, во «Флориду» на Беркли-сквер, что было большой ошибкой, так как в тот вечер там не было никого примечательного. Идея приехать сюда, казавшаяся такой заманчивой в начале вечера, внезапно стала сомнительной, Анжу подумала о неуловимом Алексе Скотте. Почему-то он не выходил у нее из головы. Алекс Скотт всегда удерживал позиции. Никто не мог подцепить его, хотя, видит Бог, многие пытались.

Анжу посмотрела на разгоряченного молодого Арчи, обливавшегося потом при свете свечей и выглядевшего с каждой минутой все более непривлекательным и все более юным. И она снова подумала об Алексе и о том, каким желанным он был и какое удовольствие ей доставляло добиваться своей цели, особенно если она была сопряжена с опасностью.

Анжу поднялась из-за стола.

– До свидания, Арчи, – сказала она, забрала свою черную бархатную накидку на атласной подкладке и прошла в дамскую комнату. Спустя десять минут Анжу вышла подкрашенная и источающая аромат своих любимых духов.

На улице было туманно, и она плотнее закуталась в накидку. Отказавшись от предложения швейцара вызвать такси, Анжу решительно направилась через Беркли-сквер.

Алекс допоздна засиделся на работе в своем кабинете. Он только что принял душ и был в банном халате, когда в дверь позвонили. Он с удивлением посмотрел на часы. Уже за полночь, и прислуга давно ушла спать.

Он раздраженно вздохнул: кто бы это мог быть в такой поздний час? Пройдя через холл, он открыл дверь:

– Анжу?! Скажи, ради Бога, что привело тебя сюда?

– Я была в клубе «Флорида» через площадь, – ответила она, стараясь изобразить отчаяние. – Кое-что произошло. Я... я должна поговорить с тобой, Алекс. Ты единственный, кто может мне помочь.

– Но уже поздно, – в нерешительности проговорил Алекс. – Ты должна уехать домой, Анжу. Я вызову тебе такси, а утром мы поговорим.

– Нет, нет, это не может ждать.

Анжу прошмыгнула мимо Алекса в холл и остановилась там, красивая в своей черной бархатной накидке, с распущенными по плечам рыжими волосами, с прищуренными зелеными глазами. Она быстро повернулась и, прежде чем Алекс успел остановить ее, вошла в кабинет.

Анжу с любопытством оглядела просторную мужскую обитель с большим письменным столом, с рядами полок на стенах и уютной софой перед камином. На столике рядом лежала открытая книга и стояли графин с виски и наполовину наполненный стакан.

– Так вот где логово льва. Мне всегда было интересно узнать, как оно выглядит, – сказала Анжу, улыбаясь. – Ну? Ты не собираешься мне предложить выпить?

– Анжу, это очень компрометирующая ситуация. Я вызову тебе такси. – Алекс снял телефонную трубку. – То, о чем ты хочешь поговорить со мной, может подождать.

– Нет, – решительно сказала Анжу и подошла к Алексу. – Пожалуйста, Алекс. Только выслушай меня. – Положив свою руку на его, она настойчиво посмотрела ему в глаза. – Алекс, я люблю тебя. О, я знаю, ты скажешь, что я просто глупая молодая женщина, но я не могу выбросить тебя из головы. Я держалась подальше от тебя, так как думала, что ты увлечен Ханичайл, но сейчас я знаю, что нет.

– Анжу, ради Бога! – раздраженно воскликнул Алекс. – Уж не хочешь ли ты сказать, что пришла в такой поздний час только для того, чтобы сделать это глупое признание в любви? Это не может быть правдой.

Отвернувшись к телефону, Алекс начал набирать номер службы вызова такси.

– Я пришла сюда, чтобы доказать свою любовь к тебе. Посмотри, Алекс, как сильно я люблю тебя.

Черная бархатная накидка на бледно-зеленой подкладке со слабым шелестом упала на пол, и он, обернувшись на звук, посмотрел на нее.

– Господи! – воскликнул он, бросая трубку. – Ты сошла с ума?

– Я не сумасшедшая, Алекс.

Улыбаясь соблазнительной улыбкой, она подошла к нему и обвила руками его шею.

Ханичайл расплатилась с таксистом на углу Беркли-сквер. Сейчас она не была уверена, что поступила правильно, приехав сюда. Было слишком поздно. Алекс, по всей вероятности, уже в постели или где-нибудь развлекается. Ханичайл пошла по улице, замедляя шаг при подходе к дому. Ее сердце подпрыгнуло: в одном из нижних окон горел свет. Алекс, должно быть, там, работает, и наверняка один. Она сказала себе, что в конце концов у нее есть законная причина, по которой ей нужно срочно поговорить с ним. Но, поднимаясь по ступеням, она чувствовала, как сильно колотится сердце, и знала, что это от предстоящей встречи с ним.

Входная дверь была открыта. Удивившись, Ханичайл постучала и спустя минуту вошла в холл и ощутила знакомый запах духов. Из комнаты слева лился свет, и дверь в нее была приоткрыта. Она понимала, что не должна этого делать, но все же толкнула дверь и вошла.

Она в шоке смотрела на женщину в объятиях Алекса. Та обвилась вокруг него так плотно, что они казались одним целым. И, за исключением золотистых босоножек на высоких каблуках, она была в чем мать родила.

Взгляд Алекса встретился с полным ужаса взглядом Ханичайл.

– Ханичайл, – сказал он в отчаянии. – Господи, Ханичайл.

Удивленная Анжу отстранилась от Алекса и оглянулась.

– Господи, – сказала она с торжествующей улыбкой. – Неужели это наша маленькая мисс Техас?

Ханичайл бросилась из комнаты. Она слышала, как Алекс что-то кричал ей вслед, но даже не оглянулась. Она выбежала из дома и устремилась по улице; слезы струились по ее лицу. «Как он мог, – говорила она себе. – Как он мог, о, как он мог, как он мог...»

Из «Флориды» выходили завсегдатаи, ловили такси, смеялись, болтали. Гарри Локвуд распрощался со своими приятелями, сказав, что хочет прогуляться.

Ночь была теплой, хотя и туманной, и настроение у Гарри было отличным, потому что вчера он выиграл в карты приличную сумму в пять тысяч фунтов у человека, который, в чем он был совершенно уверен, больше не станет считать себя его другом, хотя деньги были выиграны честно. Он никогда не мошенничал в карты. Возможно, он и бедный, но все еще джентльмен, особенно в таких вещах; просто он был хорошим игроком в покер, вот и все. Честным игроком.

Идя по площади, Гарри думал про себя, что если ему когда-нибудь по-настоящему повезет и он женится на богатой женщине, то сможет счастливо проводить остаток своих дней за столами в Монте-Карло, носить отлично сшитые фраки и бриллиантовые запонки. Возможно, их сочтут несколько кричащими, но он не откажет себе в удовольствии показать, насколько стал богат после стольких лет бедности. Он почти чувствовал то волнение, которое охватывает тебя, когда ты просаживаешь тысячи в карты. Это вершина блаженства: рисковать всем и не заботиться о том, выиграешь или проиграешь. Играть только ради своего удовольствия, а не потому, что тебе надо заплатить по счетам.

Заслышав шаги, он вскинул голову. Навстречу ему бежала молодая женщина. Ее светлые волосы развевались на ветру, по лицу текли слезы. Она споткнулась, и Гарри едва успел подхватить ее.

– Ханичайл Маунтджой! – воскликнул он, удивленный. – Что случилось?

Он быстро поймал проезжавшее мимо такси. Усадив в него Ханичайл, он сказал таксисту ехать наугад до его дальнейших распоряжений и сел с ней рядом.

– Положи голову мне на плечо, Ханичайл, – сказал Гарри. – Постарайся выплакаться, если сможешь. Потом мне расскажешь, что все это значит.

Пока она выполняла то, что он ей предложил, Гарри спрашивал себя, что могла делать Ханичайл Маунтджой одна, в слезах, на Беркли-сквер после полуночи? Ответ обещал быть интересным.

Вскоре Ханичайл немного успокоилась. Гарри дал ей свой носовой платок, она вытерла слезы и с несчастным видом посмотрела на него.

Он подумал, как ужасно она выглядит, словно наступил конец света. Сказав таксисту отвезти их в «Лайонзкорнер-хаус» на Ковентри-стрит, он обратился к Ханичайл:

– Припудри свой носик, дорогая. Я угощу тебя отличным английским лекарством: чашкой хорошего чая.

Гарри управлял ситуацией необычайно хорошо: он провел Ханичайл через заполненные народом чайные комнаты, работающие круглосуточно, усадил за тихий угловой столик и заказал чай со сдобными булочками. Он сказал ей, чтобы она пришла в себя и успокоилась, а когда найдет в себе силы, рассказала бы ему, что с ней случилось. Он терпеливо ждал, когда девушка возьмет себя в руки, так как вид у нее был просто ошарашенный.

Чай оказал на нее воздействие: краски стали постепенно возвращаться на ее лицо, и она уже не выглядела так, что вот-вот упадет в обморок.

– Моя мать приводила меня сюда после школы. С тех пор я полюбил эти сдобные булочки.

Ханичайл молчала. Она смотрела, как Гарри наливал себе чай и ел булочки.

– Это, конечно, не такое изысканное место, куда надо приглашать девушек, – сказал он, – но, по моему мнению, вполне подходящее при сложившихся обстоятельствах.

– Ты такой добрый, Гарри, – с благодарностью в голосе произнесла Ханичайл. – Не знаю, что бы я без тебя делала. Мне повезло, что я столкнулась с тобой.

– Я тоже рад, – галантно ответил Гарри и более пристально посмотрел на Ханичайл.

Она была не в его вкусе. Для него она была слишком прямолинейна. Он предпочитал женщин, в которых было что-то загадочное и которые выглядели более сексуально. Например, таких, как ее кузина Анжу.

– Еще чаю?

Гарри налил чаю в ее чашку и, подозвав официанта, заказал еще пару сдобных булочек. Затем выжидающе посмотрел на Ханичайл.

– Итак, – произнес он, – можешь рассказать мне, что все это значит?

Ханичайл с сомнением посмотрела на Гарри.

– Я могу доверять тебе? – спросила она дрожащим голосом.

Гарри почувствовал большое облегчение, что она наконец заговорила, и подумал, что ему придется просидеть здесь всю ночь, дожидаясь, когда она придет в себя, что было сопряжено для него – и для Ханичайл – с большими неприятностями от лорда Маунтджоя. Старик мог лишить ее наследства еще до того, как она станет наследницей.

– Ханичайл, – проникновенно начал Гарри, – из всех мужчин в Лондоне я единственный, кому можно доверять. Ты даже не представляешь, – добавил он с улыбкой, – сколько женщин доверяли мне свои самые сокровенные тайны, но я о них даже словом не обмолвился.

Он, правда, не сказал Ханичайл, что эти тайны раскрывались ему в постели и половиной своего успеха он был обязан своей благоразумности. Потому что, если бы не его благоразумность, его бы никогда больше не приглашали ни на одну средиземноморскую виллу и ни в один загородный дом.

– Продолжай, дорогая, – сказал Гарри с нежностью в голосе. – Почему бы тебе не начать все с самого начала и не рассказать мне все. Тогда мы решим, что можно сделать.

Отпив глоточек чая, Ханичайл глубоко вздохнула и рассказала Гарри о телеграмме с ранчо Маунтджой и о том, какой богатой станет.

Гарри посмотрел на Ханичайл другими глазами: она сама скоро станет миллионершей, и ей не нужны деньги старика Маунтджоя. Фактически она станет богаче самого Маунтджоя.

Ханичайл рассказала, что не доверяет Андерсену и хотела посоветоваться с Алексом Скоттом, поэтому поехала повидаться с ним.

– Тебе не кажется, дорогая, – сказал Гарри, внезапно почувствовав к Ханичайл повышенный интерес, – что неразумно наносить визит одинокому мужчине в столь поздний час? Это слишком рискованно, Ханичайл.

– Лучше бы я этого никогда не делала, – ответила она, вспыхнув от стыда. – Лучше бы...

Гарри с тревогой посмотрел на нее:

– Надеюсь, ничего не случилось? Я хочу сказать, Алекс не приставал к тебе... или что-то в этом роде?

Ханичайл отрицательно покачала головой:

– Он был с...

Гарри подался слегка вперед, чтобы расслышать произнесенное Ханичайл имя. Никогда не знаешь, на чем можно будет поймать Алекса Скотта. Хорошо будет иметь в запасе хоть что-то.

Гарри удивился, когда Ханичайл сердитым шепотом произнесла:

– Он был с Анжу.

Гарри вспомнил свой маленький загул с Анжу: она была сексуальным ласковым кокетливым котенком и хорошо знала свое дело. Разумеется, Анжу переспала с ним только потому, что скучала; ей представилась такая возможность, и она воспользовалась ею. Кроме того, она почувствовала в нем родственную душу: они оба умели изворачиваться. Гарри восхищался Анжу, но она презирала его, потому что он был беден. Он звонил ей несколько раз, по большей части из-за денег Маунтджоя, но Анжу была слишком умна, чтобы не понять этого. Она так и не перезвонила, и Гарри послал ей письмо, однако ответа не последовало. Анжу была нужна более крупная рыба, с более громким титулом и большими деньгами, чем Гарри мог ей предложить.

Гарри подумал о Ханичайл и ее новом состоянии, о том, как он сможет осуществить свою мечту, появившись в конце концов в Монте-Карло в хорошем фраке, белом галстуке и с бриллиантовыми запонками.

– Я больше никогда не захочу увидеться с Алексом, – сказала Ханичайл дрожащим голосом. – И я просто не вынесу, увидев Анжу завтра утром. О Господи, что мне делать теперь? – Она умоляюще посмотрела на Гарри.

Гарри был экспертом в двух вещах: игре в карты и женщинах. Он подумал о нефтяном месторождении на ранчо Маунтджой и решил, что, если правильно разыграет карты, деньги будут его. Ханичайл была слабой и ранимой, и он знал, как сыграть на этом.

Он был нежным, ласковым рыцарем в сияющих доспехах. Рабом у ее ног.

– Я сделаю все, что смогу, чтобы помочь тебе, – с жаром произнес Гарри. – И мне кажется, я знаю, как поступить. В Нью-Йорке живет мой приятель. У него большая ювелирная контора на Парк-авеню, и он очень уважаем; он человек прямой и откровенный и не станет хитрить, как Андерсен. Джок Ламонт именно тот человек, в совете которого ты нуждаешься. – Гарри с торжественным видом посмотрел на Ханичайл. – По счастливой случайности Джок сейчас в Париже. – Он взглянул на часы. – Сейчас два часа ночи. Мы можем успеть на поезд и пароход и к полудню будем там.

Ханичайл смотрела на Гарри в нерешительности, и он разыграл козырную карту:

– Лучше всего тебе уехать отсюда. Это даст тебе какую-то передышку. Ты хочешь встретиться с Анжу или Алексом?

Он видел, как сомнение на лице Ханичайл сменилось решимостью, а затем беспокойством.

– Но у меня нет денег, – замялась она.

Гарри поблагодарил Бога за выигрыш в пять тысяч фунтов, которые, как он точно знал, будут утром на его счете в банке.

– Надеюсь, ты окажешь мне честь самому обо всем позаботиться, – сказал Гарри. – Не волнуйся, дорогая. Я закажу нам номера в разных гостиницах, и ты, если захочешь, можешь на следующее утро вернуться обратно. В отличие от твоего друга Алекса я даже не мечтаю о том, чтобы скомпрометировать девушку.

– Смогу ли я когда-нибудь отблагодарить тебя за то, что ты спасаешь меня? – спросила Ханичайл, доверчиво глядя на Гарри.

«Позволь мне все просчитать», – подумал Гарри, улыбаясь.

– Ты настоящий друг, – с благодарностью произнесла Ханичайл. – Я этого никогда не забуду.

– Просто побыстрее собери сумку, и со всеми твоими неприятностями будет покончено.

Он знал, как играть в эту игру, когда быть нежным и надежным, а когда играть на очаровании. Он был опытным актером, и эту роль он играл всю свою жизнь. Он готов был поспорить, что Ханичайл Маунтджой станет леди Локвуд еще до того, как поймет, что случилось.

Лорд Маунтджой не испытал удовольствия, когда два дня спустя, выйдя из ночного экспресса Эдинбург – Лондон, услышал, как мальчишки-газетчики выкрикивали его имя. Он посмотрел на заголовки: «НАСЛЕДНИЦА МАУНТДЖОЯ СБЕЖАЛА В ПАРИЖ!» – и побледнел.

Уже сидя в «роллсе», старый граф прочитал о том, что Ханичайл сбежала с хорошо известным игроком и дамским угодником Гарри Локвудом, и впервые со дня смерти жены почувствовал что-то похожее на слезы.

«Почему? – спрашивал он себя снова и снова. – Почему она это сделала?»

Он задал тот же вопрос Лауре и Анжу, когда, вернувшись домой, срочно собрал их в библиотеке.

– Расскажите мне, что случилось, – потребовал он ответа. – Я уезжаю на несколько дней, в доме все прекрасно, но первое, что я, вернувшись, узнаю: Ханичайл сбежала с этим негодяем Локвудом. Почему, я вас спрашиваю?

– Она держала это в секрете от меня, – быстро отреагировала Анжу. – Полагаю, что она влюбилась.

Лаура скептически посмотрела на нее.

– Я знаю, в кого она влюблена, и ты это знаешь, Анжу. И это определенно не Гарри.

– Тогда кто же? – потребовал ответа Маунтджой, удивляясь, что творилось у него под носом, а он даже ни о чем не догадывался.

– Она была влюблена в Алекса Скотта, – ответила Лаура. – Она, конечно, знала, что из этого ничего не выйдет, и мне кажется, что она с ним больше не виделась. – Она посмотрела на Анжу. – Но ты, возможно, знаешь об этом гораздо больше, чем я.

– Все, что я знаю, – быстро ответила Анжу, – так это то, что разговаривала с ней перед тем, как уехать на танцы в «Клариджез». Она была простужена и не хотела выходить. Я вернулась домой далеко за полночь и на следующий день поздно встала. Я с ней больше не виделась и не имею ни малейшего представления, почему она сбежала с Гарри.

Анжу избегала взгляда Лауры, так как знала, что та подозревает, что она каким-то образом здесь замешана, но ей определенно не хотелось рассказывать, что произошло.

«И кроме того, – мстительно думала она, – если уж Ханичайл настолько глупа, чтобы сбежать с Гарри, то получила то, что заслуживала».

Маунтджой с печалью смотрел на телеграмму с сообщением о предстоящем браке. Он тяжело вздохнул, подумав о плохой репутации Гарри, и сказал себе, что никогда не понимал и не поймет женщин. Из всех девочек Ханичайл была последней, которая могла поступить так неразумно. Ему оставалось надеяться, что Гарри не разобьет ее сердца. «Почему, ну почему она это сделала?» – неустанно спрашивал себя старый граф.