Текст книги "Единичка. Мир, где каждое прикосновение отнимает год жизни"

Еще недавно Нэл разливала угощение, готовясь отпраздновать с Ли найденные координаты.

– Это просто хлам. – размахнувшись заварником, она расколошматила его о высунуты язык аборигена.

– Тише, Нэл! – подошел Рудо к двери балкона, но открыть не смог.

Он удивился сколько здесь было земли. Выше, чем подоконник. И запах… он всегда узнает его.

– Что это?.. – отшатнулся он. – Где мы?

– На кладбище, Рудо.

Нэл запрыгнула на распахнутое окно и положила поверх земли букетик разнотравий.

– Здесь похоронена моя тетя Ли.

– Забирай поскорее, что хотела и уходим.

– Или что, Рудо? – спрыгнув, Нэл смотрела на него. Защитные стекла шлемов были подняты.

– Отойди на три метра, Нэл. Не нарушай, пожалуйста, устав.

Его лоб покрылся испариной. То ли от волнения, то ли от идущего от ее лица жара.

– Или что?

– Слишком много тепла. Беспилотники засекут.

– Уже, – вошел в нору Кайл.

– Доигралась! – отпрыгнул от нее Рудо, – бежим скорее, пока жабы не появились!

– Уже. – снова повторил Кайл.

Теперь обернулась и Нэл:

– Где они?

– Триглы приземлились возле входа в дом. Их трое. Нэл, отсюда можно еще как-то уйти?

– Да, – схватила она ноутбук Ли, запихивая его в сумку на ремне. – На крышу! Быстро!

Пробегая мимо полки с фотографиями, Нэл задержалась на снимке Ли, Нестора и Нины. Раздраженно опрокинув рамку изображением вниз, Нэл покинула нору. Этой семьи больше не было. «Их» в понятии семьи никогда не существовало.

– Эй, Нэл! А что там на крыше? – кричал ей в спину Рудо. – Мост? Канатная лестница? Пожарная люлька?

Рудо перепрыгивал через три ступени, еле поспевая.

– На земле разделимся! – кричала парням она через плечо, – встретимся в Штабе. Три жабы это много. По одному на каждого. Если повезет, они за нами не прыгнут.

Кайл с Рудо переглянулись. Не прыгнут!? С двадцать пятого этажа?!

Троица выскочила на крышу, заросшую густой сливовой рощей. Кайл обогнал Нэл и резко затормозил ее, ловя руками в перчатках. Нэл со всей силы ударилась в его грудную клетку. Кайл, в отличии от Рудо, не боялся подходить близко к людям. Кажется, Нэл начинала привыкать к рикошетам от него.

От их прикосновений друг к другу в перчатках Рудо скрючило:

– Не лапайтесь вы! – теперь его скрючило от этого слова. – Отойдите на три метра!

– Нэл, возьми, – протянул Кайл свое ружье, – у меня останется винтовка.

– Не нужно. Я не буду стрелять.

– Ты не убьешь их ножом! Жаба с тригла пристрелит в тебя спектром! Вскипятит кровь.

– Триглы в лесах не летают. Я оторвусь от жабы. Лес – мое небо, а не их.

Над головами раздался электронный голос беспилотника:

– Объектам встать на позиции в три метра друг ото друга. Содействуйте аресту. Прибытие комиссаров через три минуты и сорок одну секунду. Экран сменился обратным отсчетом времени.

Желтые области объектов на экране беспилотника подсвечивались оранжевыми. Сейчас зона сливовой рощи походила на яркое бордовое пятно.

Сорвав спелую сливу, Рудо бросил в Кайла, чтобы тот уже выполнил требование дрона и отошел от Нэл!

– Как нам сбежать?! Три минуты!

– Хватаемся за тетрастигму и экранированный хлам. Это как лестница, только снаружи.

– Какую еще стигму! – схватился Рудо за сливовое дерево, выискивая то, что пошире. Вот-вот появятся красные головы жаб.

– За вот эти лианы! – подтянута Нэл коричневые вьюны дикого виноградника.

Кайл взял пару лиан и дернул их в стороны тут же разорвав. Только крошка осталась у него на перчатках.

– Хватайтесь за молодые зеленые!

– Ты спускалась так? – рвал Кайл зеленые, которые выдержали четыре его попытки прежде, чем разломиться.

– Пару раз. В детстве. Сейчас лиан больше. Давайте быстрее! Оттолкнитесь и прыгайте!

– Нам конец! Прощай Кайл… жаль, не успел тебе многое рассказать. У меня в ящике…

– Хватит ныть, Рудо! – оторвал его от дерева Кайл, – перелезай! Вниз не смотри. Спускайся и беги на юг. Я найду тебя. Нэл? – обернулся он к ней.

Голова Нэл торчала из-за бортика крыши. Она уже висела над пропастью, держась за виноградник и просверленную автомобильную покрышку.

– Будь аккуратна.

Он активировал закрытие ее защитного экрана и отбежал за сливы в противоположную сторону, обстреливая открывшийся люк.

Пятнадцать минут назад комиссары Фи-Нн-Ер 80—30/три, Вр-Од-Ри 73—02/шесть и Кр-Ид-Лл 45—76/два спрыгнули с триглов возле опустевшей многоэтажки.

Старое экранирование минусовых делало здание похожим на украшенную новогоднюю ёлку. Забытая традиция вымерших вешать всякий мусор на хвойные деревья раз в год. Со стен торчали прибитые пласты линолеума, рубероида, автомобильные капоты, пластиковые бутылки. Потрепанные ветрами клеёнки колыхались капитулирующими перед солнечной радиацией флагами.

– Вродри, запускай дрон. Сканирование местности в радиусе сто метров. Начни с крыши. Ищем нору. Она где-то рядом. – направился Финнер в нужный подъезд.

– Ты уверен, что нам сюда?

– Кончено. Эти следы свежие, – смотрел она на потрескавшийся асфальт, совершенно пустой и неприметный для Вродри и Кридла. – Трое. Здесь было трое в бутсах.

– Штабные? – удивилась Вродри, – что им здесь нужно?

– Видимо, то же самое, что мне.

Финнер бежал первым вверх по лестничным пролетам. Он сразу определил этаж, куда свернули три пару буц. На двадцатом этаже комиссары остановились напротив выбитой чуть ранее Рудо дверью.

– Сюда.

Под ногами шуршали осколки разбитого о стену заварника. Пятно чая пришлось на центр рисунка, оставленного на обоях.

– Что это? – запустила Вродри дрон с камерой сканировать комнаты.

– Понятия не имею.

Календаря Майя лупился с обоев на Финнера коричневыми подтеками слез. Лицо маски было словно исполосовано шрамами.

– Капитан, – вернулся Кридл, – сумки нет. Датчик фиксирует нулевой уровень электроприборов. Только радиатор. Больше ничего.

– Если был радиатор, значит и компьютер был.

– Финнер, дрон с крыши подает странный сигнал.

– Что там, Вродри?

– Десять… или одиннадцать объектов.

– Их трое. Я видел следы троих и… коня.

– Наверное, глюк, – постучала она по рукаву второй кожи.

– Быстро. На крышу! Сумка у них!

Стоило приподнять крышку люка, как о метал ударила оружейная дробь.

– Чуть руку мне не прострелил! – уронил крышку Кридл.

– Пусти.

Финнер приподнял спектром крышку, делая вычисления траектории. Под люк летели опавшие сливовые листья. Активировав спектр, выстрелил полукругом. Он не целился в штабного, он целился в сливовые кроны. Спектр вскипятил влагу внутри листьев, плодов, кары. Разрывным фейерверком они обдали крышу, закрыв Кайлу обзор. Он продолжил отстреливаться наугад, отступая к краю.

– Вонючие жабы! – кричал Кайл, размахивая руками. – Попробуйте поймать!

– Он от кого-то отвлекает, – обернулся Финнер на противоположную сторону крыши. – Ловите его. Я спускаюсь!

– Но Финнер, там же нет объектов, – не понимала Вродри.

– Их было трое. Ищите.

– Объект обнаружен, – отрапортовал Кридл, нагнувшись через край.

Финнер засек еще одного. Штабной ловко прыгал по стене. Он был уже на уровне третьего этажа. А еще у него была черная сумка через плечо. Финнер выстрелил спектром, срезая лианы. Не сказав ни слова, он просто спрыгнул вниз, лицом к стене.

– Капитан?! Кридл, что происходит?

– Финнер преследует объект с сумкой. Что твой крикливый?

Вродри стреляла спектром, но объект скрылся под балконными выступами. Она увидела только метнувшуюся за деревья тень.

– Сбежал.

– Этот тоже. Скорее вниз. Выследим их на триглах.

Когда Кайл активировал спуск защитного стекла, Нэл перестала слышать, что происходит на крыше. Схватилась за зеленую ветку виноградной лианы, уперлась ногами в стену и заколоченные окна быстро спрыгивая. Время от времени, она перебиралась на соседнюю лиану, если чувствовала, что «канаты» трещат. Ноги цеплялись за выступы торчащих самодельных рам и ставень. Пытаясь защититься от радиации, минусовые натаскали столько мусора, что определить, где окна можно было только по торчащей горе присверленного, приколоченного или прилепленного скотчем хлама.

Из книжек Нэл знала, что дерево в двадцать девять сантиметров толщиной ослабляет радиацию в двое. Тоже самое делают три сантиметра свинца, или шесть сантиметров бетона. В панике, напуганные информацией о катастрофе Перерождения солнца, о которой кричали из каждого утюга, люди экранировались всем, чем могли. Нэл всегда знала, бегать по стенам дома намного проще, чем по лестницам. Зря Рудо паниковал. Он спустился даже быстрее, чем она.

Луч выстрела из спектрального импульса прошелся над головой Нэл, обрезав несколько лиан. Оттолкнувшись ногами, она прыгнула на крышу лоджии третьего этажа. Козырек накренился, и Нэл кубарем полетела вниз, хватаясь за все подряд. Сорвав несколько самодельные щитов из пластиковых бутылок и одну резиновую лодку, Нэл неуклюже приземлилась.

– Еще одно падение в копилку! – посмотрев наверх она увидела, как комиссар солдатиком прыгнул в бездну следом за ней.

Он пролетел половину здания, после чего схватился за лианы виноградника. Лаза затормозил его падение. У земли он сгруппировался, сделав кувырок. От объекта его отделяло всего пятьдесят метров. С этого расстояния он смог понять, что сумку выкрала девчонка.

– Отдай мне сумку, объект. Тебе некуда бежать.

Нэл отступала спиной к кромке леса. Шаг, еще один. Жаба целилась в нее какой-то палкой с мерцающими лампочками. Комиссар был один. Его напарники не рискнули спрыгнуть.

– Неплохой прыжок, жаба. Хочешь, покажу, где болота? Попрыгаешь там по кочкам, – несла Нэл полную околесицу, только бы продолжать двигаться дальше.

Ее траектория чуть изменилась, когда она обогнула побег одуванчика, но комиссар заметил. Вокруг не было ни одного цветка, кроме этого. Он выстрели в желтую шапку спектром, и из травы подлетел вверх, захлопываясь охотничий капкан.

– Отличная попытка! Отдай сумку.

– Не могу. – закрылась Нэл, словно щитом. Кажется, именно это решение все еще оставляло ее живой. Комиссар не хотел прострелить компьютер. – Она не твоя!

– И не твоя.

– Может поспорим! – нервно рассмеялась Нэл, впервые заметив, как комиссар дрогнул. Но почему? Из-за ее смеха что-ли?

Нэл чувствовала границу леса. Ей нужно было лишь добраться до дерева. До любого. И наконец-то, она уперлась спиной в раскатистый ствол Мангуба.

Штабная, которую Финнер держал на прицеле, исчезла. Комиссар ринулся следом со всех ног и только сейчас понял, что совершил ошибку. Слева и справа от него взмыли оголодавшие пасти хлопающих капканов. Их было здесь около сотни. Всех размеров и мастей. А он-то решил, что девчонка заманивает его в один единственный! Еще одуванчиком его пометила, чтобы самой не попасться! Какой ж он дурак, повелся!

Комиссар не мог остановиться – капканы срабатывали по цепочки, как падающие домино. Одна зубатая часть приводила в действие следующую. Ему оставалось только уворачиваться и бежать. Одна из железяк перекусила шланг подачи кислорода из баллона и Финнеру пришлось сбросить шлем. Кислород больше не поступал.

Финнер мчался ровно к тому же дереву, внутри которого исчезла девчонка. Оказалось, в нем вырублен проход. Сразу после покатый скат и примятая трава. Не раздумывая, Финнер сиганул вниз. Он понимал, что его полет может закончится в яме с вкопанными копьями, но поймать дикарку стало делом принципа!

Копий не оказалось. Зато нашлось достаточно следов. Они были не такими явными, к каким привык Финнер. Тем ни менее, в лесу он ориентироваться умел. Дрогзи обучал всех новобранцев выживанию. Закидывал в чащобу после короткой теории – или вернешься или нет. Вот и весь экзамен.

Рано надеялась Нэл, что оторвалась от жабы. Комиссар продолжал преследование и даже постреливал ей в спину спектром.

– Да что б тебя! Вот настырный! Ладно, попробуй справиться с этим!

Нэл взяла резко в сторону. Она уводила его от Штаба и от подземной парковки Воеводина, держа путь в медвежьи пустоши. Распугивая бабочек бражников размером с воробьев, Нэл перепрыгнула через овраг. Из треснувших под ее поступью подгнивших древесных колод, вспархивали ленивые мошки. Они роились перед лицом, как подброшенный в воздух свадебный рис. В рот и нос вообще любил попадать весь лесной смак. От тощих гусениц пядениц, свисающих на тонкой нитке слюны, до обширных паутин, склеенных волокон белкового фиброина из паучьих бородавок. Убирая липкую паутину со стекла шлема, Нэл радовалась, что ее лицо защищает прозрачный экран.

Треск сломанных веток, взрывающаяся влага внутри стволов от ударов спектрального импульса – лес подавал сигналы – комиссар не отстает. Но теперь Нэл добивалась именно этого.

Растревоженный матовый туман вздымался вихрями от поступи врывающейся гостьи. Нэл забурилась на много километров от остатков цивилизации, а жаба в красном комбинезоне не собиралась сдаваться.

– Это здесь! – подняв защитный экран, Нэл сбавила бег.

Она запыхалась. Сердце выпрыгивало из груди. Мышцу на левой икре вот-вот сведёт судорога. Сил бежать дальше не осталось. Уткнувшись носом в коряги, она внюхивалась в оставленный бурами медведями запах. Нэл искала задиры на стволах, которыми те помечают территории.

– Они тут.

Оставив достаточно фальшивых меток из переломанных стеблей и надломленных побегов папоротника, Нэл сняла тяжелые бутсы, повесила их через плечо на связке шнурков. Скользящие по каре дерева перчатки отбросила в траву. Она взобралась по влажному стволу Мангуба, на котором заметила задиры.

– Объекту!.. Объекту приказываю остановиться! – не прекращал попыток Финнер догнать беглянку. – Я знаю, что ты здесь. Отличный трюк с капканами! Как видишь, я все равно тебя догнал. Отдай мне сумку, – уставился он в крону дерева Мангуба, куда забралась девчонка.

С ветки Нэл рассмотрела его светлые влажные волосы и совсем молодое лицо. Комиссар был не старшее ее самой.

– Ты на дереве, знаю! Я лучший следопыт Сектора. – прицелившись, он выстрели спектром в густую листву.

Луч попал прямиков с спелый плод Мангуба. Тот был размером с баскетбольный мяч и набит миллиардом невесомых пушинок. Чихнув, дерево обдало Финнера облаком белой ваты.

– Тога я сам тебя достану!

Он воткнул клинок в ствол и попробовал вскарабкаться. Резиновые буцы заскользили, и Финнер съехал вниз по стволу. Только сейчас он почувствовал мускусный запах хищника. А он без окружен и стоит спиной к лесу.

– Дважды… – успел подумать он, понимая, что девчонка провела его снова.

Вместе с этой мыслью в паре метрах хрустнула щепка. Обернувшись, комиссар успел заметить размашистую лапу размером с его голову. Три когтя нанесли первый удар по лицу. Тело от замаха смело в сторону на несколько метров. Щерясь, медведь гортанно рычал, обнажая шестисантиметровые клыки. Животное напало во второй раз своим семисоткилограммовым весом, ударяя когтями комиссара в центр груди.

Сквозь застывшие в воздухе семена Мангуба Нэл смотрела, как человека на ее глазах терзает дикий зверь. Она отвернулась. В стволе блеснуло воткнутое комиссаром охотничье лезвие. Нэл зажала уши руками, слыша рев и стоны, пока медведь продолжал комкать по папоротнику податливое тело, все больше окрашивая зелень красными мазками. От вопля комиссара, которому медведь прокусил ногу, Нэл распахнула зажмуренные глаза. И ее взгляд встретился с измученным взглядом молодого парня, чье лицо расчертили глубокие кровавые раны.

Он распластался под медведем в разодранной на груди второй коже, нога прокушена и не дает ему подняться и бежать. Комиссар тяжело дышал, но смотрел не на животное. Окровавленными руками он тянулся к чему-то серебряному на груди. Под его разорванным комбинезоном Нэл увидела кулон в форме солнца с восемью лучами. Огромное серебряное солнце, слепящее ее редким солнечным лучом.

– Метка выживших… – прошептала она. – Он один из нас… Двойной агент Штаба…

«Замкни круг» – возник голос в ее голове, «замкни круг Нэл».

– Какой к черту круг?! Ладно! У него кулон! Я должна ему помочь!

Парень не сводил взгляда с дерева. Отыскав взглядом Нэл, он смотрел только на нее. Пусть девчонка станет последним, кого он увидит. И путь это будет не кровь, не хищник, не мокрая красная трава, а глаза живого объекта. Серые глаза, такие же как у него. Ее губы что-то шептали или она кричала, он не мог разобрать из-за звона в ушах.

Время стало резиновым, как мокрый рукав второй кожи в дождливый сезон. Оставалось десять секунд… Десять ударов сердца Нэл. Десять секунд до последней атаки хищника, что точно добьёт теплящуюся жизнь.

…десять, девять, восемь…

Медведь поднялся на задние лапы, вскидывая верхнюю губу к носу на окровавленной морде. Учуял – рядом есть еще что-то человеческое. Второе тело. Горячее блюдо к уже готовенькой закуске.

…семь, шесть, пять…

Но медведь не понял, почему закуска приближается сама. Удар связанных шнурками бутс прилетел ему по уху.

…четыре… три… два..

А следом воткнулся клинок в тонкую кожу морды. Медведь закосолапил, готовый атаковать.

…один…

Комиссар потерял сознание.

Сжимая лезвие, Нэл целилась в сердце хищника, но промахнулась, задев только лапу. Ответный удар выбил нож из ее руки, отшвырнув саму Нэл в заросли лопухов. Она кувыркнулась через голову, оттолкнулась голыми ступнями от ствола Мангуба, выдергивая короткий клинок у себя из кобуры и располосовывала медведю левый глаз. Фыркая, тот тряс мордой. Огрызался и скалился, тянулся лапами к голове и пятился спиной в заросли.

Нэл думала о серебряном солнце на груди комиссара. Встав на ноги, она услышала из кустов боярышника гортанные фырканья и рык. Хищник взял паузу, пытаясь понять, сильно ли ранен и обдумать очередную атаку.

– Эй, красный! Очнись! Встать сможешь? – ткнула Нэл палкой в плечо комиссара.

Он приоткрыл глаза, и палка с рогатиной рухнула ему в ладонь.

– Опирайся! Ползи к воде! Двадцать метров туда! – махнула она рукой, – там лодка минусовых!

Парень оказался сильно ранен. Кряхтя и морщась, перевернулся лицом к траве, встал на четвереньки. Оставив окровавленный след ладони на каре Мангуба, оперся на палку и здоровую ногу, подняв себя с земли. Он ковылял к берегу, пока Нэл приглядывала за медведем, готовая полоснуть его острейшим клинком из желтого дома.

Выбравшись к озеру, Нэл увидела посеребренную лунным светом вторую кожу комиссара. Красную. Вторая ли она или это кровоточит его первая… все перемешалось одним красным комком.

Около лодки Финнер нагнулся, отвязывая веревку от старой колоды. Парень забрался внутрь, перешагивая через борт. Он рухнул на поросшую мхом лавку. Из ран вытекло много крови, отчего его голова кружилась, бил озноб, а глаза не могли сфокусироваться. Финнер видел только рыжий круг солнца, прыгнувший следом за ним.

Черное… огненное… после лишь темнота и затмение.

Все исчезло. Остался только голос:

– Эй, следопыт! Сколько тебе лет?! Сколько минусов?!

Но Финнер слышал только голубоглазую девушку с неба и ее шепот:

«Ракиура… ты найдешь ее там»…

Глава шестая. Спасти красную жабу

Нэл гребла изо всех сил, швыряя их в воду крупной речной ряби. Она не умела плавать и не любила водные пустоши. Древняя лодка минусовых, гнившая на берегу почти тридцать лет, скрипела веслами внутри уключин.

Речные пустоши вдоль берегов облюбовали медвежьи семьи, лакомящиеся нерестящейся рыбой. В нескольких километрах вниз по течению, ближе к топям, властвовали крокодилы. Изобилие пищи, отсутствие врагов и свободные земли послужили толчком для их бесконтрольного размножения. Нэл всегда старалась держаться подальше от топей, рек и болот.

Деревянное днище прогнившего суденышка все больше темнело от сырости. Ее босые ноги ушли под воду по щиколотку. Бутсы и перчатки остались где-то в траве возле Мангуба. Только сумка с компьютером все еще оставалась при ней, да раненный комиссар на дне гнилой лодки, чья кровь смешивалась с прибывающей водой.

Делая гребки, Нэл решала две задачи: успеют ли они переплыть на противоположный берег, пока лодку не затопит, и что делать если они успеют? Раны комиссара нельзя оставлять без обработки. Точно получит заражение крови и отложения кладок зеленой падальной мухой. Через двенадцать часов личинки будут кишеть тысячами внутри его тела и тогда не спасти.

– Что б тебя!..

Нэл обернулась через плечо. Берег виднелся синим бугром. По темной воде волочилось тяжелое облако сумрачного тумана. Видимость почти нулевая, особенно, когда ей одной приходилось управляться и с лодкой, и с ориентированием. А еще она думала про Кайла и Рудо. Удалось ли им сбежать от жаб?

– Ли… У него на шее солнечна метка… он наш! Он двойной агент Штаба! Я должна его спасти… потратить минусы… – посмотрела она на изможденное ранами лицо комиссара с синеющими губами.

Голова его упиралась в лавку. Бескровные губы приоткрыты, а бледная кожа теперь почти сравнялась с цветом его светлых волос.

Внутри Нэл передернуло неведомое новое для нее ощущение.

– Что за ерунда? Тетя Ли?!.. Раненный комиссар в моей лодке. И я не могу… его бросить, но и минуситься стра… – не успела она произнести слова о том, что ей страшно, как лодка врезалась кармой в коряги, затопленные на мелком дне.

Нэл швырнуло вперед. Ее пальцы погрузились в исполосованную грудь комиссара, касаясь не только его кожи, но и его крови. Они утопли на сантиметр в сочащиеся горячие раны.

– Минус год!!!

Бета-один в ее крови, переданная матерью, обнулила срок жизни Нэл на единицу. Двадцать три года до сорока или двадцать три прикосновения. Теперь осталось двадцать два.

Пока гребла, Нэл думала о времени. Не глобально. Не на десяток лет вперед, а вот хотя бы на ближайший час или два. Когда доплывут, ей все равно придется прикоснуться к парню, чтобы зашить его. Не получится обойтись без минусов. С другой стороны, она собралась внедриться в Сектор. А сколько ей понадобится времени, чтобы уничтожить Систему? Не десять же лет?! Десять… суда по россказням, она бы и не выдержала.

– Хорошо, что это не кишечник… только кожа разорвана. – провела она быстрый анализ. Нэл вскрывал много кабаньих тушь и представляла, как устроены внутренности.

Она убрала руки с его груди.

– Не знаю сколько уйдет прикосновений, надеюсь тебе семнадцать… или меньше. Раны серьезные. Придется повозиться.

Она подхватила парня под мышки, следя, чтобы они не прикоснулись открытыми участками так же нелепо. На берегу быстро обошла ближайшие заросли, проверяя на запах почву, выискивая тропы. Она не учуяла хищников. Ни помета, ни запаха меток, ни объедков. Вернувшись к лодке, разломала ее остов на доски.

Когда-то в прошлом бабушка Нэл не выходила их дома без телефона, денег, пудреницы и ключей от квартиры. Нэл жила в минусовой эре. Ей приходилось иметь при себе огниво, перочинный ножик, таблетки сжатого угля, порошок с сухим топливом, обеззараживатель воды, немного клейкой ленты и средства первой помощи. Небольшая плоская аптечка, вшитая внутрь второй кожи, лежала в руках Нэл. Никогда раньше она не была так рада, что облачилась на вылазку в резиновое трико.

Нэл протерла руки спиртовой салфеткой, разрезала ножом красный комбинезон комиссара ни разу не коснувшись кожи. Медведь оставил на лице парня три глубоких пореза. Самые нехорошие раны от когтей на груди, правая нога прокушена. Но не на вылет и не до кости. Значит, заживет, но раны придется прижечь.

Набрав воды в канистру, что валялась на дне лодки, Нэл обеззаразила ее порошком и промыла раны. Хорошо, что парень оставался в отключке. Так ему хотя бы не больно. Нэл рассчитала, что ей нужно нанести девятнадцать стежков нити, чтобы зашить самые глубокие участки. Остальные она прижжёт раскалённым лезвием ножа. Тогда по ее подсчетам, если парню примерно семнадцать она оставит им в плюсе по три года. Три года жизни лучше, чем ничего.

С помощью сухой таблетки угля развела костер и продолжила гипнотизировать воду. Пока с днища поднимались рыхлые пузырьки, она рассматривала кулон на распаханной груди. Он выглядел старинным. Тяжелое черненое серебро с витиеватыми лучами. Ровно восемь. Почему восемь, она не знала. Нужно будет спросить у Кайла или Иваныча. А еще на календаре Майя сегодня Рудо насчитал восемь треугольников. Все это как-то связано, только она не знала как.

Значит ли вообще это число хоть что-то, но именно такое солнце было начертано в желтом доме на стене кабинета прототипа Воеводина. Именно такое солнце под угрозой смерти оставляли пленники Сектора бутсами на сером пепле своих убитых товарищей. Именно оно было начиркано на обоях минусовой норы Нэл и цивилизацией Майя четыре тысячи лет назад.

Она сняла свою вторую кожу, чтобы тугая защита не мешала гнуться локтям и ловко работать запястьям, завязали рыжие волосы в пучок надо лбом. От нижней футболки оторвала кусок, посыпая его обеззараживающим порошком и протерла рану комиссара. Розовая вода напитала ткань. Нэл заметила, как дрожат ее пальцы.

– Тетя Ли… помоги… что делать?.. – закрыла она глаза, вспоминая, как Ли учила ее хирургической штопке на куске диванной кожи.

Как-то раз Нэл даже зашила тёте палец, наложив три стежка. Но тогда она использовала зажимы для игл, а не собственные пальцы. Перед глазами возникло улыбающееся лицо Ли. Она положила руку на плечо Нэл, и зашептала, совсем, как тогда… пока Нэл накладывала первый стежок. Выдохнув, Нэл знала, что должна считать прикосновения. Память в ее разуме приобрела форму слов, будто рукой двигала сама Ли. Нэл была уверена, что теперь все сделает правильно, что не ошибется. Главное – считать единички. Считать минусы!

Она отодвинула с груди парня окровавленную цепочку с круглым солнцем, соединила края первой раны на груди, делая стежок. Игла шла легко. Намного легче, чем через диванную кожу, и Нэл заработала быстрее.

– Минус десять… – закончила она с грудью комиссара, потратив десять лет у них обоих, – теперь нога.

Она потратила еще пять прикосновений. Со лба градом катил пот.

– Минус пятнадцать… Едем дальше. Лицо… – отодвинув локтем длинную челку, Нэл рассматривала раны, – глубокие… на всю жизнь останутся шрамы.

Она нанесла максимально аккуратные стежки. Всего пять.

– Минус двадцать… то есть минус двадцать один, считая эпизод в лодке, – прошептала она… – агент еще жив, а у меня на остатке два года… только два прикосновения.

Нэл почувствовала прохладные пальцы вокруг своего всегда такого горячего запястья.

– ААААА! – заорала она, оглушая того, кого спасала столько времени.

Парень открыл глаза, но, кажется, от вопля дикарки отрубился снова.

Истеря, Нэл вырывала с корнем траву вокруг.

– Хватит! Все, Нэл!! Перестань! Он агент! Он важнее, чем ты!! Он спасает наших!! Он должен жить!!

Сделав петли из веревки, Нэл накинула их на кисти комиссара и привязала его к стволу Платана, чтобы больше до нее не прикоснулся. Она нагрела на костре перочинный нож. Края ран на ноге нужно прижечь, чтобы остановить проникновение инфекции. И очевидно, первое же прикосновение раскаленного лезвия, окончательно приведет комиссара в чувство.

– Единичка… У меня Единичка, – повторяла она. – Ну что ж… могу как Смит больше никогда не носить вторую кожу! Жаль в «ждинсах» не пустят в Сектор… – не помнила она как правильно называлась одежда минусуовых «ждинсы» или «дзинсы».

Почему-то это стало для нее безумно важно в этот момент. Найти ответ на вопрос. Пусть на тупой и не уместный. Наверное, это отвлекало от мыслей о Единичке.

– Ну что, – смотрела она на полыхающее алым лезвием, – с пробуждением, агент, – прижала быстрым движением острие.

Запахло паленым мясом. Над водной гладью разнесся вопль. Прооравшись парень понял, что он ранен, раздет, и жив, а руки его привязаны над головой веревками к стволу дерева.

– Нет… Нет! Не трогай меня!!! – заметался он прочь от девушки, сжимающий занесенный над ним клинок.

Дикарка не спешила пронзить его, вместо этого она спросила:

– Сколько тебе лет? – замер клинок в воздухе, – сколько? Говори!

– Семнадцать, мне семнадцать! – следил он за оружием, в котором отражались черные пики крон ночного леса.

– Славно! Не придется пересчитывать. Добро пожаловать в клуб Единички, – расплылись ее губы в стороны.

– Ты прикоснулась… Сколько раз!? СКОЛЬКО РАЗ ТЫ КОСНУЛАСЬ!? – орал он, дергал веревками и ранил себе руки.

– У тебя двенадцать ран! И каждая убила бы к рассвету! Ты бы сдох от кладок трупных мух. Вон видишь, над водой роятся? Это они твою кровь на дне лодки почувствовали и рыскают в поисках источника. Чего молчишь?

– Я… я не… не терял минусы. Никогда.

– Я тоже. Зато, – посмотрела она на ночное небо, – больше можно не бояться солнца.

Она приложила клинок к следующей ране. Комиссар взвыл, прикусывая губу до крови.

– Зачем ты это делаешь?! Зачем спасаешь?! Оставила бы… медведю! Сама заманила!

– Думаю… – пожимала она плечами, откидывая прочь рыжую длинную челку, – нам хватит и Единички. Ты успеешь найти нового агента. Передашь ему дела, явки, пароли. Может, даже Иваныч перестанет скрывать от нас твое имя, и тогда ты станешь в Шта…

– Стоп! Остановись ты! Какой еще Потапыч? Какой агент? Я старший капитан комиссаров Сектора!

– Это я понимаю, – подмигнула Нэл, – высокая должность! Иваныч так и говорил штабным. Мы знали, что агент не может быть заурядным лапачом, чтобы шпионить нужно иметь дос…

– Не трать слова! Прекрати нести эту чушь! Я не агент.

– Можешь не притворяться! – снова подмигнула Нэл, – я никому не скажу!

– У тебя не все дома, дикарка. И что это за тик? Хватит дергать глазом. Говори, что хочешь и кому хочешь. Плевать. Я убил двадцать два объекта и выловил сто шестьдесят. У меня высший рейтинг среди комиссаров! Поняла? Зря ты меня спасла, штабная сумасшедшая. Потратила все свои минусы на врага. Еще немного и я мог бы стать даже Лидером.

– Кем?

– Лидером Сектора.

– Нет. Ты врешь.

– Я никогда не вру.

– Ты не можешь…. На тебе же солнечная метка!!! Вон же она! Вон! Это символ выживших!

– Ты про кулон что-ли? Это все, что осталось от матери. Кулон упал ей на голову с неба. Никакого отношения к твоему Штабу не имеет. Поняла?

– Ты… это неправда! Это тот же самый символ! Сопротивление оставляет его везде! А этот кулон, точно особенный! Он особенный! Может, он даже Майя принадлежал! Он же древний!

– Маю, июню, июлю… Это простая железка. Кусок воспоминаний из прошлой жизни. Заключим сделку – сдай мне Штаб с Потыпычем.

– С Иванычем.

– Да хоть с Кириллычем. Замолвлю за тебя словечко в Секторе и тебя первую быстро распылят фитокроном. Ты не увидишь, как помрут остальные!

Нэл молчала. Она все еще продолжала смотреть на серебряное солнце, измазанное кровью парня. Как она могла… так… ошибиться? Спасла капитана комиссаров, убившего двадцать два человека?! Спасла того, кто собирался стать Лидером?

– Почему? – спросила она.

– Что почему?

– Почему ты убил двадцать два человека.

– Приказ.

– Ты не их на самом деле убил. Это ты себя убил двадцать два раза. Знаешь, у тебя и так была Единичка. Без моей помощи. Минус двадцать два прикосновения.