Текст книги "Замуж со второй попытки"

Она наблюдала, как собаки рыщут в зарослях высоких папоротников и ежевики, ощущала тепло солнечного света, проникающего сквозь облака, и впервые с тех пор, как прибыла сюда, чувствовала себя счастливой.

Когда тропа спустилась к небольшому каменистому пляжу, собаки бросились в воду и начали резвиться у берега.

Милла прошла по камням к большому валуну, уселась на него и обвела взглядом окрестности. Отсюда было видно, насколько огромен Калькаррон-Хаус. Перспектива стать однажды его владельцем, кажется, не вызывала у Кормака радости. Интересно, почему?

Внезапно над озером сквозь плотную облачность прорвался луч солнца, и Милла подумала о том, что нужно поскорее зарисовать это впечатляющее слияние света и ландшафта, прежде чем ветер снова нагонит облака.

Она похлопала себя по карманам и с удовлетворением обнаружила, что не забыла захватить с собой блокнот и карандаш. Открыв чистую страницу, Милла начала рисовать дом, озеро и горы в этом великолепном освещении.

К тому времени, когда она закончила, собаки уже задремали в тени. Милла не спешила возвращаться, наслаждаясь видом озера и переменчивого неба, но затем она почувствовала, что проголодалась. Положив в карман блокнот, Милла соскользнула с камня, поставив ноги на устойчивый валун под ним.

Собаки проснулись, вскарабкались к ней и, виляя хвостами, запрыгали рядом.

– Успокойтесь, глупые, а то я упаду…

Но было уже слишком поздно. Милла потеряла равновесие. Ее левая нога соскользнула, Милла завалилась на бок и, едва успев вскрикнуть от боли, рухнула на камни.

Шатер установили, и довольные рабочие решили устроить перерыв на чай. Кормак тоже собрался последовать их примеру, когда увидел своих собак, бегущих к нему по лужайке. Он нахмурился и посмотрел мимо них на тропу, ведущую в лес. Пару часов назад он видел, как Милла идет по ней вместе с собаками. Но сейчас ее не было видно.

Когда Тайлер подбежал к нему, Кормак погладил его большую черную голову, но собака отстранилась, обнюхала его руку и тихо заскулила. Кормак опустился на колени и почесал его за ухом.

– Что случилось, мальчик? Где Милла? Она идет за вами? Вы ее обогнали?

Тайлер тронул хозяина лапой и снова заскулил.

Кормак еще раз посмотрел через лужайку на тропу, тщетно выискивая взглядом ярко-красную куртку Миллы.

Поднявшись на ноги, он вздохнул и сказал себе, что зря волнуется. Милла, вероятно, просто бездельничает у озера, но собака вела себя странно – достаточно странно, чтобы чувство долга заставило Кормака действовать. Он решил, что пойдет и проверит, где Милла. Если он увидит, что она возвращается, то просто повернет назад, и она не узнает, что он ее искал.

Вместе с собаками Кормак пересек лужайку и торопливо пошагал по тропе, но Миллы не было видно. Он попытался подсчитать, как далеко она могла уйти за пару часов, и понял, что, возможно, поиски могут затянуться.

Внезапно Кормак увидел ярко-красное пятно. Он остановился и, сойдя с тропы, начал осторожно пробираться вдоль нее сквозь деревья и кусты. Кормак чувствовал себя нелепо из-за того, что вот так скрывается от Миллы, но он не хотел, чтобы она неправильно истолковала его действия. Он всего лишь обеспокоен ее благополучием – не более того. Собаки вернулись без нее, что явно вызывало беспокойство. Любой гостеприимный хозяин в такой ситуации обязательно проверил бы, все ли в порядке с его гостем.

Когда Кормак приблизился к Милле, ему сначала показалось, что она присела на поваленное дерево, чтобы немного отдохнуть. Но, подойдя еще ближе, он увидел, что ее голова и левая рука окровавлены.

Недолго думая, он, позабыв про маскировку, бросился к ней, его сердце бешено колотилось.

– Милла! Вы в порядке? Что случилось?

При звуке его голоса она подняла взгляд.

– Я поскользнулась на камнях у края озера. – Она слабо улыбнулась. – Я очень рада вас видеть.

Кормак протянул руку к ее голове.

– Вы позволите?

Милла облизнула губы и кивнула.

Нежным движением он убрал волосы с ее лба. Там обнаружился синяк, но кожа не была повреждена. Должно быть, Милла испачкала лоб кровью, текущей из поврежденной руки. Кормак раскрыл ее ладонь и осмотрел порез.

– Наверно, сильно болит, но ничего страшного нет.

Милла вздрогнула.

– Знаю. «Это всего лишь царапина!» – помните, так заявил Черный рыцарь из комедии «Монти Пайтон и Священный Грааль», когда ему отрубили руку?

Кормак, не удержавшись, улыбнулся.

– Помню. А когда ему отрубили вторую руку, он воскликнул: «Это всего лишь небольшая рана!»

Милла негромко рассмеялась.

– Вам тоже нравится «Монти Пайтон»?

Ее глаза сияли нежным светом, а в голосе звучала теплота, которой Кормак прежде не замечал. Он почувствовал необъяснимое желание прикоснуться к лицу Миллы, заправить непослушную прядь ее волос за ухо, украшенное несколькими серьгами-гвоздиками, которые казались Кормаку оскорблением совершенства. Поняв, что замечтался, он торопливо встал и сказал:

– Идемте! Нужно промыть и перевязать этот порез.

Милла медленно покачала головой.

– Я с трудом могу идти.

– Что вы имеете в виду?

– Я подвернула лодыжку, когда упала. Именно в этом моя проблема. Мне показалось, что я целую вечность ковыляла по этой тропе, но пришлось остановиться и отдохнуть, потому что нога очень болит.

Кормак вздохнул и предложил:

– Обхватите меня за шею.

– Вы собираетесь меня нести?

– Не вызывать же мне вертолет скорой помощи? Я могу нести вас, но вы должны держаться за меня.

– Хорошо, – неохотно ответила она, но ее руки обхватили его шею.

Он поднял Миллу. Она оказалась совсем не тяжелой и так естественно прижалась к груди Кормака, словно была рождена для его объятий.

Он перехватил ее поудобнее.

– Как вы?

– Нормально, – ответила она.

Их лица были всего в нескольких дюймах друг от друга, и на мгновение Кормак ощутил странное чувство. Он заставил себя устремить взгляд на тропу и пошагал вперед. Милла сжала его плечи тонкими пальцами. Ошеломленный, Кормак старался сосредоточиться на том, чтобы не споткнуться о вертящихся под ногами собак.

– Хорошо, что вы проходили мимо… – произнесла Милла.

Но Кормаку были ясны ее намерения. Она дала ему понять, что знала: он пойдет ее искать. Интересно, как ей всегда удавалось видеть его насквозь?

– Собаки вернулись без вас.

– Я не думала, что кто-то заметил, как я ухожу.

Он покосился на нее.

– Вы шли по лужайке в ярко-красной куртке. Вас трудно было не заметить.

– Ах да! Конечно!

Кормак шагал по лесу и чувствовал взгляд Миллы на своем лице.

– Вы сильный. Вы тренируетесь?

Он перешагнул через корень дерева.

– Я должен поддерживать форму… для моей работы.

– Да, верно, Сэм упомянул, что вы служите в армии.

– В инженерных войсках, – ответил Кормак, гадая, о чем еще наболтал Сэм.

– Значит, мне повезло, что… Могу ли я положить голову вам на грудь? Мне тяжело удерживать ее на весу.

Не дожидаясь ответа, Милла прислонилась головой к Кормаку. Ее мягкие волосы прижались к его щеке, а ее дыхание согревало его шею. Он поднял голову немного выше, приказывая себе игнорировать сенсорную перегрузку, которую испытывал сейчас из-за Миллы О’Брайен.

Кормак почувствовал, что она улыбнулась.

– Я могла бы и сама догадаться, что вы привыкли командовать.

– Как?

– Когда вы приказали мне починить мое колесо в автомастерской, ваш голос звучал довольно властно.

Он попытался скрыть улыбку.

– Очень важно иметь рабочую запаску.

– Я знаю это. Мой отец – автомеханик.

Кормак засмеялся.

– Я не удивлен.

– Почему?

– Не многие девушки из тех, которых я знаю, могут так толково рассуждать о пневматических гайковертах.

Милла положила голову на грудь Кормака и сосредоточилась на его ритмичном шаге, чтобы отвлечься от боли в лодыжке. Надо же было так глупо упасть, потеряв равновесие! Теперь Бьюкенены, без сомнения, не позволят ей до выздоровления переехать в коттедж, и придется еще дольше пробыть в Калькаррон-Хаус. Эта мысль вселяла в нее тревогу.

Ощущение тела Кормака рядом со своим телом привело Миллу в смятение. Но беспокоило ее и кое-что еще. Увидев бегущего к ней Кормака, она почувствовала странное воодушевление. Он пришел, чтобы найти ее! А как он смотрел на нее! Едва Кормак взял Миллу на руки, она почувствовала глубокое удовлетворение. Разве Дэн когда-нибудь заставлял ее так себя чувствовать?

Чтобы прервать вращение этих хаотичных мыслей в своем мозгу, Милла сказала:

– Спасибо, что прислали Сэма с дровами.

Кормак посмотрел на нее, затем снова перевел взгляд на тропу перед собой.

– Не за что. В студии было холодно – она не использовалась с тех пор, как мой дедушка умер…

Милла вспомнила о том, как после смерти матери несколько месяцев не могла решиться убрать ее мольберт с незаконченной картиной.

– Лили показывала мне некоторые работы вашего деда. Он был талантливым художником.

– Дедушка никогда так о себе не думал, но он любил рисовать.

Они вышли из-под сени деревьев, и собаки побежали через лужайку к террасе, где, по-видимому, Бьюкенены собрались на послеобеденный чай. Охваченная внезапным страхом, Милла подняла голову с плеча Кормака.

– Кор, мне не хочется, чтобы все начали суетиться из-за моего падения, – я и так уже чувствую себя идиоткой. Нам обязательно идти этим путем, прямо на глазах у всех?

Едва фамильярное обращение «Кор» само сорвалось с языка Миллы, она мысленно отругала себя, гадая, обратил ли Кормак внимание на ее оговорку?

Он остановился и посмотрел на террасу, откуда Лили уже махала им рукой.

– Боюсь, незамеченными проскользнуть не получится. Нас уже увидели.

Глава 5

Следующим утром Милла упросила Кормака, отправляющегося в Стратбурн ремонтировать водопровод, взять ее с собой. Он согласился, пообещав оставить Миллу одну и позже привезти ее вещи, если убедится, что она сможет справляться в коттедже без посторонней помощи.

Когда они подъехали к коттеджу, Милла, полная решимости доказать свою независимость, настояла на том, чтобы самой выйти из машины и дойти до дверей дома. Внутри она сразу же ощутила тот же покой и уют, что и в первое посещение Стратбурна. Войдя в студию, она поймала себя на том, что широко улыбается от радости.

Через несколько мгновений следом вошел Кормак. Странное выражение в его глазах смутило Миллу.

– Я поставил бутылки с водой на кухонный стол – это на случай, если вы захотите приготовить кофе, – сказал он. – Я буду наверху, у резервуара. Если понадоблюсь, ищите меня там.

Милла откинула волосы с лица и улыбнулась ему.

– Спасибо, но я сделаю все возможное, чтобы не нуждаться в вашей помощи, иначе вы не поверите, что я могу прекрасно справляться со всем сама.

Его взгляд задержался на ней на мгновение, а затем Кормак коротко улыбнулся.

– Все верно. Ну, тогда я пойду.

Он шагнул назад, затем повернулся и исчез за дверью.

Милла обрадовалась его уходу. Она открыла папку с фотографиями, сделанными в городе, и разложила снимки на скамейке, но изображения расплывались у нее перед глазами. Мысли снова обратились к Кормаку. Показалось ли ей, или она и в самом деле ему нравится? Не принимает ли она желаемое за действительное, поверив в собственную глупую фантазию?

Милла вздохнула, выбрала одну из фотографий и отложила остальные. Конечно, Кормак очень привлекательный, и им обоим нравится Монти Пайтон, но при этом он слишком отстраненный. Наверное, он не в восторге от того, что она гостит в Калькаррон-Хаус, – уж очень легко Милла убедила его отвезти ее обратно в коттедж. Кормак не интересуется ею, и ей он тоже не интересен. Если получится доказать ему, что она не нуждается в помощи, можно будет наконец остаться в одиночестве в коттедже и не придется терпеть еще один семейный ужин с застольными разговорами о свадебных приготовлениях.

Следуя вдоль проложенной трубы, Кормак поднялся к резервуару для воды. Он решил, что исправит водопровод сегодня, сколько бы времени на это ни ушло, потому что тогда Милла сможет остаться в коттедже. Она этого хотела, и он тоже.

Кормаку вспомнилось, как этим утром он снова столкнулся с Миллой на кухне. Взъерошенные волосы обрамляли ее идеальное лицо, плотно запахнутый синий шелковый халат облегал высокую грудь и тонкую талию. Эта девушка вносила путаницу в его мысли. Как он ни пытался отгораживаться от нее, она все равно проникала ему в душу.

Бездонные глубины ее глаз… изгиб ее щеки… ее рот… ее улыбка. Кормак считал, что сможет устоять перед этим искушением, пока не принес Миллу на руках из леса в дом. Обняв его за шею и прижавшись к его груди головой, она разрушила баррикады вокруг его сердца и посеяла в нем семя желания, которое проклюнулось и теперь росло внутри, словно виноградная лоза.

Кормак не хотел желать недостижимого. Было бы так легко влюбиться в Миллу, но он не мог этого допустить. Она заслуживает настоящего героя, а Кормак стал угрюмым, циничным и мучился ночными кошмарами, которые заставляли его просыпаться дрожащим, в холодном поту.

К счастью, Милла, кажется, не замечает, какое оказывает на него влияние.

Кормак добрался до резервуара и погрузил руку в ледяную воду, чтобы проверить фильтр. Борьба с влечением к Милле была не единственной вещью, которая занимала его ум. Накануне вечером Аласдер Бьюкенен прозрачно намекнул на то, что все члены семьи должны принимать активное участие в жизни поместья. Нововведения, которые отец планировал ввести в Калькарроне, заинтересовали Кормака, но он не был готов покинуть армию. Ему хотелось доказать себе, что он может вернуться в боевую обстановку.

Кормак обнаружил причину отсутствия воды в коттедже – пучок овечьей шерсти, забивший трубу возле стыка на полпути вниз по склону, – должно быть, шерсть засосало в сливное отверстие через поврежденный фильтр в резервуаре. Позже фильтр надо будет сменить на новый, а пока Милла, как и хотела, сможет остаться в Стратбурне.

Когда Кормак вернулся в коттедж, его встретил опьяняющий аромат кофе.

– Привет! Милла, ты где?

Она появилась в дверях студии, одетая в просторную блузку, с кардиганом, повязанным вокруг бедер.

Кормак провел рукой по лбу и сообщил:

– Водопровод починен. Если вы считаете, что справитесь тут одна, я оставлю вас.

– Замечательная новость! – Милла нерешительно улыбнулась. – Я сварила кофе. Будете?

Кормак собрался ответить «нет», но вместо этого произнес:

– Да, с удовольствием!

Милла налила две кружки кофе, подала их Кормаку и предложила:

– Может, выйдем на улицу? Мне бы хотелось подышать свежим воздухом.

Она взяла со стола альбом для рисования, прошла на террасу и села на качели. Кормак проследовал за ней, удивляясь, почему согласился остаться.

Милла взяла кружку из его рук, он отвернулся, глотнул кофе и спросил:

– Ну и как у вас продвигается работа?

Она тяжело вздохнула.

– Честно говоря, у меня небольшой творческий кризис. Видите ли, я решила попробовать себя в новом жанре – урбанистической живописи, но теперь я не уверена, что выбрала верное направление, потому что, вообще-то, по натуре я не городская, а сельская жительница. А тут еще поджимают сроки – до выставки осталось немного времени, и это давление только ухудшает ситуацию.

Кормак допил свой кофе и сказал:

– Простите, что мешаю вам. Я сейчас уйду, чтобы вы могли сконцентрироваться на работе.

– Нет! Пожалуйста, подождите! Я хочу показать вам кое-что. Присядьте, прошу вас!

Он отставил в сторону свою кружку и опустился рядом с Миллой на качели.

Она открыла свой альбом, и Кормак сразу узнал на рисунке Калькаррон-Хаус с его идеальными пропорциями, стоящий на фоне величественных холмов под небом, пронизанным лучами солнечного света. Это был простой карандашный набросок, но у Кормака от взгляда на него перехватило дыхание.

Он поднял глаза.

– Это прекрасно, Милла! Потрясающе!

Она улыбнулась.

– Вчера я сделала пять набросков и даже не заметила, как прошло целых два часа, потому что мне нравилось то, что я рисовала. Когда мой преподаватель посоветовал мне писать портреты в урбанистическом стиле, он был неправ. Я художник-пейзажист. И всегда им была. Мне нужны красивые виды, оттенки и текстуры. – Милла пристально посмотрела на Кормака и коснулась его руки. – Проблема в том, что я не могу никуда добраться с поврежденной лодыжкой…

Он отдернул руку и поднялся на ноги.

– Ни за что! Я не возьму вас на безумное художественное сафари! Вы едва можете ходить, а мне еще нужно проследить за монтажом танцпола в шатре.

– Пожалуйста, Кор! Всего два часа вашего времени – это все, о чем я прошу. Если вы отвезете меня в красивые места здесь, в окрестностях, я быстро сделаю наброски, а после, обещаю, не побеспокою вас до конца моего пребывания здесь.

Он посмотрел на нее с недоверием и понял, что Милла не шутит.

– Нет! Мне некогда, и от ходьбы ваша лодыжка заболит сильнее.

Милла провела ладонью по своему альбому.

– Вам ведь нравится этот эскиз Калькаррон-Хаус, не так ли? Что, если я увеличу масштаб картины? Вы сможете оставить ее себе, или, может быть, Рози захочет получить ее в качестве свадебного подарка.

На этот аргумент у Кормака не нашлось возражений. Такая картина станет для Рози идеальным подарком. Милла выложила козырного туза и выиграла.

Кормак взобрался на джипе в гору, выключил двигатель и поставил машину на ручник.

– Вот лучший в мире вид: озеро Калькаррон и горы, которые настолько древние, что не имеют возраста. Это мое самое любимое место на свете.

Милла резко вдохнула и сказала:

– Это именно то место, которое мне нужно. – Она отстегнула ремень безопасности. – Мне нужно выйти.

– Но как же ваша лодыжка?

– Я должна внимательно все рассмотреть.

Милла потянулась к трости, но Кормак, обойдя машину, подошел к пассажирской двери и заявил:

– Оставьте трость. В любом случае, от нее здесь не будет никакой пользы. Держитесь за меня!

Он заметил неуверенность, промелькнувшую во взгляде Миллы, когда она взяла его под руку, и, опасаясь, что его предложение будет неверно истолковано, преувеличенно беззаботным тоном спросил:

– Куда мы идем?

Милла указала на место неподалеку.

– Вон к тому большому валуну.

– Отлично!

Кормак осторожно провел ее сквозь заросли вереска. Там, где из-за камней под ногами Милле было трудно идти, он нес ее на руках, чувствуя, как между его лопаток струится пот – не из-за прилагаемых усилий, а из-за того, что она так близко.

Прижав ладонь к валуну, на который присела, Милла задумалась. Сегодня, когда она и Кормак поднимались сюда, на вершину горы, на лице Кормака наконец засияла та же озорная улыбка, что и на старом фото с его другом. Кормак шутил, дурачился, делая вид, что теряет равновесие, и Милла от души смеялась вместе с ним. То, что они могли повеселиться вместе, стало для нее откровением, но одновременно и испугало ее. В любую минуту все могло выйти из-под контроля. Фантазировать о поцелуе было достаточно безобидно, но нельзя было в реальности позволить себе полюбить Кормака, чтобы снова не страдать из-за разбитого сердца. Сейчас больше, чем когда-либо, нужно с головой уйти в работу, забыв про все остальное.

Милла решила, что начнет с того, что напишет любимое место Кормака. Он прав – от вида на озеро и горы захватывает дух. Едва Милла увидела этот скалистый хребет из гранита, она почувствовала прилив вдохновения.

Расстегнув молнию на сумке, Милла вытащила свой альбом.

– Я постараюсь сделать наброски быстро. Мне нравится это место. Думаю, вам приятно это слышать.

Кормак сел, прислонившись спиной к валуну.

– Именно это я скажу Рози, когда буду ей объяснять, почему ее танцпол еще не смонтирован.

Он откинул голову назад и закрыл глаза.

Милла пристально посмотрела на его лицо и открыла альбом.

– Рози простит вас, когда вы подарите ей на свадьбу картину с изображением Калькаррон-Хаус.

Милла водила карандашом по бумаге, выделяя контуры, закрашивая тени, легкими быстрыми движениями прорисовывая траву. Она мысленно смешивала краски и делала заметки о том, какие оттенки следует использовать в картине: серые, лиловые, ярко-желтые, переходящие в бледно-золотой, насыщенные зеленые и темно-коричневые. Милла работала быстро, понимая, что терпение Кормака может в любой момент иссякнуть.

Кормак исподтишка наблюдал за Миллой. Он знал, что ей нелегко было взобраться на вершину горы, и восхищался силой ее духа. Милла, казалось, целиком была поглощена рисованием. Наверное, в этот момент она была счастлива.

Кормак обвел взглядом окрестности и поймал себя на том, что невольно ищет: не притаились ли среди камней вражеские солдаты. Он опустил голову на руки и напомнил себе, что здесь нет врагов – только воспоминания.

В последний раз он был здесь с вдовой Дункана, Эммой, чтобы развеять пепел друга среди этих гор. Дункан тоже любил это место. В детстве они часто приходили сюда с родителями на пикники, а когда стали подростками, тайком попивали тут виски из фляжки, которую втихаря наполняли из графина отца Кормака. Спиртное развязывало им языки, но друзья и так никогда ничего не скрывали друг от друга. Именно тогда Кормак узнал, чего хотел Дункан…

Когда Милла наконец подняла глаза от альбома, она удивилась, увидев, что Кормак смотрит на нее.

– Что вы видите в этих скалах? – спросил он.

– Я вижу святилище – безопасное место, где можно спрятаться или укрыться. Я вижу историю – я чувствую силу, сотворившую эти камни. В трещинах и расселинах я вижу течение времени. Здесь присутствует богатая мозаика текстуры и цвета, которую я могу преувеличить до дерзкой абстракции… А что видите вы?

Кормак поднялся на ноги и потер затылок.

– Я вижу камни. Нам нужно идти.

Он протянул руку и помог Милле подняться.

Не удержавшись от желания, чтобы последнее слово осталось за ней, она добавила:

– Вы всегда можете увидеть больше, если захотите. Вам просто нужно открыть глаза пошире – вот и все.

Подъехав к коттеджу, Кормак помог Милле выйти из машины и проводил до двери.

– Вы по-прежнему хотите остаться здесь?

– Да. Думаю, так будет лучше… Я хочу сказать, что мне нужно сосредоточиться на своей работе.

Он отступил назад.

– Я привезу ваши вещи из дома чуть позже, а заодно проверю, все ли у вас в порядке. – Кормак сунул руки в карманы. – У вас есть еда?

Милла улыбнулась.

– Да. Со мной все будет хорошо.

Он повернулся, чтобы уйти.

– Кормак!

Он повернулся.

– Пожалуйста, поблагодарите вашу семью от моего имени за гостеприимство. Вы им объясните, почему я предпочитаю жить в коттедже?

– Конечно. Вы забываете, что мой дедушка был художником – они к этому привыкли.

Милла улыбнулась.

– И спасибо вам за все. Вы были очень… – она замолчала, не сумев подобрать нужных слов.

– И вы тоже были очень… – усмехнулся он в ответ.