Текст книги "Замуж со второй попытки"

Глава 7

Следующим утром Милла услышала звук приближающегося автомобиля, и ее сердце забилось быстрее. Когда знакомый джип подъехал к коттеджу, Милла увидела, что за рулем сидит брат Кормака. Она испытала одновременно облегчение и разочарование.

Припарковавшись, Сэм выпрыгнул из кабины и поспешил к ней.

– Привет! Как ваша нога?

Милла улыбнулась.

– Гораздо лучше, спасибо. Сегодня я почти не хромаю.

– Это хорошо. – Сэм внезапно посерьезнел. – Извините, что побеспокоил вас, но некто по имени Дэниел Колдер-Джонс позвонил сегодня в Калькаррон-Хаус и заявил, что ему срочно необходимо с вами поговорить.

Она ощутила, как кровь отхлынула от лица.

– Дэниел?

Сэм кивнул.

– Да. Я сказал ему, что отправлюсь за вами. Он хочет, чтобы вы перезвонили ему прямо сейчас.

Милла не желала общаться с Дэном, но сердце тревожно забилось. А вдруг что-нибудь случилось с ее родными? Она тут же отмела этот вариант. В таком случае позвонил бы ее отец или один из ее братьев, ведь у них имелся телефонный номер Калькаррон-Хаус. Нет, Дэн звонил по другому поводу. Наверное, из-за какого-нибудь пустяка, кажущегося ему настоящей катастрофой.

Милла почувствовала раздражение. Но затем подумала, что если сейчас отправится вместе с Сэмом, то сможет забрать свой автомобиль, который остался в Калькаррон-Хаус. Только бы не столкнуться нос к носу с Кормаком!

Она посмотрела на Сэма и нахмурилась.

– Ладно. Полагаю, мне лучше поехать с вами.

Кормак, тщательно осмотрев смонтированный танцпол и не найдя в нем изъянов, решил проверить генератор для установленного наружного освещения. Необходимо было сосредоточиться на чем-то, чтобы держать свои мысли в узде.

Прошлой ночью он сначала мучился бессонницей, а затем ему снились кошмары. Нельзя было целовать Миллу; нельзя было даже помыслить о том, чтобы в нее влюбиться. Но хуже всего было то, что она, как оказалось, к нему небезразлична.

Кормак не мог позволить ей полюбить его. Ему нечего было дать Милле. А кроме того, он собирался снова отправиться в действующие войска, и если его убьют, как Дункана, она останется одна, как это случилось с Эммой. Он не мог так поступить. Милла и так была уже предана своим женихом.

Кормак краем глаза заметил, как к парадному крыльцу подъехал джип, и уже собрался окликнуть Сэма, но увидел, что брат, выйдя из машины, открыл пассажирскую дверь. Когда из нее вышла Милла, сердце Кормака бешено забилось. Зачем она приехала?

Словно почувствовав, что на нее смотрят, Милла подняла глаза, посмотрела на Кормака долгим взглядом, а затем отвернулась и последовала за Сэмом в дом.

Кормак успел заметить тени, залегшие под ее глазами, бледность ее кожи. Это по его вине. Он причинил Милле боль, и мысль об этом казалась невыносимой.

Кормак провел руками по волосам. Он думал, что залатал свои доспехи и ожесточил свое сердце, но, увидев Миллу в таком виде, он впал в смятение.

Сделав несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, Кормак направился к сараю, где был установлен генератор. Но, сделав несколько шагов, он повернулся и пошел обратно к дому.

* * *

Милла посмотрела на телефонный номер, записанный в блокноте. Что бы ни случилось, Дэн, очевидно, все еще находился в Берлине. Она тяжело вздохнула и сняла трубку.

Когда Дэн ответил на звонок, его голос звучал низко и томно.

– Милла, детка, с какой стати ты похоронила себя в глуши? Мне понадобилась целая вечность, чтобы разыскать тебя.

Судя по всему, ничего страшного не произошло.

– По какому поводу такая срочность, Дэн?

– Ты, как всегда, сразу переходишь к делу! Я тут все обдумал и понял, что скучаю по тебе. Очень сильно.

Уж это Милла точно не ожидала услышать.

– Ты скучаешь по мне?!

– Не могу перестать думать о твоем прекрасном лице. Ты – моя тихая гавань в бурном море, помнишь?

Милла не верила своим ушам.

– Я помню, как ты навсегда отчалил из этой «маленькой гавани».

– Понимаю, что ты злишься, но мы помиримся.

– А куда же делась Мария?

В трубке наступила долгая тишина, затем Дэн ответил:

– Она ушла.

– Вот как! Полагаю, это случилось, когда ты сообщил ей о том, как сильно по мне скучаешь?

– Не будь такой…

– Какой? Я всего лишь пытаюсь разобраться в случившемся.

– Детка, пожалуйста, прости меня. Я совершил огромную ошибку, но я хочу увидеть тебя. Я приеду в Шотландию в эти выходные.

Перед глазами Миллы возникло лицо Дэна: голубые глаза, темные ресницы, орлиный нос. Она вспомнила, какую радость испытала, когда Дэн сделал ей предложение, вспомнила, как обручальное кольцо блестело на ее пальце, но не смогла вспомнить, почему это так много для нее значило. Ее мысли обратились к Кормаку. Если бы он не сбежал прошлой ночью, перезвонила бы она Дэну вообще?

– Пожалуйста, Милла! Дай мне еще один шанс!

Она медленно покачала головой, хотя знала, что Дэн не может этого видеть.

– В этом нет смысла.

– Почему?

– Потому что я больше не люблю тебя.

– Хочешь сказать, уже слишком поздно?

Даже дрожь в его голосе не тронула Миллу.

– Да. До свидания, Дэн.

Она положила трубку, наклонилась над столом и обхватила голову руками. Милла вовсе не сожалела о том, что отказала Дэну, – наоборот, она испытала огромное облегчение.

Услышав чьи-то шаги, она подняла глаза. Вошел Кормак и замер на пороге. Их взгляды встретились.

– Извините, я не знал, что вы здесь.

Сердце Миллы билось о ребра. Изо всех сил стараясь, чтобы ее голос не дрожал, она ответила:

– Не беспокойтесь. Я уже ухожу.

Встав из-за стола, Милла шагнула к двери, но Кормак почему-то не отошел в сторону, чтобы пропустить ее.

Он стоял перед Миллой и смотрел на нее мрачными глазами.

– Я… Все в порядке?

Она вскинула подбородок, стараясь говорить спокойно и размеренно.

– Все отлично, спасибо, за исключением того, что вы не даете мне пройти.

Он открыл рот, как будто собирался что-то сказать, но затем молча отступил. Проходя мимо, Милла почувствовала его запах, который вызвал воспоминания о вчерашнем поцелуе и восхитительном жаре тела Кормака, прижимающегося к ее телу. У Миллы закружилась голова. Больше всего на свете сейчас хотелось остановиться и потребовать объяснений, но вместо этого Милла, не оглядываясь, вышла из комнаты.

Кормак прислонился к стене и закрыл глаза. Он должен был что-то сказать Милле, но не нашел правильных слов, и тогда она попросила его отойти от двери, а он отпустил ее.

Аромат ее духов еще витал в комнате, кружа голову Кормаку, так что он не мог вспомнить, зачем пришел в кабинет – кажется, по какому-то поводу, связанному с арендованным генератором.

Он подошел к столу и опустился на стул. Ему нужно было сосредоточиться. Теперь Кормак вспомнил: он собирался перечитать договор об аренде.

Потянувшись к стопке бумаг на столе, Кормак заметил лежащий у телефона открытый блокнот. На странице был написан телефонный номер и имя – Дэниел Колдер-Джонс. Это ведь бывший жених Миллы!

Он не смел претендовать на эту девушку, особенно после прошлой ночи, но, увидев, что она разговаривала с Дэниелом, Кормак почувствовал себя так, будто ему в сердце вонзили нож. Милла сказала, что у них с Дэниелем все кончено, так почему она звонит ему?

Он снова посмотрел на телефонный номер и заметил, что тот написан рукой Сэма. Возможно, брат в курсе, что происходит.

Кормак нашел Сэма в свадебном шатре, хмуро разглядывающим содержимое небольшой коробки.

– Думаю, это не то, что мы заказывали.

– Посмотри, есть ли накладная? Если произошла ошибка, я позвоню и товар заменят. Так что не паникуй.

Сэм улыбнулся.

– Мне-то что. Это Рози впадет в панику. – Он прищурился и прочел надпись на коробке. – Я даже не знаю, что такое «пакеты из органзы».

– Это пакеты для подарков гостям на свадьбе. – Несмотря на мрачное настроение, насмешливый взгляд Сэма заставил Кормака улыбнуться. – Утром перед свадьбой Дункана мне пришлось разложить в сотню таких пакетов по бутылке виски, потому что кто-то забыл это сделать.

Он провел рукой по горизонтальной опоре, делая вид, что проверяет ее на устойчивость.

– Кстати, что случилось с Миллой этим утром?

Сэм вопросительно поднял брови.

– Выйдя из машины, вы чуть не бегом направились в дом, словно вам поджаривали пятки.

– А, ты об этом! – Сэм усмехнулся. – Я не особо в курсе. Знаю только, что какой-то Дэниел, по-видимому бывший жених Миллы, позвонил сегодня утром и заявил, что ему нужно срочно с ней поговорить. Я сказал ему, что она в коттедже, и он спросил меня, могу ли я за ней съездить.

Сэм обнаружил внутри коробки накладную и начал внимательно ее изучать.

– А потом? – нетерпеливо спросил Кормак.

– Потом я оставил Миллу в офисе, чтобы она могла перезвонить этому Дэниелу. Вот и все. После этого я больше ее не видел. Она взяла свою машину и уехала. – Сэм поднял голову, в его глазах мелькнуло любопытство. – Почему ты так заинтересовался Миллой?

– С чего ты это взял? Просто меня удивило то, как вы торопились, – вот и все. – Кормак указал на коробку в руке Сэма. – Дай ее мне. Пойду проверю, не напутали ли с этим заказом.

Кормак посмотрел на электрика и его помощника, которые балансировали на лестницах, развешивая под потолком шатра сетку из светодиодных гирлянд. Сначала он помогал рабочим, но дальше они смогут справиться и без него.

Кормак вышел из шатра и пошел по узкой тропинке к берегу озера. У кромки воды он присел на корточки, набрал в горсть плоских камней и начал ловко пускать «блинчики» по темной воде. Считая, сколько раз камень подпрыгнет над поверхностью озера, Кормак подумал о Дункане, о давних летних днях, когда они соревновались в этой забаве. Но те времена уже прошли.

Он повернулся, чтобы посмотреть на холмы. Отсюда не был виден коттедж, но при мысли, что там находится Милла, сердце Кормака забилось быстрее. Он вздрогнул, вспомнив холодный свет в ее глазах, за которыми скрывалась боль, которую Милла конечно же почувствовала. Если бы только она знала, что Кормак не хотел ее ранить! Почему он не сказал ей об этом, когда они столкнулись в кабинете, почему не смог подобрать правильные слова? Выслушает ли его Милла, если он попытается с ней объясниться?

Кормак швырнул камень в воду. В голове всплыло имя – Дэниел Колдер-Джонс. Сама мысль о бывшем женихе Миллы выворачивала Кормака наизнанку. Почему? Он знаком с Миллой всего несколько дней, но она заставляет его испытывать чувства, которые он не может себе позволить. Как так получается, что он скучает по женщине, которую едва знает? Скучает по ее милой улыбке и озорным глазам, по ее запаху и тихому звуку ее дыхания. «Такой поцелуй нельзя считать ошибкой, Кормак!» – крикнула ему вчера Милла. И он был с ней согласен.

Глава 8

Кормак слез с квадроцикла и ступил на террасу перед коттеджем. Вокруг царила тишина. Машина Миллы стояла припаркованная неподалеку. Значит, ее хозяйка дома. Немного поколебавшись, Кормак постучал, но ему никто не открыл. Он постучал громче, но внутри не было слышно ни звука. Он толкнул дверь. Та оказалась не заперта.

– Милла?

Кормак вошел внутрь и снова позвал:

– Милла!

Наверное, она поглощена работой и не слышит его. Он подошел к двери студии, открыл ее и на мгновение ошеломленно замер, глядя на огромную картину, стоящую на мольберте. Это был потрясающий пейзаж, вовсе не похожий на пастораль. Вчера Милла сказала, что окончательные варианты ее работ будут выполнены маслом, но Кормак даже не представлял себе, как они будут выглядеть. Картина перед ним походила на батальную сцену – зловещую и странно грубую. Возможно, такое ощущение возникало из-за еще не высохшей краски, влажные красные мазки которой напоминали открытые раны.

Он отвел глаза и оглядел тихую студию. Палитра, которой пользовалась Милла, лежала на скамейке, на полу валялась испачканная краской кисть.

Кормак в оцепенении вышел на террасу. Картина Миллы глубоко повлияла на него. Это было яркое напоминание о боли, которую он пытался похоронить глубоко в своем сердце, но не мог. Кормак ходил взад-вперед по террасе, терзаемый путаницей невыносимых образов, пока пронзительный крик птицы не вернул его в действительность.

Кормак сел на край качелей, поднял лицо к небу и тут вспомнил, что этим утром Милла вошла в Калькаррон-Хаус почти без хромоты. Если ее нога почти выздоровела и Милла отправилась гулять, он точно знал, где ее искать…

* * *

Она была там, на его любимом месте, – сидела на валуне, а рядом лежал ее блокнот.

– Милла!

Она не пошевелилась. Может, спала?

Кормак подошел ближе и снова окликнул ее.

Испуганно обернувшись, Милла вскочила на ноги. Ветер швырнул пряди волос ей в лицо, она отбросила их, а затем пристально посмотрела на Кормака холодным взглядом зеленых глаз.

– Извините, если напугал вас… Я подумал, что найду вас здесь.

Она сунула руки в карманы.

– Так вы теперь детектив? Что вам нужно?

Он не удивился такой неприветливости, так как ожидал, что Милла займет оборонительную позицию.

– Я… хочу извиниться за вчерашнее. – Кормак нерешительно облизнул губы. – Прошу, дайте мне шанс объясниться…

Она отвернулась.

– Ни к чему. Вы начали меня целовать, а потом передумали. Что тут объяснять? Мне бы хотелось, чтобы вы оставили меня одну.

Кормак стиснул зубы, напомнив себе, что виноват и должен загладить причиненную боль.

Он ласково коснулся руки Миллы.

– Посмотрите на меня, пожалуйста.

Она медленно повернулась и подняла на него блестящие от слез глаза.

– Не плачьте. – Кормак вытер большими пальцами мокрые дорожки на ее щеках. – Вы не так все поняли. Когда я начал вас целовать, я вовсе не передумал, а наоборот, чуть совсем не потерял голову…

– Не понимаю…

Заметив смущение и надежду, промелькнувшие во взгляде Миллы, Кормак, не в силах сдержаться, притянул ее к себе. Ему хотелось поцеловать ее, как он сделал раньше, но это было бы ошибкой. Нельзя ее повторить. С неохотой он отпустил Миллу и шагнул назад.

– Нам нужно поговорить, и тогда вы все поймете.

Пригласив ее жестом снова сесть, он опустился рядом с ней на валун, глубоко вздохнул и произнес:

– Год назад я потерял своего лучшего друга…

Едва эти слова сорвались с его губ, Кормак удивился, осознав, что уже целый год его терзает безжалостная боль потери.

Милла ничего не сказала, но погладила ладонью его руку.

Он поднял невидящие глаза и процитировал по памяти:

– «Один британский солдат из Корпуса королевских инженеров, чье имя пока не сообщается, был убит в понедельник в Афганистане. Министерство обороны заявило, что военнослужащий погиб в бою во время проведения спецоперации к востоку от Кабула. Родственникам о его гибели уже сообщили». – В голосе Кормака зазвучала горечь. – Вот и все, что было в газетах. Дункан отдал свою жизнь, а о нем написали всего сорок слов.

Волна тошноты охватила его, и он качнулся вперед, обхватив руками голову. Борьба с этим неизбывным горем была для Кормака войной, которую он обычно вел наедине. Каким-то образом присутствие Миллы еще больше обостряло агонию. Он думал, что сможет все ей объяснить, но теперь уже не был уверен в этом.

Кормак собрался встать и уйти, когда почувствовал, что Милла гладит его по спине и плечам.

Он вздрогнул и поднял голову.

– Мы монтировали штурмовой мост в пригороде Кабула. С полностью подготовленным отрядом построение моста занимает считаные минуты, но в тот раз по какой-то причине оно затянулось. Уже начинало темнеть, а на дальнем конце моста возникла проблема. Мы находились вне зоны активных боевых действий, но что-то меня насторожило… У меня возникло плохое предчувствие… Я не хотел отправлять на проверку своих саперов, а собирался пойти сам. Но неожиданно с базы позвонили, и мне пришлось ответить. Я видел, как Дункан отправился проверять мост, и я не мог его остановить, потому что в этот момент выслушивал указания старшего офицера. – Кормак, казалось, все еще чувствовал вкус пыли во рту, слышал тошнотворный звук выстрелов над пустыней. – Нападение врага было неожиданным и молниеносным. Нас было пятнадцать, но Дункан, идущий по мосту, оказался легкой целью. – Кормак прижал ладони к глазам и почувствовал, как Милла обняла его за плечи. – На нас были бронежилеты и шлемы. Едва раздались выстрелы, мы залегли, но я успел увидеть, как Дункан упал… Я пробрался по мосту к нему, но еще до того, как подполз к нему, я уже знал… – Он еле сдерживал рвущиеся из горла рыдания. – Пуля попала в шею. Там было так много крови… Весь песок в крови…

Кормак не мог подобрать слова, чтобы описать ими те мрачные образы, что теснились сейчас в его голове: труп Дункана, лицо Эммы бледное, как лилии, украшающие гроб, малыш Джейми…

Кормак заставил себя дышать и сосредоточиться на том, как рука Миллы поглаживает его плечо.

– На месте Дункана должен был быть я. Это было моей обязанностью – проверить, в чем проблема, а он пошел вместо меня. У него остались жена и ребенок. А все из-за того, что я разговаривал по телефону!

Теперь Милла обняла Кормака обеими руками, словно удерживая его, пока он боролся с натиском эмоций. Они просидели довольно долго, пока Кормак не успокоился настолько, чтобы продолжить свой рассказ.

– Я знал Дункана с детства. Мы вместе учились в школе. Он был мне как брат. – Кормак покачал головой и вздохнул. – Я не могу описать, какую огромную дыру в моей жизни проделала гибель Дункана. Каждая моя улыбка кажется мне предательством. Как я могу улыбаться, если Дункан больше никогда не рассмеется? Каждый день тягостен для меня, потому что больше ничто не имеет смысла.

В глазах Миллы стояли слезы, ее сочувствие казалось Кормаку невыносимым. Он устремил взгляд вдаль.

– Отец мечтает, чтобы я ушел из армии и взял на себя управление поместьем, но я не могу. Это все равно, что предать Дункана и все, за что мы сражались. Мне здесь нравится, но я не готов похоронить себя в Калькарроне. Я обученный специалист и хочу вернуться в строй. Если в тот день я не погиб, значит, на то была причина – возможно, мне еще предстоит выполнить свою миссию. Но командование не пускает меня в командировки за границу – наверное, они боятся, что я съеду с катушек и поведу себя безрассудно.

Милла вспомнила фотографию, которую видела в студии Калькаррон-Хаус – двое друзей с широкими, счастливыми улыбками. Смерть Дункана подвела Кормака к границе его возможностей, но он обладает не только физической силой, а еще и огромной силой характера – это Милла почувствовала при самой первой встрече с Кормаком. Он справится – ему просто нужно время. Уж она понимает это лучше, чем кто-либо.

– Не могу передать словами, как мне жаль слышать о том, что с вами случилось…

Кормак обернулся. В его глазах Милла увидела сильную боль и поняла, что ему нужно что-то, выходящее за рамки простого выражения соболезнования.

Она подтянула ноги к груди, обхватила руками колени и сказала:

– Моя мама умерла, когда мне было всего пятнадцать, а эта рана в моей душе до сих пор не затянулась. – Милла ощутила комок в горле и с усилием сглотнула. – Ее смерть была не столь драматичной, как смерть вашего друга, но наблюдать, как кто-то, кого ты любишь, умирает медленно… Это, я полагаю, тоже пытка – просто иного рода. Мне стыдно признаться: тогда я посчитала предательством со стороны мамы то, что она умерла. Мне казалось, что ее любовь ко мне должна была быть достаточно сильной, чтобы удержать маму в живых. Знаю, я рассуждала по-детски, но когда мама все-таки умерла, я решила, что она не любила меня.

– Сожалею. В таком юном возрасте потерять мать… – Кормак замолчал, не закончив фразу.

– Как вы сказали вчера вечером, боль всегда остается болью, когда бы она ни возникла. – Милла еле заметно поежилась, словно от озноба. – Вам не обязательно было рассказывать мне о Дункане.

Кормак провел ладонями по лицу.

– Я сделал это из-за того, что случилось прошлой ночью.

– Не понимаю…

Он горько рассмеялся.

– Я полная развалина. Разве вы этого не замечаете? По ночам я мучаюсь от бессонницы, днем еле сохраняю самообладание. Я не знаю, почему я выжил и что мне делать дальше. Я не могу жить нормальной жизнью. То, что было прошлой ночью… Всему виной северное сияние или виски. Или, может быть, вы… – Его взгляд задержался на Милле, и она его почувствовала. – Я не собирался вас целовать, но этот поцелуй потряс меня до глубины души. Я не знал, что делать. Я не привык…

Кормак замолчал.

– Не привыкли к чему? Позволять себе чувствовать что-то, кроме боли?

Он медленно кивнул, выдернул пучок травы, растущей между камнями, и начал мять его в своих руках.

– Да. Увидев вас сегодня утром, я не смог найти правильные слова. Я понимал, что сильно вас обидел, но, поверьте, у меня и в мыслях такого не было. Прошлой ночью я ушел из-за себя, а не из-за вас. И мне было невероятно трудно уйти, потому что вы были правы.

– В чем?

В его глазах засияла нежность.

– В том, что наш поцелуй нельзя считать ошибкой.

Милла невольно улыбнулась.

– Так что же нам с этим делать?

К ее удивлению, взгляд Кормака стал жестче.

– Мы ничего не будем с этим делать. Я искал вас, чтобы поговорить. Мне не хотелось, чтобы вы думали, что неправильно повели себя или что у меня нет к вам никаких чувств. Но у наших отношений нет будущего.

Милле показалось, что земля качнулась под ее ногами.

– Нет будущего?

Он обвел ее лицо умоляющими глазами.

– Я не тот, кто вам нужен. Не хочу, чтобы вы полюбили меня, потому что я лишь подведу вас – как подвел Дункана. – Он запнулся. – Кроме того, Дэниел…

Милла вскочила на ноги.

– Дэниел? При чем тут он?

Кормак прищурился.

– Вы звонили ему… Я подумал, что…

– Я перезвонила Дэну по его просьбе! Он сказал Сэму, что ищет меня по очень срочному делу, но оказалось, что никакой срочности не было. Его любовница бросила его, и Дэну взбрело в голову возобновить наши отношения. Вот только он не учел то, что я больше его не люблю.

Взгляд Кормака мгновенно смягчился.

– Тот парень повел себя как идиот, бросив вас, но я не лучше. Я тоже причинил вам боль и не хочу сделать это снова.

Он снова уходил в себя, и Милла не могла этого допустить. Она уже собралась возразить, когда раздался раскат грома и сверкнула молния. Хлынул дождь, но Милла продолжала сидеть неподвижно. Струи воды потекли по ее щекам, смешиваясь со слезами. Она не понимала, почему плачет и почему у нее так болит сердце.

За несколько минут дождь превратился в настоящий ливень. Милла вздрогнула, почувствовав, как вода стекает по ее спине.

Кормак встал и подставил ладони под воду, падающую с неба. Его волосы, намокнув, потемнели и облепили голову.

– Типичная майская погода – все четыре времени года в один день. У вас есть с собой куртка?

Казалось, снова вернулся прежний Кормак – вежливый, отстраненный. Как он мог так легко меняться?

– Я не думала, что она мне понадобится. – Милла оглядела свою насквозь промокшую одежду. – В любом случае уже слишком поздно.

– Нам пора уходить. Камни скользкие, так что ступайте осторожно. – Он на мгновение замер, затем протянул руку. – Вот. Держитесь за меня. Не хватало вам еще раз растянуть лодыжку.

Его взгляд ничего не выражал, но Милла чувствовала, что Кормак все-таки борется с самим собой. Она вложила свои пальцы в его ладонь и почувствовала тепло его руки.

Футболка Кормака намокла, струйки воды стекали по его щекам. Он осторожно повел свою спутницу по камням, то и дело оборачиваясь, чтобы убедиться, что с Миллой все в порядке. Крутую тропу под их ногами залило, она стала скользкой, но Кормак поднимался по ней в гору с грацией дикого животного.

Когда они спускались по склону, и Кормак в очередной раз повернулся, Милла посмотрела на его губы, вспомнив вчерашний поцелуй. Она не могла его позабыть и знала, что Кормак чувствует то же самое.

У подножия холма он отпустил ее руку и стер с лица воду.

– Квадроцикл не рассчитан на двоих пассажиров, но, надеюсь, как-нибудь нас выдержит. Вы ведь не хотите топать пешком под дождем?

Милла покачала головой.

Глаза Кормака скользнули по ее лицу и мокрой одежде.

– Ну же, садитесь! Вы вся дрожите. Надо отвезти вас в коттедж.

Он подошел к квадроциклу, потянулся, чтобы включить зажигание, и внезапно замер, а затем обернулся и шагнул назад. Его глаза горели чувством, которое он тщетно пытался скрыть. Обхватив лицо Миллы ладонями, Кормак прижался лбом к ее лбу и пробормотал:

– Я не могу держаться от тебя на расстоянии. Прости меня!

А затем его губы прижались к ее губам.

И снова Кормак нарушил обещания, которые сам себе дал, но что он мог поделать? Невозможно было не поцеловать Миллу снова. А затем он испугался, потому что впустить ее в свое сердце означало отпустить Дункана, двигаться по жизни дальше, любить, смеяться, улыбаться – делать все то, что теперь было недоступно погибшему другу.

Существует ли способ преодолеть чувство вины? Кормак должен был попробовать. Милла заставила его захотеть изменить свою жизнь. Они мчались на квадроцикле сквозь заросли вереска, и Кормаку нравилось чувствовать руки Миллы, которая, сидя позади, обнимала его, прижавшись теплой щекой к его спине. Кормак гадал, о чем она сейчас думает, и задавался вопросом, хочет ли она его так же отчаянно, как он хочет ее.

Когда они вошли в коттедж, тот был освещен зловещим светом от вспышек молний. Кормак ощутил смущение и странную тяжесть в ногах. Поцеловать Миллу было легко, но теперь, когда дело дошло до секса, Кормак, давненько в нем не практиковавшийся, решил действовать неспешно.

Он погладил лицо Миллы, нежно коснулся ее нижней губы большим пальцем.

– Вы дрожите.

– Я не просто дрожу, а трясусь от холода. – Милла посмотрела на лужу воды, которая успела уже натечь у их ног, и мягко улыбнулась. – Ждите здесь. Я принесу полотенце.

Когда она вышла из комнаты, Кормак подошел к дровяной печи и растопил ее. Он смотрел на языки пламени и думал о том, сможет ли Милла помочь ему, словно фениксу, снова возродиться из пепла.

Услышав ее шаги, он обернулся и потянулся за полотенцем в ее руке, но Милла, озорно блеснув глазами, отвела руку, подошла ближе и вытерла его лицо, голову, шею, руки. А затем Милла стянула с него мокрую футболку и бросила ее на пол.

Не отводя взгляда, Милла вытерла Кормаку грудь и живот, а он, закрыв глаза, наслаждался ее прикосновениями и думал: «Вот что такое – жизнь. Это когда ты ощущаешь прикосновение того, кого любишь».

Кормак открыл глаза и заявил:

– А теперь твоя очередь.

Он взял полотенце из рук Миллы, нежно поцеловал ее пальцы, затем медленно стянул с нее майку. Ее кожа была бледной, покрытой крошечными мурашками, напрягшиеся соски натянули кружево бюстгальтера.

Кормак провел пальцами по ее талии, снова взял полотенце и начал нежно вытирать живот, плечи и спину Миллы, пока не почувствовал тепло, исходящее от ее тела. Расстегнув заколку, он промокнул золотые волосы Миллы, затем отвел их в сторону и коснулся губами ее шеи.

Крепко прижавшись к Кормаку, Милла тихо вздохнула. Он сунул пальцы за пояс ее брюк.

– Надо бы их снять.

Она отступила назад и, глядя Кормаку в глаза, сняла брюки. Ему хотелось ласкать каждый дюйм ее прекрасного тела, но внезапно у него начала кружиться голова. Милла погладила его плечи, затем лицо и поцеловала Кормака. Ее губы были мягкими и сладкими, словно спелый фрукт, и Кормак жаждал погрузиться в наслаждение, которое они дарили. Но его, словно волна, угрожающая сбить с ног, накрыло странное чувство. Милла, почуяв неладное, отстранилась.

– Что не так, Кор? Я теряю тебя?

Комнату освещал лишь огонь, горящий в печке, но Кормак разглядел сомнение в глазах Миллы. Он обхватил ладонями ее лицо, провел большим пальцем по ее нижней губе и подумал: «Я должен разрешить себе снова стать счастливым. Милла подарит мне счастье».

Он наклонился, нежно ее поцеловал и прошептал:

– Нет, ты не теряешь меня. Я всего лишь подумал, что сейчас самое время подняться в спальню.