Текст книги "Рыжая, шальная, любимая…"

Джолли нервно сглотнула. Что происходит, хотела бы она знать!

В разговор вмешался сам Брюс.

– Мое имя поминают всуе? Или по делу?

– Джолли полагает, что насчет портрета ты говорил не вполне серьезно.

– О, как раз наоборот, я серьезен, как никогда в жизни. У меня предчувствие, что портрет Джолли станет венцом моей следующей выставки.

– А может, она не хочет, чтобы ты ее рисовал? Хочешь или нет?

Голова у девушки пошла кругом. С одной стороны – знаменитый художник хочет писать ее портрет. С другой – ее совершенно не привлекает перспектива стать объектом разглядывания и обсуждения. С третьей – не хотелось бы, чтобы братья из-за нее ссорились. Она вообще собиралась быть тише воды, ниже травы на этой вечеринке, пришла только ради отца и его спокойствия.

– Ради Бога, давайте обсудим это как-нибудь потом. Мне кажется, ваш дедушка собирается произнести тост.

Хозяин замка и впрямь поднялся со своего места, за что Джолли была ему очень благодарна.

Обед не принес Джолли никакой радости. Нет, еда была великолепна, но компания оказалась явно неподходящей. Все портила белокурая бестия. Каждый раз, когда Артур оборачивался к Лесли, в сердце Джолли со скрежетом проворачивался тупой и ржавый нож ревности. Интересно, а спать они отправятся в одну! спальню? При мысли об этом Джолли стало совсем нехорошо. Она вяло ковырялась вилкой в тарелке, не очень понимая, что за еда лежит перед ней.

– Ты что, на диете?

– А? Нет, просто есть не хочется.

– Ты даже копченого лосося не ела! И куриные грудки в винном соусе. И суфле из шампиньонов!

Вот и наблюдал бы за своей Лесли! Так нет же, весь вечер сидит и смотрит в рот Джолли!

– Я же говорю, я не голодна!

– Как твоя новая работа? Надо же, запомнил.

– Все хорошо, спасибо. Рассказывать пока нечего, я только на прошлой неделе начала.

– Нервничала?

Это здесь она нервничает, а в детском садике ей очень хорошо и спокойно.

– Джолли, я уверен, нервничать незачем. Дети тебя полюбят.

А ты, Артур Фергюсон?

Нервничать она начала с самого приезда в графство. Жюль Лавернье, Маргарет и Джолли ехали в машине по проселочной дороге, а вокруг расстилались зеленые поля, на опушках рощ паслись олени, не боявшиеся людей, а уж когда из-за поворота показался замок Мак-Фарландов, огромный, древний, сказочный, с башенками и узкими окнами, с коваными воротами и флагами на башнях, Джолли совсем упала духом.

Старый Мак-Фарланд встретил их на пороге, расцеловал Джолли в обе щеки и сам проводил в отведенную ей комнату, предложив отдохнуть перед обедом. Отдых ей был не нужен, просто требовалось время, чтобы собраться с силами. И по замку она не плутала, не совсем же она дурочка. Не могла она видеть Артура с этой Лесли!

Дело не в Лесли. И даже не в ее привлекательности. Джолли не могла видеть рядом с Артуром вообще никого из женщин. Она вздохнула и снова взглянула на мужчину своей мечты.

– Я рада, что пошла работать, мне все нравится, и не ем я не поэтому.

– Тогда почему? Все еще беспокоишься за своего отца?

– О нет. Они прекрасная пара.

– Да уж.

– Артур, ты все еще…

– Господи, да не мое это дело. Меня, собственно, никто и не спрашивал.

Не любит Артур Фергюсон разговоров о браке. Интересно, а красотка Лесли об этом знает? И как она к этому относится? Если Артур женится на другой женщине…

– Пойдем потанцуем, Джолли?

– Э, нет, Арчи, Джолли обещала первый танец мне. Не плачь, она выкроит тебе полечку в конце вечера. Пока потренируйся.

Брюс подхватил Джолли под руку, и она бросила на него изумленный взгляд, но молодой человек ответил ей неожиданно хитрым подмигиванием. У него был вид заговорщика. Брюс Клайд все знает, осенило девушку. Он знает, что она влюблена! Интересно, а не расскажет ли он об этом своему брату?

Секунду назад Джолли мечтала о бегстве в спальню, но сейчас адреналин бурлил в крови. Только не это! Любой ценой надо заставить Брюса молчать!

– Отлично! Идем веселиться.

Артур откликнулся наисладчайшим голоском:

– Только побереги ноги, Брюс.

– Арчи, тебе стыдно! Я уверен, Джолли божественно танцует.

– Я не о танцах. Она еще и божественно лягается.

Джолли вспыхнула от возмущения.

– Я уверена, что Брюс – в отличие от некоторых – джентльмен и не сможет довести меня до такого исступления.

Брюс хмыкнул.

– Хорош! Как ты мог, Артур! Доводить до исступления хорошеньких девушек нельзя.

– Некоторые этого вполне заслуживают, уж ты мне поверь.

У Джолли от злости и обиды слезы выступили на глазах, но она поспешила отвернуться. Еще не хватало, чтобы он увидел, как она плачет!

Неужели единственное, что их связывает, это взаимные обиды?!

Глава 12

– Она абсолютно очаровательна, Арчи!

Брюс почти пропел это в ухо брату. Они сидели в музыкальном салоне и наблюдали за кружившимися в танце парами. Джолли танцевала со своим отцом, Жюлем Лавернье. Смотрелись они прекрасно: высокий, моложавый мсье Жюль и маленькая, стройная Джолли. Сейчас она звонко хохотала, откинув голову.

В ответ на слова Брюса Артур только сухо кивнул. Его душила ярость. Брат называется! Только что он танцевал с ней, причем уже третий по счету танец, а теперь имеет нахальство обсуждать с ним, Артуром, который так и просидел у стены все это время, девушку, из-за которой…

– Арчи, но почему ты ей сам об этом не скажешь?

– А с какой стати я должен ей это говорить?

– Потому что ты влюблен в нее. Артур поперхнулся шампанским.

– Я в нее что?!

– Ты. Влюблен. В Джолли. Должен сказать, я одобряю твой вкус. Я всегда был уверен, что когда ты влюбишься – если я, конечно, доживу до этого солнечного дня, думал я тогда, – то выберешь для себя девушку, необычную во всех отношениях. Джолли прелестна, умна, с большим чувством юмора…

– Я не влюблен в Джолли!!! Ты всегда был романтиком, дорогой братец, но я никогда не думал, что это сделало тебя слепцом!

– Это и не сделало меня слепцом.

– Значит, шампанское виновато.

– И не шампанское. Артур, скажи пожалуйста, а ты всю жизнь планируешь притворяться идиотом?

– Как-то я не замечал, что, произвожу такое впечатление!

– Будешь производить, не беспокойся. Как только позволишь ей уйти из твоей жизни.

– Позволь напомнить, что через пару недель мы с ней станем братом и сестрой. Брюс изумленно вскинул брови.

– И тебе этого достаточно для счастья?

– Я тебя не понимаю, Брюс Клайд!

– Что-то ты непонятлив для мультимиллионера. Полчаса назад ты испепелял меня взглядом, когда я держал ее за руку, а затем тебе явно хотелось задушить меня, когда мы с ней танцевали…

Чертов Брюс! Глаз художника, ничего не попишешь! В одном он не прав: просто смешно говорить о любви, ведь они с Джолли знакомы чуть более двух недель, причем не виделись большую часть этого времени, так что…

– Я просто ждал, когда она начнет лягаться. Брюс улыбнулся.

– Она не начнет.

– Да? А с чего это ты так в этом уверен?

– Уверен – и все. А тебе бы не опоздать. Глаза Артура опасно прищурились.

– О чем это ты, братик?

Брюс посмотрел на него с явным сожалением.

– Она – женщина, и этим все сказано, Артур. К несчастью, мы с тобой не единственные мужчины, кто это видит.

Артуру опять захотелось пристукнуть кузена. Он не желал разговаривать на эту тему, не желал и все! Любовь здесь и вовсе ни при чем, просто хочется уберечь девушку от ошибок, она слишком импульсивна.

– А почему ты ее не приглашаешь, Арчи? Струсил?

– Да, как же, жди! На «слабо» хочешь меня взять? Не выйдет!

– Я просто выразил удивление, почему ты не танцуешь со своей будущей сестрой.

– Потому что мой настоящий кузен прожужжал все уши…

– …И будет жужжать до самого утра, если ты не пойдешь и не пригласишь ее немедленно.

– Да тёбе-то что до этого!

– Ничего.

– Ты меня за нос водишь, Брюс!

– Артур, я просто хочу поделиться радостью, вот и все. Она действительно божественно танцует: такая легкая, словно перышко, и в то же время от нее так и веет чувственностью… Кто-то зарычал или мне послышалось?.. У-упс! Ты опоздал, братик! Дедушка вышел на линию огня.

Артур резко обернулся. Старый Мак-Фарланд уже вывел спокойную и красивую Джолли на середину комнаты.

Владельцу замка Гленнакорах никто не давал его восьмидесяти лет. В черных волосах едва пробивалась седина, широкие плечи, атлетическая фигура, красивое лицо… Над орлиным носом сверкали сапфирами ярко-синие глаза. Сказать по совести, Хью Мак-Фарланд ничем не уступал своим внукам.

Артур глазам своим не верил. Жюль Лавернье собирался стать третьим по счету мужем Маргарет Мак-Фарланд, старшей и любимой дочери деда. Артур Прекрасно помнил, в какой шок повергло деда известие о втором браке Мегги, но на этот раз кандидатура жениха явно была одобрена. Брюс тихо усмехнулся за плечом.

– Старый дьявол оценил добычу.

– Да, и судя по всему, мы узнаем об этом из первых рук. Он идет к нам.

Проводив свою даму на место» дед и впрямь направился к внукам. Его голос вполне соответствовал образу воинственного горца из Лоссарнаха. Враги должны были падать в обморок целыми полками.

– Что это с вами, юноши! Вокруг кишмя кишат красавицы, красотки и красотулечки, а вы жметесь в уголке, словно пара идиотов!

Свое возмущение дед подкрепил шампанским, а Брюс рассмеялся:

– Дед, я согласен со всем, кроме идиотов. Мы не жмемся.

– Жметесь! Особенно ты, Артур. Брюса я видел танцующим, тебя – нет. Что такое? Мы слишком провинциальны для тебя?

– О чем ты, Дедушка! Большинство этих людей приехали из Лондона. Дед прищурился. А хорошенькая девочка, верно?

– Джолли?

– Имя не расслышал, но на мордашку она принцесса. Надо будет предупредить Мегги и Жюля, чтобы приглядывали за ней и за вами. А то скоро я стану прадедушкой.

Пронзительные синие глаза скользили от одного внука к другому. Брюс продолжал лукаво улыбаться, но Артур не выдержал:

– Дед, и ты туда же!

Он развернулся и пошел прочь. Мак-Фарланда это нисколько не смутило, хотя он и поинтересовался у Брюса:

– Я что-то не так сказал?

Ответа брата Артур уже не расслышал. Он быстро подошел к Джолли, болтавшей и смеявшейся с какими-то молодыми актерами в углу зала, и прорычал:

– Потанцуем?!

Джолли даже вздрогнула, увидев эти нахмуренные брови и сверкающие от гнева синие глаза.

– Ты… ты уверен, что этого хочешь?

Он хотел совершенно не этого! Он хотел немедленно заняться с ней любовью, а танец здесь вообще ни при чем, но поскольку танец в данных обстоятельствах больше всего напоминал то, чем он хотел заняться…

Стоп. Надо глубоко вдохнуть и медленно выдохнуть… Спокойствие, полное спокойствие… Я – океан. Большой, спокойный океан. Мои изумрудные волны лениво накатывают на песчаный берег. И в этих волнах плещется Джолли Лавернье. Я обнимаю ее своими волнами, ласкаю нежную кожу, подхватываю это прекрасное тело…

Все-таки психиатр необходим!

– Я лично уверен, что хочу пригласить тебя на танец, но, возможно, ты за сегодняшний вечер уже наслушалась, а в таком случае… Пойдем прогуляемся?

При коротком взгляде на себя в громадное венецианское зеркало Артуру очень захотелось укусить себя побольнее. Ну кто, скажите, кто, кроме дрессировщика хищников, согласится по доброй воле гулять с человеком, у которого ТАКОЕ выражение лица! Конечно, она не пойдет, и будет совершенно права…

– Джолли, погоди. Я попробую еще раз. Дорогая Джолли, как ты относишься к тому, чтобы мы прогулялись по свежему воздуху?

Джолли не могла сдержать улыбки.

– Дорогой Артур, я весьма положительно отношусь к этой идее и с удовольствием прогуляюсь по свежему воздуху.

Он подал ей руку, и они чинно удалились из зала, оставив одного из молодых актеров с разинутым ртом, а второго – в явной меланхолии.

Вечер был чудесным и совершенно неправдоподобно идиллическим. Луна сияла, лягушки надрывались, лилии благоухали, где-то далеко в лесу нестрашно подвывали волки.

Лунный свет превратил Джолли в абсолютно фантастическое создание, и Артур Фергюсон замер, даже рот слегка приоткрыл. Девушка, не замечая этого, восхищенно прошептала:

– Как же здесь красиво! Артур, посмотри…

Наверное, все дело было в том, что она слишком быстро обернулась. Чисто рефлекторное движение, не иначе.

Во всяком случае, через мгновение его руки обвились вокруг тонкой талии, а губы слились с ее губами. Джолли прильнула к нему, и Артур с огромным облегчением осознал, что именно это взаиморасположение их тел приносит ему лично и успокоение, и трезвость ума, и полное и абсолютное блаженство. Джолли наверняка чувствует то же самое, она трепещет в его объятиях…

Джолли отшатнулась от него с тихим стоном.

– Мы не должны делать этого, Артур! Он замер в немом отчаянии, глядя, как наливаются слезами лучистые глаза. Рук он так и не разжал, и девушке пришлось упереться ему в грудь руками.

– Отпусти меня, прошу тебя! Артур…

Его хватка ослабла, но девушку он не выпустил. Очень тихо и очень спокойно Артур произнес, глядя Джолли в глаза:

– Я никогда не причиню тебе боли. Никогда. Ты должна это знать.

– Тогда отпусти.

– Но почему? Нам нет нужды возвращаться в салон. Мы можем пройти по галерее и подняться ко мне…

– Нет!

Она вырвалась и стремительно бросилась обратно в салон. Ошеломленный миллионер смотрел ей вслед. Что он сказал? Что он сделал такого, чего можно так испугаться? Что, черт побери…

Он резко обернулся и увидел Брюса. Кузен внимательно и испытующе смотрел на него.

– Джолли вернулась одна и в несколько растрепанных чувствах, так что я счел необходимым выйти и проверить – может, она утопила тебя в пруду?

Лучше бы она утопила меня в пруду, подумал Артур Фергюсон.

Как он мог! Как он смел это сделать! Целовать ее, обнимать, зазывать в свою комнату – ведь у него же уже есть женщина, эта белокурая Лесли.

Нет, она знала, как скептически он относится к любви, к браку, но ведь всему есть предел! И где? В доме своего деда! В замке!

И что теперь ей делать? Артур вернется в любой момент, а она вовсе не уверена, что сможет спокойно смотреть на него после того, что произошло, так что ей надо бы уйти – но не хочется тревожить Мег и отца.

Джолли разрывалась на части, но тут ее неожиданно выручил старый Мак-Фарланд, громогласно возгласивший, что старикам нужно следить за режимом (тут он выпил залпом бокал шампанского), поэтому он объявляет последний вальс, который и станцует с самой красивой женщиной сегодняшнего дня. Прежде чем Джолли успела понять, почему это все с улыбкой глядят на нее, могучие руки Мак-Фарланда уже увлекали ее в вальсе по сверкающему паркету. В следующий миг Джолли услышала бодрый шепот старика:

– Улыбайся, глупышка, улыбайся гордо и независимо. Никогда не позволяй Мак-Фарланду понять, что он смог тебя победить.

– Но Мак Фарланд…

– Да, да, Мегги вышла тогда за Джона Фергюсона, неплохого парня, но Арчи родился Мак-Фарландом. Настоящим, не то, что все прочие. Вот только насчет женщин соображает медленно. Впрочем, и это он в меня. Моя последняя жена ударила меня сковородкой по голове – только тогда я окончательно понял, что влюблен и хочу на ней жениться.

Джолли хихикнула, но тут же вспомнила, что творила с Артуром сама. Господи, и после всего этого он зазывает ее в спальню? Что же это за штука такая, любовь?

– Горлица моя, я по глазкам вижу, что вы уже кое-что на нем испробовали. Да, он не сильно сообразителен. Будь я на сорок лет моложе, я бы уже делал вам предложение.

Она опять рассмеялась.

– Если бы вы были на сорок лет моложе, я бы согласилась не задумываясь.

Музыка смолкла, и хозяин замка одобрительно улыбнулся хрупкой девушке с рыжими волосами.

– Ты вольешь свежую кровь в наши жилы, солнышко! Спокойной ночи. Я уверен, что очень скоро мы снова встретимся.

Он поцеловал Джолли в щеку и помахал ей рукой. Джолли улыбнулась в ответ, хотя на сердце было тяжело. Они увидятся, конечно увидятся, на свадьбе, через две недели. Вот хорошо бы Артура не видеть, а старый Мак-Фарланд ей очень нравится…

Джолли обернулась и прямо-таки споткнулась о синие молнии, летевшие из глаз Артура. Он стоял возле самых дверей и смотрел на нее. Подумайте, злится! Он – злится.

Мег подхватила Джолли под руку и легко коснулась пылающей щеки девушки губами.

– Чудесный вечер! Как тебе мой отец? Фантастика, правда?

– Ода!

– Мы с Жюлем собираемся выпить бренди в библиотеке перед сном. Присоединишься к нам?

– Нет, Мег, спасибо. Я очень устала. Позовите с собой Артура. Судя по виду, он нуждается именно в бренди.

Джолли вылетела из комнаты, даже не посмотрев, последовала ли ее совету Мег. В большом холле она беспомощно огляделась, разглядывая четырё совершенно одинаковые лестницы, ведущие в четыре башни. Где же Северная башня?

Низкий голос, в котором явно звучала издевка, а еще гнев, раздался у Джолли за спиной, и она резко обернулась. Артур.

– Мечешься в надежде, что появится Брюс и проводит тебя до дверей спальни?

Что ему надо! Шел бы к своей белобрысой!

– Я просто пытаюсь понять, какая лестница ведет в Северную башню.

– Сверься с компасом. Вот эта – восток, эта – запад, эта – юг…

– Спасибо, достаточно. Прости, я была плохим бойскаутом…

Ее голос подозрительно дрогнул, и Джолли развернулась спиной к Артуру, намереваясь едва ли не бегом кинуться по своей лестнице.

– Джолли, я…

– Ой, Артур, как хорошо, что я тебя нашла! Я везде тебя искала.

Голос Лесли заставил ноги Джолли превратиться в желе. Она еле добралась до верхней ступени, присела там и потому расслышала почти весь их разговор. Теперь слезы текли сами собой.

– Я был здесь, Лесли.

– Я просто хотела сказать, что все было здорово, просто шикарно! Чудесный вечер, роскошная вечеринка.

– Рад, что тебе понравилось.

– А я рада, что мы познакомились.

Что за ерунда? О чем говорит эта женщина?

Джолли слегка нахмурилась сквозь слезы и отлепилась от стены. Размазывая остатки макияжа по щекам, она брела к своей спальне, размышляя над странными словами собеседников внизу.

Джолли была уверена, что Лесли приехала вместе с Артуром, она видела их вместе и поняла так, что Лесли и есть женщина Артура Фергюсона. Однако из разговора выходило, что они только здесь познакомились, а значит, Артур приехал сюда не е Лесли. Он один сюда приехал!

Тогда кто же его женщина?

А с чего ты вообще выдумала эту самую женщину, Джолли Лавернье? Только потому, что десять дней назад он сходил на ланч, после которого переменил свое решение относительно свадьбы Мег и Жюля? И ты, несчастная, решила, что повлияла на него некая женщина. Но если никакой женщины нет – кто же тогда повлиял на Артура Фергюсона?

Глава 13

Господи, когда уйдет эта утомительная женщина? Она говорит, и говорит, и говорит, словно не видит выражения его лица! Артур медленно закипал, слушая безостановочное щебетание Лесли. Единственное, что его интересовало в этой жизни и в данный момент, – Джолли. Он не мог забыть затравленное и несчастное выражение ее лица. Эго он с ней сотворил, он, мерзавец, своей грубостью, своими капризами…

А ведь он любит ее.

Любит… Странное слово. Странное чувство. Между прочим, Артур Фергюсон был уверен, что это чувство никогда не посетит тихую обитель его души. Он всегда предполагая, что любовь – это нечто раздражающее, бестолковое, суматошное и необъяснимое. Так оно и оказалось. Он понял это только что, целуя Джолли на террасе. Вся его жизнь идет кувырком из-за одной-единственной рыжей хулиганки.

И он этому очень рад.

Потому что помимо беспокойства любовь принесла еще и блаженство. Щенячий восторг при виде улыбки Джолли. Горделивую радость за ее успех на вечере. Тихую нежность при воспоминании о ее слезах…

Впервые в жизни Артур чувствовал себя целым. Джолли была его половинкой, той самой, которую все ищут, но находят только счастливцы. Он не понимал и половины того, что с ним происходит, но мечтал рассказать девушке о своих чувствах, потому что в глубине души был уверен, что она все поймет именно так, как надо.

Или не поймет?

Холодный ужас окатил его ледяной волной. Джолли не любит его! Там, на террасе, она изо всех сил пыталась освободиться из его объятий, убежала от него!

Что ему делать?

Брюс возник из тьмы коридора и мягко, но настойчиво взял Лесли под локоть.

– Я провожу тебя, Лесли.

Маргарет окликнула сына негромко и как-то особенно нежно. Артур медленно и задумчиво поднял на нее глаза.

Любила ли мать отца так же сильно, как он любит Джолли? Любит ли она сейчас так же Жюля Лавернье? Если это так, то он виноват перед ней. Сильно виноват. Все эти годы, все эти последние месяцы.

Мег улыбнулась.

– Мы с Жюлем собираемся выпить бренди на сон грядущий. Не присоединишься к нам?

Не дожидаясь ответа, она взяла сына под руку и увлекла его в библиотеку.

В камине уютно потрескивали дрова, от огня плыло тепло, однако Артур почти не замечал этого. Бренди, которое налил ему Жюль Лавернье, не имело вкуса.

Мысль о том, что Джолли не любит его, убивала, столь же тяжело было думать о том, как он виноват перед собственной матерью. Однако Мег смотрела на него без обиды, мягко и понимающе.

– Артур…

На самом деле Маргарет и Жюль очень волновались за сегодняшний прием, и нынешнее поведение Артура вызывало у них удивление. Они, честно говоря, ждали, что он выкинет что-нибудь неподобающее, будет язвить, демонстративно уйдет раньше всех, но вот он сидит с ними, тихий, потерянный, ушедший в себя. Мег была готова к чему угодно, только не к этому. Она привыкла считать сына эгоистичным и не слишком умным мальчишкой, который никак не хотел понять того, что он не имеет никакого права распоряжаться чужими жизнями. Джолли тоже так себя вела сначала, однако у нее хватило ума самой понять свою ошибку.

Артур медленно поставил нетронутый бокал бренди на стол и вздохнул, словно человек, пробуждающийся от долгого и крепкого сна. Он встал и положил руку на плечо Жюля Лавернье. Голос его прозвучал непривычно тихо и мягко:

– Я от всей души поздравляю вас обоих и желаю вам всего самого лучшего. Я надеюсь, вы действительно будете счастливы. Особенно ты, мама.

Маргарет почувствовала, как к горлу подступили слезы. Все эти годы, двадцать с лишним лет, Артур почти всегда называл ее только по имени. Мег. Не мама. Слезы полились из глаз, хотя она старалась удержать их. Артур быстро подошел к ней и обнял ее.

Столько лет она пыталась достучаться до него, докричаться, а он только отталкивал ее. Любовь к Джолли вернула ему разум и зрение, Артур понял, как глупо и эгоистично вел себя все эти годы, и ужаснулся этому. К тому же сейчас он прекрасно понимал, что никогда не переставал любить свою мать.

– Артур… ты сделал меня сегодня по-настоящему счастливой…

– Вот и будь счастлива, мама, ладно?

– А ты? Ты счастлив?

– Если и нет, то винить в этом мне стоит только себя самого.

– Но Джолли…

– Джолли – прелёстная и милая девушка.

Артур поднял голову и смело посмотрел в глаза Жюлю Лавернье. Знает ли отец Джолли? Неужели Артур чем-то себя выдал? Или его чувства очевидны? Но тогда… знает ли о них Джолли?

– Вы можете ею гордиться, Жюль.

– Когда она вылила на вас кастрюлю с белками, я уже не был в этом так уверен. Артур слабо усмехнулся.

– Я это заслужил. Она просто не стала скрывать своих чувств.

О да! Она – не скрывала. А вот он слишком привык сдерживаться, возможно, потому и потерял ее.

– Ладно. Уже поздно. Оставляю вас одних…

Хотя, впрочем, какое же это одиночество… Спокойной ночи.

Артур вышел из библиотеки, постоял немного посреди холла – и вдруг решительно взбежал по ступеням наверх. Ему казалось, он нашел правильный вопрос, Теперь дело было только за Джолли.

Ответа он не получил. Несмотря на его стук в дверь, ни единого звука не донеслось из комнаты девушки. Должно быть, она уже заснула.

Почему он так спешит поговорить с ней? Ждал же он тридцать с лишним лет, почему бы не подождать еще одну ночь! Подумаешь, не поспит! Только бы не запутаться в собственных мыслях…

Он столкнулся с Джолли в коридоре, ведущем из Южной башни. Она и не ложилась! При виде Артура она слегка шарахнулась назад и показалась ему очень испуганной.

Пусть только попробует опять сказать ей гадость! Одно грубое слово – и…

– Джолли? Ты что, все-таки потерялась?

Странно, тон был почти радостный. Ничего не значит! Артур Фергюсон способен на все.

– Позволь, я покажу тебе дорогу в твою спальню?

Зеленые глаза с нескрываемым подозрением впились в его лицо. Джолли нехотя буркнула:

– Вообще-то… Мег и папа приглашали меня выпить бренди, так что я подумала… Все равно бессонница…

Храбрость города берет. Она сама себе не верила насчет библиотеки в Южной башне, но что делать! Кто же знал, что Артур появится так неожиданно, из-за угла.

Он кивнул.

– Я только что от них. Мне показалось, им хочется побыть вдвоем.

Румянец окрасил щеки Джолли.

– Конечно… Как глупо с моей стороны!

– Пойдем, выпьем бренди со мной, а? В большой гостиной, у камина. Мне надо поговорить с тобой, Джолли…

Она едва не бросилась от меня бежать, с грустью отметил Артур.

Она едва не бросилась от него бежать, идиотка несчастная!

Спать она, конечно, не могла, потому что невозможно спать, не извинившись перед ним за свое дурацкое поведение на террасе. Ведь она думала, что Лесли – его подружка, а раз это не так… Короче говоря, Джолли не выдержала и отправилась к Артуру. Постучала в дверь, но ответа не дождалась. Единым духом представила, что он развлекается со своей девчонкой, потому и не открывает, и кинулась к себе, а теперь вот выясняется, что он был внизу, с папой и Мегги!

– С удовольствием, Артур.

Она подала ему руку, и они чинно спустились вниз. В гостиной было тепло и невероятно уютно. Огромный камин не только грел, но и освещал комнату, уставленную старинной мебелью. Здесь повсюду были фотографии, причем часть из них, несомненно, запечатлела Артура Фергюсона в самые разные моменты его жизни. Джолли с любопытством оглядывалась, пока Артур наливал бренди.

– Артур…

– Давай присядем…

Он подождал, пока она опустится на удобную кушетку, и сел рядом, Это всколыхнуло все чувства девушки с новой силой. Ей было почти физически больно сидеть с ним рядом, видеть его худощавое, красивое, чуть печальное лицо, встречать взгляд синих глаз…

Он задумчиво смотрел на огонь сквозь янтарный напиток в бокале, затем негромко произнес:

– Я думаю, тебя обрадует известие о том, что я помирился с мамой.

– Правда? Ой, Артур, это же замечательно!

Синие глаза неожиданно уставились прямо на нее, и Джолли почувствовала легкое головокружение.

– Да. С мамой я помирился, а теперь хочу помириться с тобой.

– Со мной?!

– Я испугал тебя или причинил тебе боль там, на террасе…

– О нет!

– Нет? Странно… Впрочем, все равно. Что-то я сделал неправильно, и это задело тебя. Я приношу свои извинения.

Громадные часы бухнули, и Джолли взвилась в воздух. Нервы были натянуты, словно струны. А вдруг кто-нибудь войдет сюда и увидит их? Что тогда подумают?

– Артур, ты не должен извиняться… Просто я думала, что Лесли Мидуэй… Что она твоя… твоя подружка, ну то есть, что вы вместе здесь, в замке. Вот я и…

– Что? С чего ты это взяла?!

Джолли нервно зашагала по комнате. Сидеть рядом с Артуром Фергюсоном было выше ее сил.

– Она же была с тобой, когда мы с Брюсом подошли. Потом сидела с тобой за столом. И ты в тот день передумал насчет свадьбы!

Артур глядел на нее дикими глазами. Опять начинаётся! Он ни слова не понимает. В какой день?

– Было понятно, что тебя переубедил человек, с которым ты обедал десять дней назад.

– Так. Ясно. Ты права. И ты решила, что это была женщина?

– Ну конечно! А что? Это не…

– Это был Джек. С ним я обедал десять дней назад. И он ржал надо мной, как скаковая лошадь после удачного заезда. А женщина все-таки была. Та самая, из-за которой я передумал.

– Я так и думала.

Артур поставил бренди на стол и подошел к Джолли. Теперь между ними было не больше трех дюймов.

– Это была ты, Джолли.

– Я?! Но…

– Джек и Брюс собирались на свадьбу. Они оба чертовски хороши собой и к тому же страшные донжуаны. А ты…

– Что «а я»?

Артур даже зажмурился на секундочку, а потом строго спросил:

– Что ты на самом деле делала в Южной башне?

– Искала тебя. Я слышала ваш разговор с Лесли, поняла, что была полной дурой, и отправилась извиняться.

– Почему?!

– По кочану! Так: что же «а я»?

Он выдержал настоящую борьбу с самим собой и выпалил:

– А ты – красивая, очаровательная, смешливая, сексуальная…

– Артур!

– …и я решил, что пойду на эту проклятую свадьбу, иначе два этих красивых урода ни на шаг не отойдут от женщины, которую я люблю!!!

Джолли смотрела на него, забыв даже вовремя дышать. Что он сказал? Про кого он это сказал? Она спит? Бредит? Плохо слышит?

– Вот теперь я тебя и вправду напугал…

– Я не испугалась. Повтори, что ты сказал.

– Пожалуйста. Я тебя люблю. Я не представляю себе иного счастья, чем просыпаться с тобой рядом всю свою жизнь, говорить с тобой, смеяться с тобой, ссориться с тобой, даже – если это необходимо – получать от тебя полную кастрюлю взбитых белков на голову!

– Я… Ты… Ты знаешь, что твоя бабушка ударила твоего дедушку сковородкой по голове, чтобы он понял, что любит ее?

– Что? Моя бабушка?! Истинная леди?!!

– Это точно.

Во взгляде Артура промелькнул живейший интерес.

– И что, сработало? Хотя, о чем я спрашиваю! Они жили совершенно счастливо в течение пятидесяти лет! Джолли, душа моя, скажи, неужели ты все это проделывала со мной, потому что любишь меня?

Она расхохоталась, и в комнате сразу стало светлее.

– Не совсем так. Вернее, не потому, что я люблю тебя. Я просто тогда не понимала, чем же ты меня так выводишь из себя.

Артур в тревоге ждал продолжения. Если мужчина вызывает у женщины столь сильную ярость, значит ли это, что…

– Артур Фергюсон! Я влюбилась в тебя по уши, до смерти, до потери пульса и разума! Я люблю тебя.

– Джолли Лавернье, я влюблен в тебя еще сильнее, в чем и признаюсь. Я люблю тебя! Ты выйдешь за меня замуж?

Джолли со свистом втянула воздух.

– Ты уверен, Артур? Брак… Может, сначала стоит проверить чувства?

Ее голос предательски дрогнул на этих словах, но голос Артура был тверд.

– Нет. Нечего проверять. Я уже все понял. Любовь – это когда волшебно, бестолково, горячо, невыносимо, сладко, больно, блестяще, тихо, вполголоса, на всю катушку, это когда звезды днем и солнце ночью, когда летишь ввысь и ловишь радугу за хвост, а ангелы смеются на небесах…

Он прервал сам себя, привлек Джолли к себе и нежно поцеловал в губы. Впрочем, поцелуй был нежным и робким только полторы секунды. Потом мир вокруг взорвался, и влюбленные провалились в черную дыру, в которой было не страшно, а очень хорошо, так хорошо, что хотелось плакать и смеяться одновременно…

Джолли понятия не имела, сколько веков прошло с тех пор, как Артур Фергюсон заключил ее в объятия и стал целовать. Наконец он с трудом оторвался от ее губ и произнес, чуть запыхавшись:

– Мне кажется, я влюбился в тебя с первого же мига нашей встречи… Джолли хихикнула.