Текст книги "Большая книга тренингов по системе Станиславского"

Разберите роль каждого персонажа по действиям и выстройте для него фарватер действия.

Жан Ануй. БАЛ ВОРОВ

Пер. Елены Якушкиной

Акт второй

Пауза. Минута полного блаженства и бесконечной изысканности. Они комфортабельно располагаются на диване. Внезапно ГЕКТОР указывает Петербоно на Гюстава, который за все время не произнес ни одного слова и мрачно сидит в углу.

Петербоно (встает и подходит к Гюставу). Что случилось, сынок? Почему у тебя такой грустный вид? Ты хорошо питаешься, у тебя прекрасная комната и прелестная крошка, за которой ты ухаживаешь. Ты играешь роль принца и при всем этом считаешь возможным грустить?

Гюстав. Я хочу уйти отсюда!

Его друзья настораживаются.

Петербоно. Как? Ты хочешь уйти отсюда?

Гюстав. Да.

Петербоно. Гектор, он сошел с ума.

Гектор. Почему тебе приспичило уходить отсюда?

Гюстав. Я влюбился в малютку.

Гектор. Ну и что же?

Гюстав. По-настоящему влюбился.

Петербоно. Ну и что же?

Гюстав. Она никогда не будет моей.

Петербоно. Почему, сынок? Тебе никогда в жизни так не везло, как сейчас. Тебя здесь считают богачом, сыном герцога. Используй свою удачу, возьми ее.

Гюстав. Чтобы покинуть ее навсегда.

Петербоно. Безусловно, в один прекрасный день тебе придется ее покинуть.

Гюстав. А потом мне стыдно разыгрывать перед ней эту комедию. Я предпочитаю немедленно уехать отсюда и никогда ее больше не видеть.

Гектор. Он сошел с ума.

Петербоно. Явно сошел с ума.

Гюстав. В конце концов, для чего мы здесь находимся?

Петербоно. Для чего? Может мы проводить летний сезон на курорте, сынок?

Гюстав. Ничего подобного. Мы здесь для того, чтобы обокрасть их. Сделаем это сразу и уйдем отсюда.

Петербоно. Без всякой подготовки? Вспомни, что в таком деле всегда необходима подготовка.

Гюстав. Эта подготовка уже достаточно долго продолжалась!

Петербоно. Неужели тебе не тягостно, Гектор, выслушивать, как этот подмастерье поучает прославленных мастеров?

Гектор. Дело будет сделано! Но ведь тебе, Гюстав, еще даже неизвестно, что мы задумали?

Гюстав. Очистить гостиную?

Петербоно. Сложить все это в мешки и сбежать? Ха! Мы же не цыгане. Гектор, я нахожу, что у этого ребенка весьма ограниченная фантазия. Так знай же, мальчишка, что мы еще не приняли окончательного решения по поводу предстоящего дела. И если тебе, новичку, наше поведение кажется странным, то я могу объяснить, что мы находимся в процессе изучения всех возможностей этого дома.

Гюстав. Ничего подобного. Вы просто блаженствуете, куря сигары и попивая коньяк. Да, Гектор еще надеется, что ему снова удастся влюбить в себя Еву. А в действительности вы сами не знаете, что вам дальше делать. Я, по-вашему, только подмастерье, но я прямо скажу: это не работа!

Петербоно (подбегая к Гектору). Гектор, держи меня!

Гектор (который продолжает с блаженным видом курить). Гюстав, не упрямься. Пойми нас…

Петербоно. Держи меня, Гектор! Держи.

Гектор (чтобы доставить ему удовольствие, берет его за руку). Хорошо, я тебя держу. [18]

Когда вы разбиваете большой этюд на несколько маленьких, получается так, что маленький кусок играть намного проще и естественней, чем большой этюд. Соединить же их в одно целое гораздо сложнее. Попробуйте разбить небольшие куски на несколько совсем маленьких. Вы увидите, что эти маленькие куски будут очень похожи друг на друга. Вникнув во внутреннюю сущность каждого куска, вы поймете, что, допустим, куски первый, пятый, с десятого по пятнадцатый, двадцать первый и т. д. говорят об одном, а, допустим, куски со второго по четвертый, с шестого по девятый, с одиннадцатого по четырнадцатый и т. д. родственны друг другу органически. В результате – вместо ста мелких – два больших содержательных куска, с которыми легко маневрировать. При таком условии трудный, путаный этюд превращается в простой, легкий, доступный. Короче говоря, большие куски, хорошо проработанные, легко усваиваются артистами. Такие куски, расставленные на протяжении всей пьесы, выполняют для нас роль фарватера; он указывает нам верный путь и проводит среди опасных мелей, рифов, сложных нитей пьесы, между которыми легко заблудиться.

К сожалению, многие артисты обходятся без этого. Они не умеют анатомировать пьесу, разбираться в ней и потому принуждены иметь дело с огромным количеством бессодержательных, разрозненных кусков. Их так много, что артист запутывается и теряет ощущение целого.

Не берите в пример этих актеров, не мельчите пьесы без нужды, не идите в момент творчества по малым кускам, а проводите линию фарватера только по самым большим, хорошо проработанным и оживленным в каждой отдельной своей составной части кускам.

Упражнение 118

Прочитайте отрывок, придумайте на его основе этюд. Разбейте этюд на маленькие куски. Выберите из них те, что объединены общей задачей, а затем сделайте новый этюд, выстраивая фарватер по задачам больших кусков.

А. Арбузов

СТАРОМОДНАЯ КОМЕДИЯ

Маленькое кафе на взморье. Дело идет к вечеру. Погода превосходная.

К столику, где в одиночестве Родион Николаевич пьет кофе со сладкой булочкой, направляется Лидия Васильевна; она держит в руках стакан чая с лимоном и песочное пирожное на блюдечке.

Она (присаживается к его столику). А вот и я. Ужасно рада, что я вас тут встретила. Право, это очень мило с вашей стороны.

Он (изумился). Мило? Что именно?

Она. Мило, что вы тут находитесь. Должна признаться, что ужасно люблю новых знакомых – они куда предпочтительнее старых… Те всегда талдычат что-нибудь общеизвестное, а новые нет-нет, а сообщат что-нибудь новенькое… Мы познакомились с вами всего лишь позавчера и так прелестно тогда поговорили… Я все время вспоминала вас…

Некоторая пауза.

Она. Отчего вы так вытаращили глаза, Родион Николаевич?

Он (окончательно сбит с толку). А вы полагаете, что я их вытаращил?

Она. Вытаращили. Это несомненно.

Он. Нда… Должен подчеркнуть, что у вас, видимо, очень переменчивый характер.

Она. Мне многие сообщали об этом. Но велика ли тут моя вина? И разве нас не радует солнышко, когда оно появляется из-за туч? Сегодня я всех люблю. Всех решительно! И вас тоже, Родион Николаевич… Что с вами, бедненький?

Он (откашливается). Какая незадача… Я, кажется, поперхнулся этой сдобной булочкой.

Она. А вы, оказывается, сладкоежка. Видимо, часто посещаете эту кондитерскую?

Он. Приходится. (Конфиденциально.) Здесь бывают удивительно вкусные булочки с маком. (Кладет в рот леденец).

Она. Кстати… А когда вы бросили курить?

Он. Назад лет пятнадцать.

Она. Может быть, вам стоит снова приняться за курение, чтобы освободиться наконец от пагубной привычки сосать леденцы?

Он. Вы правы – в этом мире много неразрешимых вопросов.

Она. Да, да… Например, сегодня, вернее, только что, когда я проходила мимо этой кондитерской и увидела вас, одиноко сидящего за столиком со сдобной булочкой в руках, меня охватила прямо-таки волна жалости.

Он. Жалости?

Она. Я вдруг подумала – уж не случилось с этим человеком какой-либо беды, если он в такую чудесную погоду забрался в кондитерскую и, одиноко сидя в углу, пьет свой черный-черный кофе.

Он. Мне кажется, вы несколько преувеличиваете. Дела мои, право, обстоят не так уж плохо.

Она. И это прекрасно! Хотите, я пройду в буфет и принесу вам еще одну булочку с маком? Мне бы так хотелось сегодня видеть вокруг счастливые лица.

Он. Нет уж, увольте, я совершенно насытился. [20]

Логика и последовательность сценических действий

Вспомните, как вы одеваетесь в свой выходной день, когда вам не нужно никуда спешить. А как – в рабочий? Как изменится характер ваших сборов, если вы куда-то опаздываете, если в доме тревога или пожар, когда вы не у себя дома, а в гостях, и т. д.?

Во все эти моменты люди одеваются физически почти одинаково: совершенно так же каждый раз натягивают штаны, завязывают галстук, застегивают пуговицы и прочее. Логика и последовательность всех этих физических действий почти не меняется ни при каких обстоятельствах. Эту логику и последовательность надо раз и навсегда усвоить, выработать в совершенстве, в каждом данном физическом действии. Меняются предлагаемые обстоятельства и магические или другие «если бы», среди которых происходят одни и те же физические действия. Окружающая обстановка оказывает влияние на само действие, но об этом нечего заботиться. Вместо нас об этом заботится сама природа, жизненный опыт, привычка, само подсознание. Они сделают за нас все, что надо. Нам же следует лишь думать о том, чтобы само физическое действие выполнялось правильно в данных предлагаемых обстоятельствах, логично и последовательно.

Вот в этой работе – изучения и выправления действия – вам очень помогут упражнения в «беспредметном действии», через которое вы будете познавать правду.

Я вам объясню, что означает «логика, последовательность действий», их «механичность» и другие названия, которые пугают вас. Слушайте меня:

Если нужно написать письмо, то вы ведь не начинаете с запечатывания конверта. Не правда ли? Вы приготовляете бумагу, перо, чернила, соображаете то, что надо передать, и излагаете свои мысли на бумаге. Только после этого вы берете конверт, надписываете и запечатываете его. Почему вы так поступаете? Потому что вы логичны и последовательны в ваших действиях.

А видали вы, как актеры пишут письма на сцене? Они бросаются к столу, кружат без толку по воздуху пером над первым попавшимся клочком бумаги; кое-как втискивают небрежно сложенную бумагу в конверт, дотрагиваются губами до письма, и… все готово.

Актеры, поступающие так, нелогичны и непоследовательны в своих действиях.

– Теперь поговорим о механичности логики и последовательности в физических действиях. Во время еды вы ведь не ломаете себе голову над всеми мелочами: как держать вилку и нож, как ими действовать, как жевать и глотать. Вы тысячи раз ели на своем веку, все вам в этом процессе привычно до механичности и потому делается само собой. Вы инстинктивно понимаете, что без логики и последовательности действий вам не удастся поесть и утолить голод. Кто же следит за логикой и за механическими действиями? Ваше подсознательное, настороженное внимание, ваша инстинктивная самопроверка.

– Так происходит в реальной жизни. На сцене – другое. Там, как вы знаете, мы выполняем действия не потому, что они нам жизненно, органически необходимы, а потому, что автор и режиссер приказывают нам.

На сцене исчезает органическая необходимость физического действия, вместе с его «механической» логикой и последовательностью, вместе со столь естественной в жизни подсознательной настороженностью и с инстинктивной самопроверкой.

Как же обойтись без них?

Приходится заменять механичность сознательной, логической и последовательной проверкой каждого момента физического действия. Со временем, благодаря частым повторениям, сама собой образуется из этого процесса приученность.

Если б только вы знали, как важно скорее привыкнуть к ощущению логики и последовательности физических действий, к правде, которую они с собой приносят, к вере в подлинность этой правды.

Вы не представляете себе, с какой быстротой эти ощущения и потребность в них развиваются в нас при условии правильных упражнений.

Этого мало: потребность в логике и последовательности, в правде и вере сама собой переносится во все другие области: мысли, хотения, чувствования, словом, во все «элементы». Логика и последовательность дисциплинируют их и в особенности – внимание. Они приучают удерживать объект на сцене или внутри себя, следить за выполнением мелких составных частей не только физических, но и внутренних, душевных действий.

Почувствовав внешнюю и внутреннюю правду и поверив ей, сами собой создаются сначала внутренние позывы на действие, а потом и самое действие.

Если все области человеческой природы артиста заработают логично, последовательно, с подлинной правдой и верой, то переживание окажется совершенным.

Выработать артистов, логично и последовательно, с подлинной правдой и верой относящихся ко всему, что происходит на сцене, в области пьесы и роли, – это ли не великая задача![1]

При реальных предметах многие действия, инстинктивно, по жизненной механичности, сами собой проскакивают так, что играющий не успевает уследить за ними. Улавливать эти проскоки трудно, а если нарушать их, то получаются провалы, нарушающие линию логики и последовательности физических действий. В свою очередь, нарушенная логика уничтожает правду, а без правды нет веры и самого переживания как у самого артиста, так и у смотрящего.

При «беспредметном действии» создаются другие условия. При них волей-неволей приходится приковывать внимание к каждой самой маленькой составной части большого действия. Без этого не вспомнишь и не выполнишь всех подсобных частей целого, а без подсобных частей целого не ощутишь всего большого действия.

Приходится сначала подумать, а потом уже выполнять действия. При этом, благодаря логике и последовательности своих поступков, естественным путем подходишь к правде, от правды к вере и к самому подлинному переживанию.

Студентам театральных училищ советуют начинать с «беспредметных действий» – для этого временно отнимают у них реальные предметы.

Отсутствие их заставляет внимательнее, глубже вникать в самую природу физических действий и изучать ее.

Беспредметные действия

Упражнение 119

Вылепите из воображаемого теста /или пластилина/ бусы. Нанижите их на нитку. Их того же «материала» сделайте цепь, крендель, ваши инициалы, вылепите небольшую фигуру человека.

Упражнение 120

Прочертите с помощью воображаемой линейки несколько параллельных линий, несколько треугольников; с помощью циркуля – несколько различных кругов.

Упражнение 121

Сложите из воображаемой газетной бумаги: «птичку», «конверт», «треуголку», «лодку».

Упражнение 122

Перетасуйте колоду карт, сдайте карты партнерам, свои карты расположите веером для игры, сделайте несколько ходов. По упражняйтесь так же с воображаемым домино.

Упражнение 123

Переведите стрелки у ручных часов и будильника, заведите и те и другие.

Упражнение 124

Раскройте перочинный нож, отточите карандаш. Разрежьте сброшюрованные листы книги.

Упражнение 125

• Откроите: книгу, коробку с ваксой, банку консервов, зонтик.

• Выберете из крупы соринки, рассортируйте злаки.

• Нарежьте: колбасу, сыр, лимон, кекс.

• Отрежьте: кусок арбуза, ломоть хлеба.

Упражнение 126

Намотайте на локоть и кисть руки /не забудьте отвести при этом большой палец/ длинную веревку.

Упражнение 127

Отмотайте с катушки нитку, оторвите ее, вденьте в иглу; заштопайте носок, пришейте пуговицу.

Упражнение 128

Выньте из кармана коробок спичек, зажгите спичку, зажгите газ, положите на сковородку сливочное масло, отделив его ножом от куска, разбейте на сковородку несколько яиц, посолите яичницу.

Упражнение 129

Забинтуйте партнеру палец, руку, голову.

Упражнение 130

Расчешите волосы, сделайте прическу, заплетите косы.

Упражнение 131

Разберите и соберите часы (с помощью отвертки и пинцета).

Задание

Придумать по нескольку упражнений на такие задачи: очистить, отвинтить, сложить, покрасить, затушевать, накапать, нанизать, сыграть на…, набить, вылепить, размесить, вымыть, заплести, перелить, расчесать, распилить, промыть, застегнуть.

Упражнение 132

Вам нужно:

Пришить пуговицу воображаемой иглой.

Закрутить воображаемый водопроводный кран, гайку.

Качать насосом.

Натянуть сапог, надеть носок.

Закрыть дверь, крышку чемодана.

Ввинтить лампу в патрон.

Снять с полки бутылку и поставить ее на стол.

Черпать из кастрюли суп, есть ложкой из тарелки, нарезать селедку и т. п.

Воткнуть вилку в розетку.

Вставить ключ в замочную скважину, пробку в бутылку…

патрон в барабан револьвера, и т. п.

Накапать в ложечку лекарства, налить в рюмку вино.

Выгрести золу из печки.

Упражнение 133

Вынуть стрелу из колчана, руку из кармана, спичку из коробка, карандаш из пенала, саблю из ножен и т. п. Вначале отработайте с подлинными предметами.

Упражнение 134

Открывание и закрывание разнообразных дверей, окон, створок шкафов: одностворчатые, двустворчатые, туго, легко, «на себя» и «от себя», с нажатием на ручку-замок (замечено, что наиболее сценично и выразительно, когда актер открывает тугие двери с замком-ручкой надавливая на них плечом).

Упражнение 135

Ешьте: яйцо всмятку, хлеб с горчицей, макароны, банан, кислое яблоко, арбуз, виноград, пирожное «наполеон», пирог с черникой, блины. Пить: кефир, шампанское, кофе, воду из ведра, рыбий жир. Принимайте горькое лекарство. Грызите орехи, семечки.

Упражнение 136

Ешьте горячую картошку, жевать жилистое мясо, грызть окаменевший сухарь, есть горячую кукурузу, костлявую рыбу, кислый лимон, тающее мороженое и т. п.

Логически последовательные действия в определенных обстоятельствах

В одном из интервью известный режиссер-документалист Владислав Цукерман рассказывал: «Во ВГИКе на актерском мастерстве в первый день занятий нам всем предложили сыграть этюд “Кричат: «Пожар!»”, весь ВГИК в огне, что вы будете делать? Все начали делать разные вещи. А я … начал фотографировать». [12]

Многие студенты повторяют ту же ошибку. Желая соригинальничать, или просто не зная, что делать, они начинают совершать движения, которые полностью противоречат предлагаемой ситуации. Они нарушают логику сценических действий в определенных обстоятельствах.

В их оправдание можно сказать лишь то, что логика действий в предлагаемых обстоятельствах понятна не всегда.

Одной несчастной женщине надо было объявить ужасную весть о неожиданной смерти мужа. После долгого, осторожного приготовления печальный вестник произнес наконец фатальные слова. Бедная женщина замерла. Но ее лицо не выражало ничего трагического (не то что на сцене, где актеры любят в эти моменты поиграть). Омертвение, при полном отсутствии выразительности, было жутко. Пришлось простоять недвижно несколько минут, чтоб не нарушить совершавшегося в ней внутреннего процесса. В конце концов надо было сделать движение, и оно вывело ее из оцепенения. Она очнулась и… упала без чувств.

Много времени спустя, когда стало возможным говорить о прошлом, ее спросили: о чем она тогда думала, в момент ее «трагического бездействия»?

Оказалось, что за пять минут до известия о смерти она собиралась идти куда-то для покупки разных вещей мужу… Но так как он умер, то ей надо было делать что-то другое. Что же? Создавать новую жизнь? Проститься со старой? Пережив в одно мгновение всю прошлую жизнь, встав лицом к лицу с будущим, ей не удалось разгадать его, она не нашла для дальнейшей жизни необходимого равновесия и… лишилась чувств от своей беспомощности. Согласитесь, что несколько минут драматического бездействия были достаточно активны. В самом деле: пережить в такой короткий срок свое долгое прошлое и оценить его! Это ли не действие? [1]

Разумеется, такую реакцию предсказать было нельзя. Можно предположить, что делает женщина, которой сообщают о смерти мужа, но дело в том, что разные люди будут реагировать по-разному. Чтобы актриса могла сыграть такую сцену, ей нужно найти то единственное действие, которое будет логически верно для ее персонажа. Но проникнуть внутрь души персонажа так же сложно, как и проникнуть в душу живого человека.

Если нельзя идти от внутреннего к внешнему, то идут от внешнего к внутреннему. И в этом случае мы пользуемся органической связью между телом и душой. «Сила этой связи так велика, пишет Станиславский, что она воскрешает почти мертвых. В самом деле, утопленнику, без пульса и признаков жизни, придают определенные, установленные наукой положения и насильственно производят движения, заставляющие дыхательные органы механически вбирать в себя и выпускать из себя воздух. Этого достаточно, чтоб вызвать кровообращение, а за ним и привычную работу всех частей тела. При этом, по неразъединимой связи с ним, оживает и сама «жизнь человеческого духа» почти умершего утопленника». [4]

Секрет приема в том, что мы, за невозможностью самим разобраться в сложном психологическом вопросе логики чувства, оставляем его в покое и переносим исследование в другую, более доступную нам область – логики действий.

Здесь мы решаем вопрос не научным, а чисто практическим путем – житейским способом, с помощью нашей человеческой природы, жизненного опыта, инстинкта, чутья, логики, последовательности и самого подсознания.

Создавая логическую и последовательную внешнюю линию физических действий, мы тем самым узнаем, если внимательно вникнем, что параллельно с этой линией внутри нас рождается другая – линия логики и последовательности наших чувствований. Это понятно: ведь они, внутренние чувствования, незаметно для нас порождают действия, они неразрывно связаны с жизнью этих действий.

Вот что писал об этом актрисе О. В. Гзовской К. С. Станиславский:

а) Я должен заботиться только об одном – чтобы Вы творили в правильном самочувствии, то есть чтобы Вы в роли чувствовали себя, свою природу такою, какая она есть, а не такой, какой ее выломали жизнь и актерство (себя «в капоте»).

б) Я должен следить, чтобы выбираемые Вами задачи соответствовали общему замыслу автора и режиссера.

в) Чтобы эти задачи были действительно задачами, настоящей целью стремления, а не простым поводом, канвой для представления. То есть я должен сидеть и говорить Вам: верю или не верю.

В остальном – полная свобода и самостоятельность, то есть такая же, какая у Вас была в Праге. Помогите мне в этом, так как я очень нетерпелив и хочу добиться сейчас того, что может вырасти только через неделю. Напоминайте мне, когда я начну слишком наседать со своими требованиями и насиловать творческую природу.

Как же Вам подходить к роли. Начнем с Туанет. Сквозное действие роли: «осмеять, дискредитировать медицину в глазах Аргана», конечно, для того, чтобы спасти Анжелику.

Вот и постарайтесь не принципиально, а на деле поверить этой цели. Что значит принципиально и на деле?

Принципиально – умом, холодно, без увлечения, для того чтобы сказать: да, это так, и успокоиться.

На деле – поверить и почувствовать себя в этом положении. Сказать себе: вот это действительно случилось. Сидоров, Иванов, брат, муж, не все ли равно кто, не все ли равно для чего, стал маньяком болезни, или учености, или религии – не все ли равно, каким маньяком. Что бы я сделала вот сейчас, в данном состоянии, на Lago Maggiore или в Москве, не все ли равно, где. Вот он подходит и просит меня уступить ему место. А если б это место нужно было, подобно Аргану, для его маньячества, что бы я сделала, или какую бы пользу я извлекла для того, чтобы дискредитировать докторов и посадить его, дурака, в лужу? Вот Вы и придирайтесь к каждому событию, которое встречается в Вашей теперешней действительной жизни, и объясняйте его в направлении сквозного действия с помощью наивности и фантазии, которая внутри Вас, никому не видна, и потому нечего ее стыдиться. От такой игры Вы привыкнете верить сквозному действию, Вы привыкнете с этой точки зрения встречать события и окружающие Вас факты.

Во-первых, Вам будет легче с тем же чувством правды и веры встретить факты самой пьесы, то есть пережить их, а с другой стороны, эти упражнения раздразнят, оживят в Вашей душе настоящие жизненные задачи, к данному случаю относящиеся, или приспособления, наиболее пригодные для данных задач или положения.

Когда Вы поверите сквозному действию – внимательно проверьте, нет ли наигрывания, подчеркивания, обманывает ли это настоящего собеседника, близко, когда смотришь друг другу в глаза. Потом проверяйте постоянно, можете ли Вы это все проделывать не в том немного приподнятом состоянии подогретого возбуждения и энергии, которое дает Вам в жизни деланность, а в том спокойствии и простоте, какой Вы бываете дома со своими, когда нет никаких зрителей и слушателей: то есть проделывайте все это в том состоянии, которое мы называем «в капоте». Не понимайте только это слово в смысле лени и апатии. Боже сохрани!!! В таком состоянии гораздо лучше и энергичнее делаешь задачу, но только без прикрас и подрисовки, без напора, без подчеркивания, а ровно столько, сколько нужно для того, чтобы делать (а не представляться делающей для себя или других) задачу. [4]

Прежде чем принять решение, человек до последней степени активно действует внутри себя, в своем воображении: он видит внутренним зрением, что и как может произойти, он мысленно выполняет намечаемые действия. Мало того, артист физически чувствует то, о чем думает, и едва сдерживает в себе внутренние позывы к действию, стремящиеся к внешнему воплощению внутренней жизни.

«Мысленные представления о действии помогают вызывать самое главное – внутреннюю активность, позывы к внешнему действию… При этом заметьте, что весь этот процесс происходит в той области, которая является нашей сферой для нормального, естественного творчества. Ведь вся работа артиста протекает не в действительной, реальной, «всамделишной», а в воображаемой, не существующей, но могущей существовать жизни. Она-то и является для нас, артистов, подлинной действительностью». [4]

Упражнение 137

Придумайте этюд на основе предложенного отрывка. Выстройте логику действий каждого персонажа. Разбейте этюд на куски. Следите за тем, чтобы при соединении кусков действия оставались логически верными.

Иван Сергеевич Тургенев

ГДЕ ТОНКО, ТАМ И РВЕТСЯ

Действие происходит в деревне г-жи Либановой. Театр представляет залу богатого помещичьего дома; прямо – дверь в столовую, направо – в гостиную, налево – стеклянная дверь в сад. По стенам висят портреты; на авансцене стол, покрытый журналами; фортепьяно, несколько кресел; немного позади китайский бильярд; в углу большие стенные часы.

Г о р с к и й (входит). Никого нет? тем лучше… Который-то час?.. Половина десятого. (Подумав немного.) Сегодня – решительный день… Да… да…

(Подходит к столу, берет журнал и садится.) «Le Journal des Debats» от третьего апреля нового стиля, а мы в июле… гм… Посмотрим, какие новости… (Начинает читать. Из столовой выходит Мухин. Горский поспешно оглядывается.) Ба, ба, ба… Мухин! какими судьбами? когда ты приехал?

М у х и н. Сегодня ночью, а выехал из города вчера в шесть часов вечера. Ямщик мой сбился с дороги.

Г о р с к и й. Я и не знал, что ты знаком с madame de Libanoff.

М у х и н. Я и то здесь в первый раз. Меня представили madame de Libanoff, как ты говоришь, на бале у губернатора; я танцевал с ее дочерью и удостоился приглашения. (Оглядывается.) А дом у нее хорош!

Г о р с к и й. Еще бы! первый дом в губернии. (Показывает ему «Journal des Debats».) Посмотри, мы получаем «Телеграф». Шутки в сторону, здесь хорошо живется… Приятное такое смешение русской деревенской жизни с французской vie de chateau…[2]2
  Жизнью загородного замка (франц.).


[Закрыть] Ты увидишь. Хозяйка… ну, вдова, и богатая… а дочь…

М у х и н (перебивая Горского). Дочь премиленькая…

Горский. А! (Помолчав немного.) Да.

М у х и н. Как ее зовут?

Г о р с к и й (с торжественностью). Ее зовут Верой Николаевной… За ней превосходное приданое.

М у х и н. Ну, это-то мне все равно. Ты знаешь, я не жених.

Г о р с к и й. Ты не жених, а (оглядывая его с ног до головы) одет женихом.

М у х и н. Да ты уж не ревнуешь ли?

Г о р с к и й. Вот тебе на! Сядем-ка лучше да поболтаем, пока дамы не сошли сверху к чаю.

М у х и н. Сесть я готов (садится), а болтать буду после… Расскажи-ка ты мне в нескольких словах, что это за дом, что за люди… Ты ведь здесь старый жилец. [21]

Я… утверждаю, что мы, артисты, говоря о воображаемой жизни и действиях, имеем право относиться к ним как к подлинным, реальным, физическим актам. Таким образом, прием познавания логики и последовательности чувствования через логику и последовательность физического действия практически вполне оправдывается. [3]

«Изучение человеческого действия начинается с пристального внимания к действию не на сцене, не в искусстве, а прежде всего в реальной действительной жизни. – пишет последователь Станиславского, педагог и психолог П. М. Ершов. – При специальном, профессиональном внимании к действия обнаруживается, что для актера недостаточно общих, бытовых, житейских представлений о нем». [5]

Оказывается, что в общежитейском обиходе мы часто грубо, приблизительно, а то и неверно определяем действия того или иного человека в тот или иной конкретный момент; что совершенно разные действия мы часто называем, не замечая этого, одним и тем же словом; что мы нередко смешиваем совершенно противоположные действия; что существует иногда большое различие между тем, что человек делает в действительности, объективно, и тем, что ему, а иногда и нам кажется, будто он делает. Обнаруживается, что самые, казалось бы, сходные действия существенно отличаются друг от друга, что нет и не может быть двух тождественных действий и т. д., и т. п. Все это ускользает от невнимательного, непрофессионального взгляда. Для неспециалиста все эти тонкости могут быть совершенно безразличны. «Но актер, продолжает Ершов, не имеет права игнорировать их, если он хочет быть знатоком действия – специалистом в области действия.

Допустим, вы произносите речь на собрании. Присутствующие слушают вас. Что они делают? Слушают. Вообще это верно: слушают. А конкретно? Что делает каждый? Оказывается: один следит за развитием вашей мысли и ждет от вас слов, подтверждающих его собственные мысли; другой ждет повода, чтобы с вами спорить; третий демонстрирует вас своему оппоненту, который тоже «слушает» вас, а по существу подыскивает аргументы для предстоящего спора; четвертый ждет момента, когда было бы удобно встать и уйти. А кое-кто, может быть, и вовсе не слушает, а занят делом, не имеющим никакого отношения к вашей речи, но вы этого просто не замечаете; а кто-то демонстрирует вам свое усердие и внимание и т. д., и т. п.

Или, например – гости беседуют с хозяевами. Что они делают? – беседуют. «Вообще» это верно. А конкретно? Что делает каждый? Один добивается расположения хозяйки, хозяина или кого-то из гостей; другой демонстрирует сове остроумие; третий – свою солидарность; четвертый занят тем, чтобы овладеть всеобщим вниманием; пятый разведывает что-то; шестой ждет кого-то и т. д., и т. п. И все они «беседуют», хотя каждый занят своим делом, и действия каждого отличны от действий другого.

Отбирать нужные действия из числа возможных, изученных, освоенных – это значит находить такие, которые в наибольшей степени соответствуют создаваемому образу, с наибольшей полнотой выражают его сущность. Это значит – связывать действия в такие ряды, в такой последовательный порядок, в котором они превращаются в художественное произведение. Таким образом, действие приобретает художественный смысл только в контексте предыдущих и последующих за ним действий. Так же и слово, звук или цвет приобретают художественный смысл в литературе, музыке или изобразительном искусстве в зависимости от контекста, от того, какие слова, звуки или цвета окружают данное слово, звук, цвет.