Текст книги "Замуж со второй попытки"

Глава 6

Кормак обвел взглядом студию на случай, если он что-то пропустил, но Милла за время своего пребывания в Калькаррон-Хаус использовала только несколько страниц в одном из альбомов для рисования, который оставила открытым на столе.

Кормак всмотрелся в незаконченный набросок лица мужчины. Глаза этого человека, несомненно, были полны задумчивости и печали – должно быть, это один из тех урбанистических портретов, о которых говорила Милла. Он провел пальцем по конверту, который держал в руках, а затем сунул его в альбом.

В студию вошла Рози, неся сумку и куртку Миллы.

– Это было несложно. Она даже не распаковала свои вещи.

– Ну, она ведь не собиралась оставаться тут надолго.

Кормак потянулся к сумке, но Рози остановила брата:

– Подожди секунду. Я хочу поговорить с тобой.

У него в голове прозвенел тревожный звонок.

– О чем?

– Ты только не ощетинивайся сразу, но вчера вечером за ужином я не могла не заметить, как ты смотришь на Миллу.

– Ты навоображала себе невесть что…

– Вовсе нет. Ты ведь мой брат, и я вижу тебя насквозь.

– Ради бога…

– Хватит меня перебивать! Я пытаюсь тебе кое-что сказать.

Кормак знал, что Рози не отстанет от него, пока не выскажется.

– Ладно. Говори.

Он сложил руки на груди.

Рози подошла к книжному шкафу и взяла с полки снимок в серебряной рамке, который Кормак сразу узнал.

– Мне нравится это фото тебя и Дункана. Здесь ты выглядишь таким счастливым.

Кормак почувствовал, как сжалось сердце.

– К чему ты клонишь?

Рози поставила рамку обратно в шкаф.

– Больше всего на свете я хочу, чтобы ты снова был счастлив. Я хочу, чтобы рядом со мной был мой брат, а не эта тень, в которую ты превратился. Милла хорошая, но она кажется такой…

– Какой?

– Хрупкой. Не могу утверждать точно, но мне кажется, что именно в такую девушку ты мог бы влюбиться…

– С чего ты взяла? – с раздражением ответил Кормак. – Я не собираюсь ни в кого влюбляться, ты же знаешь. Если я и засматриваюсь на нее, то лишь потому, что она красивая – вот и все. – Он взял сумку и подошел к двери. – Мне нужно отвезти ее вещи. Увидимся позже.

Милла скрестила руки и окинула взглядом эскиз, над которым трудилась. Пол вокруг нее был усеян листами с другими набросками, на которых она пыталась запечатлеть скалы и небо. Обычно Милла редко пользовалась для рисования углем, но его резкие темные штрихи очень хорошо подходили для того, чтобы передать суровую красоту того уголка природы, который так любил Кормак.

Она приступила к новому наброску, но тут раздался громкий стук в дверь. Милла вспомнила, что Кормак обещал вернуться с ее вещами. Милла пригладила волосы и похромала к двери студии, но Кормак вошел сам, не дожидаясь, когда ему откроют. При виде него Милла почувствовала уже привычный трепет и прилив крови к щекам.

Чтобы скрыть свое смятение, она с ходу перешла в наступление.

– Я не слышала, как вы вошли в дом. Вы случайно не служили в спецподразделении?

Кормак криво улыбнулся.

– Я ведь постучал. Что касается спецподразделения. А вы сами, случайно, не оттуда? – Должно быть, Милла выглядела озадаченной, потому что он добавил: – Не хотите взглянуть на себя в зеркало?

Она посмотрела на свои руки и жилет.

– Я что, измазалась углем?

– Похоже, да. – Кормак подошел ближе и указал на сумку в руке. – Я привез ваши вещи, а в машине лежит альбом для рисования, который вы использовали в студии Калькаррон-Хаус. Я не знал, понадобится он вам или нет…

Милла почувствовала легкую тревогу, вспомнив, что ее последний набросок в этом альбоме изображал…

– Вы заглядывали в него?

– Он лежал открытым. Я увидел пару грустных глаз.

Это был лишь незаконченный набросок, и Милле оставалось надеяться, что Кормак не узнает в нем себя.

Она отступила назад.

– Вы правы насчет грустных глаз. Я рада, что вернулась к пейзажам. – Милла улыбнулась, стараясь говорить беззаботным тоном. – Несмотря на это, я хотела бы, если возможно, сохранить этот альбом на память… Пойду умоюсь.

В ванной Милла посмотрела на свое отражение и рассмеялась. Она так перемазалась углем, что и в самом деле напоминала замаскировавшегося морского пехотинца в ходе секретной операции. В крошечной раковине отмыть такое не получится. Милла быстро приняла душ, надела чистые джинсы и блузку. Расчесав волосы, она попыталась собрать их в пучок. Руки не слушались. Перед глазами стояло лицо Кормака. Милла сделала глубокий вдох и заставила свои пальцы скрепить волосы заколкой.

Сегодня Кормак казался дружелюбнее, чем раньше, менее отстраненным. Он даже немного раскрылся перед ней. Но это ничего не значило, за исключением того, что, возможно, они теперь стали друзьями.

Милла заправила за ухо прядь волос, выбившуюся из заколки, и залепила порез на руке новым пластырем. Всего лишь небольшое повреждение – Кормак, должно быть, видел раны намного тяжелее. Она снова задалась вопросом, какая трагедия могла настолько изменить его, что об этом даже судачат местные жители. Сэм сказал, что его брат был в Афганистане… «Впрочем, это не мое дело, – сказала себе Милла. – Надо пойти поблагодарить Кормака за то, что он привез мои вещи».

Она нашла его в студии, разглядывающим разбросанные по полу эскизы. Едва Милла вошла, Кормак поднял глаза, и на секунду она снова увидела, что в его взгляде мелькнула тоска.

– Очень красиво нарисовано.

– Спасибо, но это пока лишь наброски… – Ощущая внезапную сухость во рту, Милла с трудом сглотнула. – Законченные работы будут написаны маслом на холсте.

Он улыбнулся.

– Мне кажется, эти рисунки сами по себе уже впечатляют.

– Спасибо.

Милла не понимала, почему улыбка Кормака заставила ее покраснеть, но под его взглядом она смутилась.

– Как ваша нога?

Милла пожала плечами.

– Честно говоря, она меня не беспокоит, но когда работаю, я обычно ничего не замечаю. Кажется, немного болит. Я провела на ногах пару часов.

– Не пару часов, а куда больше. Уже восьмой час вечера.

– Вы шутите?

– Нет! – Кормак нахмурился. – Вы что-нибудь ели с тех пор, как я вас тут оставил?

– Нет. Я собиралась, но…

Он раздраженно поджал губы.

– Вы совсем как мой дедушка. Тот тоже забывал обо всем, когда рисовал. Вам нужно поесть и отдохнуть.

– Я знаю, но до выставки осталось так мало времени, и из-за этого я очень нервничаю. Это заставляет меня вести себя…

– Глупо! Вот то слово, которое вы ищете.

– А вы разве никогда не ведете себя глупо?! – с негодованием воскликнула Милла.

Он пристально посмотрел на нее, его недовольный взгляд смягчился.

– Я этого не утверждаю. Но если вы собираетесь остаться здесь, вам нужно заботиться о себе. Таковы были условия нашей сделки, помните? – Кормак неожиданно расплылся в улыбке. – У вас найдется коробка кукурузных хлопьев?

Милла рассмеялась.

– Вообще-то, нет. Я собиралась закупить продукты на следующий день после приезда, но потом возникли проблемы с водопроводом…

Пару мгновений Кормак пристально смотрел на Миллу, а затем заявил:

– Я не дам вам умереть от голода у меня на глазах. Я отвезу вас поужинать. – Должно быть, он прочитал ее мысли, потому что добавил: – Не волнуйтесь, мы поедем не в Калькаррон-Хаус.

Милла застыла в замешательстве. Это будет свидание? Она посмотрела на Кормака. Тот выглядел расслабленным, словно просто собирался перекусить с другом. Значит, не свидание. Вот и хорошо!

Кормак привез Миллу в ресторан «Пирс», расположенный на берегу морского залива неподалеку от старой коптильни, объяснив, что здесь подают лучшие копченые морепродукты в Шотландии.

Простота узкого строения из потемневшего от времени дерева компенсировалась современной вывеской и изысканными металлическими вазонами с декоративными растениями. Через окна Милла увидела красные клетчатые скатерти и зажженные свечи на столах. Такое место очень подошло бы для свидания, но Милла напомнила себе, что у них с Кормаком всего лишь дружеский ужин.

Внутри все места, казалось, были заняты. Милла даже подумала, что придется подождать, но Кормак, похоже, был знаком с владельцем ресторана, потому что спустя несколько секунд их усадили за угловой столик рядом с окном. Пока официант суетился, наполняя стаканы ледяной водой, Милла посмотрела на Кормака. Тот поймал ее взгляд и улыбнулся. Она улыбнулась в ответ, а затем, чтобы чем-то себя занять, сняла кардиган и повесила его на спинку стула.

Когда официант вернулся и протянул Милле меню, она вздохнула с облегчением. Поднеся меню к лицу и сделав вид, что читает, она украдкой осмотрела зал. Да, в этом ресторане была очень романтическая обстановка. Собравшись с духом, Милла слегка опустила меню и рискнула взглянуть на сидящего напротив Кормака. Закатное солнце, сияющее через окно, позолотило его кожу своими лучами, зажгло янтарные искры в его глазах. Просматривая меню, Кормак рассеянно провел большим пальцем по нижней губе, и у Миллы перехватило дыхание.

Словно почувствовав ее взгляд, Кормак поднял голову и вопросительно посмотрел на Миллу. Она быстро улыбнулась и снова притворилась, что изучает меню.

– Вы уже выбрали, что закажете?

– Я… я решила, что попрошу вас порекомендовать мне что-нибудь.

Не могла же она признаться ему, что не прочитала в меню ни слова.

– Хорошо… Что вы выберете: трепанга или лосося горячего копчения?

Она улыбнулась, благодарная за его ненавязчивый юмор.

– Хм… трепанг, конечно, звучит заманчиво, но, думаю, рискну заказать лосося.

Официант принял заказ и удалился.

Милла посмотрела через окно на залив, гадая, о чем за столом зайдет разговор. Одно дело – болтать, раскатывая по сельской местности в поисках пейзажей для рисования, и совсем другое – сидеть при свечах напротив друг друга в ресторане.

– Итак, это лучше, чем кукурузные хлопья? – спросил Кормак.

В его глазах на мгновение мелькнула неуверенность. Может быть, он тоже чувствовал странность ситуации.

Милла улыбнулась.

– Определенно лучше, чем кукурузные хлопья, но, боюсь, вашей семье будет недоставать вас за ужином.

Он сделал глоток воды.

– Все будет хорошо. Вы не единственная, кто не желает слушать разговоры о том, как рассадить гостей и какой букет выбрать для невесты.

Милла почувствовала, что краснеет, и посмотрела на свой стакан.

– Я нахожу все это…

– Помню.

Кормак пристально смотрел на нее, и любопытство в его глазах только усиливало ее волнение. Она не хотела рассказывать о своем прошлом, но, с другой стороны, узнав, в чем причина ее негативного отношении к свадьбам, он, возможно, поможет ей избежать дальнейших приглашений в Калькаррон-Хаус.

Она облизнула губы.

– Вам интересно, почему я не люблю все, что связано со свадьбами, не так ли?

Кормак покачал головой.

– Это не мое дело.

Милла отвела взгляд и посмотрела на залив.

– Я была помолвлена и занималась организацией своей свадьбы, когда мой жених разорвал помолвку.

– Мне жаль это слышать. Вам пришлось нелегко.

От звучавшего в его голосе участия на глазах Миллы чуть не выступили слезы, но ей уже было наплевать. Теперь ей хотелось, чтобы Кормак знал все.

– Дэн работал в Берлине, когда встретил другую женщину, которую полюбил больше, чем меня.

Кормак сидел молча.

Милле удалось улыбнуться.

– Может быть, это даже к лучшему. Я имею в виду, что, по крайней мере, он бросил меня до того, как мы поженились.

– Может быть, но боль всегда остается болью, когда бы она ни возникла.

Милла отпила немного воды.

– Разрыв с Дэном выбил меня из колеи, привел к творческому кризису. Вот почему я здесь. Мой преподаватель предложил мне пожить в Стратбурне, сказал, что это поможет.

Кормак криво улыбнулся.

– Да уж, помогло. Поломка водопровода, вывихнутая лодыжка, серьезный случай свадебной лихорадки. Если бы я знал обо всем этом раньше…

– Ничего бы не изменилось. Вы ведь не могли на это повлиять.

Он так внимательно смотрел на нее, что Милла обрадовалась, когда подошел официант, принесший заказанные блюда…

Всю обратную дорогу Кормак молчал. Лишь подъехав к коттеджу, он произнес:

– Я помогу вам дойти до двери.

– Спасибо, – ответила Милла.

Возможно, ужин с ней в ресторане был ошибкой. Кормак не планировал ничего подобного – все произошло словно само собой, между ним и Миллой что-то неуловимо изменилось, и теперь он не знал, как вернуться к их прежним отношениям.

Порадовавшись тому, что в темноте Милла не видит его лица, он отстегнул ремень безопасности.

Кормак помог Милле войти в коттедж, включил свет и уже собрался ретироваться, но она смотрела на него, наморщив лоб, как будто пыталась что-то придумать.

Он провел рукой по волосам.

– Перед уходом проверю водяные фильтры.

Она мягко улыбнулась.

– Спасибо, но я не хочу вас задерживать. Сегодня вы и так уже много сделали для меня.

– Это займет всего пару минут, – сказал Кормак и направился на кухню.

Когда он вернулся, Милла держала конверт, который Кормак ранее сунул в ее альбом для рисования, и на ее лице играла улыбка.

– Я только что нашла эти фотографии окрестных пейзажей. – Она подошла ближе. – Вы сняли их для меня? Спасибо! Это так мило с вашей стороны.

Ее улыбка согрела его, и он внезапно почувствовал себя лучше.

– Вам сейчас тяжело с больной ногой взбираться на горы…

– К счастью, это временно. Когда поправлюсь, меня уже ничто не остановит.

Свет, сияющий в глазах Миллы, завораживал Кормака.

Он сглотнул.

– Мне пора уходить.

Она кивнула.

– Я провожу вас.

Выйдя на террасу, она подняла лицо к небу.

– Так много звезд! В Лондоне они никогда не кажутся такими яркими…

– Это из-за светового загрязнения. – Кормак запрокинул голову и посмотрел вверх. – В пустыне звезды тоже выглядят потрясающе…

– О боже! – Милла повернулась к нему. – Вы это видели?

– Что?

– Зеленую вспышку. – Она бросила на него игривый взгляд. – Полагаю, это высадился марсианский десант.

Кормак невольно рассмеялся.

– Не хочется вас разочаровывать, но, вероятно, это начинается северное сияние. Повремените возвращаться в дом. Вам понравится это зрелище.

Ветер усилился, и Кормак заметил, что Милла плотнее запахнула кардиган.

– Я никогда прежде не видела северного сияния. Но было бы неплохо полюбоваться им в компании. Вы не задержитесь ненадолго?

Не в силах отвести взгляд от ее губ, Кормак почувствовал, как его плечи напряглись от нерешительности. Он знал, что ему пора, но наконец неловкость между ним и Миллой исчезла, так что, возможно, не будет никакого вреда от того, что он вместе с ней посмотрит на северное сияние. Тем более оно для Миллы в новинку.

Кормак облизнул губы и ответил:

– Конечно. Почему бы и нет?

Ее лицо просветлело.

– Хотите выпить? У меня есть виски – разумеется, ирландское, но я никому не скажу.

Он улыбнулся.

– Ирландское? Звучит отлично.

– Слахн-ча! – по-ирландски произнес заздравный тост Кормак.

Милла, сидящая на диване-качелях, улыбнулась и отозвалась на родном языке:

– Слахн-ча ху-гехт! И за ваше здоровье тоже!

Кормак сделал глоток, почувствовал, как виски обожгло горло, а затем присел на край террасы и, глядя в небо, задумался над тем, какую безопасную тему выбрать для разговора.

– Где вы родились?

Милла, завернутая в принесенное им одеяло, ответила:

– В Голуэе. Моя семья по-прежнему там живет, а я уже давно перебралась в Лондон. А что насчет вас? Где вы сейчас живете?

Кормак мысленно выругался. Он не хотел говорить об армии, но было уже поздно отступать.

– Я служу в штаб-квартире Корпуса королевских инженеров в Чатеме.

– Вам там нравится?

– Вообще-то, нет.

– Тогда почему…

– Я думал, вы хотели посмотреть на северное сияние, – перебил настойчивую собеседницу Кормак.

– Я могу одновременно наблюдать за небом и беседовать – это называется многозадачностью. Кроме того, вы сами начали этот разговор.

Он вздохнул.

– Я служу в Чатеме, потому что моя командировка подошла к концу.

– Ваша командировка?

– Нас отправляют за границу на некоторое время, а затем мы возвращаемся на базу.

– А вы предпочитаете командировки?

Кормак вспомнил свой стол в офисе, заваленный бумагами.

– Конечно. Только тогда мы делаем настоящую работу и можем менять ситуацию к лучшему.

– А куда вас отправляли в командировки?

Кормак стиснул зубы, недовольный тем, что упрямица продолжала свои расспросы.

– На Балканы, в Ирак… в Афганистан.

– А куда вы отправитесь потом?

Сердце Кормака словно сжала ледяная рука. Он посмотрел на полярное сияние, уже играющее в небе, и поднялся на ноги.

– Еще не известно… Что-то мне захотелось пить. Вам принести воды?

На кухне Кормак наполнил два стакана водой из-под крана. Вернувшись на террасу, он протянул Милле стакан и снова поднял глаза к небу.

– Ваш жених тоже был художником?

Она немного помолчала, а затем ответила:

– Да, но я не хочу говорить о Дэниеле.

– Простите.

– Вам не нужно извиняться. Я больше не люблю Дэна. Просто мне нужно вылечить свою раненую гордость.

– Для меня это звучит как бравада.

Милла рассмеялась.

– То, что не убивает, делает тебя сильнее.

Ее слова показались Кормаку неискренними, но он все равно улыбнулся.

Она встала и прихрамывая подошла к нему.

– Знаете, когда мы впервые с вами встретились, вы были другим.

– Другим?

– Менее приветливым и чопорным.

– Чопорным?

Кормак потер ладонью затылок.

– Может, это потому, что вы были такой колючей?

Пришел черед Миллы удивиться.

– «Колючей»? Так вот как вы обо мне подумали?

Он улыбнулся.

– Я всего лишь пытался помочь вам сменить колесо, а вы начали палить в меня из всех пистолетов.

– Но ведь вы даже не представились и вели себя так отчужденно… Вы сами виноваты, – со смехом в голосе ответила Милла.

Кормак пожал плечами.

– Признаю, что не силен в светской болтовне, но я умею слушать собеседника, а еще замечаю некоторые вещи.

– Какие?

– Например, полярное сияние. Вам стоит посмотреть вверх.

Представление было в полном разгаре – в небе пульсировали и мерцали светящиеся изумрудно-зеленые шторы. Время словно остановилось, и на мгновение Кормаку показалось, что, кроме него и Миллы, на свете больше никого не осталось.

– Это прекрасно, Кор, не правда ли? – произнесла Милла прерывающимся от волнения голосом.

Она продолжала называть его «Кор», и это обращение так нежно звучало в ее устах. Он посмотрел на ее лицо, на играющую на губах улыбку. Милла вся словно сияла, и Кормак ощутил непреодолимое желание прикоснуться к ней.

– Изумительно, – прошептал он.

Милла, словно почувствовав, что он не смотрит на небо, повернулась. Их взгляды встретились.

– Вы ведь имели в виду полярное сияние, верно?

Кормак замялся, любуясь отражением танцующих небесных огней в ее глазах, и вдруг, сам не зная почему, откровенно признался:

– Я имел в виду вас.

Во взгляде Миллы он прочел что-то, напоминающее приглашение.

Кормак поднял руку и осторожно провел пальцами по ее щеке. Когда еще одна вспышка осветила небо над их головами, он, не в силах остановиться, придвинулся ближе и бесконечно медленно приблизил свое лицо к ее лицу. Когда их губы соприкоснулись, Кормак почувствовал, как Милла подалась ему навстречу. Она тоже хотела его, и осознание этого наполнило его радостью. Кормак обнял ее.

Он не хотел, чтобы это произошло, но теперь, когда Милла была в его объятиях, все вышло из-под контроля. Никогда прежде он не целовал такой красивый рот, не касался такой белоснежной кожи. Кормак вытащил заколку из мягких волос Миллы и запустил в них пальцы.

Чувствуя, что в любой момент может утратить самообладание, он внезапно отстранился, затаив дыхание. Пока еще можно было уйти, но глаза Миллы, затуманенные от желания, не отпускали его. Кормак подхватил ее на руки и уложил на качели.

Когда он положил руку ей на бедро и властно притянул к себе ее ногу, Милла тихо ахнула ему в шею. А потом его губы снова коснулись ее губ, и Кормаку показалось, что сейчас они сольются в единое целое, движимые физическим влечением и какими-то другими, совершенно невыразимыми, эмоциями. Отчаянно пытаясь коснуться ее обнаженного тела, Кормак сорвал кардиган с плеч Миллы, но тут же замер.

Что он делает? Он ведь не имеет права быть счастливым, не заслуживает этой красивой девушки!

– Что случилось? – голос Миллы звучал хрипло от переполнявшего ее желания.

Кормак отвернулся, а затем вскочил с дивана.

– Я не могу.

Она ошеломленно посмотрела на него.

– В чем дело?

Он покачал головой и шагнул назад.

– Это ошибка. Я не должен был оставаться.

Милла тоже встала с дивана и осторожно шагнула к нему.

– Я сделала что-то неправильно?

Кормака захлестнула волна боли.

– Нет, вы ни при чем, Милла. Это моя вина. Простите.

Он повернулся и быстро пошел к машине.

– Такой поцелуй нельзя считать ошибкой, Кормак! – крикнула ему вслед Милла.

Он на мгновение замер, а затем, боясь передумать, сел в свой джип, завел мотор и выжал педаль газа.