Текст книги "Ученик хранителя снов. Трилогия"

Глава 15. Деревянный лютнист

Эрни встал с корточек, Нина вынырнула из-под стола. Она быстро вытерла влажной салфеткой руки и одежду и просто сказала Эрни: «Пойдем, нам в кабинет французского».

Эрни шел за девушкой, глядя ей в затылок. Ее волосы были очень похожи на его собственные, до стрижки, только они были темнее, длиннее и гуще.

Дверь в один из близлежащих классов была распахнута.

Элегантный учитель с идеальной осанкой мерил шагами пространство от двери до окна – Том невозмутимо вещал о войнах крестоносцев притихшим юношам и девушкам. Поверх тёмно-синего свитера с горлом он надел пиджак, волосы были аккуратно собраны в низкий хвост. От игриво-радостного выражения на его лице, к которому так привык Эрни, не осталось и следа. Он неспешно прохаживался из одного конца класса в другой. Все не только внимательно слушали его, но и следили глазами за его перемещениями.

Похоже, тот факт, что формально до окончания урока оставалась всего пара минут, его совсем не смущал. Никто из слушавших его не собирал вещи и не зевал.

Едва ли кто-то из детей или взрослых в этой школе считал его чудаком: одного его взгляда или слова здесь было достаточно, чтобы все вокруг притихло. При звуке его имени сотрудники школы расправляли плечи, поправляли одежду и волосы. Похоже, Поль был единственным, кто был здесь с Томом на короткой ноге.

Эрни вдруг ощутил гордость: так мать может гордиться своим повзрослевшим сыном, так взрослеющий сын может гордиться своим отцом..

Возможно, Том действительно станет ему настоящим отцом. А если ничего не получится? Он просто не будет об этом думать. Хотя бы сегодня.

***

Кабинет французского был маленьким и уютным. Парты здесь были парными. Эрни и Нина заняли один из последних столов.

Невысокий худощавый темноволосый учитель, держа руки в карманах своих приталенных брюк, приветствуя класс, покачивался на каблуках. Непринуждённо наклонив голову набок, он по французски поинтересовался, как все провели каникулы. Мальчик в рубашке в красную клетку и девочка в малиновых брюках немного сбивчиво, но смело поведали всем о своих путешествиях, вечеринках и покупках. Учитель довольно кивал, деликатно поправляя их, когда они делали ошибки.

В оставшееся время все смотрели чёрно-белый фильм с субтитрами о достопримечательностях Парижа. Эрни и Нина играли в крестики-нолики.

***

Кабинет музыки был, несмотря на пасмурный день, очень светлым. Он находился на последнем этаже, здесь было много высоких окон, расположенных близко друг к другу. Потолок тоже был довольно высокий.

В центре класса стоял рояль. На некотором расстоянии от него полукругом располагался ряд кресел, похожих на театральные. Эрни присел на одно из крайних, Нина присела рядом. Похожие друг на друга девочки перешептывались, поглядывая в их сторону. Какие они, все таки, дети. Хорошо, что Нина не такая. Похоже, она, как и Эрни, чувствовала себя с ровесниками немного не в своей тарелке. В ее поведении присутствовала несвойственная их возрасту рассудительность: полу-детское поведение девочек с виду совсем не трогало её. Она как будто все время думала о чем-то своем, обращая внимание на окружающих только формально.

Возле стены, слева от рояля, стоял стеллаж с нотными сборниками и разными книгами по теории и истории музыки. Слева от стеллажа висел большой портрет Иоганна Баха и небольшая полка с антикварными пластинками. На крайней из них был изображён танцующий Элвис Пресли с микрофоном, головой вниз. На стене напротив висела репродукция картины, где мужчина в средневековой обстановке, носивший берет и длинные волосы, играл на лютне.

Учитель – мужчина с белоснежными, до плеч, волосами, и длинными-длинными пальцами, раздавал всем доски для письма и листы бумаги.

Он присел за рояль и, прикрыв глаза, вдохновенно заиграл «Лунную сонату». Закончив игру, он попросил написать эссе о своих впечатлениях от прослушанной музыки, и обрисовать увиденные образы.

Эрни почему-то привиделась рыжая кошка, с высокого деревянного табурета (грубо сколоченного из грубых досок), созерцавшая мир сквозь окно. Эрни долго думал, писать об этом, или нет, и всё-таки решил написать.

***

Урок труда, наоборот, проходил на нулевом этаже, в мастерской с маленькими прямоугольными окошками и квадратными потолочными лампами, без белого света от которых здесь, наверно, было бы темно, как в склепе.

В середине класса стоял широкий стол с несколькими поленьями, небольшим топориком и довольно примитивными инструментами для обработки древесины.

А вот на полках у стены стояли самолепные глиняные вазы и фигурки, обожжённые в печи, несколько учебных картин по дереву, самодельная стеклянная ваза, несколько фигурок оригами. Эрни вдруг почувствовал себя как дома.

Мальчик со светлыми волосами, снова прищурившись, с неодобрением косился на поленья, скрестив на груди руки.

Рыжеволосый коренастый парень, закатив рукава, с воодушевлением потирал ладони.

Учитель, одетый, как показалось Эрни, чересчур изящно для такой обстановки, поставленным тенором обратился к ним так, как будто играл на сцене пьесу Шекспира:

– Господа, сегодня мы, как бы приземленно это ни звучало, будем колоть дрова. Кто-нибудь из вас делал это раньше?

Трое ребят, включая рыжеволосого парня, отрицательно покачали головами. Эрни не стал стесняться:

– Я умею это делать.

– Великолепно… как, прости, твое имя?

– Эрни. – Три парня смотрели на Эрни с любопытством, как будто идея спросить его имя не посетила ни одного из них до последнего урока.

– Отлично, Эрни, ты сможешь расколоть это полено на три примерно одинаковые части, а потом разделить их на половинки?

– Да, конечно.

– Ну что ж, тогда – за дело, а остальные пусть немного отойдут.

Эрни взял топорик (такой лёгкий и удобный, его руки с ещё не сошедшими мозолями даже соскучились по работе), пригляделся, замахнулся, и быстро расколол полено на шесть почти идеально равных частей, почти не оставив щепок на столе под ним.

Учитель удовлетворённо, но сдержанно кивнул:

– Очень хорошо, тут тебя учить нечему. Можешь присесть вон там и заняться пока своими делами. Теперь пусть попробуют остальные.

Эрни присел на низкий стульчик, стоявший возле полок с поделками, и занялся тестом по биологии.

Парень со светлыми волосами немного поранил руку и его освободили от уроков на три дня. У рыжеволосого парня получалось неплохо, хотя щепки летели во все стороны. Брюнет, неплохо говоривший по французски, тоже справилялся, хоть и медленно.

Эрни заметил на полке рядом с собой деревянный брусок и нож для резьбы по дереву. Руки как будто сами тянулись к инструменту: как давно он в последний раз держал такой нож в руках?

– Простите, могу я взять это?

Учитель с полминуты серьезно разглядывал Эрни, напряжённо размышляя.

– Ты забегаешь вперёд, но, хорошо: если ты умеешь делать это, брусок твой на сегодня.

– Спасибо.

Эрни уже знал, что будет вырезать: объемная фигурка лютниста, чем-то похожего на того, чей портрет висел в кабинете музыки, кружилась перед его внутренним взглядом.

Эрни быстро и уверенно работал, придавая силуэту форму, вырезая мелкие детали, черты-штрихи, придающие образу индивидуальность и выразительность. В памяти всплывал лютнист с картины и, почему-то, профиль Нины, сидевшей рядом, – но это совсем не мешало работать.

– Так быстро? Без эскиза?!

Полностью погрузившись в процесс работы, Эрни не заметил, что одноклассники и учитель стоят тесным полукругом вокруг него, с немым изумлением наблюдая за движениями его рук.

Эрни сделал несколько лёгких завершающих движений ножом и протянул фигурку учителю. Тот, взяв, уронил ее и тут же бережно поднял.

– Эрни, где ты научился этому? Очень мало кто владеет этим редким искусством в наше время.

– Дедушка научил меня. – Эрни хотел сказать: «У нас с ним дома…», – но вовремя опомнился.

Учитель ничего не ответил, он разглядывал фигурку, вращая, и как будто напряжённо размышлял о чем-то.

– Можно взять ее для выставки? Я обязательно верну ее тебе в целости и сохранности, чтобы дедушка мог тобой по праву гордиться, кстати, пригласи его на выставку, и, знаешь, что ещё… – учитель теперь рылся в какой-то коробке под своим столом.

Через минуту он не без надежды в глазах протягивал Эрни ещё три бруска и набор ножей для профессиональной работы, каких Эрни ещё никогда не видел:

– Тебя не затруднит вырезать ещё что-нибудь к следующему понедельнику?

– Да, конечно. – Эрни складывал бруски и ножи в лёгкую сумку, которую утром вручили ему Поль и Том.

***

Том ждал Эрни у входа в кабинет, он был уже полностью одет, в руках он держал куртку Эрни.

– Мне нужно бежать, иди домой и будь осторожен с занавесом, если что, зови Мистера По, хорошо?

– Ладно.

Пока Эрни застегивал куртку и натягивал шапку, Том исчез.

На выходе Эрни снова столкнулся с Ниной: она, немного сгорбившись, прижимала что-то к груди. Из-под ворота ее серого пальто торчало треугольное рыжее ухо котенка. Эрни осторожно погладил ухо пальцем.

– Увидимся завтра? – Нина теперь обматывала вокруг своей шеи и головы котенка большой пушистый шарф.

– До завтра… рад знакомству… – Эрни почувствовал, как краснеет. Хорошо, что рядом нет двух похожих друг на друга девочек.

Нина улыбнулась и помахала рукой в варежке.

Глава 16. Предупреждение

Эрни открыл дверь и шагнул в прихожую, снова ощутив знакомый запах леса. Сняв ботинки и куртку, он подошёл к шелестящему занавесу и прикрыл глаза, пытаясь вспомнить детали обстановки, представил, как из окна льется мягкий свет зимнего дня, как тени от мебели ложатся на деревянный пол… Крошки от рулета, испеченного Терезой, на подлокотнике кресла, в котором он и Мистер По так сладко уснули вчера… оранжевый цветок на столе, уронивший привядший лепесток… смешная кружка Тома со следами вчерашней сгущенки…

Комната как будто сама потянула Эрни на себя, и через секунду он уже был внутри – абсолютно весь, целый и невредимый.

Эрни вытер крошки с подлокотника кресла, расправил плед на нем. Убрал в раковину кружку Тома и тарелку, налил в них мыльной воды.

От оранжевого цветка, когда он взял его в руки, отпали ещё два лепестка. Однако он все ещё хранил аромат.

Эрни поставил на огонь пузатый чайник и заглянул в холодильник. Интересно, что Том предпочитает на обед? Омлет с сардельками и сыром подойдёт?

Том даже не сказал, куда идёт, и когда вернётся. Мистера По нигде не было видно. Наверно, он улетел ещё утром, когда Эрни спал.

***

Эрни доедал приготовленный омлет, отпивал маленькими глотками свежезаваренный чай с лимоном. Тома всё ещё не было, а вот Мистер По уже сидел рядом и клевал свою порцию омлета, дожидаясь, пока остынет его чай.

Эрни вдруг вспомнил сегодняшний сон. Что сказал бы о нем Том? Наверно, что-нибудь вроде: «Только не показывай Мистеру По!»

Эрни взял кружку с чаем и ловец снов и отправился «на работу».

Из окна лился сероватый свет, как будто неоновый. Окно было приоткрыто, несколько снов-сфер парили над полом.

Небо было низким, серо-голубым. Стремительно бегущие над городом облака рвал на кусочки ветер, как будто они были лоскутами износившегося ситца. Город лежал внизу, припорошенный снегом, укрытый зеленоватой дымкой, видимый в перспективе – как будто с высоты птичьего полета. Это был как будто замороженный сном город без людей и машин, его угрюмый призрачный каркас, в своей застывшей полужизни по-своему прекрасный.

Эрни отложил в сторону ловец снов, присев на корточки, поймал на ладонь сферу с Томом-вороном внутри. Немного сжал его, поднес к банке с надписью «Эрни».

Но Сон не хотел укладываться в банку с его именем. Уже зная, что делать, Эрни «на ощупь» нашел подходящую банку. Сон-сфера нырнул в нее и мягко спикировал на дно. Банка называлась «Предупреждения». Нужно будет показать Тому, может быть, он объяснит, что это значит.

В замке повернулся ключ.

Том разделся, «прошелестел» из прихожей в комнату. На пол бухнулись какие-то пакеты и вещи, скрипнула дверца шкафа, стукнулись друг о друга вешалки, зашумел чайник.

Пока Том переодевался и наливал чай, Эрни успел распределить все «сегодняшние» сны. Он уже не рассматривал их, прикидывая, куда бы положить – он действовал, полагаясь на ощущения.

Том вошёл в свою святая святых, держа одной рукой сразу две кружки с горячим чаем. В другой руке он держал тарелку с гамбургерами. Бороду он перекинул через плечо. Эрни раньше не видел его таким: вид у Тома был уставший и довольный.

Казалось, он пытается что-то скрыть от Эрни, или отложить важный разговор до поры до времени.

– Я купил нам по гамбургеру с овощной котлетой, надеюсь, тебе понравится. Большое спасибо за омлет – сто лет его не готовил.

Эрни маленькими глотками пил горячий чай с лимоном, облокотившись об узкий подоконник, стараясь не наступить на «бисерные» сферы, по-прежнему разбросанные по полу. Том сидел на своем раскладном стуле, доедая гамбургер.

– Как прошел твой день? Не очень скучаешь по старой школе?

– Вроде, не очень. Сегодня все было неплохо, по крайней мере.

– Ну что ж, я рад. Купил тебе кое-что для завтрашних занятий.

Эрни вспомнил, о чем хотел поговорить с Томом.

– Я видел сегодня очень странный сон. Мне кажется, он что-то значит… или, вернее сказать… это сон считает так…

– Как интересно. Можно мне взглянуть?

– Он здесь, в самом верху.

Маленькая сфера в банке с надписью «Предупреждения» парила над остальными шариками.

– Если разрешишь, я посмотрю его целиком.

– Да, конечно.

Том достал банку с улыбающимся верблюдом, зачерпнул порошок, похлопал ладонью по ладони (как будто аплодировал), встряхнул руками, как будто разминал уставшие пальцы, и накрыл одной рукой банку с «предупреждениями».

Сон вздрогнул и поплыл наверх, к ладони Тома, прилип к ней. Том поднес сон к груди, легко сжал его обеими руками, и сфера выросла до размеров большого мяча. Том подул на «мяч» и стал вращать его на пальце, как ловкий баскетболист.

Сон Эрни внутри увеличенной сферы «прокрутился» у них на глазах от начала до пробуждения.

– И что это может значить? – не сдержался Эрни.

– Не думаю, что что-то плохое, во всяком случае. Знаешь, я не очень-то люблю гадать о будущем, если честно. Я предпочитаю просто делать все, что в моих силах. По, крайней мере – стараться делать. Так что, не думай об этом, хорошо?

– Хорошо.

– Эрни, ты, наверное, помнишь наш утренний разговор с Полем?

Сердце в груди Эрни сильно заколотилось.

– И ты наверняка догадался, где я пропадал после работы. Так вот, я должен сообщить тебе: благодаря Эдуарду и Полю нам удалось все уладить. Осталась только бумажная часть: работник из соцслужбы сам зайдет к нам в эту субботу, и мы оформим документы об опеке. Так что можешь смело перестать говорить мне «Вы» и называй меня просто Томом, окей?

Это была потрясающая новость, но Эрни не знал, как задать другой, до сих пор сильно волновавший его вопрос. И всё-таки он решился.

– А дом? Его… продали?

– Нет, Эрни, его не продали и не снесли. В общем-то, он стоит на прежнем месте в прежнем виде. – Эрни шумно выдохнул. Том внимательно и мягко смотрел на него. Выдержав паузу, он продолжил.

– И он по-прежнему принадлежит тебе. Ты вступишь в наследство по достижении совершеннолетия, а пока что можешь навещать его так часто, как только захочешь.

– С моего разрешения, конечно. – С притворной строгостью добавил Том и засмеялся своим обычным полудетским смехом.

Эрни подошел и обнял Тома, и Том тоже обнял его – осторожно и бережно, как будто боялся сломать.

Глава 17. Новая жизнь старого дома

Нина сидела вполоборота к Эрни. Он заканчивал акварельный портрет.

Вышло довольно смазано, но экспрессивно (по словам учителя). Впрочем, Эрни подозревал, что оценка «экспрессивно» отнюдь не означает «плохо».

Ушастик снова дожидался окончания уроков в кабинете биологии. Учительница биологии, похоже, уже была влюблена в него.

Парень со светлыми волосами (Эрни узнал, что его зовут Иван), несмотря на пораненную руку, пришел на урок ИЗО. Говоря объективно, в рисовании он был лучшим. Нина сказала, что ещё он играет на скрипке. Эрни было жаль его и его пораненную руку.

Эрни и Том сегодня снова позавтракали в кафетерии, как и большинство учившихся и работавших в школе. С Эрни этим утром поздоровались, как ему показалось, огромное количество людей. Он за два дня так привык к этой школе, как будто учился в ней с самого детства. Кажется, он даже начинал понимать Тома и Поля, оставшихся работать здесь.

Сегодня Эрни собирался наведаться в дом дедушки и хоть что-нибудь привести там в порядок. Пока он рисовал портрет Нины в кирпично-красном свитере с горлом, его посетила идея.

– Слушай, ты занята сегодня днём? Кажется, я знаю место, где Ушастику могло бы понравиться: там довольно большой двор.

– Правда? А он не потеряется?

– Нет, не думаю. По крайней мере, Марк никогда не терялся, а мы взяли его, когда он был ещё меньше Ушастика.

– Ну хорошо, если это не слишком далеко отсюда.

– Минут пятнадцать на автобусе, он останавливается в паре кварталов отсюда.

– Наверно, это там, где я живу: возле кольца автобусов, идущих в пригород.

***

Ушастик лежал на коленях у Нины, укатанный шарфом, и кусал ее варежку.

Эрни, облокотившись на пустовавшее кресло впереди, смотрел в окно, наблюдая, как центральные улицы сменяются полусонными пейзажами заснеженных окраин. Лицо Нины на фоне окна выглядело до боли знакомым. Наверно, когда нарисуешь чей-то портрет, всегда так.

Нина. Она даже не спросила, куда он ведёт ее и почему он хочет туда отправиться. Конечно, он совсем не похож на маньяка, но почему она так доверяет ему?

– Кстати, завтра тебе придется придти ко мне в гости, помнишь про домашнее задание?

Действительно, теперь она должна нарисовать его портрет, он совсем забыл. Но завтра он должен быть дома, они с Томом ждут работника социальной службы.

– Знаешь, что: давай в воскресенье, идёт? Завтра я никак не могу, правда.

Нина пожала плечами.

– Ну ладно. Завтра нарисую Ушастика.

За окном замелькали знакомые деревья и постройки – пора было выходить.

Это была та самая дорога, которую он видел в тревожном сне с огромным месяцем.

Только на этот раз тревоги не было, наоборот, Эрни чувствовал себя очень умиротворенным.

Нина с интересом все разглядывала, Ушастик осторожно втягивал розовым носиком новый для него воздух.

– Какой чистый здесь снег… Не думала, что ты живёшь так далеко от школы.

– Я жил здесь раньше… теперь в доме никто не живёт, я решил наведаться…

Нина внимательно посмотрела на него. Она как будто собиралась что-то сказать, но ничего не сказала.

Эрни уже видел знакомую крышу и трубу, заваленную снегом.

Они обогнули угол и подошли к крыльцу. Эрни достал старый ключ и отпер входную дверь.

Внутри все было так же, как всегда, только сильно пахло пылью. Кресла с поломанной ножкой возле камина не было, внутри камина «красовалась» большая горка золы и пыли.

– Ух ты! – Нина с интересом разглядывала все вокруг, особенно полки с вырезанными из дерева предметами быта и декоративными фигурками.

Ушастик уже катался по пыльному полу, играя со своим хвостом, и смешно и громко чихал.

Эрни открыл засов на небольшой двери, ведущей во двор. С куста сирени, росшего рядом, сорвалась стайка воробьев, устроив снежный дождь.

Забор из камня по периметру двора оплетали ветви дикого винограда. Сосна, туя и молодая ель, подпиравшие стену соседского домика, были на месте. Ушастик уже карабкался на орех.

– Здорово: никогда не видела такого большого двора! – Нина, предоставив осмелевшего Ушастика самому себе, осторожно, как будто боясь потерять равновесие, брела по каменной тропинке, ведущей к деревьям и кустарникам дикой розы.

Она смахнула варежкой снег с небольшой самодельной скамейки, присела на нее и позвала котенка. Ушастик, как миниатюрный альпинист, стал осторожно спускаться вниз, соскальзывая по обледеневшему стволу.

Эрни посмотрел на часы: он обещал Тому быть дома в четыре, чтобы вернуться до темноты. Нужно забрать свои инструменты для резьбы, кисти и лаки и навести порядок в доме, чтобы мыши и моль не стали здесь хозяйничать. Хорошо, что Ушастик оставит здесь свой запах.

Эрни вытирал пыль с полок и деревянных статуэток. Нина выгребала золу из камина, Ушастик пачкал в ней лапы и нос. Нужно было согреть чайник: в нетопленном доме было холодно даже в куртках.

В шкафчике над плитой лежал бумажный свёрток с сушёной мятой, немного сахара, масла и кукурузной муки. Нина, наверно, ничего не ела с самого завтрака. Если купить молоко, можно быстро напечь блинов: в погребе наверняка остался ягодный джем. Эрни пересчитал монеты в кармане джинсов: Том положил их туда, пока он спал.

– Я схожу в магазин, это недалеко, хорошо? Можешь закрыть дверь на засов изнутри, хотя обычно здесь никто так не делает.

– Не переживай, я не боюсь, иди. – Нина сняла пальто и почему-то подкатывала рукава свитера.