Текст книги "Тайна ожерелья"

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

– Саманта! – закричала Айрис. – Слезай немедленно! Эти палатки предназначены вовсе не для того, чтобы ты на них лазала!

Ловко соскользнув с киоска для продажи плетеных изделий, Саманта подбежала к ней.

– И вовсе я не лазаю, – поправила она Айрис. – А скрываюсь от этих бандитов, Криса Кренделла и Билли Эрли. Они решили украсть золото, которое я с таким трудом добыла.

– Не могли бы они грабить вас на твердой земле, храбрая мэм? – без особой надежды поинтересовалась Айрис и добавила уже более серьезно: – Саманта, милая, ты же знаешь, в пятницу начинается праздник, и если какой-нибудь киоск или палатка рухнет под вами, плотник уже не успеет сколотить новый.

– Не рухнут, они крепкие, – упрямо заявила Саманта с дерзкой ухмылкой. – Я уже облазила их все, сверху донизу.

– И Кузнечик тоже.

Айрис резко обернулась, зажав в одной руке молоток, в другой пригоршню гвоздей с декоративными шляпками и ворох красно-бело-синих флагов под мышкой, которыми она собиралась украсить киоски. Это Адам с неизменной Киманчи рядом и Кузнечиком в руках. У Адама был усталый вид. Хотя нет, не усталый, решила Айрис, когда он подошел поближе. Подавленный. Вид человека, сраженного неприятными новостями.

– Что ты здесь делаешь? – спросила Айрис.

– Спасаю котят, бездумно скачущих с одной крыши твоих драгоценных киосков на другую и не представляющих, как спуститься на землю, – пояснил он и кивнул в сторону флагов: – Помочь?

– Спасибо, но я уже почти все сделала. Что с тобой, Адам? Ты сам на себя не похож.

Он опустил котенка на землю. Распушив хвост, Кузнечик пустился наутек. Адам проводил его взглядом.

– Сегодня утром я получил факс, – сказал он.

– От Кэролайн Уэлком. Вчера состоялось заседание правления «Золотой Долины».

Теперь я понимаю, что значит «упало сердце», подумала Айрис.

– И что же?

– Некоторые члены правления решительно против проекта «Рейнбоу». Они считают, что нам не удастся заманить в Фелисити достаточное количество рабочих.

– Но именно для этого мы и устраиваем наш праздник, – возмутилась Айрис. – Мне казалось, они с этим согласились.

– Некоторые – да, – сказал Адам. – По крайней мере, Кэролайн за нас. Похоже, она сама была неприятно удивлена вчера. Она осталась в меньшинстве.

– Осталась в меньшинстве? – тупо повторила Айрис. – Но, Адам, это же значит…

– Айрис! Адам! Смотрите!

Айрис невольно обернулась и замерла. Покачиваясь, Саманта стояла на крыше киоска для керамики, самого последнего в ряду, и тянулась к балкону салуна, до которого было дюймов шесть, не меньше.

– Я перепрыгну отсюда на балкон, как в кино! И тогда бандиты в жизни меня не поймают!

– Саманта! – закричала Айрис. – Не смей прыгать! Ты упадешь!

– Какие еще бандиты? – недоуменно спросил Адам.

– А, это такая игра у них с Билли Эрли. Даже Криса Кренделла втянули, хотя он и старше их.

Они…

Саманта прыгнула.

Ухватившись за перила балкона, она повисла, тщетно пытаясь закинуть ноги. Да, ей явно не хватает кучи игрушек – все, о чем могла подумать Айрис в этот миг. И тут дерево, к которому более ста Лет никто не прикасался, с сухим треском обломилось. Саманта рухнула вниз, не успев даже вскрикнуть. Звук удара ее головы о крышу киоска прозвучал особенно страшно в мертвой тишине.

Адам метнулся вперед, Айрис за ним. Лежа в самом конце улочки, образованной легкими нарядными киосками из клееной фанеры, Саманта казалась сломанной куклой с раскинутыми золотистыми от загара ручками и светлыми кудряшками.

И кровь… Всюду кровь…

Чуткие пальцы Адама осторожно приникли к беззащитной шейке.

– Пульс есть, – сказал он. – Слабый, неровный, но есть!

– Доктор, нужен доктор! – воскликнула Айрис. – Врача, скорее!

Адам поднял голову. В ярком солнечном свете его глаза казались совершенно бесцветными.

– У нас нет ни одного врача, – жестко напомнил он. – Только в Тонопе.

– Немедленно звони туда! Пусть высылают «скорую помощь». Беги же!

Он кинулся в салун. Опустившись на колени, Айрис нащупала пульс у Саманты. Еле-еле, с трудом билось сердце малышки, вяло гоня кровь по венам.

– Нет, нет, – шептала Айрис. – О, Господи, пусть Адам поторопится!

– М-мисс Айрис? С ней все в порядке?

Это Билл Эрли, белый как полотно. Позади него вертелся Крис Кренделл.

– Мы не хотели… – мямлил он. – Мы не думали, что она упадет.

– Я знаю, – успокоила их Айрис. – Вы не виноваты.

Она быстро ощупывала руки и ноги девочки, вызывая в памяти страницы книг по медицине, которые когда-либо ставила на библиотечные полки. Так, царапины и кровоподтеки, переломов не видно, сильного кровотечения нет, за исключением пугающей струйки крови со стороны затылка. Ребра и грудь, похоже, не повреждены… Дыхание поверхностное и неровное… Трогательно беззащитные шея и плечики на первый взгляд тоже в порядке…

Значит, голова. Сотрясение мозга. Может быть, сильное.

– Все машины на вызовах. – Голос Адама едва можно было узнать. – Они приедут, но пройдет час, может быть, и больше, пока они сюда доберутся. В больнице говорят…

– Мы не можем ждать, – сказала Айрис. – У нее, вероятно, сотрясение мозга, может быть, трещина. Кровь может скапливаться внутри черепа.

– Я пытался дозвониться до Сэнди Киллиан, – сказал Адам. – Никакого ответа.

– Ее нет дома, – пояснила Айрис. – Она поехала в Тонопу в магазины и оставила Саманту со мной. Где Томми?

– Его нет в Рейнбоу. Я звонил по сотовому в трейлер, но там тоже никто не ответил. Я оставил сообщение на автоответчике.

Айрис присела на корточки.

– Ладно, тогда мы с тобой должны решать, – сказала она. – Я не думаю, что у нее есть какие-нибудь переломы. Скорее всего, шея и спина тоже в порядке. Но голова… Боюсь, может быть что-то похуже сотрясения мозга. Ее зрачки…

– Откуда ты все это знаешь? – удивился Адам. – Хотя ты же библиотекарь…

– Я знаю только основы первой помощи. Мы можем… навредить ей больше, если станем переносить ее. Но она также может умереть или мозг ее серьезно пострадает, если мы будем ждать.

– По-твоему, нам следует сейчас же отвезти ее в больницу?

Айрис глубоко вздохнула.

– Да, – отрезала она. – Немедленно.

– Хорошо. – Он встал. – Я возьму «Эсмеральду». Кима, останься, присмотри за Кузнечиком. Крис, мне нужна твоя помощь.

Билли Эрли исчез, но Крис Кренделл все еще был там, вытирая слезы страха с отчаянной неловкостью подростка.

– Да, сэр? – сказал он.

– Твои родители дома?

– Нет, сэр. Они оба работают. Отец – на шахте.

– Тогда возьми велосипед. Гони скорее в Рейнбоу и расскажи отцу Саманты, что произошло. Объясни ему, что «скорая» не может быстро приехать, и мы сами отвезем ее в Тонопу. Скажи, чтобы он встречал нас у больницы.

– Да, сэр, – кивнул Крис, – я помчусь так, как никогда не ездил, клянусь.

Они перенесли безвольное тельце Саманты в машину. Кровотечение почти прекратилось, но поверхностное дыхание вызывало тревогу, и личико у девочки посерело. Айрис опустилась на колени на полу машины и крепко обняла руками голову и плечи малышки.

– Я буду держать ее, – сказала она. – О, Адам, постарайся избегать ухабов.

– Сделаю все, что в моих силах.

Узкую ухабистую дорогу от Фелисити до шоссе «Эсмеральда» преодолевала с удручающей медлительностью. Единственное, что осталось в памяти Айрис, это посеревшее личико Саманты, ее окровавленные волосы и отчаянная борьба за то, чтобы она не почувствовала лишнего толчка.

– Сколько еще? – спросила она.

– Пять минут. Как девочка?

– Плохо. Цвет лица стал хуже. О, Адам, поторопись.

«Эсмеральда» скрипела и содрогалась.

– Тонопа, – объявил Адам. – Еду на красный свет. Держитесь.

Ужасный поворот.

– Адам, мне кажется, она не дышит.

– Больница через квартал, – выдохнул он.

Айрис чувствовала, что он с трудом справляется с «Эсмеральдой». Но вот хлопнула дверца со стороны водителя, и сразу же, рывком распахнули ее дверцу. Руки, незнакомые, вытаскивающие Саманту из машины. Затем Айрис осталась одна.

Она положила голову на руки и уткнулась лицом в сиденье «Эсмеральды».

Заплакать? – вяло подумала она. Сейчас?

Но глаза ее были сухи, а горло будто забило пылью.

– Айрис…

Это Адам. Она потерла глаза ладонью и подняла голову.

– Она дышит, – сказал он. – Ты была права. Говорят, если бы мы ждали «скорую», то она вряд ли осталась бы в живых.

– Я пыталась предостеречь ее. Твердила снова и снова…

Он подошел к машине, схватил ее за руки и вытащил наружу. Девушка неуклюже распрямила ноги, кровь тотчас же устремилась в вены, словно взрыв из иголок и булавок. Когда ее затекшие ноги коснулись асфальта, она едва не упала. Адам издал странный невнятный звук, обнял ее и прислонил спиной к переднему крылу «Эсмеральды».

– Шшш, – прошептал он, – не плачь.

– Я не плачу. Не думаю, что смогу когда-нибудь снова заплакать. О, Адам, если бы там, в Фелисити, был доктор!

– В любом случае доктор привез бы ее сюда. Здесь все оборудование. Специалисты. Хирурги. Связь с Вегасом. Если нужно, ее самолетом доставят туда.

– Но доктор точно бы знал, что делать. Нам нужна «скорая помощь», прямо там, в Фелисити.

– Она будет, – пообещал он. – Скоро.

– Слишком поздно для Саманты.

– Нет. Не слишком поздно. Не говори так.

– Адам! – Она отпрянула от него и слегка пошатнулась, пытаясь удержать равновесие. – Обещай мне. Поклянись мне.

Он нахмурился.

– Поклясться тебе? В чем?

– Что ты найдешь доктора. Откроешь клинику. Организуешь «скорую помощь». Что ты сделаешь это, прежде всего. Обещай мне.

– Я не могу ничего обещать, – сказал он. – Теперь – ничего. Но если я смогу это сделать, то, как насчет библиотеки?

– Бог с ней, с библиотекой. Маленькие девочки не умрут, если в городе не будет библиотеки. Обещай мне.

– Саманта жива, – возразил он. – Айрис, если «Золотая Долина» не поддержит проект, я не смогу построить ни клинику, ни библиотеку, ни что-либо еще. Я не смогу…

– Нет! – вскрикнула она. Слезы хлынули ручьем, и голос сорвался. – Нет, нет, нет, нет… О, Господи, как бы я хотела никогда не приезжать в Рейнбоу. Ничего этого не случилось бы, если бы я…

– Прекрати, – резко оборвал ее Адам.

– …не затормозила вашу работу. Не возникло бы никаких проблем с правлением, и у вас был бы и врач, и «скорая помощь», и…

– Ты не задержала нашу работу. И проблемы правления не имеют никакого отношения к…

– Не пришлось бы из милости устраивать праздник, чтобы удержать меня здесь, и не было бы никаких палаток, и Саманта бы не…

– Айрис! – рассердился Адам. Он схватил ее за руки и сильно встряхнул. – Прекрати. Проблемы правления не имеют к тебе никакого отношения. У тебя просто шок. Это естественно…

– Уйди от меня, – сказала она. Она слышала его голос, но не понимала, что он говорит, казалось, он где-то далеко, в конце тоннеля. Она подняла руки и обнаружила кровь Саманты на пальцах и ладонях. Она вытерла руки о рубашку. Но рубашка и без того была уже липкой от крови. – Обещай мне, – всхлипнула она. Хотя не знала, что она хочет, чтобы Адам ей обещал. Просто пусть пообещает ей, только это было сейчас отчаянно важно.

– Ладно, – вздохнул он. – Я обещаю.

Она едва различала его лицо, а голос звучал тускло. Айрис почувствовала, что колени у нее подгибаются.

Затем все исчезло.

– Саманта выздоровеет, – сказала Сэнди Киллиан. – Благодаря тебе, Адам. У нее тоненькая, толщиной в волос, трещина в черепе, и под ней скапливалась кровь. Трудно сказать, что бы произошло, если бы вы ждали «скорую». Но вы доставили ее прямо в операционную, кровотечение было остановно, давление стабилизировалось, и теперь с ней е будет хорошо.

– Очнется с чертовской головной болью, – буркнул Томми. – Глупый ребенок.

– Это не я, – сказал Адам. – Это Айрис настояла на том, чтобы Саманту немедленно доставить сюда.

– Благослови ее Господь, – вздохнула Сэнди. – Где она?

– Спит. Ей сделали укол. Она здорово… расстроилась.

Айрис, в одежде, перепачканной кровью, растрепанная, с дикими глазами, пугающе бледная, требующая обещания, которое могло бы уничтожить ее единственный шанс остаться в Фелисити. Айрис, сникшая в его руках как сломанная кукла. В тот самый момент я осознал, как сильно ее люблю, думал Адам.

Любовь. О Господи, любовь! Единственная власть, которую я поклялся никогда не давать над собой ни единой живой душе. Они пользовались любовью как оружием. Мать в Бостоне и отец на Аляске. Если ты любишь меня… Если ты действительно любишь меня…

Айрис не похожа на них. Нет, нет.

– Она очень расстроилась, – повторил Адам. – Успокаивающее действие лекарства скоро кончится, и не думаю, что она захочет провести здесь ночь.

– Нет, конечно. Ведь праздник начинается в пятницу, – сказала Сэнди. – Саманта будет ужасно расстроена, что пропустит его. Весь последний месяц она только о нем и говорила.

– Будет и в следующем году, – возразил Адам, не думая. – И так как Айрис меня не волнует библиотека. Маленькие девочки не умрут, если в городе не будет библиотеки. Обещай мне…

– Что Айрис? – заинтересовалась Сэнди. – Она собирается остаться, да? Организовать новую библиотеку?

– Не знаю, – сказал Адам. – Может, здесь и не будет библиотеки.

Как бы взвинчена она ни была, Айрис права в одном: даже если я смогу убедить правление «Золотой Долины» изменить свою позицию, сначала здесь должен появиться врач. А также пожарная вышка и ремонтная мастерская, чтобы сохранить такие здания, как салун. Я не смогу сделать все это и еще библиотеку. Сразу не смогу. И это означает, что для Айрис здесь нет места.

Нет способа оставить ее в Неваде, работать над своими изысканиями.

Вообще нет для нее возможности остаться в Неваде.

– Не будет библиотеки? – удивилась Сэнди. – Но я думала…

– В этом-то и проблема, – вздохнул Адам. – «Золотая Долина» может не согласиться с проектом «Рейнбоу». Утром я получил факс. Не знаю, смогу ли я убедить их.

– Черт побери, – расстроился Томми. – Ты думаешь, что мы потеряем все деньги, что вложили в проект? Все мы?

– Может быть, – сказал Адам.

– Заткнись, Томми, – посоветовала Сэнди. – Есть кое-что поважнее денег. О, Адам, еще раз благодарю тебя, огромное спасибо. Я не знаю, что еще можно сказать.

– Это не я, – вновь повторил Адам. – Это Айрис.

– Я знаю. Я еще увижу ее в Фелисити. И этот большой идиот будет там рядом со мной, хочет он того или нет. Давай, Томми, нам лучше вернуться в палату, пока Саманта еще не очнулась и не успела удрать отсюда без нас.

Они исчезли за поворотом коридора направо. Адам повернул налево, к комнате, где спала Айрис. Она захочет узнать, подумал Адам. По крайней мере я могу сообщить ей, что с Самантой все будет в порядке.

Она выглядела миниатюрной и хрупкой на больничной кровати. Ее залитую кровью блузку забрали и дали ей больничную рубашку. Девушка, сжавшись, лежала на боку, полуприкрытая накрахмаленной белой простыней. Волосы у нее были распущены и закрывали почти все лицо волной дымчатой шелка.

Одно его «я» хотело встать у кровати на колени и спрятать лицо в облаке ее волос и просить ее остаться, умолять не уезжать, с библиотекой или без нее, в Рейнбоу или где-нибудь еще. Вторая половинка его «я» медлила в дверях, застыв от страха, замороженная голосами: Если ты действительно меня любишь…

Адам закрыл за собой дверь.

– Айрис, – позвал он.

Она повернула голову и что-то пробормотала.

– Айрис, – повторил он.

Она открыла глаза.

– Что такое? – спросила она. – Что случилось? Где я?

– В больнице в Тонопе, – сказал Адам. – Я только что говорил с Сэнди и Томми. Саманта поправится.

Девушка глядела на него непонимающим взглядом. Затем он увидел, что память ее восстановилась. Она оперлась на локоть.

– Ты уверен? – спросила она. – Все в полном порядке?

– Все в полном порядке – благодаря тебе. Если бы мы ждали «скорую», то все могло оказаться гораздо хуже.

– Слава Богу, – выдохнула Айрис. – Слава Богу.

Она закрыла глаза. На мгновение он испугался, что она начнет плакать, так же отчаянно и бесконтрольно, как раньше, когда врач дал ей, наконец успокаивающее. Но она вновь открыла глаза, спустила ноги с кровати и начала закалывать волосы.

– Который час?

– 3.30, – ответил Адам. – Ты можешь остаться здесь на ночь, если еще неважно себя чувствуешь. Или я отвезу тебя в Фелисити. Я собираюсь сегодня отправиться в Карсон-Сити и не вернусь до тех пор, пока не смогу убедить их изменить позицию.

– Убедить кого? – спросила Айрис. – О… – она запнулась. – О, Боже, все так перепуталось… «Золотая Долина» не собирается поддерживать проект, да? Они думают, мы не сможем привлечь достаточно людей, чтобы выполнить все эти работы.

– Как раз это они и говорят. Ее лицо изменилось.

– Они не верят, что праздник сработает.

Да, это так. Интерес к проекту зависит от успеха праздника, и вот праздник отвергнут, без всякой причины, несправедливо. Это ее, Айрис, отвергли.

Адам шагнул к ней, хотел заключить ее в свои объятия. Больше он ничего не мог придумать.

– Нет, – она отвернулась. – Ты обещал.

– Обещал?

– Не… ты знаешь. Больше не целовать меня. – Я не собирался целовать тебя.

– Ну, дотрагиваться до меня. Все равно. – Голос у нее сел от боли, злости и нежелания смириться. – Пожалуйста, отвези меня сейчас в Фелисити. Мне надо еще многое сделать до пятницы, независимо от того, что думает этот чертов Совет директоров.

– Айрис, – сказал Адам. – Я…

– Только отвези меня назад, – прервала она его. Прядь ее волос снова выбилась, и она нетерпеливо заправила ее за ухо. – И если ты застрянешь в Карсон-Сити и не сможешь играть Уинни Роланда на празднике, все равно все будет в порядке. Ты мне не нужен.

Он отступил назад. Любовь и смятение, любовь и разочарование, любовь и страх так сильно и безнадежно смешались в каждой клеточке его тела, что он и сам не знал, на каком он свете. Но у него были, его дела, и он открыл дверь. – Знаю, что я тебе не нужен, – сказал он.

Проспав полдня в больнице, на ночной сон нечего рассчитывать.

Айрис сидела в углу салуна и смотрела на картину, изображающую Невесту из Рейнбоу. Папка с материалами лежала перед ней на столе. В ней была единственная газетная вырезка из библиотеки в Карсон-Сити. Кузнечик осторожно подбирался к папке, как будто это была мышь.

– Ты должна понять. Айрис, – громко сказала девушка. В пустом здании ее голос прозвучал как чужой. – Может быть, и вообще нет ничего в шахтах Рейнбоу. А если и есть, то врач нужнее. Было бы прекрасно остаться здесь, в Фелисити, и работать в библиотеке, и продолжать поиски как раз там, где все и произошло, но сейчас я не могу этого сделать. Я просто не могу.

Картина, что и неудивительно, ничего не ответила.

– Я не убегаю, – продолжала Айрис. – Я не сдамся. Это я тебе обещаю. Я просто должна сделать то, что могу, в Миннеаполисе. И, может быть, на следующее лето…

Ее голос замер. Нет причин, почему я не смогу приехать сюда на следующее лето, думала она. Лена примет меня с распростертыми объятиями. Только потому, что Адам Фримонт никогда не примет меня ни с распростертыми, ни с закрытыми, ни с какими другими объятиями?.. Адам. Адам. Ты мне не нужен.

Я совсем не это имела в виду. Не так, как это прозвучало. Я была одурманена успокоительным, и мне было больно, что люди «Золотой Долины» отвергли мою работу по организации праздника. Я только хотела сказать, что все равно смогу провести праздник, даже если он задержится в Карсон-Сити.

Это все, что я имела в виду. Правда, правда. Правда?

О, Боже, я сама не знаю, что имела в виду. Но лучше бы я этого не говорила. Что бы я ни имела в виду, мои слова прозвучали, как если бы…

Как если бы что?

– Как если бы я не любила его, – громко сказала она.

Айрис зажала руками рот, пораженная тем, что у нее вырвались эти слова. Женщина-Радуга смотрела на нее, закутанная в свою паутинку-вуаль, улыбаясь загадочной улыбкой.

– О, Айрис, – шептала девушка. – Что мне делать? Я люблю его и сама все разрушила, теперь он отвернется от меня. Боже мой, как я могла быть такой бестолковой!

Кузнечик добрался до папки. Машинально Айрис потянулась спасти ее. Единственный листок бумаги выпал. Когда она подняла его, в глаза бросились слова: Пурпурный – символ страсти, оранжевый – вечного счастья, желтый – ясного света…

Девушка взглянула на картину. Цвета были налицо: пурпурный, оранжевый, богатый солнечно-желтый.

Броши на плечах были на месте, выписанные до мельчайших деталей. На левом плече сверкающее золото из Рейнбоу, на правом… Айрис нахмурилась. Она снова взглянула на газетную вырезку: На левом плече… брошь из чистейшего комстокского серебра.

Девушка взглянула на картину. Брошь на левом плече была, несомненно, золотая.

Она засмеялась.

– Так вот в чем дело! – воскликнула она. – Ты не знала, где левое, где правое. Ты их перепутала, даже когда говорила о своем собственном подвенечном платье! Ты…

Она остановилась.

– Ты не знала, где «право», а где «лево», – повторила она более медленно. – Ты никогда не бродила по всем этим тоннелям! Если ты спустилась в шахту, то никуда не сворачивала, потому что знала, что не способна найти обратный путь. Ты должна была идти прямо вперед. Только прямо.

Внезапно она услышала голос Адама так ясно, как будто он стоял с ней рядом: Главный тоннель открыт. Крепление пока держится…

Главный тоннель.

– Я так старательно обыскивала боковые тоннели, – пробормотала Айрис. – А все, что надо было сделать с самого начала, это идти по главному тоннелю. Прямо вперед!

Обещай мне, Айрис, что ты больше никогда не спустишься сюда. Это слишком опасно.

Айрис поймала Кузнечика вовремя, чтобы предотвратить его налет на соседний стол.

– Пять минут, – сказала Айрис, прижимая его к груди. – Только до конца главного тоннеля и обратно. Если крепление держится, это не опасно.

Кузнечик жалобно замяукал и вцепился ей в руку.

– Пошли домой, – сказала она. – Лена и Гарри, должно быть, уже спят, но Лена всегда говорила, что я могу брать ее джип, если мне нужно. И ох, Кузнечик, как он нужен мне сейчас!

Глубокой ночью Рейнбоу выглядел мрачным и молчаливым.

Айрис, конечно, не ожидала, что шахта охраняется. Кругом было пусто. На востоке серебрился трейлер Адама. Буровая установка в лунном свете казалась сборищем фантастических форм и теней.

У входа девушка наткнулась на неожиданное препятствие – тяжелый квадратный лист металла, загораживающий отверстие. С отчаянием, с проклятьями, обломав последние ногти, Айрис ухитрилась отодвинуть металлический лист.

– Сейчас, – громко сказала она. – Сейчас.

Лестница исчезла, и ей пришлось карабкаться по остаткам старого деревянного сруба. Главный тоннель был открыт, хотя крепления кое-где пошатнулись и местами стены осыпались.

– Прямо вперед, – бодро сказала Айрис. – Ни каких поворотов.

Она прошла весь тоннель до конца. Сначала ей казалось, что она все-таки ошиблась и в конце тоннеля ничего нет. Пол был покрыт мягким слоем пыли и усеян мелкими камешками, выпавшими при бурении. Ее сердце тяжело билось. Она повыше подняла фонарь и посветила на стены тоннеля. Ничего.

– Оглядись, – сказала она себе. – Не спеши.

И вот оно. Отпечаток ладони Невесты из Рейнбоу еще сохранился в засохшей глине. Ее правая ладонь. Очень медленно Айрис подняла правую руку и приложила ее к отпечатку. Они полностью совпали.

Конечно, неразумно плакать, когда занимаешься такими сложными вещами. Нужно направить свет фонаря на место, где спрятан клад, настроить при слабом свете камеру и сделать снимки отпечатка руки. Но невозможно было не плакать над Невестой из Рейнбоу, прижимающей рукой мягкую глину, чтобы укрыть свое сокровище, в последний раз отворачивающейся от него и возвращающейся по тоннелю прямым путем к одиночеству, отчаянию и смерти.

– Теперь, по крайней мере, они все узнают, – бормотала Айрис, с трудом удерживая слезы, и ее охрипший, сдавленный голос эхом отзывался в пустоте. – Ты не сбежала. Теперь даже Дональду Фонтеноту придется признать правду.

Девушка вытерла слезы, мешавшие ей смотреть, опустила фотоаппарат и дотронулась до стены. От прикосновения ее руки глина стала крошиться. Коробка даже не была глубоко спрятана. Айрис легко вынула ее из тайника.

Это была ювелирная шкатулка, ее бархатное покрытие сильно обветшало. Айрис осторожно сфотографировала ее.

– Ты должна ее открыть, – громко приказала она себе. – Ты не можешь стоять здесь всю ночь и фотографировать. Загляни внутрь.

Ее руки дрожали, и только с третьей попытки ей удалось открыть изящную филигранную застежку. В петли набилась пыль, и они заскрипели, когда Айрис откинула крышку.

Внутри было ожерелье.

Оно было прекрасно.

Айрис поставила шкатулку в круг света одного из фонарей и вытерла руки о шорты. Затем она сняла с груди мешочек и вынула один из своих собственных трех камней, первый, которого коснулись ее пальцы. Это был рубин, красный как кровь. Пурпурный – цвет страсти…

Ох, Адам, если бы ты только был здесь! Если бы только мог увидеть!

В самом коротком ряду рубинов было пустое гнездо. Айрис вложила в него свой рубин. Он отлично подошел. Его цвет полностью совпал с цветом остальных.

Я нашла его, безучастно думала девушка. Я нашла то, ради чего приехала в Неваду. То, чего я хотела больше всего на свете. Мне казалось, это – единственное, чего я хотела. Пока не встретила Адама. Пока не узнала Адама. Пока не полюбила Адама.

А сейчас уже слишком поздно.

Она опустилась на пол тоннеля и, спрятав лицо в ладонях, расплакалась.