Текст книги "Чудесный замок"

Глава XVI. «Пенелоп Мэншн»

Последние минуты в любимом заросшем саду; последний, нежный взгляд на гвоздики Джесмин; последняя погоня за Пинк по давно не кошенной полянке; последнее прощание с комнатой, в которой умерла мама, и с домом, в котором родилась Дэйзи; последнее объятие с милой старой Ханной, которая поклялась последовать за ними в Лондон, потому что жить без них в Девоншире она не сможет, – и сестры покинули коттедж «Жимолость».

Несмотря на их упорство и твердое решение следовать выбранному пути, целая толпа друзей проводила девочек до железнодорожной станции. Здесь была мисс Мартиноу, которая держалась прямо и чопорно, однако глаза ее были красны от слез, а губы плотно сжаты, поскольку она решила не выказывать никаких эмоций. Миссис Дженкинс, мать Поппи, тоже была здесь. Она принесла громадный букет полевых цветов, а также яйца и немного масла для Поппи. И хромой мальчик, с которым частенько общалась Джесмин, тоже пришел, чтобы пожелать им доброго пути. В последний момент приехал мистер Дэйнсфилд на своей двуколке, багровый от спешки, и сунул в руку Примроз конверт, который, как он объяснил, содержал некое деловое сообщение. И наконец, перед самым отправлением поезда, прибежала, запыхавшись, миссис Элсуорси. За ней, тоже спеша и задыхаясь, следовал лакей. Он внес в вагон огромную корзину, в которой были цветы из теплицы, виноград и персики. Затем миссис Элсуорси обняла и поцеловала всех девочек, чуть дольше прижавшись губами к румяной щечке Джесмин. Две слезы скатились из добрых глаз славной леди.

В следующий момент поезд тронулся, увозя сестер из Розбери.

Они прибыли в Лондон вечером и после, как ни странно, успешных поисков своего багажа на вокзале Ватерлоо, умудрившись ничего не потерять, погрузились в кэб и поехали в «Пенелоп Мэншн».

Тетушка Поппи, гордившаяся красивой фамилией Флинт, вышла приветствовать девочек, когда их кэб подкатил к пансиону и они, нагруженные чемоданами, стали подниматься по ступеням крыльца. Джесмин, которая пылко реагировала на все, что видела по дороге из окна вагона, теперь была одержима желанием поскорее увидеть Поппи. Она первая выпрыгнула из экипажа и, бросив свою ношу, взбежала по ступенькам и сказала взволнованно:

– О, миссис Флинт, я знаю, вы, конечно, и есть миссис Флинт, можно, я побегу скорее на кухню и найду Поппи?

– Моя племянница сейчас выйдет к вам, мисс Мэйнуеринг, – отвечала миссис Флинт.

Каким-то образом спокойный и холодный голос миссис Флинт подействовал отрезвляюще на Джесмин. Хозяйка «Пенелоп Мэншн» скорее походила на диванную подушку, чем на кремень. Она была толстой, круглой и короткой. Лицо ее было добродушным и безмятежным, голос – ровным и бесстрастным.

– Мы здесь называем мою племянницу Сарой, – сказала она. – «Поппи» слишком отдает деревней, так и слышится: «сорный, неопрятный»[8]8
  Poppy – мак (англ.). Согласно Библии, мак считается сорняком.


[Закрыть]. Сара сейчас придет и позаботится о вас, юные леди. Однако у нас как раз подан чай. Мы пьем чай ровно в шесть, ужинаем в девять. Желаете пойти наверх и вымыть руки или сразу пройдете со мной к столу?

– Она мне не нравится, но говорит на очень правильном английском, – прошептала Джесмин сестре. – Интересно, в Лондоне все так говорят? Как будто специально училась. Придется и мне получиться, раз уж я хочу зарабатывать деньги писательским трудом!

Все это она выпалила в одно мгновение на ухо Примроз, а тем временем миссис Флинт вежливо стояла рядом со спокойным и безразличным видом.

– Помолчи, Джесмин, – прошептала Примроз и прибавила громко: – Дэйзи, дорогая, дай мне руку. Благодарю вас, миссис Флинт. Если позволите, мы выпьем чаю со всеми, а потом пройдем в нашу комнату.

– А Поппи, то есть Сара, тоже сидит за столом? – поинтересовалась Джесмин, пока хозяйка вела их по лестницам и коридорам. – Надеюсь, что да. Мне так хочется ее видеть!

– В настоящий момент Сара должна находиться на кухне, – ответила миссис Флинт ровным голосом. – Теперь, юные леди, позвольте, я пройду вперед и представлю вас моим гостям. Мисс Примроз Мэйнуеринг, мисс Джесмин Мэйнуеринг, мисс Дэйзи Мэйнуеринг – миссис Мортлок, миссис Дредж, мисс Слоукум. Юные леди, не соблаговолите ли сесть за стол?

Миссис Флинт направилась к своему месту во главе стола. Три девочки заняли свои места. Миссис Мортлок и мисс Слоукум принялись их разглядывать. Миссис Дредж разглядывать не стала, она протянула белую, пухлую руку и взяла Дэйзи за руку.

– Усталая, славная крошка, – молвила она, – усталая и замерзшая. О, я знаю, как это бывает.

– Нет, она не замерзла, ей жарко, – возразила Джесмин. – Это самая жаркая и закупоренная комната, в которой мне когда-либо приходилось бывать. Вы – миссис Дредж, да? Пожалуйста, миссис Дредж, подскажите, как далеко отсюда достопримечательности Лондона?

– Я не знаю, дорогая, но думаю, что очень далеко, – ответила миссис Дредж со вздохом. Вздохнули и две другие дамы.

– Ха-ха! – вдруг засмеялась миссис Мортлок. – После этого вы должны снизить цены, миссис Флинт. Ха-ха! Ваш вопрос был наводящим, мисс Джесмин Мэйнуеринг?

Бедная Джесмин смутилась и решила больше не открывать рта до конца трапезы. Чаепитие было скучным и неаппетитным, потому что чай оказался не крепким, а хлеб – черствым. Лица девочек, такие румяные и свежие от деревенского воздуха, начали на глазах тускнеть и выражать всеобщую скуку. Миссис Флинт проводила свои чаепития в полном молчании, заговорить можно было только в том случае, если требовалось что-нибудь передать. Дэйзи почти заснула. Примроз почувствовала комок в горле. Джесмин низко склонила свою кудрявую темную головку, так что ее блестящих глаз не было видно под длинными прядями волос. Она боялась, что другие увидят ее слезы.

Она была чрезвычайно эмоциональным созданием, у нее часто менялось настроение, при этом эмоции ее всегда были добрыми. Внезапно она подумала, что это нехорошо – быть такой грустной за общим столом. Дома она сияла для всех, как солнечный лучик. Почему же не стать таким лучиком для обитательниц «Пенелоп Мэншн»?

– Я знаю, что надо сделать, – воскликнула она, вскочив с места и чуть не опрокинув свой стакан и стакан Дэйзи. – Конечно, как я была глупа! Я знаю, что изменит общее настроение! – С этими словами она выпорхнула из комнаты и скоро вернулась, таща корзину миссис Элсуорси, полную фруктов и цветов.

– Примроз, – предложила она, – давай угостим этих леди! Все это из деревни, абсолютно свежее. Конечно, сейчас поделим все поровну. Миссис Флинт, вы что предпочитаете: цветы, ветку винограда или персик?

Миссис Флинт со спокойной улыбкой выбрала ветку винограда, миссис Мортлок со словами: «Благодарю вас, мисс Джесмин», – тоже взяла виноград, а миссис Дредж, с удовольствием разрезая персик, назвала его «сладким воспоминанием о цветущей деревне». Мисс Слоукум тоже выбрала персик.

После этого леди из «Пенелоп Мэншн» и сестры Мэйнуеринг стали друзьями.

Несмотря на это все три девочки перед сном плакали.

Глава XVII. В сопровождении мисс Слоукум

– Здесь все так не похоже на то, о чем я мечтала дома, – вздохнула Поппи Дженкинс, придя на следующее утро в комнату сестер Мэйнуеринг.

Было только пять часов утра. В Лондоне Поппи приходилось вставать очень рано. Джесмин сидела в постели и серьезно ее слушала. Примроз тоже проснулась. Одна Дэйзи спала, как ангел.

– Все это – не то, о чем я мечтала, – повторила Поппи. – Работа, грязь, пыль, сажа. О господи! Одна сажа может свести с ума. Здесь нет ничего белого, не то что у нас в деревне. На всем – черные пятна. Нет-нет, «Пенелоп Мэнгпн» – это горькое разочарование.

– Но, Поппи, «Пенелоп Мэнгпн» – это не весь Лондон, – Джесмин старалась быть рассудительной, но голос ее дрожал.

– Наверно, но это Лондон, в котором мне приходится жить, – отвечала Поппи Дженкинс. – Хуже всего то, что тетя не желает звать меня моим домашним именем. Она его считает «деревенским». Говорит, в Библии маки называют плевелами, то есть сорняками. Неужели мое имя звучит так ужасно? Я вся дрожу, когда она говорит мне это. И вот я стала Сарой. Здешние леди зовут меня Сарой-Энн, или Сарой-Джейн, или Сарой-Мэри. Когда они в хорошем настроении, я для них – Сара-Мэри, когда раздражены – Сара-Джейн. Но если они говорят: «Сара-Энн», – значит, будут ругать. О нет, мисс Примроз, Лондон – это не то, что мы о нем думали.

– Ничего, – сказала Примроз ласково, – для нас ты навсегда останешься Поппи, дорогая. Я знаю, что маки вовсе не плевелы. И не стоит из-за этого переживать. Мак – прелестный цветок, а Поппи – красивое женское имя. Видишь, мы все четверо носим имена цветов. Поэтому мы должны дружить и быть смелыми и добрыми в этом городе. И тогда, быть может, он не разочарует нас.

– Вы всегда были доброй, мисс Примроз, – ответила Поппи. – Это большое облегчение для меня – что вы все рядом, в одном доме со мной. Я теперь не так одинока и не буду больше считать себя плевелом. Это так ужасно – думать о себе, как о сорняке, но теперь я знаю, что тетя ошибается. Ах, как хороша мисс Дэйзи, когда спит! Однако слушайте, – вы все устали, поэтому я принесу вам завтрак в постель. Принесу свежие яйца, что вы привезли, и настоящее деревенское масло. Ну, я побегу вниз за вашим завтраком.

Это утро девочки провели в своей комнате. Они распаковали некоторые вещи и поставили на камин портрет матери. Примроз вскрыла письмо мистера Дэйнсфилда. Внутри был еще один красивый конвертик, на котором смешным детским почерком было написано: «Если хочешь меня – возьми. Никогда не возвращай меня и никогда не злоупотребляй мною».

Примроз немного покраснела. Она прочла смешной девиз несколько раз, но не стала открывать маленький конверт, а снова вложила его в большой.

– Я думаю, – сказала она, гладя на Джесмин, – мы не должны отсылать его обратно. Прошлой ночью я видела странный сон. Мне приснилось, что мама пришла ко мне и сказала: «Правильно ли вы поступаете, отвергая помощь всех ваших добрых друзей? Постарайтесь запомнить: подлинная независимость – это не значит быть слишком гордым и не позволять другим оказывать тебе поддержку. Примроз, ради меня, не будь чересчур гордой». Мистер Дэйнсфилд всегда был маминым другом, – продолжала Примроз, – поэтому я буду хранить его письмо, пока оно не понадобится. А сейчас надо ему ответить и поблагодарить.

Потом девочки сели у окна и стали смотреть на улицу. Она была очень скучной, а день – пасмурным.

– Сегодня днем мы пойдем гулять, – объявила Примроз. – Я скажу об этом за ланчем и попрошу миссис Флинт отпустить с нами Поппи. Мне так жаль, что Поппи здесь плохо. Девочки, мы не позволим себе грустить, мы должны быть храбрыми; не вздыхать и не чувствовать себя угнетенными – это к добру не приведет. Мы сами выбрали свой путь, и, если не будем смелыми, – ничего у нас не выйдет. А я хочу, чтобы вышло.

– Я всегда знала, – отозвалась Джесмин, – что пустые вздохи – это проявление слабости. Я предлагаю вот что: если кто тяжело вздохнет – платит штраф, кто станет жаловаться – еще больший штраф, а кто заплачет – еще больший. Вот только давайте решим, что считать штрафом.

После небольшого совещания все решили, что штраф должен еще и приносить пользу. В конце концов договорились, что проштрафившийся будет заучивать наизусть отрывок из «Потерянного рая» Мильтона[9]9
  Джон Мильтон (1608-1674) – один из крупнейших английских поэтов лирического и героико-революционного направлений.


[Закрыть], а как самое суровое наказание – кусок из трудной для понимания книги Батлера[10]10
  Сэмюэл Батлер (1612-1680) – английский поэт, сатирик и памфлетист.


[Закрыть] «Аналогия». Не успели девочки обсудить штрафы, как раздался слабый звон колокольчика, сзывающий всех к ланчу.

– Надеюсь, вам удобно и вы распаковали вещи, юные леди? – осведомилась миссис Флинт.

– Вы хорошо отдохнули после утомительного путешествия? – спросила миссис Дредж. – Из Девоншира долгий путь. Долгий и тяжелый.

– Вы так говорите, будто Лондон после Девоншира должен их разочаровать, – заметила мисс Слоукум. – В то время как Лондон – город для душ, стремящихся ввысь.

– О, как приятно это слышать! – воскликнула Джесмин. – Поппи, то есть Сара, чувствует себя здесь угнетенной, но, я думаю, она не права.

– Маленькая деревенская служанка, – фыркнула мисс Слоукум, – Сара-Джейн, так, кажется, ее зовут. Не думаю, что ее мнение следует принимать во внимание. Да, Лондон – город особенный. Я жила здесь много лет, и я могу судить.

– Мы вам верим, – сказала Джесмин. – Правда, Примроз? Мы приехали сюда, потому что чувствуем так же, как вы. Мы хотим после ланча пойти и посмотреть некоторые наиболее известные места Лондона.

– Могу я спросить, юные леди, это ваш первый визит в столицу? – поинтересовалась вдруг миссис Мортлок.

– Да, мы никогда не были здесь прежде, – ответила Примроз.

– Тогда, миссис Флинт, я обращаюсь к вам. Можно ли отпустить этих неоперившихся птенцов одних в огромный, запутанный город? Не следует ли кому-нибудь проводить их?

– Мы думали попросить Поппи, – заметила Джесмин.

Миссис Флинт посмотрела на нее неодобрительно.

– Позвольте сказать вам, мисс Джесмин Мэйнуеринг: молодая особа, о которой вы говорите, не известна здесь под именем, означающим плевел. Да, я согласна отпустить Сару ненадолго вместе с вами, но она знает о Лондоне так же мало, как и вы. Я не могу сама пойти, потому что сегодня пятница, а в пятницу вечером я занята. Могу, однако, дать вам карту. Если вы будете держаться вместе и не пойдете слишком далеко, а спрашивать дорогу будете только у полисменов, вы благополучно вернетесь домой. Не забудьте, чай в шесть.

Мисс Слоукум изящно повернулась и медленно осмотрела каждую из сестер.

– Я крайне разборчива, – изрекла она наконец, – и всегда тщательно выбираю компаньонов для прогулки. Мне нравится доброта и открытость вашего взгляда, мисс Джесмин. Позвольте мне, юные леди, сопровождать вас сегодня на прогулке?

Это предложение было воспринято с радостью, хотя Джесмин хотелось глубоко вздохнуть, пока мисс Слоукум критически их разглядывала. Только боязнь штрафа удержала ее от этого. Однако радость увидеть скоро настоящий Лондон была столь велика, что заставила ее забыть обо всех прочих неприятностях.

Глава XVIII. В соборе Святого Павла

Мисс Слоукум говорила правду о своей разборчивости в выборе компании. Она гордилась своим изысканным вкусом и предпочитала соблюдать дистанцию между собой и другими жильцами «Пенелоп Мэншн». Миссис Дредж она считала недостойной своего внимания, немного терпимее относилась к миссис Мортлок, но ни с одной из них не сходилась близко. Никогда нельзя забывать, говорила она себе, что она из семьи Слоукум, что ее отец был капитаном Королевского флота и что она – уроженка одного из центральных графств Англии. Разве может леди такого высокого происхождения иметь что-нибудь общее с миссис Мортлок или миссис Дредж?.. Увы! При всем своем «высоком» происхождении, мисс Слоукум была бедна, очень бедна, однако считала себя слишком благородной, чтобы работать. Цены в «Пенелоп Мэншн» были низкими, и мисс Слоукум была вынуждена делить кров и стол с такой неподобающей компанией.

Мисс Слоукум была высокой и угловатой особой с длинным узким лицом, маленькими глазками и нерешительным ртом, правда, надо признать, она имела доброе сердце. Когда вчера за чаем юная хорошенькая Джесмин предложила всем полевые цветы и фрукты, она посмотрела с интересом на необычных очаровательных девочек, которые явились в этот, скорее всего, и для них неподобающий дом на Райт-стрит.

Со стороны мисс Слоукум было весьма великодушно предложить сестрам сопровождать их в первой прогулке по Лондону. Ей было страшно при мысли о том, что она несет ответственность за этих четырех невинных деревенских девочек на улицах огромного города. Добро бы еще только за сестер Мэйнуеринг, которые, несомненно, леди. Но брать Сару, так называемую Поппи, было достаточно неосмотрительно. Однако без Поппи девочки идти отказались. Что было делать? Мисс Слоукум надеялась, что эта первая прогулка не будет продолжительной и пройдет без приключений.

– Может быть, это неприятно, но необходимо: мы должны идти строем, как школьники на экскурсии. Вы, мисс Джесмин, будьте добры, идите рядом со мной впереди. Мисс Мэйнуеринг с младшей сестрой будут следовать за нами, а вы, Сара, пожалуйста, замыкайте шествие.

– О господи, – воскликнула Поппи, – я хотела идти с мисс Джесмин, я об этом мечтала все это время: и когда тяжело работала – смывала сажу, и когда меня называли Сара-Джейн и Сара-Мэри. «Ничего, – думала я, – зато я буду гулять по Лондону рядом с мисс Джесмин». – Ладно, мисс Слоукум, я пойду сзади. Зато никто не помешает мне разглядывать витрины. Надеюсь, вы проведете нас по веселой улице, где можно будет увидеть множество новых чепчиков и шляп.

– Я пойду рядом с тобой, Поппи, – заявила Джесмин. – Мисс Слоукум очень добра, но я не хочу идти ни с кем, кроме тебя. Мисс Слоукум, пожалуйста, идите впереди с Примроз и Дэйзи, а мы с Поппи пойдем сзади и, даю слово, будем хорошо себя вести.

В таком порядке маленькая компания тронулась в путь, и вскоре скучный район, где был расположен «Пенелоп Мэншн», оказался позади. Они вышли на Оксфорд-стрит, затем на Бонд-стрит и наконец пошли по Пиккадилли по направлению к Гайд-парку.

Примроз всегда умела держать себя в руках, но Джесмин и Поппи, забыв о своем обещании хорошо себя вести, то и дело весьма эмоционально восклицали. Джесмин была почти так же взволнована видом новых чепчиков, как и ее подружка. Витрины магазинов удивляли и восхищали ее. Бедная мисс Слоукум вынуждена была буквально оттаскивать девочек от витрин, иначе бы она их потеряла. В конце концов она предложила – и сама изумилась значительности и щедрости своего предложения – всей компанией поехать на омнибусе в собор святого Павла. Поппи взмолилась, чтобы ей и Джесмин разрешили ехать на крыше, но эту идею добрая леди с ужасом отвергла. Наконец она втащила своих юных питомиц в вагон омнибуса, следующего в Сити, и только там с облегчением перевела дух. Про себя она поклялась, что никогда больше не станет слушать свое доброе сердце, из-за которого она оказалась в столь затруднительной ситуации.

– Здесь, Поппи, надо вести себя торжественно, – шепнула Джесмин, когда они вошли в собор. – Мы должны забыть о красивых чепчиках, и о тех дивных, узких жакетиках, и о тех муслиновых платьях. Мы должны забыть, что воображали себя богатыми и способными все это купить. Может быть, и можно подумать об одной-двух витринах, но лучше вовсе забыть обо всем суетном. Я всегда мечтала оказаться здесь. Ах, Поппи!

Джесмин сжала руку подруги, ее взволнованное лицо побледнело. Великолепие огромного собора, торжественная тишина и покой, чувство отдохновения от внешнего шума и суеты – все это потрясло ее до глубины души. Глаза Джесмин наполнились слезами. Она была близка к тому, чтобы заслужить самый большой штраф – заучивание наизусть «Аналогии» Батлера.

Все бродили по собору, осматривали памятники, пошли на Галерею Вздохов. Джесмин вдруг почувствовала страшную усталость.

– Иди с Дэйзи, Поппи, – сказала она подружке. – Я немного отдохну здесь.

Она присела на скамью, затем опустилась на колени и закрыла лицо руками.

Джесмин молилась совсем недолго, но так пылко и усердно, что, возможно, ее молитва была услышана. Она ощутила прилив сил, в душу вселились мир и покой. Величие собора не подавляло больше, оно успокаивало и укрепляло.

«Я верю, что Бог поможет нам, – сказала она себе. – Не опрометчиво ли мы поступили, приехав сюда? Примроз тоже думает об этом, а ведь она такая умная и взрослая».

Джесмин огляделась, надеясь увидеть своих, но их нигде не было видно. Она пошла искать сестер и мисс Слоукум. Нечаянно девочка уронила зонтик, и джентльмен, какое-то время с интересом за ней наблюдавший, поднял его и подал ей. Это был молодой человек лет двадцати пяти с открытым и приятным лицом.

– Вы здесь впервые? – спросил он, глядя на нее добрыми глазами.

– О да, – ответила Джесмин и, чувствуя его интерес к себе, прибавила: – Здесь так красиво!

– Очень, – сказал ее собеседник и участливо спросил: – Вы одна здесь или потеряли своих компаньонов?

Джесмин улыбнулась.

– Я не одна, просто пока не могу найти своих. Со мной две сестры, они тоже пришли сюда в первый раз. И еще наша подруга, и леди, которая была так добра, что стала нашим гидом.

– Понимаю, – ответил незнакомец, – вот совпадение – я тоже не один. Я привел сюда мальчика – показать ему собор. Он пошел на Галерею Вздохов, я его жду. Возможно, ваши друзья тоже там. Если вы не против, я мог бы, пока мы оба ждем, показать вам этот прекрасный собор и кое-что рассказать о нем.

Так Джесмин познакомилась с Артуром Ноэлем, ставшим впоследствии одним из близких друзей сестер Мэйнуеринг. Мистеру Ноэлю понравилось прелестное личико Джесмин, а она нашла в нем внимательного слушателя и собеседника. Прежде чем мисс Слоукум и девочки присоединились к ним, мистер Ноэль узнал кое-что о честолюбивых планах Джесмин и надеждах Примроз. Девочка даже поведала ему по секрету о мужественном решении сестер не вздыхать, не жаловаться и не лить бесполезных слез. Он слушал с пониманием, хотя и усомнился, что план Примроз действительно хорош. Эта случайная встреча оказалась удивительным совпадением, подтверждающим старую истину о том, как тесен наш мир.

Когда Примроз, Дэйзи, Поппи и чинная мисс Слоукум нашли Джесмин, она стояла рядом со своим новым другом, осматривая памятник Нельсону. К ним подбежал красивый мальчик и взял за руку мистера Ноэля. Этот мальчик оказался юным Фрэнком Элсуорси. Когда девочки вскрикнули от удивления, услышав это имя, мистер Ноэль сообщил им, что Элсуорси – его самые близкие друзья и что он любит миссис Элсуорси как родную мать.

– Я чувствую, что должен поговорить с вами, – сказал он Джесмин. – Не могу сказать, почему, но ваше лицо кажется мне знакомым. Быть может, мы не совсем чужие?

Так сестры приобрели весьма ценное знакомство. Однако прошло много дней, прежде чем они снова увидели Артура Ноэля.