Текст книги "Боги вне подозрений"

Зрители невольно сдвинулись поближе, завороженно наблюдая за работой протектора. Огонь вокруг него стал еще темнее. Область поиска расширилась. Искры начали сыпаться на палубу, оставляя неглубокие, но отчетливые следы на досках. Пираты, судя по лицам, уже начали радоваться, что не дошло до драки с этими сумасшедшими.

– Кстати, – будто очнувшись от чар, спросил капитан корабля, – что у русалки-то будем спрашивать?

– А! – Старший протектор тоже еле оторвался от зрелища. Даже махнул рукой. – Спросим, что делать, кто прав и как поступить. В общем, найдем что спросить. Скажет – ваша правда, мы уйдем восвояси. Наоборот скажет, уж не обессудьте, повезете, куда надо.

– В таком случае можете готовиться убираться. – Что-то все же смущало пирата, и нужной интонации выдержать не удалось.

– На все воля Карнавы, – пожал плечами его собеседник.

И оба вновь уставились на Халльдуора, тем более что у того, наконец, наметился результат. Толпа, уже не разделяясь на пиратов и протекторов, образовывала вокруг духовника полукруг. Рошел только раз зло зыркнул на них, заставив людей сделать два шага назад. Правда, надолго их не хватило, и наблюдатели быстро, почти незаметно для себя вновь приблизились.

Наконец Халльдуор обнаружил в море русалку, прикинул что-то и увеличил длину своей странной веревки еще на пару мотков. Потом совершенно обычным жестом снял ее с локтя и, примерившись, швырнул куда-то вдаль и чуть вправо. Синее пламя, из которого она была сделана, зашипело при соприкосновении с водой и начало тонуть. Выглядело фантастически и нереально.

Так в напряженном безмолвии, в котором даже хлопанье парусов и скрип мачт казались чем-то неуместным, прошло несколько томительных мгновений. Ничего не происходило. Народ уже был готов разочарованно вздохнуть, однако тут веревка натянулась, фаар азартно и довольно вскрикнул и, ухватившись за нее покрепче, принялся тянуть на себя.

На другом ее конце что-то яростно барахталось. Чем больше Халльдуор тянул, тем лучше становилось видно синекожую русалку самого взбешенного вида. Веревка хоть и не ранила ее, но причиняла явное беспокойство. Ощущения от такой магии более чем отвратительные.

Увидев, кто такое с ней сотворил, она разъярилась еще больше. До стоящих на палубе начали доноситься такие диковинные рулады, что впору записывать – когда еще услышишь столь нецензурные речи. Моряки и протекторы восхищенно застыли. И причиной невольной паузы были именно эти выражения, а не красота самой жительницы подводного царства. Тощая, длинная, с условно человеческим телом, переходящим в узкий мелкочешуйчатый хвост, она не обладала ни грудью, ни миленьким личиком, ни музыкальным голосом. Волосы у нее даже на вид казались жесткими, к тому же перепутались с водорослями, которые, вполне возможно, чарующе смотрелись под водой, но на поверхности придавали русалке уныло-раздраженный вид. Эта раса не обладала сильно выраженными половыми признаками, к примеру, грудей у их женщин не было и в помине – млекопитающими сии создания не являлись. Сухопутные отличали тритонов от русалок в основном по размерам. Последние были мельче и изящней. Они чаще носили длинные волосы, да и лица их можно было назвать более привлекательными. Хотя при столь незначительной разнице конфузы случались частенько.

Однако в данном случае выяснять половую принадлежность добычи Халльдуора не было необходимости. Ранреу перегнулся через борт и обратился к морской жительнице, стараясь сделать голос насколько возможно более мягким.

– Почтенная три[17]17
  Три – обращение к русалке, тро – к тритону.


[Закрыть], – начал он, – прошу прощения за столь неприятный способ привлечения вашего внимания, но нам просто жизненно необходимо услышать ваше мудрое мнение. Видите ли, мы с этим достойным господином разошлись во мнениях, куда нам плыть. Он считает возможным выпроводить нас со своего корабля, в то время как мы считаем, что хорошо бы плыть на нем вместе.

Зеленый цвет глаз русалки начал перетекать в ярко-изумрудный, она аж поголубела от злости. Потом заговорила, и предыдущая речь показалась прелюдией к основному действу. Особенно когда она увидела в зрителях, не выдержавших и перегнувшихся через бортик, Микоша, который мог «привлечь ее внимание» менее болезненным способом.

Русалка честно изложила свое мнение о собравшихся, об их манерах, родословной, связях, в которых они состоят между собой и «самыми распоследними сухопутными тварями». Потом, будто припомнив еще что-то, высказала пожелания никогда не добраться до места назначения, заблудиться в «трех волнах», встать на мель и наткнуться на коралловые заросли там, где их никогда не было, выгореть как медуза, вытащенная «мерзкими человеческими малолетними убийцами», век не видать моря и общаться только с камнями и водорослями. Нелогичность и противоречивость пожеланий нисколько даму не смущали. Казалось, так она могла говорить еще долго, однако в какой-то момент все же обнаружила, что «веревка» Халльдуора ее больше не удерживает, показала неприличный жест и, махнув хвостом, скрылась под водой, напоследок высказав самое страшное для жителей морских глубин пожелание:

– Рулите отсюда на Выжженные Скалы!!!

Нехтами и даже вахнами русалки и все прочие подводные обитатели никогда не ругались, не желая накликать эту неприятность: первые демоны были опасны для них так же, как для людей, а вторые почему-то почитались ими как родственники первых. А вот посылать к камням и огню подводные жители вполне могли.

– Сдается мне, почтенная три, – выпрямляясь, хмыкнул капитан, – встала на нашу сторону.

– А вот и нет, – усмехнулся Ранреу. – Что она сказала? Плывите на Выжженные Скалы! А нам туда и надо. И вам тоже, не так ли?

– Что?!

– Именно, мой любезный. Там же находится ваш оплот? – Голос протектора вдруг стал холодным и режущим, как клинок дорогого ножа. – И туда плывете вы сейчас, в панике сбежав с Базара-Скажи-Что-Ты-Хочешь.

Выжженными Скалами частенько называли странные образования к северу от холодных островов Колье. Больше всего они походили на жерло поднявшегося прямо из моря вулкана. Легенды о подобном событии существовали как в мифологии обеих стран, так и в записях жрецов Сайенсена. Но истинность оных еще не доказали. Те скалы, что образовали этот странный небольшой участок суши, действительно казались опаленными, более того – выжженными до такого состояния, что ничто живое на них уже не могло вырасти. Камень и огонь. Ходили слухи, что именно там располагается главный пиратский оплот, но карательные экспедиции, время от времени организуемые то одной, то другой страной, раз за разом возвращались ни с чем. Или не возвращались.

– Меня мало интересует ваше уютное гнездышко. Мне нужна одна конкретная вещь в нем. И коль уж все так удачно сложилось, вы отвезете нас туда.

– Ты что, действительно думаешь, я повезу вашу шайку?

– А чем ты рискуешь? Неужели все собравшиеся в вашем логове не справятся с нашей группой? К тому же на пари ты согласился. И жительница вод сказала свое слово. Боишься, что мы разгоним ваше логово, но не боишься потерять морскую удачу?

Капитан приуныл: что бы там ни было, что бы ни имела в виду русалка, а все действительно так, как сказал этот прохвост, и ежели наплевать на это, то морская удача и правда может вильнуть хвостом и уйти в глубины вод, ищи ее потом, а пират без удачи – это мертвый пират. Да и команда не потерпит. Тут все суеверны до дрожи в коленях.

– Хоть что ты там ищешь? – попытался он выиграть время и потянуть с ответом.

– Разве я не сказал? Вещь одну. Кончай хмуриться, вели лучше поставить еще парусов, с ветром мы подсобим, и пошли глотнем чего-нибудь. В глотке все пересохло от этой болтовни.

Через некоторое время корабль, подняв в буквальном смысле все паруса, гонимый призванным Микошем ветром, мчался по синим-пресиним волнам, с каждым мигом все больше приближаясь к Выжженным Скалам.

– Знаешь, что я подумал, – шепнул Эндрю, вновь опуская крышку люка, – а давай лучше тут останемся? Что нам там, наверху, делать? Тут куда веселей. Мешки всякие, мука, темно… романтика!

– И правда, что нам там делать? Недружелюбные они там все какие-то. Да и камзол у капитана мне не понравился. А эти новые вообще на редкость подозрительные типы.

– Да-да, жутко подозрительные.

– Угу.

– Угу.

Глава 9

На лица Лигарда и его приемного отца стоило посмотреть, когда Шаи рассказал им о том, кого попросил помочь в их проблеме. Дом Разбитого Урагана имел свою базу именно на Среднем острове Нарры-шэ, и все на нем были прекрасно осведомлены, кто такой Шерши Ро и чем он знаменит. Понимая, что лучше духовника не найти, представители Дома Чести тем не менее чувствовали себя гнусно обманутыми, а это само по себе являлось фактом преудивительным и оттого еще более неприятным. Дело было не столько в мерзком характере протектора, сколько в слухах, окружавших эту персону. Говорили, что Шерши – один из тех немногих, кто видит саму истину и не считает нужным ее смягчать. Поэтому он никогда не смог бы стать жрецом, назначение которого частично заключается в том, чтобы люди уходили от него с надеждой в сердце. Когда же появлялся именно Ро, эта пресловутая правда зачастую почему-то оказывалась на редкость нелицеприятной. Так что смелости с самого начала звать Шерши находилось не у многих. К тому же все знали, что своего он точно не упустит. Обычно к нему обращались, когда помощи других умеющих чувствовать волю богов оказывалось недостаточно.

Храбрости, равно как и стойкости, Дому Разбитого Урагана было не занимать, и они с достоинством истинных смельчаков вынесли неожиданный удар судьбы. Вписав его в череду испытаний, посланных им судьбой и их непостоянным божеством.

– Как вы знаете, в вещах, связанных с такой тонкой и деликатной материей, как воля богов, – на величайшем уровне вежливости и красноречия вещал Шаи, – необыкновенно важно, чтобы духовник имел самые точные сведения из возможных. Это непременное условие. Он должен проникнуться важностью своей миссии, необходимостью ее для людей, которые просят его о столь опасной и сложной услуге, как обращение к Богине. Кроме того, духовник должен проникнуться духом божества, которого, пусть и опосредованно, будет касаться в своей молитве, а это возможно в первую очередь сделать через общение с поклоняющимся ему.

На лицах Лигарда и корен-нена начало проступать понимание того, что им предстоит сейчас сделать. А Шаи тем временем заканчивал свою речь:

– Учитывая все вышесказанное, мы сочли разумным ваш прямой диалог с протектором Ро. Объясните ему задачу, равно как и то, почему это так важно для вас, постарайтесь передать всю меру, – «вашего почтения, уважения, преклонения, благодарности», думал Фелл, но выбрал нейтральный вариант: – Вашей потребности в нахождении сей бесценной, – «варежки, вахны тебя разбери, Майрэл», – реликвии.

По мелькнувшему выражению глаз собеседников у протектора возникло ощущение, что мысли его каким-то образом стали им известны.

– Что ж, – глава Дома склонил величественную голову, со смирением и достоинством подчиняясь судьбе, – значит, на то воля Цера.

Синий Холод повторил его жест, но покорности в нем было явно меньше.

Шаи подумал, что обожает свою работу.

– Тогда мы зовем его? – влез не умеющий долго молчать Гархаэт.

– Зовите. – На этот раз нотки обреченности еще отчетливей слышались в голосе корен-нена.

Рыжий повернулся к окну и поднял ладонь на уровень глаз. Майрэл, все так же сидящий неизвестно где, должен был в свою очередь вызвать духовника. После разговора, вернее, после весьма экспрессивного монолога Ро о том, что он думает по поводу подкинутой дорогими коллегами работенки, Шерши не пожелал идти к нужному особняку по улицам Квартала.

«Когда нужно будет, позовете. Если уж сами никак…» – вот что он сказал, если точно. И духовника мало волновало, что среди сидящих перед ним не было духовников. Шаи, будучи адъютантом старшего протектора, мог при необходимости сыграть эту роль, но сейчас это вряд ли дало бы нужный результат. И Ро это отлично знал, и остальные знали, что он знает, но промолчали. Все, кроме Халльдуора, давно уже поняли, что дешевле не обращать внимания на эту дивную манеру поведения.

По всем правилам Шерши должен был оказаться непосредственно рядом с Майрэлом, однако неизвестно каким образом Ро появился прямо перед представителями Дома Разбитого Урагана и спиной к коллегам. Такое всегда поражало, но Шаи с Гархаэтом, и уж тем более с оборотнем, не удивились бы, если бы Шерши из-за своей вредности и любви к эффектным сценам умудрился бы обойти любые законы природы и магии.

На лицах Лигарда и корен-нена не дрогнул ни один мускул, будто в их особо закрытом храме каждый день по нескольку раз, минуя двери, появлялись духовники Нарры. Ро тем временем огляделся, подмечая детали, и, разумеется, считывая информацию, которую несла в себе энергия.

В следующий момент он отвесил преувеличенно вежливый поклон и выдал длинную цветистую приветственную речь столь лилейным голосом, что все невольно почувствовали надвигающуюся грозу.

– Для нас огромная честь видеть в своем храме столь прославленного и опытного протектора, как вы. – Синий Холод поклонился в ответ. – И хоть повод для этой радости, увы, печален, мы тешим себя надеждой, что ваши знания, умения и сила помогут нам в разрешении этой ситуации. С благословения Нарры, конечно.

Шаи невольно восхитился. При всей вежливости речь не принижала его ни в чем. Еще и про служение Богине напомнил. Будто бы невзначай. Если бы адъютант мог сейчас видеть лицо коллеги, он узрел бы необычное зрелище – глаза Шерши удовлетворенно блеснули.

– Нарра милостива, – проникновенно произнес он. – Особенно к тем, кто верно ей служит. – На самом деле это было не совсем так. Богиня не так уж часто дарила свою любовь исходя только из степени верности ей, если оная в сознании людей подменялась истовостью служения. Но Ро считал возможным тревожить правду, только если она не мешала его интересам. – Вы уверены, что на помощь вам, – он выделил это слово, но не посчитал нужным посмотреть на собеседников, разглядывая хитрые узоры на своем веере, – она захочет прийти на помощь?

– Мы уповаем на ее благоволение вам, – с легким поклоном произнес корен-нен.

– А почему я должен вам помогать? – Шерши поднял свои красивые глаза, и всем отчего-то стало жутко.

– Мы заключили с вами сделку, – отчеканил Синий Холод, начиная подозревать, к чему ведет этот нежеланный, но, увы, необходимый гость.

– Со мной? – очень удивился Ро. – Мои коллеги получат то, на что вы договаривались, за то, что я согласился прийти и выслушать вашу просьбу. И за мое возможное согласие. А что получу я?

– Разве не желаете выполнить волю Богини? – вкрадчиво произнес Лигард. – За ваше участие мы обязательно поможем в этом.

– Ах, – ненатурально вздохнул Шерши, – как же мне объяснить Нарре, что вы не желаете помочь нам выполнить ее просьбу и она должна найти вашего неуловимого вора, чтобы вы смогли вернуть себе реликвию, полученную вами от другого божества? И, может быть, тогда вы согласитесь назвать нам имя, столь необходимое нам для выполнения ее страстного желания?

Повисла нехорошая пауза. Шаи испытал иное, но не менее страстное желание – убраться отсюда подальше. Или хотя бы накинуть на плечи что-нибудь теплое, ибо ощутимо похолодало. Гархаэт уныло подумал, что любимой секиры с собой нет, а что можно сделать этим недоразумением, которое они зовут мечом? Ковырялка, одно слово.

Напряжение росло. Фелл отчетливо это видел. В старшие протекторы, а до этого в их адъютанты, брали только тех, кто мог быть и воином соответствующего уровня, и духовником. И сейчас он с пугающей ясностью наблюдал, как туманообразная энергия вокруг алтаря и обоих представителей Дома темнеет, наливаясь грозово-серым, и хищно клубится рядом. «Неужели Шерши этого не замечает?! Неужели не понимает, с кем он так разговаривает?! Нет, не может этого быть!» Но кастет все же приятно оттягивал карман. Эка жалость, что при подобных переговорах принято держать руки на виду. Нельзя позволить кому-либо увидеть его опасения. Иначе это подпортит Ро всю игру, если он все же играет. Но как же хорошо, что он, Шаи, отлично владеет обеими руками, выхватить длинный кинжал не составит труда.

Лигард и глава Дома почти незаметно поменяли позы. Для умных людей это о многом говорило. Готовность ударить. Шерши же стоял как ни в чем не бывало, даже энергия вокруг него казалась мягким успокаивающим маревом, будто смотришь вдаль на жаре. Духовник просто стоял и смотрел. Разве что его веер оставался в неподвижности, что не так уж часто случалось. И все же… слишком спокойно…

«На что он рассчитывает? Если они…» – И в этот момент Фелл понял, что ничего никто Шерши не сделает.

– Что вы хотите? – хрипловато, явно не привыкнув говорить подобное, произнес глава Дома.

Шаи подумал, что Ро должен улыбнуться, но тот только нахмурился.

– Будете должны, – с минутной паузой произнес он. И подняв свободную от веера руку, покрутил ладонью, и мгновенно энергия, танцующая вокруг его собеседников, потекла к нему. Будто и не была чужой. Приласкалась, как кошка, и грозной силой встала за его спиной. – А теперь прошу вас отойти в сторону. Желательно вот к тому окну. – Оное находилось почти в конце зала. Дальше отправить хозяев было бы откровенным издевательством. Очевидно, духовник решил, что на сегодня хватит. – Хотя нет, – внезапно произнес он. – Я думаю, будет разумным, если вы будете участвовать в процессе. Возможно… хм… да, вполне, вы сможете получить ответ даже не из моих уст.

Поверить в то единственное объяснение, которое можно было дать этой фразе, никто не мог. Но Ро не предоставил никому возможности уточнить, что он имел в виду.

– Встаньте с двух сторон алтаря, в трех, – он еще немного подумал, просчитывая что-то, – трех с половиной шагах от него. – Повернулся, из-за чего заколыхались длинные полы одежды, сделав его немного похожим на детскую вращающуюся игрушку. – Вы, – это уже обращение к протекторам, – сами знаете, что делать.

Те кивнули и воззрились на духовника еще внимательней – им нужно было стоять на определенном расстоянии относительно его.

Потом Шерши сделал шаг в центр помещения, обвел его суровым взглядом, будто призывал к порядку, поднял руки и встряхнул ими, словно сбрызгивая невидимую воду. И так же, как могла слететь она, все капризность и вредность пропали с лица Ро. Перед ними стоял он настоящий. Вернее, тот он, каким редко представал перед другими.

Следующие несколько мгновений Шерши стоял совершенно неподвижно. Даже глаза не двигались. Зрачок остановился на одной точке. И ничего не происходило.

Одно мгновение. Второе. Третье. Чет-вер-тое… оно еще не успело закончиться, как что-то начало меняться. Это чувство невозможно было объяснить конкретными фактами, но ощущение давило все сильнее и сильнее. Что-то новое просачивалось сквозь стены храма. Оно сгущалось под потолком, у пола, жалось к стенам. Воздух в помещении вдруг стал колебаться настолько, что предметы зрительно меняли форму. И тишины больше не было, звуки наполнили храм. При этом ни одного из них нельзя было услышать ушами. Начала кружиться голова, мысли уходили, и в душу, так же как в этот зал, проникало какое-то потрясающее ее чувство.

Шерши медленно поднял руку, кисть описала полукруг. Он словно прислушивался. На втором запястье звякнули браслеты. Ладонь потянулась вверх, будто ведомая чужой волей. Длинный рукав беззвучно проделал тот же путь. Тело духовника чуть изогнулось. Руки наконец застыли. Но пальцы продолжили перебирать воздух, могло показаться, что он ласкают струны какого-то музыкального инструмента, а сам протектор, чуть склонив голову набок, прислушивается к ним. Четверо мужчин зачарованно следовали за происходящим. Они знали, что силы, проходящие сейчас через духовника, могут сломить даже их. Но Шерши не гнулся. Подстраивался, но не падал.

Сам же Ро в этот момент ощущал совсем иное. Ему всегда было трудно слушать про благоволение Нарры или что-то подобное. Отчего-то он никогда не ощущал Богиню, ее силу, энергию как нечто, принципиально другое, чуждое, отличное. Шерши даже никогда не взывал к Нарре. Когда он понимал, что это нужно сделать, отклик на эту мысль рождался где-то внутри его сути, и силы вокруг начинали сходить с ума. Ему никогда не слышались ее речи, но каким-то образом он понимал волю Богини, и все сразу становилось на свои места. Четко и ясно. Будто иных вариантов и быть не могло.

Иногда Шерши охватывал почти суеверный страх, что он сам себя обманывает, что это его самомнение играет с ним такие шутки, однако у него были реальные подтверждения его правильной трактовки воли Нарры: его сила и события, что происходили именно так, как он предрек. Но тем не менее страх все равно присутствовал, и Ро всегда старался отслеживать, чтобы не превратиться в потерявшего всякое адекватное восприятие болвана. Коих не переносил.

Сила продолжала наполнять зал, темным маревом колышась у его границ. Будто только и ждала, чтобы как-то оформиться. Шерши с отчетливым щелчком раскрыл веер и повел им, рисуя в воздухе какую-то неопознаваемую фигуру. Опустил руки. И сделал шаг назад, склоняясь в поклоне.

Помедлив миг, за ним движение повторили остальные. И только спустя пару мгновений смогли рассмотреть, кому, собственно, кланяются. Но этого времени хватило лишь на подленькую мысль о мерзком чувстве юмора Шерши.

Но возникшего прямо на алтаре мужчину трудно было списать на нестандартную шутку, хотя она была бы вполне в духе протектора Ро.

Уперев согнутую ногу в угол священного камня, держа ее сплетенными у колена руками, незнакомец с интересом разглядывал стоящих перед ним. Они уже выпрямились и с некоторым ошеломлением смотрели на сидящего перед ними нечестивца. Он выглядел повзрослевшим мальчишкой, но темная суть нет-нет да выглядывала из веселых глаз. Кожа у мужчины выглядела сероватой и в некоторых местах казалась укрытой тенью, чтобы было явно невозможно. Хотя бы потому, что материальным он не был. Сквозь одежду и тело едва-едва, но все же вполне заметно просвечивала обстановка зала и стены. Свет будто боялся его, рассеиваясь и не приближаясь к нему. И вообще создавалось впечатление, что в любой миг мужчина скользнет в щель между этим миром и тем, в котором обитают боги, и… что-нибудь с собой утащит. Что-нибудь очень ценное.

Не узнать Цера было невозможно. Даже с учетом того, что ни единого его изображения не существовало.

Шерши он будто не заметил, но оба его последователя оказались под его самым пристальным наблюдением. При этом он не повернул головы, они как-то сами поняли, что лучше встать прямо перед своим божеством. Если не ради удобства, то ради почтения.

Молчание затягивалось, но прерывать его люди не посмели. Да и Цер не спешил, продолжая оглядывать представителей Дома Разбитого Урагана.

– Хорошо, – наконец вынес он вердикт. Голос у него оказался вкрадчивый, с едва уловимой насмешливой ноткой. Такой всегда заставляет внутренне напрягаться в ожидании подвоха. – Впрочем, как могло быть иначе? Но полагаю, не для этого Нарра желала, чтобы я сюда зашел. Так что вы хотели, мои дорогие?

В этот момент оба представителя Дома Разбитого Урагана поняли, что Шерши им все-таки напакостил, но что самое страшное – отомстить они ему уже не сумеют. Потому что после того, что они сейчас должны будут сказать своему богу, оставшееся от них вряд ли будет способно на какие-либо активные действия. Тем не менее оба выпрямились и гордо подняли подбородки. Только так стоит принимать удары судьбы. Заговорил старший из них, справедливо полагая, что ему терять меньше, чем приемному сыну:

– Мой бог, видеть тебя вот так – это счастье, которое мы не ожидали когда-нибудь испытать. Долгие годы мы служили тебе и обрядами, и тем, как жили и что делали. И лелеяли надежду, что ты доволен нами…

– Это так. – Бог с хитрецой сощурился, зная, что после таких заявлений всегда идет некое «но».

Какое-то особое чувство удовлетворения расцвело в глазах корен-нена. Этот лаконичный ответ означал, что он добился своею жизнью того, чего желал.

– Благодарю тебя, – сдержанно произнес глава Дома, но даже стоящие позади его протекторы ощутили волну счастья, что исходила сейчас от мужчины. – Благодарю и… очень жалею, что последнего испытания мы не выдержали.

Казалось, Цер не ожидал такого поворота:

– О чем ты?

– О твоей перчатке, мой бог. Мы… – и тут старик осекся. Пораженный увиденным.

Цер смутился.

Такого, наверное, не видел даже Сайенсен.

– М-да, перчатка… – пробормотал он. Взъерошил свои серо-бурые волосы и криво улыбнулся. – Забрал я ее, короче.

– Но почему? – вопрос у корен-нена вырвался сам собой. Хотя до этого реплика у него была приготовлена другая.

– Понимаете, тут такое дело. – Бог вроде бы снова обрел прежнюю уверенность, но что-то в голосе выдавало его все равно. – Перчаточка-то непростая. Хитрая такая перчаточка. Я ее когда-то у самого Ловкача[18]18
  Имеется в виду божество, которому поклоняются, помимо Карнавы, Нарры и Сайенсена, кауры (раса людей с лисьими головами). Обладает теми же качествами, что и типичнейшие представители этой расы – хитер, коварен и беспринципен.


[Закрыть] упер. Она в делах помогает, золото само к ней так и липнет, то-то Ловкач себе когти кусал, когда обнаружил пропажу. Но вслух-то не возмутишься! Самому рыжие уши надерут за такое. Потому как основное достоинство этой перчаточки-то – в карты обжуливать. Вернее, карты на нее так и ложатся, какие получше, да и поменять их незаметно ой как просто можно. Даже наши карты, которые ничем другим не возьмешь! Их сам зануда Судья собственноручно пару веков рисовал. – В этот раз Цер упомянул кличку одного из младших божеств, весьма рьяно относящегося к вопросам справедливости. – Этот же и родную маму, и лучшего друга за ради своей справедливости сдаст! Да ну его, а то настроение испортится. – Создавалось впечатление, что настроение бога поменялось уже несколько раз за эту речь. Лигард и корен-нен явно открыли для себя много нового о том, кому столько лет поклонялись. – Возвратимся к моей замечательной перчаточке. – Он погладил свою правую руку, и только сейчас все присутствующие обратили внимание, что его руки затянуты в перчатки. Одну из них главы Дома Разбитого Урагана, похоже, узнали. – Эта красавица даже эти карты смогла обмануть. Вот только… сели как-то играть с Карнавой. А он же тоже зануда еще тот. Просек как-то! Чуть на горячем не поймал. Как отбрехаться удалось, сам не понимаю! Но перчаточку надо было на время спрятать. Во избежание. А то этот зануда еще и рассказал всем и каждому про свои подозрения. А поскольку проиграл он мне не первый… Так что припрятал я у вас свою дорогушу. А что? И вам приятно, и мне безопасно, никто сюда не сунется. Блюдут, понимаешь, чужую территорию. Но то давно было, забыли уж тот случай, тем более тогда не нашли, с помощью чего я мухлюю. Ну и подумал я, что уже можно и воссоединиться. В общем, вы молчите об этом, а Нарре я сам все объясню. Думаю, она только посмеется. Это же Карнаву я тогда крутанул на монетку. Вот так-то…

И только отойдя на пару льесов от особняка, протекторы позволили себе выпустить смех наружу. Тем паче это было более чем необходимо. К этому моменту все четверо уже казались себе состоящими из булькающих пузырьков веселья. Глядя на хохочущую в затемненном тупичке компанию, прохожие невольно ускоряли шаг, чтобы быстрее пройти это опасное место.

– Шерши, ты зачем ребят добил, сказал, что запомнил ауру их Дома, – обессиленно простонал Шаи, держась за стену, – и теперь им не стоит проверять их мастерство на тебе и твоих друзьях?

– Я поддержать их хотел!!! – возмутился Ро, ради такого случая даже оторвав от лица вышитый цветами и птицами платок, которым вытирал слезы.

– Поддержать?! – гаркнули Фелл и Гархаэт. Майрэла вновь скрутил приступ хохота. Чуть трансформация не началась. С ушей.

– Ну да. Показать, что верю в то, что подобное в их силах.

Логика Шерши всегда поражала. Но в этот раз она была встречена новой волной хохота.

– Однако ничего смешного, – похихикивая, Фелл попытался настроиться на деловой лад. – Информацию нам предоставили бесценную. Надо теперь отправляться к Льоту и рассказать обо всем. Нам понадобится корабль.