Текст книги "Холм демонов"

Однако в коридоре Надя остановила Дубова:

– На одну минуточку, Васенька. У меня для вас есть сообщение.

– Вот как? – немного удивился детектив. – В таком случае, давайте пройдем ко мне в комнату.

– Лучше ко мне, – предложила Чаликова.

– Ну что ж можно и к вам, – вздохнул Дубов.

– Дело в том, что князь Владимир – это как раз тот тип, который в Боярской Думе всех поливал из ковша, – без предисловий сообщила Надя, когда они оказались одни в комнате.

– Ну, тогда ничего удивительного, что его постиг столь печальный конец, – кивнул Дубов.

– Дело не в этом. Позже, когда мы с ним разговорились в кулуарах, он пригласил меня на рандеву. Я, конечно, решительно отказалась, а он так нагло заявил: «Вечером я буду ждать вас под крыльцом в доме Рыжего. Там я задеру вам юбки и покажу, на что способен член Боярской Думы!». Я, конечно, послала его подальше, но он, как видно, сдержал свою угрозу. Не в смысле задрать юбки, а в смысле ждать под крыльцом.

– Значит, князя Владимира сгубила его же собственная похотливость, – удовлетворенно отметил детектив. – Да, но не сам же он затолкал себе в глотку кусок мыла? Значит, убийство произошло под крыльцом, то есть труп туда никто не подсовывал, а он сам себя туда доставил. Но кто его задушил? – задумался Василий. – Наденька, кто-нибудь присутствовал при вашей беседе с князем Владимиром?

– Ну да, чуть ли не половина Думы. Он ведь просто бравировал собственным непотребством!

– Это еще больше осложняет дело. Ну ладно, идемте спать. А уж завтра приступим к настоящему следствию.

Но Надя мягко удержала его за руку. В ее глазах читалась неуверенность.

– Наденька, вы хотите мне еще что-то сказать? – Василий наклонился к самому ее лицу, заглядывая в большие темные глаза.

– Мне страшно, – тихо прошептала Чаликова.

– Наденька, не бойся, я же рядом с тобой, – осторожно обнял ее Василий. – И я буду все время рядом с тобой. И я перегрызу горло всякому, кто причинит тебе зло.

– Васенька, не в этом дело, – всхлипнула Надежда, уткнувшись в его крепкое плечо. – Мы в чужом мире. Совсем чужом. И неизвестно, вернемся ли обратно.

– Вернемся, – твердо сказал Василий, хотя и у самого от такой мысли на сердце заскребли кошки. Но его уверенный тон все-таки несколько успокоил Надю. Она последний раз всхлипнула, смешно, как девчонка, шмыгая носом. И жарко шепнула в его ухо:

– Васенька, не уходи сейчас, побудь со мной.

– Я не ухожу, моя милая, я с тобой, – погладил ее по шелковистым волосам Василий.

– Я хочу, чтобы ты всегда был со мной, – страстно шептала Надежда. – Чтобы ты трогал мои волосы. Прикасался к моим рукам. Обнимал меня. Нет! Крепко сжимал меня в своих объятиях. Крепко. Очень крепко. Так, чтобы весь мир сжался в твоих объятиях. И мы с тобой одни на целом свете.

– И мы одни на целом свете, – как эхо, отозвался Василий.

И поцелуй завершил их сумбурный разговор. В темной горнице. Посреди иного мира, в ином измерении. Двое любящих слились в нежных объятиях. И какое дело любви до пространства и времени.

x x x

Когда утром Василий, сладко потягиваясь после недолгой ночи, вышел на роковое крыльцо, там уже находился глава сыскного приказа. Правда, на этот раз он был без своих помощников.

– Ну, Пал Палыч, что-нибудь прояснилось? – спросил Дубов.

– Ничего, Василий Николаич, – признался Пал Палыч, – полная непонятица.

– Да уж, у вас, наверное, не так часто убивают деятелей столь высокого полета, – заметил Василий.

– Какое там! – фыркнул глава приказа. – Чуть не каждую неделю – то кого-нибудь из бояр зарежут, то в Кислоярку столкнут, а то и отравным зельем обпоят… Ну да все это дела житейские, но чтобы так вот – сунуть в глотку кусок мыла, да под крыльцо, да еще в тереме самого Рыжего, да средь бела дня… – С этими словами Пал Палыч полез под крыльцо. – О, да тут кое-что есть!

– Вещдоки? – деловито спросил Василий.

– Что-что?

– Ну, вещественные доказательства.

– Да нет, не совсем. Я вижу, тут на земле ясные отпечатки сапог, именно таких, какие были на покойном князе Владимире, и еще круглое углубление… Как будто он тут вначале не лежал, а сидел.

– А если он кого-нибудь там ожидал? – осторожно, чтобы ненароком не впутать в это дело Чаликову, предположил Дубов.

– Да, похоже, что так. И этот кто-то явился на свидание не с самыми добрыми намерениями. – Пал Палыч вылез из-под крыльца. – Значит, на покойного напали либо внезапно, со спины, либо убивец – человек, которому он всецело доверял, или, скажем так, от которого не ожидал нападения.

Сердце Василия сжалось: «А что если Надя не сказала мне всей правды? Например, явилась на свидание – из любопытства или из журналистского интереса, тот стал к ней приставать, вот она его… Да нет, кусок мыла был засунут ему в глотку так крепко, что здоровый мужчина его с трудом вытащил. Хотя, с другой стороны, опасность удваивает силы…»

Вслух же Василий сказал:

– Никак не могу понять, любезнейший Пал Палыч, как это случилось, а главное – кому это нужно.

– А, не берите в голову. Лично меня в этом деле привлек лишь способ исполнения, – признался Пал Палыч. – А что касается «кому нужно?» – то это уж вопрос посложнее.

– Но князь Владимир, как я слышал, стоял в оппозиции, то есть, в общем, не особо поддерживал царя Дормидонта и господина Рыжего, не так ли? – не то спросил, не то констатировал Василий. Пал Палыч пренебрежительно махнул рукой:

– Я в ихние дрязги не вникаю. Знаю только, что и у Государя, и у Рыжего есть враги поважнее, чем князь Владимир.

Тут на крыльце появились госпожа Хелена, майор Селезень и Надя Чаликова в сопровождении Рыжего. Судя по одеяниям, все четверо отправлялись в город.

– Пошел наводить порядок в вооруженных силах! – гаркнул майор и строевым шагом, от которого чуть не обвалилось злосчастное крыльцо, двинул по улице.

– А я, как всегда, в архив! – радостно пропела баронесса и поспешно удалилась следом за майором.

– А вы, Наденька? – спросил Дубов.

– Пойду посмотрю, чем живет Царь-Город. Может, потом какую статейку накропаю.

– Только будьте осторожны, – понизив голос, попросил Дубов. – После случая с князем Владимиром всего чего можно ждать.

– Вася, вы полагаете, что его убийство имеет к нам какое-то отношение? – тревожно глянула на детектива Чаликова.

– Во всяком случае, не исключаю, – не стал тот вдаваться в подробности. – Так что будьте особо внимательны и не поддавайтесь ни на какие провокации.

– Будет исполнено! – усмехнулась Надя.

– Ну, как идет следствие? – поинтересовался Рыжий, когда гости разошлись по своим делам.

– Так себе, – ответил Пал Палыч. – Похоже, опять ничего не найдем.

– Но искать будем! – оптимистично заявил Дубов.

– Ищите, – одобрил Рыжий и, наклонившись к Василию, понизил голос: – Только не допоздна. Возможно, уже завтра утром вам отправляться в путь. – И Рыжий направился в сторону своего экипажа, который ждал его на улице напротив крыльца.

– Подвезите и меня до приказа, – попросил Пал Палыч.

– Да ради бога! – беспечно махнул рукой Рыжий, и карета, бренча по бревнам, будто расстроенное фортепьяно, скрылась за поворотом. А Василий заглянул под крыльцо – но не обнаружил там ничего заслуживающего внимания, кроме того, что уже заметил и отметил глава сыскного приказа.

– А в конце-то концов, чего я тут голову себе дурю, – пробормотал Дубов. – Лучше прогуляюсь по городу.

Василий по опыту знал, что если какое-то расследование зашло в тупик, то не следует зря «перегревать» мозги, а лучше всего отвлечься на что-нибудь совсем другое. И если в «своем» мире Василий Николаевич мог, например, съездить на природу, хоть в «Жаворонки» к писательнице Ольге Ильиничне Заплатиной, то здесь ему ничего другого не оставалось, как переодеться в сообразный эпохе кафтан и отправиться в центр города.

Едва Василий завернул на соседнюю улицу, как его глазам предстало величественное шествие, достойное известной басни Крылова: прямо по улице запряженная тройка тащила, вернее, катила невиданного в здешних краях зверя. Разумеется, невиданного для народа, с изумлением наблюдавшего за происходящим. Дубов же тотчас узнал «Джип» майора Селезня, только на переднем сидении вместо майора сидел и не очень умело крутил баранку незнакомый человек с густыми темными кудрями. А из толпы доносились возгласы:

– Опять народу забижательство готовят!..

– Глянь-ка, Борька внутри – да это опять выдумки рыжего черта!..

– Все они заодно!..

– Ничего, вот ужо придет князь-Григорий да задаст им трепку!..

– Да уж, похоже, что князя Григория здесь ждут не дождутся не только воеводы с боярами, – вздохнул Василий и свернул в ближайший переулок. И тут он увидел Чаликову – она была чудо как хороша в длинном сером платье и в высокой шапке, слегка отороченной лисьим мехом. «Да, эта женщина – на все времена», с нежностью подумал Василий и не спеша двинулся следом за Чаликовой, грациозно ступавшей кожаными сапожками по переулочной грязи. Но тут из дыры в заборе вынырнул какой-то субъект в лохмотьях, напоминавший кислоярского бомжа, и о чем-то заговорил с Чаликовой. Дубов спрятался за выступ мрачной избы, выдвигавшейся из общего ряда строений почти на проезжую часть, и наблюдал, готовый в любой момент броситься на помощь Наде. Однако та, несколько минут поговорив с «бомжом», спокойно пошла дальше, а ее подозрительный собеседник вновь нырнул в дыру.

«Странно, о чем они говорили? – ломал голову Василий. – А впрочем, Надя ведь собиралась пообщаться с разными слоями здешнего общества. Не все же с боярами тусоваться». – И детектив, чтобы не мешать журналистке выполнять свой профессиональный долг, вернулся на большую улицу. Поскольку необычная упряжка уже проехала, то там было спокойно и почти безлюдно.

И тут Дубов увидел, как по улице раскованной, чтобы не сказать больше, походочкой фланирует некий господин с аляповатым красным крестом поверх весьма дорогой одежды. Вспомнив рассказ Нади об этом странном боярине, Василий почти машинально пошел следом за ним и очень скоро оказался перед входом в собор – тот самый храм Ампилия Блаженного, который показывал ему Рыжий. Осенившись истовым крестным знамением, господин вошел в церковь.

«Ну, сейчас его оттуда выставят с треском», злорадно подумал Василий, но поскольку это пророчество не сбылось и через пять, и через семь минут, то детективу не оставалось ничего другого, как войти следом.

В церкви шел обряд отпевания – батюшка с клиром дьячков читали отходную убиенному рабу божию Володимиру, каковой смиренно возлежал в роскошном гробу среди немногочисленных провожающих, в одном из коих Дубов увидел господина с ярким крестом. В покойнике же он узнал князя Владимира.

Недолго думая, детектив подошел к скорбящим провожающим и вежливо отвел господина с крестом в сторону.

– Я – частный сыщик Дубов, – вполголоса представился он. – Расследую убийство князя Владимира.

– Боярин Андрей, – представился в ответ его собеседник. – Чем могу служить?

– Как вы думаете, почему погиб князь Владимир? – с ходу приступил к делу Василий.

– Ей-богу, не знаю, – совершенно искренне пожал плечами боярин Андрей. – Но его не должны были убить.

– В каком смысле?

– Ой, да вы меня не слушайте, я вечно несу всякую околесицу. Особенно сегодня, в такой печальный день… – Боярин Андрей глянул на покойника и умильно прослезился.

«А ведь эта фраза у него вырвалась не случайно, – подумал Василий, – надо ее запомнить: Князя Владимира не должны были убить». А вслух он задал следующий вопрос:

– Господин боярин Андрей, знаком ли вам некто маг и чародей Каширский?

– О, еще как знаком! – ответствовал боярин гораздо громче, чем это полагалось в храме, да еще и на панихиде. – Прекрасный человек. Именно он подарил мне это средство от порчи и сглаза. – Боярин Андрей продемонстрировал свой крест – и только тут Дубов заметил, что он был пластмассовым и явно изготовлен в том мире, откуда Василий прибыл.

– Ну и как, помогает? – заинтересовался Дубов.

– Еще как! – воскликнул боярин, но, заметив укоризненные взгляды батюшки, дьячков и, как показалось Василию, покойника, сделал постное лицо и скорбно перекрестился.

x x x

На этот раз обед в доме Рыжего состоялся несколько позже обычного и, будучи по форме обедом, по сущности скорее представлял собою ужин: сам хлебосольный хозяин задержался на государственном поприще, баронессу почти невозможно было вытащить из ее любимого древлехранилища, а майор так увлекся разработкой новой царь-городской оборонной концепции, что совсем забыл про обед.

Дубов и Чаликова, вернувшиеся из города раньше других, успели обменяться впечатлениями.

– Сегодня ко мне на улице подошел один бедно одетый человек, – доверительно сообщила Надя.

– И это случилось в Староконюшенном переулке, неподалеку от многоглавой церкви Ампилия Блаженного, – подхватил Василий.

– А откуда вы знаете? – удивилась журналистка.

– Пусть это останется моей маленькой профессиональной тайной, – загадочно ответил Дубов. – И о чем вы с ним говорили?

– Собственно, говорил в основном он. Речь шла о том, что мы с вами не должны доверять Рыжему и что убийство князя Владимира – это западня для нас. В конце он сказал: «Я вас предупредил, а дальше – как знаете» и нырнул в заборную дырку.

– Ну, стоит ли такое особенно брать в голову! – пренебрежительно сказал Василий. – Это все интриги здешних политиканов, которые грызутся друг с другом, как тараканы в банке, а заодно пытаются втянуть в свои делишки и посторонних. Все как у нас! Лучше, Наденька, расскажите мне, какое впечатление на вас произвели покойный князь Владимир и боярин Андрей. Кстати, вы заметили, что его огромный крест сделан из пластмассы? Если я не путаю, пару лет назад на кислоярском рынке кооператоры продавали такие по доллару штука.

– А я думала, что он деревянный.

– Между прочим, этот крест боярину Андрею подарил ни кто иной как Каширский.

– Ах, вот оно что…

– Да, но вернемся к нашим боярам. Так каково ваше мнение о них?

Надя на минутку задумалась:

– Ну, если в личном отношении – то, прямо скажем, не самое благоприятное. А князь Владимир – так и вовсе самое что ни на есть омерзительное, хоть о покойниках и не говорят плохо.

– Но, может быть, есть нечто, что объединяет Владимира и Андрея? -задал Василий наводящий вопрос.

– Да… Знаете, Вася, я, конечно, не успела достаточно разобраться в хитросплетениях здешней политической жизни, да это и невозможно, но поняла, что у Государя и его правительства, в котором немалую роль играет наш друг Рыжий, очень сильная, хотя и весьма разношерстная оппозиция. Не знаю, как в других слоях общества, но в Боярской Думе – точно. Ну, например, царь-городский голова князь Длиннорукий – это очень солидный и влиятельный господин. А князь Владимир с боярином Андреем… Расскажу о том, что сама видела вчера на заседании Думы. Один боярин, уж не помню, как его звали, начал чуть не на счетах доказывать нерентабельность неких нововведений, предлагаемых людьми Рыжего. И когда большинство Думы почти уже было готово с этими доводами согласиться и отклонить предложение правительства, как вскочил князь Владимир и с криком «Шайку Рыжего – под суд!» окатил представителя правительства бражкой из жбана.

– И что он, держал полный жбан наготове?

– Да, и у меня создалось впечатление, что эти действия он предпринял не спонтанно, а они заранее были заготовлены и чуть ли не отрепетированы. А когда князя Владимира вывели, порядок более-менее установился и прения продолжились, то поднялся боярин Андрей и, потрясая своим крестом, выдал целую речь. Я ее даже записала, чтобы не забыть. – Надя достала журналистский блокнот и с выражением зачитала: «Что тут нам эти мерзавцы зубы заговаривают! Жили мы тысячу лет без вашей канализации и еще столько же проживем. Да, жили по уши в дерьме, но это ведь наше, собственное, царь-городское дерьмо!», и так далее в том же духе с грубыми нападками на Рыжего и его помощника, некоего Борьку. У меня такое впечатление, – чуть запнувшись, продолжала Надя, – что деятели вроде князя Владимира своими выходками не столько вредят правительству, сколько дискредитируют оппозицию. То ли по глупости, то ли… – Надя не договорила.

– Неужели?.. – вырвалось у Дубова. – Но тогда слова Андрея, которые он случайно обронил в церкви, обретают совсем другой смысл. И вообще, вся эта история становится еще более запутанной.

– В каком смысле? – не совсем поняла Чаликова, но Василий не успел ответить, так как в этот момент в гостиную вмаршировал майор Селезень, и разговор как бы сам собой перескочил на оборонно-концептуальные рельсы.

x x x

За поздним обедом Рыжий вновь радушно потчевал дорогих гостей царь-городскими разносолами, но видно было, что его мысли заняты чем-то другим.

– Господин Рыжий, – обратился к хозяину майор Селезень, – как там насчет моего «Джипа»?

– Уже в городе, Александр Иваныч, – ответил за Рыжего Дубов. – А кстати, что это за кудрявый господин сидел за рулем?

– Ну, это Борька, мой помощник, – оторвался от своих дум Рыжий. -Между прочим, ему ваш «Джип» так приглянулся, что он загорелся идеей наладить производство таких же, но своих, и пересадить на них бояр и весь чиновный люд.

– Бесполезно! – махнула рукой баронесса Хелен фон Ачкасофф. – Если уж они так в штыки приняли идею канализации…

– Без канализации нет цивилизации! – прогудел Селезень.

Когда безмолвные слуги унесли остатки обеда и на столе появился огромный медный самовар, Рыжий приступил к главному:

– Итак, господа, завтра утром – начало операции «Троянская невеста». Предупреждаю сразу – путешествие сопряжено с определенным риском, и у вас еще есть время отказаться. – Так как никто отказываться не собирался, Рыжий продолжал: – Прекрасно. Стало быть, завтра утром мы с вами будем свидетелями мелодраматического прощания Дормидонта Петровича с царевной Танюшкой, после чего она в сопровождении высокопоставленной свиты отъедет из Царь-Города. А следом за ней с небольшим интервалом отправитесь и вы. Замена произойдет через несколько верст в загородной правительственной резиденции.

– Если не секрет, сами августейшие персоны в курсе ваших хитроумных планов? – поинтересовалась Чаликова.

– Танюшка в курсе, – с готовностью ответил Рыжий, – а Дормидонт Петрович пока что нет. По имеющимся сведениям, наша столица буквально наводнена соглядатаями князя Григория, и потому надо, чтобы все было как в натуре. А ведь чувства родителя, отдающего свое дитятко черт знает в какие руки, нарочно не сыграешь! Теперь относительно вашего путешествия. Из Царь-Города к замку князя Григория ведет дорога, весьма запущенная, но проехать по ней все-таки можно.

– Эх, жаль, «Джипик» мой сломался, – шумно вздохнул майор.

– Боюсь, князь Григорий не понял бы юмора, если бы царевна прибыла к нему на «Джипике», – заметил Рыжий. – В общем, старайтесь с дороги никуда не сворачивать, и все будет в ажуре. Я вам дам провожатого, который не только доставит вас к месту назначения, но и поможет решить как наши, так и ваши проблемы. – Рыжий многозначительно глянул на Дубова. – Да-да-да, в том числе и с поимкой господина Каширского. Всего дотуда пути двое суток -если завтра поутру отправитесь, то послезавтра к вечеру окажетесь на месте. Ну, если не очень торопиться, то можете еще и часть третьего дня прихватить.

– А как по-вашему – лучше торопиться, или не спеша? – спросила баронесса.

– Не спеши, а то успеешь. Тише едешь – шире морда, – смачно заявил майор Селезень.

– По существу я присоединяюсь к мнению майора, – кивнул Рыжий, -хотя и не в столь инфернальной форме. В общем-то спешки особой нет, ведь князь Григорий не ставил каких-то определенных сроков. Но, конечно, и особо медлить тоже не стоит. В этом вопросе вам лучше всего положиться на провожатого, с которым я вас познакомлю утром. А сейчас я посоветовал бы вам отправиться ко сну – завтра вас ждут великие дела.

– Жаль только, что я так и не довел до конца дело об убийстве, -вздохнул Дубов, подымаясь из-за стола.

– Ну ничего, когда вернетесь, тогда и доведете, – утешил его Рыжий. – А нет – тоже ничего страшного.

«Интересно, в каком смысле ничего страшного – что не доведете или что не вернетесь?», усмехнулся про себя Дубов.

x x x

ГЛАВА ТРЕТЬЯ.
В ПУТИ

Ночь перед отъездом, в отличие от предыдущей (а тем более позапрошлой), оказалась для наших путешественников вполне благополучной – во всяком случае, их покой никто не потревожил, и утром они чувствовали себя готовыми к новым головокружительным приключениям.

Сразу же после завтрака Рыжий повез своих гостей к царскому терему, перед парадным входом которого уже вовсю шла церемония прощания с царевной. Царь Дормидонт, представительный седовласый мужчина в роскошном пурпурном одеянии и в золотой короне, слегка съехавшей на одно ухо, прощался с дочкой Танюшкой – высокой вертлявой девицей явно не первой молодости. Она была одета в скромное серое платье, какое в Царь-Городе носили многие женщины, и лишь аляповатый брильянтовый перстень выдавал ее происхождение и состояние.

Мизансцену достойно довершала массовка – благообразно-длиннобородые бояре, нарумяненные боярыни и стрельцы, ненавязчиво отгонявшие простой народ, пришедший разделить со своим Государем горечь утраты.

– Прощай, дщерь моя ненаглядная, – нараспев говорил Дормидонт Петрович. – На кого ж ты меня, понимаешь, покидаешь? Светик мой ясный, на кого ж ты отцветаешь?!

– Не плачь, батюшка, не плачь, родимый, – голосила в ответ Танюшка. – Не навек расставаемся, не навек разлучаемся. – При этом, как показалось Наде, царевна хитро подмигнула Рыжему, который, скорбно склонив голову, наблюдал за происходящим.

– Вся эта сцена напоминает мне какой-то мексиканский телесериал, -вполголоса заметил Дубов. – Только не помню какой. Что-то вроде прощания Луиса Альберто с Просто Марией.

– Скорее, что-то бразильское, – оценивающе оглядев сцену, пробурчал Селезень.

Государь трижды крепко расцеловал Танюшку и, ссутулившись, шаркающей походкой поплелся в свой осиротевший терем.

А Танюшка, встав посреди площади, низко поклонилась на все четыре стороны и села в роскошную позолоченную карету, запряженную тройкой белых коней. Следом за царевной туда влезли еще несколько человек, и экипаж тронулся, сопровождаемый напутственными рыданиями бояр и простого народа. Боярин Андрей по такому случаю даже снял свой огромный крест и принялся усердно им размахивать.

– Ну все, пора и нам, – сказал Рыжий, когда пыль улеглась и народ, поняв, что представление закончилось, начал понемногу разбредаться.

В карете Рыжего находилось новое лицо – невзрачного вида человек средних лет, одетый в точно такой же «ямщицкий» кафтан, какой был на кучере в царевниной карете.

– Это и будет ваш провожатый, – представил его Рыжий. – Официально – царский возница, а де-факто – тот самый колдун, который поможет вам, госпожа Чаликова, сохранить вашу девичью честь, а вам, господин Дубов -справиться с нашим общим приятелем Каширским. Так что прошу любить и жаловать – господин Чумичка.

– Ха-ха! – проскрежетал господин Чумичка. – Уж дайте мне добраться до этого Каширского…

– А что, у вас с ним свои личные счеты? – смекнула Чаликова.

– Да-да, и это тоже, – торопливо сказал Рыжий. – Но об этом Чумичка вам расскажет по дороге, если, конечно, пожелает. А сейчас нам пора ехать. И, пожалуйста, не удивляйтесь, чему бы ни пришлось вам стать свидетелями через каких-нибудь полтора часа.

– Есть ничему не удивляться! – громогласно отрапортовал Селезень.

Вскоре карета проехала сквозь городские ворота, но не с той стороны, откуда наши путники вошли в Царь-Город, а с противоположной. Василий, однако же, заметил, что охраняли их те же самые стрельцы, только на сей раз они были куда вежливее, чем два дня назад, и даже пожелали счастливого пути.

Дорога, ведущая на запад от Царь-Города, поначалу оказалась и шире, и изъезженнее, и многолюднее, чем та, по которой Дубов и его спутники добирались в город от Горохового городища. Рыжий охотно пояснил:

– По той дороге вообще никто не ездит и не ходит. Считают, что в районе Холма Демонов водится нечистая сила, а дальше – край света, где обитает страшный и прожорливый Змей Горыныч, который поедает всех, кто приблизится к его владениям.

– Бабкины сказки! – вновь заявил майор Селезень. Видимо, все чудеса последних дней не произвели на него никакого впечатления.

– Сказки-то сказки, но когда мои люди узнали, куда нужно отправляться за вашим «Джипиком», Александр Иваныч, то поначалу отказались наотрез. А ведь они далеко не робкого десятка. И только личный пример моего помощника Борьки заставил их туда идти. А что поделаешь – вековые предрассудки! Это ведь не крапива, их так просто не выполоть.

Вскоре огороды и ветхие избы по обеим сторонам дороги стали встречаться все реже, а затем перелески, перемежавшиеся возделываемыми полями, перешли в густой лес, подступивший к тракту сначала с одной, а затем и с другой стороны.

Через час с небольшим дорога сделала очередной изгиб, и взору путников открылся ее прямой участок, вытянувшийся через дремучий лес, будто тонкая струнка. Теперь было видно, что за версту вперед, поднимая пыль, кто-то едет.

– Да-да, это карета Татьяны Дормидонтовны, – подтвердил Рыжий. – Так что, любезнейший Чумичка, прибавь ходу.

Чумичка подстегнул лошадей, и расстояние между экипажами понемногу стало сокращаться. И вдруг майор Селезень, наблюдавший за дорогой через полевой бинокль, обнаружил, что царевниной кареты нет.

– Уж не испугались ли они нас? – забеспокоился майор.

– Ни в коем разе, – хмыкнул Рыжий. – Просто они свернули налево, там у них первая остановка.

– А, ну да, вы же говорили – загородная правительственная резиденция, – припомнил Дубов.

– А точнее, охотничья изба Дормидонта Петровича, – подхватил Рыжий. – Он тут иногда отдыхает от государственных дел, ловит рыбку в пруду, играет в лапту…

– А что это такое – лапта? – удивилась Чаликова.

– Кажется, что-то вроде нашего тенниса, – не очень уверенно пояснил Дубов.

Тем временем карета свернула на узкую дорогу, примыкавшую к тракту с левой стороны. Вскоре показалась и охотничья изба, имевшая вид весьма богатого терема с резной крышей и коньком наверху. На лужайке перед теремом были расставлены столы, за которыми чинно трапезничала царевнина свита.

– Ленч на свежем воздухе – это совсем недурственно, – заметил Селезень, который по-прежнему не расставался с биноклем. От вооруженного взгляда майора не укрылась и сама царевна Танюшка. Она грациозно прохаживалась по травке, но лицо ее неизменно было повернуто в сторону большой дороги.

– А теперь глядите, что будет, – сказал Рыжий.

Едва карета въехала на лужайку и остановилась неподалеку от царского экипажа, из терема выскочили с десяток людей, вооруженных дубинками и секирами, и в черных платках, натянутых на лица.

– Все ясно, спецназ, – со знанием дела прокомментировал майор Селезень.

– Руки за голову! – скомандовал главный «спецназовец», у которого из-под повязки пробивались темные кудри.

– Борька?! – неуверенно спросил Василий. – Ваш помощник?

– Этого я не говорил, – ухмыльнулся Рыжий. – Вы сами догадались.

Тем временем люди в повязках, ласково подталкивая царевну и ее сопровождающих дубинками в спину, увели их в дом.

– На расстрел? – ужаснулась баронесса, вспомнив трагическую судьбу семьи Николая Второго.

– Переодеваться, – успокоил ее Рыжий. – Им выдадут другую одежку, а вы облачитесь в ихнюю.

– Но они же все расскажут царю! – удивленно воскликнул Василий.

– Разумеется, расскажут, – удовлетворенно кивнул Рыжий, – но не сегодня и даже не завтра. Придется им побыть, так сказать, под домашним арестом до вашего возвращения из Белой Пущи. И тогда Дормидонт Петрович обнимет свою ненаглядную Танюшку, а вас по-царски наградит. Уж об этом-то я позабочусь.

– Мы согласились на эту авантюру вовсе не ради денег, – чуть обиженно заметила Чаликова.

– Да-да, конечно, – поспешно согласился Рыжий. – Однако всякий труд… Ага, вот и одежда.

Действительно, Борька и его архаровцы вынесли из терема и сложили прямо перед царской каретой одеяния Танюшки и ее придворных.

– Ну что ж, милости прошу в карету… Ваше Высочество! – широким жестом пригласил Рыжий Чаликову. Надя, Василий, баронесса и майор пересели в роскошную карету царевны, колдун Чумичка занял место кучера, а «спецназовцы» подали путешественникам их новые платья.

– Переоденетесь по дороге, – дал последние торопливые напутствия Рыжий. – Во всем полагайтесь на Чумичку, он человек верный – и все будет в ажуре.

– Н-но, эх, залетные! – будто заправский ямщик, прокричал Чумичка, и царская карета легко стронулась с места. И уже через несколько минут лихая тройка несла ее по большой дороге – навстречу новым неизведанным приключениям.

x x x

Когда стрелки на «Командирских» часах Селезня доползли до часу пополудни, майор предложил:

– Давайте сделаем привал. Заодно и переоденемся.

– Но ненадолго, – с опаской покачала головой баронесса фон Ачкасофф. – Не нравятся мне эти леса, больно уж дремучие.

– А мы далеко в лес не полезем, – ответил майор. – Мальчики направо, девочки налево…

Через несколько минут путешественники смогли по достоинству оценить свои новые наряды: бравый майор красовался в красно-синем мундире царь-городского воеводы, баронесса Хелен фон Ачкасофф удивленно оправляла на себе пышное платье придворной статс-дамы с многочисленными оборками и рюшами, а детектив Дубов гляделся, может быть, и не совсем естественно, но весьма живописно в ярком камзоле Государева тайного советника. Лишь Чаликова переоделась в скромное походное платье, которое ей, впрочем, шло, как будто специально по ней было шито.

– Подвенечное я решила оставить до свадьбы, – как бы оправдываясь, пояснила Надя.

Однако презентацию модных показов пришлось прервать – со стороны кареты явственно донесся сдавленный стон. Мгновенно обернувшись, Василий увидел, что связанный по рукам и ногам Чумичка с кляпом во рту лежит прямо на дороге, а в карете хозяйничают какие-то наглые оборванцы.

– Эй вы там, кыш отсюда, пока я добрый! – гаркнул майор, да так, что у его спутников аж уши заложило.

Из кареты вылез какой-то совсем уж задрипанный мужичок – маленький, лысенький, с выступающими вперед кривыми зубами.

– Ну что, гости дорогие, – ехидно ухмыляясь, заговорил он высоким скрипучим фальцетом, – добро пожаловать в наши леса-лесочки. Много мы богатеньких пограбили, но таких, как вы – в первый раз. Да не пужайтесь, убивать не будем, если, хе-хе-хе, прилично себя поведете, а вот имуществом, пограбленным у бедного люда, поделиться придется!

– Знаете ли вы, кто мы такие?! – возмутилась баронесса.

– Знаем-знаем, угнетатели трудового народа! – с пафосом заявил задрипанный мужичок. – Ну ничего, поделитесь как миленькие, никуда не денетесь…