Текст книги "Очарованная"

Глава 10

– Какой сегодня чудесный день, миледи, – прощебетала Бланш. – И это после бури, бушевавшей неделю.

Ответом на эти слова был прерывистый вздох арфы, беспокойный, как глаза Арианы. Девушка продолжала перебирать пальцами по струнам, пока Бланш вынимала гребень из ее волос и заплетала их в косы.

Ариана не замечала проворного движения пальцев служанки – она была поглощена двумя видениями: давним ночным кошмаром и волнующим воспоминанием о сладостном поцелуе Саймона.

«Уже шесть дней, как я замужем. Сегодня вечером кончится седьмой».

– Слава Богу, погода переменилась, – приговаривала Бланш, старательно укладывая длинные густые пряди волос своей хозяйки. – А то рыцари так и рвутся на соколиную охоту. Пока сидели в замке, прямо как взбесились, дочкам бедняков проходу не давали – те даже попрятались от них в свином загоне.

«Придет ли сегодня Саймон снова ко мне в спальню? Или Я буду каждую ночь вздрагивать от ужаса, ожидая, что он подкрадется к моей постели, стащит с меня платье и будет насиловать меня, пока я не истеку кровью?»

Ариана поежилась, с трудом переводя дух.

«Как жаль, что дети не появляются от поцелуев».

Пальцы ее сбились с такта, когда она вспомнила сдержанные и нежные прикосновения губ Саймона к своим губам.

Если Саймон и помнил их поцелуй, по его отношению к супруге этого не было заметно. Со времени их последнего объяснения наутро после свадебной ночи он держался с ней холодно, подчеркнуто любезно.

«Вот и прекрасно, мне ничего от него больше и не нужно».

Но это была ложь, отрицать которую не имело смысла.

До сего дня, однако, это была правда, и Ариана это тоже знала.

Ей нравились поцелуи Саймона, его ласковые и нежные прикосновения, его улыбка. Но ей совсем не нужна была его страсть, которая вспыхивала в его крови, подобно молнии в грозу, отчего его глаза становились бездонными и мерцающими. Ее пугала мужская сила, которая так легко одолевала ее, и собственная беспомощность. Ей была глубоко противна сама мысль о том, что ее тело используют только как сосуд для мужского семени.

«Будь осторожна, заигрывая со мной, иначе я пошлю ко всем чертям твои девические страхи и силой возьму то, что дали мне Бог и король».

– Леди, вы слышите? – прозвенел голосок Бланш.

Ариана, очнувшись, взмахнула длинными ресницами: похоже, служанка уже несколько раз окликала ее.

– Что, Бланш? – спросила она.

– Вам нравится ваша прическа?

– Да, конечно.

С недовольной гримасой Бланш отложила гребень: ее хозяйка едва взглянула на свое отражение в зеркале из медного листа.

– Ах, будь у меня ваши лицо да фигура, – заявила Бланш, – уж я бы не стала запираться в своей комнате, как монашка в келье.

– Так давай обменяемся телами, – усмехнувшись, предложила Ариана, – как лорд Эрик со своим волкодавом. Говорят, они это делают каждое полнолуние.

Бланш вздрогнула и торопливо перекрестилась.

– Не будь такой гусыней, – насмешливо произнесла Ариана. – Лорд Эрик был к нам очень добр.

– Да, сатана, говорят, тоже может обольстить.

– Сатана, да будет тебе известно, не носит на груди крест, как истинно верующий.

– А лорд Эрик?

– Он носит.

Бланш недоверчиво покачала головой.

– Спроси у местного священника, если мне не веришь, – сказала Ариана.

Ее голос звучал отрывисто, как и стаккато, извлеченное ею из струн арфы.

– Вам снова подать завтрак в спальню? – заботливо осведомилась Бланш.

Ариана уже готова была согласиться, но вдруг ею овладело странное беспокойство: она поняла, что смертельно устала от своего добровольного заточения – жизнь замка проходила мимо. Она встала и крепко прижала к себе арфу.

– Нет, – твердо произнесла она. – Я буду завтракать в большом зале.

Светло-голубые глаза Бланш распахнулись от изумления, но тем не менее она смиренно обронила:

– Как вам угодно, миледи.

Ариана направилась было к двери, но потом неожиданно остановилась, отложила арфу и принялась нетерпеливо расшнуровывать платье, которое надела в этот день к завтраку. Розовато-лиловая отделка на рукавах и подоле платья почему-то ее больше не привлекала.

– Подай мне мое свадебное платье, – сказала она.

– Это? Почему?

– Оно мне нравится больше.

Хмуро покосившись на свою взбалмошную хозяйку, Бланш открыла сундук с нарядами Арианы – в нем лежало всего несколько платьев, которые та привезла с собой из Блэкторна.

– Какая странная и грубая ткань, – пробормотала служанка.

Она держала платье на вытянутых руках, чтобы поскорее передать его своей госпоже.

– Грубая? Да что ты такое говоришь? – удивленно спросила Ариана.

– Полотно кажется легким и мягким, как облачко, а на ощупь – жесткое, что твой чертополох. И как только вы терпите, когда оно вам трет кожу. Даже ради того, чтоб угодить этим Посвященным, я бы на это не пошла.

Ариана недоуменно воззрилась на служанку.

– Жесткое? – недоверчиво переспросила она. – Но почему ты так решила? Платье ведь мягче гусиного пуха.

– Хоть и как пух, а все равно противное, – упрямо пробормотала Бланш.

Она осторожно держала темно-лиловое платье, по которому переливалась серебряная вышивка, как молния, сверкающая среди аметистовой бури. С плохо скрываемым нетерпением Бланш ждала, когда Ариана наконец возьмет у нее платье.

На этот раз Бланш не настаивала, чтобы Ариана позволила ей затянуть на себе платье. Да помощь была и не нужна: платье зашнуровывалось на диво легко – Ариана только слегка касалась его пальцами.

Это чудесное обстоятельство делало дар Серены еще более привлекательным в глазах Арианы: ей не нужно было терпеть при одевании прикосновения чужих рук. На ткани к тому же совсем не оставалось пятен.

– Удивительно, какая тонкая работа, – задумчиво сказала Ариана, пробегая кончиками пальцев по ткани платья. – Нити такие тонкие, что я едва могу различить их.

– То же говорят и про самый дорогой шелк.

– Нет. Мой отец скупил много шелков у рыцарей, вернувшихся из сарацинских земель, да только те одежды совсем не такие. А это платье соткано золотыми руками.

Однако, продолжая поглаживать ткань, Ариана с уже привычной осторожностью старалась не смотреть в ее глубину, где переплелись отблески света и тени. Достаточно было уже и того, что она никак не могла забыть поцелуй Саймона. И ей совсем не хотелось сейчас вновь увидеть женщину, выгнувшуюся, как тугой лук, под ласками воина. И без того покой ее души был нарушен.

Ариана взяла арфу в руки и вышла из комнаты. Платье шуршало и нежно обвивалось вокруг ее колен и лодыжек, пока она направлялась по коридору в большой зал. Замок был полон снующих туда-сюда слуг – они громко обсуждали первый солнечный день после страшной бури и проделки хитрюги свиньи, которая опять ускользнула из загона Этелрода.

В очаге большого зала плясали золотые язычки пламени. Саймон и Доминик расположились тут же, у огня. Серый кот по прозвищу Его величество Лентяй облюбовал себе место на шее у Саймона и свисал с нее, как грозовое облако. Кожаные рукавицы для соколиной охоты лежали тут же на столе. Саймон и Доминик о чем-то оживленно беседовали: судя по их плавным жестам, они обсуждали охоту на уток, попутно расхваливая достоинства своих соколов.

Когда Ариана вошла в зал, Саймон вежливо кивнул ей, но не сделал никакой попытки подойти к своей супруге.

Ариана почувствовала облегчение и… разочарование. Даже себе самой она боялась признаться, что надеялась перемолвиться с ним хотя бы словечком.

«Похоже, я его совсем не интересую, – печально подумала она. – Да и о чем я буду с ним говорить, если он, может быть, сегодня ночью принудит меня исполнить супружеский долг?»

Подавив нараставшее в ней раздражение, она отбросила страхи, которые продолжали терзать ее душу, но для которых вроде бы и не было оснований: после их неудавшейся брачной ночи . Саймон совершенно перестал замечать свою жену и не искал с ней встреч, а когда они случайно сталкивались в замке, он был безразлично-любезен, и не более.

Мэг сидела у края огромного стола, за которым обычно трапезничали знатные господа из Спорных Земель. Но вместо тарелок с едой перед ней были разложены всевозможные мешочки и горшочки с настойками, бальзамами, растительными красками, порошками, снадобьями и мазями. Напротив нее сидела Эмбер. Огненно-рыжая и золотая головки полыхали на фоне серых каменных стен зала, склонившись над таинственными мешочками.

– Кассандра говорит, что это очень хорошо помогает от простуды, – говорила Эмбер. – Хотя в менее тяжелых случаях Посвященные предпочитают не крапиву, собранную в середине лета, а ягоды венерина башмачка.

Мэг взяла в руки горшочек со снадобьем, зачерпнула капельку и быстро растерла мазь между большим и указательным пальцами. Затем, когда мазь нагрелась, тщательно понюхала ее, попробовала на вкус и кивнула Эмбер.

Ариана незаметно пристроилась рядом. Оруженосец Саймона – юноша, почти мальчик, с пушком на щеках вместо бороды – в тот же миг оказался перед ней, держа в руках блюдо с холодным мясом, фруктами, сыром, хлебом и чашей ароматного чая.

– Спасибо, Эдвард, – удивленно произнесла Ариана.

– Рад служить своей хозяйке, – ответил паренек.

Эдвард посмотрел на Саймона, и тот резко кивнул. Мальчик поклонился Ариане и поспешно отошел.

Ариана поняла, что Саймон все эти дни наблюдал за тем, что готовят ей на завтрак. При взгляде на поднос ей стало к тому же совершенно ясно, что Саймон сам отбирал блюда для ее трапезы.

На тарелке были самые любимые ее кушанья. Особенно ей нравился чай из ягод шиповника и лепестков ромашки, и она его уже не раз заказывала.

Под пристальным взглядом Саймона Ариана отложила арфу и принялась за еду.

– Слава Богу, – пробормотал Доминик, увидев, что руки Арианы наконец-то оставили арфу в покое. – А то наши соколы расплакались бы как дети, слушая ее печальные песни.

Саймон мельком взглянул на своего сокола, сидевшего на жердочке у стены. Скайленс с колпачком на голове вместе с другими птицами терпеливо дожидался своего хозяина. Вдруг сокол неосторожно пошевелился и распахнул крылья, удерживая равновесие. Колокольчики на кожаных путах, обвивавших лапки птицы, мелодично звякнули.

Саймон отвернулся и вновь принялся поглаживать кота, блаженно свесившего голову с его плеча. Рукав его рубашки сполз и открыл алый заживающий рубец поперек его бицепса.

– Я вижу, бальзам Мэг быстро залечил твою… э-э… случайную рану, – промолвил Доминик.

Он говорил тихо, но Саймон слишком хорошо знал своего брата, чтобы не заметить оттенка сомнения в его голосе: Доминик ни капли не поверил в историю, которую Саймон сочинил про свою рану.

– Да, – сказал Саймон, – Мэг – искусная врачевательница.

– Как мог ты быть таким неловким – на тебя это непохоже. Расскажи-ка мне еще раз, как это случилось.

Саймон сверкнул на него черными глазами, но не промолвил ни слова.

– А, кажется, припоминаю, – произнес Доминик. – Ты слегка перебрал вина на свадьбе, стал показывать невесте всякие фокусы с кинжалом и порезался. Так ли это?

Саймон, пожав плечами, молча грыз яблоко.

– Да, неплохо придумано, – рассудительно сказал Доминик, – но, по-моему, пришло время и правду услышать, как ты считаешь?

– То, что случается в брачную ночь, касается только жениха и невесты и принадлежит только им.

– Да, но не в том случае, когда смерть одного из новобрачных может навлечь беду на Спорные Земли, – холодно возразил Доминик.

– Но мы ведь живы, – сухо ответил Саймон.

– И свадебные простыни были перепачканы кровью, как и полагается. Но уж не твоею ли кровью?

Ответом Доминику было гробовое молчание.

– Саймон!

Голос Волка Глендруидов звучал тихо, но настойчиво. Он наклонился к брату, ожидая от него ответа.

– Это не праздный вопрос, – жестко сказал Доминик. – Каждую ночь Мэг видит вещие сны. И с каждым разом они все больше пугают ее.

Губы Саймона упрямо сжались, так что рот его превратился в тонкую алую линию, напоминающую шрам на его руке. Некоторое время он не отвечал, молча почесывая за ухом у Его величества Лентяя. Кот благодарно урчал.

– Ариана и в самом деле твоя жена, а не только на бумаге? – хмуро спросил Доминик.

Пальцы Саймона на мгновение замерли, затем продолжили ласкать кота.

– Нет, – коротко ответил он.

Доминик выругался на языке сарацинов.

– В чем же дело? – спросил он.

– Моя жена холодна, как северное море.

– Она отвергает тебя?

Хмурая усмешка пробежала по тонким губам Саймона, но рука его все так же нежно почесывала серебристо-серую кошачью шерсть.

– Да, она отвергает меня, – спокойно согласился он.

– Почему?

– Она говорит, что скорее умрет, чем ляжет в постель с мужчиной.

– Так посади ее на себя, черт возьми, – раздраженно произнес Доминик.

– Надо подумать.

Доминик ждал, но Саймон больше ничего не сказал.

– Чем тебя ранили? – вновь требовательно спросил Доминик.

Его настойчивый голос был слышен только Саймону.

– Кинжалом, – нехотя ответил тот.

– Кто?

– Моя жена.

Доминик так и предполагал, но был потрясен, услышав правду собственными ушами.

– Она пыталась убить тебя? – спросил он.

Саймон пожал плечами.

– Дьявол! – выругался Доминик. – Теперь понятно, почему тебя больше не тянет к ней в постель. Да и самый крепкий меч после такого потеряет силу.

– Если бы это было так, – буркнул Саймон себе под нос.

– Что?

– Если бы кинжал моей жены забрал силу моего меча! Но этого не произошло. Я боюсь, что не сдержусь, если она снова мне откажет.

Черные брови Доминика взлетели вверх в немом изумлении: на поле битвы или в спальне – везде выдержка Саймона была предметом зависти многих рыцарей.

– И поэтому ты спишь теперь один? – спросил Доминик.

– Да. А сегодня она опять надела это колдовское платье, – сказал Саймон. – Дьявол меня подери, да я так бы и запустил руки ей под юбку.

Доминик внимательно посмотрел в раздосадованное лицо брата. Спустя некоторое время он снова заговорил, тщательно подбирая слова:

– Ты думаешь, она влюблена в другого?

– Нет, если ей, конечно, дорога жизнь.

Ледяной тон Саймона ясно дал понять Доминику, что даже он, его брат и господин, должен осторожно касаться такого тонкого предмета, как увлечения леди Арианы. Доминик не видел Саймона столь настойчивым с той поры, когда тот преследовал Мари, соблазнительно покачивающую бедрами между кострами в лагере крестоносцев. Глаза Саймона горели тогда, словно эти костры.

Внезапно Саймон выругался, и его глаза смягчились.

Кот махнул пушистым хвостом у него под носом, напоминая хозяину его главную и основную обязанность – ласкать Его величество Лентяя.

– Нет, – спокойно продолжал Саймон, – леди Ариана никого не любит. Впрочем, если бы любила, было бы проще: я бы тогда убил этого счастливчика.

Доминик ехидно усмехнулся.

– Значит, леди Ариана, как те девки в гареме у султана, предпочитает женские ласки?

– Нет. Ариана вообще не терпит прикосновений чьих-то рук. Даже когда моется, ей никто не прислуживает.

– Во время мытья…

Доминик улыбнулся, с наслаждением вспоминая купание со своей глендруидской вещуньей, которая любила воду даже, пожалуй, больше, чем сарацинские султаны, в чьих дворцах не умолкая журчали фонтаны.

– Как слащаво ты улыбаешься, – заметил Саймон с неприязнью и любопытством.

Любопытство победило.

– Это ты так приручал своего соколенка? – продолжал он. – Ты, наверное, схватил ее, когда она намочила перышки в воде и не смогла взлететь?

Доминик тихонько рассмеялся.

Саймон ожидал ответа с плохо скрываемым нетерпением.

– Я очень осторожно приручал своего соколенка, – произнес наконец Доминик, – будь то во время купания, в лесу или в спальне.

Саймон посмотрел на Мэг – ее волосы горели золотым огнем, колдовские изумрудно-зеленые глаза живо блестели, когда она говорила с Эмбер.

– Ты покорил ее своенравное сердечко с помощью этих золотых пут? – спросил он.

– Нет.

– Так ты колотил ее, что ли?

Доминик отрицательно покачал головой.

– Да, – заметил Саймон, – мне тоже никогда не нравилось силой побеждать слабых.

– Вот и славно. Смею тебя заверить, слабые тоже не стали бы с тобой так поступать.

Саймон громко расхохотался. Смех его был таким заразительным, что Ариана подняла голову от почти опустевшей тарелки. Дымчатые глаза девушки вспыхнули аметистовым огнем прежде, чем она снова потупилась.

– Она смотрит только на тебя, – заметил Доминик.

– Что ты сказал?

– Я говорю про твою жену. Кто бы ни был в комнате, она видит только тебя.

– Погоди, вот явится ее ненаглядный, тогда увидишь, – ядовито возразил ему брат.

– Эрик?

– Да, – коротко ответил Саймон.

Доминик покачал головой:

– Ничего-то ты не понимаешь. Ты и есть свет ее очей – ты, а не Эрик.

– Ну да, конечно, что ж тут непонятного – поэтому она и пыталась пронзить мне сердце кинжалом.

Доминик пожал плечами, но заметил:

– Завоюй ее доверие, и она будет так же яростно сражаться на твоей стороне.

– Звучит заманчиво.

Чарующие звуки арфы полились с дальнего конца стола, где сидела Ариана. Девушка играла что-то очень мелодичное. Это не было похоже на песню, но арфа пела о вихре чувств и страстей, бушующих в холодной темной чаще вдали от теплой весны, превращающей тени в свет.

Немного погодя музыкальная фраза повторилась. И вдруг послышался тонкий свист, он вплелся в мелодию, дополняя и повторяя ее.

Красота вдруг раздавшихся звуков отозвалась серебром в душе Арианы. Она обернулась, чтобы узнать, кто вторит ее арфе.

И поняла, что это… Саймон.

Руки Арианы неожиданно безвольно упали на колени.

– Играй же, соловушка, – сказал Саймон. – Или тебе мешает мой свист?

– Мешает? – Ариана глубоко вздохнула. – Нет. Это было так красиво!

Глаза Саймона широко раскрылись, затем сузились, и в них полыхнул уже знакомый огонь, как это всегда бывало у него рядом с Арианой.

Или даже когда он просто думал о ней.

Внезапно Саймон встал, снял с шеи Его величество Лентяя и посадил недовольно упирающегося кота у теплого очага.

– Пойду проверю, не разучился ли мой Скайленс летать, – пробормотал он себе под нос.

Он взял рукавицу, шагнул к жердочке у стены и снял с нее своего сокола.

– Ты не подождешь остальных? – спросил его Доминик.

– Я не король, и мне не нужна свита, – нетерпеливо ответил Саймон.

– Возьми с собой хотя бы оруженосца – ты же видишь, что ему не терпится подышать свежим воздухом среди топей и болотных кочек.

Саймон поискал глазами Эдварда, но его взгляд случайно упал на Ариану, которая смотрела на сокола как зачарованная.

Саймон быстро подошел к своей супруге. Сокол у него на руке стремительной грацией напоминал своего хозяина.

– Может, ты хочешь поохотиться со мной? – спросил муж жену. – Сокольничий говорит, что к западу от Стоунринга видели стаю жирных куропаток.

– Поохотиться? О, конечно! – воскликнула Ариана, вскакивая на ноги. – Мне так скучно сидеть взаперти.

– Эдвард! – крикнул Саймон, не отводя взгляд от жены. – Вели оседлать лошадей. Мы с леди Арианой едем на охоту.

– Вдвоем сэр?

– Да, вдвоем.

Глава 11

Когда Кассандра спустя некоторое время после отъезда Саймона и Арианы зашла в зал, за огромным столом сидел только Доминик. Перед ним лежал древний латинский манускрипт, который он внимательно изучал, полностью поглощенный своим занятием.

Кассандра с удивлением и видимым интересом посмотрела на сурового воина, склонившегося над древними текстами – редко кто мог прочесть латинские письмена. Колдунья в свое время довольно долго обучала этому Эмбер и Эрика: у Посвященных хранилось богатое собрание таких манускриптов, требующих перевода.

У Кассандры мелькнула мысль, что Доминика, пожалуй, можно было бы обучить языку древних рун, поскольку Эмбер была сейчас слишком занята своими обязанностями хозяйки Стоунринга и у нее совсем не оставалось времени на переводы.

Доминик отрывисто кивнул сам себе головой, будто придя к какому-то внутреннему решению. Не поднимая головы, он перевернул страничку манускрипта, осторожно, с оттенком благоговения поддерживая пергамент.

– Доброе утро, лорд Доминик, – вежливо произнесла Кассандра. – Не видели ли вы Эрика?

Доминик поднял глаза на вошедшую.

– Доброе утро, Посвященная. Я думал, Эрик с тобой. Его не было за завтраком.

– Он ничего не говорил тебе о своем возвращении в Сихоум?

– Вчера на охоте он вскользь упоминал о том, что собирается осмотреть внутренние постройки своего замка, прежде чем наступят холода. Он беспокоится, что в этом году первый снег выпадет рано и долго не растает – утки рано прилетели в Висперинфен.

– Да, он говорил мне.

Кассандра стояла неподвижно, как бы прислушиваясь к своему внутреннему голосу, затем тяжело вздохнула.

– А твой человек, Свен, он тут, поблизости?

– Нет, я послал его проверить, все ли спокойно в округе, – ответил Доминик. И добавил тревожно: – Мэг вчера видела нехороший сон.

По непроницаемому лицу Кассандры пробежала тень.

– Да, я знаю, – промолвила Посвященная. – Я разговаривала с ней в саду.

– Ну и что ты думаешь об этом? Что говорят твои руны?

– Я думала, ты не доверяешь моим предсказаниям.

– Я поверю во что угодно, только бы спасти нашу истерзанную землю от новой беды, – резко возразил ей Доминик.

– В таком случае ты мудрее своего брата.

– Просто у меня был хороший наставник.

– Твоя жена?

Доминик кивнул.

– И руны, и сны Мэг твердят об одном и том же, – сказала Кассандра. – Смерть подкрадывается к Спорным Землям.

– Смерть крадется повсюду – так создан мир.

Посвященная холодно усмехнулась.

– Ты хочешь сказать, что тебе все равно, где нанесет она свой первый удар?

– Нет. Это означает всего лишь, что за ранней холодной осенью придет суровая зима и самые слабые погибнут. Это значит, что люди умирали в Спорных Землях задолго до того, как первый римлянин начертал свой первый манускрипт. Это значит…

– Что так было всегда, – закончила за него Кассандра.

– Ну, скажем так, не нужно быть пророком, чтобы предсказать кому-либо скорую смерть – ведь и петух может, прокукарекав, предсказать рассвет, – равнодушно заметил Доминик.

Кассандра от души расхохоталась. Доминик удивленно посмотрел на нее.

– Вы с Саймоном очень похожи, – сказала Посвященная.

– Конечно, ведь мы братья.

– Вы оба чертовски упрямы.

– Тогда не пытайся переделать нас.

– Вас? Да я воспитываю только себя. Наши души в руках Божьих.

Доминик буркнул что-то себе под нос: непонятно было, соглашается он или опровергает ее слова.

– Когда Свен вернется, пошли за Эриком, – попросила Кассандра. – Он может нам помочь – у него дар видеть истинную причину многих, на первый взгляд не связанных между собой событий.

– Конечно. Эрик и Дункан – наши союзники. Я им верю, как самому себе.

В зал со двора долетел гул голосов и цокот подков по камням – кто-то направлялся к воротам. Раздался высокий, пронзительный крик сокола.

– Вот и Эрик вернулся, – сказала Кассандра.

Доминик и не сомневался в этом – у сокола Посвященного был свой особенный клич, который трудно было спутать с криком других охотничьих птиц.

Послышалось лошадиное ржание, и недавно подкованные копыта простучали по двору замка.

– А это Свен, – сказал Доминик.

Кассандра бросила на него загадочный взгляд.

– Могу поклясться, что только Свен выезжал сегодня утром из ворот, – задумчиво промолвил Доминик. – Наверное, Эрик был у крепостного рва. Иначе как он мог выскользнуть из замка незамеченным? Да, все объясняется просто – в этом нет никакого колдовства.

Кассандра улыбнулась, сверкнув смеющимися серыми глазами.

– Каждый верит тому, чему хочет верить.

Черная бровь Доминика вопросительно приподнялась.

– Могу тебя успокоить, – продолжала Кассандра, – Эрик, конечно же, очень проницателен, но в одном его колдовское искусство бессильно.

– В чем же?

– В понимании женщин.

– Ну, это скорее доказывает, что он простой смертный, а не колдун.

– Да, если бы он всегда думал головой, ты был бы другого мнения о его способностях, – пробормотала Кассандра.

Доминик не успел ничего ей ответить, ибо в ту же минуту в зал вошли Эрик и Свен.

– Где Дункан? – спросил Эрик.

– Осматривает доспехи и оружие, – ответил Доминик. – Что-то ему не понравилось в отчетах управляющего – хочет проверить все сам.

– Он правильно делает – скоро нам может понадобиться каждый клинок, – сказал Эрик. – Разбойники орудуют в округе.

– Неужели их так много, что они могут захватить замок? – беспокойно спросил Доминик.

Эрик покачал головой. Тут Свен выступил вперед.

– Пока нет, – ответил он на вопрос Доминика. – Но у троих кони подкованы, и, судя по глубине и размерам следов, это могут быть боевые лошади, несущие на своих спинах рыцарей в боевом облачении.

– Что еще ты узнал? – тревожно спросил Доминик.

– Это изменники. Они напали на свиту одного лорда с севера, который следовал в свое зимнее поместье.

Доминик скривился и ехидно заметил:

– Хороши доблестные рыцари, нечего сказать – напали на слуг, детей и кухонный обоз.

– К счастью, вассалы этого лорда вовремя подоспели – вернулись проверить, как продвигается обоз, – продолжал Свен. – Ну, вот и все, что мне известно.

– Что же, все сходится, – произнес Эрик.

– Что сходится? – быстро спросила Кассандра.

– Из Сихоума до меня дошли слухи, что в этих краях объявился рыцарь, сражающийся под знаменем сатаны, а не во имя Господне.

– Как он выглядит? И кто его господин?

Свен покачал головой.

– Этого никто не знает. Поговаривают, что герб на его щите сгорел в адовом огне.

– Скорее всего он сам стер свой герб, – сказал Доминик. – Если бы до его господина дошли вести о разбойных деяниях этого мерзавца, его бы поймали и тут же повесили на первом попавшемся дереве как изменника и труса.

– Очень может быть, – с сомнением в голосе произнес Эрик. – Но, по слухам, этот рыцарь силен как лев и дерется за троих.

– Да, это так, – подтвердил Свен. – Его попытались было прикончить трое рыцарей – вассалы того самого северного лорда. Он убил двоих из них, а третьего тяжело ранил и скрылся.

– Вы говорили с этим третьим? – спросил Доминик.

– Да, – ответил Эрик. – Одна добрая женщина выхаживает его в деревушке у западных границ Стоунринга.

– И что же говорит этот раненый рыцарь?

– Он еще очень слаб, – сказал Свен. – Да к тому же бредит в горячке.

– Он говорит, что этот изменник – очень сильный воин, которому нет равных в Спорных Землях, – добавил Эрик.

– А как же Дункан, Шотландский Молот? – спросил Доминик. – Или Эрик, прозванный Непобедимым?

– Ну, Шотландский Молот ведь победил меня, – возразил Эрик.

– А Доминик победил Шотландского Молота, – ввернул Свен. – И уж, конечно, победит этого дьявола.

– Любого можно одолеть, – сказала Кассандра. – Любой может стать победителем – все зависит только от самого человека, его оружия и от цели, за которую он сражается.

– Этим изменником движет жажда крови, грабежа и насилия, – произнес Эрик тоном, который ясно говорил о том, что все, касающееся этого рыцаря, ему глубоко отвратительно.

– К несчастью, это отродье дьявола дерется, как архангел из святого воинства, – заметил Свен.

– А раненый, может быть, успел рассмотреть изменника? – спросил Доминик.

Свен пожал плечами.

– Успел, да что толку? Он помнит только, как с лошади свалился. Послушать этого беднягу, так тот рыцарь прямо великан, и глаза его горят дьявольским огнем, и…

– И красны, как раскаленные угли, – насмешливо добавил Доминик.

– Что? – переспросил Свен.

– Его глаза.

– Нет, они у него голубые.

Доминик тяжело вздохнул.

– По крайней мере это хоть не Саймон и не Эрик, – невесело усмехнулся он. – Нам остается подозревать всего лишь сотню-другую голубоглазых воинов.

– У нас нет времени на раздумья, – сказал Эрик. – Мой сокол заметил неизвестных рыцарей к западу от Стоунринга.

– К западу? – Доминик резко вскочил на ноги. – Ты уверен?

– Да, – ответил Эрик. – Поэтому мы и поспешили вернуться. Нам нужны оружие и боевые кони.

– Проклятие! – прорычал Доминик, бросаясь по направлению к оружейной. – Саймон и Ариана охотятся на куропаток у западных границ Стоунринга!

– Кто еще с ними? – крикнул ему Эрик.

– Никого, даже оруженосца!

Свен и Эрик переглянулись и, не спрашивая больше ни о чем, устремились вслед Волку Глендруидов.