Текст книги "Должностное лицо в уголовном законодательстве России и зарубежных стран. Монография"

Можно ли, в частности, понимать распорядительные полномочия настолько широко, чтобы относить к ним депутата как лицо, имеющее, как указано выше, право требовать от должностных лиц принять меры по немедленному пресечению обнаружившегося нарушения прав граждан, а судью – как лицо, чье решение, вступившее в законную силу, обязательно для всех органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений, должностных лиц, других физических и юридических лиц и подлежит неукоснительному исполнению на всей территории РФ (ст. 6 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», ст. 392 УПК РФ, ст. 13 ГПК РФ, ст. 16 АПК РФ)?

На первый взгляд, для подобного понимания термина «распорядительные полномочия» какие-то основания найти можно, поскольку в отсутствие нормативного закрепления содержания данной дефиниции правоприменитель неизбежно прибегнет к грамматическому толкованию названного признака субъекта должностно-го преступления. Словарное значение слова «распорядиться» – приказать, а приказ – это официальное распоряжение того, кто обличен властью. В связи с этим можно, кстати, утверждать, что используемые Пленумом в качестве альтернативных понятия а) «распорядительные полномочия в отношении лиц, не находящихся от них в служебной зависимости» и б) «право принимать решения, обязательные для исполнения гражданами, организациями, учреждениями» юридически, по сути, тождественны.

Вместе с тем суть осуществления именно законодательных функций, а равно правосудия, конечно, не в распоряжении и даже не в принятии решений, обязательных для исполнения всеми лицами. И если, скажем, депутат получает взятку за участие в голосовании по поводу того или иного закона, то он противоправно действует как субъект должностного преступления, осуществляющий функции законодательной власти, а не как субъект, наделенный распорядительными полномочиями в отношении лиц, не находящихся от него в служебной зависимости. То же относится и к осуществлению правосудия судьей.

Важно и то, что недостаточная определенность содержания «распорядительные полномочия» может породить у суда сомнения относительно возможности отнесения указанных лиц к числу представителей власти. И если, допустим, судье или депутату обвинение будет предъявлено лишь со ссылкой на указанный признак, то суд вполне сможет истолковать соответствующие сомнения в пользу подсудимого, а это приведет к непризнанию в деянии состава должностного преступления и вынесению оправдательного приговора.

Имея в виду сказанное, отнесение к исполняющим функции представителя власти лиц, «наделенных правами и обязанностями по осуществлению функций органов законодательной, исполнительной или судебной власти», существенно расширяет – по сравнению с его определением в уголовном законе – понятие представителя власти, пусть и означает, по сути, требование Верховного Суда применять закон по аналогии. Такой вывод мы делаем на том основании, что понятие представителя власти, распространенное, как прямо следует из примечания к ст. 318 УК РФ, не только на эту статью, но и на весь Уголовный кодекс, не включает в себя некоторые категории лиц, осуществляющих законодательную, исполнительную или судебную власть, например депутатов Государственной Думы, судей, министров. Вместе с тем заполнение очевидного законодательного пробела анализируемыми разъяснениями высшего судебного органа и следование судов этим разъяснениям, безусловно, необходимо, а кроме того, служит дополнительным аргументом в пользу вывода о причислении такого рода документов судебной власти к источникам уголовного права de facto.

Помимо лиц, осуществляющих функции органов всех ветвей власти, Пленум в постановлении от 16 октября 2009 г. назвал в качестве «иных лиц правоохранительных или контролирующих органов, наделенных в установленном законом порядке распорядительными полномочиями в отношении лиц, не находящихся от них в служебной зависимости, либо правом принимать решения, обязательные для исполнения гражданами, организациями, учреждениями независимо от их ведомственной принадлежности и форм собственности».

Существенное отличие этого определения от понятия представителя власти, содержащегося в примечании к ст. 318 УК РФ, состоит в том, что в примечании к представителям власти отнесены, во-первых, должностные лица правоохранительного или контролирующего органа, без всяких оговорок относительно наличия у них распорядительных полномочий в отношении неподчиненных им лиц, и, во-вторых, должностные лица, хотя и наделенные в установленном законом порядке распорядительными полномочиями в отношении лиц, не находящихся от них в служебной зависимости, но не являющиеся должностными лицами правоохранительного или контролирующего органа.

Таким образом, данное Пленумом определение точнее содержащегося в примечании к ст. 318 УК РФ понятия в том, что исключает из круга представителей власти, работающих в правоохранительных или контролирующих органах, тех должностных лиц, которые в отношении неподчиненных им лиц не обладают ни распорядительными полномочиями, ни правом принимать решения, обязательные для исполнения гражданами, организациями и т. д.

Однако ни в одном из разъяснений Пленума не упоминались и не упоминаются в качестве представителей власти лица, хотя и не работающие в государственных, надзорных, правоохранительных и контролирующих органах, но наделенные, как это предусмотрено в примечании к ст. 318 УК РФ, распорядительными полномочиями в отношении лиц, не находящихся от них в служебной зависимости. Можно ли в связи с этим усмотреть пробельность предложенных Пленумом определений?

На наш взгляд, если руководствоваться в решении поставленного вопроса постановлением от 16 октября 2009 г., то к представителям власти не получится отнести сотрудников таких государственных органов, как, в частности, Центральный банк РФ или Судебный департамент при Верховном Суде РФ: эти органы не относятся ни к одной из ветвей власти[91]91
  См. ст. 4 Федерального закона от 10 июля 2002 г. «О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)», где перечислены функции Банка России, а также ст. 1 и 4 Федерального закона от 8 января 1998 г. «О Судебном департаменте при Верховном Суде Российской Федерации», из которых следует, что Судебный департамент осуществляет организационное обеспечение деятельности судов, но не вправе вмешиваться в осуществление правосудия.


[Закрыть] и не являются ни правоохранительными, ни контролирующими.

Однако это не исключает возможности признания таких лиц должностными по иным основаниям.

К категории должностных лиц по признаку исполнения функций представителей власти следует относить и тех, кто не работает в государственных или муниципальных органах, но осуществляет соответствующие функции на основании специального полномочия. В этом случае речь идет, в частности, о присяжных заседателях, осуществляющих функции судебной власти. Или, скажем, будь у нас восстановлена деятельность народных дружин и их члены стали бы по специальному полномочию осуществлять некоторые функции по охране общественного порядка, т. е. функции органов внутренних дел, являющихся органами исполнительной власти, дружинников следовало бы признавать представителями власти. И поскольку мы признаем этих лиц представителями власти по признаку осуществления функций органов власти, то отнесению их к данной категории должностных лиц не помешает отсутствие в постановлении Пленума упоминания в числе представителей власти лиц, не являющихся работниками государственных, надзорных, правоохранительных и контролирующих органов.

А вот, допустим, члены Общественной палаты представителями власти признаны быть не могут. Действительно, Общественная палата согласно п. 4 ст. 2 Федерального закона от 4 апреля 2005 г. «Об Общественной палате Российской Федерации» вправе осуществлять общественный контроль за деятельностью Правительства РФ, федеральных органов исполнительной власти, органов исполнительной власти субъектов РФ и органов местного самоуправления, а также за соблюдением свободы слова в средствах массовой информации и на этом основании, быть может, и имеет право называться контролирующим органом. Однако, во-первых, ни к какой из ветвей власти ее деятельность не относится, и, во-вторых, как работники контролирующего (и это, повторим, не бесспорно) органа члены палаты не обладают распорядительными полномочиями в отношении не починенных по службе лиц либо правом принимать решения, обязательные для исполнения другими лицами. Напротив, согласно ст. 17 закона, хотя органы государственной власти, органы местного самоуправления или должностные лица, которым направлены обращения Общественной палаты, обязаны в установленный срок проинформировать Общественную палату о результатах рассмотрения соответствующего обращения, решения Общественной палаты, принимаемые в форме заключений, предложений и обращений, носят рекомендательный характер.

Терминологически понятие «осуществление власти» (ранее этот подход имел место в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 10 февраля 2000 г. № 6 «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе», на первый взгляд, уже понятия «осуществление функций органов власти» (постановление от 16 октября 2009 г.). Например, согласно ст. 1 упомянутого выше Федерального закона от 8 мая 1994 г. депутат Государственной Думы уполномочен осуществлять не только собственно законодательные, но и иные полномочия, к числу которых относится, в частности, право на получение информации от должностных лиц органов государственной власти и иных названных в законе субъектов (ч. 2 ст. 17 Федерального закона от 8 мая 1994 г.). Вместе с тем депутата Государственной Думы следует признавать лицом, осуществляющим функции представителя власти и при осуществлении им полномочий незаконодательного характера, что прямо следует из той же ст. 1 Федерального закона от 8 мая 1994 г., которой установлено: «Депутатом Государственной Думы является… представитель народа, уполномоченный осуществлять в Государственной Думе Федерального Собрания Российской Федерации законодательные и иные полномочия…». Выделенный нами текст означает: поскольку депутат наделен незаконодательными полномочиями именно в Государственной Думе, то при их реализации он осуществляет функцию, пусть и не законодательную, данного органа законодательной власти.

В этом смысле названные понятия «осуществление власти» и «осуществление функций органов власти» тождественны, что также подтверждает вывод о неизменности позиции высшего судебного органа относительно содержания категории «представитель власти».

Понятие и содержание организационно-распорядительных функций

Помимо представителей власти к должностным лицам закон относит лиц, выполняющих организационно-распорядительные, административно-хозяйственные функции в государственных органах, органах местного самоуправления, государственных и муниципальных учреждениях, государственных корпорациях, Вооруженных силах РФ, других войсках и воинских формированиях РФ. Если же лицо выполняет указанные функции в иных организациях (любых коммерческих и некоммерческих, не являющихся государственной корпорацией, государственным или муниципальным учреждением), субъектом должностного преступления оно не является и при наличии к тому оснований подлежит ответственности по ст. 201 УК РФ либо ч. 3 или ч. 4 ст. 204 УК РФ. На необходимость отграничения преступных действий должностных лиц от деяний других лиц, выполняющих управленческие функции в коммерческой или иной организации, указывается в п. 11 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 16 октября 2009 г. № 19 «О судебной практике по делам о злоупотреблении должностными полномочиями и о превышении должностных полномочий». В нем отмечается, что субъектами преступления, предусмотренного ст. 201 УК РФ, являются лица, выполняющие управленческие функции в коммерческой или иной организации, основной целью деятельности которых является извлечение прибыли, а также в некоммерческой организации, которая не является государственным органом, органом местного самоуправления, государственным или муниципальным учреждением, государственной корпорацией. К лицам, выполняющим управленческие функции в коммерческой или иной организации, относятся лица, выполняющие функции единоличного исполнительного органа, члена совета директоров или иного коллегиального исполнительного органа, а также лица, постоянно, временно или по специальному полномочию выполняющие организационно-распорядительные или административно-хозяйственные функции в этих организациях (например, директор, генеральный директор, член правления акционерного общества, председатель производственного или потребительского кооператива, руководитель общественного объединения, религиозной организации). Так, неправильным является осуждение за злоупотребление должностными полномочиями лица, которое выполняет административно-хозяйственные функции в коммерческой организации в форме государственного унитарного предприятия, так как ответственность за злоупотребление полномочиями лиц, выполняющих управленческие функции в коммерческой организации, предусмотрена ст. 201 УК РФ[92]92
  Бюллетень Верховного Суда РФ. 2006. № 1. С. 30.


[Закрыть].

Итак, под организационно-распорядительными функциями следует понимать полномочия должностного лица, которые связаны с руководством трудовым коллективом государственного (муниципального) органа или учреждения (его структурного подразделения) или находящимися в служебном подчинении отдельными работниками, с формированием кадрового состава и определением трудовых функций работников, с организацией и планированием работы государственного (муниципального) органа или учреждения (в целом или на отдельном участке), с организацией порядка прохождения службы, применения мер поощрения или награждения, наложения дисциплинарных взысканий, с принятием решений, обязательных для подчиненных по службе лиц и т. п. Поэтому к должностным лицам следует относить руководителей и их заместителей министерств, служб, управлений, отделов и иных структурных подразделений государственных и муниципальных органов; руководителей и их заместителей государственных и муниципальных учреждений, а также отделов, кафедр и иных подразделений этих учреждений.

Вопрос о содержании организационно-распорядительных функций как критерия для отнесения лиц, наделенных соответствующими полномочиями[93]93
  Вслед за высшим судебным органом мы не видим оснований для различения в исследуемом контексте терминов «функции» и «полномочия» (см.: п. 3 постановления от 10 февраля 2000 г., п. 4 постановления от 16 ок-тября 2009 г.).


[Закрыть] в государственных органах, органах местного самоуправления, государственных и муниципальных учреждениях и т. д.[94]94
  Названные в примечании к ст. 285 УК РФ органы, учреждения и пр. будем далее именовать государственными органами и учреждениями.


[Закрыть], к числу лиц должностных, осложнен противоречием либо неопределенностью их описания не в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 16 октября 2009 г. № 19 «О судебной практике по делам о злоупотреблении должностными полномочиями и о превышении должностных полномочий» (далее – постановление от 16 октября 2009 г.), а в прежних постановлениях Пленума о судебной практике по делам о должностных преступлениях, включая постановление Пленума Верховного Суда РФ от 10 февраля 2000 г. № 6 «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе» (далее – постановление от 10 февраля 2000 г.).

Так, в п. 2 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 30 марта 1990 г. № 4 «О судебной практике по делам о злоупотреблении властью или служебным положением, превышении власти или служебных полномочий, халатности и должностном подлоге», применявшемся в первые несколько лет действия УК 1996 г., под ними понимались функции по осуществлению руководства трудовым коллективом, участком работы, производственной деятельностью отдельных работников, и этот перечень был закрытым в том смысле, что оговорок типа «в частности», «в том числе» и т. п. он не содержал.

Однако если на работника, выполняющего сугубо профессиональные или технические обязанности, наряду с этим в установленном порядке возлагалось исполнение организационно-распорядительных или административно-хозяйственных функций, то в случае их использования он мог нести ответственность за должностное преступление. Так, в частности, к ответственности привлекались врачи – за злоупотребление полномочиями, связанными с выдачей листков нетрудоспособности или с участием в работе ВТЭК, призывных комиссий; преподаватель – за нарушение обязанностей, возложенных на него как на члена квалификационной или экзаменационной комиссии. Понятно, что указанные дополнительно возложенные на лицо обязанности не являлись административно-хозяйственными, и, руководствуясь грамматическим толкования данного термина, их вполне можно было подвести под определение организационно-распорядительных функций. И хотя на практике так и происходило, подобное понимание организационно-распорядительных полномочий, очевидно, не соответствовало их общему определению, данному в п. 2 постановления.

Этот подход к определению организационно-распорядительных функций сохранялся и позднее. Так, в п. 3 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 10 февраля 2000 г. № 6 «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе» отмечалось, что «организационно-распорядительные функции включают в себя, например, руководство коллективом, расстановку и подбор кадров, организацию труда или службы подчиненных, поддержание дисциплины, применение мер поощрения и наложение дисциплинарных взысканий»[95]95
  Бюллетень Верховного Суда РФ. № 4. 2000.


[Закрыть].

Несмотря на оговорку «например», речь здесь идет исключительно о внутрислужебных отношениях, связанных с управлением подчиненными по службе работниками. Тем не менее Верховный Суд после 2000 г. вовсе не прекратил, а по-прежнему поддерживал практику признания врачей и преподавателей – при соответствующих обстоятельствах – должностными лицами[96]96
  См., в частности: определение по делу Шилькова // БВС РФ. 2000. № 9; определение по делу Салтынского: Обзор судебной практики Верховного Суда РФ // БВС РФ. 2001. № 1; постановление по делу Логинова: Обзор судебной практики Верховного Суда РФ, п. 3 // БВС РФ. 2002. № 8; постановление по делу Шиян; Обзор судебной практики Верховного Суда РФ, п. 4 // БВС РФ. 2002. № 8.


[Закрыть].

Б. В. Волженкин теоретически обосновывал подобное понимание организационно-распорядительных полномочий, говоря, что они состоят в наличии у работников государственных и муниципальных учреждений права совершать по службе юридически значимые действия управленческого характера, способные порождать, изменять и прекращать правовые отношения, а это позволяет утверждать, что такие действия имеют организационно-распорядительный характер. Поэтому, резюмировал ученый, должностным лицом следует признавать субъекта, который постоянно, временно или по специальному полномочию имеет право выдавать от имени государственного или муниципального учреждения официальные документы, подтверждающие определенный юридический факт, и тем самым как-то организовывать, направлять поведение других лиц, для которых этот акт (документ) имеет юридическую силу[97]97
  Волженкин Б. В. Служебные преступления. СПб., 2005. С. 96–97.


[Закрыть].

С учетом сказанного нельзя утверждать, что в постановлении от 16 октября 2009 г. при определении организационно-распорядительных функций Пленум продемонстрировал принципиально новое видение содержания этой категории. В первом абзаце п. 4 этого документа Пленум традиционно отнес к такого рода функциям полномочия должностного лица, связанные с руководством трудовым коллективом, его структурным подразделением, находящимися в их служебном подчинении отдельными работниками, с формированием кадрового состава и определением трудовых функций работников, с организацией порядка прохождения службы, применения мер поощрения или награждения, наложения дисциплинарных взысканий и т. п.

В абзаце же втором п. 4 постановления от 16 октября 2009 г. Пленум лишь закрепил поддерживаемое многими теоретиками и давно и широко применяющееся на практике положение, состоящее, как указано в данном пункте постановления, в том, что «к организационно-распорядительным функциям относятся полномочия лиц по принятию решений, имеющих юридическое значение и влекущих определенные юридические последствия (например, по выдаче медицинским работником листка временной нетрудоспособности, установлению работником учреждения медико-социальной экспертизы факта наличия у гражданина инвалидности, приему экзаменов и выставлению оценок членом государственной экзаменационной (аттестационной) комиссии)». Интересно, что примерно такая же формулировка содержалась в проекте постановления от 10 февраля 2000 г., хотя она и не попала в итоговый текст документа[98]98
  Волженкин Б. В. Постановление Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам о делам о взяточничестве и коммерческом подкупе»: достоинства и недостатки.


[Закрыть] (что, повторим, не помешало высшему судебному органу исповедовать данный подход в своей практике и после 2000 г.).

Выработка понятия полномочий по принятию решений, имеющих юридическое значение и влекущих юридические последствия, видимо, наиболее сложный вопрос, который необходимо решить для отнесения лица к числу тех, кто осуществляет организационно-распорядительные функции в государственных органах и учреждениях. На основе определения, предложенного Б. В. Волженкиным, под такими полномочиями нужно понимать права и обязанности по совершению при возникновении предусмотренных в законе или подзаконном акте обстоятельств действий, способных порождать, изменять и прекращать правовые отношения. А правовыми признаются, согласно известному определению, отношения, которые выражают особую общественную связь между субъектами, связь через права и обязанности[99]99
  Алексеев С. С. Общая теория права. М., 1982. Т. 2. С. 85.


[Закрыть].

Таким образом, организационно-распорядительными – помимо полномочий по управлению подчиненными в самом государственном органе или учреждении – являются полномочия работника государственного органа или учреждения по наделению иных лиц, включая юридические, правами и обязанностями, а равно по изменению объема этих прав и обязанностей или их прекращению.

Наделение правами и обязанностями происходит путем совершения действий в виде издания акта, внесения записи в реестр, выдачи соответствующего документа, удостоверяющего юридический факт, например, регистрацию, и т. п. В законодательстве к юридически значимым действиям государственных органов, органов местного самоуправления, иных уполномоченных органов и должностных лиц относят, в частности, выдачу разрешений (лицензий), государственную регистрацию юридических лиц и индивидуальных предпринимателей, изобретений и т. д. (см., например ст. 8, 333 НК РФ, ст. 1246 ГК РФ).

Из п. 4 постановления от 16 октября 2009 г. следует: признание того, что работник государственного органа или учреждения обладает полномочиями по совершению юридически значимых действий, означает и вывод о наделении этого лица организационно-распорядительными полномочиями. В связи с этим нельзя признать верным то утверждение, что «совершение юридически значимых действий, если это не является формой реализации организационно-распорядительных либо административно-хозяйственных обязанностей, не составляет признака специального субъекта преступления»[100]100
  Здравомыслов Б. В. Должностные преступления. Понятие и квалификация. М., 1975. С. 33, 38.


[Закрыть]. Иными словами, с позиции Пленума полномочия работника государственного органа или учреждения по совершению юридически значимых действий как раз и позволяют признать их организационно-распорядительными, а потому эти полномочия нельзя разделять. Или еще проще: помимо полномочий по принятию юридически значимых решений в круге организационно-распорядительных полномочий соответствующего вида (т. е. полномочий, не связанных с управлением подчиненными) ничего иного нет.

А. В. Грошев говоря о функциях по лицензированию и регистрации и поддерживая позицию Б. В. Здравомыслова, пишет: «Служащие государственного органа, непосредственно обеспечивающие выполнение данных функций, хотя и совершают определенные юридически значимые действия (осуществляют регистрацию прав на недвижимость и сделок с ней, выдают лицензии на право осуществления определенной деятельности и т. п.), не все наделены организационно-распорядительными полномочиями». В качестве лица, наделенного такими полномочиями, ученый называет регистратора, вносящего в Единый государственный реестр прав на недвижимое имущество и сделок с ним запись о регистрации права на данное имущество и выдающий на этом основании свидетельство о государственной регистрации права, а в качестве лица, не обладающего данными полномочиями – служащего, производящего предварительную экспертизу представленных документов, хотя заключение данного работника (назовем его рядовым работником. – А. Б.) о соответствии этих документов установленным законом требованиям является основанием для последующей регистрации права на недвижимость[101]101
  Грошев А. В. Ответственность за взяточничество. Краснодар, 2008. С. 158.


[Закрыть]. Таким образом, исследователь фактически соглашается с тем, что любой государственный и муниципальный служащий, служащий государственного или муниципального учреждения совершает юридически значимые действия[102]102
  Это утверждается в обоснование того, что указанные лица не обязательно являются должностными, даже если они наделены правом совершать юридически значимые действия. См.: Шнитенков А. Выполнение преподавателем профессиональных и должностных функций // Уголовное право. 2001. № 4.


[Закрыть]. Мы же постараемся доказать, что это не так.

А. В. Грошев, говоря о регистрации сделок с недвижимым имуществом, привел пример, довольно точно иллюстрирующий обсуждаемую проблему. Но с его выводом мы согласиться не можем, поскольку:

вариант а) если роль рядового работника состоит только в юридическом анализе представленных «соискателем» регистрации или разрешения документов с целью установления их, документов, соответствия требованиям закона, но заключение этого работника, пусть оно и предусмотрено ведомственными документами, не носит обязательного характера: само по себе оно не предоставляет прав на регистрацию либо получение разрешения, равно как не налагает обязанность на регистратора автоматически, так сказать, внести соответствующую запись и выдать о том свидетельство, – то полномочия рядового работника нельзя расценить как организационно-распорядительные – юридического значения они не имеют;

вариант б) если при тех же обстоятельствах заключение рядового работника возлагает на регистратора обязанность внести в реестр соответствующую запись и выдать «соискателю» свидетельство об этом, то такое заключение является решением, имеющим юридическое значение и влекущим юридические последствия, а стало быть, указанный сотрудник как лицо, осуществляющее в государственном органе организационно-распорядительные функции, признается лицом должностным.

Хотя вариант «б» в практике встречается нечасто, его иллюстрирует определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда, не согласившейся с доводами осужденного о выполнении им лишь технических обязанностей и оставившей без изменения обвинительный приговор в части получения им взятки. «По характеру возложенных на Р. должностных обязанностей и полномочий как на главного специалиста администрации области, члена и ответственного секретаря рабочей группы при администрации области, – указывается в этом документе Верховного суда, – он являлся должностным лицом, выполняющим организационно-распорядительные функции. Принимаемые Р. решения по подготовке и формированию списков на получение ГЖС, заполнение и выдача ГЖС (государственного жилищного сертификата) влекли для граждан правовые последствия, связанные с реализацией их права на получение ГЖС – свидетельства о выделении безвозмездной субсидии на приобретение жилого помещения»[103]103
  Определение Судебной коллегии Верховного Суда РФ от 4 апреля 2002 г. № 10-О02–5 // СПС «КонсультантПлюс».


[Закрыть].

В абзаце 2 п. 4 постановления от 16 октября 2009 г. приведены примеры действий, совершаемых в рамках полномочий по принятию решений, имеющих юридическое значение и влекущих определенные юридические последствия – это действия врачей и преподавателей, наделенных помимо профессиональных обязанностей еще и указанными должностными полномочиями. В опубликованной практике Верховного Суда вопрос о содержании полномочий лица – преподавателя, врача, позволяющем признать его должностным, решается так: «Несдача студентом зачета или экзамена влекла определенные правовые последствия: он не допускался к следующей сессии, не переводился на следующий курс и мог быть отчислен из вуза. Выполнение студентами учебных планов учитывалось официальными документами – экзаменационными ведомостями, листами и зачетными книжками, на основании которых принимались решения о переводе студентов на следующий курс, а в итоге – о допуске к дипломной работе», «несдача лабораторных работ, курсовых проектов, зачетов и экзаменов влекла для студентов правовые последствия – неназначение стипендии, пересдачу экзаменов, отчисление из университета, а удовлетворительная оценка также могла повлиять на назначение стипендии или получение диплома с отличием»; «от заключения осужденной, как врача-специалиста, наступали правовые последствия, пригодность или непригодность призывника к службе в армии»[104]104
  Обзор судебной практики Верховного Суда РФ // БВС РФ. 2002. № 8; Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 15 марта 2006 г. № 622п05; Определение Верховного Суда РФ от 10 ноября 2002 г. № 46-О02–102 // СПС «КонсультанПлюс».


[Закрыть]. Таким образом, правовые последствия в том числе возможные и достаточно отдаленные по времени от совершенных действий служат в соответствии с существующей судебной практикой основанием отнесения субъекта к категории должностных лиц.

Однако полномочия лица по принятию решений, имеющих юридическое значение, влекущих определенные юридические последствия, нельзя вместе с тем понимать чрезмерно широко, на что указано, в частности, в определении Верховного Суда РФ, не признавшего заведующую общежитиями должностным лицом по следующим основаниям.

По трудовому договору, заключенному с ней директором муниципального унитарного предприятия[105]105
  Данное решение ценно для нас тем, что в нем выражена позиция Верховного Суда относительно содержания юридически значимых решений и т. п., но в принципе оно неточно, поскольку достаточно было указания на то, что работник МУП по определению не является должностным лицом.


[Закрыть] жилищно-коммунального хозяйства, Д. была принята на работу заведующей общежитиями. Этим трудовым договором и должностной инструкцией заведующего общежитием, утвержденной директором названного предприятия, установлено, что заведующий общежитием относится к категории технических исполнителей на определенном участке работы и подчиняется директору предприятия и начальнику ЖЭУ.

Органами следствия, указывает Судебная коллегия, Д. была признана должностным лицом в связи с тем, что заведующий общежитиями в силу должностной инструкции «контролирует работу обслуживающего персонала общежития, осуществляет вселение прибывших в общежитие, следит за своевременностью и правильностью регистрации вселившихся и выписки выбывших из общежития граждан». Однако органы следствия не установили и не указали в обвинении Д., что эти ее функции влекли за собой какие-либо правовые последствия для граждан. Не добыто таких данных и в ходе судебного следствия. По существу, в обвинении Д. изложены технические функции, которые она осуществляла, а не функции должностного лица[106]106
  Определение Судебной коллегии Верховного Суда РФ от 22 декабря 2008 г. № 87-о08–17 // БВС. 2009. № 10.


[Закрыть].

Организационно-распорядительные функции (не связанные с управлением коллективом), которые лицо выполняет в государственном органе исполнительной власти, довольно трудно – если вообще возможно! – разграничить с полномочиями по осуществлению функций органов исполнительной власти, т. е. с функциями представителя власти: реализация в конкретном случае и властных, и организационно-распорядительных полномочий по определению влекут юридические последствия. Например, когда речь идет о разрешении какой-либо деятельности (выдаче лицензии) либо регистрации.

Некоторые ученые заключают, что данная деятельность не связана с осуществлением властных полномочий, хотя определяют ее как функцию по контролю и надзору федеральных органов исполнительной власти[107]107
  Грошев А. В. Указ. соч. С. 157.


[Закрыть]. Такая позиция нам представляется противоречивой, поскольку представители власти осуществляют, согласно п. 4 постановления от 16 октября 2009 г. разные функции органов власти, а значит, разрешительные полномочия органов исполнительной власти – полномочия властные.

Не вдаваясь глубже в теоретическую дискуссию по данному поводу, укажем лишь, что высший судебный орган, насколько можно судить по публикуемым им решениям, не настаивает на обязательном разграничении функций представителя власти и организационно-распорядительных полномочий в указанных случаях. Так, Президиум Верховного Суда РФ согласился с приговором в отношении Е., осужденным по ч. 3 ст. 290 УК РФ за то, что, являясь должностным лицом, постоянно выполнявшим функции представителя власти и организационно-распорядительные функции в органе местного самоуправления, занимая должность главы администрации г. Октябрьска Самарской области, получил взятку от предпринимателей за выполнение в их пользу действий, входящих в его служебные полномочия, а именно беспрепятственную государственную регистрацию созданного ими общества с ограниченной ответственностью «Ламинат», предоставление земельного участка под строительство завода и выдачу разрешения на его строительство[108]108
  Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 26 июня 2002 г. № 386п02пр // БВС РФ. 2002. № 11.


[Закрыть].