Текст книги "В объятиях графа"

В комнате похолодало, потому что огонь погас.

Горничная пришла какое-то время назад – он не помнил, когда, – чтобы вновь разжечь огонь, но он приказал ей уйти. Никто не беспокоил его с тех пор. Время от времени он слышал шепот голосов снаружи в холле, но игнорировал их.

Он не читал.

Он не писал.

Он не пил.

Он просто сидел, держа книгу на коленях, думал и смотрел в никуда, когда ночь укрывала его. Джок легонько толкнул его руку один или два раза, но он также игнорировал этот знак внимания, пока пес не успокоился и не лег рядом с ним.

Почему? Может, виной тому его шрамы от оспы? Или его характер? Может, ей не понравилось, как он занимался с ней любовью? Может, он был слишком увлечен своей работой? Или она просто не любила его?

Только это. Такая малость, и тем не менее все.

Если его титул, его богатство, его – боже! – его любовь ничего не значили для нее, жизнь его была пуста. Что прогнало ее? На этот вопрос он не находил ответа. Но этот вопрос он не мог отбросить. Он поглотил его, засосал его, стал единственным имеющим для него значение. Потому что без нее все потеряло смысл. Его жизнь простерлась перед ним в серых призрачных тонах.

Один.

И нет никого рядом, кто мог прикоснуться к его душе, как делала Анна, наполняя ее. Он даже не замечал этого, пока она не ушла: в его бытии без нее разверзлась огромная зияющая дыра.

Мог ли человек жить с такой пустотой внутри?

Некоторое время спустя до Эдварда донеслись приближающиеся из холла взволнованные голоса. Дверь в библиотеку открылась, и на пороге появился Иддесли.

– О, это приятное зрелище. – Виконт закрыл за собой дверь. Он поставил на стол принесенную им свечу и бросил свой плащ и шляпу на стул. – Сильный, умный мужчина уничтожен женщиной.

– Саймон, уходи. – Эдвард не двинулся, даже не повернул голову при вторжении.

– Я ушел бы, старина, если бы у меня не было совести. – Голос Иддесли отдался эхом в мрачной комнате. – Но она у меня есть. Совесть, я имею в виду. Что иногда чертовски неудобно. – Виконт преклонил колени перед холодным очагом и начал собирать в кучу трут.

Эдвард слегка нахмурился:

– Кто посылал за тобой?

– Ты странный, стареющий человек. – Иддесли потянулся за корзиной с углем. – Дэвис, надо думать. Он беспокоился о миссис Рен. Он, кажется, успел привязаться к ней, как старая дева к котенку. Он, возможно, беспокоился и по поводу тебя тоже, но это трудно сказать. Я не могу понять, зачем ты его держишь.

Эдвард не ответил.

Иддесли осторожно разложил куски угля вокруг трута. Утонченный виконт, выполняющий столь грязную работу, представлял собой странную картину. Эдвард и не подозревал, что тот знает, как развести огонь.

Иддесли проговорил через плечо:

– Итак, каков твой план? Будешь сидеть здесь, пока не замерзнешь? Несколько пассивно, тебе не кажется?

– Саймон, ради любви к Богу, оставь меня в покое.

– Нет, Эдвард, ради любви к Богу – и тебе – я останусь. – Иддесли ударил кремнем о сталь, но трут не занимался.

– Она ушла. Что бы ты хотел, чтобы я делал?

– Извинись. Купи ей изумрудное колье. Или нет, в случае с этой леди – купи ей еще роз. – На месте рассыпавшихся искр возник язычок пламени и начал лизать угли. – Все, что угодно, старина, только не сиди здесь.

Впервые Эдвард пошевелился: мышцы затекли от слишком долгого сидения.

– Она не хочет меня.

– Ну, это, – сказал Иддесли, поднявшись и доставая носовой платок, – совершеннейшая и совершеннейшая ложь. Я видел ее с тобой, вспомни, на лекции Лиллипина. Леди любит тебя, хотя одному Богу известно, почему. – Он вытер руки о платок, сделав его черным, затем с полминуты смотрел на испорченный квадрат шелка, прежде чем бросить его в пламя.

Эдвард отвернулся.

– Тогда почему она оставила меня? – пробормотал он.

Иддесли пожал плечами:

– Какой мужчина знает, что у женщины на уме? Точно не я. Ты мог сказать что-то обидное, почти наверняка так и было. Или ей неожиданно мог стать неприятен Лондон. Или… – он опустил руку в карман своего камзола и достал оттуда клочок бумаги, зажав его двумя пальцами, – ее могли шантажировать.

– Что? – Эдвард подскочил и схватил полоску бумаги. – Что ты говоришь… – Его голос замер, когда он читал проклятую записку. Кто-то угрожал Анне. Его Анне.

Он поднял глаза:

– Где, черт побери, ты нашел это?

Иддесли развел руками:

– Снова Дэвис. Он дал мне это в холле. Очевидно, он нашел это на жаровне в твоей комнате.

– Проклятый сукин сын. Кто этот человек? – Эдвард взмахнул бумагой, прежде чем зло смять ее и бросить в огонь.

– Я понятия не имею, – сказал Иддесли. – Но он, должно быть, клиент «Грота Афродиты», если знает так много.

– Иисус! – Эдвард вскочил со стула и сунул руки в рукава камзола. – Когда я покончу с ним, он не сможет больше посещать бордель. Я отрежу ему яйца. А затем поеду за Анной. Как она посмела не сказать мне, что кто-то угрожает ей? – Он затих от неожиданной мысли, затем повернулся к Иддесли: – Почему ты сразу не дал мне записку?

Виконт снова пожал плечами: сердитый взгляд графа не произвел на него должного впечатления.

– Шантажист не появится в «Гроте» до девяти часов. – Он вытащил перочинный нож и начал чистить у себя под ногтем большого пальца. – Сейчас только половина восьмого. Не вижу смысла торопить события. Может, мы могли бы сначала перекусить?

– Если бы ты не оказывался полезным раз в столетие, – проворчал Эдвард, – я бы давно тебя уже удушил.

– О, несомненно. – Иддесли убрал перочинный нож и потянулся за плащом. – Но было бы очень мило с твоей стороны распорядиться принести немного хлеба и сыра в карету.

Эдвард нахмурился:

– Ты не пойдешь со мной.

– Боюсь, что все-таки пойду. – Виконт, глядя в зеркало у двери, поправил свою треуголку, чтобы она сидела под нужным углом. – И Гарри тоже. Он ждет в холле.

– Почему?

– Потому что, мой дорогой друг, это один из тех редких случаев, когда я могу оказаться полезным. – Иддесли мрачно улыбнулся. – Тебе ведь понадобятся секунданты, не так ли?

Глава 22

Старая женщина улыбнулась, видя удивление Ауреи.

– Мои сыновья бродят по самым темным уголкам земли. Нет ни человека, ни зверя, ни птицы, которых они бы не знали. Что ты ищешь?

Тогда Аурея рассказала о своем странном браке с Принцем-вороном и его пернатых подданных и о своих поисках утраченного мужа. Три первых ветра покачали головой с сожалением: они не слышали о Принце-вороне. Но Западный Ветер, высокий, худощавый старухин сын, заколебался:

– Недавно крошечная птичка сорокопут рассказала мне странную историю. Она говорила, что в облаках есть замок, где птицы разговаривают человеческими голосами. Если хочешь, я отнесу тебя туда.

Так, Аурея взобралась на спину Западному Ветру и крепко взялась руками за его шею, чтобы не упасть вниз, потому что Западным Ветер летает быстрее всякой птицы…

Из сказки «Принц-ворон»

Гарри поправил на лице черную полумаску:

– Объясните мне еще раз, зачем нам маски, милорд.

Эдвард барабанил пальцами по дверце кареты, сожалея, что они не могут мчаться галопом по улицам Лондона.

– Во время моего последнего посещения «Грота» возникло маленькое недоразумение.

– Ах, недоразумение. – Голос Гарри звучал тихо.

– Будет лучше, если я останусь неузнанным.

– В самом деле? – Иддесли перестал играть со своей маской. В его голосе сквозило восхищение. – Я не слышал, чтобы Афродита давала кому-то от ворот поворот. Что же все-таки ты там натворил?

– Это не важно. – Эдвард сделал нетерпеливый жест рукой. – Все, что вам нужно знать, – это то, что мы должны войти неузнанными.

– А Гарри и я тоже в масках, потому что…

– Потому что, если этот человек находится от меня так близко, что знает о моей помолвке с мисс Джерард, он также осведомлен, что мы трое товарищи.

Гарри пробормотал очевидное одобрение.

– Ах. В этом случае, возможно, мы должны надеть маску и на собаку. – Виконт многозначительно посмотрел на Джока, сидящего прямо на скамье рядом с Гарри. Пес настороженно выглянул из окна.

– Будь серьезней, – проворчал Эдвард.

– Слушаюсь, – пробормотал Иддесли и тоже выглянул в окно кареты.

Они находились рядом с Ист-Эндом, в районе, который был не то чтобы неприличным, но и не вполне пристойным. Эдвард уловил движение женщины в дверном проеме, когда они проезжали мимо: проститутка, демонстрирующая свои прелести. Часть очарования «Грота» заключалась в том, что он колебался на узкой грани между недозволенным и действительно опасным. Тот факт, что в любую ночь небольшую часть клиентов грабили подчистую, кажется, не уменьшал его привлекательности.

Отблеск огней над головой подсказал им, что они приближаются к «Гроту». В следующее мгновение псевдогреческий фасад показался вдали. Белый мрамор и избыток позолоты придавали «Гроту Афродиты» восхитительно вульгарный вид.

– Как вы собираетесь найти шантажиста? – спросил Гарри вполголоса, когда они спускались из кареты.

Эдвард пожал плечами:

– В девять мы узнаем, насколько велико поле деятельности. – Он прошел к входу с высокомерием многих поколений аристократов своего древнего рода.

Два дородных парня в тогах охраняли двери. Накидка на мужчине, стоящем ближе, была немного коротковата, и из-под нее торчали удивительно волосатые лодыжки.

Страж подозрительно скосил глаза на Эдварда:

– Вы случайно не граф…

– Я так рад, что вы узнали меня. – Эдвард положил одну руку ему на плечо и протянул другую для кажущегося дружеским рукопожатия.

Вытянутая ладонь держала гинею. Кулак стража плавно закрылся и исчез в складках его тоги. Мужчина сально улыбнулся:

– Все замечательно, приветствую вас, милорд. Но после прошлого раза, возможно, вы не будете возражать…

Мужчина потер двумя пальцами, намекая.

Эдвард нахмурился. Какая наглость! Он наклонился к лицу вышибалы так близко, что смог обонять неприятный запах его зубов:

– Возможно, буду.

Джок зарычал.

Страж попятился, убирая руки в успокаивающем жесте:

– Все хорошо! Все хорошо, милорд! Заходите. Эдвард коротко кивнул и поднялся по ступенькам. Рядом с ним Иддесли пробормотал:

– Надеюсь, когда-нибудь ты расскажешь мне об этом недоразумении.

Гарри хихикнул.

Эдвард не обратил на них внимания. Они вошли, и он сконцентрировался на более важных делах.

– Но куда он пошел? – Анна стояла в прихожей особняка Эдварда, расспрашивая Дреари. Она все еще была в своей несвежей дорожной одежде.

– Я понятия не имею, мэм. – Дворецкий, казалось, искренне недоумевал.

Она уставилась на него в растерянности. Она провела весь день в пути, составила и переделала свое извинение для Эдварда, даже грезила о компенсации после этого, а глупый мужчина исчез теперь неизвестно куда. Какое разочарование, если не сказать больше.

– Разве никто не знает, где находится лорд Свартингэм? – Она готова была заплакать.

Фэнни переминалась с ноги на ногу рядом с ней. – Может быть, он пошел искать вас, мэм.

Анна перевела взгляд на Фэнни. В это время движение в глубине холла привлекло ее внимание. Камердинер Эдварда на цыпочках уходил прочь. Трусливо.

– Мистер Дэвис. – Она подобрала юбки и устремилась за мужчиной несколько более оживленно, чем полагалось леди. – Мистер Дэвис, подождите минутку.

Пропади ты пропадом! Старик оказался проворнее, чем она ожидала. Он бросился за угол, вверх по черной лестнице, симулируя глухоту.

Анна тяжело дышала позади него.

– Остановитесь!

Камердинер свернул на вершине лестницы. Они очутились в узком коридоре, очевидно, части дома, где располагались комнаты прислуги. Дэвис направился к двери в конце коридора, но Анна оказалась быстрее на ровной поверхности. Она прибавила шагу и достигла двери раньше маленького человека. Там она остановилась, встала спиной к закрытой двери и преградила ему путь в убежище, раскинув руки.

– Мистер Дэвис!

– О, вы спрашивали меня, мэм? – Он широко открыл слезящиеся глаза.

– Весьма. – Она сделала глубокий вдох, пытаясь восстановить дыхание. – Где граф?

– Граф? – Дэвис огляделся вокруг, словно ожидая, что граф выпрыгнет из тени.

– Эдвард де Рааф, лорд Свартингэм, граф Свартингэм? – Анна наклонилась ближе. – Ваш хозяин?

– Не нужно сердиться. – Дэвис действительно выглядел обиженным.

– Мистер Дэвис!

– У милорда могла возникнуть мысль, – сказал осторожно камердинер, – что он понадобится где-то еще.

Анна барабанила ногой.

– Скажите мне немедленно, где он.

Дэвис закатил глаза к потолку, потом в сторону, но нигде не нашел поддержки. Он издал вздох.

– Он, возможно, обнаружил письмо. – Слуга не смотрел ей в глаза. – Он, возможно, пошел в неприличный дом. С ужасно странным названием «Афро-дитти» или «Афро…».

Но Анна уже бежала вниз по служебной лестнице, поскальзываясь на поворотах, когда огибала их. «О мой бог. О мой бог».

Если Эдвард нашел письмо шантажиста…

Если он пошел, чтобы противостоять шантажисту…

Шантажист, очевидно, не имел понятия о чести и был опасен. Что он сделает, когда его припрут к стенке? Конечно Эдвард не стал бы связываться с таким человеком… Она всхлипнула. О нет, с него станется. Если с ним что-нибудь случится, это будет ее вина.

Анна побежала прямо через холл, мимо Дреари, все еще пребывающего в смятении, и хлопнула дверью.

– Мэм! – Фэнни побежала за ней.

Анна коротко обернулась:

– Фэнни, оставайся здесь. Если граф вернется, скажи ему – я скоро приду. – Она снова повернулась и сложила руки, чтобы закричать карете, отъезжающей от особняка: – Стоп!

Кучер резко дернул поводья, заставляя лошадей наполовину встать на дыбы. Он оглянулся:

– Что еще, мэм? Вы не хотите отдохнуть немного теперь, когда вы в Лондоне? Миссис Клиавотер…

– Мне нужно, чтобы вы отвезли меня в «Грот Афродиты».

– Но миссис Клиавотер…

– Сейчас.

Кучер устало вздохнул:

– Куда это?

Анна дала краткие указания, затем забралась в карету, из которой совсем недавно вышла. Она схватилась за кожаные поручни и молилась: «О дорогой Господь, позволь мне приехать вовремя». Она не сможет жить в согласии с самой собой, если Эдвард будет ранен.

Карета двигалась невыносимо медленно, но наконец она вышла из нее и побежала вверх по длинной мраморной лестнице. Внутри «Грота Афродиты» отдавались эхом разговоры и смех лондонских ночных обитателей. Сейчас, без четверти девять, толпа была возбужденной, никем не сдерживаемой и более чем немного пьяной.

Анна плотнее запахнула на себе плащ. В жарких комнатах пахло горящим воском, немытыми телами парами алкоголя. Тем не менее она оставила на себе верхнюю одежду – тонкий барьер между ней и толпой. Она посмотрела вверх и увидела вожделеющих купидонов на потолке. Они открывали разукрашенный занавес, чтобы обнажить дородную розовую Афродиту, окруженную… э-э… оргией.

Афродита, похоже, подмигнула ей.

Анна торопливо отвела взгляд и продолжила поиски. Ее план был прост: найти и выманить шантажиста из «Грота», прежде чем Эдвард доберется до него. Проблема заключалась в том, что она не знала шантажиста ни в лицо, ни по имени. Фактически она даже не знала, был ли это мужчина. Нервничая, она выискивала глазами и Эдварда тоже. Возможно, если она найдет его раньше, чем появится шантажист, то попробует убедить его просто уйти. Хотя трудно представить, чтобы Эдвард ушел от битвы, даже такой, которую мог проиграть.

Она вошла в главную залу. Здесь пары сидели на диванчиках, и молодые денди рыскали в поисках вечерних развлечений. Она сразу поняла, что будет благоразумнее продолжать двигаться, поэтому ходила взад и вперед по комнате.

– Я же сказал вам принести муфту, – раздраженный голос рядом с локтем Анны прервал ее мысли.

Наконец-то.

– Я не собираюсь платить вам нелепую цену.

Шантажист не выглядел устрашающе. Он был моложе, чем она ожидала, со знакомым срезанным подбородком. Анна нахмурилась:

– Вы человек с лекции.

Мужчина выглядел рассерженным.

– Где мои деньги?

– Я уже сказала вам, что не собираюсь платить. Граф здесь, и в ваших интересах уйти сейчас, прежде чем он найдет вас.

– Но деньги…

Анна топнула ногой в гневе:

– Послушайте, вы, ничтожество с куриными мозгами, у меня с собой нет денег, и вы должны…

Крупная, покрытая шерстью фигура выпрыгнули из-за Анны. Раздался испуганный крик и вселяющее ужас низкое рычание. Шантажист растянулся на полу, его тело почти скрылось под Джоком.

Запоздало завопила женщина.

– Стоять, Джок, – сказал Эдвард, подходя. – Чилтон Лиллипин, мне следовало догадаться. Ты, должно быть, присутствовал вчера на лекции своего брата.

– Проклятье, Свартингэм, убери с меня этого зверя! Какое тебе дело до…

Джок залаял, чуть не откусив мужчине нос.

Эдвард положил руку на холку пса.

– У меня есть дело, совершенно точно, до этой леди.

Лиллипин хитро прищурился.

– Значит, ты захочешь удовлетворения.

– Естественно.

– Мои секунданты свяжутся…

– Сейчас. – Хотя Эдвард говорил тихо, его голос заглушал голос шантажиста.

– Эдвард, нет! – Именно этого Анна хотела избежать.

Эдвард проигнорировал ее:

– Мои секунданты здесь.

Виконт Иддесли и мужчина невысокого роста с наблюдательными зелеными глазами выступили вперед. Их лица были напряжены и сосредоточены.

Виконт улыбнулся:

– Выберите секундантов.

Лиллипин осмотрел комнату из своего поверженного положения. Молодой человек в подвернутой рубашке вышел сам и вывел своего шатающегося товарища вперед толпы.

– Мы выступим вашими секундантами.

«О господи!»

– Эдвард, прекрати это, пожалуйста. – Анна говорила тихо.

Он оттащил Джока от Лиллипина и направил к ней:

– Охраняй.

Пес послушно встал впереди Анны.

– Но…

Эдвард сурово посмотрел на нее, прерывая ее слова. Он снял камзол. Лиллипин вскочил на ноги, снял свой камзол и жилет и вытащил шпагу. Эдвард обнажил свое оружие. Толпа стремительно расступилась. Двое мужчин стояли в центре освободившегося пространства.

Это произошло слишком быстро. В комнате воцарилась тишина, глаза всех присутствующих устремились на дуэлянтов в ожидании кровопролития.

Мужчины приветствовали друг друга, подняв вверх шпаги, затем каждый слегка преклонил колено, держа клинок перед собой. Более худощавый и низкорослый, чем Эдвард, молодой человек принял намеренно элегантную позу, грациозно изогнув руку, занесенную за голову для удара. Лиллипин носил льняную рубашку, отделанную фонтанами бельгийских кружев, которые колыхались при каждом движении. Эдвард стоял, крепко уперев ноги и отведя безоружную руку назад для равновесия, не для грации. Строгий черный жилет графа имел только одну тонкую линию черной тесьмы вдоль края, а белая, рубашка была неукрашенной.

Лиллипин усмехнулся:

– Защищайтесь!

Молодой человек сделал выпад. Его клинок разрезал воздух, ярко сверкнув.

Эдвард блокировал атаку. Его шпага скользнула и царапнула шпагу противника. Он отступил на два шага назад, когда Лиллипин опять сделал выпад. В тишине слышался только тонкий звон стали. Анна прикусила губу. Граф оборонялся? Лиллипин, кажется, тоже думал так. Его губы кривились в странной ухмылке.

– Чилли Лилли убил в прошлом году двух человек, – послышался голос из толпы позади нее.

Анна резко втянула в себя воздух. Она слышала о лондонских денди, которые развлекались тем, что вызывали на дуэль и убивали менее умелых фехтовальщиков. Эдвард проводил большую часть времени в деревне. Мог ли он хотя бы защитить себя?

Мужчины двигались в тесном кругу, пот выступил на их лицах. Лиллипин сделал выпад вперед, и его шпага задребезжала, ударившись о шпагу Эдварда. Правый рукав Эдварда был вспорот. Клинок Лиллипина снова ринулся вперед, словно нападающая змея, и уколол Эдварда в плечо. Эдвард заворчал. На этот раз темно-красные капли скатились на пол. Анна дернулась вперед, но ее остановили челюсти Джока, мягко сомкнувшиеся у нее на руке.

– Кровь! – выкрикнул Иддесли; ему вторили секунданты Лиллипина.

Ни один из дуэлянтов не дрогнул. Шпаги звякнули и атаковали. Рукав Эдварда все больше расцветал ярко-красным. С каждым его движением кровь разбрызгивалась по полу, капли падали с рукава и сразу же растирались в полосы ногами сражающихся. Разве они не должны остановиться при появлении первой крови?

Нет, если они сражались насмерть.

Анна сунула себе в рот кулак, подавляя вопль. Она не могла теперь отвлечь Эдварда. Она стояла абсолютно безмолвно, ее глаза наполнились слезами.

Неожиданно Эдвард сделал выпад, потом еще один. Он атаковал со свирепой, медвежьей грацией, стремительно и точно. Лиллипин попятился и поднял перед собой шпагу, чтобы защитить лицо. Рука Эдварда сделала контрольное круговое движение, его клинок сверкнул и опустился на оружие противника. Лиллипин завопил от боли. Шпага выпала у него из рук, скользя со звоном по полу комнаты. Эдвард стоял, поставив кончик своего оружия в мягкую кожу у основания горла Лиллипина.

Молодой человек тяжело дышал, зажимая кровоточащую рану на правой руке.

– Тебе повезло, Свартингэм, – переводя дыхание, сказал Лиллипин, – но ты не можешь заставить меня молчать, когда я выйду…

Эдвард бросил на пол шпагу, его кулаки обрушились на лицо противника. Лиллипина мотало под градом ударов, как тряпичную куклу, пока он не упал на пол с грохотом. Он лежал тихо.

– На самом деле я могу заткнуть тебя, – пробормотал Эдвард и покачал правой рукой.

Позади Анны раздался долготерпеливый вздох:

– Я так и знал, что в конце концов ты прибегнешь к кулакам. – Виконт Иддесли вышел из-за ее спины.

Эдвард выглядел обиженным.

– Но я же дрался с ним на дуэли сначала.

– И твоя техника была отвратительной, как всегда. Зеленоглазый мужчина обошел с другой стороны Анну и молча наклонился, чтобы поднять шпагу Эдварда.

– Я победил, – сказал Эдвард многозначительно. Виконт ухмыльнулся:

– Печально, но так.

– Ты бы предпочел, чтобы он взял верх надо мной? – спросил Эдвард.

– Нет, но в совершенном мире каждый раз побеждает классическая форма.

– Этот мир не совершенен, слава богу.

Анна не могла больше выносить этого.

– Идиот!

Она ударила Эдварда в грудь, но затем вспомнила и стала яростно рвать его окровавленный рукав.

– Дорогая, что ты? – с трудом произнес Эдвард.

– Мало того что тебе пришлось сражаться с этим ужасным человеком, – задыхаясь, сказала она, ее взор затуманили слезы. – Ты позволил ему ранить тебя. Твоя кровь по всему полу. – Анна обнажила его руки почувствовала головокружение, когда увидела на плече глубокую колотую рану. – А теперь ты, возможно, умрешь. – Она, всхлипывая, пыталась крепче прижать платок к его ране.

– Анна, дорогая, тс-с. – Эдвард сделал движение обнять ее, но она отбросила его руку.

– И ради чего? Ради чего нужно было сражаться на дуэли с этим ужасным мужчиной?

– Ты, – тихо сказал Эдвард, и ее дыхание прервалось всхлипом. – Ты стоишь всего. Даже истечения кровью до смерти в борделе.

У Анны перехватило горло, и она не могла говорить. Он нежно провел рукой по ее щеке:

– Я люблю тебя. Я говорил тебе это, но ты не верила мне. – Он вдохнул, и его глаза заблестели. – Не покидай меня больше, Анна. Я не выживу в следующий раз. Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж, но если ты не можешь сделать этого… – Он сглотнул.

Ее глаза снова наполнились слезами.

– Просто не уходи от меня, – прошептал он.

– О, Эдвард, – с мольбой сказала она, когда он взял ее лицо в окровавленные ладони и нежно поцеловал.

Он проговорил сквозь ее губы:

– Я люблю тебя.

В отдалении она услышала улюлюканье и негромкий свист. Виконт Иддесли откашлялся почти ей в ухо.

Эдвард поднял голову, но не сводил глаз с лица Анны.

– Разве ты не видишь, что я занят, Иддесли?

– О, в самом деле. Весь «Грот» видит, что ты занят, де Рааф, – сухо сказал виконт.

Эдвард поднял глаза и, казалось, только сейчас заметил зрителей. Он нахмурился:

– Хорошо. Мне нужно отвезти Анну домой и заняться рукой. – Он кивнул в сторону своего плеча. Потом посмотрел на потерявшего сознание Лиллипина, у которого уже не текли слюни: – Ты можешь позаботиться об этом?

– Предполагаю, что мне придется. – Виконт скривил губы с отвращением. – Сегодня вечером, должно быть, корабль отправляется куда-то в экзотические страны. Вы не возражаете, Гарри, не так ли?

Зеленоглазый мужчина усмехнулся:

– Работа матроса принесет много пользы миру добра. – Он без церемоний ухватил Лиллипина за ноги. Виконт Иддесли взялся за подмышки, и вдвоем они подняли Чилли Лилли.

– Мои поздравления. – Гарри кивнул Анне.

– Присоединяюсь, де Рааф, – растягивая слова, произнес виконт. – Я очень надеюсь, что заслужил приглашение на предстоящее бракосочетание.

Эдвард что-то проворчал.

Хихикнув, виконт скрылся в дверях. Эдвард немедленно сжал руку Анны и начал проталкиваться с ней через толпу. В первый раз она заметила, что сама Афродита наблюдает за ними, стоя чуть в стороне от толпы. Рот Анны приоткрылся от удивления. Под золотой маской в обрамлении напудренных золотой пылью волос сверкнули знакомые зеленые, кошачьи глаза.

– Я знала, что он простит вас, – промурлыкала Афродита, отходя назад, затем она возвысила голос: – Напитки за счет заведения для каждого – во славу любви!

Толпа загудела позади них, когда Анна и Эдвард побежали вниз по главной лестнице в ожидающую их карету. Войдя, Эдвард стукнулся головой о крышу и повалился на подушки. Он не должен был отпускать ее ни на секунду и теперь притянул ее себе на колени и закрыл ее рот своим, воспользовавшись ее приоткрытыми губами. Прошло несколько минут, прежде чем она смогла перевести дыхание.

Он откинулся на спинку сиденья, только чтобы доставить серию маленьких укусов ее нижней губе.

– Ты выйдешь за меня замуж? – Он дышал так близко к ней, что аромат его тела прошептал ей в лицо.

Слезы еще больше застлали Анне глаза.

– Я так сильно люблю тебя, Эдвард, – сказала она. – А что, если у нас никогда не будет семьи?

Он обнял ее и прижал к себе.

– Ты – моя семья. Если у нас не будет детей, я буду разочарован, но если у меня не будет тебя, я буду опустошен. Я люблю тебя. Я нуждаюсь в тебе. Пожалуйста, будь моей женой.

– Да. – Эдвард уже начал покрывать поцелуями ее шею, поэтому ей трудно было произнести слово, но тем не менее она сказала его еще раз, потому что это было важно: – Да.